100 великих - 100 великих романов

Виорэль Михайлович Ломов

100 великих романов

Испытание столетиями

Кто выдержал испытание столетием, тот выдержал его навсегда.

Стефан Цвейг

Что может быть интереснее классического романа? Классика, конечно, понятие большое, но не стоит пугаться: даже в классике великих вещей немного. И среди них нет «правильных» по канонам (вообще-то говоря, весьма расплывчатым) романного жанра, они обязательно в чем-то да уродливы, не по форме, так по содержанию, не по стилю, так по фабуле – уродливы как воспроизведенная в них жизнь. И такие же прекрасные. Что еще объединяет эти произведения? Ни одно из них не нуждается в звании «великий». Что прибавит этот титул «Моби Дику» Мелвилла или «Войне и миру» Л. Толстого? Этим романам не нужен чиновный сан и филологический восторг – ведь они созданы были вдали от житейской суеты, в тишине. И там же их лучше всего и «потреблять».

Мне с детства нравились романы (правда, не Ричардсона и Руссо), и они часто заменяли всё – и футбол, и «улицу», и даже кино. Я без ума был от «Острова сокровищ» Стивенсона, «Человека-невидимки» Уэллса, «Собаки Баскервилей» Конан Дойла. Чуть набрался ума – и полюбил (более сдержанно) «Бремя страстей человеческих» Моэма, «Сагу о Форсайтах» Голсуорси, «Землю людей» Экзюпери. Испытал кратковременный, со временем утихший восторг от «Мельмота Скитальца» Метьюрина и «Мастера и Маргариты» Булгакова. На всю жизнь остался поклонником «Путешествий Гулливера» Свифта. Много раз перечитывал «Мертвые души» Гоголя и «Дон Кихота» Сервантеса. И т. д. и т. п.

Что же самое важное в этих романах? В большинстве из них главное то, что их содержание много шире текста, а их суть – глубже самых глубокомысленных трактовок специалистов. И дело тут – не только в зоркости вдумчивого читателя, но прежде всего – в авторе. В настоящем писателе, в отличие от легиона графоманов и борзописцев, живетвеликая мысль и великая совесть, которые и понуждают его написать свой роман. Он обречен на него с рождения, рождается с ним, и умирает либо возрождается в нем. Без великой души романа не написать – в лучшем случае безжизненную и бессмысленную книжонку – ею прекрасно можно заполнить такую же пустую душу.

Ачто же повлияло на мой выбор – ведь любимых романов у меня гораздо больше ста, иногда по нескольку у одного автора. Видимо, вот что. Не оригинальная мысль: каждый пишет, как он слышит. Но верная. Прислушайтесь к Моцарту, к Чайковскому, к Соловьеву-Седому Ведь у них при всем многообразии музыкальных образов и символов мелодия одна и та же – мелодия их души, услышанная их ухом и настоянная на их сердце. Так и писатель всю жизнь пишет одно свое главное произведение, которое в зависимости от его плодовитости и таланта, а также широты взгляда на мир, обрастает ворохом замечательных, а когда и проходных произведений, становится «квинтэссенцией его души, его судьбы, его разума, его сокровенного и его творчества». (В. Еремин). Этот посыл стал общим местом и в рассуждениях интеллектуалов – мол, каждый человек можетнаписать один роман (и, увы, пишут). Известнейший Д. Джойс настаивал на том, что в чернильнице у человека есть только один-единственный роман, ему вторил малоизвестный, но тоже замечательный итальянский романист Итало Звево (Э. Шмиц): «Быть может, не останется незамеченным, что всю свою жизнь я писал один роман». Эту мысль можно найти практически у каждого прозаика. Да и что мысль? Оно и на деле так: самые яркие примеры – Дефо с «Робинзоном Крузо», Толкиен с «Властелином колец» и Сологуб с «Мелким бесом». Десятки выдающихся романистов написали по сути всего лишь по одной книге – книге о себе, о своем месте в мире, о времени, в котором им довелось жить или в которое они все мечтали либо отчаялись попасть. Другие их сочинения (даже ПСС) лишь растолковывали, либо уточняли главный их труд.

Есть, конечно, и такие авторы, к которым не подходит это утверждение, но это сочинители до чрезмерности оделенные природой писательским даром – В. Скотт, Ч. Диккенс, Ж. Верн, Г. Уэллс, Ю. Мисимаи др., русские писатели-богоискатели – Н.В. Гоголь, Н.С. Лесков, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, A.M. Горький. К ним на равных основаниях можно причислить и М. А. Шолохо – ва, занимавшегося больше не богоискательством, а миропониманием. Если говорить о последних, каждый из них создал несколько гениальных произведений, из которых невозможно выбрать «лучшее», ибо все они такие. Что предпочесть: «Войну и мир» или «Анну Каренину», «Идиота» или «Братьев Карамазовых»? Ведь у Толстого и Достоевского помимо этих – еще несколько великих романов. Скажем, у Достоевского в его «пятикнижии» – «Преступление и наказание», «Подросток» и «Бесы». Очевидно, в поисках Бога невозможно замкнуться, как тому же Д. Джойсу, только на самом себе, а, значит, на одном только романе.

Поскольку данный проект количественно жестко ограничивает меня, а рассказать хочется не только о великих романах, но и о великих писателях, разумнее всего будет сделать выбор по максимуму имен авторов и названий их произведений: т. е. 100 авторов – 100 романов.

Итак, 100 романов. Среди них, конечно же, есть «про любовь», «про рыцарей», даже «про гоблинов» и еще много про что. Есть романы на все времена – «Ярмарка тщеславия» Теккерея и «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле. Есть романы, которые и по сей день тревожат душу непонятно чем, – «Процесс» Кафки. Есть и те, которые стали понятны только спустя 200 лет, – «120 дней Содома» де Сада. Есть вещи, пленившие раз и навсегда, – «Сто лет одиночества» Маркеса или «Великий Гэтсби» Фицджеральда. Есть разудалый «Бравый солдат Швейк» Гашека и камерный «Обломов» Гончарова; роман для всех – «Тихий Дон» Шолохова и для яйцеголовых – «Так говорил Заратустра» Ницше. Есть тысячеверстная ширь «Угрюм-реки» Шишкова и крохотный островок «Повелителя мух» Голдинга. Есть романы простые как правда (они и есть правда) – «Как закалялась сталь» Островского, и есть изощренные как ложь (хотя там есть и правда) – «Улисс» Джойса. А есть просто – без всяких привязок и оценок – «Братья Карамазовы» Достоевского и «Карлик» Лагерквиста, «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина и «Граф Монте-Кристо» Дюма…

Можно было бы перечислить всю сотню «избранных», т. к. от одного только перечня на душе наступает благость, но лучше посмотреть Содержание – там 100 романов, которые остались у меня на сердце или в уме. Теперь они в этой книге, как моя память о чудных часах, которые они подарили мне. Здесь все личное, выстраданное, субъективное. Но тем и лучше, т. к. и каждый роман – средоточие ошибок, заблуждений, иллюзий автора, его мечтаний и надежд.

Из прошлых веков до наших дней дошло не так уж и много романов. Во-первых, потому, что их там вообще не было, поскольку не было ни как такового книгопечатания, ни читателей, ни потребности у масс читать. На заре цивилизации (впрочем, как и на закате) люди предпочитали театр. А, во-вторых, время не щадит слабые вещи, оно их превращает в труху, а в лучшем случае в удобрения для будущих урожаев мысли. По причине последнего из представленного мною списка лет через сто – двести в лучшем случае останется десяток-другой книг, но и это будет неплохо.

Памятуя высказывание Н.М. Карамзина о том, что «авторы помогают согражданам лучше мыслить и говорить», добавлю: они дают им шанс разобраться в собственной жизни. И хорошо, если люди начнут это делать с помощью великих романов – ошибок будет меньше и гордыни. Хорошо, если свою духовную жажду они станут утолять из этих большей частью чистых источников, а не из копытец с водицей.

Выражаю горячую признательность и искреннюю благодарность за огромную помощь писателю Виктору Еремину, жене Наиле и дочери Анне, а также редакторам издательства «Вече» Сергею Дмитриеву, Валентине Ластовкиной и Николаю Смирнову.

Древний мир

Гай Петроний Арбитр

(ок. 14–66)

«Сатирикон»

(60-е гг.)

Гай Петроний Арбитр (ок. 14–66), римский всадник в сенаторском достоинстве, был одним из приближенных императора Нерона.

Написанное Петронием сочинение «Saturae» («Сатиры») (лат.) или «Satyricon» («Сатирическая повесть» или «Сатирические повести») (греч.), у нас называемое «Сатирикон», принято считать первым в мировой литературе авантюрным (плутовским) романом. Называют его еще сатирико-бытовым, эротическим, первым римским романом, первым реалистическим… В «Сатириконе» представлена эпоха императорского Рима I в., дана картина нравов империи, описаны любовные похождения веселой компании распутников – моральных уродов (как сказали бы еще вчера, но уже не сегодня), мелких авантюристов и паразитов, обслуживавших великосветские пиршества, где каждый пытался перещеголять каждого в беспутстве и бесшабашности.

Из предположительно 20 глав сохранились лишь отдельные фрагменты произведения: отрывки 15-й, 16-йи, скорее всего, 14-й главы, что составляет, по подсчетам специалистов, от 10 до 33 % всего романа. Восстановить сюжет не удалось.

По оценке исследователей, «Сатирикон» стал уникальным явлением в античном мире. Это прозаическое повествование, изобилующее стихотворными вставками, сам Петроний назвал «новым по откровенной непосредственности». В своем сочинении автор отнюдь не восхищается образом жизни персонажей, но и не осуждает их, в его холодном взгляде на нравственную деградацию римского общества неприкрыто сквозит насмешливое презрение.

Главный герой романа (от его имени ведется повествование) – юноша Энколпий – вынужденно путешествует с друзьями по богатым поместьям Италии. Они преступники и в любой момент могут быть арестованы стражей. Скрываться легче всего среди богачей, удовлетворяя их самые разнообразные прихоти и по ходу дела грабя и обворовывая. В перерывах между оргиями друзья прозябают на дне общества, мыкаются по воровским притонам и домам похотливых матрон, живут воровством, жульничеством, подачками. А на пирах отрабатывают угощение натурой, весельем и болтовней о судьбах литературы и искусства. Энколпий сотоварищи в вакханалии чревоугодия и разврата, разгуле бесстыдства и бесчестия чувствует себя как рыба в воде. И вместе с тем эти жулики плоть от плоти мира продажных судей и судов, бессильных перед властью денег законов, мира людей, потерявших всякие нравственные ориентиры.

Пир Тримальхиона. Фрагмент древнеримской фрески

В дореволюционной России «Сатирикон» был включен в обязательную программу классического гимназического образования. Каждый, кто изучал латинской язык, обязан был вызубрить наизусть самый большой из сохранившихся подлинных фрагментов романа, обычно его называют «Пир у Тримальхиона». Он считался одним из самых поучительных текстов древнеримской литературы, предназначенных для нравственного очищения юношеских душ. В этом же фрагменте наиболее ярко и изящно описывается образ жизни разных слоев населения античной империи, что особенно было ценно для изучавших историю.

Тримальхион (имя его означает «втройне отвратительный») – бывший раб-проститутка, разбогатевший вольноотпущенник, хам и неуч, всеми правдами и неправдами рвущийся в высший «свет», в духовную и властную элиту империи. Этот литературный герой на долгие времена стал символом выскочки, благодаря своему отприродному дару торгаша заправляющего всеми сторонами жизни разлагающегося общества.

В XVII в. французский офицер Ф. Нодо, убежденный гомосексуалист, опубликовал якобы обнаруженный им полный «Сатирикон». Роман стал цельным произведением, но непрошенный соавтор Петрония превратил его в полупорнографическое сочинение на тему нетрадиционных сексуальных отношений. К сожалению, с этого времени издатели предпочитают публиковать текст «Сатирикона» только в обработке Нодо.

Самый известный перевод романа на русский язык принадлежит В.А. Амфитеатрову-Кадашеву, под редакцией Б.И. Ярхо, впервые опубликованный издательством «Всемирная литература» в 1924 г.

Ярчайшим воплощением произведения Петрония в мировом кинематографе стал фильм «Сатирикон» итальянского режиссера Федерико Феллини.

Луций Апулей

(ок. 124/125– ок. 170/180)

«Метаморфозы, или Золотой осел»

(ок. 170/180)

Знаменитый римский оратор и философ-мистик Луций Апулей (ок. 124/125 – ок. 170/180) жил в т. н. «эпоху временной стабилизации Древнеримской империи», а иными словами, во времена ее заката. Рим еще сохранял величественное лицо, хотя изнутри уже прогнил.

Писатель прославился своим романом «Metamorphoseon libri XI («Метаморфозы»), или «De asino aureo» («Золотой осел»), сюжет которого был заимствован из древнегреческого сатирика Лукиана (II в.) и дополнен из несохранившегося сборника эротических «Милетских рассказов», сочиненного Аристидом из Милета, и пр. Это единственный латинский роман, дошедший до нас целиком почти в сорока списках. Самый лучший из них относится к XI в. и находится во Флоренции в библиотеке Л. Медичи.

Дату создания романа большинство исследователей склонно относить к позднему (ок. 170/180) периоду творчества Апулея.

Роман в одиннадцати книгах, повествует о приключениях молодого грека Лукия (в латинском произношении – Луция) из Коринфа. При относительно небольшом объеме этого сочинения, пересказать хотя бы кратко все злоключения главного героя – немыслимо. Любопытство и беспутство довели Лукия до беды. Попав в дом волшебницы, он захотел испытать на себе действие чудесной мази, но по оплошности служанки помазался не той мазью и превратился в осла. Став добычей разбойников и сменив многих хозяев, молодой человек целый год провел в шкуре животного. Ему пришлось вкусить и тяжкого труда, и сексуальных домогательств, и всюду он видел одно лишь падение нравов. Земледельцы и разбойники, знатные горожане и жрецы Кибелы – все погрязли в бесчинстве и распутстве. Доведенный до отчаяния, Лукий умолял богов освободить его от ослиной оболочки и был услышан богиней Исидой. Съев по ее указанию свежие цветы розы, бедняга обрел человеческий облик, отрекся от порочной жизни, прошел обряд посвящения и стал жрецом Осириса и Исиды.

Титульный лист издания «Золотого осла» Апулея 1650 г. Нидерланды

Текст романа изобилует вставными авантюрно-уголовными новеллами, искусно вплетенными в ткань повествования – о неверных женах, одураченных мужьях и хитроумных любовниках. Одна из них, самая большая и самая яркая, стоит особняком. Она излагает сказание об Амуре и Психее и представляет собой роман в романе, который знаменитый немецкий философ-эстетик и критик И.Г. Гердер (XVIII в.) назвал самым тонким и разносторонним из всех когда-либо написанных романов.

В целом Апулей рельефно, без нарочитой критики, но и без сочувствия к обездоленным и страдальцам, лишь изредка удивляясь человеческой злобе и подлости, выписал самые различные слои римского общества, явив миру одну из первых блестящих сатир и остроумнейших пародий на литературные «бестселлеры» той поры.

Чрезвычайно любопытна интерпретация «Метаморфоз». Одни исследователи склонны рассматривать их как завуалированный эзотерический трактат, посвященный восхождению деградировавшего человека из скотского состояния в высоко духовное. Другие видят в них биографию автора, посвященного в различные мистические учения и судимого по обвинению в колдовстве. Третьи признают лишь беспощадную сатиру на Рим. Как бы там ни было, это произведение, представляющее собой фантастически остроумную сатиру, пронизанную поэзией и мистикой, стало уникальным явлением в мировой литературе.

«Метаморфозы» были широко читаемы в поздней античности и раннем Средневековье. Ими зачитывались не только миллионы читателей по всему миру, но даже церковные деятели. Так, выдающийся богослов Августин Блаженный (354–430) ко второму названию романа «Осел» прибавил слово «золотой», обычно прилагаемое к произведениям, имевшим большой успех. Многие интерпретаторы видели в новелле об Амуре и Психее и в книге в целом странствия человеческой души в поисках Бога. В 1517 г. Н. Макиавелли написал поэму в терцинах по мотивам «Золотого осла».

«Метаморфозы» стали провозвестниками европейского плутовского романа, а Апулей – предтечей Ф. Кеведо-и-Вильегаса, Ф. Рабле, Дж. Боккаччо, М. Сервантеса, Г. Филдинга, Т. Смолетта и многих др. Сказка об Амуре и Психее перелагалась в разных странах (самое известное переложение – у Ж. де Лафонтена), в том числе в России (И.Ф. Богданович, СТ. Аксаков, А.С. Пушкин), и была много раз воспроизведена в различных художественных произведениях, например, у Рафаэля, Кановы, Торвальдсена.

Первый русский перевод «Золотого осла» сделал Е.И. Костров (1780–1781). Классическим стал перевод М.А. Кузмина (1929). В 1956 г. роман был переиздан в серии «Литературные памятники» под редакцией СП. Маркиша и А.Я. Сыркина.

Кинематограф обошел роман стороной. В 1976 г. на «Таллин-фильме» был снят анимационный (кукольный) фильм «Золотой осел» (режиссер. Э. Туганов).

Лонг

(II-III вв.)

«Дафнис и Хлоя» (II-III вв.)

Никаких биографических сведений об авторе не сохранилось. Лишь в одной лесбосской надписи (действие романа происходит на о. Лесбос) упоминается жрец Лонг. Большинство исследователей называют время жизни Лонга II–III вв. и полагают, что это не подлинное имя писателя (на латинском языке означающее «длинный»), а его прозвище или псевдоним. Обилие реминисценций из стихов Сапфо, Феокрита, Биона и др. поэтов, а также мастерское владение приемами античной риторики позволяет считать автора ученым-ритором или грамматиком.

Античная культура в период своего кризиса и упадка (II–V вв.) невольно метнулась к утопии, пытаясь показать идеальный мир, идеальных героев и осчастливить их, если не вечной жизнью, так хоть вечным счастьем. Именно тогда возник греческий роман, называемый поначалу «повествованием», «сказом» (logoi), а то и просто «книгой» (bibloi). Он изображал жизнь простых людей, занятых повседневным трудом и решением житейских проблем. Воспринимая жизненные напасти и страдания, как свой удел, герои произведений являли собой образец высокой морали, терпения и благородства.

Любовно-буколический роман Лонга «????????? ?? ???? ?????? ??? ?????» («Дафнис и Хлоя») дошел до нас целиком в нескольких списках.

Роман написан ритмизированной прозой, т. н. триколаном, когда фраза составляется из трех симметричных предложений. Даже среди романов того времени, идеализировавших быт, «Дафниса и Хлою» отличает приподнятость и «сладостный стиль». И хотя автор вынес действие за пределы общества и времени, и своих героев сделал вымышленными, он прекрасно показал проблемы современного ему общества, пронизанного всеобщей апатией и деморализацией. Литературоведы относят роман Лонга к числу самых совершенных художественных произведений позднегреческой литературы.

События происходят в условной буколической обстановке. Юные Дафнис и Хлоя, в младенчестве подкинутые родителями пастухам, с детства дружили, пасли овец и коз, полюбили друг друга и пестовали свое чувство, пройдя все его этапы, от неясных томлений плоти до союза двух сердец. Любовь с честью выдержала все испытания, обрушившиеся на хрупкие плечи влюбленных: нападение разбойников, похищение, война с соседним городом, плен, нежеланные соперник и соперница, кораблекрушение… Разумеется, не обошлось без поддержки всесильных богов, но не надо забывать, что боги поддерживают лишь тех, кто верит в них и соблюдает их заповеди. Венчает роман свадьба и, точь-в-точь как в современных телесериалах, обретение богатых родителей и в качестве подарка – поместья. Помимо основной темы Лонг одним из первых в мировой литературе ярко изобразил зависимость судьбы рабов от произвола хозяев. Его симпатии на стороне добрых и честных деревенских тружеников, а не городских богатых бездельников. В ткань повествования органично вплетено также несколько милых историй и мифов.

Дафнис и Хлоя. Скульптор Ж.-П. Корто

Роман проник в раннехристианскую литературу («Деяния Павла и Феклы», «Климентины»). Средние века обошлись без него, но в эпоху Возрождения он был переведен филологом Ж. Амио, епископом Оксерским (1513–1593), на французский язык и получил мировое признание, породив целую волну европейских пасторалей XVII–XVIIIbb. (М. Сервантес, Т. Тассоидр.). И.В. Гёте с восторгом отзывался о романе, увидев в нем шедевр ума, мастерства и вкуса.

Имена Дафниса и Хлои стали классическими нарицательными именами пасторальных героев. А сама история о двух пастушках, поведанная Лонгом, давно уже стала любовной историей на все времена.

На русском языке пересказ романа «Дафнис и Хлоя» впервые был опубликован в «Исторических статьях» П.В. Безобразова (1893), позднее в переводе Д.С. Мережковского (СПб. 1896). Классическим признан перевод СП. Кондратьева.

Сюжет романа лег в основу оперы Ж.Б. Буамортье «Дафнис и Хлоя», балета М. Равеля «Дафнис и Хлоя».

В 1993 г. в России была сделана вольная экранизация романа (режиссер Ю. Кузьменко).

Средние века

Мурасаки Сикибу

(970, или 973, или 978-1014)

«Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи»)

(1001–1007)

Автором романа «????» «Гэндзи-моногатари» («Повесть о Гэндзи») (1001–1007) называют придворную даму – тюро-нёбо японской императрицы Сёси (годы правления 986 – 1011), вошедшую в историю под прозвищем Мурасаки Сикибу (970, или 973, или 978 – 1014). Настоящее имя писательницы неизвестно. «Мурасаки» – это имя героини романа. Известно также, что отцом Мурасаки был представитель влиятельного северного рода Фудзивара – ученый Тамэтоки. «Сикибу» назывался его придворный чин. Специалисты полагают, что более правильным было бы называть писательницу Фудзивара Мурасаки-сикибу.

В конце 1-го – начале 2-го тысячелетия резиденция японского императора находилась в Хэйане (ныне Киото). Придворная аристократия в это время стремилась к поэтизации и эстетизации своей жизни. Т. н. эпоха Хэйан (794 – 1192) создала японскую культуру, основывающуюся на триединстве буддизма (воздаяние за деяния в этой и прошлой жизни), синтаизма и конфуцианства (система правил поведения).

Этот период стал расцветом японской поэзии и прозы, ярчайшим представителем которой является первый японский роман – «Повесть о Гэндзи». Он вызвал тогда целый поток «женских романов» (а точнее – дневников придворных дам), напоминающий современный российский, правда, более утонченный и впечатляющий. Специалистами не раз отмечена особенность японской художественной прозы – она началась романом, причем реалистическим и «женским». Произведение, написанное на японском языке (до этого господствовал китайский), означало торжество национального начала в культуре и создание национального литературного языка.

Из записок писательницы – «Дневника Мурасаки-сикибу» и других источников можно узнать, что к 1008 г. «Повесть» пользовалась большим успехом в женских покоях.

«Гэндзи-моногатари» – не роман в нашем понимании («моногатари» означает «повесть»), это последовательность ярких эпизодов, повествующих о драматических ситуациях и нравственных коллизиях. Красочные описания, живые образы, мгновенные зарисовки построены по т. н. принципу волнообразного движения (харан) – «эха, отклика одного события на другое», «призыва-отклика» (коо) или резкого перехода от плавного движения сюжета (като) к «внезапной ломке» (тондза).

Роман представляет собой не только энциклопедию японской культуры XI в., быта и нравов двора, а также повседневной жизни обычных людей, но и является своеобразным психологическим «путеводителем» по миру душевных переживаний хэйанской женщины.

Иллюстрация к «Гэндзи-моногатари». Приписывается Тоса Мицуоки

Грандиозный по объему и искусный по форме, роман многослоен и сложен по содержанию, и поддается множеству интерпретаций. Современные критики ставят его рядом с «Улиссом» Джойса. По мнению японской литературной критики, «Гэндзи-моногатари» – и скрытая проповедь буддийского учения, и «учебник жизни», и безнравственная летопись, и историческая хроника, и эстетская «штучка», специально созданная для погружения читателя в состояние очарования. Последний мотив играет особую роль. «Печальное очарование вещей» («мононо аварэ») пронизывает всю японскую литературу, старающуюся заполнить пропасть между «красотой вещного мира и мыслью о его зыбкости и недолговечности». Суть этого эстетического идеала заключается в том, что «если человек способен ощущать моно-но аварэ, способен чувствовать и откликаться на чувства других людей, значит, он хороший человек. Если нет – значит, плохой».

В романе 54 главы, 430 персонажей, главные герои – незаконнорожденный прекрасный принц Гэндзи, его возлюбленная Мурасаки и его приемный сын Каору. Внешняя канва – любовные похождения принца; главная тема – кавалер и дама Хэйана; лейтмотив – «женщина – в руках мужчины».

Роман повествует о сыне императора, прозванного за свою красоту и утонченность Хикару («светлый»). Блистательный повеса в своем донжуанстве не знал удержу, все благородные дамы столицы были у его ног, о нем ходили легенды, но однажды принц впал в немилость и, лишенный титулов и славы, но отнюдь не ума, красоты и деловой хватки, был отправлен в ссылку на север. Там он, простой имперский чиновник Гэндзи, вновь обрел широкую известность и со временем был с почестями возвращен в столицу и там окончил свои дни в возрасте 52 лет. Герой романа всю жизнь не просто коллекционировал женщин, а искал идеал. В конце концов, как ему показалось, он нашел его, но, увы, пришло время расплаты: любимая Сан-но Мая его предала, как он некогда предал всех своих любимых, которые либо умирали, либо уходили в монастырь.

Образованные круги Хэйанского общества быстро признали «Гэндзи-моногатари», и роман получил полное право гражданства, как литературный жанр.

Во время написания «Повести о Гэндзи» моногатари представляли собой сплетение трех жанров: живописи, поэзии и прозы. Свиток моногатари состоял из рисунков и пояснений к ним. Тысячу лет продолжалось освоение романа средствами изобразительного искусства. В эпоху Эдо (1600–1867) компоновали ширмы из чрезвычайно ярких и тонких живописных иллюстраций, в XVIII в. использовали 54 тетради (по одной на главу) с иллюстрациями к «Повести о Гэндзи» в качестве приданого невесты – их помещали в красивый ларец.

Роман переведен на ряд европейских языков. Русского читателя с этим шедевром японской культуры впервые познакомил в 1920-е гг. советский востоковед Н.И. Конрад. В его переводе было опубликовано несколько глав произведения. Полностью роман перевела Т.Л. Соколова-Делюсина.

Японцы считают «Гэндзи-моногатари» самым бесценным японским сокровищем. Выдающийся писатель Я. Кавабата назвал «Повесть» вершиной японской прозы всех времен. С ноября 2007 г. по ноябрь 2008 г. в Японии и во многих странах мира проходили юбилейные торжества, посвященные 1000-летию со дня выхода в свет первого в мире психологического романа.

Самые известные экранизации «Повести о Гэндзи» – фильм режиссера С. Гисабуро о ранней молодости Гэндзи (1987) и сериал режиссера О. Дэдзаки (2008).

Автор «Прототипа», Томас, Беруль (все XII в.)

«Тристан и Изольда» (ок. 1140,1170,1180)

Готфрид Страсбургский (XIII в.)

«Тристан» (нач. XIII в.)

Создателями французского романа «Tristan & Isolde» или «Tristan & Isolde» («Тристан и Изольда») следует назвать четырех авторов, хотя их насчитывается не один десяток. Первый из них, переложивший старинное кельтское сказание и создавший ок. 1140 г. т. н. «прототип» (не дошедший до нас), был англо-нормандским сказителем-жонглером, имя его неизвестно. Его соотечественник Томас (Тома) и придворный поэт Северной Франции трувер Беруль, обработав «прототип», написали свои романы в 1170 и 1180 г., соответственно. Готфрид Страсбургский в нач. XIII в. в свою очередь дополнил роман Томаса тонким анализом душевных переживаний героев и перевел его на немецкий язык. Свой роман он назвал «Тристан».

В Средневековье не меньше, чем в Древнем мире, было мифов и легенд, вобравших в себя верования и представления целых эпох. Многослойность легенд не поддается однозначному толкованию, потому-то они и стали источниками самых разнообразных интерпретаций. Одна из таких легенд – о Тристане и Изольде, – исторически приуроченная к имени принца Дростана (VIII в.), возникла в Ирландии и Шотландии, хотя параллели к ней можно найти и в древневосточных, античных, кавказских и др. сказаниях. Оттуда она перешла в Уэльс и Корнуолл, в XII – нач. XIII вв. породила «прототип» и следом несколько французских и немецких романов, ставших в свою очередь источниками множества литературных обработок и перелицовок в последующие столетия – французских, немецких, итальянских, испанских, норвежских, чешских, белорусских, сербских…

Автор «прототипа», взяв за основу кельтское сказание о Тристане, дополнил его еще несколькими кельтскими, восточными и античными сочинениями, перенес действие в тогдашний Корнуэльс и Ирландию и детально описал рыцарские нравы и обычаи. От романов Беруля и Томаса сохранились фрагменты (4485 и 3144 стиха соответственно), что составляет неболее четверти их объема.

Тристан и Изольда с зельем. Художник Дж.-У. Ватерхаус

Творение Томаса выглядит более литературным, но и более запутанным в противоречиях исходного сюжета, чем книга Беруля. Исследователям Ж. Бедье, В. Гольтеруидр. не без труда удалось в конце XIX в. восстановить содержание «прототипа».

Шотландский королевич Тристан, рано осиротев и лишившись наследства, попал ко двору своего дяди, корнуэльского короля Марка. Бездетный Марк воспитал племянника и намеревался сделать его своим преемником. В поединке с ирландским великаном Морольтом, взимавшим с Корнуэльса живую дань, юноша убил великана, но и сам, раненный отравленным клинком, поплыл в ладье куда глаза глядят в поисках исцеления. В Ирландии его исцелила принцесса Изольда, после чего Тристан вернулся домой. Королевским вассалам свалившийся на их голову выскочка, претендующий на трон, был не по нутру. Они понудили короля жениться, дабы на трон воссел его будущий сын – законный наследник. Тристан вызвался найти дяде невесту и привез ему Изольду. В пути он с нею по ошибке выпил любовный напиток, который ей дала мать для приворота мужа. Тристан и Изольда страстно полюбили друг струга. После ряда тайных свиданий все вышло наружу, влюбленных осудили, но они сбежали и долго скитались в лесу, пока Марк не простил их и не вернул Изольду ко двору, а Тристану велел удалиться. Тристан уехал в Бретань (Франция), женился там на другой Изольде – Белорукой, но, верный своему глубокому чувству, не вступил в права мужа. В одном из сражений Тристана смертельно ранили. Исцелить его могла только Изольда. Рыцарь послал к возлюбленной гонца, условившись, если тому удастся привезти Изольду, то корабль придет под белым парусом, а нет – под черным. Жена Тристана, узнав об этом, послала служанку с вестью, что корабль идет с черным парусом. Тристан от разрыва сердца умер. Изольда с горя умерла рядом с ним. Их похоронили в соседних могилах, и растения, выросшие из гробовых холмиков за ночь, сплелись между собой. Трижды срубали их, и трижды они вырастали и сплетались…

Сюжет вполне в духе любой легенды или сказания. Тристана мучила совесть о нарушении им долга по отношению к Марку – его приемному отцу и благодетелю, и как вассала к своему сюзерену. Великодушие короля, чуждого мести, вносило в его душу лишь дополнительное смятение. Тристана и Изольду терзала незаконность и трагическая безысходность их любви, а Марка угнетала необходимость соблюдать престиж короля и честь мужа. Конфликт между личным чувством влюбленных и общественно-моральными нормами эпохи, между свободой выбора и жесткой регламентацией поведения отразил глубокие противоречия не только в рыцарском обществе, но и в человеческом обществе вообще. Именно этим объясняется необыкновенная популярность сюжета и персонажей «Тристана и Изольды» во все позднейшие времена и у всех народов. Роман, ставший глубокой критикой старозаветных феодальных норм и понятий, невольно проложил в будущее широкую дорогу и подобным сюжетам и подобной критике.

XIX в. был отмечен взрывом интереса к этой теме. Итальянский композитор Г. Доницетти по комедии французского драматурга Э. Скриба, воспользовавшегося сюжетом Г. Страсбургского, создал знаменитую лирико-комическую оперу «Любовный напиток» (1832). Р. Вагнер в 1864 г. по Г. Страсбургскому написал оперу «Тристан и Изольда», а в 1898 г. на основе «прототипа» вышла в свет композиция Ж. Бедье «Роман о Тристане и Изольде», несколько раз изданная на русском языке.

Каждая эпоха оставила свое осмысление этих романов и свою оценку. Существует множество трактовок романа: «эпопея адюльтера», прославление плотской любви как противовес христианской концепции брака, гимн жизни, конфликт между свободным чувством и общественной моралью… При всем их многообразии, все эти толкования вертятся вокруг одного стержня – любви и ненависти, верности и измены и только дополняют друг друга. Собственно, об этом и писали Данте, Д. Боккаччо, Ф. Вийон, В. Скотт, Д. Джойс, Ж. Кокто, Т. Манн… А. Блок собирался написать историческую драму на сюжет этой легенды.

Романы и отрывки из них на русский язык переводили О. Румер, А. Михайлов, А. Веселовский, С. Шкунаева, И. Волевич, Н. Капелюшникова и др.

В 2006 г. состоялась мировая премьера картины «Тристан и Изольда», снятой кинематографистами США, Великобритании и Германии (режиссер К. Рейнольде).

Кретьен де Труа

(XII в.)

«Ланселот, или Рыцарь телеги» (1168)

Автором стихотворного романа «Lancelot, le Chevalier de la Charrette» («Ланселот, или Рыцарь телеги») (1168) является придворный поэт трувер Кретьен де Труа (XII в.), творивший в 1160–1190 гг. при дворе французской графини Марии Шампанской, сестры короля Ричарда Львиное Сердце, и графа Филиппа Фландрского. Де Труа известен как создатель т. н. «артуровского» цикла и основоположник рыцарского романа – основного жанра стихотворного эпоса в период зрелого Средневековья, давшего ярчайшие образцы куртуазной (придворной) литературы. Он автор 5романов, в т. ч. «Ивейн, или Рыцарь со львом» и неоконченного – «Персеваль» («Повесть о Граале»). Поэт признан величайшим творцом романского стиля.

Персонажи «артуровского цикла» – сам король Артур, его жена королева Гиньевра (Дженевра, Гвиневра), волшебник Мерлин, 12 рыцарей Круглого стола (Ланселот, Персифаль, Ивейн или Гавейн, Тристан и др.) возникли не на пустом месте и не за «письменным столом». Их прототипы были современниками конца Римской империи (V–VI вв.). Эпоха противостояния кельтов под предводительством вождя бриттов Артура натиску германских завоевателей – пиктов, англов и саксов – впервые упомянута в документах около 800 г. В 1135 г. первый английский историк Готфрид Монмутский поместил в «Истории королей Британии» материалы о короле Артуре. Это был первый литературный текст, излагавший легенду короля Артура. Легенда вскоре проникла во Францию, где обогатилась с помощью бардов и певцов Бретани и была переработана труверами и трубадурами.

Кретьену де Труа достался многослойный пирог легенд о короле Артуре, и тем не менее он создал собственный, в котором оказалась такая пикантная и питательная начинка, что она пришлась по вкусу и насытила не только его современников, но и многочисленных почитателей следующих веков. Всего трувер создал четыре романа о рыцарях Круглого стола. Вторым из них по счету стал «Ланселот, или Рыцарь телеги». Большинство историков и литературоведов считают, что Ланселот – вымышленный персонаж, и автор придумал его в «подарок» матери своей покровительницы Элеоноре Аквитанской, женщине великого мужества и удивительной красоты. Эту версию косвенно подтверждает отсутствие какого бы то ни было упоминания о Ланселоте в первых кельтских источниках, хотя в XII в. бретонцы усиленно распространяли легенду об этом рыцаре. Есть еще одна точка зрения, согласно которой автор лишь «куртуазно» переработал сюжет Тристана и Изольды.

Имя Ланселот восходит к ирландскому солнечному богу Лагу (Lug, Luch). Поскольку Lluch означает «озеро», рыцарь стал, в конце концов, Ланселотом Озерным.

Получив от Марии Шампанской творческое задание создать образчик поведения «идеального» влюбленного (де Труа начал эту работу еще в первом своем романе о короле Артуре «Клижес»), каковой тогда культивировался при дворе графини и распространялся по всей Европе, трувер в 1170 г. представил поэму «Ланселот, или Рыцарь телеги», которая впервые включила в артуровский цикл легенду о Ланселоте Озерном. Поэт создал дотоле немыслимую «теорию» беззаветной рыцарской любви, способнойналюбые, самые безрассудные подвиги. А их на долю самого известного в мировой литературе рыцаря выпало немало.

Гвиневра и Ланселот. Художник Г. Дрейпер

Некий рыцарь похитил супругу Артура, королеву Гиньевру. Влюбленный в нее Ланселот бросился в погоню. У встретившегося карлика он спросил, не видел ли тот похитителя, на что карлик предложил ему проехаться в телеге, после чего он подскажет дорогу. После краткого замешательства рыцарь ради высокой любви к королеве согласился на это унижение.

После целого ряда приключений, которых хватило бы на весь Круглый стол, Ланселот достиг замка короля Бадемагю, куда его сын Мелеаган умыкнул королеву. Рыцарь вызвал королевича на поединок. Бились на глазах Гиньевры и Бадемагю. Ланселоту оставалось нанести решающий удар, чтобы покончить с противником, и в этот момент Бадемагю стал умолять пленницу заступиться за сына. Та ничтоже сумняше приказала Ланселоту поддаться Малеагану Рыцарь послушался; хорошо, от неминуемой гибели его спас Бадемагю. Король объявил Ланселота победителем и подвел его к Гиньевре, но та отвернулась от рыцаря. Оказывается, она гневалась на него из-за его краткой заминки перед тем, как сесть в телегу карлика. Ланселот в отчаянии едва не покончил с собой, но тут Гиньевра сжалилась и впервые назначила ему любовное свидание.

Королева вернулась к своему двору, а Ланселота по приказу Мелеагана бросили в темницу. В это время Артур устроил рыцарский турнир. Ланселот упросил жену тюремщика отпустить его, дав честное слово после турнира вернуться в заточение. Начался турнир. Неизвестный рыцарь побеждал одного задругимвсехпротивников, из чего Гиньевра сделала вывод, что это Ланселот. Дабы проверить чувства своего возлюбленного еще раз, она велела ему проиграть поединок. Ланселот выставил себя трусом, над ним потешался весь двор.

Гиньевру удовлетворила покорность могучего рыцаря, и она милостиво разрешила ему сражаться в полную силу, что Ланселот и проделал к вящей радости зевак и горести соперников. Победив всех противников, Ланселот вернулся в темницу, откуда его спасла сестра Мелеагана за некогда оказанную ей услугу.

Де Труа не первый из поэтов сложил яркий гимн всепобеждающей любви, но первый, кто «благословил» нарушение уз церковного брака и обета верности вассала к своему сюзерену. Такова, значит, была действительность, потребовавшая от сочинителя оправдания святотатственным нарушениям. С этого литературного шедевра, собственно, и началась куртуазная литература во Франции.

В конце XII в. независимо от Кретьена на тему легенды о Ланселоте швейцарский приходский священник У. фон Цацикхофен создал своего «Ланцелета». В следующем веке увидели свет большой прозаический роман «Ланселот» неизвестного автора (1215), который позднее многократно переложили и перевели почти на все европейские языки.

В 1450 г. английский писатель Т. Мэллори, воин-дворянин, написал роман «Смерть Артура», вобравший в себя все темы «артуровского» цикла, в т. ч. и кретьеновскии роман, перелицованный в «Книгу о Ланселоте и королеве Гвиновере».

На русский язык роман переводили В. Микушевич, К. Иванов и др.

Во второй пол. XX и нач. этого века европейскими и американскими кинематографистами было снято не менее десятка фильмов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, в т. ч. и по роману де Труа.

Ло Гуаньчжун

(между 1330 и 1400)

«Популярное повествование по «Истории трех царств» («Троецарствие»)

(последняя треть XIV в.)

Автором первой китайской исторической эпопеи, принадлежащей к жанру плутовского романа – «????» («Популярное повествование по «Истории Трех царств», сокращенно – «Троецарствие») (последняя треть XIV в.) является китайский писатель Ло Гуаньчжун (между 1330 и 1400). Гуаньчжун был автором пьесы, нескольких эпопей, но мировую славу ему принесло «Троецарствие». Многие исследователи приписывают ему также создание еще одного классического романа – «Речные заводи».

Древняя китайская империя Хань создавалась веками, а разрушилась в считанные десятилетия. Хватило 30 лет (189–220) внешних и внутренних потрясений, чтобы привести мощное и стабильное государство к распаду на три новых – царства Вэй, Шу и У, и еще 60-ти (220 – 280), чтобы эти три царства обескровили себя в непрерывных войнах и жестоких междоусобицах, а также при подавлении грандиозного крестьянского восстания Желтых повязок (181–203). Этот 60-летний период и получил название эпохи Троецарствия. Эпоха закончилась завоеванием в 263 г. царства Шу царством Вэй, переворотом в царстве Вэй и провозглашением здесь в 265 г. империи Цзинь, завоеванием империей Цзинь в 280 г. царства У «После страшного катаклизма Китай в социальном аспекте представлял пепелище – скопление ничем не связанных людей… После переписи в середине II в. в империи было учтено около 50 млн чел., а в середине III в. – 7,5 млн чел.» (Л. Гумилев). Прошло еще несколько десятков лет, и Поднебесная пала под ударами гуннов и др. северных кочевников. Восстала она из пепла только через три века.

Остались официальные исторические хроники этого периода – «Саньгочжи» («Записи о Трех царствах»), составленные в конце III в. наньчунским историком Чэнь Шоу, летописцем династии Цзинь, в которых историк не скрыл своих симпатий к царству Вэй.

Иллюстрация к одному из изданий «Троецарствия»

Гуаньчжун, использовавший эти хроники, а также многочисленные народные сказания, симпатизировал другой стороне треугольника – царству Шу. Писатель создавал «Троецарствие» в конце монгольского владычества в Китае (XIV в.). Тогда историк и литератор не мог не быть патриотом. Гуаньчжун обратился к самому трагическому моменту истории, что бы напомнить о былой славе Поднебесной. 900-страничный роман, разбитый на 120 глав, посвящен противостоянию воинов трех царств, возглавляемых богатырями, борцами за справедливость: в царстве Шу – Лю Бэем, в царстве У – Сунь Цюанем, в царстве Вэй – Цао Цао.

Три героя – названные братья Лю Бэй, Гуань Юй и Джан Фэй в Персиковом саду дали клятву дружбы и служения государству. В дворцовых интригах погиб Сын неба, власть узурпировали бывшие царедворцы Юань Шао и Цао-Цао. Лю Бэй обрел величайшего советника-мудреца – Чжугэ Ляна и с его помощью сокрушил врагов и устроил мир в своей провинции. При всем героизме их жизней, конец их был печален. Гуань Юй попал в плен и был казнен. Предательски был убит Чжан Фэй. Лю Бэй умер от горя. Эти три названных брата до сих пор почитаются в Китае как духи-покровители воинов.

Каждая глава роман, как очередная серия авантюрного сюжета, подчинена двум задачам: увлечь читателя и дать ему максимум по – лезной информации. Основная идея эпопеи – объединение страны под властью «законного» государя Лю Бэя, идеального правителя, пекущегося о благе народа. Лю Бэю, его побратимам и Чжугэ Ляну – основным положительным героям романа – противопоставлен коварный Цао Цао. Цао Цао – злодей, узурпатор, но и великий воин, и выдающийся государственный деятель, каким он и был в действительности.

Немыслимо пересказать все перипетии сюжета, хитросплетения событий и интриг, жестокость боев и бескомпромиссность борьбы. Да и не надо. Не это главное. Литературоведы и простые читатели давно поняли это: «главное – что великие силы Поднебесной после долгого объединения разобщаются, а после долгого разобщения – объединяются вновь». С этой фразы роман начинается, ею и заканчивается. Гуаньчжун дал веру своим соотечественникам, что Китай был, есть и останется великим государством.

В «Троецарствии» в основном сложилась композиционная структура средневековой китайской книжной эпопеи – «чжанхуэй сяошо» («многоглавная проза») с обилием стихотворных вставок. Она сохранилась вплоть до XX в. в китайском романе, была заимствована корейскими, вьетнамскими, монгольскими и японскими романистами.

Первое издание романа относится к 1494 г. (династия Мин). Сцены из «Троецарствия» на протяжении веков постоянно инсценировались в китайском традиционном театре. Сегодня история о трех царствах хорошо знакома всем жителям азиатского континента.

В Китае в г. Сянфань (провинция Хубэй) установлена бронзовая статуя Чжугэ Ляна высотой 20 м и весом 35 т. Это самый большой памятник из бронзы в Китае. Устанавливается также огромный памятник и Цао Цао.

В 1954 г. прозаическую часть романа «Троецарствие» впервые перевел на русский язык В.А. Панасюк, стихи – И. Миримский.

В 2008–2009 гг. режиссером Д. By был снят фильм «Битва у Красной скалы» (в 2-х частях). Анимационный сериал «Дорога под небом» режиссера Тоё Асида показал историю Троецарствия через призму жизни Цао Цао. По мнению историков, он ближе к исторической правде, чем «Битва у Красной скалы», воспроизведший лишь один эпизод «Троецарствия».

Законы небес беспощадны —

от них не уйти, не укрыться,

А мир бесконечно огромен,

и дел в нем свершается много.

Исчезли навеки три царства,

прошли они как сновиденье,

И скорбные слезы потомков —

одна лишь пустая тревога.

Ренессанс

Франсуа Рабле

(ок. 1494–1553)

«Гаргантюа и Пантагрюэль»

(1532–1552, кн. 5 – опубликована в 1564; не окончен)

Среди писателей было немало врачей, но достигших в медицине ив литературе выдающихся высот – единицы. Самым ярким из них был французский медик и писатель Франсуа Рабле (ок. 1494–1553) – автор пяти книг, составивших единое произведение – неоконченный роман «Гаргантюа и Пантагрюэль». Оригинальное название было таким: «La vie tres horrifique du grand Gargantua, pere de Pantagruel».

Годы творчества Рабле пришлись на время правления Франциска I (1515–1547) и его сына Генриха II (1547–1559). Это был период Французского Возрождения. Свобода мысли способствовала распространению Реформации, что привело к религиозным войнам.

Первая книга романа «Гаргантюа и Пантагрюэля» – «Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса, извлекателя квинтэссенции» – была опубликована автором в 1532 г. в Лионе, где писатель занимался наукой и работал врачом местного госпиталя.

Лион – кузница вольнодумства тех лет, а Лионский рынок – главный его кузнец. Любойжелающий мог приобрести там народную книгу «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа», послужившую для Рабле источником вдохновения и подтолкнувшего его к написанию первой своей книги о великане Пантагрюэле, сыне Гаргантюа. Книгу, вышедшую под псевдонимом Алкофрибас Назье (анаграмма имени и фамилии писателя), тут же запретили теологи Сорбонны.

Рабле запрет только раззадорил, и к августовской ярмарке 1534 г. он выпустил вторую книгу – «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэессенции». Исходя из хронологии, «Гаргантюа» стал первой книгой романа.

В 1546 г. писатель выпустил в Париже «Третью книгу героических деяний и речений доброго Пантагрюэля. Сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины», встреченную теологами с еще большей яростью. Как писатель уцелел тогда (да и вообще на протяжении 20 лет, пока выходил в свет его роман), остается только удивляться.

После смерти Франциска I Рабле получил добро на печатание своих книг от Генриха II. Опять же в Лионе, за год до смерти писателя вышла «Четвертая книга героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля, сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины» (1552), тут же приговоренная парижским парламентом к сожжению.

«Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение доктора медицины, мэтра Франсуа Рабле» была опубликована в 1564 г. По мнению специалистов, она была составлена на основе черновиков писателя либо написана кем-то по его плану.

Семейство Гаргантюа. Художник Г. Доре

В романе, который иногда называют «р оманом-эмбрионом», протороманом наравне с «Дон Кихотом» М. Сервантеса, речь идет о королях Гаргантюа и Пантагрюэле, двух великанах, которых и по сей день, несмотря на дистанцию чуть ли не в 5 веков, видно лучше, чем других самых великих героев мировой литературы (отчасти еще и благодаря гению иллюстратора романа Г. Доре).

Родителей Гаргантюа, великанов Грангузье и его жену Гаргамеллу, создал для короля Артура волшебник Мерлин. Гаргантюа был зело могуч и прожорлив, воинственен и порядочен, и отличался неуемной тягой к знаниям. Вместе со своим другом монахом Жаном Зубодробителем он в пух и прах расколошматил воинство короля Пикрохола, после чего построил для брата Жана Телемское аббатство, отменившее обет целомудрия, бедности и послушания, давшее каждому право сочетаться браком, быть богатым и пользоваться полной свободой. Устав телемитов состоял из единственного правила: делай что хочешь.

В возрасте 524 лету Гаргантюа родился Пантагрюэль, который еще малюткой разорвал медведя на части. Образование он получил в Париже, где подружился с ловкачом Панургом. Пантагрюэль прославился своей ученостью и выступлениями на публичных диспутах. Не упускал он случая и потешиться в битве с рыцарями и великанами, коих уничтожил великое множество.

Колебания Панурга жениться или не жениться, сопровождаемые гаданиями по Вергилию, обращением к сивилле и пр., закончились путешествием к оракулу Божественной Бутылки. Пантагрюэль, Панург и их друзья снарядили флотилию и вышли в море. Повздорив с купцом Индюшонком, Панург купил у него из стада овец барана-вожака и бросил его за борт. Все стадо попрыгало в воду, увлекши с собой и беднягу-купца. С тех пор и пошло крылатое выражение «панургово стадо». По пути к оракулу воинство на славу порезвилось, круша недругов и теша себя пьянством, обжорством и прочими неумеренностями. В конце концов, Пантагрюэль и его друзья прибыли в Фонарию и высадились на острове, где находился оракул Бутылки. Добившись от оракула невнятного «тринк», что означало «пей» (разумелось: знания), путешественники напились и отправились в обратный путь.

Не рассматривая каждую книгу романа в отдельности, хотя каждая из них посвящена своей особой теме, перечислим лишь главные его черты:

– это пародия на отживавшие жанры Средневековья: на рыцарские романы, жизнеописания королей и полководцев, на юридическую болтовню и схоластическую заумь;

– острая сатира на папство, паразитирующее монашество, судейское сословие и оголтелых клерикалов;

– утверждение нового, гуманистического мировоззрения, неотьемлемого права каждого человека на свободный выбор и духовную свободу, но и (!) обоснование под личиной гуманизма идеологии индивидуализма и безверия;

– создание собственной социальной утопии, в основе которой лежит образцовое государственное устройство королевства Грангузье – Гаргантюа – Пантагрюэля, где мудрый монарх печется о своих подданных;

– провозглашение «пантагрюэлизма» – эталона умеренности и золотой середины, удовлетворения, но не пресыщения;

– пособие по воспитанию государя, народного монарха, воспитанию вообще передового человека эпохи;

– и наконец, по мнению ряда филологов, этот роман создал не только новую французскую прозу, но и породил спустя много лет целое направление в литературе – постмодернизм.

У Рабле не было прямых подражателей, его гуманистический энциклопедизм сумел воспроизвести в иной форме лишь М. Монтень. Несмотря на то что У. Шекспир обзывал Рабле «пьяным дикарем», а Ф.-М. Вольтер – «пьяным философом», его творчество оказало огромное влияние на Ж. Мольера, Ж. Лафонтена, А. Лесажа, Ж. Рихтера, О. Бальзака, А. Франса, Р. Роллана…

На русском языке широкую известность получил адаптированный пересказ романа для детей, сделанный Н. Заболоцким (1936).

В 1940 г. М. Бахтин написал работу «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» (оп. в 1965 г.), в которой предпринял анализ романа, охарактеризовав его как шедевр, венчающий народную, «смеховую» и «карнавальную» культуру Средневековья.

Лучшими переводами романа на русский язык стали работы А.К. Дживелегова и Н.М. Любимова.

По роману Рабле российский режиссер В. Музыченков выпустил полнометражный 3D-фильм «Сердце оруженосца». Нашел своего зрителя и анимационный музыкальный фильм по мотивам романа – «Карнавальные короли».

Ланьлинский Насмешник

(XVI)

«Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй»

(1596)

Автор одного из четырех классических китайских романов «???» («Цзинь, Пин, Мэй», в русском переводе – «Цветы сливы в золотой вазе», 1596) известен лишь по неразгаданному до сих пор псевдониму – Насмешник из Ланьлина (Ланьлин сяо сяо шэн) (XVI). По легенде, неизвестный принес рукопись издателю. «Укажите свое имя», – потребовал тот. Писатель начертал кистью: «Насмешник». «А откуда вы родом?» Из окна виднелась вывеска гадальщика из Ланьлина, уезда, славившегося своим вином и острословами. «Из Ланьлина», – приписал автор. Рождению произведения предшествовала детективная история. Автор поклялся отомстить одному богатому сановнику, погубившему его отца, военачальника. Написав роман, писатель пропитал страницы рукописи мышьяком и преподнес ее сановнику. Тот провел за чтением всю ночь. Слюня пальцы, он переворачивал страницу за страницей. Кутру сановник покончил с романом, а роман покончил с ним. Говорят, все страницы романа и по сию пору пропитаны ядом, и каждый, кто прикасается к ним, рискует погибнуть или совратиться с праведного пути. Список претендентов на авторство насчитывает более тридцати имен. Автограф «Цзинь, Пин, Мэй» пока не найден.

На рубеже XVI и XVII вв. роман (в рукописном виде) стал «бестселлером» образованного общества Великой Империи Мин (1368–1644). Это был золотой век китайской художественной прозы, когда страной управляли ханьцы (этнические китайцы).

Первое печатное издание вышло в 1610 г., через семь лет – второе. Книгу тут же запретили. А с приходом к власти маньчжурской династии Цин (1644–1911) ей и вовсе была объявлена война. Только за 50 лет, начиная с 1687 г., роман особыми указами запрещался семь раз, а его тиражи уничтожались.

В чем причина? Предисловие анонима – «Играющего жемчужиной из Восточного У» начиналось фразой: «Да, в "Цзинь, Пин, Мэй" изображен порок». Это так. Одна из трактовок названия романа – эротическая – расшифровывает анаграмму как соединение мужского и женского начал. Есть еще как минимум три версии. Эстетская: в золотой (цзинь) вазе (пин) красуется веточка сливы (мэй). Жанровая: трех главных героинь зовут Цзинь-лян, Пин-эр, Чунь-мэй. Этическая: в названии зафиксированы символы трех главных искушений человека – богатства (цзинь), вина (пин) и сладострастия (мэй). Помимо основного у романа есть еще несколько названий: «Первая удивительная книга», «Один из восьми литературных шедевров», «Зерцало многоженства» и др.

Гравюры к роману «Цзинь, Пин, Мэй»

Но дело не только и не столько в изо бражении распутства. В романе множество пассажей типа: «Император Хуэй-цзун утратил бразды правления. У власти стояли лицемерные сановники, двор кишел клеветниками и льстецами. Преступная клика торговала постами и творила расправу. Процветало лихоимство. Назначение на должность определялось весом полученного серебра: в зависимости от ранга устанавливалась и взятка. Преуспевали ловкачи и проныры, а способные и честные томились, годами ожидая назначения. Все это привело к падению нравов». Роман посвящен событиям, связанным с сюжетом другого великого романа – «Шуйху чжуань» («Речные заводи», XIII в.). Автор отсылал читателей к далеким временам эпохи династии Сун (XII в.), но читателей было не обмануть – они в этом романе увидели (впервые в китайской литературе) описание своей эпохи, их общества (особенно правящей верхушки), пропитанного стяжательством и распутством, где все решали деньги и ростовщичество. Как эротико-бытовой роман еще устраивал власти, но как социально-обличительный – ни в коей мере.

На все обвинения в описании непристойностей у автора есть ответ: «Дни того, кто в распутстве погряз, сочтены. Выгорит масло – светильник угаснет, плоть истощится – умрет человек». Главного своего героя – богатого кутилу и гуляку Симэнь Цина, обладателя шести жен и многочисленных любовниц – Ланьлинский Насмешник подверг уничтожающей критике. Этот безграмотный торгаш и ростовщик за взятки выбился в сановники – стал помощником тысяцкого императорской гвардии, приобрел усадьбу и повел щегольскую жизнь «мещанина во дворянстве». Беспутнику было мало своих жен, наложниц и служанок, он не вылезал еще и из публичного дома и чужих спален, вступал в интимные отношения со всеми женщинами, кто попадались ему на глаза или под руку, не считаясь не то что с их «душой», но и с их жизнями. Раблезианское распутство погубило его в 33 года. Вместе с ним погибли и многие герои романа, который недаром называют «книгой жизни и смерти», «развернутой иллюстрацией неразрывной связи Эроса с Танатосом». Покончили с собой жена, которую Симэнь избивал до полусмерти, его дочь, городская красавица… Насильственная смерть настигает еще одну его жену, отравившую своего первого мужа, развратного зятя… Возмездие настигает Симэнь Цина и его близких. Гибнет даже годовалый ребенок – единственный его законный наследник, а следом за ним умирает с горя и мать малыша. Бесконечная череда преступлений и беспутства главного героя свела в могилу многих его домочадцев. В день его смерти у него родился сын, который через 15 лет стал монахом, прекратив тем самым род развратного папаши.

Роман в полном объеме (100 глав, около миллиона иероглифов) и по сей день запрещен в Китае. Парадоксально, целиком его читали единицы (по китайским масштабам), а гордится им весь Китай. Как только не именовали его специалисты: «энциклопедией любовных утех», «китайским "Декамероном"», первым классическим (бытовым, эротическим, порнографическим, декадентским) романом, философским трактатом, историческими хрониками, учебником по традиционной китайской медицине, первой «мыльной оперой»… Современные исследователи относят его к «эпохальным» (О. Синобу) и «великим» (ван Гулик).

Несмотря на все запреты, за четыре века своего существования «Цзинь, Пин, Мэй» был издан в Китае не менее сорока раз. В 1708 г. брат императора Канси сделал первый его маньчжурский перевод. С тех пор роман перевели на все основные языки мира; он стал гордостью мировой литературы. В Китае есть специальная дисциплина – наука о «Цзинь, Пин, Мэй» (цзинь-сюэ).

Целиком в нашей стране роман издан не был. В 1977 г. был опубликован двухтомник в переводе B.C. Манухина. В 1994 г. вышли три из задуманных пяти томов полного академического издания под редакцией А.И. Кобзева.

В 1974 г. в Гонконге был снят фильм «Золотой Лотос» (режиссер А.Х. Ли).

Мигель де Сервантес Сааведра

(1547–1616)

«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»

(1605–1615)

Обедневший идальго Мигель Сервантес де Сааведра (1547–1616), вкусив прелестей солдатской службы и кровавых битв с турками, многолетнего алжирского рабства, жалкого существования отставника-инвалида, неблагодарной службы мытаря, четырехкратного заключения в тюрьму по ложным обвинениям, – именно в тюрьме стал писать пародийный роман о полусумасшедшем рыцаре, вознамерившемся спасти человечество от зла. Минуло время, и «El Ingenioso Hidalgo Don Quijote de la Mancha» – «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (1605–1615) вошел в число лучших романов человечества. В молодости главным богатством Сервантеса был меч, висевший через плечо, в старости – перо, приравненное к мечу, а после смерти – этот роман, который нельзя сравнить больше ни с чем.

Первый том «Дон Кихота» появился в Испании в 1605 г. Книгу мгновенно раскупили, и через несколько месяцев в Мадриде смели с прилавков еще два издания. В 1607 г. появилось брюссельское издание, а в 1610 г. – миланское.

Невероятный успех романа привел к тому, что появились многочисленные подделки и «продолжения» романа. Самый скандальный вышел из-под пера некоего А. Фернандеса де Авельянеды. В его «Втором томе хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского» рыцарь предстал сумасшедшим сквалыгой, а его оруженосец – тупицей и обжорой. Многие литературоведы считают, что, возмущенный откровенной профанацией читателя, Сервантес в ответ тоже написал вторую часть романа, опубликованную в 1615 г., хотя вероятней всего, что ее он создавал еще до выхода в свет подложного тома. Использовав некоторые сцены книги Авельянеды, писатель убедительно показал разницу между творением гения и подделкой пересмешника.

Роман явил миру духовную высоту и чистоту человека, а также обозначил координаты его существования – свободу, справедливость и добро.

Пожалуй, лучше всех о главном герое романа – Дон Кихоте высказался И.С. Тургенев. Противопоставив его шекспировскому Гамлету, он сказал, что Дон Кихот – это вера в добро, утверждение идеала, альтруизм, самоотверженность, бесстрашие и непреклонная воля. К этому можно добавить и безоговорочную веру рыцаря в порядочность человека и светлую его душу.

Краткое содержание романа. Обедневшему идальго из села Ламанчского Алонсо Кихане, начитавшемуся рыцарских романов, на старости лет взбрендило, что он рыцарь Дон Кихот. Избрав себе Даму Сердца – молодую крестьянку Альдонсу Лоренсо из Тобосо, он нарек ее Дульсинеей Тобосской, взял фамильное копье, сел на коня Россинанта (с испанского переводится как «бывшая кляча»; придумав это имя, Дон Кихот придал ему особый смысл) и отправился в путь стирать «дурное семя с лица земли» и «защищать обиженных и утесняемых власть имущими». Получив у хозяина постоялого двора посвящение в рыцари, состоявшее в подзатыльнике и ударе шпагой по спине, идальго занялся подвигами и благодеяниями: избавил мальчишку-пастуха от побоев, которого хозяин после его отъезда избил до полусмерти, силой хотел заставить встречных купцов признать Дульсинею Тобосскую самой прекрасной дамой на свете, но те выбили из него пыль как из мешка. Вскоре к рыцарю в качестве оруженосца присоединился его односельчанин Санчо Панса. Одной из главных битв для Дон Кихота стало сражение с «великанами» – ветряными мельницами, в которых он увидел злых колдунов. Отделавшись ушибами и сломанным копьем, идальго с оруженосцем претерпели еще немало приключений. Всюду, куда заносило их, идальго искал справедливости. На постоялом дворе он посчитал нарушением закона гостеприимства требовать плату за постой; в другой раз стал сражаться с винными бурдюками, которые ночью принял за великанов; в поле стал крушить стадо баранов, приняв их за вражескую рать; освободил каторжников, ведомых на галеры, – и всякий раз был бит, как собака, и проклят всеми, кого он облагодетельствовал, за что и получил от Санчо прозвище: Рыцарь Печального Образа. Несчастья лишь закаляли рыцаря в борьбе со «злыми волшебниками» и прочей «нечистью». От ареста за инцидент с каторжниками бедолагу спасло только его очевидное для всех сумасшествие. В конце первого тома односельчанам удалось вернуть больного старика домой, где за ним стали ухаживать ключница и племянница.

Дон Кихот и мельницы. Художник Г. Доре

Во втором томе Дон Кихот и Санчо Панса, уже как герои знаменитого романа, отправились в новое путешествие. Путники встретили перевозчиков льва, и рыцарь потребовал открыть клетку, чтобы сразиться со зверем. Но лев отказался выйти из клетки, и Дон Кихот отныне стал именовать себя Рыцарем Львов. С путешественниками произошло еще несколько забавных приключений в духе первого тома, самым ярким из которых стало избиение рыцарем кукол в кукольном театре, после чего они стали почетными гостями герцога и его супруги, очарованной романом о рыцаре Дон Кихоте.

В замке гости попали в аристократический мир, пронизанный шутками и утонченным издевательством над всяким прекраснодушием. Над «высоким» гостем вволю натешились господа и челядь, поразившись, правда, его исключительному уму и рассудительности во всем, что не касалось рыцарства, и благородству поступков. Здесь идальго прозрел от своего безумия и до него дошло, что настоящий мир скрыт под слоем грязи и что только его имеет смысл искать и надо обязательно найти; что высшую правду можно открыть, убрав лишь чары повседневности; что только освободившись от собственных иллюзий, можно вернуться к своей нравственной сути, человеческой и христианской. Именно здесь Дон Кихот провозгласил, что люди добрые, а злыми они видятся, потому что заколдованы. И что он обязательно увидит их скрытые добрые лица.

Но не только странный «сюзерен», обитателей замка поразил и его «вассал» Санчо – своей смекалкой и здравым смыслом, простодушием и мечтательностью. По воле шутников исполнилась заветная мечта хлебопашца Пансы – на «вечное» время его назначили губернатором сухопутного острова Бартарии, в должности которого он проявил себя мудрым и справедливым управляющим.

Уже в конце романа Дон Кихот потерпел поражение от рыцаря Белой Луны (односельчанина путников Самсона Карраско), который потребовал, чтобы идальго вернулся в свое село и целый год не выезжал оттуда. Устав и разочаровавшись во всем, но не перестав верить в добро, Дон Кихот вернулся со своим разочаровавшимся в административной деятельности оруженосцем домой и там, став прежним Алонсо Киханой и прокляв рыцарские романы, скончался спокойно и по-христиански, как не умирал ни один странствующий рыцарь.

Двести лет роман воспринимали как комическое произведение, а Дон Кихота как безумца и клоуна. Немецкие романтики впервые увидели в нем разлад между идеальным и реальным в жизни человека, и заговорили о нем как о величественном образе, исполненном мудрости и трагизма. Байрон по своему вкусу провозгласил рьщаря романтическим бунтарем, и его оценка многим пришлась по вкусу.

«Дон Кихот» оказал огромное влияние на мировую литературу. А. Дюма-отец по образу и подобию рьщаря и его оруженосца создал Д' Артаньяна и его друзей-мушкетеров со слугами, Ф.М. Достоевский – князя Мышкина в «Идиоте», А.П. Чехов – Душечку в одноименном рассказе, Н.А. Островский – Павку Корчагина в романе «Как закалялась сталь», А. Гайдар – Тимура и его команду и т. д.

Произведение Сервантеса как только не переиначивали: делали героя героиней (Ш. Леннокс, «Донья Кихот»), нашим современником (Т. Уильяме, «Камино Реал»), обкурившимся панком (К. Акер, «Дон Кихот: что за сон»), а то и вовсе приписывали создание романа другому писателю, повторившему дословно текст Сервантеса, но вдохнувшего в него дух XX века (Х.Л. Борхес, «Пьер Менар, автор "Дон Кихота"»).

Представители всех видов искусств почитали за честь воплотить образДон Кихота. Живописцы и иллюстраторы – О.Домье, Г.Доре, Г. Коржев, П. Пикассо. Композиторы – А. Сальери, Ж. Массне, Л. Минкус. Кинорежиссеры – А. Хиллер, Г. Козинцев…

Обе части романа еще при жизни Сервантеса и вскоре после его смерти были переведены на основные европейские языки. Лучший перевод романа на русский язык принадлежит Н.М. Любимову.

XVII век

Ганс Якоб Кристоф фон Гриммельсгаузен

(1621–1676)

«Затейливый Симплиций Симплициссимус»

(1668)

Имя создателя самого известного произведения эпохи немецкого барокко – «Derabentheuerliche Simplicius Simplicissimus» – «Затейливый Симплиций Симплициссимус» (1668) – стало известно спустя 200 лет после выхода романа в свет. Исследователи предприняли многочисленные исторические и филологические поиски, пока роман, неоднократно издававшийся под псевдонимами – чаще всего анаграммами имени, обрел своего настоящего автора – немецкого писателя Ганса Якоба Кристофа фон Гриммельсгаузена (1621–1676), последние годы жизни служившего старостой небольшого прирейнского городка Ренхен близ Страсбурга.

«Симплициссимус» – первое произведение в мировой литературе о ребенке на войне (это только часть повествования). Гриммельсгаузен знал «предмет». Его, отпрыска зажиточного бюргера, в 9 лет похитили солдаты, и он вместе с ними участвовал в Тридцатилетней войне (1618–1648) денщиком, писарем, мушкетером. Религиозные распри превратили Германию в пепелище, принеся немецкому народу неисчислимые беды. Стал перерождаться даже немецкий язык. Но и после заключения Вестфальского мира стало не легче – Германия осталась раздробленной, торжествовала реакция, и Гриммельсгаузен мог выпускать свои романы (ставшие не только классикой немецкой литературы, но и ярчайшими документами, наполненными жестокой правдой) только под псевдонимами. Автор «Симплициссимуса» широко пользовался фольклором, народными шванками, суеверными россказнями, некоторыми сюжетами из «народных книг», но, конечно же, основой сюжета стала его собственная жизнь. Роман признан шедевром эпохи т. н. «низового» барокко в литературе Германии, перенявшего образцы аристократического «галантного» романа и приспособившего его в приемах сатиры и пародии для «массового» читателя, то бишь для народа.

Достоверно изображая картины войны, Гриммельсгаузен много места уделил в романе и вымыслу, которого требовала от него судьба опять же вымышленных героев. Исторических персонажей у него практически нет, а если кто и упоминается, то вскользь, общим фоном. Хроника и топография тоже весьма произвольны. «Симплициссимус» – не исторический роман, и вместе с тем он, как никакой другой, «правдиво запечатлел и заклеймил Лик войны» и дал потрясающий «портрет сознания эпохи» (А. Морозов).

Война представлена в романе на уровне ее рядовых участников – «мяса». В нем нет панорам сражений, в нем изображены вояки-ландскнехты – бродяги и авантюристы, оторванные от дома, семьи, труда, десятки лет носимые по Германии как перекати-поле. Им было все равно, с кем воевать, кого убивать и грабить. Их богом стала нажива. Помимо «регулярных» войск было множество шакальих банд мародеров, состоявших из отбросов общества и тех же ландскнехтов, на время набегов оставлявших свои части.

Гравюра из издания книги «Затейливый Симплиций Симплициссимус» 1669 г.

Одна из таких банд вошла в Богом забытую, глухую деревушку, где жил невежественный и простодушный  Симплиций Симплициссимус («простак из простейших»). Мародеры разорили дом отца. Мальчуган убежал в лес, где встретил мудрого Отшельника, научившего его грамоте, молитве и терпению в жизненных невзгодах. После смерти учителя Симплициссимус попал в мир людей, порочных и злобных. Герой с ужасом наблюдал картины людского распутства и нечестивости. Высокие нравственные принципы, внушенные мальчику Отшельником, оказались в этом мире не только чужды ему, но и враждебны. В юности Симплициссимус, чтобывыжить, разыгрывал из себя шута, пытаясь образумить мир и утвердить в нем справедливость, но постепенно утратил былое простодушие и стал типичным ландскнехтом, охотником за военной добычей. Обогащаясь и продвигаясь по службе, герой незаметно для себя стал тщеславным и спесивым, типичным выскочкой из плебса. Во Франции он приобрел массу поклонников и поклонниц своими артистическими талантами и красотой, но по возвращении в Германию судьба отвернулась от него. Переболев оспой и лишившись всех денег, Симплициссимус с обезображенным лицом и такою же душой вновь ушел на войну, которая превратила его, в конце концов, в мародера. Благо, что не погибли в нем совесть и представления о добре и справедливости, зачатки наивности и понятие о чести; счастье, что он не потерял веру в жизнь. Оплакав свое утраченное простодушие, герой подался в отшельники. Но, привыкнув к насыщенной внешними событиями жизни, не смог жить в лесном уединении и стал бродить по земле. Побывав в разных обличьях и посетив многие страны и города, в том числе и Москву, совершив путешествие к центру Земли и на дно морское, погостив на шабаше ведьм и столкнувшись с призраками, Симплициссимус оказался на необитаемом острове в Индийском океане, где нашел долгожданный душевный покой, забвение от войны и алчности, мирный труд по возделыванию земли, а также возможность не спеша описать свою жизнь на пальмовых листьях, дабы вразумить неразумное человечество.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.