Стратегия обмана

Как утверждал Альберт Камю: «Когда все мы будем виновны, вот тогда-то и наступит настоящая демократия».

Виновны все: все добровольно участвующие в великих интерактивных маневрах information warfare, в особенности же — все те, кто не ведает, что решающее сражение уже бушует.

«Впервые сложилось так, что больше нет различия между внутренней и внешней политикой», — заявил в прошлом году президент Клинтон.

Для метаполитического предприятия, задавшегося целью преобразовать планету в единую окраину, любая примета того, что уголовное право берется решать новые а-национальные задания, с необходимостью приобретает особенный смысл.

Такой приметой является, допустим, создание в последние годы странных «Комитетов по этике», предназначенных убедить общественное мнение в безопасности экспериментальных наук, сейчас совершенно сбившихся с пути.

Составленные из кое-как подобранных людей: технических экспертов и ученых, немногочисленных «моральных» личностей, а в последнее время — и представителей крупных холдингов, эти случайно образованные инстанции давали рекомендации, пародией на которые в течение долгого времени было, как известно, слияние политических институтов и крупных корпораций наиболее развитых промышленных стран мира (большая восьмерка), которые за несколько годов прошли путь от химической промышленности к фармакологии и биотехнологиям — те же восемь стран, что, напомним это, состряпали план мира, предложенный Милошевичу, опять-таки, в обход ООН!

Аналогично, когда новые «судебные лаборатории» желают узаконить свое существование тем, что устанавливают этику, отсылающую к весьма продолжительному Нюрнбергскому процессу (25172 ноября 1945 года — октябрь 1946 года), то сравнение кажется особенно неуместным.

Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что в течение этого беспрецедентного процесса, начатого Международным военным трибуналом против двадцати четырех членов нацистской партии и восьми организаций гитлеровской Германии, речь шла об обвинении не только в военных преступлениях, но и, прежде всего, в Заговоре Против Человечества.

Главный обвинитель был замечательно точен, указывая, что помимо массового убийства на поле боя и разрушения городов бомбардировками, в лагерях для депортированных тотальной войны тайно замышлялись и совершались преступления нового рода — и все это, отметим, благодаря реформе уже пришедшей в упадок немецкой правовой системы.

Ужасная тайна, окружающая «биологическое» уничтожение миллионов мужчин, женщин, детей; миллионов представителей гражданского населения, которые считали, что находятся под защитой правового государства, не ведая того, что его уже не существует.

Новая «наука о человеке», отрицающая не только «личность индивидов» как таковую, но и их антропологическую идентичность, их принадлежность к «человечеству», в результате чего тело живого человека становится предметом опытов, а во времена крайних лишений — также и сырьем …

Однако не является ли размеренное бюрократическое планирование «окончательного решения», раскрытое Ханной Арендт во время суда над Адольфом Эйхманном, планированием новой антропофагии, предсказанной Ницше шестьдесят лет до этого?

Итак, с 28 июня 1999 года в культурном центре Скирболл в Лос-Анджелесе публика смогла лицезреть досье, скрепленное красными свастиками, представляющее собой оригинал «Нюрнбергских законов», устанавливающих, в частности, основы дискриминации евреев. Этот документ был найден, как нам сообщили, в апреле 1945 года генералом Паттоном в сейфе маленького баварского городка близ Нюрнберга. Во время продвижения третьей американской армии по Европе генерал смог своими глазами убедиться: все, что в зародыше содержалось в этом досье, стало реальностью. По возвращению в Соединенные Штаты Паттон доверил документ своим друзьям, семье Хаттингтонов, владельцам небольшого музея недалеко от Лос-Анджелеса, посоветовав хранить его спрятанным в сейфе. В дальнейшем разные администраторы музея вели себя в соответствии с приказом генерала, и «ужасная тайна», таким образом, тщательно сохранялась на протяжении более полувека.

В разгар установления экспериментальных судов, призванных дать новое определение «правам человека» на планете, открытие этого ящика Пандоры — на дне которого не осталось даже Надежды, — заставляет думать о том, что опасное содержимое вновь обретает силу…

Ведь сегодня замышляется «индустриализация живого» и тайно разрабатывается новая евгеника, благоприятствующая на этот раз не естественному, но искусственному отбору человеческого рода.

И в разгар урегулирования «гуманитарного конфликта» уже можно обнаружить предзнаменования послевоенного состояния, например, в одной из газет, содержащей бред гуру исторической антропофагии, которые сообщают, что благодаря открытому характеру современных наук о природе «биотехнология предоставит нам средства, позволяющие завершить то, чего не удалось специалистам по социальной инженерии. И тогда мы окончательно покончим с человеческой историей, поскольку мы отменим „человеческие существа“ кактаковые. И тогда начнется новая история, история по ту сторону человеческого».