Загадки Финикии

2.12. Финикийцы: кто они?

      «Своей славой Финикия обязана своим жителям, искуснейшим людям, исключительно способным к делам военным и делам мирным. Они изобрели буквы и письменность и ввели разные другие искусства, такие, как морское судоходство, морской бой, управление народами, царская власть, сражения» (пер. С.К. Апта), – писал римский географ и уроженец Испании Помпоний Мела, живший в I веке нашей эры.
      По библейскому преданию, ханаанеи (финикийцы) являлись потомками Хама и за его непочтительность к отцу обречены Богом вечно быть рабами потомков Сима – израильтян. Сами финикийцы вели свое происхождение от мифического прародителя – Хна, сына бога Баала. По предположению российского историка А.А. Немировского, он упоминается в Библии под именем… Каин: и был он проклят, и построил первый город (Быт. 4,1 – 17).
      К имени Хна восходит и самоназвание финикийцев – ханаа-неи. Именно так по-прежнему называли себя финикийцы или же говорили: «Я – сидонянин», «Я – тириец». Так, финикиянка из гомеровской «Одиссеи» говорит о себе:

       Я уроженица меднобогатого града Сидона;
       Там мой отец Арибас знаменит был великим богатством.
(ХV, 425 – 426; пер. В.А. Жуковского)

      Антропологическое исследование, проведенное У. Шенклином и М. Гатусом, позволило представить, как выглядели финикийцы. По имеющимся данным, они были людьми небольшого роста. Средний рост мужчин составлял 1,63 метра, а женщин – 1,57 метра. Судя по сохранившимся изображениям, у финикийцев был удлиненный тип лица, продолговатые глаза, прямой толстый нос, курчавые волосы, завитая или коротко подрезанная борода.
      Одевались они в длинную, широкую тунику, достигавшую щиколоток. Одежду выбирали яркую, разноцветную; украшали ее вышивкой; часто подпоясывали. Как отмечал Жорж Контено, финикийцы в своих цветастых одеждах резко выделялись в толпе египтян, предпочитавших легкие белые одеяния. Из обуви предпочитали сандалии. Женщины также носили туники, украшенные вышитыми цветами, и такой же узорчатый платок, спадавший на плечи. Из украшений чаще всего выбирали серьги и ожерелья.
      Споры о происхождении финикийцев велись с давних пор. Так, по словам Геродота, «страшное землетрясение вынудило их (финикийцев. – А.В.) покинуть свою прежнюю родину… Они от так называемого Эритрейс-кого моря (возможно, побережья и островов Персидского залива. – А.В.) пришли на это (Средиземное. – А.В.) море и заселили ту страну, где и теперь обитают». Многие поколения финикийцев хранили предания о своем переселении с дальнего юга; они рассказывали об этом еще в середине I тысячелетия до нашей эры. Очевидно, сведения, сообщаемые Геродотом, восходят к рассказу тирских жрецов. По словам Страбона, предки финикийцев жили на островах Бахрейн в Персидском заливе.
      Новейшие историки, – например, Отто Айсфельдт и Жорж Контено, – обсуждая происхождение финикийцев, держались мнения, что их предки когда-то покинули родину и, сохранив многие обычаи, переселились на побережье Ливана, – подобно тому, как тысячи лет спустя турки перебрались в Малую Азию, а готы – в Европу.

Переселение ханаанеев и амореев.

1 – Мемфис; 2 – Синайский полуостров; 3 – Хайфа; 4 – Библ; 5 – Кипр; 6 – Сирия; 7 – Ливан

      По словам известного российского историка Ю.Б. Циркина, «данные, касающиеся языка и мифологии, связывают финикийцев (и угаритян) именно с Южной Аравией». Любопытно, что известный историк географии Рихард Хенниг называл жителей Южной Аравии за их склонность к мореплаванию «финикийцами Индийского океана».
      Впрочем, в свете последних открытий эти гипотезы оказались несостоятельными. Один из ведущих исследователей Финикии ХХ века, итальянский историк Сабатино Москати подчеркивал, что «формирование финикийской нации кажется результатом процессов, происходивших в сиро-палестинском регионе, а вовсе не итогом переселения сюда людей, живших когда-то за пределами этого региона».

Важнейшие города Финикии и Палестины: 1 – Триполи; 2 – Библ; 3 – Берута; 4 – Сидон; 5 – Тир; 6 – Акка; 7 – Хайфа; 8 – Яффа; 9 – Ливан; 10 – Антиливан

      Это значит, что финикийцы не пришли на землю Ливана откуда-то издалека. Нет, как единый народ они сформировались именно здесь, в стране, названной Финикией. Город Библ и прибрежные районы Ливана стали плавильным тиглем, в котором смешались самые разные племена, неоднократно переселявшиеся сюда. Конечно, особую роль в становлении финикийской нации сыграло вторжение ханаанеев, поскольку их племена были многочисленными, и это изменило этнический состав местного населения.
      История Ближнего Востока знала множество волн миграций. Народы, говорившие на семитских языках, жили в Передней Азии, вероятно, с VI – V тысячелетий до нашей эры. В конце III тысячелетия западные семиты – ханаанеи – заселили территорию Сирии и Палестины. Они разрушили существовавшие ранее в Сирии города-государства, основанные, очевидно, несемитическими племенами, и создали там свои, причем значительная часть сирийских семитов – амореев осталась кочевниками. Еще одна группа амо-реев поселилась на берегу Средиземного моря, в том числе они заняли существовавший здесь город Угарит.
      После переселения ханаанеев на побережье Ливана здесь смешались два древних народа: семитские кочевники и гиблиты – так называли жителей Библа. Из двух разнородных культур родилась новая – финикийская. Впрочем, по мнению многих исследователей, вплоть до второй половины II тысячелетия до нашей эры – до нашествия «народов моря» – финикийцев как народ, строго говоря, нельзя выделить из общей массы ханаанеев.
      Впоследствии ханаанеи были вытеснены из Сирии кочевниками-арамеями, а из Палестины еще одной группой семитских племен – древнееврейскими племенами (финикийцы были, кстати, их близкими родственниками). Израильтяне разрушали ханаанейские города и истребляли горожан. Так, город Хазор в Галилее был уничтожен полностью. Порой горожан вырезали поголовно (см. Книгу Иисуса Навина).
      Спасаясь от захватчиков, многие ханаанеи переселялись на побережье Ливана, где смешивались не только с местными жителями, но и с осевшими здесь «народами моря», например чекерами. Сабатино Москати описал этот процесс лаконичной формулой: «Ханаанеи плюс народы моря равняется финикийцы». Формула эта давно уже не оспаривается. Так сформировался «особый феномен финикийской культуры». Только с этого времени жителей прибрежных районов Ливана следует называть «финикийцами», а их культуру, в отличие от прежней, «ханаанейской», именовать «финикийской».
      Так, три с лишним тысячи лет назад окончательно родился новый народ – беспокойный и деятельный, надменный и уживчивый, народ, давший миру маниакальных дельцов и отчаянных авантюристов, купцов и мореходов, романтиков и сребролюбцев.
      Его родина, Финикия, никогда не была единым государством, никогда не завоевывала соседние страны. Свою империю финикийцы создавали не военным, а торговым путем. Все необходимое им добывали не силой оружия, а путем обмена и торговли.
      Финикийцы торговали во всех уголках Средиземноморья; их корабли появлялись в водах Атлантического и Индийского океанов. В ХII – IХ веках до нашей эры они основали колонии в Северо-Западной Африке, на юге Пиренейского полуострова, на Сицилии и Сардинии, захватывая один клочок Средиземноморья за другим. Так, из полосок земли, занятых мимоходом, возникала империя.
      Поныне о финикийцах бытуют разные мнения. Одни считают их самыми ушлыми и бессовестными мошенниками, каких только знала античность. Другие видят в них самых старательных и неугомонных торговых партнеров, отличных коммерсантов. Не имея собственной страны, они задавали тон другим государствам. Не умея властвовать у себя дома, властвовали над миром.
      Финикийские язык и культура сохранялись в отдельных районах Средиземноморья вплоть до Средних веков. Лишь после арабского завоевания потомки финикийцев постепенно привыкают говорить на арабском языке, окончательно утрачивая свою древнюю культуру.

3. ЗОЛОТОЙ ВЕК ФИНИКИИ

3.1. Первые корабли плавали только в штиль

      Финикийцы были величайшими мореходами древности. Как же получилось, что недавние бедуины – пустынные кочевники – стали морскими странниками? На этот вопрос обычно давали клишированные ответы. Вот, например, немецкий историк Филипп Хильтебрандт полвека назад писал, что, переселившись на побережье Ливана, «финикийцы смешались с исконными жителями и научились у них мореходству. Залогом тому было наличие леса, пригодного для строительства кораблей, леса, которого не было практически на всем африканском и переднеазиатс-ком побережье; в Ливане же имелось вдоволь кедра, причем отменного качества».
      Но если бы эта схема была верна, ученым не пришлось бы десятилетиями обсуждать, с чего началась история финикийцев. В этом случае ответ был бы прост: очевидно, с прихода из пустыни кочевников – ханаанеев в 2300 году до нашей эры. Они завоевали Библ и, словно стремясь продлить свой поход, помчались вперед по пустынному морю, сев на пригодные для морских набегов суда. Сперва они бороздили лишь прибрежные воды, сделав их своей собственностью. Со временем вся акватория Средиземного моря стала им знакома; всюду появились их колонии и гавани.
      Однако за минувшие полвека ученые стали смотреть по-иному на историю Финикии. Конечно, кочевники-ханаанеи, осев в Ливане, быстро смекнули, что возить кедр в Египет лучше по морю, чем по суше. На верфях Библа они научились строить пригодные для этого суда. Однако сменить повозку, запряженную быками, на корабль еще не значит стать отличными мореходами.
      Даже в пору расцвета торговых отношений между Ливаном и Египтом прибрежное судоходство, связывавшее эти страны, было весьма примитивным. Так, корабли фараона Снофру передвигались с помощью весел и напоминали, скорее, большие лодки, чем настоящие морские корабли. Подобные четырехугольные суда с плоским днищем служили для передвижения по Нилу. Их корпус сколачивали из коротких планок, изготовленных из местной акации. Для лучшей остойчивости его приходилось даже оплетать крепкими канатами. Понятно, что грузоподъемность такого корабля была невысокой.
      Судя по рисункам, изображавшим египетские корабли в III тысячелетии до нашей эры, выходить на них в открытое море было опаснее, чем на китайских джонках. Недаром египтяне считали море – «Йам» – алчным божеством, с которым трудно вступать в единоборство. Передвигались они лишь вдоль берега; на первых кораблях не имелось даже руля. Плавали только днем, а ночью пережидали. При малейшем ветерке тотчас приставали к берегу.

Египетские корабли с плоским днищем были непригодны для плавания в открытом море

      Во второй половине II тысячелетия до нашей эры судоходство все еще было каботажным. Моряки старались не упускать из виду берег. Ориентирами им служили наиболее заметные объекты, например, горный массив Джебель-Акра в северной части Леванта, достигающий почти 1800 метров в высоту. В ясную погоду он виден даже мореходам, плывущим с Кипра. Высочайшая точка этого массива – Цафон, священная гора угаритян, а также хеттов, греков и римлян. Такими же важными ориентирами были горы Финикии, Кипра и Малой Азии.
      В тех случаях, когда моряки удалялись от берега, они прибегали к помощи живого «компаса» – выпускали птицу, и та в поисках пищи и воды непременно летела к суше. Подобный компас описан и в Библии: «Потом выпустил (Ной) от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли» (Быт. 8, 8). По всей видимости, голубей брали на борт корабля и древние мореплаватели Финикии.
      Во II тысячелетии до нашей эры облик древнего флота заметно меняется. Важное значение имело появление массивного якоря. Такие якоря весили до полутонны. Расчеты показывают, что их использовали на кораблях, чей тоннаж достигал 200 тонн. Некоторые документы, найденные в Угарите, подтверждают, что уже в то время суда, перевозившие зерно, имели подобный тоннаж (не путать с грузоподъемностью!).
      Азиатские корабли уже отваживались плавать на Кипр и даже – что гораздо опаснее – на Крит. Присутствие угаритских лодок на Кипре доказано письменными свидетельствами, и, наоборот, в уга-ритских текстах упоминаются кипрские суда, прибывавшие в гавани Угарита. Прибытие критских купцов в Левант доказывают найденные здесь предметы минойского происхождения, а также таблички с минойскими надписями.

Египетский корабль, входивший в состав флотилии царицы Хатшепсут. Рельеф из гробницы царицы Хатшепсут

      Однако подобные плавания были пока чистыми авантюрами. Внезапная буря легко могла потопить корабль. Дно Средиземного моря усеяно обломками судов, затонувших в древности. Некоторые катастрофы запечатлены документально. Так, один из царей Тира извещает в письме правителя Угарита о том, что бурей разбит корабль некоего угаритского купца. После обычного приветствия следует фраза: «Крепкое судно, посланное Тобой в Египет, сокрушено бурей здесь, близ Тира». Катастрофа произошла к югу от Тира, и пострадавшие сумели добраться до Акко и даже сохранить груз.
      Самым неудобным временем для мореходов был период с июля по сентябрь, когда в Средиземном море дули сильные северные ветры. Весной, с февраля по май, тоже можно было ожидать внезапных изменений погоды. Наиболее безопасными для плавания были октябрь и ноябрь, хотя и тогда путешественник мог стать жертвой шторма.
      Вплоть до начала ХI века до нашей эры жители Ханаана плавали вдоль берегов своей страны на кораблях, подобных египетским. Это были одномачтовые лодки с огромным четырехугольным парусом. Ей можно было придать любое положение по отношению к корпусу, что позволяло морякам ловко маневрировать. Нос и корма корабля были высоко подняты; имелось рулевое весло. Никаких продольных или поперечных связей не было; борта соединялись лишь палубным настилом. Прямо на нем купцы хранили свой груз: лес, продукты или ткани. Все щели между досками тщательно конопатили, чтобы не допустить течь.
      Когда надо было перевезти в дальнюю страну папирус, канаты или какой-то другой товар, снаряжали критские, а позднее микенские суда. Лишь на Крите и в Греции умели строить корабли с килем – продольной балкой, составлявшей его основу. На таком транспорте можно было плавать и в открытом море.
      На рубеже ХI веке до нашей эры внезапно, словно за одну ночь, подобный флот появился у финикийцев. Для них, «хитрых гостей морей» (Гомер), открылись недоступные прежде страны – острова Эгейского моря, Пелопоннес, Сицилия, Сардиния, Испания. Что же случилось? Откуда взялись корабли?

3.2. Выбирая между «длинными» и «пузатыми»

      Жители Ханаана были людьми смелыми, деятельными, как их предки – бедуины. Они ловко торговались с иноземцами и исступленно поклонялись своим богам. Вот только вплоть до ХI века оставались неважными мореходами. Зато просторы моря были хорошо знакомы тем племенам, что около 1200 года до нашей эры стали переселяться из Европы в Египет и Переднюю Азию – так называемым «народам моря».
      Их появление, писал почти полвека назад ливанский истор ик Димитри Барамки, решительно изменило образ жизни ханаанеев; они переняли у пришлых племен умение строить корабли, пригодные для дальних морских плаваний. А те оседали на Левантийском побережье и смешивались с местными жителями, превращаясь в финикийцев.
      К тому времени «система политической зависимости и экономической эксплуатации (Ханаана Египтом), вместе с восстаниями и войнами между городами, – отмечал Н.Я. Мерперт, – обусловила постепенный упадок ханаанейской культуры. Немалую опасность для нее представляли и активизировавшиеся кочевые и полукочевые группы, в том числе хабиру. Тысячелетнее противостояние между городом и подобными группами обострялось при каждом ослаблении городских систем».
      По предположению австрийского историка Фрица Шахермайра, во время начавшейся смуты к власти в некоторых финикийских городах, например в Тире и Сидоне, пришли новые династии. Теперь правители этих городов стали союзниками «народов моря» и оказывали всяческую помощь тем их вождям, что «стремились добыть себе новое царство». Новые правители финикийских городов быстро семи-тизировались и все меньше отличались от своих подданных.
      Отдельные племена еще продолжали вести кочевой образ жизни, превратившись в морских пиратов – чекеров, шекелешей. Они нападали на прибрежные города и деревни Финикии и Сирии и постепенно смешивались с местным населением. Переселенцы из эгейского мира, – а среди «народов моря» их было немало, – оседали в портовых городах. Именно у них ханаанеи, населявшие Финикию, учились секретам судостроения и навигации.
      К сожалению, судить об этих событиях мы можем, лишь опираясь на египетские хроники. В Ливане и Сирии не найдено надписей, относящихся к периоду войны с «народами моря». Нет надежды найти известия об этих племенах и в архивах Угарита, ведь этот город был разрушен еще до нашествия народов моря.
      На память о тех событиях остались лишь корабли – их изображения и затонувшие обломки. Финикийцы строили самые надежные и красивые из них; одновременно и парусники, и гребные галеры. Их острые носы легко рассекали волны, что у берегов Ливии, что у южной оконечности Африки, что в виду Британии, что на просторах Индийского океана.
      Сегодня историки едины во мнении, что финикийцы были не только лучшими мореходами ранней античности, но и лучшими инженерами своего времени. Вероятно, это связано с тем, что им – насельникам нескольких богатых городов да беззащитной приморской долины – постоянно приходилось жить в опасности, ожидая нападения кочевников или армий соседних держав. Это развило в них невероятную изобретательность – тем более что учителями их на протяжении веков были египетские, а потом и критские мастера. Так, не имея надежды захватить новую землю в окрестных странах, они со временем научились строить корабли и уплывать в неизвестные страны, населенные лишь дикими племенами, основывая там колонии.
      Благодаря «народам моря» у финикийцев появились, наконец, килевые суда. Эти корабли обладали значительно большей остойчивостью и плавучестью, чем египетские корабли. Изобретение киля было сродни открытию колеса. Он сразу укрепил судно и позволил связать его в продольном и поперечном направлениях.
      Килевое судно восходит к лодке-однодеревке, борта которой иногда наращивали, обшивая досками. Впрочем, увидеть в ней прообраз большого пузатого корабля с продольным бревном в основании днища – мог лишь гениальный мастер. Полинезийцы, расселяясь по островам Тихого океана, плавали на лодках-однодеревках, но так и не научились строить килевые суда до появления европейцев. Для устойчивости же полинезийцы соединяли вместе две лодки, получая катамаран.
      Финикийцы быстро убедились, что на килевых судах можно вернее выдерживать курс, чем на лодках с плоским днищем, что на них можно уверенно рулить при шторме, не опасаясь резкого крена, и что они лучше слушаются руля. На таких судах по-другому стали рассаживаться и гребцы: они поворачивались лицом к корме.
      В отличие от египтян, финикийцы не экономили лес. Они строили корабли с высокими бортами, увеличивая их грузоподъемность. С появлением железных орудий они стали широко использовать самые твердые образцы древесины.
      Финикийцы строили килевые суда разных типов. Мы можем судить об этом по рельефам, сохранившимся в ассирийских царских дворцах.
      Так, они строили боевые галеры – узкие, длинные корабли, у которых весла располагались друг над другом в два яруса (ряда), ведь скорость прямо зависела от числа гребцов. Римляне называли подобные суда «биремами», то есть «имеющими два ряда весел». Их количество доходило до пятидесяти или шестидесяти (позднее карфагеняне увеличат это число вдвое). Гребцами были обычно рабы, которых приковывали к скамьям. В случае кораблекрушения они прежде других становились добычей волн. Финикийцы были первыми, кто начал использовать рабов в качестве гребцов, хотя во II тысячелетии до нашей эры среди них встречались еще и свободные люди.
      Высокая корма галеры была закруглена; она прикрывала палубу и защищала моряков от нападения с тыла. На носу под ватерлинией крепился остроконечный таран – изобретение финикийцев или критян. В бою им проламывали корпус вражеского судна или же, проплывая рядом с ним, ломали лопасти его весел. На галере имелась всего одна мачта с четырехугольным парусом. Парус был небольшим и играл вспомогательную роль; в бою и во время погони приходилось рассчитывать обычно на весла. Когда парус был не нужен, его не спускали, а, по эгейскому образцу, подтягивали вверх и скатывали.

Финикийские боевые корабли (реконструкция). Около 700 г. до н.э.

      Галеру называли «длинным кораблем». Соотношение ее ширины и длины составляло от 1:5 до 1:8. Галера резко набирала скорость; ей легко было управлять в минуту опасности. Воины, плавающие на таком судне, имели обыкновение развешивать вдоль бортов щиты, как впоследствии делали викинги. Они закрывали бойницы корабля от неприятеля.
      Существовали и более легкие военные суда, без оснастки и тарана. Весла на них также располагались в два ряда. В эпоху персидского владычества стали рассаживать гребцов в три ряда (римляне называли такие лодки «триремами», а греки «триерами»). Количество гребцов на них достигало 150 – 170 человек; 30 матросов и не менее 20 воинов. Подобные корабли развивали скорость до 5 – 6 узлов, а при попутном ветре – до семи узлов, то есть до 7 морских миль в час. Скорость их была выше, чем обычных, ведь мускульное усилие, прилагаемое на каждый метр длины судна, было в данном случае больше, чем на тех галерах, где гребцы по-прежнему рассаживались в два ряда. Иногда строили также корабли с четырьмя или даже пятью ярусами весел – пентеры. Подобные махины с огромной силой таранили вражеские суда. Пентеры считались самыми быстрыми кораблями древности.
      В 1971 году у берегов Сицилии, близ города Марсала, был обнаружен затонувший финикийский (точнее говоря, карфагенский) боевой корабль. Его длина составляла почти 25 метров. По-видимому, он затонул в 242 году до нашей эры, во время морского сражения между римлянами и карфагенянами. Изнутри этот деревянный корабль был обшит свинцовыми листами и нагружен баллас – том из камней, а чтобы они ненароком не пробили днище, под них была подложена листва. Во время бури часть камней для облегчения корабля можно было выбросить.
      Торговые корабли выглядели иначе. Они казались пузатыми, потому что их корпус был – по сравнению с галерой – коротким и широким (их называли также «большими», «бокастыми» или «круглыми»). Высокие нос и корма (последняя была изогнута в виде лебединой шеи) лишь усиливали это впечатление. Соотношение ширины и длины подобных судов составляло от 1: 3 до 1: 4.
      На торговом судне было не так много гребцов. Судя по изображениям, вдоль каждого борта размещались девять-десять весел, расположенных в два ряда. Их использовали в штиль или при передвижении в гавани. Порой, когда ветер стихал, сами моряки садились за весла. Обычно же судно подвигалось вперед силою ветра, а для этого на мачте, расположенной в центре палубы, крепили большой четырехугольный парус – основной движитель корабля. Его можно было развернуть по ветру. На носу, наклонно к нему, располагалась еще одна мачта с небольшим четырехугольным парусом, который использовали для маневрирования. Рулевое устройство состояло из двух длинных кормовых весел. Управиться с ними мог один человек. Палубных надстроек на корабле не было. Все помещения для моряков и пассажиров, а также вместительный трюм для груза находились под палубой.
      От такого судна ждали не быстрого хода, а большой грузоподъемности и остойчивости. Торговый корабль должен был заходить в мелководные бухты и не садиться на мель. Двигались такие корабли лишь в дневное время и по возможности старались не удаляться от берега, заходя во встречные гавани за продовольствием и свежей водой. Именно поэтому финикийцы обустраивали колонии вдоль всего побережья Средиземного моря. Впрочем, они плавали и в открытых водах.

Финикийцы имели обыкновение развешивать вдоль бортов щиты, как в последствии делали викинги

      Корабли, предназначенные для походов в дальние страны, на – пример в Испанию, были довольно большими. Внутри имелись каюты для отдыха пассажиров. Размеры самых крупных судов (до 50 метров) ограничивались не только конструктивными трудностями, но и размерами гаваней, где они могли бы остановиться.
      Естественные порты были маленькими; искусственно расширять их было сложно. Так, площадь внутренней гавани Библа, огражденной молами, никогда не превышала полутора гектаров. Со временем это обусловило отставание Библа от соседних Тира и Сидона. Например, в Сидоне площадь гавани составляла около семи гектаров. Здесь хватало места сотне торговых кораблей средних размеров. Тирские порты с самого начала были приспособлены для стоянки длинных боевых судов. Обычно их попросту вытаскивали на пологий песчаный берег, что было нетрудно сделать, ведь осадка этих кораблей составляла всего метр.
      Финикийцы вытаскивали корабли по «рельсам» – рядам шлифованных камней, которые поливали оливковым маслом. По ним тянули лодку на канатах. Подобные «рельсы» найдены на Кипре, в Ларнаке, где в древности находился финикийский город Китий. Кроме того, на берегу предусматривали специальные постройки, в которых стояли корабли, защищенные от непогоды. Все это делалось потому, что надолго оставлять в воде деревянные суда было нельзя, иначе их корпус становился добычей различных жучков.
      Восторженное описание торгового финикийского корабля оставил пророк Иезекииль: «Из Сенирских кипарисов устроили все помосты твои; брали с Ливана кедр, чтобы сделать на тебе мачты; из дубов Васанских делали весла твои; скамьи твои делали из букового дерева, с оправою из слоновой кости с островов Киттимс-ких. Узорчатые полотна из Египта употреблялись на паруса твои и служили флагом; голубого и пурпурового цвета ткани с островов Элиса были покрывалом твоим» (Иез. 27,5 – 7).
      Небольшие рыбачьи шлюпки назывались «конями». На этих хрупких суденышках финикийские рыбаки плавали даже вдоль африканских берегов. Свое название они получили за то, что их носовая часть, а иногда и корма, напоминала конскую голову. До финикийцев подобная традиция украшать судно существовала у эгейских народов, издавна сравнивавших корабли с конями. Недаром у Гомера говорится:

       Нужно ль
       Было вверяться ему кораблям, водяными конями
       Быстро носящим людей мореходных по влаге пространной?
(«Одиссея», IV, 707 – 709; пер. В.А. Жуковского)

      Строить подобные корабли финикийцы научились у филистимлян (пелиштим) – одного из «народов моря», расселившегося в прибрежной полосе Палестины, в том числе в Аскалоне и Газе.
      По нашим представлениям, многие финикийские суда, скорее, напоминали скорлупки. Они были меньше египетских бескилевых кораблей. Ведь финикийское судно по своему принципу не могло быть длиннее ствола дерева. Однако ни в Египте, ни в Ассирии не строили таких быстрых, маневренных кораблей. Там не было и таких капитанов, как финикийские, которые, подобно критянам, могли ориентироваться в открытом море по звездам и солнцу, да и вообще знали восточную часть Средиземного моря как свои пять пальцев.
      Впрочем, даже финикийцы редко отваживались пересекать море напрямик. Со временем по всему побережью Средиземного моря они создали сеть опорных пунктов – колоний, в которые заходили, отправляясь в дальнее путешествие, ведь их корабли не могли выдержать сильный шторм.
      Так, пускаясь в путь в Грецию, финикийцы сперва брали курс на Кипр, оттуда шли вдоль анатолийского побережья, пока не поворачивали на Родос. Обогнув этот остров, входили в Эгейское море и теперь шли от одного островка к другому – с Телоса на Кос, Пат-мос, Икарию и так вдоль до Пелопоннеса или Дарданелл. С нашей точки зрения, это скромные успехи, но для того времени они бы ли поразительным достижением.
      Финикийцы часто причаливали к берегу для пополнения запасов продовольствия и свежей питьевой воды. Их корабельные стоянки обычно находились в 40 километрах друг от друга – на расстоянии, которое можно было пройти за день, поскольку моряки, как отмечал Сабатино Москати, «предпочитали плыть днем, а ночью отдыхать».
      Ночь была самым опасным временем для мореходов: во время плавания корабль мог сесть на мель или разбиться о риф, а сами моряки стать жертвами разбойников или враждебно настроенных туземцев. Если же им приходилось плыть ночью, то, чтобы не сбиться с пути, они ориентировались по Полярной звезде.
      Обычно же финикийцы останавливались вечером на безлюдных островках, лежавших в небольших заливах, близ пологого берега. По словам французского археолога П. Синтаса, исследовавшего финикийские стоянки в Марокко, «я никогда не задавался вопросом, где следует приступать к раскопкам… я лишь выискивал определенный тип ландшафта – «пунический ландшафт». Что под этим подразумевается?
      Защищенная гавань с пологим побережьем, куда можно было вытащить корабль. Источник пресной воды и плодородная земля, которая снабжала бы колонистов пропитанием. Известняковые отложения, необходимые для устройства скальных гробниц.
      Стоит только заметить где-нибудь на южном берегу Средиземного моря скалистую бухту, утопающую в зелени, с бегущей рядом рекой или ключом, можно смело приступать к раскопкам. Наверняка здесь причаливали финикийские корабли, и можно найти следы их пребывания. Отыскав несколько подобных стоянок, можно воссоздать всю их сеть, ориентируясь на средние расстояния, которые проходили корабли того времени за день. Тот же П. Синтас с успехом продемонстрировал этот метод во время своих раскопок в Марокко в 1950 – 1952 годах.