Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

– Что, Человечишка, доигрался… игрался… ался… ался.

Этот вопрос грохотал и пульсировал в моей больной голове, то отскакивая от каких-то стенок, то проникая прямо в мозг, мучительно раздирая его. Я попытался спросить, узнать, ответить, но ни слова не смог вымолвить. Язык не повиновался!

– Все сломал, все разрушил, – опять загрохотали сталкивающиеся глыбы. – Теперь твой путь пройден…

Я чудовищным усилием воли все-таки разлепил губы и неповинующимся голосом спросил:

– Ты… х-то?

– Я ТОТ, КТО ЕСТЬ ВСЕГДА!!!

– Нет, нет, кто бы ты ни был, мой путь не пройден, мне нельзя… я не хочу… у меня есть дочь, у меня есть Стася!

– Дочь? – грохочущие глыбы посыпались сплошным, гулким и, как показалось, нервным, злобным и скрежещущим потоком. – А думал ли ты о ней, когда бросил ее?

– Я не бросал ее, не бросал… я не смогу ее бросить!

– Не-е-т!!! – и в этом механическом реве я впервые услышал осуждение, яростное осуждение и гнев! И от этого мне вдруг стало страшно, по-настоящему страшно!

– Ты именно предал ее, – яростно загрохотал голос, – ты предал свою дочь! Ты предал женщину, Богом тебе данную, ты предал женщину, любившую тебя, ты сделал несчастными ее детей! Тебе нет прощенья, тебе придется за все ответить… ветить… ить!!! – Грохот этих гигантских сталкивающихся камней яростно и многократно усилился, слился в сплошной, неразборчивый рев, и я – вдруг это отчетливо понял! – сейчас исчезну, растворюсь навсегда, действительно уйду!

– Нет!!! – напрягаясь изо всех сил, закричал я. – Не хочу, не хочу… не хочу! – И в этом крике, видимо, было столько чувства, столько внутренней силы, столько любви к дочери, что окружающий меня яростный грохот стал уменьшаться, уменьшаться и почти исчез… Наступила тишина, почти полная тишина, перемежаемая редкими, негромкими, совсем слабыми постукиваниями маленьких сталкивающихся камешков… и моим хриплым дыханием! И когда я понял, что слышу свое дыхание, то услышал отдаляющийся, уходящий в сторону грохот, даже не грохот, а слова, сказанные почти обычным голосом:

– Что ж, живи… если сможешь… можешь… жешь… ешь. – Этот уже не страшный голос все истаивал, уходил и возвращался все слабеющим и слабеющим эхом, а взамен в мое сознание стали врываться звуки и запахи окружающего – живого мира!

Прожить две жизни

«Ни солнце, ни смерть нельзя разглядывать в упор».

Ф. Ларошфуко

Эксперт уже полчаса разгуливал по коридору суда и в подробностях изучил все висевшие на стенах плакаты, включая и пути эвакуации людей в случае пожара. Он ждал вызова в зал судебного заседания, куда был приглашен в качестве эксперта с целью «дать разъяснения по некоторым пунктам своего экспертного заключения». Думая об этой экспертизе, он морщился, а его и так-то неважное настроение портилось окончательно.

Тогда, в начале сентября прошлого года, его среди ночи разбудил длинный звонок в дверь.

– Менты обнаглели, ведь отпуск же, – вяло подумал он и, обреченно вздохнув, пошел открывать дверь. Однако не успел он ее толком открыть, как…

– Иваныч, Иваныч! – раздался вскрик, и в дверь ввалился его старый знакомый Сергей Сергеич:

– Антошка… внук… на машине… разбился… они двое погибли, – и заплакал так, как плачут только дети: навзрыд, захлебываясь от нестерпимого горя.

Кое-как успокоившись, он рассказал, что еще утром к его дочери приехали гости – муж с женой и двумя ребятишками. Гостья, как и его дочь, работала в прокуратуре. В обед они сели за стол, и это праздничное застолье плавно перетекло в вечерние посиделки. Когда стемнело, Антон – его 16-летний внук – решил покатать ребятишек на «семерке», машине, оставшейся от покойного отца. Уговорил маму, уговорил гостей и, насажав полную машину ребятишек, повез их кататься по ночному городку. А на одном из перекрестков в них врезалась другая легковушка. В итоге погиб внук Сергеича, погиб сынишка гостей, а остальные четверо получили травмы различной тяжести.

Эксперт, как сумел, его поддержал, напоил чаем, но Сергеич никак не мог успокоиться и постоянно спрашивал:

– Как они могли разрешить ребятишкам поехать?.. Как, взрослые и грамотные… по темноте, в дождик… Как??? Почему???

Эти же вопросы крутились и в голове Эксперта. Такой поступок взрослых, отпустивших детей кататься по темному и дождливому городу одних, непонятен и необъясним. Ну понятно, Антон – балованный мальчик и частенько из матери веревки вил – это всем было известно! – но ведь там и другие взрослые были. Ответа на этот вопрос не было. Уже под утро Сергеич ушел, попросив, чтобы трупы мальчишек вскрыл именно он – Эксперт. А Эксперт, хоть и был в отпуске, отказать ему не смог – старый знакомый…

На следующее утро Эксперту принесли постановление о проведении судебно-медицинской экспертизы. Из него он узнал, что уголовное дело возбуждено и виновником является водитель другой машины – тоже, кстати, «сынок».

После этого Эксперт вызвал санитарку, и они пошли работать – вскрывать двух мальчишек, которые никогда уже не станут мужчинами. По вскрытию никаких трудностей не было. Пока санитарка их приводила в порядок, мыла и одевала, Эксперт напечатал описательные части экспертных заключений. Хоронили внука Сергеича на следующий день, народу было очень много.

А потом случился сюрприз, очень пакостный сюрприз. Когда через пару недель из судебно-химической лаборатории пришли результаты исследований крови и мочи, Эксперт, увидев результат, сильно удивился. В крови Антона обнаружилось более трех промилле этилового спирта, что очень много. Такое количество этанола можно было найти в крови взрослого, пьющего и погибшего, но для шестнадцатилетнего паренька – это многовато, даже не многовато, а просто много. Кстати, у другого погибшего мальчика этанола в крови не было найдено. Эксперт в тот же день позвонил матери Антона (все же она была заместителем прокурора) и, пригласив ее приехать, сообщил об этом. Она очень удивилась и сказала, что такого быть не может. На том и разошлись. После этого отношения Эксперта с Сергеичем и его дочерью испортились совершенно, ибо они через несколько дней во всеуслышание заявили, что Эксперт фальсифицировал результат в угоду, что он продался… что он негодяй и так далее. Для Эксперта это было неожиданно – это если мягко сказать! Это был шок! Он недоумевал, почему, несмотря на долгие годы довольно тесного и дружеского общения, они ни о чем другом не подумали, не спросили, не выслушали! Они сразу же поставили клеймо – продался! Других вариантов даже не рассматривали…

Тут дверь зала судебного заседания открылась и оттуда выглянула секретарь. Эксперт встал и двинулся было к двери.

– Вы – Иванов? – спросила секретарь.

– Нет…

– Иванов! – крикнула она, не удосужив более Эксперта и взглядом. – Свидетель Иванов!!!

С лестничной площадки выскочил паренек и поспешно вошел в зал, а Эксперт, уныло вздохнув, присел на краешек скамейки и задумался: «Так… Это ж сколько лет я знаком с Сергеичем?.. Так… да, пожалуй, года двадцать два. Да, именно столько! Тогда я работал психиатром-наркологом…«Скорая помощь» привезла алкаша с белой горячкой – с белочкой! – как сейчас говорят. Мне удалось и «белочку уговорить», и найти общий язык с больным. Вот им-то и был Сергей Сергеевич. С тех пор у нас наладился хороший контакт. Сергеич мне, как психиатру, доверял абсолютно, строго выполняя все рекомендации. Мы вдвоем сумели справиться с его запоями…»

С тех пор Эксперт стал бывать у них дома. Сначала по необходимости, а потом просто так, в гости. Тогда их дочери – теперешнему заместителю прокурора района – было пятнадцать или шестнадцать лет. А потом у Сергеича запила жена, пройдя классически короткий путь женщины-алкоголички. Впервые в жизни попробовав спиртное в двадцать пять лет, она уже к тридцати пяти спилась и валялась в грязи на улицах Городка. Тогда по просьбе Сергеича он стал и ее лечить. И это тоже ему удалось – пить она бросила, но – увы! – рано умерла! В возрасте сорока четырех лет, прямо во сне – острый инфаркт миокарда. Он же ее и вскрывал, ибо к тому времени ушел из психиатрии и уже восемь лет был Экспертом.

Тут Эксперт вздрогнул от резкого и, как ему показалось, требовательного голоса той же секретарши:

– Свидетель Петров, – чуть брюзгливо пропела она. – Вас просят зайти! – И, с некоторым пренебрежением оглядев сидящих людей, скрылась в зале. «Вот интересно, – подумал Эксперт, – а что ж меня не вызывают? А может, ну их всех на фиг? Некогда мне груши здесь околачивать, повестки не было, я не расписывался, пришел по личной просьбе судьи… А теперь меня же и маринуют в коридоре. Все… уйду… к чертям собачьим… я им что, пацан?» Однако, покипев пару минут, Эксперт решил, что коли пришел, то лучше сейчас отмучиться, чем потом снова тащиться сюда. Приняв это решение, он успокоился, и мысли его снова убежали в прошлое: «Да… то, что случилось с Антоном, эта его трагическая гибель – может и есть его искупление?..»

– Кто из вас Эксперт? – выглянувшая из двери зала, где проходило судебное заседание, секретарь назвала его фамилию. – Вас приглашают пройти в зал.

Эксперт зашел в зал и первое, что он там увидел, – холодно-возмущенное лицо Сергеича и заплаканное, но неприступно-высокомерное – его дочери, матери Антона. Эксперт поздоровался с ними кивком, но они не ответили и даже отвернулись.

После всех формальных вопросов о месте работы, должности, стаже, взятия расписки о том, что Эксперт предупреждается о последствиях за заведомо ложные показания, Судья сказал, что к Эксперту имеются вопросы по некоторым аспектам его заключения, и предоставил слово адвокату со стороны погибшего мальчика Антона:

– Скажите, господин Эксперт, чем вы руководствовались, написав в ответе на, – тут адвокат полистал копию его заключения, – на 12-й вопрос, что в крови трупа мальчика было обнаружено 3,1 промилле этилового спирта?

– Результатом судебно-химического исследования, – ответил Эксперт.

– Позвольте спросить, откуда оно взялось, это исследование?

– Из судебно-химической лаборатории Областного бюро, – недоумевая, ответил Эксперт, ибо не мог понять, куда и к чему клонит господин адвокат.

– А скажите тогда, каким образом объект исследования – кровь из трупа погибшего оказалась в вашей лаборатории, если вы ее туда не направляли?

И только тут Эксперт увидел свой промах: он забыл написать в конце своего заключения, что кровь и моча из трупа направлены на судебно-химическое исследование. От этого Эксперта даже в краску бросило, и у него мелькнула мысль: «Надо же так вляпаться – когда хочешь сделать как лучше, получается только хуже!»

– Ну, вы же понимаете, господин адвокат, что это чисто техническая ошибка, технический брак!

Они с адвокатом препирались несколько минут, после чего тот ходатайствовал перед судом о признании результатов судебно-химического исследования недопустимым доказательством и просил их исключить из заключения.

Судья, выслушав все стороны процесса, удалился для разрешения ходатайства, объявив перерыв на 30 минут.

Эксперт вместе с остальными участниками процесса вышел из зала и, постояв пару минут в коридоре суда, подался на улицу. Остановившись на широком и высоком крыльце, стал разглядывать окружающие дома (суд проходил в другом районе, где он бывал довольно редко). Эксперт стоял и размышлял: почему же люди сначала думают о самом плохом? Почему, несмотря на долгие года знакомства, они заподозрили его, почему решили, что он мог польститься на деньги? И в который уже раз Эксперт попытался ответить на вопрос: а откуда взялись такие цифры этанола в крови? Перепутал пузырьки с кровью? Теоретически такое может быть. А практически – все давно и четко отработано… Да и отпуск был. Он тогда отправлял на исследование кровь всего от трех трупов – двоих мальчишек и «висельника», причем все флакончики были подписаны. Перепутать в такой ситуации – это постараться надо! Тем более что в крови, взятой из трупа повесившегося, этанола было немногим меньше – 2,6 промилле.

В этот момент из дверей вышли Сергеич с дочерью, и на секунду он встретился с ней взглядом. В нем он увидел такую боль и презрение, что ему стало не по себе, и он отвернулся, после чего они разошлись в разные стороны, будто никогда и не знали друг друга.

Никогда не знали… Эксперт пошел в сторону аллеи и там, присев на лавочку, снова вспомнил, как эта девочка закончила школу, как со второго раза поступила на юридический, как они с ее отцом – Сергеичем – ездили к ней в город, вспомнил, как она замуж выходила, как родила одного сына, затем второго. И как старший сын убил младшего…

– Участники заседания, пройдите, пожалуйста, в зал! – раздался громкий голос секретаря с крыльца. – В зал, в зал!

И эксперт пошел на второй этаж, размышляя при этом: «Удовлетворит ходатайство судья или нет? Ведь понятно, что ошибка… А впрочем, какая разница…»

Судья в зал зашел почти одновременно со всеми и, когда все успокоилось, зачитал:

– …выслушав мнения сторон… постановил… признать результат судебно-химического исследования недопустимым доказательством… полученным с нарушением требований закона…

Эксперт молча выслушал решение судьи, внешне никак не среагировав на это, однако в душе у него было пакостно – нечасто его, как последнего разгильдяя, взяв за шиворот, окунали в дерьмо по самую макушку. Огласив это решение, судья объявил перерыв в судебном заседании, после чего Эксперт вышел из зала. А на улице его встретил Сергеич и ехидно поинтересовался:

– Небось денюжки теперь возвращать придется?

Эксперт круто повернулся и взял Сергеича за куртку:

– Слушай, ты, друг… прошлогодний! Неужели ты в самом деле считаешь, что я – я! – за деньги пошел на махинацию? Неужели ты всерьез думаешь, что я смогу так поступить с вами? С теми, с кем не один пуд соли съел? Нет, в самом деле? Вот никогда не говорил, но вы ведь все живете только потому, что я вложил в вас свои умения, знания и опыт. Ведь ты, Сергеич, уже давно бы сдох от водки. Дочь твоя – прокурорша задрипанная – ни за что не поступила бы на юридический! А ты не учел того момента, что если бы я на самом деле решил смахинировать, то никогда так глупо бы не поступил. Ведь только идиот мог «сделать» такую концентрацию алкоголя в крови трупа – 3,1 промилле. Да если бы я это делал, в крови трупа было бы 1,0 промилле и никто бы не подумал, что дело нечисто… э-э-э… да что говорить… – И Эксперт, махнув рукой, повернулся и хотел уйти, но Сергеич, ухватив его за рукав, горестно и тихо сказал:

– Если честно, я так не думаю. Так думает дочь и… ты пойми, пожалуйста, Иваныч, – она сейчас потеряла в жизни все, и ей легче думать, что все вокруг виноваты. Так ей проще, она часть вины на других перекладывает. Она ведь тоже казнит себя за то, что отпустила Антона… А я не могу ее переубеждать… Прости, Иваныч!

– Да ладно… И ты прости, Сергеич, что я про дочь твою так сказал. Это я в запальчивости. Прощай! – и Эксперт, повернувшись, пошел к автобусу. Там, в полупустом салоне, устроившись у окна, он подумал о проклятии – а иначе и не скажешь! – семьи Сергеича.

Все началось (впрочем, может, и продолжилось) лет пять назад, когда Антон, взяв с собой младшего братишку, пошел купаться на пруд. Там они нашли самодельный плотик и поплыли на нем кататься. И на середине пруда плот застрял, зацепившись за корягу. Ребятишки пытались высвободить плот, как-то отцепить его, но у них ничего не вышло. Вскоре младший стал хныкать, что хочет к маме, домой, что он устал. Тогда Антон не придумал ничего лучше, как посадить братика себе на плечи и поплыть к берегу. Никто не знает до сих пор: то ли Антон стал тонуть и сбросил братишку, то ли братик сам испугался, соскользнул с плеч и утонул. Тело нашли через пару часов.

Случай этот прогремел на весь Городок, были пышные (терпеть не могу это слово по отношению к таким событиям) похороны. И там, на кладбище, кто-то из зевак сказал: «Это бабушка внучка забрала».

Эту трагедию особенно сильно переживал отец мальчиков. Однажды Эксперт его встретил на улице, и они очень спокойно поговорили, вроде ни о чем – просто легкий треп. И в какой-то момент он сказал Эксперту:

– Вот знаешь, дядя Саша, я часто слышу голос сына, слышу, как он плачет, слышу, что жалуется мне, слышу, как зовет меня. А я не могу помочь! Никак не могу… Вот разве что… – и тут он умолк, и они разошлись. Эксперт до сих пор не может себя простить за то, что не понял его намерений, а ведь психиатр. Не понял и не попытался вникнуть, не попытался помочь…

А отец мальчика через неделю повесился…

Эксперт, погрузившись в свои воспоминания, вдруг от резкого толчка открыл глаза. Автобус въезжал в их Городок, и тут до него донеслись слова одной из женщин, что сидели спереди от него:

«Это судьба, Аня, и никто не может ее перебороть. Антошка расплатился за себя и свои грехи».

«А может, и за грехи родителей», – подумал Эксперт и вышел из автобуса, благо это была его остановка.

Тот судебный процесс длился еще пару недель. По его итогам виновника аварии приговорили к 4 годам колонии общего режима. А в адрес Бюро судебно-медицинской экспертизы было вынесено частное определение, в котором суд обращал внимание руководства о нарушениях в проведении судебно-медицинских экспертиз отдельно взятым Экспертом…

В соответствии с определением суда Начальник Бюро «выписал» дисциплинарное взыскание Эксперту, выразившееся в матерной характеристике методов его работы.

О чем еще сказать? А, вот: проклятие – если оно, конечно, было – с той семьи снято. Дочь Сергеича через пару лет вышла замуж и вскоре родила… двух сыновей-погодков. Сейчас им уже 4 и 5 лет. По слухам, они живут хорошо и дружно – насколько это возможно после пережитого. Вот так! Не каждому человеку удается прожить две жизни! Эксперт же с Сергеичем и его дочерью с тех пор не встречался. Если случается мельком увидеться на улице – вежливо здороваются, и не более того.

Да, и еще об этом злосчастном этиловом спирте. Как позже выяснилось, старшая сестра виновника аварии, ну, того, что к четырем годам приговорили, училась в то время в медицинском институте и подрабатывала уборщицей в… судебно-химическом отделении бюро судмедэкспертизы. Имеет ли этот факт отношение к случившемуся – Эксперт не знал. Да и никто «разборок» по этому случаю не производил.

Блаженная

Косы растрепаны, страшная, белая,

Бегает, бегает, резвая, смелая,

Темная ночь молчаливо пугается,

Шалями тучек луна закрывается.

Ветер-певун с завываньем кликуш

Мчится в лесную дремучую глушь…

С. Есенин

– Дежурный по РОВД, капитан… ах, это опять вы, гражданочка? Мы же вам сказали… да… нет… да… ищем и как найдем… да хоть самому Михаилу Сергеичу!.. Хоть Горбачеву, говорю, жалуйтесь! – сказал капитан и бросил трубку на аппарат.

– Ну забодала тетка – по три раза на дню звонит! – раздраженно сказал капитан.

– Это та, у которой муж потерялся? – спросил помощник у дежурного.

– Да сбежал он от нее, сбежал, а не потерялся! – раздраженно бросил дежурный и глянул на часы. – Всего-то 6 утра. Еще с часок смело могли бы покемарить, – сладко зевнул дежурный, – если б не эта… гражданочка.

– А когда он исчез?

– Да уже, – капитан полистал календарь, – три недели как заявление подали. Аккурат на майские праздники.

– И что? Глухо?

– Да вроде так. Глухо. Мы все морги в близлежащих больничках прошерстили и никого похожего так и не нашли. Будем ждать. Авось и проявится. Ладно, подай мне вон тот журнал. Дежурство сдавать будем…

* * *

Девушка вышла на крыльцо и, прикрыв ладонью глаза от яркого, послеполуденного майского солнышка, осмотрелась. Их дом стоял на небольшой возвышенности и вся деревня – Заливное Облужье – лежала перед ней как на ладони. А еще бездонное, голубое небо без единого облачка, а еще яркая зелень тайги, что начиналась за их огородом… И все это ее мир, мир, в котором она родилась и выросла. Она очень любила вот так стоять и смотреть на дома, на деревья. И даже зимний завьюженный день не мешал ей постоять пару минуток и смотреть на мерцающие огоньки домиков ее родной деревни. Всегда эта картина знакомого с детства родного села наполняла ее душу миром и спокойствием, ей становилось легко и свободно. Всегда, но не сейчас, потому что… Девушка постояла еще минутку и, как-то обреченно вздохнув, махнула рукой, вернулась в дом, но уже через минутку вышла, держа в руке небольшую сумочку.

– Куда собралась, племяшка? – с улыбкой спросил вошедший во двор мужчина.

– Да… к подружке сбегаю… я ненадолго, дядя!

– Ну беги-беги, озорница, – добродушно ответил тот, – а мать когда придет?

– Мама? Да к восьми часам будет. Магазин закроет и придет.

– Это че, значит, баню уже сейчас затопить надо… – то ли спросил, то ли вслух подумал дядя.

– Так уже почти шесть часов, а если тебе чего надо, сходи к ней, это ж рядом, – ответила девушка. – Я побежала? – И исчезла за хлопнувшей калиткой.

Дядя присел на крыльцо и, достав папироску, закурил, глядя поверх заборчика на домики их деревни.

Девушки не было долго. Дядя уже и чаю попил в одиночестве, и баню затопил, и только тогда она вернулась. Была она бледной и какой-то погасшей.

– Что с тобой, племяшка?

Она молча прошла мимо дяди, бросив на ходу:

– Что-то неможется мне, дядь. Простыла видать… пойду прилягу.

– Давай-давай, ложись, доченька. Тебе соку березового принести? – но девушка, отрицательно мотнув головой, ушла в дом.

Вскоре пришла с работы мать и, увидев большущую кучу наколотых дров, всплеснула руками:

– Ты что, братишка, делаешь, опять ведь поясница отвалится?

– Ниче… банька вылечит, – чуть задыхаясь, ответил тот, смахивая со лба капли пота.

– А Танька где?

– Дык дома. Лежит… – отрывисто проговорил брат, с хаканьем обрушил топор на очередную чурку, и та послушно развалилась на две одинаковые части. – Простыла, говорит, давеча бледненькая пришла от подруги. Не трогай ее, Катерина, пусть отлежится.

* * *

Дежурный подошел к окну, постоял немного, глядя на улицу, и, взяв журнал сдачи дежурств, сел за стол, намереваясь проверить правильность записей, но тут снова раздался звонок. Капитан, поморщившись, снял трубку:

– Дежурный по РОВД, капитан… так, так… где… Хорошо… хорошо… выезжаем! – брякнул трубку на аппарат.

– Труп в Заливном Облужье. Правда, не понял где. Ты, – сказал он помощнику, – дуй в гараж, водилу поднимай… оперативника, а я Прокурору и Экспертам звоню.

– А может, это и есть тот пропавший? Ну что тетка звонила? Он же ведь оттуда, из Заливного?

– Не знаю! Может, и тот. Я толком ничего не понял, где труп и кто труп. Понял лишь, что у сельсовета нас будут ждать. Все, хватит лясы точить – шагом марш! – рявкнул дежурный помощнику, и тот колобком выкатился во двор, к гаражам.

Минут через десять он вернулся и, запыхавшись, доложил:

– Машина у входа, товарищ капитан. За кем сначала едем?

– Значит, так, – задумчиво ответил тот, – я еду с криминалистом и оперативником в Облужье…

– …А как же остальные?

– Остальные подъедут на прокурорской машине чуток попозже. Прокурор только к девяти из Города приедет.

Эксперт уже минут тридцать топтался на улице, поджидая прокурора, и когда, наконец, показалась его машина, он облегченно вздохнул. Он терпеть не мог ждать, просто не умел этого делать.

«Уж лучше догонять», – подумал Эксперт, открывая дверку новенькой прокурорской «шестерки» и усаживаясь рядом с прокурором.

– Вы хоть что-то знаете про обстоятельства? А то я заехал в дежурку, а там только сержант, помощник дежурного, и ни черта не знает.

– У меня тоже, Викентий Олегович, никакой информации нет. Знаю, что в Облужье, знаю, что ехать надо к сельсовету, вот и все.

– Ну, значит, поехали, – сказал прокурор, лихо разворачивая свою новенькую машину.

До деревни они докатились за двадцать минут – благо асфальт был совсем свежий, не разбитый.

– Хоть боком катись! – довольным голосом оценил дорогу прокурор, когда показались первые домики. На въезде в деревню из проулка к ним чуть ли не под колеса кинулся паренек и замахал руками:

– Сюда, сюда, дяденьки! Там Танька живет… то есть жила!

Они посадили парнишку в машину и через пяток минут подъехали к добротному дому на взгорке. У ворот дома уже собралась небольшая кучка зевак. Женщины плакали, а мужики хмуро курили.

– Так, – сурово сказал Прокурор, вылезая из машины, – где участковый, где дежурный?

– А их и не было, – ответил кто-то из толпы, – мы звонили в милицию, а нам сказали, что они уже уехали.

– Ну я им устрою! Уехали они, – буркнул прокурор, – пошли, Кирилл Петрович, – сказал он Эксперту, – и они двинулись в дом.

Там их провели в угловую маленькую комнатенку, где и лежала на кровати молодая женщина. Эксперт надел перчатки и, осмотрев труп, продиктовал результаты наружного осмотра. Прокурор все записал и спросил:

– От чего же она умерла?

Эксперт пожал плечами:

– Повреждений на трупе не видно, и что явилось причиной смерти – определит только вскрытие. Но в таком возрасте люди, как правило, просто так не умирают. Это либо болезнь, либо…

– Да-да, Доктор, – сказал крупный и немолодой мужчина, стоящий у самых дверей, – она вчера пришла домой вся бледная, бледная, явно нездоровая и сказала, что простыла и что ей неможется. Вот как тогда легла…

– А во сколько это было?

– Ну, – задумчиво протянул тот, – часов в шесть, может, чуток попозже. Уже вечером она вставала, много пила воды. А утром-то и обнаружили, что Танька… ну… того… неживая уже.

Закончив осмотр, тело вынесли на улицу и погрузили в машину – это кто-то из мужиков расстарался, организовал транспорт, а сами поехали в сельсовет. Однако там была только какая-то полусонная бабулька, которая ничего толком пояснить не смогла.

– Ну и где же наши доблестные милиционэры? – хмуро спросил Викентий Олегович. – Неужели где-то водку кушают?

– Да ну, – ответил Эксперт, – не может такого быть. Вернее, может, – поправился он, – но только после осмотра трупа, когда дело сделано, перед тем как ехать назад, а так…

– Да сам знаю, – пробурчал Прокурор, – и что? Поехали домой?

– Да, – ответил Эксперт – поех… – И в это время из-за угла с ревом вынырнул мотоцикл, а сидящий на нем водитель громко засигналил.

Подкатив, он резко затормозил, чуть не упав при этом, и заглушив двигатель, крикнул:

– Это вы будете Прокурор?

– Да, а что случилось?

– Так дядя Леша… то есть товарищ лейтенант…

– …это участковый здешний – лейтенант Усольцев, – поспешно сказал Эксперт.

– …ага, он с товарищем капитаном уже два часа вас ждут. Вот меня послали.

– Где ждут? – недоуменно спросил Викентий. – Зачем ждут?

– Ну вы даете, дяденьки! Они же возле мертвяка сидят в лесу…

– Какого мертвяка? Мы же его осмотрели уже…

– Постойте, – встрял Эксперт, – давай по порядку все рассказывай.

И мальчишка рассказал, что в тайге, в пяти километрах от деревни, у подножия Марьиного Камня нашли труп пропавшего три недели назад дядьки.

– Говорят, что убитый! – радостно сообщил парнишка.

– Нам этого только для полного счастья не хватало, – пробурчал Прокурор, выруливая на дорогу. Мальчишка, обогнав их, поехал спереди.

До места добирались недолго – что такое эти километры для «жигуленка»? Правда, дорога оставляла желать лучшего, но доехали. А вот потом пришлось в пехоту перейти. И если Эксперт был одет соответствующим для тайги образом, то Прокурор в своем мундире выглядел, как бы это сказать… в общем, ему приходилось не сладко. Тайга была, конечно, не настоящая и скорее не тайга, а так, сосновый бор, правда, с хорошим подлеском. Но все равно, ведомые мальчишкой, они добирались до места минут тридцать, не меньше, и если бы не два трупа – один спереди, другой позади, вернее, если бы не мысли о них, то вообще все было бы здорово! Вскоре они вышли на полянку и на ней узрели незабываемую картинку.

Под самой скалой сидели два милиционера: лейтенант и капитан, а в сторонке, закрытый с головой плащом, лежал кто-то третий и довольно громко похрапывал. Рядом на куске материи стояли две бутылки с мутной полупрозрачной жидкостью, лежали куски сала и початая булка хлеба, в которую был воткнут здоровенный штык-нож. Оба сотрудника были уже весьма хороши. Капитан в одной майке и форменных брюках громким голосом покрикивал на лейтенанта:

– Ты, летеха, пиши быстрее, не задерживай… ик…

– Да я, товарищ капитан, и так пишу, вот: «Волосы светлые короткие, лицо зеленое, губы…»

– Ага, дальше зубы, – и капитан концом шариковой ручки, которую держал в руке, раздвинув зеленые и раздутые губы трупа, сказал:

– Зубы… зубы… раз, два… – и, вытащив конец ручки изо рта трупа, он в задумчивости стал покусывать ручку с того же конца.

– Ну ты, капитан, молодец, – начал было Эксперт, но тот и сам, увидев Прокурора, вскочил:

– Товарищ Прокурор, оперативно-следственная группа проводит осмотр трупа… а что вы так долго ехали?

– Так мы с Экспертом один труп уже осмотрели, при этом и водку не пили, – улыбаясь, ответил Прокурор, – и ручку из гнилого рта, как некоторые, не облизывали.

– Какую ручку? – вскинулся капитан, недоуменно глядя то на кончик ручки, то на труп… и тут до него дошло!

Боже мой! Я такого рвотного рефлекса еще не видел никогда. Когда фонтан иссяк, капитан сдавленным голосом просипел:

– Самогонки плесните… – и, получив просимое, залпом хватанул содержимое стакана.

Немного отдышавшись, капитан с укоризной сказал:

– Ну вы и садист, товарищ Прокурор. Нет чтобы промолчать… Ведь столько самогона зазря пропало? Где теперь его взять? – и подолом майки вытер свое потное лицо.

– Значит, так, – отплевавшись, начал рассказ капитан, – труп обнаружил сегодня около шести утра любитель березового сока. Труп лежал в расщелине у самого подножия камня, весь гнилой. Вот… а в груди у трупа кол воткнут.