Дело №888

Виталий Кравчук

Дело № 888

Любое сходство реальных лиц и обстоятельств с описанными в книге является случайным совпадением и не может быть использовано в качестве обвинения против автора.

Сужу

Ряжу

Сижу

Решаю

– нет не погрешаю.

Судим

Будем

Судить

И будить

Людей.

Несут

Суд

И сосуд

На блюде.

Несут

На посуде

Судей.

Сужу

Ряжу

Сижу

Решаю

Решу

– нет не согрешу.

Александр Введенский, «Елка у Ивановых» / Леонид Федоров («АукцЫон»)

Необычный посетитель. Встреча первая

Придя в офис, я с радостью обнаружил, что Катя уже на работе.

Шестой год Катюша работает у меня секретаршей, причем помимо длинных красивых ног обладает достаточным для своей работы интеллектом и непревзойденной аккуратностью.

– Добрый день Катюш. Как дела? Какие новости? – поприветствовал я ее.

– Здравствуйте, Виталий Владимирович, все хорошо, – мило прощебетала Катя. – Снова звонили из Замоскворецкого суда, дело по обвинению Новикова назначено слушанием на завтра на одиннадцать утра, судья Трофимова, зал пятьсот двенадцать. Я записала всю информацию в журнал входящих телефонограмм и положила на стол. Корреспонденция за неделю тоже лежит у вас на столе. Больше звонков не было.

– Спасибо, пойду посмотрю, что там за корреспонденция. Может, оправдали кого, – усмехнулся я.

Кабинет поприветствовал меня безупречной чистотой, строгим видом и располагающей к общению обстановкой. Правда, чистота была все-таки заслугой не его самого, а уборщицы Нины, стаж работы которой исчислялся уже десятилетиями.

Самые лучшие уборщицы – гостиничные, за годы работы в одной гостинице они как будто сливаются с ней, и гостиничная пыль и грязь поддается только им, словно в знак того, что они столько лет вместе. А поскольку мой дорогой и любимый офис находится на втором этаже гостиницы «Токио», в центре столицы нашей Родины, и представляет собой переделанный под кабинет номер класса люкс, то и уборщица ему полагается гостиничная и тоже класса люкс. Получающая, правда, помимо гостиничной зарплаты еще и приличное жалование из моего кармана.

Всегда считал забавным, что мой адвокатский кабинет находится именно в гостинице «Токио», которая, как и множество других в Москве, является режимным объектом с охраной и пропускной системой на входе. Это страхует меня от случайных связей и сопутствующих заболеваний, которым часто подвергаются адвокаты и их конторы.

Директор гостиницы Валерий Геннадьевич давно перешел в статус хорошего знакомого, и потому табличка «Адвокат В. В. Ковров» на двери моего кабинета, надеюсь еще долго будет радовать взгляд клиентов.

Впрочем, я отвлекся, пора просмотреть бумаги, аккуратно разложенные на столе. Но перед этим скучнейшим занятием хочу поближе познакомить читателя со своей очаровательной помощницей.

Несмотря на недавно отмеченное тридцатипятилетие, Катюша отлично выглядит, как будто года четыре ей вернули в качестве сдачи. У нее красивые темные волосы, которые она собирает в аккуратный хвост, обнажая шею. Одеваться она предпочитает в костюмы, которые при всей своей строгости великолепно на ней сидят и подчеркивают достоинства фигуры. Внешний вид Кати хорош ровно настолько, чтобы привлечь взгляд посетителя, но не позволить засмотреться. Наверное, если бы она носила очки, то вполне сошла бы за директора какого-нибудь банка или, на худой конец, за доцента университета. Я ценю Катю как незаменимого работника, который, подобно личному ежедневнику, не должен попасть в чужие руки. Свою благодарность я выражаю высокой зарплатой и неплохой премией.

Развалившись в кожаном кресле, я все-таки приступил к штудированию накопившихся за неделю бумаг. Все как всегда. Несколько ответов из прокуратуры о полном отклонении ходатайства, о которых Катя уже мне сообщила, пара извещений о вызове в суд и прочая ерунда. Интересно, настанут ли в нашей стране времена, когда будут удовлетворять ходатайства адвокатов, оправдательных приговоров станет больше, чем три сотые процента, а защитников будут ценить и уважать как равноправных участников судебного процесса?

От таких мыслей стало грустно, но я поспешил прогнать их, вспомнив, что сегодня один из немногих дней, когда не назначено судебное заседание, нет следственных действий, переговоров. Поэтому с утра я выспался, принял душ, надел любимую голубую рубашку под запонки и серый пиджак и сейчас имел редкую возможность побыть в офисе, спокойно подумав о делах.

Такой день – большая редкость для адвоката, поскольку он всегда в движении и день обычно расписан по минутам. Хороший адвокат очень редко бывает в офисе, он, как геолог, всегда в поле: в суде, в прокуратуре, в милиции, на сделке, где-нибудь еще. А протирать штаны в конторе просто нет времени. Он приезжает туда только чтобы встретиться с новым клиентом, взять ордера и просмотреть корреспонденцию, чем я, собственно, и занимался, поскольку не был исключением из хороших адвокатов.

Стрелка настенных часов не спеша подползала к полудню. Невольно возникла мысль о том, что с загруженностью работой на полгода вперед действительно странно, что сегодня, в понедельник, у меня нет судебного заседания, переговоров и прочих адвокатских прелестей. Должно быть, суды и правоохранительные органы первый раз в жизни приняли во внимание, что в понедельник утром похмелье может быть не только у них и всем пора отдохнуть друг от друга. Однако столь глубокую мысль прервал телефонный звонок, вернувший меня на адвокатское поприще.

– Виталий Владимирович, к вам посетитель, некто Говоров Борис Олегович, – сообщила мне Катюша. – Сказал, что по рекомендации, правда, не назвал от кого.

«Нет, все-таки сегодня очень странный день», – опять подумал я и усмехнулся, вспомнив кэрролловскую Алису – непревзойденную чемпионку мира по удивлению. Мало того что я не занят в суде, так еще пришел незнакомый посетитель, не договорившись предварительно о встрече, не сказав, от кого он и по чьей рекомендации. Безусловно, я не самый известный адвокат в столице. Но в свои тридцать три года я уже защитил докторскую диссертацию по специальности «уголовное право» и получил медаль имени Плевако за вклад в развитие отечественной адвокатуры. Кроме того, успел накопить приличное состояние и достигнуть уровня и авторитета, заставляющих клиентов находить меня, а не наоборот.

Мои клиенты – чаще всего богатые бизнесмены, у которых возникают финансовые проблемы. Они выходят на меня через друзей, таких же бизнесменов, уже прошедших все круги следственно-судебного ада.

Чтобы встретиться, они не заходят в офис с улицы, глядя на потемневшую от длительного висения вывеску «Адвокат» над входом в левое крыло гостиницы. Перед встречей с потенциальным клиентом обычно мне поступает около пяти звонков от различных людей, и только шестой звонок, как правило, соединяет с самим клиентом. До этого звонят его знакомые, знакомые его знакомых, помощники, секретари, вежливо интересующиеся, можно ли ко мне обратиться за юридической помощью. Схема сперва кажется сложной, но она очень эффективна и позволяет быстро понять, что за человек к тебе придет, от кого он и с какого рода проблемой. В данном же случае оставалось непонятным, откуда взялся этот Говоров и с чего он вообще решил, что я жду его и хочу с ним встречаться.

С другой стороны, мое сегодняшнее настроение как раз соответствовало таким вот визитам, потому что голова как никогда светла, не загружена делами, а настроение можно определить как романтически азартное. Разовых юридических консультаций я уже давно никому не давал – а зря, это очень полезно, тренирует мозги. Потом, в конце концов, консультация стоит денег, придется об этом предупредить сразу, чтобы не тратить время напрасно.

Все-таки за сравнительно недолгое время служения Фемиде, то есть за одиннадцать лет, я уже успел стать циником.

– Хорошо, Катюш, скажи охране внизу, пусть пропустят, встреть его и проводи ко мне, пожалуйста.

– Сейчас сделаю, – услужливо раздалось на другом конце провода. Катя уже, наверное, успела сделать французский маникюр, пока я размышлял, принять посетителя или нет.

Через пару минут в кабинет постучали, и на пороге возник человек довольно приятной наружности. Передо мной стоял высокий плотный мужчина лет пятидесяти, с густыми, зачесанными назад седыми волосами и аккуратно постриженной бородой.

Одет он был в приличный темно-синий костюм, немного старомодный, но выглядящий необыкновенно свежо и хорошо сочетающийся с белоснежной шевелюрой и бородой. Особенно привлекали глаза этого человека – они были ясного небесно-голубого цвета, как бы в тон костюму, только светлее. Но главное в этих глазах – не их необычный цвет, а невероятная, невыносимая грусть. Я видел много грустных глаз, но обычно эта грусть временная, мимолетная, злая, связанная с насущными проблемами и, честно говоря, не вызывающая сочувствия. Грусть же глаз моего посетителя вселяла не то чтобы ужас, но некую обеспокоенность. Создавалось впечатление, что он страдал много лет, и при этом взгляд его остался светлым и ясным, как будто страдал за правое дело.

– Здравствуйте, Виталий Владимирович, – обратился посетитель. – Меня зовут Борис Олегович Говоров. Я знаю, что ваше время стоит денег. Оно будет достойно оплачено, правда, сегодня я его много не отниму.

Такое обращение меня немного удивило и смутило. Смутило, наверное, окончание его фразы, свидетельствующее о том, что он планирует встречаться со мной еще. Не подав виду и надев давно уже освоенную маску равнодушия и серьезности, я произнес:

– Добрый день, Борис Олегович, времени действительно немного, так что проходите, присаживайтесь. Слушаю, что у вас случилось?

Мужчина подошел к столу, пожал руку и расположился у стола, справа от меня. Стул, на который он сел, ниже моего кресла, это сделано специально, чтобы клиенты не казались выше, чем я сам, хотя я отнюдь не маленького роста.

– Виталий Владимирович, я понимаю, что мой визит может показаться несколько странным. Тем не менее, прошу вас выслушать меня. Я не привык говорить много и ни о чем, так что сразу перейду к делу. А чтобы меня было не так скучно слушать и ваш профессиональный интерес был простимулирован, я готов предложить плату за внимание, составляющую, для начала, десять тысяч долларов.

Говоров достал пачку новеньких стодолларовых купюр, опечатанную банковской бумагой, и положил на стол.

Такая сумма для меня не является чем-то невероятным, хотя нельзя не отметить, что далеко не каждый клиент готов заплатить десять тысяч долларов только за то, чтоб его выслушали.

– Эту сумму можете оформить договором или любым иным удобным способом. Хочу сразу убедить вас в серьезности намерений.

– Слушаю вас, – не моргнув глазом, ответил я, хотя сегодняшние события удивляли все больше.

Провокация, «подстава», происки врагов, недобросовестная конкуренция – все эти слова за секунду пронеслись в голове, но тот факт, что сидящий напротив человек меньше всего похож на провокатора и клоуна и предложил оформить все как положено, удержал меня от множества вопросов и укрепил желание выслушать его.

Причем самое смешное, что я уже хотел его выслушать. Не только из-за пачки новеньких купюр на столе, но и из-за чего-то еще.

– Итак, Виталий Владимирович, – продолжил незнакомец, – я прошу немногого: выслушать меня, не перебивая и не задавая вопросов. Попробую сформулировать суть своей проблемы таким образом, чтобы возникло минимум вопросов. Так вот, я пришел не с улицы, не случайно, а подготовившись. Я намеренно не договаривался заранее о встрече, поскольку дело, с которым пришел, очень деликатного свойства, и я не хотел бы в него никого посвящать. Считайте, что я просто знал, что вы будете в офисе, и решил прийти. Я наслышан о ваших успехах от многих знакомых, имен которых называть не буду, но уверяю, что это очень известные и влиятельные люди. Впрочем, перейдем к тому, с чем я пришел. Я очень богатый человек, деньги давно не имеют для меня значения, но все же с ними лучше, чем без них. В настоящее время мне нужна помощь. Хочу, чтобы вы занялись моим делом и вели его. Но есть одно условие: вы должны заниматься только моим делом и никаким другим. Иными словами, я прошу, чтобы вы отказались от всех других дел и клиентов, и готов компенсировать расходы, которые будут связаны с подобным отказом. Понимаю, что в один день это сделать трудно, поэтому готов подождать, – но не больше недели. У меня очень мало времени. В подтверждение своих намерений, при достижении обоюдного согласия, готов перечислить любую сумму, необходимую для достойного завершения имеющихся у вас дел. По поводу оплаты за ведение моего дела, думаю, мы поговорим отдельно, но считаю, что смогу удовлетворить ваши финансовые потребности.

Бред, блеф, понты! О чем говорит этот человек? Неужели это очередной дешевый «развод», или передача «Вас снимает скрытая камера» уже проникла и в адвокатуру? Странно, охрана никогда бы не пропустила журналистов и не допустила установки здесь скрытой камеры. Если все, что происходит сейчас в моем кабинете, попадет в прямой эфир, то шапки полетят, как перелетные птицы.

– А позвольте поинтересоваться, уважаемый Борис Олегович, в чем, собственно, суть вашего дела, каким делом вы просите заняться, – спросил я, не скрывая скепсиса.

– Я обвиняюсь в убийстве, – спокойно ответил Говоров. – В убийстве Бога. Вчера я получил повестку из суда, пятнадцатого сентября две тысячи восьмого года состоится судебное заседание. Хочу, чтобы вы были моим защитником.

Теперь все понятно. Этот тип – сумасшедший. Как я сразу не догадался, ведь ко мне довольно часто обращаются сумасшедшие. От этого никто не застрахован. И конечно, среди них могут быть богатые люди, почему нет. Единственный выход из ситуации – вежливо отказаться от ведения его «дела», сославшись на занятость и посоветовав обратиться к другому адвокату.

Или все-таки розыгрыш? Может же директор программы «Розыгрыш» на Первом канале быть знаком с руководством гостиницы. Валерий Геннадьевич, наш многоуважаемый директор, человек с чувством юмора и не прочь меня подколоть. Да еще и посмеяться потом над всем этим, сидя в скромном домике на Рублевке, в обществе красивой жены, попивая хороший коньячок и уставившись в плазму во всю стену.

С другой стороны, не такого уж я полета птица, чтобы всей стране было интересно наблюдать, как меня разыгрывают. Человек я, конечно, публичный, но не настолько. Ведь все эти примитивные передачи на центральных каналах в основном рассчитаны на регионы, где уж точно мало кто меня знает. Ладно, розыгрыш так розыгрыш, с юмором дружу, да и не боюсь лишний раз пропиариться по телевизору, пусть и в таком свете.

– Борис Олегович, – ехидно начал я, – если я не ослышался, то вы сказали, что обвиняетесь в убийстве Бога и получили повестку о вызове в суд?

– Совершенно верно, – ответил Говоров.

– А могу я взглянуть на эту повестку?

– Конечно, – Говоров достал из внутреннего кармана пиджака небольшой листок бумаги, развернул его и положил передо мною на стол.

Это была обыкновенная судебная повестка, за исключением того, что на ней стоял штамп «Небесная канцелярия Божьего суда». В тексте повестки содержалось следующее:

«Говорову Б. О.

15.09.2008 года вам необходимо явиться в суд по адресу:

Богородский вал, д. 888, по обвинению в убийстве Бога».

Нет, все-таки журналисты. Ну телевизионщики, ну чертяки, как хорошо все продумали, как подготовились. Успели даже штампик сделать и приляпать его на судебную повестку. В наше время это не так сложно, но все же. И с адресом суда-то как подкололи, «Богородский вал, д. 888», почти адрес Московского городского суда, только у того дом 8, на две восьмерки меньше. Ну журналюги, удивили, профессионально сработано, интересно, что у них еще имеется в запасе.

– Виталий Владимирович, – ход моих мыслей нарушился весьма серьезным тоном посетителя. – Послушайте меня, пожалуйста, еще несколько минут, и если по прошествии их вы все еще будете считать, что вас разыгрывают, я немедленно уйду. Я не сумасшедший, в случае необходимости готов предоставить любые соответствующие справки. А то, что здесь происходит, совсем не розыгрыш. Все гораздо серьезнее, чем кажется. Я пришел не в цирк, а к вам, к адвокату, в чьей помощи нуждаюсь. Я вам все смогу объяснить, но не сразу. На это потребуется время. Меня действительно обвиняют в убийстве Бога, и пятнадцатого сентября сего года состоится судебное заседание по данному делу.

Повторяю, со временем я все подробно объясню и расскажу, пока мне лишь требуется узнать, согласны ли вы заняться этим делом? За то, чтобы вы вели дело и защищали меня, я готов заплатить пять миллионов долларов, в случае выигрыша дела – еще столько же. Как только дадите согласие, я немедленно перечислю два с половиной миллиона на ваш расчетный счет, через две недели оставшуюся половину. Посудите сами, это неплохие деньги за осуществление профессиональной деятельности. Да и работа, я уверяю, будет очень интересной. Понимаю, что очень сложно поверить в то, что я говорю. На вас обрушился поток необычной информации, с которой довольно трудно справиться. Но вы же умный опытный адвокат, а все опытные адвокаты, по моему мнению, профессиональные игроки.

– Пожалуй, – ответил я. – И что?

– Так почему бы вам не согласиться поиграть в игру за пять миллионов долларов? Даже если посчитаете меня сумасшедшим, хотя это не так, психом, безумным богачом, масоном, да кем угодно – это ваше право. Но денежные средства будут перечислены настоящие. Я готов подписать любые бумаги, чтобы вы были застрахованы от неприятностей. Представьте, что я прошу вас поучаствовать в спектакле в качестве актера. Возможно, я все это придумал для того, чтобы развлечься самому и поразвлечь своих богатых друзей, которым некуда девать деньги. Даже в этом случае вы не проиграете, так как получите хорошие деньги, затратив не более двух месяцев. При этом я гарантирую безопасность этой игры для жизни. Формула «Любой каприз за ваши деньги» очень действенна. Считайте, что я сумасшедший богатый клиент, имеющий свой «каприз», который вы можете выполнить за достойное вознаграждение. Адвокаты, врачи, артисты работают для клиентов и получают за это деньги, не так ли?

– Да так-то оно так, – серьезно ответил я, – только я не привык играть в игры с неизвестными правилами и участвовать в бредовых затеях богачей. Я привык помогать людям, защищать их посредством закона и получать за это деньги.

– А я и прошу у вас помощи. Я действительно в ней нуждаюсь как никогда. Говоря об игре и о деньгах, хочу лишь привлечь ваше внимание и заинтересовать. А насчет правил игры… Я думал, что любое дело адвоката – игра в закрытую, где правила известны только государству, и то не всегда. Хотя я уже говорил, что со временем все основные правила будут известны. Прошу, поверьте мне и помогите.

– Борис Олегович, как я могу поверить, если вы говорите абсурдные вещи? Как в это поверить? Как я могу вас защищать? Что такое убийство Бога, о чем вы?

– При следующей нашей встрече, когда вы согласитесь, я все объясню. Пока не могу.

– А почему вы уверены, что я соглашусь? – спросил я.

– Я не уверен в этом.

– Борис Олегович, а позвольте полюбопытствовать, чем вы занимаетесь? – неожиданно спросил я.

– Я. директор благотворительного фонда. Понимая, что встречу необходимо завершать, я решил задать Говорову последний универсальный вопрос, который настолько прост, что подходит для любой самой сложной ситуации.

– А могу я подумать над вашим предложением?

– Конечно, – ответил тот, – для принятия любого серьезного решения необходимо время. Вот вам моя визитка, – он протянул мне карточку, на которой скромно значилось «Говоров Борис Олегович, тел. [phone]». – Но извините, на размышления у вас – не больше недели.

Взглянув на пачку денег на столе, я поднял телефонную трубку и попросил Катюшу выписать посетителю приходник на десять тысяч долларов за оказание юридической консультации, несмотря на то что оную я не оказывал.

Говоров встал из-за стола и направился к выходу. Около самой двери я окликнул его.

– Борис Олегович, последний вопрос. Вы виновны в том, в чем вас обвиняют?

– Боюсь, что да, – печально произнес он и закрыл за собой дверь.

Выйдя из офиса на улицу и глотнув непривычно свежего для августа воздуха, я почувствовал невероятное облегчение. Наконец-то встреча закончилась. Этот человек выпил меня до дна. Поговорил с ним не более часа, но мне показалось, что прошла вечность. Давненько я так не уставал. Все, пора домой.

Я сел за руль и с большим удовольствием нажал на газ. Почему-то очень захотелось быстрой и агрессивной езды, хотя подобная манера мне не свойственна.

Садовое кольцо, видимо почувствовав мое настроение, закрутилось со средней скоростью девяносто километров в час, чем доставило огромное удовольствие. Казалось, оно отдыхает от уехавших москвичей, догуливая законный отпуск, который закончится тридцать первого августа, когда все вернутся в Москву и привезут вместо сувениров многокилометровые пробки. Пролетавшие мимо дома, магазины, театры, клубы, тоже чуть погрустневшие от пасмурной погоды, вернули мне легкость мышления.

Проезжая мимо здания МИДа, как всегда серого и угрюмого, как будто уставшего от сложных многолетних международных отношений, я подумал, что Садовое кольцо – самое прекрасное место в Москве. Именно оно символизирует Москву как город. Не Кремль, не Собор Василия Блаженного, а именно Садовое кольцо.

Именно оно находится всегда в движении, отражая динамику развития города, в отличие от многочисленных храмов, соборов, памятников архитектуры, сохранивших в себе за века существования лишь былую красоту и величие, но утративших духовность. Безусловно, соборы и храмы Москвы с точки зрения истории, архитектуры – явление уникальное, которое, надеюсь, еще много веков будет восхищать иностранцев. Но у меня, прожившего в Москве большую часть жизни, не единожды посетившего все эти исторические памятники и взглянувшего на них не только снаружи, возникло какое-то неприятное ощущение. Все они напоминают покойников в день похорон – их фасады аккуратно причесаны и чисто одеты, а души давно улетели в неизвестном направлении.

Садовое же кольцо, напротив, всегда в творческом беспорядке, в движении, его душа на месте. Здесь свои успехи и неудачи, свой неоновый шик и серая скромность – оно живет, подобно человеку. У него собственная судьба.

Проезжая Крымский мост, я вдруг почувствовал, что очень хочу есть, и подумал о том, что дома меня наверняка ждет что-нибудь вкусное и горячее, приготовленное любимой женой. Я по привычке потер безымянной палец правой руки и невольно усмехнулся тому, что Садовое кольцо для меня и Маши действительно стало обручальным. Все как в песне.

С Машкой я познакомился восемь лет назад на работе. Тогда я еще состоял в коллегии адвокатов. Позже я оттуда ушел и открыл собственный кабинет, но те времена вспоминаю с удовольствием. Это были беззаботные, веселые, полные азарта будни начинающего адвоката.

В коллегии нас тогда было семнадцать адвокатов, не считая председателя. Когда мы все собирались в офисе на Цветном бульваре, атмосфера, царившая там, напоминала юмористическое шоу с хорошими высокоинтеллектуальными шутками, напрочь лишенными пошлости.

Плюсов работы в коллегии очень много, особенно когда ты начинающий адвокат. Всегда можно посоветоваться с более опытным товарищем по тому или иному вопросу, узнать у него, когда день рождения судьи по делу и какой сорт коньяка предпочитает прокурор. Кроме того, ты не забиваешь себе голову разными организационными вопросами – ими занимается руководитель.

Председатель коллегии всегда помогает своим адвокатам в случае чего. Именно он в ответе за жалобы, если таковые поступают. Именно он отдувается в адвокатской палате в случае дисциплинарного производства в отношении конкретного адвоката. Председатель напрямую заинтересован, чтобы сохранить лицо и репутацию коллегии.

Уплачивая ежемесячные взносы в коллегию, адвокат избавляет себя от вопросов, сколько необходимо заплатить налогов и когда заканчивается очередной отчетный период. Голова от подобных вопросов болит у бухгалтера, занимающегося финансовыми делами коллегии.

Адвокат, работающий в коллегии, не думает о покупке необходимых для работы канцтоваров, оргтехники, не занимается вопросами аренды помещения, поскольку все это уже сделано до него и за все отвечает председатель.

Так работать проще, можно заниматься непосредственно делами, не отвлекаясь на другие вещи. Да и ответственность за любое дело как бы становится меньше, поскольку в какой-то степени делится между отдельным адвокатом и председателем.

Во всяком случае, у нас было так, и это было неплохо. Председателя коллегии я вспоминаю добрым словом.

Но, к сожалению, есть и минусы работы в коллегии. Любой адвокат по сути одиночка. Он имеет свое имя, репутацию, клиентов, а главное – заработок. Посему адвокаты не могут быть единой сплоченной командой, хоть их и объединяет крыша коллегии. Именно заработки, порой сильно отличающиеся у разных адвокатов, и порождают многочисленные интриги внутри коллегии, борьбу за клиентов, зависть, ложь, лицемерие. Поэтому рано или поздно любой уважающий себя адвокат уходит из коллегии, открывая кабинет или создавая собственную коллегию, где становится самостоятельным хозяином.

Впрочем, когда Машка пришла в коллегию, уходить я еще не собирался.

День ее прихода запомнился очень хорошо. Председатель поручил мне ввести нового стажера в курс дела, объяснить суть работы и некоторые правила пребывания в коллегии.

Тогда я смотрел на Машку свысока, с высоты примерно трехлетнего стажа работы адвокатом. При первой встрече Маша мне абсолютно не понравилась – слишком серьезна и сосредоточенна. Это помешало мне сразу разглядеть ее удивительную внешнюю и внутреннюю красоту. Помню, как жадно схватывала она каждое мое слово. Смешно вспоминать…

Дальше все стремительно завертелось – в считаные дни я оценил ее ум, смекалку, способность с первого раза понимать суть дела. Машка оказалась очень образованным, эрудированным человеком, имеющим не меньший опыт работы по специальности, чем у меня, пусть и не в качестве адвоката. Оказалось, что мы одного возраста.

Мы с ней совпали, совпали во всем: в литературе, в музыке, в кино, в живописи. Что было интересно мне, интересовало и ее. Между нами начался настоящий служебный роман, которое мы долгое время от всех скрывали, причем скрывали успешно, так что мог бы позавидовать любой шпион.

Машка – яркая, ослепительная блондинка с синими глазами и тонкими выразительными губами. И, как это ни парадоксально для такой внешности, она обладает удивительно умным взглядом. У нее роскошные длинные волосы. Когда она их не убирала, они ниспадали густым водопадом до талии, которую я мог спокойно обхватить двумя ладонями.

Почему-то всего этого я не заметил при первой встрече. Зато заметили остальные. Из семнадцати адвокатов коллегии не осталось ни одного (пожалуй, кроме Андрюхи, о котором позже), кто бы не предложил Машке быть его подругой, любовницей, музой, женой, наконец. Но, к великому сожалению коллег, через два года после знакомства Машка стала моей законной женой, не оставив им ни единого шанса.

Свадьба была веселой, солнечной и счастливой, как полагается, с песнями, плясками и даже мордобоем. Наверное, благодаря ему через три года после свадьбы результатом нашего союза стало рождение сына, которому месяц назад исполнилось два с половиной года. Сына назвали в честь моего отца Вовой – Владимиром Витальевичем Ковровым.

Надеюсь, сейчас Владимир Витальевич и его мама ждут меня дома и приготовили что-нибудь вкусное. Я снова придавил педаль газа.

Войдя в квартиру, я оказался в объятиях своего пса, еще одного дорогого для меня существа, о котором не успел сказать. Йоркширский терьер по кличке Бакс поприветствовал меня долгим облизыванием и радостным поскуливаньем. Бакс – единственная собака, которая встречает хозяина после душа так, как будто он два дня не появлялся дома.

Бакс появился три года назад и с тех пор стал членом семьи.

Когда купили Бакса и первый раз везли домой, был жуткая метель, мы попали в аварию и, хотя сами не пострадали, машину разбили сильно. Это избавило нас от мучительного поиска клички для собаки. Имя «Бакс» родилось после того, как я оценил ущерб, причиненный автомобилю.

Бакс изо всех сил старается оправдывать кличку. Он постоянно болеет, не ест обычную пищу, питаясь исключительно кормами премиум-класса; перегрыз все провода в доме, в том числе и от моего ноутбука; все время мерзнет, для чего приходится покупать модную теплую одежду. В общем, как вы лодку назовете, так она и поплывет.

– Привет, любимый, – Машка нежно поцеловала меня, с трудом отбив от собаки. – Как дела? Ты чего такой мрачный? Тяжелый день?

– А я мрачный? – задумчиво переспросил я.

– Может, показалось, – улыбнулась Маша, зная, что я знаю, что ей не показалось.

Машка настолько хорошо меня чувствует, что не заметить моей обеспокоенности не может. Мы женаты всего шесть лет, а такое впечатление, что знакомы с рождения. Пусть звучит банально, но то, насколько она улавливает любые перемены моего настроения, иногда даже пугает, заставляя поверить в способность некоторых людей читать чужие мысли. Хотя вряд ли мысли любящих людей можно назвать чужими. У родных и мысли родные, что и позволяет без труда их прочитать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.