Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны

Ведь были влиятельные мнения, в том числе и в высших кругах Российской империи, что Наполеон уже разгромлен, от его Большой армии остались ошметки, сам он едва унес ноги из России. И многие, в том числе и военные, считали, что не стоило вмешиваться собственно в европейские дела, а надо ограничиться освобождением России. Так рассуждал даже Кутузов. Известно из записок его адъютантов, что в узком кругу фельдмаршал ставил под сомнение целесообразность перехода через Неман.

Наверное, надо начать с того, что реальной истории походов 1813–1814 годов почти никто не знает. Возможно, это связано с периодом исторического безвременья 1917–1939 годов, когда имена Кутузова, Суворова, Милорадовича и так далее если и упоминались, то только с сугубо отрицательными оценками, как представителей феодальной реакции. И поэтому сейчас две наиболее современные, наиболее популярные книги о военных кампаниях Наполеона, включающие кампании 1813 и 1814 годов, – это сугубо апологетическая книга Анри Лашука «Наполеон. История всех походов и битв» и более взвешенная и объективная книга англичанина Дэвида Чандлера «Военные кампании Наполеона», которую можно назвать вообще одной из лучших книг на эту тему, переведенных на русский язык.

Из российских историков этой темой занимались Керсновский, Данилевский и Богданович. Но наиболее солидные русские труды писались до появления даже мемуаров Коленкура, которые были полностью опубликованы только в 1930-е годы. И именно в этих мемуарах содержится очень интересная цитата о том, что всякую военную кампанию надо доводить до логического завершения.

А в истории русского заграничного похода 1813–1814 годов было много славных страниц. Например, Остен-Сакен, ставший потом фельдмаршалом, был комендантом от России в Париже. И когда в 1815 году он покидал Францию, ему парижане преподнесли золотую шпагу, письмо и шпагу от национальной гвардии за его разумное управление Парижем. С формулировкой: «Вы ввели спокойствие в городе, избегли всех несчастий». А в России нет ни одной книги, посвященной генерал-фельдмаршалу Остен-Сакену. И даже нет подробно написанной истории этого похода, который был величайшим триумфом – Российская армия никогда так далеко на Запад не заходила.

Есть такое предание, что кто-то когда-то Сталину начал льстить и говорить: «Вот, Иосиф Виссарионович, вы великий полководец, вы взяли Берлин». На что Сталин ответил: «Ну, что Берлин? Александр I был в Париже». И действительно, с точки зрения военной истории это самое дальнее продвижение Российской армии вообще за всю нашу историю.

Более того, русская армия, уйдя из Парижа, вернулась в него второй раз после 1815 года по просьбе союзников. И близ Парижа был большой русский лагерь до 1818 года. Французам он запомнился тем, что это единственный из лагерей союзников, который полностью за все расплатился, покидая страну. Командующий корпусом из личных денег заплатил долги офицеров, а казенных долгов вовсе не было.

Когда мы говорим об освободительном походе 1813–1814 годов, мы применяем тот термин, который бытовал на протяжении почти столетия. Нельзя забывать, что кроме Франции, были реально освобождены территории, оккупированные Францией. Это Северная Германия, которая была превращена Наполеоном во французские департаменты и где существовало развитое партизанское движение немцев против французов. Это Голландия, это Швейцария. То есть, действительно, целый ряд европейских государств были освобождены от французской оккупации. В самой Франции после свержения Наполеона союзники поставили восстановленным на троне Бурбонам условия – не проводить репрессии и оставить наполеоновскую Конституцию. И до Ватерлоо Бурбоны эти условия выполняли. Первые репрессии начались после Ватерлоо, когда расстреляли наполеоновских маршалов Нея и Мюрата. Наполеон, безусловно, оккупировал всю Европу, для большинства стран он был захватчик, агрессор и так далее.

Часть государств он сделал своими союзниками, посадив своих братьев на троны. Где-то заключил союзы, как с Пруссией, Австрией и Италией. Однако в исторической памяти европейцев, в том числе и русских, он остался вовсе не как однозначно негативный персонаж.

«Не все еще потеряно. Есть шанс превратить Ватерлоо в Маренго, поражение в победу. И тогда вместо дышащего ненавистью Блюхера, спешащего на помощь чопорному индюку Веллингтону, укрывшемуся за рядами красномундирных наемников, на поле сражения появятся пылкие, страстные, готовые принести себя в жертву генералы Дезе. Смотрите, вот, вдали в облаках пыли показались колонны войск, спешащих на поле великой битвы. Сомните ряды, терпение, ждать осталось недолго».

(Андрей Ефремов, редактор книги Анри Лашука о Наполеоне)

Во время парада 9 мая на трибуне сидят Брежнев, Сталин, Наполеон и Суворов. Суворов говорит: «О-о, Леонид Ильич, мне бы такие катюши, как у вас, я бы турок и французов гнал в течение минуты». Сталин говорит: «Леонид Ильич, ну, мне бы такие сейчас современные танки, как у тебя, и ракеты с ядерными боеголовками, я бы уй-юй-юй Гитлера». А Наполеон сидит и читает газету «Правда». Его спрашивают: «Товарищ Бонапарте, вы чего думаете-то о нашей армии современной?» И Наполеон отвечает: «Э-э, мне бы такие газеты. Вы бы до сих пор не знали, что я при Ватерлоо проиграл».

(Анекдот брежневских времен)

Так называемый освободительный поход русской армии в Европу, чтобы добить Наполеона – классический двуликий Янус. Русские и правда внесли решающий вклад в победу над великим корсиканцем. С другой стороны, вряд ли, разгромив Бонапарта, Россия подарила европейцам свободу. Французам после свержения Наполеона вернули Бурбонов, хотя нет ни малейшей уверенности в том, что они мечтали именно об этом. А в 1815 году по инициативе Александра I возник печально известный консервативный и охранительный Священный союз, который, опираясь на принцип легитимности, превратился в жандарма, который подавил не одно народное восстание.

Курьезно, но Александр был совсем не против республиканцев в Париже, чем вызывал даже панику среди роялистов. Когда союзники обсуждали будущее Франции, царь заявил, что Россия готова признать всякое правительство, лишь бы оно понравилось самим французам и гарантировало Европе прочный мир. Предлагались самые разные варианты. «Все это интриги, – отвел опасные предложения хитроумный Талейран. – Лишь старая династия Бурбонов – это принцип». Слово «принцип» подействовало на Александра магически, поскольку оказалось созвучным тем идеям, что формировались в его голове относительно будущего устройства общеевропейского дома.

Русский император был убежден, что стабильность в Европе способны гарантировать только мораль и признанные большинством европейских стран правила игры, то есть как раз принципы. На этой же почве возник и Священный союз монархий, который был важен российскому императору своей опорой на нравственные, христианские принципы.

Прочие европейские монархи поначалу восприняли этот своеобразный документ, где было больше рассуждений о Господе, чем юридических обязательств, как царскую блажь. Затем, однако, быстро сообразили, насколько этот расплывчатый моральный манифест важен для их собственного выживания. Монархия – легитимна, а следовательно, революция безнравственна. Так священный закон и надел в Европе форму полицейского.

С одной стороны, Венский конгресс 1815 года установил определенные консервативные нормы правления. Но с другой – оставил в неприкосновенности гражданские завоевания Наполеона, и прежде всего его знаменитый Гражданский кодекс. Его никто не отменил даже на территории Германии. Можно сказать, что и Россия его ввезла, правда, в несколько извращенной форме, то есть в виде программ декабристов.

Тем не менее сам Александр, хотя его идеи изрядно исказили, следовал букве Священного союза, порой даже в ущерб российским интересам. Например, он отказался поддержать восстание в дружественной русским Греции, потому что оно произошло против законной власти.

Но в то же время известно, что первым служебным заданием Александра Сергеевича Пушкина, когда он был чиновником для особых поручений при Министерстве иностранных дел, была доставка секретных писем в Кишинев генералу Ивану Инзову. В этих письмах были инструкции о взаимодействии с греческими активистами революционного движения, которые в то время концентрировались в Кишиневе. Причем первым президентом независимой Греции стал бывший министр иностранных дел России граф Каподистрия. Поэтому говорить однозначно о том, что Россия не поддержала греческое восстание, не приходится. Россия вела сложную дипломатическую игру, ей было не с руки признавать Грецию в одиночку. Но в дальнейшем Россия, как и другие государства Европы вместе с Великобританией, признала независимость Греции. А графу Каподистрия не так давно в Санкт-Петербурге был установлен памятник в честь его службы России и Греции.

«Я покидаю дело Греции, потому что усмотрел в войне греков революционный признак времени. Что бы ни делали для того, чтобы стеснить Священный союз в его деятельности и заподозрить его цели, я от него не отступлюсь. У каждого есть право на самозащиту, и это право должны иметь также и монархи против тайных обществ. Я должен защищать религию, мораль и справедливость».

(Александр I – французскому уполномоченному по поводу греческого восстания на Венском конгрессе)

В этой цитате Александра вообще заключено очень многое. Для него Священный союз, родившийся на обломках наполеоновской империи, нес в Европу, во-первых, восстановление монархий, но главное – это пресечение в зародыше всего, что могло бы перерасти в революцию. А за Россией в европейской свободной прессе намертво закрепилось прозвище «жандарма Европы».

С другой стороны, не стоит преувеличивать полицейско-политические действия России той эпохи. Если посмотреть общий перечень так называемых буржуазных революций, то Россия в какой-либо степени участвовала в подавлении только двух из них – в Польше и в Венгрии. В подавлении демократических революций во Франции, Бельгии, Нидерландах, Испании, Греции и других странах Россия никакого участия не принимала. Зато первое предательство Европы по отношению к России было совершено в 1854 году, когда в защиту режима Османской империи были посланы союзные корабли Великобритании, Франции и Сардинского королевства.

Наиболее парадоксальной является венгерская революция 1848 года. По просьбе австрийского императорского двора Россия помогала ее подавить – ввела в Венгрию ограниченный контингент войск. Причем этот ограниченный контингент в отличие от австрийских войск не запятнал себя репрессиями. Было заключено перемирие, и после этого появилась двуединая австро-венгерская монархия на очень льготных для венгров условиях. И до сих пор Венгрия тепло вспоминает о тех годах, когда ее территория была чуть ли не на 70 % больше, чем сейчас, в рамках весьма толерантной Австро-Венгерской империи.

Во время подавления этой революции произошла очень некрасивая история – уже был заключен мир, уже повстанцы сдались и русские офицеры праздновали это с венгерскими офицерами, сдавшимися в плен. И вдруг пришло распоряжение царя Николая передать этих пленных офицеров австрийцам. Их, разумеется, передали, и часть из них австрийцы повесили. В знак протеста целая группа русских офицеров подала в отставку и уехала в Америку. И затем успешно составляла костяк офицерского корпуса у Авраама Линкольна во время Гражданской войны в США.

Примечания

1

Фраза британского историка Исаака Дойчера, из статьи от 6 марта 1953 года в газете «Манчестер гардиан». Обычно ошибочно приписывается Черчиллю.

2

Игорь Иванович Сикорский – авиаконструктор, положивший начало многомоторной авиации. В 1919 году эмигрировал в США, где основал авиационную фирму.

3

БРИК (BRIC) – совокупное название четырех быстро развивающихся экономик начала XXI века: бразильской, российской, индийской и китайской.

4

В главе использованы материалы из беседы на «Эхе Москвы» с А.П. Починком – министром труда и социального развития РФ в 2000–2004 гг. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем РИА «Новости» Петром Романовым.

5

В главе использованы материалы беседы на «Эхе Москвы» с лауреатом премии «ТЭФИ-2007», журналистом и писателем Леонидом Млечиным. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем РИА «Новости» Петром Романовым.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.