Военно-исторический сборник - 1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)

• 41-й стрелковый корпус – 111-я, 118-я, 235-я и 90-я[56] стрелковые дивизии

• 22-й стрелковый корпус – 180-я и 182-я стрелковые дивизии

• 1-й механизированный корпус – 3-я танковая дивизия, 163-я моторизованная дивизия

• 21-я танковая дивизия

• 183-я стрелковая дивизия

Однако большинство этих соединений уже понесло серьезные потери в предыдущих боях. Так в 128-й стрелковой дивизии насчитывалось 2070 человек, 11 орудий и минометов. 163-я моторизованная дивизия к 6 июля потеряла половину своих танков, 70 % артиллерии и 60 % личного состава. 111 – я стрелковая дивизия отходила на Лугу в виде отдельных неорганизованных групп; впоследствии выяснилось, что в ней сохранилось около 7 тысяч человек личного состава – но для восстановления боеспособности соединения требовалось некоторое время. 21-я танковая дивизия, срочно переброшенная с Карельского перешейка и к 10 июля сосредоточившаяся в Луге, фактически состояла из одного 42-го танкового полка.

Лучше обстояло дело в 22-м Эстонском территориальном стрелковом корпусе, еще не успевшем побывать в серьезных боях – например, его 180-я дивизия имела 11 332 бойца, 3039 лошадей и 193 орудия (37-мм – 31,45-мм – 58, 76-мм – 74, 76-мм зенитных – 4, 122-мм – 14, 152-мм – 12); в корпусной артиллерии насчитывалось 53 107-мм и 9 152-мм орудий. Однако автомашин в корпусе было лишь около трети от штатного количества, а к артсистемам иностранных образцов не хватало снарядов. Вдобавок «национальный» состав корпуса считался (и считается ныне у многих историков) ненадежным – судя по всему, не вполне справедливо. Встречаются даже рассказы о том, что «большинство солдат и офицеров Эстонского территориального корпуса Красной армии (22-й территориальный стрелковый корпус, бывшая Эстонская армия), выведенного с началом войны из пределов Эстонии, перешли на Псковщине на сторону немцев (июль 1941) и были готовы сразу же продолжать войну против СССР», а «его остатки переведены на Урал, в трудовые части (работали, в частности, на лесоповале)»[57].

Однако это и аналогичные утверждения являются неправдой. В целом корпус – в том числе и его эстонские бойцы – неплохо проявил себя в июльских боях. 180-я стрелковая дивизия в мае 1942 года стала 28-й гвардейской, а 182-я была расформирована лишь после окончания войны с Германией, летом 1945 года.

Командующим 11-й армией был назначен генерал-лейтенант В. И. Морозов, а ее управление приказом командования фронта от 8 июля перемещалось с левого крыла фронта на станцию Дно (90 км восточнее Пскова). Большая часть соединений прежней 11-й армии (за исключением 29-го стрелкового корпуса) была передана в состав 27-й армии генерала Н. Э. Берзарина, отлично показавшего себя в ходе боев за Двинск.

5-й воздушно-десантный корпус, отличившийся под Двинском, был выведен из боя и отправлен на переформирование. 29-й стрелковый корпус передавался в состав 22-й армии Западного фронта. Выведенные из боя остатки 12-го механизированного корпуса были сосредоточены для переформирования в район города Сольцы, а затем были направлены на другую сторону озера Ильмень, в район 20–30 км юго-восточнее Новгорода.

Левый фланг 11-й армии (22-й стрелковый корпус) пока еще удерживал рубеж по реке Череха. Южнее, от Новоржева до Идрицы по линии Выбор, Пушкинские Горы, Опочка оборонялась 27-я армия (11 дивизий), причем ее 65-й стрелковый корпус, утратив боеспособность, выходил из боя и сосредотачивался в 40 км восточнее Опочки. 22-я армия под натиском 16-й немецкой армии отходила в район Себежа.

На следующий день, 10 июля, для объединения усилий по обороне Ленинграда Ставка своей директивой создала командование Северо-Западного направления во главе с маршалом К. Е. Ворошиловым. Начальником штаба у Ворошилова стал генерал-майор М. В. Захаров, а членом Военного Совета – А. А. Жданов. Командование объединило Северо-Западный (генерал-майор П. П. Собенников) и Северный фронты, а также Балтийский и Северный флоты. Граница между фронтами проходила по линии Псков – Новгород, то есть на направлении немецкого наступления она пока находилась в тылу Северо-Западного фронта.

Еще 4 июля Военный совет Северного фронта (бывшего Ленинградского военного округа) получил директиву начальника Генерального штаба РККА о создании в тылу Северо-Западного фронта оборонительной позиции на фронте от озера Ильмень до устья Нарвы, по линии рек Шелонь, Мшага и Луга. Позднее она получила название Лужского рубежа. Сюда требовалось немедленно перебросить все свободные силы фронта, одновременно силами гражданского населения начав строительство окопов, огневых точек и противотанковых рвов. Рубеж должен был иметь глубину 10–15 километров, противотанковые заграждения и минные поля.

6 июля в составе фронта была создана Лужская оперативная группа под командованием генерал-лейтенанта К. П. Пядышева. Сюда должны были войти 177-я стрелковая дивизия, перебрасываемая из Боровичей, 191-я стрелковая дивизия с нарвского направления, два сводных артполка от ленинградских военных училищ, несколько разрозненных артиллерийских дивизионов, а также формируемые в Ленинграде три дивизии народного ополчения.

Одновременно из резерва Северного фронта на Лужский рубеж были направлены: с Петрозаводского направления – 237-я стрелковая дивизия, а с Карельского перешейка – 70-я стрелковая дивизия. Отсюда же было переброшено и управление 10-го механизированного корпуса с 21-й и 24-й танковыми дивизиями. Однако все эти силы могли полностью сосредоточиться на Лужском рубеже лишь к середине июля. Вдобавок Ворошилов, вступив в должность главкома направления, сразу же принял решение передать эти силы из состава Северного фронта 11-й армии Северо-Западного фронта. По словам тогдашнего начальника инженерной службы Северного фронта Б. В. Бычевского, «когда об этом узнал генерал-майор Д. Н. Никигиев [начальник штаба фронта], его чуть не хватил удар. Для Лужской полосы обороны снова не оказывалось нужных сил, и в то же время мы ослабили себя на севере». [58]

Можно понять обиду командования фронтом, у которого одним росчерком пера забрали с кровью выдранные из Карелии войска – но справедливости ради стоит сказать, что именно благодаря этому решению Ворошилова был создан ударный кулак, впоследствии использованный при контрударе под Сольцами. Можно с большой долей вероятности предполагать, что в противном случае эти силы были бы без особого эффекта задействованы в обороне Луги и Ленинградского шоссе, в то время как для прорыва Манштейна на Новгород не оказалось бы никаких препятствий.

С другой стороны, управление 11-й армии прибыло к своим новым войскам лишь 12 июля. До этого в течение нескольких силы 41-го и 22-го стрелковых корпусов формально управлялись командованием фронта, а фактически оставались без управления, что также сыграло отрицательную роль в первоначальном развитии событий.

* * *

10 июля передовой отряд немецкой 6-й танковой дивизии вышел к селу Ямкино в 20 км севернее Дорохова, перед самой рекой Шелонь и выходом на шоссе Порхов – Новгород. Здесь дивизия впервые после перехода границы наткнулась на сильное и умелое сопротивление русских. Из воспоминаний Э. Рауса и истории 6-й танковой дивизии следует, что оборона советских войск опиралась здесь на танки КВ, каждый из которых поддерживался группой пехоты и несколькими легкими танками – позднее немцы будут так же использовать в обороне свои «Тигры» и «Королевские Тигры», сопровождая их более легкими машинами. 37-мм и 50-мм противотанковые пушки оказались бессильны против тяжелых танков, а 88-мм орудий у дивизии уже не было – все сопровождавшие танковые части зенитные батареи Люфтваффе, несмотря на протесты генерала Ландграфа, забрал себе Манштейн.

В конце концов ночью русские сами отошли из района Ямкино, открыв немцам выход на Новгородское шоссе. Это произошло после того, как 3-я моторизованная дивизия 56-го моторизованного корпуса прорвалась к Порхову, расколов советскую оборону и отрезав здесь остатки 5-го танкового полка (из 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса) вместе с 232-м стрелковым полком 182-й эстонской дивизии. 11 июля немцы захватили Порхов. После этого 3-я мотодивизия получила приказ выдвигаться отсюда на север для прикрытия стыка с 41-м моторизованным корпусом, а ее место заняла 8-я танковая дивизия.

Тем временем 10 июля 1-я танковая дивизия немцев атаковала вдоль шоссе Псков – Луга. Сбив с него советские части, за сутки она продвинулась своими передовыми отрядами на несколько десятков километров. К этому моменту в районе Луги уже находилась полнокровная 177-я стрелковая дивизия полковника А. Ф. Машошина, а также части 21-й и 24-й танковых дивизий 10-го механизированного корпуса, переброшенные с Карельского перешейка. Увы, перед отправкой этих дивизий командование 23-й армии оставило себе значительное количество техники, поэтому фактически каждая танковая дивизия имела лишь по два неполных полка – танковый и мотострелковый. Кроме того, сюда же от Пскова и Острова отходили остатки разгромленных 90-й и 111-й стрелковых дивизий; в район южнее Луги отступала 235-я стрелковая дивизия.

В ночь на 11 июля навстречу продвигающимся по шоссе немцам выдвинулась 21-я танковая дивизия. Собственно, дивизия всего лишь получила приказ на переброску в район Порхова через Лудони и Новоселье. Мотопехоты она не имела – 21-й мотополк сначала было решено отправить в Порхов по железной дороге, затем он был направлен туда пешим маршем и в итоге единственным из всего 10-го мехкорпуса действительно оказался в назначенном районе.

Около 9 утра выброшенная вперед разведка доложила, что у деревни Камарино находится до батальона немецкой мотопехоты с танками и противотанковыми орудиями. Хотя маршрут корпуса сворачивал влево, не доходя до этого места, командир дивизии решил уничтожить угрожавшую его движению группировку противника, выделив для этого два танковых батальона 42-го танкового полка полковника В. И. Заводова. Танки должны были действовать совместно с частями 90-й стрелковой дивизии и 5-го погранотряда, занимавшими оборону на шоссе.

Увы, когда танки начали атаку, пехота 90-й стрелковой дивизии попросту разбежалась или залегла под огнем вражеской артиллерии и минометов. Поэтому танки атаковали противника самостоятельно. В результате противник, потеряв (по нашим донесениям) до двух рот пехоты, несколько пулеметов и противотанковых пушек, отступил в южном направлении. В бою было потеряно 17 танков – 8 из них сгорело, а 9 числились подбитыми, пропавшими без вести или оставленными на поле боя. В бою пропал без вести со своим танком командир полка полковник Заводов. Погибло или пропало без вести 34 человека (в том числе 6 офицеров), ранено – 3 человека. Судя по такому исходу, большинство безвозвратно потерянных танков просто остались с экипажами на территории «отступившего» противника.

Вечером того же дня дивизия была передана в подчинение командования 1 – го механизированного корпуса; в связи с изменением обстановки и захватом немцами Порхова ее перенаправили в район городка Ситня через Болоцко. После сообщения о движении противника через Ситню на Сольцы дивизию повернули в район Городище (25 км северо-запад-нее Сольцев), где в этот момент располагался штаб 11-й армии. К исходу 13 июля дивизия вышла к Городище, вступив здесь в бой с разведкой 3-й моторизованной дивизии противника. Итог всех этих беспорядочных маневров, приказов и контрприказов оказался неожиданно удачным: 21-я танковая дивизия оказалась там, где была нужнее всего, и уже на следующий день приняла участие в наступлении на Сольцы.[59]

Несмотря на то, что в этот же день другой немецкий отряд занял станцию Струги-Красные, контратака 21-й танковой дивизии позволила частям 90-й стрелковой дивизии и разрозненным подразделениям отступавшей из-под Пскова 111-й стрелковой дивизии закрепиться на шоссе в районе деревни Новоселье и привести себя в порядок. Командование 111-й дивизии было сменено, ее отступающие части реорганизованы. Выяснилось, что в дивизии еще осталось 7 тысяч человек – больше половины ее первоначального состава. Тем временем по реке Плюсса разворачивался выдвинутый из Луги передовой 483-й полк 177-й стрелковой дивизии, которая должна была перекрыть противнику путь наступления на Лугу.

Во второй половине дня 11 июля на командный пункт 21-й танковой дивизии прибыл представитель штаба Северо-Западного фронта с распоряжением о передаче дивизии в состав 1-го механизированного корпуса и выводе ее в район Сольцы. Логика командования фронтом была следующей: на лужском направлении оставались две свежие стрелковые дивизии, а также переброшенные сюда с Карельского перешейка части 10-го мехкорпуса – 29-й танковый, 21-й и 24-й мотострелковые полки.

В то же время на направлении Порхов – Сольцы – Новгород, где оборонялись 180-я и 182-я эстонские дивизии 22-го территориального корпуса, также возникла опасность прорыва. В выведенных на переформирование остатках 3-й танковой и 202-й моторизованной дивизий 1 – го мехкорпуса к этому моменту оставалось по три десятка танков. Идея оттянуть остатки танковых соединений в тыл, переформировать их и нанести удар плотно сжатым кулаком была вполне логичной, чуть позже ее даже удалось осуществить.

* * *

У противника тоже имелись проблемы. Согласно директиве ОКХ, изданной еще 9 июля, 4-я танковая группа Гепнера должна была наступать на правом фланге группы армий «Север», нанося основной удар на Новгород и далее вдоль реки Волхов, обходя и отрезая Ленинград с востока. Но советское командование уже сумело перекрыть это направление достаточными силами, а условия местности крайне сковывали маневр подвижных частей. 11 июля командование 4-й танковой группы сообщало в группу армий:

«Общее положение с транспортными средствами: в первую очередь характерна большая убыль, вызванная главным образом тяжелейшими дорожными условиями.

Дальнейшее продвижение вперед возможно лишь при условии планомерного снабжения запасными частями по воздуху».[60]

Жалобы на скверные дороги и плохое состояние транспорта у немцев всегда начинаются вместе с неудачами. Но здесь обращает на себя внимание упование на авиацию. Действительно, в ближайшие дни транспортная авиация очень понадобилась передовым частям 4-й танковой группы…

Утром следующего дня Гальдер отметил в своем дневнике: «Танковая группа, авангарды которой ослаблены и устали, лишь незначительно продвинулась в направлении Ленинграда».[61] Командующий группой армий фельдмаршал фон Лееб, в свою очередь записал 12 июля в своем дневнике:

«Информация из разговора с Хойзингером из оперативного отдела: фюрер больше не придает никакого особенного значения Петербургу! Но адъютант фюрера, полковник Шмундт, который был здесь несколько дней назад, утверждал обратное. Чему же верить? В любом случае, завтра хочу поговорить с Гепнером».[62]

Зная о сосредотачивавшейся в районе Луги крупной советской группировке – и, судя по всему, преувеличив ее численность – командование 4-й танковой группы решило провести рокировку, обратную той, что вело советское командование. Оно отказалиоь от прямой атаки Лужского рубежа, предпочтя обойти его с фланга. Для этого Гепнер выдвинул против Луги подходящую из тыла 269-ю пехотную дивизию (она была переброшена автотранспортом 6-й танковой дивизии), а основные силы трех подвижных соединений бросил на север – где, по его расчетам, рубеж обороны советских войск еще не был подготовлен.

Это неожиданное решение было поддержано генерал-фельдмаршалом фон Леебом, однако неожиданное недовольство им выразил сам Гитлер. На дневном совещании 13 июля в ставке фюрера было решено, что:

«На фронте группы армий „Север ” решающей задачей является выход в район севернее озера Ильмень, закрытие прохода между озером Ильмень и Ладожским, блокада Ленинграда с востока. Южнее Ильменя следует выставить заслон в сторону Старой Руссы».[63]

Таким образом, главный удар должен был наноситься прямо на Ленинград. Однако 41-й моторизованный корпус уже был повернут к северу, поэтому на следующий день командующий группой армий «Север» издал компромиссный приказ, в котором указывал:

«Задача 4-й танковой группы заключается прежде всего в захвате всей линии Новгород, Луга, Нарва, чтобы оттуда развивать удар с целью окружения Ленинграда (главное направление окружения на юго-востоке)».

Но было уже поздно – события пошли так, как пошли. Сегодня мы с высокой долей уверенности можем сказать, что в случае немецкого удара на Лугу одна свежая (177-я) и одна потрепанная (235-я) дивизии, даже при поддержке двух танковых полков из 10-го мехкорпуса и достаточно сильной артиллерийской группировки, вряд ли выдержали бы концентрированный удар четырех дивизий 41-го моторизованного корпуса. Части 111 – й и 90-й стрелковых дивизий на этот момент были небоеспособны и ничем помочь обороне не могли. В этот период войны немцы имели полное преимущество в инициативе, имея возможность навязать противнику не только место, но и время боя. Вместо этого Гепнер и Рейнгард бросили свои силы в обход, тем самым удлинив маршрут наступления и плечо подвоза, теряя драгоценное время. Вдобавок силы двух подвижных корпусов оказались разъединены, а их фланги уязвимы для контрударов.

Уже днем 11 июля 1 – я танковая дивизия получила приказ генерала Рейнгарда – прекратить наступление на Новгород и развернуться севернее города Луга в направлении на Большой Сабек. Еще левее, на Поречье и Кингисепп, должна была наступать 6-я танковая дивизия. 36-я моторизованная дивизия корпуса, несколько запоздавшая с переправой техники через Великую из-за взорванных мостов, направлялась строго на север, вдоль Псковского и Чудского озер. Теперь на новгородское направление выдвигался 56-й моторизованный корпус – 3-я моторизованная, 8-я танковая дивизии и дивизия СС «Мертвая Голова». Прежние ее позиции перед фронтом 27-й армии сдавались подошедшему 10-му армейскому корпусу.

Следует заметить, что в предыдущих боях Манштейн показал себя довольно бледно. А ведь он считался восходящей звездой вермахта, одним из «отцов» Французской кампании, всегда и везде прилагая максимум усилий для саморекламы! Теперь же, по сравнению с успехами удачливого соседа, результаты действий 56-го моторизованного корпуса выглядели едва ли не провалом. Поэтому, когда возник шанс отличиться, Манштейн решил использовать его во что бы то ни стало. Согласно решению, принятому в ставке фюрера 13 июля и подтвержденному командованием группы армий 14 июля, главный удар наносился в полосе 56-го моторизованного корпуса – на который ложилась основная тяжесть будущего сражения и падала наибольшая слава после победы…

Подбитые танки немецкой 6-й танковой дивизии

Еще днем 12 июля группа «Раус», почти сутки преодолевавшая 25-километровую полосу бездорожья между Новгородским и Лужским шоссе, атаковала части 90-й стрелковой дивизии у деревни Новоселье. Одновременно севернее, вдоль железной дороги, перешли в наступление части 269-й пехотной дивизии. 13 июля, продвинувшись еще на полтора десятка километров, немцы заняли станцию Плюсса и форсировали одноименную реку. За Плюссой разгорелись тяжелые бои – наступающие части 269-й пехотной дивизии встретили упорное сопротивление 483-го стрелкового и 3-го мотострелкового полков, усиленных маневренной группой полковника Родина (32 танка БТ и мотострелковый батальон 24-й танковой дивизии со средствами усиления).

Днем 14 июля танки группы Родина из района села Шереги контратаковали противника двумя группами: одна наступала на запад в общем направлении на станцию Плюсса, другая – на юго-запад вдоль шоссе, по которому к месту боев подходили новые немецкие силы. Тем временем 483-й стрелковый полк выбил передовые отряды немцев со станции Лямцево и из деревни Крени в 9 км восточнее нее, отбросив врага к реке Плюсса. Советские танки ворвались на станцию Плюсса, где было захвачено радиооборудование и две противотанковые пушки.[64] В этот день танкисты потеряли 5 танков БТ (часть из них удалось эвакуировать в тыл), две бронемашины БА-10 и 25 человек убитыми и ранеными.

Расчет сержанта Свирина ведет огонь из трофейной противотанковой пушки. Северо-Западное направление, июль 1941 года

Для ликвидации кризиса генерал Рейнгард был вынужден снять с маршрутов и направить к Плюссе 118-й пехотный полк 36-й моторизованной дивизии и части второго эшелона 1-й танковой дивизии. Утром 15 июля 489-й пехотный полк 269-й немецкой дивизии при поддержке танков нанес контрудар через Плюссу в сторону Луги. В результате два советских полка и группа Родина были вынуждены вновь отойти на рубеж Лямцево, Городище, Заплюсье – примерно по современной границе Ленинградской области, в 30 км западнее реки Луга. В этот день в ходе контратак танкистами были захвачены три немецких противотанковых пушки с передками (из них две – совершенно исправных), однако группа Родина потеряла 12 танков БТ. Всего за два дня боев потери группы составили 24 убитых и 37 раненых. Занятый рубеж удалось удерживать еще в течение десяти дней, что оказалось крайне важно для последующего развития событий.

Тем временем части 6-й танковой дивизии двигались дальше на север. Уже 13 июля передовые части дивизии (группа «Раус») с боем захватили 20-тонный мост через Плюссу в Лядах, охранявшийся небольшим отрядом саперов. Но хуже всего было то, что в этот же день в 70 км севернее передовой отряд 1 – й танковой дивизии, совершивший за два дня почти 150-километровый марш, вышел к реке Луга юго-восточнее Кингисеппа.

Рубеж реки здесь охраняли части 2-й Ленинградской дивизии народного ополчения и сводный отряд Ленинградского пехотного училища под командованием полковника Мухина. Войск здесь было крайне мало – эшелоны с ополченцами только начали прибывать, большинство из них было еще либо в Ленинграде, либо в пути.

13 июля боевая группа 1-й танковой дивизии после короткого боя с местным истребительным отрядом заняла село Осьмино. Однако здесь движение немцев было вовремя обнаружено, а разведывательной группе из отряда курсантов ночью удалось даже взять четырех пленных. Утром 14 июля 1-й батальон 113-го мотострелкового полка 1-й немецкой танковой дивизии вышел к реке Луга у села Большой Сабек в 18 км выше Ивановского. Здесь немцев уже ждали – мост был взорван прямо под передовыми вражескими машинами. В течение всего дня немцы пытались переправиться через Лугу с помощью надувных лодок и подручных средств, но каждый раз их атаки отбивались с большими потерями. Лишь на рассвете 15 июля немцам удалось переправиться через реку и зацепиться за ее правый берег. Однако организовать наступление с плацдарма противник не смог.

Колонна 7-й роты 1 1 – го танкового полка 6-й танковой дивизии на марше.

Июль 1941 года

Рейнгард решил перевести 6-ю танковую дивизию на левый фланг 1-й танковой, дабы выйти к Кингисеппу и Нарве, а при удаче – и к Финскому заливу. В результате 6-й танковой дивизии пришлось сутки двигаться по малонаселенному району с небольшим количеством дорог и вдобавок обходить с запада озеро Самро, пересекая пути движения 1-й танковой дивизии. Здесь все еще находились отступающие советские части, время от времени успевавшие минировать и взрывать мосты. Впоследствии Раус описал это движение как марш в глубине вражеской территории, среди превосходящих русских сил, да еще через болота – что было не совсем правдой, так как местность восточнее Чудского озера песчаная, возвышенная и довольно сухая.

Моторизованная колонна группы «Раус» была обнаружена только утром 14 июля. А через пару часов передовой немецкий отряд подошел к мосту через Лугу у деревни Поречье, в 12 км южнее большого села Ивановское. Мост охраняло подразделение 6-й роты 51 – го полка 2-й дивизии НКВД численностью в 47 человек. Раус описывает бой за мост как героический рейд саперной роты и заявляет, что охрана мостов просто не заметила приближения машин с немцами. Но по свидетельству с нашей стороны, все обстояло совсем по-другому: к мосту подъехал грузовик ЗИС с немцами, переодетыми в красноармейскую форму, которые убили часового и атаковали казарму охраны.[65] Документы слегка дорисовывают эту картину:

«Танки противника, замаскированные нашими опознавательными знаками, подошли вплотную к мосту Из одного танка выскочил солдат противника в красноармейской форме с запиской в руке и подбежал к часовому В момент чтения записки часовым головной танк рывком наехал на часового и, раздавив его, пытался проскочить через мост, но в это время гарнизон по тревоге занял окопы и открыл по танкам ружейно-пулеметный огонь. Вслед за танком к мосту подошла на машинах пехота противника численностью до роты, с которой гарнизон вступил в бой. Бой продолжался в течение полутора часов. В результате боя уничтожено до 70 фашистов».[66]

В истории 6-й танковой дивизии прямо указано, что мост через Лугу для группы Рауса был захвачен не каким-то «саперным батальоном», а диверсионной командой из 800-го учебного полка «Бранденбург»[67] – точно так же, как это было в Двинске. Характерно, что Раус пишет о «массе пленных» – однако охрана моста, отошедшая на станцию Кленно, потеряла убитыми и пропавшими без вести только 10 человек.[68]

Плацдарм, занятый 6-й танковой дивизией в районе Ивановского (карта из истории 6-й танковой дивизии)

Генерал-полковник Гепнер на плацдарме за Лугой. Рядом с ним капитан Штрак, майор штаба граф Кильманзегг и генерал-майор Ландграф

Захваченный «бранденбургерами» мост тут же проскочило несколько танков, с ходу ворвавшихся в село Ивановское. Находившийся здесь штаб строительного участка после короткого боя отошел на станцию Веймарн в 15 км к северу. Так противником был занят еще один плацдарм на правом берегу Луги.

После переброски сюда остальных сил 2-й дивизии народного ополчения, а также 90-й и 191-й стрелковых дивизий, плацдармы в нижнем течении Луги были блокированы. Немцы со своей стороны выдвинули 36-ю моторизованную дивизию на рубеж Луги правее 1-й танковой дивизии, перекрыв разрыв с 269-й пехотной дивизией. На левый фланг 6-й танковой дивизии были выдвинуты 1-я и 58-я пехотные дивизии. Их целью было выйти к Финскому заливу и отрезать все еще находящиеся южнее Чудского озера советские войска – 11-ю, 125-ю и 268-ю стрелковые дивизии, а также отошедшую сюда через Гдов 118-ю дивизию (позднее они были объединены в Нарвскую оперативную группу). Две немецкие дивизии вышли к Нарве, но дойти до Финского залива и полностью выполнить поставленную задачу им не удалось.

Быстро вскрыть плацдармы, захваченные 1 – й и 6-й танковыми дивизиями, немцы тоже не смогли. Впервые за всю кампанию их подвижные части вынуждены были терять время и топтаться на месте, с большими потерями штурмуя вражескую оборону – вместо того, чтобы мчаться по дорогам, обгоняя отступающую пехоту противника. В итоге фронт на рубеже Луги и Нарвы стабилизировался на целых три недели.

* * *

Однако самые интересные события в это время происходили южнее – на новгородском направлении. Именно здесь наносил удар 56-й моторизованный корпус Эриха фон Манштейна. Наступать непосредственно по новгородскому шоссе должна была 8-я танковая дивизия. Слева от нее на Городище и Уторгошь атаковала 3-я моторизованная дивизия: она начала наступление раньше, но вынуждена была продвигаться в местности с плохими дорогами. Справа находилась дивизия СС «Мертвая Голова», сменившая части 3-й моторизованной дивизии. В ближайшие дни из-за больших потерь (три моторизованных полка пришлось свести в два) дивизия СС была выведена в резерв танковой группы. Ее место должна была занять 290-я пехотная дивизия, но, не будучи моторизованной, последняя выдвигалась на север слишком медленно.

Как мы видим, и здесь подвижные силы войска вермахта втянулись в тяжелые бои по прорыву советской обороны, утратив свое преимущество в маневре. Вдобавок разрыв с находящимся южнее 10-м армейским корпусом 16-й немецкой армии опасно увеличился. Обе дивизии корпуса (30-я и 126-я) в это время вели тяжелые бои северо-восточнее Опочки, наступая на Оршу и Новоржев. Командование группы армий срочно направило в разрыв 11-ю и 21-ю пехотные дивизии 1-го армейского корпуса: они должны были форсированным маршем двигаться через Остров на Порхов чтобы занять район станции Дно и прикрыть правый фланг корпуса Манштейна («южнее Ильменя следует выставить заслон в сторону Старой Руссы»).

Однако Манштейн не хотел ждать, пока медленная пехота выдвинется из тыла – тем более что воздушная разведка не обнаружила в районе станции Дно крупных соединений противника. Он решил, не теряя драгоценного времени, совершить рывок к Новгороду вдоль шоссе, благо справа оно прикрывалось от возможных ударов противника рекой Шелонь. Как мы помним, подобный прием – прикрытие рекой фланга наступающей группировки – немцы использовали и в сражении за Дубно. Целью маневра, по признанию самого Манштейна, был скорейший захват мостов на реке Мшага, от которой до Новгорода оставалось 50 км.

Еще 10 июля 56-й моторизованный корпус сломил оборону 22-го стрелкового корпуса по реке Уза восточнее Черехи. 11 июля части 8-й танковой дивизии заняли город Порхов, обороняемый 232-м полком 182-й эстонской дивизии и остатками 5-го полка 3-й танковой дивизии – несколько танков Т-28. Левее 3-я моторизованная дивизия 56-го моторизованного корпуса тем временем сменила в районе Ямкино 6-ю танковую дивизию 41-го мотокорпуса.

12 июля обе дивизии Манштейна продолжили наступление в общем направлении на Новгород. 8-я танковая дивизия продвигалась вдоль Новгородского шоссе в нескольких боевых группах, не имевших непосредственного контакта связи друг с другом. Днем после сильного боя она заняла поселок Боровичи. Двигавшаяся первой боевая группа подполковника Фронхофера, по ее донесениям, подбила 8 русских танков, к вечеру прошла еще 27 км и достигла городка Ситня, заняв плацдарм на восточном берегу одноименной речки.