Горячий июнь - «Попаданец» специального назначения. Наш человек в НКВД

Командир уже был на месте и в хорошем настроении.

– Заходи, заходи! Хороший расклад дал, Лаврентий Павлович очень доволен был. С чем пришел?

– Да вот, Александр Николаевич, такое дело, – и рассказал о неожиданном звонке. На мое удивление, к звонку Смирнова он отнесся очень серьезно. Это стало ясно по ставшему серьезным лицу Мартынова и по тому, как долго он обдумывал мое сообщение.

– Вот что, Андрей, – приняв какое-то решение, сказал Мартынов. – Ты сейчас дуй к себе и не высовывайся. Я пойду посоветуюсь, а дальше будет видно…

Вернулся к себе я слегка напряженным. Че за фигня-то? Гаркнули бы опять на этого урода – делов-то? Или я опять чего-то не понимаю? Мать их, да когда закончатся все эти непонятки?! Задолбала эта фигня уже! Ни одно, так другое. Ну тут-то какие проблемы могут возникнуть? Но раз командиру что-то не понравилось, будем сидеть и ждать его.

Уже стало темно, когда Мартынов появился, и опять довольный. Убедившись, что я остался один в кабинете, он весело заявил.

– На собрание пойдешь обязательно. Покаешься, что в связи с частыми командировками и большой загруженностью вынужден был пропустить двенадцать собраний. Не мне тебя учить болтать языком, в этом деле Зильберман и ты – сами с усами. Последним вопросом в повестке дня стоит твое дело, а перед ним, перед ним внешне незначительный вопрос, – Мартынов достал из нагрудного кармана гимнастерки пару сложенных листов бумаги. – Вот. Изучи внимательно. Именно эти вопросы ты должен будешь задать докладчику по той теме. Все. Изучишь дома, и раз нет вопросов – до завтра!

Я попытался открыть рот и услышал:

– Я сказал нет вопросов!

Интерлюдия. Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина, 25 марта 1943 г.

Закрыв папку, Сталин встал из-за стола и, так и не раскурив трубку, которую он продолжал держать в правой руке, стал прохаживаться по кабинету. За ним внимательно наблюдали Берия, Молотов, Ворошилов (отозванный с Ленинградского фронта и передавший командование генерал-лейтенанту Горбатову) и Мехлис. Наконец, Сталин вернулся к столу, раскурил трубку и, снова начав прохаживаться, спросил:

– Значит, мнения аналитиков, Стасова и Максимова, практически полностью совпали? Я правильно понял?

– Да, Иосиф Виссарионович, совершенно правильно, – подтвердил Берия.

– Хорошо. Очень хорошо. Интэресный тип, этот Стасов, – Сталин усмехнулся. – Когда-нибудь нужно будет посмотрэть на него лично, если он и дальше будет честно работать.

– Этот будет, – убеждение в голосе Мехлиса удивило всех. Сильнее всего удивился Ворошилов.

– Лева? Тебя не подменили часом? – «первый красный офицер» не скрывал удивления в голосе. – Чтобы ты ТАК сказал о человеке?!

– Я ему верю. Умрет – но предателем не станет! – не менее убежденно продолжил Мехлис. – В голове у него бардак, много лишнего и грязи, но он настоящий.

– Хм. Очэнь хорошо, что ти о нем такого високого мнения, Лев Захарович. – Сталин повернулся к Берии: – А как там, с «андреевскими»?

– Зашевелились, – Берия хищно улыбнулся. Вместе с ним не менее хищно усмехнулись остальные. Только Сталин спокойно окутывался дымом, не проявляя никаких эмоций. Как мы и ожидали, началось все по партийно-комсомольской линии. В наркомате «андреевцы» съели дезу по Стасову, поверили, что он протеже Меркулова, а значит, и мой. Решили нанести удар по комсомольской линии, завтра попытаются исключить из комсомола. В течение этой недели подобные собрания ими планируются в комсомольских и партийных комитетах пяти областей и во всех среднеазиатских республиках. Причем – только на низовом, максимум – районном, уровнях. Это касается и аппарата в НКВД, Красной Армии и Флоте, в органах власти и некоторых оборонных предприятиях. Мы готовы к любому развитию событий.

– Готовься, Лев Захарович, – Сталин усмехнулся. – Через неделю поедешь кушать дыни и щербет. Заодно проверишь, как дела в тех местах. А то пишут хорошо… Лаврэнтий! Отправь с товарищем Мехлисом ОЧЕНЬ надежных людей в ДОСТАТОЧНОМ количестве.

– Слушаюсь, Иосиф Виссарионович, – Берия блеснул стеклами пенсне.

– Я своих могу добавить, – предложил Ворошилов.

Сталин утвердительно кивнул и продолжил:

– А тэперь поговорим о завтрашнем разговоре в ЦК. Что предложишь, Вячеслав Михайлович?

Глава 3

Слушая Яшкин рассказ о его поездке, незаметно для себя задумался о последних событиях. Так я и не понял смысла моего «персонального дела». Пришел на собрание, послушал разную ерунду. Сам заученные вопросы позадавал, поотвечал на вопросики «чревоугодника». Нет, я понимаю, что ведутся какие-то игры, судя по всему – политические. Но для меня все закончилось ничем: поругали, вошли в положение и простили непутевого «аналитега». Стоило огород городить? Но, раз начальство приказало – значит, стоило. Сижу, вполуха слушаю рассказ Яшки о поездке за «фрицем», а мысли «где-то там, за горизонтом». Надоело все! Бумаги эти, разборки странные, вся эта возня непонятная. С одной стороны – все ясно. Идут какие-то внутрипартийные разборки. Очередные. А вот с другой… Какие разборки могут сейчас идти? Хруща же нет? Хотя… Никита Сергеич ведь был одним из… Одним из тех, кто, сидя в теплых кабинетах, хотел рулить страной без страха ответить за ошибки и преступления, допущенные при этом. А раз он один из, то… Мля. Что же я раньше об этом не подумал?! Нет! Перенос в молодое, здоровое тело не лучшим образом сказался на мозгах! Ведь и веду себя как пацан, а не сорокалетний мужик. Пока мне это боком не выходит, почти. Но, если отношение ко мне изменится, то хреново вам будет, товарищ старший лейтенант. Ой, как хреново! А измениться может вполне. Косяки я порю хоть и мелкие, но постоянно. Нужно еще аккуратней стать, особенно в обычных разговорах. Да и с анекдотами пора завязывать. Уже не раз намекали, что иногда границы перехожу.

– Ты меня вообще слушаешь или как? – Яшка явно обиделся. – Сижу тут, как дурак, рассказываю ему о своих приключениях. А он о своем, девичьем размышляет!

– Яш! Да ладно тебе! – заерзал я. Обидится – отомстит! А мстя Яшина… Я аж передернулся. Несмотря на службу в серьезной конторе и немалый опыт, Яшка был настоящим иезуитом, когда считал, что человек его обидел. И самое невинное, что меня могло ожидать, это переход на сугубо деловое отношение. А в Яшином варианте это довольно неприятно. Начнет делать «вид лихой и придурковатый», при этом восхищаясь моими высказываниями. Нужно спасаться!

– Яш. Ты извини меня. Вспомнилось долбаное собрание. Только время зря потерял там. Лучше бы с бумагами посидел!

– А вот тут ты не прав, – Яша стал серьезным, чем меня весьма озадачил. – Ты слишком несерьезно относишься к этому. Я удивляюсь, что ты так и не осознал – неприятности по партийной или комсомольской линии гораздо опасней, чем чисто служебные проблемы!

– Да понимаю я! – я обиженно передернул плечами. – Просто…

– Просто не осознаешь! – перебил меня Яша. – Пойми. Советской власти чуть больше двадцати лет! Врагов действительно много, в том числе и скрытых. Или ты действительно считаешь, что мало кто хочет побарствовать или почувствовать себя «хозяином быдла»? Да полно таких! В том числе и среди носящих комсомольские или партийные билеты! И если мы все начнем как попало относиться к своим партийным обязанностям, в том числе и к посещениям собраний, начнем формально голосовать, не вникая в суть предлагаемого, то именно «баре» будут «на коне». Сколько уже таких тварей поубирали за последние годы? А они все появляются и появляются! И с этим бороться нужно постоянно, на собраниях в том числе! А ты? Время теряю, время теряю…

– А ты не загибаешь, Яш? – я удивленно смотрел на Зильбермана. Как-то так случилось, что до этой минуты у нас не возникало подобного разговора. Да и таким, хм, партийцем, я Яшу еще не видел.

– Скорее преуменьшаю! И товарищ Сталин что говорит? По мере нашего продвижения вперед, к социализму, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться! – Яшка вскочил со стула и начал прохаживаться по кабинету. – И появление барствующих мразей неудивительно. Хорошо то, что «барей» проще выявить. А вот затаившихся, старающихся казаться своими… И вообще. Странно, что тебе командир ничего не говорил на эту тему. Видимо, он понадеялся на твой слабенький мозг, зря он, явно переоценил его возможности, – и заржал, паразит!

Только я собрался высказаться насчет «слабенького мозга», как зазвонил телефон.

– Стасов? Срочно ко мне! – и короткие гудки. Я положил трубку и озадаченно уставился на Зильбермана. Чего это с Мартыновым? Недавно же у него был? Спохватившись, что срочно, в переводе означает – бегом, я ломанулся из кабинета, не обращая внимания на округлившиеся глаза Зильбермана и его попытку что-то спросить.

Практически не запыхавшись, я влетел в кабинет Мартынова. Почти как всегда, у него было жутко накурено. Александр Николаевич нетерпеливо указал мне на стул и продолжил изучение какого-то документа. Через минуту, закончив с чтением, он потер лицо руками, вздохнул и, откинувшись на спинку, начал:

– Первым делом, Андрей, сообщаю. Хабаровск и Владивосток – пустышки, совпадение. Никаких агентов Германии или Японии. Простые сволочи, захотевшие нашими руками убрать с дороги мешающих им людей. Но сам принцип отбора документов признан весьма эффективным и внедрен во всех отделах внутренних дел и госбезопасности. Но это так, мелочи. Вот скажи мне такую вещь, Андрей. Представь, что ты руководишь нашими «ковбоями». Где ты будешь брать информацию по местам хранения ценностей?

Я в недоумении пожал плечами. Вроде говорено много на эту тему было. Но раз начальство переспрашивает – ответим.

– В справочниках, посвященных этому периоду истории, в Интернете, в архивах.

– А определив, что у нас история пошла по другому руслу? Что многое совсем не так, как указано в их данных?

– Тогда… – я на мгновение задумался. – Тогда заброшу доверенных людей, закупаю газеты, записываю и прослушиваю радио, в том числе не гражданские передатчики. Особенное внимание на те районы страны, в которых наиболее вероятно нахождение ценностей. Ведь очень часто объявляют о выставках, открытии экспозиций и тому подобных событиях. Обратил бы внимание и на золотодобывающие предприятия.

– Все верно, – Мартынов довольно улыбнулся и протянул мне документ, который изучал перед моим приходом. – На, посмотри.

И что тут у нас? Так. Рапорт от спецгруппы радиоразведки. У нас и такая есть?! Интересно, интересно. Угу. В Свердловской области зафиксированы радиопереговоры на частотах, не используемых в настоящее время ни одним государством? В последние дни количество передатчиков значительно увеличилось, радиообмен также усилился. Так. Схема с указанием мест, откуда, по итогам радиопеленгации, наиболее часто велись передачи. Результаты наблюдений… Интересно, интересно! Замечено семь человек, проявляющих интерес к Свердловской картинной галерее. А передатчиков восемь. Местонахождение восьмого запеленговать не удалось, только примерное направление.

– Александр Николаевич! Вычислили?!!

– Похоже на то, очень похоже! – Мартынов довольно заулыбался. – Очень помог Максимов. Ты знал, что в вашем времени в радиопереговорах использовались совсем другие частоты, чем сейчас?

– Нет, – я пожал плечами. – Что-то где-то слышал, но не интересовался.

– А Максимов знал точно! И именно он предложил создать аппаратуру для прослушивания других диапазонов. Да и для армии новая аппаратура пригодилась. Очень пригодилась!

– Так мы что, в Свердловск? – я аж заерзал от предвкушения.

– Ага. Щас! – командир ухмыльнулся. – Кто-то тебя пустит туда. Там без нас есть кому поработать. Вчера Судоплатов и его ребята, захватив «Баха», вылетели туда. А мы будем сидеть и ждать! А чтобы ожидание не было скучным, слушай задание. Вспомни все виды одежды, в которой человек не будет особенно выделяться в том мире. Причем в разных обстоятельствах и социальных средах – от деревни до крупного города. После того как вспомнишь и запишешь, ко мне. А потом к горячо тобой любимым врачам. Все, выполняй!

Вернувшись к себе и отчитавшись перед Яшкой, я задумчиво уставился на чистый лист бумаги. Значит, наши всерьез рассчитывают не только взять «ковбоев», но и получить доступ в тот мир! Лихо, лихо… А ведь может получиться! Если правильно высчитали место их следующей акции. А уж то, что за это взялся Судоплатов со своими головорезами… Все шансы на успех! А Мартынов хорош! Опиши одежду. Как описать? Хотя… Джинсы! Точно, «ливайсы» 501-й модели! Они почти не изменились, и любой человек в джинсе не будет бросаться в глаза, ни в деревне, ни в городе! А с остальной одеждой и там разберутся. Приняв решение, я не стал ничего записывать, а сразу пошел к командиру. Следующие две недели мне очень напомнили времена моего первого знакомства с «мозголомами». Только в этот раз было одно значительное отличие – я просто не знаю, что именно у меня вытягивали из головы! На попытку узнать Мартынов ухмылялся и принимался рассуждать о длинных носах, которые вечно отрывают. Поняв, что никто не собирается мне ничего объяснять, я попытался обидеться. Правда, тут же понял, насколько это глупо, плюнул и продолжил работу. А работа у меня сменилась. Теперь первая половина моего рабочего дня проходила за просмотром журналов мод из САСШ. В один из моментов мне вспомнилась дурацкая шутка про «юдашки от Какашкина и какашки от Юдашкина», я так захихикал при этом, что Зильберман с большим трудом удержался от вызова «людей в белых халатах с добрыми лицами». Поняв же причины моего хихиканья и выслушав несколько историй и анекдотов про моду и модельеров, он сам стал вести себя не лучшим образом. То есть так же дебильно похохатывал, глядя на некоторые фото из журналов. «Серьезности» добавляли и «молодые», вернувшиеся из командировки. Их приходилось отгонять от стола – слишком велик был риск повреждения модных журналов ядреной слюной молодых сотрудников. После обеда я направлялся либо к Меркулову, либо к Фитину, где в присутствии еще двух-трех, не знакомых мне, «гражданских», показывал, какую одежду можно было бы носить и в двухтысячных, не выглядя при этом клоуном. Причем иногда я ловил себя на мысли, что в некоторых вещах ходил бы с удовольствием, естественно, что в своей «прошлой» жизни. Вообще, то, что я узнал об Америке сороковых годов, заставило меня всерьез задуматься. Та Америка, которую я знал в 90-х и двухтысячных, отличалась от нее же середины двадцатого века, как допетровская Россия от России девяностых двадцатого века. Может, сравнение не ахти, но именно такая ассоциация всплыла в моей голове. Вернее, даже не сама Америка, а американцы. Женщины на фотографиях и кадрах киножурналов (которые мы иногда просматривали в зале, превращенном в спецкинотеатр) выглядели Женщинами. А мужчины – Мужчинами, без намека на педерастию. Но как же доставали меня «отцы-командиры» и ребята в гражданке! Их интересовали абсолютно все моменты, касающиеся как внешнего вида людей моего мира, так и особенности поведения в тех или иных ситуациях. В какой-то мере мне помогло, что в Штатах появилось течение «комбинируй и носи» и возник спортивный стиль в одежде, чем-то напоминающий привычный мне. При одном из моих объяснений мужики впали в легкий ступор. До них никак не могло дойти сочетание костюма, или просто пиджака, и футболки. Пришлось долго распинаться и объяснять, что в том мире это нормально. Попутно объяснил про дырявые джинсы. Вообще, за каждым таким объяснением тянулась куча других. Иногда казалось, что конца-края этому не будет! Но двадцатого апреля суета вокруг моды резко прекратилась.

Интерлюдия. Один из дачных поселков ближнего Подмосковья, 25 мая 2011 г.

– Ну? Чем обрадуешь? – мужчина лет пятидесяти, начавший полнеть, но сохраняющий неплохую фигуру, оторвался от старого овчара, преданно заглядывавшего в глаза ласкающего его хозяина, тихо спросил вошедшего в просторный кабинет.

– Получены результаты экспертиз, Андрей Петрович, – невысокий парень, лет двадцати пяти, в хорошем костюме, только подчеркивающем его выправку, положил на журнальный столик у кресла хозяина кабинета толстую коричневую папку.

Андрей Петрович молча показал вошедшему на соседнее кресло, еще раз потрепал зажмурившегося от удовольствия кобеля по голове и спросил:

– Результат? Только коротко, Дима. Подробно я и сам прочитаю.

– Если коротко, то результаты экспертиз поразительные, Андрей Петрович. Объекты, попавшие к нам, и объекты, находящиеся в Питере и здесь, в Москве, – подлинники.

– Дима. Ты понимаешь, что говоришь?! – голос Андрея Петровича начал повышаться. Насторожившийся овчар хмуро уставился на гостя, отреагировав на недовольство хозяина. – Как такое может быть?!!

– Пока не знаем, Андрей Петрович, – Дима развел руками. – Но факты именно таковы. Результаты экспертиз перед вами.

Еще пару минут побуравив его злым взглядом, хозяин кабинета тихо спросил:

– Как ты думаешь, что произойдет, когда Сам узнает об этом? А, Дима? Ладно я, уйду на пенсию и всех делов. А вы куда? Вас же даже ларьки охранять не возьмут!

– Но мы выяснили, откуда все это взялось! Вернее – от кого!

– Ну ты паразит, Дима! Доиграешься! – несмотря на суровый тон, Андрей Петрович заулыбался. – Ну?

– Как ни странно, все следы ведут в Сибирь, а именно – в Красноярск…

Интерлюдия. Красноярск, пос. Удачный, 25 мая 2011 г.

– Как работа? – потянувшийся до хруста позвонков у задней двери «мерина» спросил Дадашев, повернулся к радостно улыбающемуся Зауру, встречавшему машину у ворот дома.

– Хорошо, командыр! Почти все готово! Чэрез нэдэлю можно работать!

– Отлично! – Дадашев усмехнулся. – Как «академик»? Не шалил?

– Нэт, командыр! Вел сэбя хорошо! – Заур ухмыльнулся. – Только, вот, послэдние дни слишком нэрвничал. Тэбя спрашивал постоянно, а мнэ ничэго нэ говорыл.

– И не должен был говорить. – Дадашев взглянул на голубое небо и направился в дом. Спустившись в подвал, он прошел в большую комнату с аппаратурой, у которой возился пожилой «академик-профессор». С удовольствием оглядев негромко гудящую аппаратуру, Дадашев сел в свободное кресло.

– Что-то случилось, «профессор»?

– Да, господин Дадашев, – пожилой нервно покосился на свой стол, заваленный бумагами. – Случилось. Сократилось расстояние, на которое мы можем проникать в тот мир. Теперь крайней точкой нашего проникновения стали окрестности Киева. Почему это произошло, я так и не выяснил. И еще. При открытии прохода стали возникать какие-то помехи. Проход держится, но «гуляет» в размерах. Немного, на 10–15 сантиметров, но раньше такого не было.

– Интересно, интересно, – Дадашев побарабанил пальцами по столу. – Есть предположения, с чем это связано?

– Пока нет, господин Дадашев. Я веду расчеты, но пока никаких результатов, – пожилой «профессор» виновато развел руками.

– Хорошо. – Дадашев резко встал и пошел к выходу. – Продолжайте работать. При любых подвижках – сразу ко мне!

Глава 4

– Ну как? – улыбающийся Мартынов повернулся еще раз.

Почему-то при виде золотых погон на плечах командира мне вспомнилось словечко – авантажно. Командир, с золотыми звездами на золотых же погонах, смотрелся шикарно. Не помню, когда в знакомой мне истории в Красной Армии ввели погоны, но в этом мире это произошло неделю назад, 1 мая 1943 года. Помимо погон, ввели новую форму для командного состава и новые законы. О многих из них ходили только слухи, а про некоторые мы даже не подозревали. Не ходило никаких слухов о ношении царских наград за Первую мировую. Правда этот закон касался только георгиевских кавалеров, но все-таки, все-таки… Что поразило лично меня, так это то, что полного георгиевского кавалера приравняли по статусу к Герою Советского Союза. А первого, кого я увидел с Георгиевскими крестами, был Буденный на Первомайской демонстрации. Да и сама демонстрация в разгар войны. Заодно с введением новой формы и знаков отличия провели переаттестацию в органах, приведя звания в соответствие к армейским. В результате исчезли странные звания, типа старшего майора. Только произведена она была не совсем так, как я ожидал. Автоматического перевода из званий ГБ в армейские не было. Нет, большинство моих знакомых из лейтенантов стали капитанами, я сам стал майором. Но некоторые, некоторые остались в тех же званиях, как и были. Так капитаном остался мордастый комсорг, которого на днях перевели куда-то на Север. Чем руководствовалось при этом начальство, я так и не понял, а Мартынов, ставший генерал-майором, только усмехался на мои расспросы и отправлял работать, «а не надоедать начальству». А сегодня командир нас просто поразил блеском своих погон и видом новой формы. Нет. Что ни говори, а форма офицера уже не Красной, а Советской Армии впечатляла намного больше, чем та, которую я привык видеть в своей прошлой жизни. Больше всего своим новым видом Мартынов мне напоминал капитана Колокольцева из «Адъютанта его превосходительства». Только аксельбанта не хватало. А вот золотые погоны, высокий стоячий воротник кителя, заставлявший держать голову высоко поднятой… Офицер!

– Товарищ генерал-майор! – почти плачущим голосом протянул Яша. – А нам когда? Мы тоже хотим! Правда, Андрей?

– Товарищи майоры! Ведите себя прилично! – командир заулыбался еще шире. – Завтра получите новую форму, а погоны – в военторг! Ясно, орлы?

Только мы собрались ответить, что все ясно, как зазвонил телефон. Мартынов, продолжая улыбаться, поднял трубку, минуту слушал, потом, резко бледнея на глазах, рухнул на свое место. Продолжая держать в руке трубку, из которой раздавались короткие гудки, он невидящим взглядом обвел кабинет. Мы непонимающе смотрели на Александра Николаевича. Понятно, что произошло что-то серьезное, но что? Спустя пару минут цвет лица у Мартынова пришел в норму, а взгляд снова стал осмысленным. Хмуро взглянув на нас, командир наконец положил трубку на аппарат.

– Так, ребятки. Идите к себе, работайте, – и, не давая нам открыть рты, рявкнул: – Я сказал идите!

Оказавшись за дверью, мы переглянулись.

– Что случилось-то? – Зильберман смотрел на меня с таким видом, будто я сам что-то понимаю. – Что молчишь-то?

– Яш, ты не офонарел часом? – я покрутил пальцем у виска. – Я же видел и слышал то же самое, что и ты! И вообще! Коридор не то место, где стоит обсуждать подобные вещи!

– То же самое, то же самое… – пробухтел Зильберман, шагая впереди меня. – А потом оказывается, что в курсе событий – Стасов!

Идя за Яшкой, я грустно усмехнулся. Яша, Яша. Как ты не прав! Какое «в курсе»?! Я ж вообще ни черта не знаю о происходящих событиях! Вернее, почти не знаю. А уж про звонок, заставивший побледнеть командира, и думать боюсь! Сразу начинает лезть в голову чушь про аресты и репрессии…

Интерлюдия. Москва, НКВД СССР, кабинет Л.П. Берии, 7 мая 1943 г.

– Что скажете, «спецы»? – последнее слово Лаврентий Павлович почти выплюнул. С таким презрением и злостью он смотрел на сидящих за столом Меркулова, Федотова и Мартынова. – К тебе, Александр Николаевич, вопросов нет. Пока нет. А вот ты, Сева, и ты, Петр, постарайтесь убедительно объяснить, что именно произошло и как такое могло произойти вообще?! И объяснения должны быть сверхубедительными! Чтобы и «Хозяин» в них поверил! Ну?! Я жду!

Взглянув на бледного Меркулова, Федотов вздохнул.

– Пока нечего особенно объяснять, информации очень мало. Вечером в Свердловск вылетает спецгруппа для расследования всего произошедшего. По состоянию на этот час известно следующее:

Идея с объявлением в газетах и по радио о проведении в Свердловской картинной галерее выставки, посвященной ценностям династии Романовых и других дворянских родов бывшей Российской империи, сработала. Были зафиксированы множественные радиопереговоры на частотах, не используемых в настоящее время ни нами, ни другими государствами. Расшифровать переговоры не удалось, как не удалось установить месторасположения главной радиостанции. Были зафиксированы и сняты на фото– и кинопленку несколько наблюдателей, изучавших как саму галерею, так и ее окрестности. Установить личности наблюдателей не удалось, так как оперативным сотрудникам было категорически запрещено задерживать этих лиц. Для проведения мероприятий по плану «Шериф», – Петр Васильевич поморщился, – в Свердловск направлена специальная группа ОСНАЗ ГУ ГБ СССР под командованием полковника, извините, генерал-лейтенанта Судоплатова в количестве семнадцати человек. На семнадцатый день ожидания, прошедшей ночью, в шесть часов утра по московскому времени, восьмого мая, зафиксировано появление «ковбоев». Группа Судоплатова, дождавшись рассредоточения противника по галерее, начала операцию. Дальнейшее нам почти неизвестно, вернее, неизвестна причина произошедших событий и их точная последовательность. В шесть часов пятнадцать минут группа Судоплатова начала действовать. В шесть семнадцать наружными наблюдателями зафиксирована активная стрельба из автоматического оружия. В шесть восемнадцать в здание галереи с трех сторон вошла рота конвойных войск НКВД СССР, привлеченных из в/ч 312/1. В шесть двадцать две наблюдатели зафиксировали не менее трех взрывов ручных гранат. В шесть двадцать семь раздавались только одиночные выстрелы. В шесть тридцать произошел сильнейший взрыв, в результате которого разрушена часть здания художественной галереи. Известные на эту минуту итоги операции следующие. Тяжело ранены тридцать два наших сотрудника. Среди них генерал-лейтенант Судоплатов и генерал-майор Иванов. Легкие ранения и контузии получили еще семнадцать офицеров и рядовых бойцов. Погибло двадцать три человека, из них пятеро – члены группы Судоплатова. Три человека пропали без вести. Имеется шанс найти их под завалами, работы ведутся. На месте боестолкновения обнаружены пять раненых и двенадцать убитых, личности которых установить не удалось. Раненые в тяжелом состоянии доставлены в госпиталь и находятся под усиленной охраной. На месте боестолкновения найдено более двадцати единиц огнестрельного оружия неустановленного типа и множество неизвестной техники, предположительно радиоэлектронной направленности. Ведутся работы по разбору завалов, и начаты предварительные следственные мероприятия. Это вся информация на данное время, Лаврентий Павлович. – Федотов закрыл папку, в которую так ни разу и не посмотрел, пока производил доклад. В кабинете повисло тяжелое молчание. Наконец, Берия прервал тишину кабинета.

– И это все, что нам известно?!! Да что же там произошло, черт побери?! Как Судоплатов и «Бах» могли так обгадиться?! Не понимаю! Хорошо, – он резко хлопнул ладонью по столу. – Состав группы, направляемой в Свердловск?

В этот раз ответил Меркулов.

– Следственную часть группы возглавляет Влодзимерский. С ним четыре лучших следователя и три криминалиста. Помимо них в состав комиссии включены эксперты из ГАУ и наши специалисты-взрывотехники, всего пять человек. Группу возглавит генерал-майор Мартынов. Привлечение Стасова и Максимова к работе комиссии на данном этапе мы считаем нецелесообразным.

– Хорошо, – Берия растер лицо руками. – Только группу возглавишь лично ты, Всеволод. А ты, Александр Николаевич, будешь его заместителем. Все. Идите готовьтесь. И раскопайте, что там произошло! Иначе… Не дети малые, сами все понимаете… При появлении любой новой информации ставьте меня в известность немедленно!

– Лаврентий Павлович, есть еще один вопрос, – Меркулов открыл свою папку. – К немцам попала одна из новых радиостанций.

Берия побагровел.

– Как это произошло? – от свистящего шепота, на который он перешел, всем стало не по себе. – Как?!!

– Абакумов разбирается лично. На настоящий момент известно, что разведдиверсионная группа немцев, предположительно количеством до взвода, произвела налет на колонну, в составе которой двигался автомобиль с новой радиостанцией и обслуживающим персоналом. Направлялись они в расположение штаба 16-й армии в личное подчинение генерал-лейтенанта Баграмяна. В результате немцы захватили одну переносную радиостанцию нового поколения и майора Петровских, откомандированного в распоряжение штаба 16-й армии для обучения персонала на месте. Перехватить и уничтожить диверсантов не удалось. Как раз в это время произошел небольшой прорыв немецких войск в районе Березино со стороны Бобруйска. Прорыв был ликвидирован, но, по всей видимости, диверсанты смогли прорваться. Более полная информация у Абакумова, в настоящий момент он находится уже там. В шест– надцать часов запланирован выход на связь с вами, Лаврентий Павлович.

– М-да-а, – к Берии вернулся нормальный цвет лица и голос. – Умеете вы порадовать, ничего не скажешь! Если так начался май, что же дальше будет? А? Кто отвечал за обеспечение безопасности новой техники?

– Майор Орушадзе. Погиб при налете диверсантов.

– Легко отделался, легко, – Берия покрутил головой. – Теперь все?! Если да, то – свободны!

Интерлюдия. Красноярск, пос. Удачный, 8 июля 2011 г.

– Что новенького? – невысокий лысый крепыш в «городском» камуфляже без знаков различия облокотился на стол, за которым сидел молодой парень в таком же камуфляже. Тот оторвался от экрана ноутбука, на котором было видно изображение виллы, снимаемой с нескольких точек, в том числе сверху.

– Ничего нового, командир, – парень, не вставая со стула, потянулся до хруста суставов. – Никто новый не появлялся, из старых никто не уезжал. Все объекты на месте. Изменений в распорядке дня нет. Только…

– Что? Не тяни, – лысый прищурился. – Ну?

– Пять минут назад охрана сменилась. Вместо четырех осталось двое. И еще вот, – он кивнул на монитор второго ноута. – Расход электроэнергии в коттедже резко возрос, почти вдвое.

– А вот это хорошо, просто замечательно! – лысый встал и быстро вышел из комнаты. Пройдя по небольшому коридору, он вошел в кабинет, больше напоминающий узел связи. Взяв со стола аппарат спутниковой связи, нажал несколько кнопок.