Великая Отечественная: Неизвестная война - Год 1943 – «переломный»

Хотя начало обнадеживало.

3 января бригады 2-го гвардейского механизированного корпуса овладели Цимлянской, угрожая тылам группы «Холлидт». Ее командующий вынужден был начать отвод своего правого фланга к реке Кагальник. К 6 января танковый корпус Ротмистрова передовым отрядом ворвался в станицу Семикаракорскую, захватил плацдарм на северном берегу Дона, а главными силами завязал бой за станицу Константиновскую. Еще через сутки, после пятидневного кровопролитного сражения, войска 51-й армии заняли опорный пункт и железнодорожную станцию Зимовники. Выбивший «викингов» 6-й механизированный корпус генерал-майора С.И. Богданова стал именоваться 5-м гвардейским Зимовниковским. Правда, и сам корпус был выбит почти целиком. Не беда, во втором эшелоне находились 4-й и 3-й гвардейские мехкорпуса. 28-я армия подвижными соединениями вышла к Степному. Отдельные советские отряды появились в 20 километрах от Новочеркасска, где размещался штаб группы армий «Дон». Манштейну со всей канцелярией пришлось перебраться в Таганрог.

5 января войска Южного фронта получили уточненные задачи. 5-я ударная армия и группа генерала Крейзера из состава 2-й гвардейской к исходу 7 января должны были выйти на Северский Донец и приступить к его форсированию, 3-й гвардейский танковый корпус с двумя стрелковыми дивизиями – овладеть переправами у Багаевской на Дону и у хутора Веселый на Маныче. К этому же сроку 51-я армия и 3-й гвардейский механизированный корпус ударом с запада должны были овладеть Пролетарской и Буденновской.

Однако противник сопротивлялся яростно, умело и никак не желал окружаться. 9 января генерал Холлидт, перебросив на свой правый фланг «пожарную» 11-ю танковую дивизию, нанес контрудар по армии генерала Цветаева и группе Крейзера, потеснив ее и заставив перейти к обороне. Для отражения этой атаки генералу Еременко пришлось даже просить помощи у соседей – 5-й танковой армии. Последующие пять дней правое крыло Южного фронта «вело бои на прежних рубежах». Центр и левое крыло, продвигаясь с боями по 2 – 3 километра в сутки, 14 – 15 января освободили станицы Батлаевская, Атамановская, Орловская. Наконец, к 17 января войска фронта вышли на восточный берег реки Северский Донец и северный берег реки и канала Маныч, где снова «встретили организованное сопротивление противника». 57-й танковый корпус Кирхнера продолжал удерживать плацдарм восточнее Пролетарской. Здесь принял свой первый бой 503-й тяжелый танковый батальон, имевший в своем составе 22 «тигра» и 23 танка Pz. IIIN.

Советское наступление окончательно застопорилось. В войсках, удалившихся от своих баз, наступил острый кризис в снабжении боеприпасами и горючим.

«Начальник штаба корпуса полковник В.Н. Баскаков по моему указанию то и дело докладывал штабу 2-й гвардейской армии о нашем бедственном положении со снабжением. Но толку от этого не было, – вспоминает П.А. Ротмистров. – Наконец на мой КП приехали командующий фронтом генерал-полковник А.И. Еременко, член Военного совета фронта Н.С. Хрущев и командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский.

Я доложил им, что сопротивление противника возрастает, а корпус находится на голодном пайке по всем видам снабжения.

А.И. Еременко, крайне расстроенный, опираясь на трость (у него разболелись старые раны), взволнованно ходил по комнате и раздраженно говорил:

– У меня ничего нет, а задачу следует выполнять! Надо взять Ростов – там у немцев всего полно.

– Ну и как же мы будем...

– Слушай, – перебил меня А.И. Еременко. – Ты возглавишь механизированную группу. Я передаю в твое подчинение второй и пятый гвардейские механизированные корпуса. Объединяйте свои танки, сливайте горючее из подбитых и вышедших из строя машин. Делайте все, что хотите, но овладейте Батайском и Ростовом. Больше того, я подброшу тебе аэросанные батальоны. Они нагонят немцам страху...

Я впервые услышал об аэросанных батальонах и в недоумении спросил:

– А что это такое?

– Фанерные ящики с пропеллером на лыжах, – иронически усмехнулся Р.Я. Малиновский.

Потом, когда мне довелось увидеть эту диковинку, я не мог не поразиться нелепости затеи ее создателей. В аэросанях был установлен пулемет и сидело несколько автоматчиков».

Итак, для решительного броска к Ростову командование Южного фронта решило сформировать две механизированные группы.

Первая – в полосе 2-й гвардейской армии – состояла из 3-го гвардейского танкового корпуса генерала Ротмистрова, 2-го и 5-го гвардейских механизированных корпусов и 88-й стрелковой дивизии. 51-й армии Труфанова придавались 3-й и 4-й гвардейские механизированные корпуса, нацеленные на Азов.

19 января механизированная группа Ротмистрова перешла в наступление, которое поначалу развивалось успешно. Бригады гвардейского танкового корпуса переправились через реку Маныч в районе впадения ее в Дон, освободили станицу Манычская, захватили важный плацдарм, а передовой отряд под командованием полковника А.В. Егорова в составе восьми танков Т-34, трех танков Т-70, пяти бронемашин, девяти бронетранспортеров и 200 автоматчиков к рассвету 20 января прорвался на подступы к Батайску, перерезав железную дорогу южнее города. За Егоровым должны были последовать главные силы механизированной группы. Однако закрепить успех передового отряда не удалось.

Батайск «оказался сильно укрепленным» в противотанковом и прочих отношениях, немцы, контратаковав «крупными силами», вынудили отряд Егорова, потерявший семь танков, занять круговую оборону в районе совхоза имени Ленина и поселка имени ОГПУ. Главные силы группы Ротмистрова были внезапно атакованы в левый фланг подоспевшим с юга батальоном 16-й мотодивизии и связаны боем на рубеже Манычская – Самодуровка. При этом немцы захватили штаб 2-й мотострелковой бригады и взяли в плен его начальника. За этот бой, давший Манштейну сутки на переброску дополнительных сил в район кризиса, командир батальона лейтенант Клапих был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

На левом фланге войска 51-й армии штурмом взяли Пролетарскую и форсировали Маныч, а передовые части 28-й армии соединились с 30-й дивизией 5-го кавалерийского корпуса Закавказского фронта. К 22 января войсками Южного фронта был освобожден Сальск. В этот же день 11-я танковая дивизия Балка переправилась через Дон у Ростова. Вдоль южного берега Маныча поднялись к устью части 16-й мотодивизии графа Шверина со 116-м танковым батальоном и ротой «тигров».

Генерал Ротмистров, опасаясь полного уничтожения своего авангарда, приказал Егорову прорываться обратно, доложив наверх, что танкисты ввиду больших потерь не могут вести активные боевые действия в одиночку. Командующий фронтом не согласился с таким решением и велел снова занять оставленные позиции.

Да и как бы Еременко согласился, если директива Ставки именно на него возлагала особую ответственность за окружение противника на Северном Кавказе.

«Захват Батайска нашими войсками, – говорилось в директиве, – имеет большое историческое значение. С взятием Батайска мы закупорим армии противника на Северном Кавказе, не дадим выхода в район Ростова, Таганрога, Донбасса 24 немецким и румынским дивизиям.

Враг на Северном Кавказе должен быть окружен и уничтожен, так же как он окружен и уничтожается под Сталинградом.

Войскам Южного фронта необходимо отрезать 24 дивизии противника на Северном Кавказе от Ростова, а войска Черноморской группы Закавказского фронта в свою очередь закроют выходы этим дивизиям противника на Таманский полуостров.

Главная роль принадлежит здесь Южному фронту, который должен совместно с Северной группой Закавказского фронта окружить и пленить или истребить войска противника на Северном Кавказе».

В 6 утра 23 января генерал А.И. Еременко отдал приказ 2-й гвардейской армии «срочно занять группой Ротмистрова оставленные ею накануне населенные пункты имени Ленина и имени ОГПУ, перерезать южнее Батайска железную дорогу и подготовиться для занятия Батайска». В наступлении должен был принять участие 13-й гвардейский стрелковый, 55-й танковый полк и аэросанные батальоны.

23 января 11-я танковая дивизия во взаимодействии с 16-й моторизованной нанесла удар по готовившимся к наступлению советским частям и отбросила их назад на плацдарм у Манычской. К великому разочарованию Еременко, аэросани никакого впечатления на немцев не произвели, что любому здравомыслящему человеку, тому же Малиновскому, было ясно заранее. Это экзотическое транспортное средство изначально предназначалось для несения дозорной, разведывательной, связной службы, но никак не для того, чтобы ходить в атаки. Военная энциклопедия еще в 1933 году сообщала: «К отрицательным качествам аэросаней относятся большой расход горючего, малая грузоподъемность, ограниченная проходимость и сильный шум мотора. В силу этих качеств рассчитывать на широкое применение их в военном деле не приходится».

Однако в СССР любую теорию всегда проверяли на практике, потому с началом войны построили сотни транспортно-десантных (НКЛ-16) и боевых аэросаней, вооруженных одним танковым пулеметом ДТ на турели (НКЛ-26 и РФ-8), и свели их в отдельные батальоны по 30 машин. Транспортно-десантные аэросанные батальоны привлекали для перевозки лыжно-десантных частей, для подвоза действующим войскам боеприпасов, продовольствия, горюче-смазочных материалов, а также для эвакуации раненых с поля боя, для патрульной службы и службы связи в тылу своих войск. Кроме того, они могли буксировать и перевозить на огневые позиции пулеметы, минометы и 45-мм противотанковые орудия. Боевые батальоны действовали совместно с общевойсковыми частями, главным образом с лыжниками. В круг их задач входила разведка местности и противника, боевое охранение открытых флангов, патрульная служба по охране побережья озер и участков, не занятых советскими войсками, охрана командных пунктов и обеспечение связи. Во взаимодействии с лыжниками аэросанные отряды привлекались для преследования отступающего противника.

Естественно, использовать «снежные тачанки» можно было только зимой, на открытой малопересеченной местности, при достаточно глубоком снежном покрове, или на льду озер и рек. Летом они превращались в обузу для технических служб фронта, создавая проблемы с их хранением и транспортировкой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.