Теща для всех

Вспоминая эти мелочи жизни, Михаил пришёл к выводу, что теперь ему на всё наплевать. Может, стоит просто подать на развод? Себе голову не морочить, жене, детям? Однако внутренний голос ему сказал: «Когда тёща уедет, только когда тёща уедет». И то правильно. В сорок лет начинать новую жизнь – должно быть, сложно. Надо хоть что-то к этому подготовить. А сейчас и в самом деле надо пережить приезд тёщи. Эта встреча уже необратима. Лишь бы время её присутствия прошло быстрее. Ещё предстоит череда разборок и скандалов. Начнётся с того, что Раису Семёновну не пустили жить в спальную комнату. Она ведь не бедная родственница – спать на диванах! Михаил вспомнил мощный бас своей тёщи и встряхнулся всем телом, как с перепоя. Девятнадцать лет он слышит этот бас и ровно столько же времени его ненавидит. А тёща в свою очередь ненавидит его или просто терпеть не может, что, в сущности, одинаково. Раньше он думал, что ко всему в жизни можно привыкнуть, приучить себя терпеть и соглашаться. Теперь он так не думает. Или так думать надоело? Теперь ему тридцать восемь, двое детей взрослых, жена в центнер, и не пойми чего хочется. Секса вдоволь было, а любви, о которой мечталось в детстве и юности, так и не увиделось. Какой-то запоздалый романтизм в душе. Да и какой любви ему хочется? Вокруг никого. Не то что рядом, а просто… в жизни. Куда ни посмотришь – там у друга жена гуляет, там друг от жены. Там вообще… жёнами и мужьями поменялись, но никто ни о чем ни гугу! Все так живут. А ему, понимаешь, любви подавай! Рассвет встречать с любимой женщиной! Обнявшись, смотреть на горизонт и удивляться величию природы. Где-нибудь сидеть на старом ящике, возле катушки из-под кабеля рядом с любимой, в сумерках тающей на глазах ночи и любоваться первыми всплесками подступающей зари. Первым цветом и светом, пронизывающим восток, растворяющим ночную черноту небосвода. А может, эту любимую можно найти?.. Где? Где обитают нынче любимые? Там, где неиссякаемый источник романтизма отношений между людьми бьёт горячим ключом среди холодных скал партнёров и партнёрш? Пойди-ка поищи этот источник!

На следующий день в обед поезд «Москва – Северск» привёз тёщу Худякова. На вокзале её встречала дочь Ирина без мужа и без детей. Рядом они так и смотрелись, как мать и дочь. Раиса Семёновна была выше Ирины на целую голову. И хоть в обхвате они были одинаковы, но выглядела она не толстой, а статной. Когда мадам Пырькина (фамилия тёщи) надевала туфли с каблуками, она была выше и самого Худякова, потому регулярно и всегда его тёща носила в доме туфли и смотрела на зятя свысока. При этом слегка откидывала голову назад, и видимость превосходства увеличивалась во много раз. Худякова это несколько раздражало, и он, когда бывал в её присутствии под хмельком, позволял себе делать то же самое, с той разницей, что голову ему приходилось чуть ли не запрокидывать себе на спину. Со стороны они выглядели в этот момент как два клоуна. Мадам Пырькина это чувствовала и своим густым баритоном, почти басом, говорила зятю строго: «Не паясничайте, сударь! Не доросли ещё!» Это была, пожалуй, единственная вольность, что позволял себе Михаил с тёщей. Зять он до сих пор был воспитанный, можно даже сказать послушный. Говорила мадам Пырькина веско, с расстановкой, всегда выговаривала каждое слово полностью, не глотая звуки. Густой баритон при этом гремел в квартире властно и торжественно, любые пререкания были исключены. Как сказала – так быстро все и сделали! Выговор у неё был несколько южно-русский. Ходила мадам Пырькина поступью женщины, несущей на себе пудовую корону. Внуков любила по-своему, у них же особенно по этому поводу ничем таким не интересовалась. Нередко, ещё маленьких, бессловесных, спрашивала: «Ну что, дружок? Ты опять мне обоссался? Мерзкий поросёнок!» После чего уже меняла им бельё. Взгляд мадам Пырькиной обладал способностью физического воздействия на человека: глянет – и того как назад отбрасывает. Худяков звал её просто и ласково – гренадёр. Мадам Пырькина тоже не баловала зятя при разговоре с дочерью лестными эпитетами, обычно разговор начинался со слов:

– И как твой накачанный коротышка живёт? Он ещё исполняет свои мужские обязанности? Или стёрся весь на поблядушечек?

Ирина поначалу пыталась протестовать и постоянно восклицала:

– Мама!

– А что мама? – удивлялась басом та. – Вот когда получишь от мужа триппер, тогда крикнешь: «Мама!», да поздно будет. Я бы давно на твоём месте купила авоську презервативов.

– Мама!

– Не забудь мои слова, когда ответ на свои анализы получишь.

Сегодня, на перроне вокзала, Раиса Семёновна была тиха и задумчива. Увидев дочь одну, она интуитивно почувствовала что-то недоброе в её семье и для начала не стала даже вспоминать Михаила. Позволив поцеловать себя в щёку, она поинтересовалась здоровьем детей, услышала в ответ – учатся, тут же отдала дочери чемодан и последовала за Ириной к стоянке такси. Так называемый муниципальный транспорт, в виде автобусов, Раиса Семёновна презирала и никогда им не пользовалась, отдавая предпочтение лёгким таксомоторам и их разговорчивым водителям, которые и багаж могут поднести, и разговором повеселят, а если ни того, ни другого, то которым и похамить в конце поездки можно, и сдачу потребовать, да и скандал закатить на всю улицу. Всё развлечение.

Уже с первых метров, проезжая по железнодорожному микрорайону, Раиса Семёновна оглянулась в машине по сторонам, и сказала то ли шофёру, то ли дочери:

– Что-то медленно у вас идёт городская реконструкция. Деревяшки по сторонам стоят (деревянные дома), там совсем ничего, пустырь поганый, тоже мне – ворота города! Что, воруют начальники?! Сволочи поганые, как не хотели работать, так и не хотят, всё бы урвать, всё бы спереть, скоты, ворюги!!. Тьфу!

Таксист на её звучный баритон повернулся и согласно кивнул, чуть вжав голову в плечи. Раиса Семёновна сидела с ним рядом на переднем сиденье.

– А вообще, где ваш мэр города? Он хоть что-нибудь делает или только штаны просиживает в своём кресле?

Таксист хохотнул, а Ирина сказала:

– Мам, дальше увидишь, в городе очень много нового…

– Что, обиделась за мэра? – повернулась на секунду к ней мама. – Ха! Ну ничего, когда защищают начальство и правительство – это первый признак раболепства и холопства! Лакеи!.. Свободный человек защищает себя, только свободный человек является ячейкой общества и только от свободного человека зависит, каким будет это общество! Остальное всё – быдло, толпа! – Тут же водителю: – Пожалуйста, не дёргайте своей физиономией, смотрите на дорогу! Глянь, Ирина, как сразу отвернулся недовольно, словно грубость услышал. А скажи-ка мне, голубчик, бывают у тебя пассажиры хамы?.. Или только ты себе это позволяешь? Ты хоть понимаешь, что за такую, с позволения сказать, езду и денег брать нельзя, а надо преследовать тебя по судебному иску за причиненный моральный и геморроидальный ущерб?.. – Помолчала и добавила вперёд в дорогу: – Расплодилось нынче шоферюг по стране! Никто работать не хочет, всем бы кататься!.. Кататься да деньги грести… Сволочи!

Водитель только глянул испуганно на неё и промолчал, а Раиса Семёновна как итог сказанному подвела:

– Север!.. Северск!.. И назвали городишко, словно видели, каким будет! Тундра… аборигены примороженные! Первый раз ехала, думала, вместо вокзала чум будет торчать!..

– Мама!!

– … Воду горячую дали? Или вы тут не знаете, что в городах есть горячая вода?..

– Дали, конечно. День шахтёра прошёл же.

– Тоже мне праздник нашли! – возмутилась Раиса Семёновна. – День шахтёра! Понаделали праздников для бездельников, лишь бы не работать! Может, у вас тут и День оленевода есть?

– Есть, – кивнула Ирина.

– Ха! – пробасила Раиса Семёновна. – Вы себе ещё и день кобеля устройте. Твой супруг сразу станет героем дня!

– Мама, – попробовала разъяснить дочь, – День шахтёра и День оленевода – это общероссийские праздники.

– Да? – повернулась к ней мать, словно проверяя, правду ли та говорит, нет ли здесь скрытой шутки. Потом развернулась обратно всем своим большим телом и разочарованно сказала: – Что ж, это лишний раз доказывает, при каком правительстве живём. Праздников скоро будет больше, чем рабочих дней, а всё что-то там удвоить хотим! Когда государство устраивает много праздников, такое государство боится своего народа, хочет его задобрить!.. А значит, это антинародное правительство! Горячая вода чистая идёт?

– Чистая, – ответила дочь.

– Что ж, – мирно проговорила мать, – вижу, клумбы у вас в городе посажены. Даже хорошо посажены, случайно получилось, да? Ксюшенька как?

– Что?

– По мужикам бегает?

– Мама!

– Опять мама, без мамы никуда, а как спросить чего, так сами всё знают! Я же говорю по мужикам, а не по бабам! Всё естественно. Расскажи мне про Володю. У него уже есть дети? На стороне, конечно.

– Мам, ну?..

– Понятно. Нет, – тут же поняла Раиса Семеновна, – а что так? Боится чего или просто дурак?

– Да чего ж ему бояться?

– Дурак, значит?

– Да нет, но…

– А что, СПИД в ваши края ещё не залетал?

– Мам, Володе ещё только восемнадцать лет.

– Я помню то время, когда у меня была маленькая, прелестная дочь и ей тоже было восемнадцать лет. Так ты себе не представляешь, Ирина, она вдруг взяла и забрюхатела в один момент! И ты себе не представляешь от кого! Какой-то… а потом ещё и родила. А потом ещё и замуж вышла за этого бесфамильного идиота с большими потугами на научного работника! И всё это в восемнадцать лет!..

– Поговорим дома, – попросила дочь.

– Мы одни, кто тебе мешает? – удивилась мать.

Водитель обернулся на неё на один миг.

– Глянь туда, – тут же указала она пальцем, – глянь на этих людей. Их же шатает от недоедания! Это местный люмпен-пролетариат?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.