Вива Гевара !

      До "Таманако" он добрался лишь через полчаса. Наскоро проглотив на террасе чашку кофе с тостами, он поднялся наверх и снова попросил горничную открыть ему дверь 815-го номера. Кнут все еще спал, а Бриджит по-прежнему не было.
      Малко медленно спустился по лестнице, стараясь унять нарастающую тревогу. Сам по себе факт, что Бриджит провела ночь с Хосе, не заключал в себе никакой опасности. Но вот их разговоры... Что ж, он сам виноват: не нужно было расслабляться на Барбадосе. И все же какое невероятное совпадение, что Бриджит оказалась в Венесуэле!
      Он подумал было разбудить Джонса и Брабека, чтобы они забрали Эсперенцу, но передумал: это могло провалить операцию. Нужно было дождаться Бриджит. Малко уселся в холле и принялся ждать. Пункт проката автомобилей и газетный киоск еще не открылись.
      Бриджит появилась в половине восьмого. Под глазами у нее были темные круги, тушь и пудра окончательно стерлись, но она выглядела счастливой. Увидев Малко, она издала удивленное восклицание и направилась к нему.
      - Что вы здесь делаете?
      - Жду вас, - сказал Малко.
      Польщенная Бриджит улыбнулась.
      - А ваша пантера вас отпустила?
      Но Малко было не до легкомысленной болтовни.
      - Вы провели ночь с Хосе, верно?
      - Конечно.
      - А обо мне он расспрашивал?
      Она кокетливо склонила голову.
      - Совсем немного. Я сказала, что мы с вами уже знакомы и что я не понимаю, почему та девушка так ревнует.
      Малко показалось, что земля покачнулась у него под ногами. Однако ничтожный шанс спасти положение еще оставался.
      - Где живет Хосе?
      Бриджит неверно истолковала его повышенный тон:
      - О, неужели и вы вздумали ревновать?! Не трогайте его, он ни в чем не виноват...
      - Я не собираюсь трогать Хосе, - успокоил ее Малко. - Но мне нужно срочно с ним поговорить.
      - Не знаю, смогу ли я найти дорогу, - засомневалась Бриджит. - Это очень далеко отсюда, в самом конце шоссе.
      - Давно вы с ним расстались?
      - Полчаса назад.
      - Он остался дома?
      - Нет, ушел вместе со мной.
      - А куда - не сказал?
      - Нет.
      Малко понял, что Бриджит ему больше ничем не поможет. Он заставил себя улыбнуться.
      - Ну что ж, спасибо... Желаю вам хорошо отдохнуть. Она замялась:
      - Я бы хотела встретиться с вами еще раз. Мы остаемся здесь на несколько дней по случаю визита вице-президента.
      - Я тоже.
      - Как насчет завтрашнего вечера?
      - Я вам позвоню.
      Прежде чем разбудить своих телохранителей, Малко поддался минутному порыву и направился к телефону.
      После доброго десятка длинных гудков Малко наконец услышал голос Эсперенцы.
      - Доброе утро, - сказал он. - Ты уже не сердишься на меня?
      Последовала недолгая пауза, затем в трубке послышался сдавленный всхлип, и девушка нажала на рычаг. Малко тут же набрал номер снова. На этот раз к телефону уже никто не подошел.
      Он опрометью выскочил из кабины. Все пропало! Теперь нужно было думать не о задании ЦРУ, а о спасении вице-президента. Единственный выход немедленный арест группы Эсперенцы. Настало время подключить к делу Криса Джонса и Милтона Брабека.
      В своих светлых костюмах и одинаковых шляпах Джонс и Брабек выделялись за километр. Толстый палец Джонса уже три минуты нажимал на кнопку звонка.
      - Там никого нет, - произнес наконец Джонс.
      Отойдя назад, он ринулся на дверь. Издали Джонс казался долговязым и нескладным, но вблизи его предплечья напоминали хороший окорок.
      После второго удара дверь с треском распахнулась, и Джонс ввалился в квартиру, сжимая в руке кольт сорок пятого калибра. Брабек, стоя у двери, прикрывал его кольтом "магнум", способным продырявить сейф.
      Квартира Эсперенцы оказалась совершенно пустой. Малко быстро осмотрел ее и увидел, что ронеотип и листовки исчезли. Произошло то, чего Малко больше всего опасался: Эсперенца и ее люди кое-что узнали, о нем.
      А он по-прежнему не знал, каким образом они собираются убить вице-президента, и не имел ни малейшего представления о том, где их теперь искать.
      В сопровождении обоих телохранителей-"горилл" он спустился в вестибюль и попробовал расспросить консьержа. Тот ничего не знал. "Бентли" стоял у подъезда: у Эсперенцы хватило сообразительности не трогать машину. Оставалось надеяться, что Таконеса еще не успели предупредить, если он поехал спать к Бобби.
      Все трое ввалились в "форд", взятый "гориллами" напрокат, и помчались по проспекту Франциско Миранды.
      В кабинете Ральфа Плерфуа царила весьма напряженная атмосфера. Американец всеми силами старался сдерживать гнев сеньора Кальвино, отца Эсперенцы. Тот не имел понятия, где находится его дочь, и не придавал этому ни малейшего значения.
      - Но послушайте, - настаивал Плерфуа. - Сеньорита Эсперенца связана с убийцами и террористами...
      Сеньор Кальвино расхохотался.
      - Да она еще совсем юная девочка! У нее нет никаких черных мыслей. И если она и бросит в вашего президента листовки, это только к лучшему! Надеюсь, вы не сделаете ей ничего плохого, иначе...
      - Но вы, по-моему, забываете, что именно она собирается сделать нечто "плохое", - напомнил Ральф Плерфуа.
      Венесуэлец пожал плечами.
      - Да вы с ума сошли! Вас просто сбил с толку этот проходимец.
      Под "проходимцем" он подразумевал Малко. С тех пор как Кальвино узнал о роли австрийца, он относился к Малко с нескрываемым презрением.
      Сухо кивнув Плерфуа и бросив на Малко ненавидящий взгляд, Кальвино исчез.
      Плерфуа закурил сигарету и медленно выдохнул дым. От отца Эсперенцы помощи ждать не приходилось. Операция "Сухари и помидоры" принимала скверный оборот. До приезда вице-президента оставались всего сутки. Таконес, Хосе Анджел и Эль Кура куда-то исчезли. Бобби не смог дать ни одного вразумительного ответа на вопросы Малко и "горилл". Он был не слишком убежденным революционером и в глубине души считал Отряд народного сопротивления кучкой безобидных сумасшедших с диагнозом "хронический кастризм".
      - А что полиция? - спросил Малко.
      - Они знают только Хосе Анджела, остальных - нет, - ответил Плерфуа. А учитывая их оперативность, поиски займут не меньше двух недель.
      Наступило тяжелое молчание. Малко "выжимал" свой мозг как лимон, но по-прежнему не находил выхода.
      - А нельзя ли перенести визит? - спросил он.
      Ральф Плерфуа подскочил как ужаленный.
      - Хотите, чтоб меня назначили секретарем вице-консула на Алеутские острова? Ведь за организацию этого визита отвечаю именно я...
      "Гориллы" молчали. По их мнению, единственно верным решением было бы убрать из Каракаса всех коренных жителей и организовать для встречи вице-президента толпу, состоящую из стопроцентных американцев, привезенных из Штатов. Увы, к их мнению никогда не прислушивались...
      Глава 18
      Малко сгорал от нетерпения, следуя за огромным грузовиком, который невероятно медленно тащился по шоссе в направлении Ла-Гуайры. Обогнать его можно было только с риском для жизни. С обеих сторон у самого асфальта теснились лачуги бедняков, а в придорожных канавах играли дети.
      Небо прояснилось, и погода стояла прекрасная. Малко посмотрел на часы: в этот момент самолет вице-президента уже приближался к аэропорту Маркиния. А еще через два часа высокопоставленный гость прибудет в Центр имени Симона Боливара, где должен произнести приветственную речь.
      Впереди показался прямой отрезок дороги, и Малко с горем пополам обогнал грузовик, выиграв несколько секунд. Через три поворота справа показались огромные кучи мусора, за которыми, чуть поодаль, виднелось несколько крохотных запущенных ранчо.
      Малко остановился и вышел из машины. Воздух был пропитан отвратительным запахом отбросов. Над свалкой медленно кружила стая стервятников. Время от времени один из них пикировал на кучи и терзал длинным красным клювом дохлую собаку или раздувшуюся как мяч крысу.
      Мимо Малко прошел худой словно скелет старик, волочивший за собой тяжелый грязный мешок. Он подозрительно покосился на австрийца.
      Малко зашлепал по грязи к ближайшему ранчо. Эсперенца говорила, что одно время Таконес жил здесь. Может быть, соседи его помнят и знают, где он сейчас.
      Весь минувший день ушел на напрасные хождения по кабинетам и бесплодные препирательства с представителями венесуэльской службы безопасности. В покушение никто не верил. Проснувшись поутру, Малко решил начать дальнейшие поиски с того места, где Таконес в свое время чуть не застрелил его.
      "Гориллы" дежурили в городе. Оба имели при себе фотографии Эсперенцы.
      За оградой ранчо сморщенная старуха жарила на костре мучные лепешки.
      - Буэнос диас, - улыбнулся ей Малко. - Вы знаете сеньора Таконеса?
      Старуха не сдвинулась с места и не отвела глаз от огня. Малко прошагал мимо нее и вошел в дом. Потолок оказался таким низким, что ему пришлось пригнуться. На стене висел календарь с красоткой, рекламирующей пепси-колу. Какой-то шутник пририсовал красотке явно преувеличенные женские достоинства. Под календарем стояла статуэтка Святой Девы из черного дерева. В углу лежала куча тряпья, служившая постелью.
      Старуха вошла вслед за Малко - все такая же молчаливая и будто отрешенная от внешнего мира.
      - Я ищу Таконеса, - громко повторил Малко.
      Старуха покачала головой, ее лицо словно окаменело. Малко несколько раз настойчиво повторил имя Мендозы, но так ничего и не добился. Старуха была либо глухонемой, либо слабоумной, либо сочетала в себе и то, и другое. Вполне могло оказаться, что Таконес ночевал сегодня именно здесь, а могло быть и так, что его в этих местах отродясь не видели.
      Обескураженный Малко повернулся к выходу и замер: дверь загораживала массивная мужская фигура. На здоровяке были только старые, давно утратившие цвет джинсы и кожаные браслеты на запястьях. Лицо его не предвещало ничего хорошего. У него недоставало половины зубов. Маленькие темные глазки злобно поблескивали из-под кустистых бровей. В правой руке мужчина держал тесак, способный разрубить пополам взрослого быка.
      - Что вам нужно? - спросил незнакомец.
      - Я ищу Таконеса.
      Последовала пауза.
      - Кто вы такой?
      "Его приятель", - чуть не сказал Малко.
      - Мне нужно с ним поговорить. Срочно.
      - Кто вы такой? Легавый? Или, может, священник?
      Малко покачал головой.
      - Ни то, ни другое. Незнакомец скорчил гримасу.
      - Из всех гринго по-нашему здесь говорят только священники. Если вы не священник, значит, - легавый.
      Малко сунул руку в карман, и в тот же миг тесак со свистом рассек воздух в сантиметре от его лица.
      - Не двигайтесь!
      - Я хотел предложить вам денег.
      Незнакомец прищурился.
      - За что?
      Теперь в его голосе угадывался определенный интерес.
      - Мне нужно узнать, где сейчас Таконес. И как можно быстрее. Я готов заплатить.
      - Зачем он вам?
      Все эти вопросы уже изрядно действовали австрийцу на нервы. Старуха не двигалась, точно изваянная из обожженной глины.
      - У меня к нему дело, - терпеливо пояснил Малко. Здоровяк сделал шаг вперед.
      - Покажите деньги. Малко не пошевелился.
      - Если скажете, где он, получите сто "болос".
      - Мало.
      - Больше у меня нет.
      Мужчина некоторое время раздумывал, верить ли иностранцу, а затем указал грязным пальцем на наручные часы Малко.
      - Тогда впридачу часы.
      - Нет, - твердо сказал Малко, - сто "болос" - или ничего. Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец мужчина проворчал:
      - Поезжайте на Кортаду, бульвар Оливарес. Там есть магазин, где продают всякие церковные штучки. Он часто ночует там, в подвале.
      Малко испытующе посмотрел на него и достал две купюры по пятьдесят боливаров. Оставалось надеяться, что мужчина сказал правду. Другого выхода не было.
      Бульвар Оливарес походил скорее на широкую тропу, петляющую среди глиняных хижин и грязных пустырей. По большому пыльному распятию на витрине Малко сразу же отыскал лавку церковных принадлежностей. Дверь была закрыта.
      Сквозь мутное стекло Малко удалось рассмотреть лишь беспорядочное нагромождение памятников и венков. Сбоку в заборе виднелась калитка. Малко открыл ее и попал на задний двор, а оттуда через черный ход проник в лавку. Держа наготове пистолет, он обошел все помещение. Никого. И тут ему на глаза попалась крышка люка, ведущего в подвал. Он поднял ее. В нос ударил запах плесени. Под крышкой оказалось темное квадратное отверстие с узкой лестницей. Малко начал медленно спускаться вниз. Если кто-то поджидал его здесь, то сейчас он имел прекрасную возможность отправить австрийца к праотцам...
      Но ничего подобного не произошло: подвал был пуст. Малко бегло осмотрел его при свете спички. В углу лежало свернутое одеяло. Здесь, видимо, кто-то ночевал. Возможно, Таконес.
      Малко выбрался наверх и покинул лавку. След оборвался окончательно.
      Едва увидев Ральфа Плерфуа, Малко понял, что у того есть новости. Глаза американца возбужденно блестели, даже всегда безукоризненная прическа слегка растрепалась.
      - Ее нашли!
      - Кого?
      - Девчонку. Она здесь.
      Малко устремился вперед, почти оттолкнув американца. Эсперенца сидела на стуле посреди комнаты, одетая в блузку и брюки. Ее окружало трое мужчин. В тот момент, когда Малко входил, один из них с силой ударил ее по щеке. Голова девушки качнулась в сторону. Затем Эсперенца подняла ее, открыла глаза и увидела Малко. Со сдавленным хрипом она вскочила со стула и бросилась на него. Ее острые ногти впились ему в щеку, чудом не задев глаз. Малко схватил ее за запястья.
      - Сволочь, сволочь! - крикнула Эсперенца с перекошенным от злобы лицом и разразилась потоком непристойных ругательств, которые были прерваны глухим стуком: один из полицейских ударил ее по затылку, заставив замолчать.
      - Извините, сеньор, - сказал полицейский. - Надо было нам ее привязать.
      Другой бесцеремонно сгреб девушку в охапку и бросил на диван.
      - Где вы ее нашли? - спросил Малко.
      - На Сабана-Гранде: она раздавала прохожим листовки Отряда народного сопротивления.
      Полисмен протянул австрийцу розовый листок, отпечатанный на ронеотипе. Десятки таких же листков Малко видел несколько дней назад в квартире Эсперенцы.
      - Дело не только в листовках, - вмешался Ральф Плерфуа, взглянув на Малко покрасневшими от бессонницы глазами.
      - А в чем еще?
      - Не "в чем", а "в ком". Но он пока в бегах. Ладно, хорошо хоть ее поймали, - Плерфуа кивнул в сторону Эсперенцы. - Она нам все и расскажет.
      Его голос заставил Малко похолодеть от мрачного предчувствия.
      - Вице-президент прибывает через полчаса, - продолжал Плерфуа. - Наше счастье, что самолет опаздывает... А я по-прежнему не могу гарантировать его безопасность.
      Малко не ответил.
      - Позвольте вам напомнить, - сказал американец, - что я несу полную ответственность за ход этого визита.
      Малко знал, как Плерфуа относится к венесуэльцам. Эсперенца для него ровным счетом ничего не значила.
      - Позвольте мне с ней поговорить, - попросил Малко.
      - Пожалуйста.
      По голосу Плерфуа было понятно, что он не очень-то верит в успех этих переговоров. Малко подошел к дивану. Эсперенца, казалось, была все еще без сознания. Один из полицейских держал ее сзади за руки.
      - Эсперенца...
      Девушка открыла глаза и посмотрела на него. Ее лицо ничего не выражало.
      - Эсперенца, скажите нам правду. Что вы задумали?
      На мгновение Малко показалось, что девушка готова ответить: она приподняла голову, приоткрыла рот, но в следующую секунду с силой плюнула ему в лицо.
      Малко инстинктивно выпрямился. Венесуэльский полисмен тут же ударил пленницу по губам. Ральф потянул Малко назад:
      - О'кей, вы сделали все, что могли. Теперь предоставьте дело этим парням. У нас мало времени.
      Видя отвращение, написанное на лице Малко, он устало добавил:
      - Иногда приходится пачкать руки... Идемте в бар, выпьем по стаканчику. Вернемся через двадцать минут.
      - Нет, я останусь, - сказал Малко. Ральф Плерфуа пожал плечами.
      - Как хотите. Но если будете вмешиваться, я прикажу запереть вас в вашем номере. Войну, знаете ли, в белых перчатках не ведут.
      Малко посмотрел, как двое сотрудников Дигепола тащат Эсперенцу в другую комнату, и тяжело опустился в кресло.
      В очередной раз раздался крик Эсперенцы, но на этот раз голос был другим, словно ее страдания достигли предела.
      Все это продолжалось уже около десяти минут.
      Малко вскочил на ноги и резко распахнул дверь, разделявшую две комнаты.
      Обнаженная Эсперенца стояла посреди комнаты. Ее запястья были скованы наручниками и прикреплены цепью к кольцу в потолке. Нови едва касались пола. Агенты вставляли ей во влагалище и в задний проход ножки от стульев...
      Потрясенный Малко несколько мгновений стоял неподвижно. Один из венесуэльцев, производивших операцию, поднял голову и сокрушенно произнес:
      - Пока что молчит...
      Эсперенца открыла глаза и посмотрела на Малко. От того, что он прочел в ее взгляде, ему захотелось провалиться под землю.
      - Освободите ее, - произнес Малко таким голосом, которого никогда за собой не замечал. - Немедленно.
      Полицейские нехотя отошли от девушки.
      - Но сеньор...Мы не...
      И тут в шею Малко уперся холодный металлический ствол.
      - Я же говорил: не вмешивайтесь! Что они о нас подумают?
      Пистолет Ральфа был на боевом взводе. Он явно не шутил. Малко онемел от стыда и бешенства.
      - У нас больше нет времени, - сказал Плерфуа, обращаясь к агентам по-испански. - Оденьте ее. Она поедет с нами.
      - Куда? - спросил Малко.
      - В Центр имени Симона Боливара. Я буду держать ее там до последней секунды. У нас еще есть шанс заставить ее говорить.
      Эсперенца рухнула на пол, и полицейские начали неловко натягивать на нее одежду.
      "Форд-фалькон" медленно ехал по проспекту Симона Боливара. Движение было перекрыто по случаю проезда правительственного кортежа, и через каждые десять-пятнадцать метров в толпе выделялись белые шлемы полицейских.
      У четырех огромных корпусов Центра Боливара уже собралось множество официальных лиц, увешанных орденами и медалями, хотя за прошедший век Венесуэла не участвовала ни в одной из войн.
      Машина нырнула в огромный подземный гараж, кишевший солдатами и сотрудниками Дигепола. Здесь располагался штаб охраны делегации. Два агента в штатском провели прибывших в бетонный подвал, освещенный электрической лампой без плафона.
      Эсперенцу оставили стоять в углу под охраной двух солдат. Штатские коротко посовещались с Ральфом Плерфуа. Один из них подошел к телефону и завел с кем-то долгий разговор, несколько раз повысив тон. Наконец он закончил разговор и произнес:
      - Едет.
      Ральф Плерфуа держал в руке миниатюрное переговорное устройство, связывавшее его с охраной кортежа. Вице-президент только что сошел с трапа в аэропорту Маркиния. Пока что все было спокойно, если не считать нескольких докеров, швырявших в высокого гостя гнилые бананы. Но американские официальные лица давно уже привыкли к подобным встречам.
      Малко подошел к Плерфуа.
      - Что вы намерены предпринять?
      Американец поджал губы.
      - У меня осталось еще полчаса на то, чтобы все отменить. Вице-президент может сказаться больным и не произносить речь. Но госдепартамент готовил этот визит целых полгода! И вот теперь, из-за этой поганой коммунистки...
      - Так что же?
      - Попробуем развязать ей язык другими средствами. Мне кажется, девчонка блефует. Между прочим, при аресте она даже не пыталась сопротивляться. Как будто ждала, пока ее арестуют.
      Наступило молчание. По доносившимся из транзистора комментариям Малко мог следить за продвижением кортежа. В данный момент автомобиль вице-президента медленно следовал по шоссе Ла-Гуайра - Каракас.
      Он посмотрел на Эсперенцу. Та стояла, опустив голову, с бесстрастным лицом и связанными за спиной руками.
      Внезапно дверь подвала открылась, и двое полицейских в форме ввели скованного наручниками человека. В первое мгновение Малко показалось, что это Таконес Мендоза.
      Но австриец ошибся. Это был незнакомый ему парень с мелкими чертами лица и черными жирными волосами, спадавшими на глаза. Один из штатских с усмешкой приблизился к нему и что-то негромко сказал. Парень смутился и посмотрел на Эсперенцу. С него сняли наручники, и он машинально потер онемевшие запястья. Потом подошел к Эсперенце и потянулся к ее груди.
      Штатский дал ему подзатыльник.
      - Тебе приказано вздрючить ее, а не щупать, идиот! Агент повернулся к Эсперенце и произнес непонятную для Малко фразу. Парень начал расстегивать ремень на брюках.
      - Но мне же надо хоть немного разогреться, - оправдываясь, сказал он. - От тюремной жратвы не шибко-то разгонишься...
      - Вы что, не могли сделать это сами? - спросил Малко штатского.
      Тот бросил на него насмешливый взгляд.
      - Но у меня нет сифилиса...
      Глава 19
      Мгновение Малко непонимающе смотрел на улыбающегося штатского. Тот уже не обращал на него никакого внимания. Он приблизился к Эсперенце, схватил за волосы и оттянул назад голову.
      - Слышала? Если не скажешь, как все должно произойти, он наградит тебя сифилисом.
      Ответа не последовало. Штатский ударил девушку по щеке и повернулся к уголовнику.
      - Давай, развлекайся.
      Малко посмотрел на Ральфа Плерфуа. Американец был невозмутим. Прежде чем Малко успел что-то возразить, Плерфуа спокойно произнес:
      - Они следуют моему совету. Во Вьетнаме это часто срабатывало. Болезнь пугает людей сильнее, чем пытки.
      Спокойный голос американца ввел Малко в заблуждение: он решил, что Плерфуа просто пугает Эсперенцу. Малко приблизился к нему и прошептал:
      - Это ведь неправда? Парень вовсе не сифилитик, верно?
      - Сифилитик, да еще такой, что непонятно, как он до сих пор держится на ногах, - хладнокровно ответил Плерфуа. Его голос зазвучал более жестко: - Не лезьте в это дело. У нас осталось меньше тридцати минут. Мы должны выяснить, не расставила ли девка убийц на пути следования кортежа.
      Уголовник начал расстегивать брюки Эсперенцы. Она вздрогнула и отшатнулась, но связанные за спиной руки не позволяли ей защищаться.
      Тогда девушка сделала резкое движение головой, и уголовник завопил от боли: она яростно укусила его за ухо. Взбешенный уголовник принялся злобно срывать с нее блузку. Когда это ему наконец удалось, он, несмотря на сопротивление, расстегнул ее джинсы и стащил их вниз. Парень прижался к ней и попытался овладеть ею стоя, но Эсперенца яростно отбивалась ногами и кусалась что было сил. Один из штатских, потеряв терпение, крикнул:
      - Тебя не для того сюда привезли, чтоб ты с ней игрался?
      - Да не получается! - жалобно промямлил парень. - Думаете, легко?
      Полицейский усмехнулся и что-то тихо подсказал ему. Мгновенно воспрянув духом, уголовник повернул Эсперенцу спиной к себе и дал ей подножку. Она упала на живот, и он тут же бросился на нее. Парень вошел в раж и уже не обращал внимания на то, что за ним наблюдают.
      Ральф бросился вперед, схватил уголовника за волосы и поднес к его лицу пистолет:
      - Подожди!
      Лицо Эсперенцы было обращено к нему. По ее щекам текли слезы отчаяния. Она невольно вспомнила о том, что произошло с ней на заброшенной ферме... А ведь Эсперенца так долго пыталась это забыть!
      - Решайте, мисс, - сказал Ральф Плерфуа по-английски. - Через десять секунд будет поздно. Говорите! Ну!
      Пока длинный открытый "кадиллак" вице-президента медленно ехал к центру Каракаса, Эсперенца подвергалась самому страшному унижению в своей жизни. Подобные детали никогда не заносились в архивы ЦРУ. Но иногда такие люди, как Ральф Плерфуа, мучимые страшными воспоминаниями, пускали себе пулю в лоб, начинали беспробудно пьянствовать или заканчивали свои дни в палате со стенами, обитыми мягким покрытием. "Переутомление", - сдержанно поясняли медики.
      - Ну! - повторил Ральф.
      Внезапно Эсперенца задрожала всем телом.
      - Я скажу! - истерически крикнула она. - Скажу! Только уберите его!
      Ральф Плерфуа тотчас же оторвал от нее уголовника и отшвырнул его в угол. Потом повернулся к Эсперенце, которая едва прикрылась джинсами и разорванной блузкой.
      - Выкладывайте свой план! У нас осталось двадцать минут.
      Агенты вывели за дверь разочарованного уголовника.
      - Обещайте, что меня больше не тронут, - сказала Эсперенца.
      - Обещаю, что пока я нахожусь в Венесуэле, с вашей головы не упадет ни один волос, - заверил ее Плерфуа.
      Подобное обещание ни к чему его не обязывало: его пребывание в Каракасе заканчивалось сразу же после отъезда вице-президента.
      - На пути кортежа будет человек с винтовкой, - тихо произнесла Эсперенца.
      Плерфуа мгновенно нажал на кнопку переговорного устройства.
      - Дельта-один, говорит Папа, как слышите?
      - Говорит Дельта-один, слышу вас хорошо, - ответил невидимый голос.
      - Вы не могли бы немного задержаться и приехать в Центр Боливара чуть позже?
      Невидимый голос мгновенно изменился:
      - Что-нибудь случилось?
      - Нет-нет, - поспешно ответил Плерфуа. - Просто две-три венесуэльские "шишки" опаздывают.
      - О'кей. Снижаем скорость до пяти миль в час. Годится?
      - Вполне. Конец связи.
      Сотрудники Дигепола смотрели на Эсперенцу взглядом дворового кота, у которого отнимают раненую канарейку. Ральф встал напротив девушки.
      - Кто этот человек?
      - Хосе Анджел, - ответила Эсперенца. - Эльдорадо его знает.
      - Верно, знаю, - подтвердил Малко. - Опасный тип. Бывший солдат Карибского легиона.
      - Винтовка с оптическим прицелом? - спросил Плерфуа.
      - Да, - опустила голову Эсперенца.
      - Где он?
      Девушка замялась.
      - Обещайте, что не причините ему никакого вреда. Только когда я скажу номер дома.
      Малко показалось, что Ральф Плерфуа вот-вот проглотит собственный галстук.
      - Может быть, вы еще прикажете нам встретить его с цветами и оркестром?! - взревел он. - Это же убийца, фанатик, это же... - Он умолк, не находя слов.
      - Приказ он получил от меня, - упрямо проговорила Эсперенца. - И я не хочу, чтобы его убили.
      Плерфуа шумно вздохнул.
      - Послушайте, мы, конечно, постараемся накрыть его без лишней пальбы. И первыми стрелять не станем. Если через двадцать минут этого типа не приведут ко мне, вице-президент, не останавливаясь, поедет в посольство.
      Эсперенца едва слышно проговорила:
      - Он в Корасон-де-Хесус. Анджел наверняка в доме, потому что еще вчера спрятал там винтовку.
      Плерфуа повернулся к одному из сотрудников Дигепола.
      - Немедленно обыскать здание! Тот покачал головой:
      - Сеньор, это одно из самых крупных зданий Каракаса. Там огромное количество кабинетов и сотни окон. Чтобы тщательно обыскать его, понадобится не меньше часа. К этому времени кортеж давно уже прибудет на место. К тому же сегодня выходной, и все кабинеты закрыты.
      Ральф Плерфуа мгновенно показался постаревшим на двадцать лет.
      - Все, - обреченно сказал он. - Не успеем. Я останавливаю кортеж.
      - У меня идея, - сказал вдруг Малко. - Он наверняка затаился у окна. Что, если попробовать засечь его в бинокль из окон на противоположной стороне? А кортеж вы еще успеете остановить.
      Ральф с надеждой ухватился за этот простой план. Ему, похоже, уже представлялось, как его назначают вице-консулом на Богом забытый остров Пасхи...
      Глава 20
      Окна здания Корасон-де-Хесус - одного из самых высоких в Каракасе домов - ослепительно сверкали на солнце. Это был один из четырех огромных корпусов, построенных на пересечении проспекта Симона Боливара и улицы Фуэрзас-Армадас.
      Ральф, Малко, Эсперенца, четверо одетых в штатское сотрудников Дигепола и оба телохранителя стояли у окна в доме напротив.
      У Криса Джонса и Милтона Брабека были в руках винтовки с оптическим прицелом - полуавтоматические "гарранды". На животе одного из штатских болтался огромный морской бинокль.
      Внизу их здание окружала цепь солдат. Больше всего охранников скопилось у небольшой трибуны, с которой в присутствии мэра города должен был произнести свою речь вице-президент Соединенных Штатов Америки.
      Эту трибуну можно было запросто обстрелять из любого окна здания Корасон-де-Хесус. Такому опытному стрелку, как Хосе Анджел, понадобилось бы всего несколько секунд, чтобы выглянуть, прицелиться и выстрелить.
      Опершись на подоконник, Ральф Плерфуа напряженно всматривался в окна стоящего напротив здания. Оперативная группа уже начала обыскивать огромную бетонную постройку, но в группе было слишком мало людей.
      Эсперенца молчала. Ее руки были по-прежнему скованы наручниками, и она послушно ходила за полицейским, водившим ее на цепи, словно хищного зверя.
      - Давайте спустимся на несколько этажей, - предложил Малко. - Вряд ли он забрался так высоко: сверху неудобно целиться.
      Через четверть часа раздраженные и отчаявшиеся, они уже спустились до седьмого этажа. Все окна напротив были закрыты; здание казалось совершенно пустым.
      - Еще десять минут, и я все отменяю, - проронил Ральф Плерфуа.
      Толпа на улице постепенно росла. Первые ряды почти целиком состояли из подкупленных сладостями школьников, за ними пестрела шеренга солдат в парадной форме. Движение на проспекте Боливара перекрыли, и оркестр вдохновенно играл гимн "Либертадор", заметно напоминающий фрагмент из оперы "Доктор Живаго". Об авторских правах в Венесуэле никто никогда не слыхал.
      Среди официальных лиц стояла маленькая девочка, одетая в белое платье. Она держала перед собой на красной подушечке небольшую статуэтку Святой Девы - символический дар вице-президенту от церковных школ Каракаса.