Полководцы великой войны - Маршал Баграмян. «Мы много пережили в тиши после войны»

Владимир Васильевич Карпов

Маршал Баграмян: «Мы много пережили в тиши после войны»

Обращение к читателям

Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза Иван Христофорович Баграмян по праву занимает достойное место среди отечественных военачальников и теоретиков военного дела.

Участник Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, выпускник двух военных академий, И.Х. Баграмян прошел непростой боевой путь от начальника полковой разведки до командующего 1-м Прибалтийским и 3-м Белорусским фронтами.

В послевоенный период участник знаменитого Парада Победы 24 июня 1945 года Маршал Баграмян командовал войсками Прибалтийского военного округа – одного из важнейших в то время приграничных округов нашей Родины.

В дальнейшем И.Х. Баграмян продуктивно использовал свой богатейший опыт командной и штабной работы, свои поистине энциклопедические знания в области военной теории и практики на других высоких постах в Вооруженных Силах: заместителя министра обороны – главного инспектора Министерства обороны, начальника Академии Генерального штаба.

Многие славные страницы биографии Маршала нашли отражение и в художественной литературе, и в историко-мемуарных трудах, где была обобщена его плодотворная полководческая и разнообразная общественно-политическая деятельность.

Вместе с тем до сих пор, к сожалению, остается малоизвестным для широкой российской общественности десятилетний (с 1958 по 1968 г.) период деятельности И.Х. Баграмяна в должности заместителя министра обороны – начальника Тыла Вооруженных Сил.

А ведь на этом посту им был внесен огромный вклад в дело укрепления оборонной мощи государства. Именно под его руководством была воссоздана централизованная система тылового обеспечения Вооруженных Сил, восстановлены институт заместителей командующих (командиров) по тылу и штабы тыла, усовершенствованы службы тыла, приобрела системный характер деятельность по подготовке в тыловом отношении театров военных действий, особенно по созданию мобилизационных и оперативных запасов, разработаны новые уставы и наставления по боевой и оперативной подготовке тыла.

Книга Владимира Карпова успешно восполняет этот пробел.

Выбор автора закономерен. С одной стороны, тыловая тематика ему знакома не понаслышке, так как из-под его пера вышло художественное повествование о первом начальнике Тыла Красной, а впоследствии – Советской Армии генерале армии А.В. Хрулеве. С другой стороны, очень многое связывает писателя с самим Баграмяном – от службы под его началом в войсках 1-го Прибалтийского фронта до личной дружбы в послевоенное время.

Уверен, книга о Маршале Баграмяне – истинном патриоте, талантливом военачальнике и общественном деятеле – найдет живой отклик у тысяч благодарных читателей, прежде всего военнослужащих и тех, кому еще только предстоит встать в армейский строй, и, безусловно, обогатит собой обширную библиотеку военно-патриотических изданий современной России.

Заместитель Председателя ПравительстваРоссийской Федерации —Министр обороны Российской ФедерацииС. Иванов

Всегда в строю[1]

Маршал Баграмян

Прочитал повести Владимира Карпова и первое, что захотелось воскликнуть – как быстролетно время! Кажется, совсем недавно я, будучи командующим Первого прибалтийского фронта, встречал в разведывательных сводках фамилию старшего лейтенанта Карпова, и вот он, такой же лихой, смелый разведчик, теперь известный писатель.

Нам всем очень повезло, что Владимир Карпов остался жив, пишет для нас и для нового поколения замечательные книги. Я говорю – повезло, потому что работа разведчика очень опасна, а Карпов много раз ходил за «языками» и на передний край, и в тыл врага. По книгам и кино многие имеют представление, что это за работа, и сам Карпов написал очень хороший роман «Взять живым», в котором он без прикрас, без «сюперменства» показал суровую, опасную и труднейшую службу войсковой разведки. Я считаю эту книгу одной из лучших книг о жизни и боевой деятельности самого трудного полкового звена – это воины переднего края, а разведчики еще и дальше переднего края, потому что их деятельность проходила в расположении врага. Достоверность, знание всех тончайших деталей, боевой, окопной жизни – одно из достоинств книги Карпова, а основано это на том, что почти во всех описанных заданиях принимал участие и сам автор. Владимир Карпов сражался не только на фронте, которым я командовал, он вел активные боевые действия на соседнем 3-м Белорусском и, как мне известно, пользовался уважением командующего тем фронтом Ивана Даниловича Черняховского.

Да, летит время, и в этом движении в наших трудах, в наших достижениях послевоенных лет занимает большое место и труд советских писателей. Не скрою, мне очень приятно встречать на обложках книг, в журналах, на экране телевизора боевого друга суровых дней Великой Отечественной войны Владимира Карпова.

Многие фронтовики после боев пошли учиться, стали инженерами, учеными, работниками искусства, прославились трудовыми делами на заводах и колхозных полях. Например, командир 629-го полка, в котором служил В. Карпов, сначала майор, а в конце войны полковник Алексей Кириллович Кортунов, стал руководителем строительства крупных нефтеразработок, а позднее много лет был министром газовой промышленности СССР.

У Владимира Карпова жизнь и работа шла по двум направлениям, но не раздваивалась! Как два рельса одного магистрального железнодорожного пути, они вели его к одной желанной цели. Он сочетал военную службу и литературное творчество. Конечно, это было не легко, и то, и другое требует не только много времени, но и полной отдачи всего себя. Большая любовь к делу, талант, высокая трудоспособность помогали офицеру Карпову преодолеть все трудности. В 1947 году он окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе, а в 1948-м – Высшие Академические курсы Генерального штаба и был назначен на работу в Генеральный штаб. Это очень высокая честь для военного и, как видим, Владимир Васильевич был удостоен этой чести именно как военный, как признанный мастер ратного дела.

Продолжая все эти годы писать, Владимир Карпов ощущал недостаток специального литературного образования, как он мне говорил – чувствовал, что «кустарничает», не зная теории, истории, особенностей литературного труда. Поэтому решил поступить на вечернее отделение Литературного института им. Горького на отделение прозы. Шесть лет напряженного труда! Очень нелегко было офицеру Генерального штаба сочетать учебу с работой, бессонные ночи за книгами и очень ответственные командировки, порой не менее опасные, чем в годы войны! И еще надо было и очень хотелось писать. Творческим руководителем Владимира Карпова в институте был К.Г. Паустовский. Защищал он диплом перед комиссией, которую возглавлял Леонид Соболев. Защитил не только успешно, а еще, видно, запомнился каким-то своим писательским обликом.

Много предстает перед комиссией дипломников, не каждый из них запоминается надолго, а вот Карпов запомнился Соболеву; однажды Владимир Васильевич показал мне «Капитальный ремонт» Соболева с надписью:

«Гвардии полковнику Владимиру Васильевичу Карпову.

Приятно, все же таки, обнаружить своего дипломника на полезной военной работе. Я, видно, знал, кому вручаю диплом!

Капитан I ранга Л. Соболев1965.4.2»

Больше десяти лет прошло после защиты диплома, все эти годы Карпов служил в войсках, а Соболев его помнил и вот прислал книгу в далекую Кушку!

Кстати, сразу же после защиты диплома в 1954 году подполковник Карпов подал рапорт с просьбой направить его в войска.

Он так поступил потому, что работа в Генеральном штабе связана с большой секретностью, не о всем можно писать. А Карпову очень хотелось населить свои произведения образами современных офицеров, писать не только о войне, но и о сложной, интересной жизни армии в мирные дни.

В Министерстве обороны поняли стремление писателя, и Карпов был направлен в жаркие края Туркестанского военного округа. Больше пяти лет Владимир Карпов командовал полками в Кара-Кумах, на Памире, был начальником штаба механизированной гвардейской дивизии и заместителем командира дивизии.

Все эти годы он не только командовал, но и всматривался в жизнь, накапливал огромный материал, который ложился в основу его литературных произведений.

Я не случайно так подробно останавливаюсь на описании жизненного пути Владимира Карпова, этот путь объясняет истоки и содержание повестей, помещенных в настоящей книге.

Литературные особенности произведений Владимира Карпова достаточно широко и высоко оценены критикой, мне же хочется отметить большую воспитательную силу его повестей. Написанные правдиво, со знанием дела, о том, что всегда волнует читателей военной среды – о становлении характеров, личностей в армейских условиях, – эти повести не только интересны как литературный материал, они еще поучительны в самом прямом деловом, служебном отношении, потому что обобщают личный опыт автора. А опыт у него большой, глаз зоркий, ум проницательный, склонный и к анализу, и к обобщениям. Командовать писателю больше пяти лет полком, это не съездить в творческую командировку! А сходить много раз в тыл врага со специальным заданием и писать об этом, опираясь на собственные наблюдения и переживания, это, конечно же, более весомо, чем писать по расспросам или по рассказам других, выполнявших такие задания.

Я не хочу этим сказать, что писатель обязательно должен пережить, пройти через то, о чем он пишет; силой воображения и таланта литератор способен проникать и в человеческие сердца, и в космические дали. Говоря же о творчестве Карпова, я лишь подчеркиваю то, что усиливает проникающую силу его строк и порождает к нему доверие, не только к нему, как автору, но еще и укрепляет веру в идеалы, которые он пропагандирует и утверждает как писатель. А проповедует он, причем тонко, не в лоб, а тепло, ненавязчиво, но убедительно, – любовь к Родине, любовь к армии, веру в социалистические идеалы, которые делают нашу армию непобедимой.

Владимир Карпов всегда с большим уважением и тактом пишет о работе офицеров. Приведу только один пример. В повести «Не мечом единым» описано около десяти офицеров различных званий и служебных положений, но наряду с этим они еще и все разные по характерам. Они делают одно общее дело, но каждый в силу своих индивидуальных особенностей встает перед читателем еще и как человек.

Эта повесть одна из первых в нашей литературе освещает жизнь и деятельность одной из частей в условиях идеологической борьбы, происходящей сегодня в мире. В этой борьбе наши противники ищут пути влияния на советскую молодежь, через радиопередачи различных «голосов», через магнитофонные записи песенок «с подтекстом», через сплетни и анекдоты, т. е. берется врагами на вооружение все, что может поколебать веру, породить скепсис и инфантильность – лишить молодых людей бойцовских качеств, чтобы не было у нас Матросовых, Космодемьянских, людей, способных на подвиг, на твердое умение и желание защищать родину в бою.

Карпов в повести «Не мечом единым» ставит именно эту очень важную проблему борьбы за молодежь в условиях армии, потому что молодые люди, та часть из них, которая попадает под влияние буржуазной пропаганды, приходит в армию, когда настает положенный день, надевает военную форму, становится солдатом. Но это лишь внешне! Писатель как раз и заостряет внимание на том, что советским солдатом надо стать еще и по убеждениям, что это случается не просто, не вдруг, чаще с помощью командиров, воинского коллектива. Происходит это не всегда безболезненно, порой сопряжено с внутренней психологической борьбой людей и, конечно же, борьбой идей, в которые они верят.

Наша армия сегодня вооружена самым современным оружием, но сила ее не только в ракетах, атомоходах и самолетах новейших конструкций. Сила эта еще и в том, о чем постоянно заботится наша партия, и о чем так умело и доходчиво пишет в своих произведениях писатель Карпов – в идейной прочности, безграничной вере в ленинские, коммунистические идеалы, преданности Родине и народу – эта сила всегда была сильнее любого другого оружия и помогала нам одерживать победы над самыми сильными и коварными врагами.

Это оружие не стареет, поэтому, я думаю, и произведениям Владимира Карпова предстоит жить долго, чего я от души желаю. А самому Владимиру Васильевичу, как моему соратнику по оружию в годы войны и доброму другу в дни мирные, я желаю дальнейших успехов на литературном и военном поприще. На военном потому, что такой писатель, как он, не уходит в запас, он всегда в строю, всегда с воинами и офицерами, которые любят его и считают своим бессменным сослуживцем.

Маршал Советского СоюзаИ.Х. Баграмян23.1.79

Введение

Эта книга необычная, потому считаю необходимым ввести читателей в ее содержание и отметить особое место ее среди книг на военную тему, опубликованных после окончания войны.

Отгремели сражения Великой Отечественной. О грандиозных операциях и славных делах наших воинов, офицеров и генералов написаны сотни книг участниками боевых действий. Это бесценная память на века для многих поколений наших соотечественников.

Написали мемуары и воспоминания крупнейшие военачальники: Жуков, Василевский, Рокоссовский, Конев, Баграмян и другие. Все эти книги описывают события военной поры и обычно завершаются парадом Победы, всенародной радостью и личным счастьем авторов этих воспоминаний.

Но жизнь продолжалась. Страна залечивала раны, нанесенные жестокой и разрушительной войной. А как жили и трудились в эти послевоенные годы победители и армия? Как ни странно, об этом книги не написаны. Может быть, потому, что жизнь армии в мирные дни можно описать одной фразой: она занималась боевой подготовкой, изучала и осваивала ценный опыт минувшей войны. Это правильно, но только с одной стороны и в общих словах.

Я обратил на это внимание лет сорок тому назад, написал романы: «Вечный бой», «Маршальский жезл», несколько повестей и рассказов. Но это были литературные произведения: сочинения о послевоенной жизни солдат и офицеров.

А в те годы вооруженные силы переживали период не менее напряженный, чем в дни войны. Надо было огромные массы войск снять с полей сражений и перевезти к местам постоянной дислокации. Это тысячи эшелонов на необъятной территории нашей страны, все это необходимо спланировать, установить очередность, организовать снабжение в пути следования. А где находятся места «постоянной дислокации»? Военные городки, в которых располагались части в предвоенные годы, разрушены от западной границы до Волги и Каспия, а те, которые уцелели, не могли вместить огромную многомиллионную армию военного времени. Да и городки эти обветшали, а некоторые (особенно в глубоком тылу) превратились в производственные помещения для переброшенных сюда с запада предприятий или в жилье для эвакуированных оттуда же людей.

Надо было строить новые, ремонтировать старые военные поселения со всем необходимым для житья и боевой учебы. А где взять средства для таких широкомасштабных мероприятий? Бюджет страны истощился до крайнего предела. Брать займы у иностранных банков, пускать в страну инвесторов в те годы не полагалось.

К тому же свалилась на страну новая беда. Только погасили огонь войны в Европе, как в 1946 году в Фултоне (США) Черчилль объявил о создании военного союза и крестовом походе против коммунистической системы во главе с Советским Союзом, якобы поглотившем Румынию, Чехословакию, Болгарию, Польшу, Венгрию, часть Германии. Объявляя начало нового военного похода, Запад махал грозной атомной дубиной, как гарантом их будущей неотвратимой победы.

В этих условиях надо было разработать новую стратегию, новую доктрину и наладить обеспечение войск в условиях применения атомного оружия. А как выполнить эти сложнейшие государственные задачи? Ситуация создалась не менее напряженная, чем в годы войны. Надо было всю деятельность и руководство вооруженными силами перестроить на новый лад. Теперь на повестке дня вставало не только принятие решений о главном ударе, группировках войск, их сосредоточении и будущих активных боевых действиях. На первый план выходило материальное обеспечение армии, способной вести сражения в условиях применения атомного оружия. Теперь должен все это решать не только полководец, но и хороший организатор-хозяйственник.

Нет, его не надо было ни искать, ни назначать. Такой организатор в армии уже был – это начальник Тыла Советской Армии. Сразу по окончании боевых действий на Западе и на Дальнем Востоке до 1951 года службой тыла руководил опытнейший, прошедший в этой должности всю войну генерал армии Хрулев Андрей Васильевич. После него Тыл Вооруженных сил возглавлял генерал-полковник Виноградов В.И. (с января 1951 по июль 1958 года).

В 1958 году руководство страны решило, что службы тыла должен возглавить не только хороший интендант, но и полководец, компетентный в вопросах стратегии и обеспечения боевых действий в новых условиях.

Из всех, еще живых в те годы полководцев, был назначен на эту ответственнейшую должность маршал Баграмян.

Вот о его работе в сложной политической ситуации в мире, при постоянной угрозе возникновения атомной войны я и намереваюсь рассказать.

Надо признать, что сложнейшая тема требует широких военных знаний, в том числе в вопросах стратегии. В этом отношении мне пригодилось полученное ранее образование: я окончил академию Фрунзе (в 1947 году) и ВАК академии Генерального штаба (в 1948 году). Прослужил шесть лет в Генеральном штабе. Из них пять лет – при жизни Сталина, что очень важно! Отмечу еще одно ценное обстоятельство, которое помогало мне создать именно художественное произведение: многие годы после войны я был близко знаком с Иваном Христофоровичем, бывал у него дома. Баграмян помнил меня еще со времен войны, когда я был разведчиком на 1-м Прибалтийском фронте. Маршал называл меня другом, дарил мне свои книги с добрыми автографами. Об этом подробнее расскажу позднее.

Как сложилась служба Баграмяна после войны, читатели узнают из этой книги. Я уверен, вы узнаете много нового и неизвестного о жизни прославленного маршала и всей нашей армии. Об этих годах сам Иван Христофорович сказал:

«Много пережито в тиши после войны».

Необходимая ретроспекция

Считаю нужным коротко познакомить читателей, которые не читали книги воспоминаний Баграмяна о войне, с его жизнью и службой в молодости и годы войны. Это будет тоже своеобразным введением в его послевоенную деятельность.

Мне кажется, лучше других о себе расскажет сам Иван Христофорович, поэтому привожу написанную им автобиографию.

Автобиография Баграмяна Ивана Христофоровича

Родился 2 декабря 1897 г. в семье железнодорожного рабочего на ст. Елисаветполь (ныне Кировобад, Азербайджан). Отец, Хачатур Карапетович Баграмянц, в течение почти 50 лет работал на Закавказской железной дороге по службе и ремонту пути: в начале – ремонтным рабочим, а затем артельным старостой (бригадиром). Последние 23 года (1906–1929) он непрерывно жил и работал на ст. Кировобад, где и умер в 1929 г. Мать, Мариам Артемовна Баграмянц, – дочь кузнеца с. Чардахлы Шалихорского района (Азербайджанская ССР), до и после революции – домохозяйка. Сейчас инвалидка, после смерти отца получает пенсию. Живет в г. Баку, 1-я Нагорная, квартал 223, блок 9, кв. 54. Старший брат, Абгар Христофорович Баграмов, рожд. 1895 г., член ВКП(б) с 1920 г. до революции – ротный фельдшер военного времени старой армии. Сейчас работает фельдшером в текстильном комбинате г. Кировобад. Адрес: Азербайджанская ССР, г. Кировобад, ул. Зевина, 26. Младший брат, Алексей Христофорович Баграмов, рождения 1904 г., до революции – учащийся 2-классного жел-дорожного училища. Был с 1926 г. членом ВКП(б). 16 января 1937 г. арестован в г. Баку органами НКВД Азербайджанской ССР. До ареста был начальником 2-го Бакинского водопроводстроя. Подлинные причины ареста мне неизвестны. Кроме родственных связей, никакой другой связи с ним не имел. С 1917 г. и по день ареста я видел его всего шесть раз (в 1921, 1927, 1931, 1934, 1935 и 1936 гг.), каждый раз на протяжении нескольких дней. Переписывался с ним еще реже. Родственников, проживающих за границей, нет.

Фрагмент автобиографии Баграмяна

Женат, двое детей. Жена, Тамара Амаяковна Баграмян, рожд. 1902 г. До революции – учащаяся, сейчас – домохозяйка. Мать жены, Сатеник Фоминична Саркисян, рожд. 1875 г., до революции – домохозяйка. Умерла в 1937 году. За последние три года жизни состояла в колхозе. Отец жены, Амаяк Иванович Саркисян, до революции – счетовод небольшой шелкомотальной фабрики (село Чанамаб Нахичеванской ССР), попутно занимался сельским хозяйством. После революции работал счетоводом, продолжая одновременно заниматься своим хозяйством. С 1934 по 1937 г. состоял в колхозе. После смерти жены и полной потери трудоспособности (75 лет) переехал в г. Ереван и живет на иждивении старшей дочери и сына. Его адрес – г. Ереван, ул. Джапаридзе № 13. Сестра жены, рожд. 1900 г., Такум Амаяковна Саркисян, до революции – учащаяся. С 1920 г. работала непрерывно машинисткой в штабах и частях РККА и в органах НКВД, сейчас работает на той же должности в штабе ПВО г. Ереван. Адрес: г. Ереван, ул. Джапаридзе № 13. Брат жены, Шавархи Амаякович Саркисян, рожд. 1897 г., до революции – учащийся. С 1920 г. и до настоящего времени непрерывно работает на выборных должностях в профессиональных союзах. Сейчас работает инспектором ВЦСПС по технике безопасности в Грузинской ССР. Его адрес: Тбилиси, Школьная, 10. По линии жены родственников за границей нет.

С 1907 по 1912 гг. учился в Елисаветпольском (ныне Кировобадском) 2-классном железнодорожном училище. С 1912 по май 1915 г. обучался в Тифлисском железнодорожном техническом училище. По окончании последнего до сентября 1915 г. в течение 3–4 месяцев проработал техником-практикантом на желдороге ст. Елисаветполь ЗКВ ж.д. За несколько месяцев до призыва меня в армию я, желая остаться на Кавказском фронте, в сентябре 1915 г. поступил добровольцем в царскую армию. В течение 1,5 лет служил рядовым в различных частях Кавказского фронта. В конце 1916 года мне удалось в г. Армавире сдать экзамен за 4 класса гимназии экстерном. За две недели до Февральской революции я поступил в 1-ю Тифлисскую школу прапорщиков. В июле 1917 г. окончил эту школу и был назначен младшим офицером в Елисаветпольский запасный пехотный полк. На третий день прибытия в полк на общем ротном собрании я был выбран солдатами командиром роты. Но через 2–3 дня меня включили в состав маршевой роты, состоящей исключительно из армян, и отправили в Персию (Урмия) на пополнение 3 армянского стрелкового полка. Здесь я был выбран членом ротного, а затем и батальонного комитета. Октябрьская революция застала меня в рядах этого полка на Кавказском фронте – Персия. Непосредственного участия в Октябрьской революции не принимал.

После Октябрьской революции в Закавказье на фронте и в тылу под руководством Армянского национального военного совета шли усиленные формирования войсковых частей для обороны Армении от вторжения турецкой армии. Я продолжал оставаться в составе 3-го армянского стрелкового полка до конца 1917 г. В начале 1918 г. я был переведен на должность младшего офицера в 1-й армянский конный полк. В составе этого полка я участвовал в боях против турецкой армии. Летом 1918 г. после взятия турками гг. Карса, Александрополя (ныне Ленинакана) и Батума Закавказский сейм распался, и Армения выделилась в отдельную республику под руководством дашнакской партии. Будучи в это время на службе в 1-м армянском конном полку на территории Армении, я продолжал службу в дашнакской армии в этом же полку вплоть до советизации Армении – 29 ноября 1920 г. Со дня советизации Армении и до настоящего времени я непрерывно служу в Красной Армии.

Таким образом, до перехода на службу в РККА я служил: в старой армии, считая до конца 1917 г. 2 года и 3 месяца, из них 4 месяца офицером в чине прапорщика, в дашнакской армии – 2 года 11 месяцев, последний чин – поручик.

В боях против Красной Армии никогда и нигде участия не принимал.

Во время службы в дашнакской армии в мае месяце 1920 г. в г. Александрополе (ныне Ленинакане) большевики подняли восстание против дашнакского правительства. Я тогда командовал в 1-м армянском конном полку эскадроном. С первых же дней подготовки и самого восстания я перешел на сторону большевиков и принял активное участие в восстании. Моя заслуга в этом восстании заключается в следующем:

Во-первых – на общем собрании офицеров полка накануне восстания я в числе четырех офицеров заявил громогласно, что перехожу на сторону большевиков.

Во-вторых – по предложению Ревкома, переданного мне и т. Бахчиняну Гаику через писаря моего эскадрона Ашота Григоряна – представителя Ревкома, я и т. Бахчинян изолировали всех офицеров, в решительную минуту построили 1-й и 2-й армянские конные полки и вывели их в распоряжение Ревкома для выполнения боевого задания. Только после этого важнейшего акта Ревком получил уверенность в захвате власти в городе.

В-третьих – на протяжении периода подготовки и проведения восстания я всем, чем только мог, активно помогал борьбе большевиков против дашнаков.

После подавления восстания дашнаками я с эскадронами, т. Бахчинян с учебной командой и группа активных участников восстания бежали из Александрополя в направлении нейтральной зоны, установленной между дашнакской Арменией и меньшевистской Грузией. Мы решили до прихода в Армению Красной Армии отсиживаться в районе Мокрых гор, ведя партизанскую борьбу против дашнакских частей. Но когда приступили к осуществлению намеченного плана, то сперва учебная команда, а затем и эскадрон под воздействием агитации дашнакских агентов вернулись в Александрополь, оставив нас, 13 человек активных участников восстания, у самой границы. Опасаясь погони, мы перешли границу и поздно ночью вошли в с. Воронцовку. Мы были крайне утомлены 80-километровым маршем по гористой местности и предыдущими бессонными ночами. Как только достигли села, мы расположились на ночлег в первых же домах, не приняв никаких мер охранения. Утром в соседнем дворе шесть человек из наших товарищей были арестованы дашнакским комиссаром со всеми нашими лошадьми. Нас предупредили об этом, и мы бросились бежать из села в разные стороны, спасаясь от ареста. Зная, что грузинские меньшевики борются против большевиков с большей беспощадностью, чем дашнаки, и не сомневаясь, что они нас выдадут дашнакам, мне в то время представлялось, что единственным правильным выходом из создавшегося положения является явка дашнакским властям, чтобы предстать перед их судом. Поэтому вместе с т. Газаряном Грикором мы явились в пограничную комендатуру. Нас арестовали и через некоторое время под конвоем направили в г. Александрополь в распоряжение начальника гарнизона. Здесь т. Газаряна освободили из-под ареста, а дело обо мне передали в чрезвычайный дашнакский суд по борьбе с большевизмом. Только благодаря счастливому стечению обстоятельств мне удалось избежать приговора дашнакского суда. В период моего побега и ареста дашнаками оба конных полка в наказание были отправлены на братоубийственную войну в Зангибасар для нападения на мирное тюркское население, и следователю суда, штабс-капитану Овяну (кстати сказать, хорошо настроенному ко мне) не удалось собрать против меня серьезных улик для осуждения. Меня освободили и направили в полк. Я был смещен с должности командира эскадрона и направлен на нестроевую работу на сенозаготовки для полка. Вплоть до советизации Армении, т. е. в течение почти пяти месяцев, я жил в атмосфере недоверия, неприязненного отношения и прямого издевательства ко мне со стороны офицеров и проявления особой теплоты и симпатии со стороны солдат. Все перечисленные мною факты могут быть подтверждены участниками майского восстания – ветеранами Ленинаканского кавполка.

После советизации Армении 1-й армянский конный полк в полном своем составе был включен в состав молодой Армянской Красной Армии. Я сейчас же был назначен командиром эскадрона. Почти все офицеры были изъяты из полка и сосланы в концентрационный лагерь в Рязань. Я же в числе трех человек бывших офицеров был оставлен в полку. В 1921 г. в составе полка участвовал в походах и боях против меньшевистской Грузии. В первые дни наступления был командиром эскадрона, а потом в ходе операции был назначен помощником командира полка по хозчасти. После захвата Тифлиса в течение нескольких месяцев был секретарем военного представительства Советской Армении в Советской Грузии. Затем я вновь был откомандирован в 1-й армянский конный полк, который в 1925 г. был переименован в Ленинаканский кавполк Армянской стрелковой дивизии. В этом полку я прослужил до 1931 года. Последние 7,5 лет (1923–1931) был командиром полка. В мае 1931 г. поступил в Академию им. Фрунзе. По окончании академии в 1934 г. был назначен начальником штаба 5-й Ставропольской Краснознаменной им. Блинова кавдивизии. С этой должности в октябре 1936 г. был направлен в Академию Генерального штаба РККА. Ныне состою слушателем второго курса.

За время пребывания в Красной Армии окончил:

1. Кавалерийские курсы усовершенствования комсостава РККА в Ленинграде – 1924–1925 гг.

2. Курсы Усовершенствования высшего командного состава РККА в Москве – 1930–1931 гг.

3. Военную Академию РККА им. М.В. Фрунзе в Москве – 1931–1934 гг.

Перерыва в службе в РККА не имел.

Членом ВКП(б) не состоял. В оппозициях к генеральной линии партии не состоял и никаких колебаний не имел. К другим партиям никогда и нигде не принадлежал. Под судом в Красной Армии не был.

Был членом горсоветов Ереван, Эгмиадзин и Житомир и членом президиума Эгмиадзинского уездного и районного исполнительных комитетов. В бытность в Ленинаканском кавполку, в Академии им. Фрунзе и в 5-й кавдивизии вел общественную работу по ОСОАвиахиму. В академии Генерального штаба был агитатором по выборам в Верховный Совет СССР и РСФСР, вел кружок текущей политики и руководил пионерработой в общежитии академии.