Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Монголы и Русь

ModernLib.Net / История / Вернадский Георгий Владимирович / Монголы и Русь - Чтение (стр. 11)
Автор: Вернадский Георгий Владимирович
Жанр: История

 

 


      Поскольку название «Золотая Орда» стало традиционным в исторической литературе, замена его формально более соответствующим названием «Белая Орда» привела бы только к путанице и могла бы вызывать недоразумения. В связи с этим для удобства о ханстве кипчаков, или Белой Орде, далее будет говориться, как о Золотой Орде.

2. Правление Бату и его сыновей

      Основы Золотой Орды как автономного государства внутри Монгольской империи заложил хан Бату после своего возвращения из венгерского похода в 1242 г. Четыре года спустя, во время путешествия Иоанна де Плано Карпини в Монголию, очертания нового государства уже приобретали отчетливые контуры. Юго-западная Русь и половецкие степи находились под властью командующих монгольскими войсками. Управление было сильным, и путешествие – безопасным.
      Двор Бату на берегу Волги был обустроен «совершенно великолепно», как отмечает Плано Карпини. Сам хан и его семья жили в больших полотняных шатрах, которые раньше принадлежали королю Венгрии. Прием при дворе хана описан Иоанном в следующих словах: « Он (Бату) восседает на возвышении, как на троне, с одной из своих жен; но любой другой (из его семьи), как его братья и сыновья, так и те, кто ниже рангом, сидят ниже на скамьях в середине (шатра). Все прочие люди расположились сзади них на земле, мужчины справа, а женщиныслева».
      Семью годами позже другой путешественник, Вильгельм де Руб-рук, описывал лагерь Бату, как « большой город с жилищами и народом, простирающийся на три или четыре лиги в округе. И как среди народа Израиля, где каждый знал, в какой стороне от скинии должен он поставить свой шатер, так и эти люди знают, с какой стороны от орды они должны разместиться, когда возводят свои жилища». Церемония аудиенции брата Вильгельма была подобна церемонии, описанной Плано Карпини. О внешности самого Бату Вильгельм де Рубрук говорит, что « он показался мне примерно такого же роста, что и мой господин Жан де Бомон, пусть его душа покоится в мире». Карамзин по этому поводу замечал с иронией: « Как жаль, что мы не имели чести встречаться с месье де Бомоном!» Вскоре после путешествия брата Вильгельма Бату основал свою резиденцию в новом, заложенном им городе Сарае.
      Согласно археологическим свидетельствам, столица Бату располагалась на восточном берегу Ахтубы (рукав дельты нижней Волги), примерно в ста километрах к северу от Астрахани.
      Указателем духовных качеств Бату является эпитет «саин», который дается ему в некоторых восточных анналах, а также в тюркском фольклоре. Его переводят как «хороший». Поль Пеллье отмечает, однако, что это слово имеет также толкование «умный», и в случае с Бату его надо понимать именно в этом смысле. Таким образом саин-хан может обозначать: «благоразумный хан» или «мудрый хан».
      Дешт-и-Кипчак (половецкая степь) представлял собой сердцевину ханства Бату. Его западной оконечностью была Булгария, а восточной – Хорезм. На севере сопротивление Руси было сломлено, но еще следовало установить механизм оккупации и контроля. На юге владычество Бату простиралось до Крыма и Северного Кавказа. Закавказье, оккупированное монголами во время царствования Угэдэя, и сельджукский султанат в Малой Азии, завоеванный во время регентства вдовы Угэдэя, формально не находились под юрисдикцией Бату. Однако монгольскими войсками в этих регионах командовали армейские военачальники (нойоны), а не кто-либо из князей-чингисидов. Таким образом, из всех чингисидов Бату ближе всех географически располагался к арене событий, и был старшим по отношению к остальным. При таких обстоятельствах можно было ожидать от него, что он проявит некоторый интерес к этим недавно завоеванным землям, и их правители спешили установить с ним контакты. К примеру, сельджукский султан Джиязад-Дин Кай Хосров II направил три посольства к Бату. Грузинский князь Давид (будущий хан Грузии Давид) прожил некоторое время при дворе Бату как заложник.
      Что касается Руси, перед Бату стояли две главные проблемы: навязать русским князьям покорность его воле и организовать сбор дани и налогов. Во время путешествия Плано Карпини в Северной Руси он не видел монгольских войск; на юго-западе армия под командованием Куремсы (Курумши) располагалась в районе Днепра к югу от Киева. В 1246 г. в Киеве не было русского князя; киевский регион, а также часть черниговского региона и Подолия, находились под непосредственным контролем монголов. Согласно Плано Карпини, около 1245 г. монголы набирали рекрутов для своей армии из населения именно этих территорий.
      Чтобы распространить свой контроль дальше на запад, север и восток, они нуждались во взаимодействии с русскими князьями.
      Восточные русские князья первыми вынуждены были присягнуть на верность. Еще в 1242 г. великий князь владимирский Ярослав I направился в ставку Бату, где его утвердили в должности. Его сын Константин был отправлен в Монголию, чтобы заверить регента в своей и отцовской приверженности. В 1246 г., как мы знаем, великий князь Ярослав Всеволодович сам отправился в Каракорум, где присутствовал на церемониях, посвященных восхождению Гуюка на трон. Ярослав Всеволодович больше не вернулся на Русь; он заболел и умер в Монголии. Если верить Иоанну де Плано Карпини, его отравила хатун, мать Гуюка. Как Карамзин, так и Рокхилл выражают сомнение по поводу рассказа Плано Карпини, аргументируя это тем, что великий хан всегда мог казнить великого князя владимирского открыто, если бы того пожелал, и потому монголам не нужно было прибегать к уверткам. Однако, сведения Иоанна де Плано Карпини, полученные от русских в Каракоруме, обычно точны. Нам следует также принять во внимание напряженность в отношениях между Гуюком и Бату. Если Гуюк считал Ярослава I орудием Бату, возможно, он посчитал необходимым тихо избавиться от него. Более того, как мы знаем, Гуюк не одобрял политику своей матери во время ее регентства, поэтому есть вероятность того, что хатун отравила Ярослава Всеволодовича назло своему сыну. Получив известия о смерти отца, сыновья Ярослава, Александр Невский и Андрей Суздальский, отправились в ставку Бату, чтобы присягнуть ему на верность. Бату приказал им обоим направиться в Каракорум, для того чтобы засвидетельствовать свое почтение великому хану (1247 г.).
      Тем временем Бату улаживал западнорусские проблемы по-своему. Ему приходилось иметь дело с двумя выдающимися русскими князьями, которыми были Даниил Галицкий и Михаил Черниговский. Для феодального общества на востоке Центральной Европы характерно, что даже после жестокого урока, преподанного монгольским вторжением в 1240-1241 гг., межкняжеские и межнациональные раздоры и соперничество не ослабели. Как Польша, так и Венгрия пытались воспользоваться ситуацией, поддерживая то одну, то другую сторону, что привело к установлению их собственного контроля над Галичем. Этим объясняются постоянные конфликты между венграми и поляками, а так же между теми и другими и русскими. Галицкие князья, вынужденные объединять силы то с поляками, то с венграми, несколько раз были втянуты в центральноевропейские конфликты, вмешиваясь в венгерско-чешское и чешско-польское соперничество.
      В ранние годы правления внимание Бату было сосредоточено на переговорах монгольских вождей по поводу будущего избрания нового великого хана; его также заботили закавказские и анатолийские отношения. Поэтому он не вмешивался в деятельность западнорусских князей до 1245 г. К этому времени в Монголии было достигнуто соглашение по поводу кандидатуры Гуюка на трон. Даже если Бату и не одобрял его, он вынужден был с ним согласиться. Теперь он мог усиливать свой контроль над Западной Русью.
      Тем временем в 1245 г. Даниил Галицкий и его брат Василько Волынский нанесли сокрушительное поражение князю Ростиславу (сыну Михаила Черниговского), которому венгры и поляки оказывали совместную поддержку. Эта победа сделала галицкого князя Даниила Романовича самым сильным из правителей на востоке Центральной Европы, и Бату поспешил предотвратить любую попытку со стороны князя Даниила отстоять свою независимость. Он приказал галицкому князю возвратить управление Галичем монгольскому военачальнику. Вместо этого Даниил Романович решил присягнуть на вассальную верность лично самому Бату, и с этой целью он отправился в ставку хана. Он должен был низко склониться перед ханом, но принят был милостиво, и ему всячески выказывалась благосклонность. « Пьешь ли ты наши напитки – черное молоко и кумыс?» спросил Бату Даниила. « До сих пор не пил, но сейчас я сделаю все, что ты прикажешь, и выпью их».Бату был, несомненно, доволен. « Теперь ты один из наших», сказал он и приказал, чтобы русскому князю был поднесен кубок вина. « Ты не приучен к молоку, поэтому выпей немного вина». Несмотря на добрый прием, гордость Даниила Галицкого, как и его витязей, была сильно уязвлена. « О, из всех зол большее – почет от татар», -комментирует галицкий летописец. « Даниил, великий князь, господин земли Русской, теперь склоняет колени и называет себя рабом хана».
      Через несколько месяцев после паломничества Даниила Галицкого в Сарай князь Михаил Черниговский отправился на встречу с Бату. Он оказался менее удачлив, нежели его соперник. Разницу в отношении Бату к двум князьям можно объяснить тем фактом, что галицкий князь был значительно сильнее, чем черниговский, и Бату счел необходимым добиться от него покорности. Кроме того, Галич находился близко к Венгрии и Польше, и Даниил Галицкий всегда мог найти убежище в одной из этих стран. И Михаил Черниговский, и его сын Ростислав провели несколько лет в Венгрии, и Ростислав вернулся туда после провала его похода против Даниила Романовича. Михаил Черниговский, однако, предпочел возвратиться в свой стольный город, где оказался во власти Бату. Более того, Бату, по все вероятности, не доверял намерениям черниговского князя. Он согласился принять Михаила Всеволодовича, только если тот очистится, пройдя между двух огней. Это была обычная монгольская процедура для иностранцев, желающих быть допущенными к ханскому двору, основанная на вере в магические свойства огня. Между прочим, Даниил Галицкий избежал ее.
      Вдобавок, согласно Плано Карпини, Бату потребовал, чтобы князь Михаил Черниговский простерся перед идолом (онгоном) Чингисхана. Князь Михаил отказался выполнить требования Бату и даже стал вызывающе поносить «мерзких идолов». За это он был казнен вместе с одним из верных ему бояр, который сопровождал его в ставку хана и убеждал его « принять мученический венец». Еще один князь из черниговского дома – Андрей, сын Мстислава, был казнен примерно в это же время. Согласно Плано Карпини, он: был наказан за самовольную поставку коней за границу.
      Казнь князя Михаила Черниговского убрала со сцены старого соперника Даниила Галицкого и тем самым укрепила его положение. Более того, оказавшись в качестве вассала Бату, Даниил Романович снискал авторитет среди соседних правителей, которые теперь искали его дружбы. Король Венгрии Бела IV отдал свою дочь за сына Даниила – Льва и способствовал браку еще одного из данииловских сыновей, Романа, с Гертрудой, племянницей покойного герцога Австрийского. Таким образом, Роман стал претендентом на австрийский трон. Это дало возможность Беле IV заинтересовать Даниила вопросом об австрийском престолонаследии и получить от него военную помощь против Священной Римкой империи. Нужно заметить, что после возвращения из ставки Бату в 1246 г. Даниил Галицкий реорганизовал и переснарядил свою армию по монгольскому образцу. Когда австрийские посланники прибыли в его лагерь, они были удивлены, увидев всадников галицкого князя, одетых в кирасы монгольского типа, и их лошадей, защищенных шлемами и наплечными и грудными доспехами. «А их оружие блестело». Сам князь Даниил, однако, был одет, согласно летописцу, «по русскому обычаю», в одежду для верховой езды из греческой парчи, украшенной золотым галуном; в сапоги из зеленой кожи. Его сабля была инкрустирована золотом, а седло его великолепной лошади позолочено.
      Несмотря на старания Белы IV и Даниила Галицкого, уже был кандидат на престол, которого поддерживала Священная Римская империя – Оттокар Богемский (король Богемии с 1253 г.), который со временем стал герцогом Австрии. Между прочим, Даниил не имел намерения разжигать пожар в Центральной Европе. Наоборот, к этому времени он пришел к заключению, что ему нужна поддержка Запада против монголов. Конечно, его раболепство перед Бату было лишь тактическим ходом. Его далеко идущая стратегия заключалась в подготовке к борьбе против монголов. Однако, он должен был действовать осторожно и скрывать свои намерения.
      Первым шагом Даниила в его новой дипломатической игре стала попытка установить контакт с папой, чей авторитет резко возрос после смерти в 1250 г. его злейшего врага, императора Фридриха II. Следует вспомнить, что несколькими годами раньше сам папа через Плано Карпини убеждал западнорусских князей признать его господство. Во время пребывания папского посла в Волыни (предположительно, в декабре 1245 г.) Даниил находился в лагере Бату, а его брат Василько, хотя и симпатизировал идее папы, отказался брать на себя какую бы то ни было ответственность в вопросе объединения церквей. Поскольку братья продолжали свое путешествие в Монголию, папа послал еще одного клирика к Даниилу, чтобы подготовить почву для восстановления дружественных отношений. На обратном пути из Монголии Плано Карпини и его спутник остановились в Галиче (июнь 1247 г.), где Даниил и Василько приняли их «с большой радостью». Согласно Иоанну де Плано Карпини, оба князя говорили, « что им хотелось бы иметь папу единственным их господином и отцом, а римскую церковь - их госпожой и повелительницей... И после этого они отослали с нами к папе свои письма и посланников». Затем последовал обмен посольствами Даниил согласился убедить духовенство и народ Галича и Волыни признать папу главой их церкви. Папа, в свою очередь, обещал Даниилу королевскую корону и военную помощь римско-католических народов.
      Одновременно Даниил вступил в переговоры с великим князем Андреем Владимирским (братом Александра Невского), за которого он в 1251 г. отдал замуж одну из своих дочерей. Андрей согласился сотрудничать с Даниилом, но не смог сделать многого, поскольку по причинам, которые будут рассмотрены позднее, в 1252 г. лишился своего трона. Таким образом, единственной надеждой Даниила оставалась возможность получить поддержку с Запада. Папа, как и обещал, прислал ему знаки королевской власти, и Даниил был коронован королем в городе Дрогичине в 1253 г. Однако усилия папы, направленные на то, чтобы сплотить католические силы для крестового похода против монголов в помощь Даниилу, не привели ни к чему.
      Теперь мы можем вернуться к событиям в Восточной Руси. Когда Александр Невский и его брат Андрей, в конце 1247 г. или в начале 1248 г., появились при дворе Гуюка, хан сделал Андрея великим князем владимирским, а Александра – князем киевским. Последнее назначение знаменательно, поскольку оно демонстрирует, что Гуюк хотел, чтобы Западной Русью правил кто-либо, зависимый от него. Братья вернулись на Русь в 1249 г. К этому времени Гуюк умер, но в период междуцарствия не происходило перераспределения княжеских тронов. В то время как Андрей стал править Владимиром, Александр отправился не в Киев, а в Новгород. Новый митрополит Руси в 1251 г. посетил его там. В связи с этим следует отметить, что предыдущий митрополит Иосиф скончался в Киеве в 1240 г. Только после шестилетнего перерыва Даниил Галицкий взял на себя инициативу восстановления митрополитского престола и отправил своего кандидата, западнорусского монаха по имени Кирилл, в Никею за одобрением патриарха. Кирилл был должным образом посвящен в сан митрополита Киевского, но из-за запутанной ситуации на Ближнем Востоке он не возвращался на Русь до 1249 или 1250 г. Обнаружив Киев совершенно разоренным и непригодным для установления там епархиальной администрации, он отправился в Восточную Русь. Его неодобрение переговоров Даниила с папой явилось дополнительным мотивом для такого решения. Более того, Александр официально являлся киевским князем, хотя фактически находился в Новгороде.
      Тем временем междуцарствие в Монгольской империи подошло к концу, когда новым великим ханом был избран Мункэ (1251 г.). Это событие вызвало возобновление всех ярлыков на княжение. Однако, благодаря близкой дружбе между Мункэ и Бату и широким полномочиям, которые Мункэ дал Бату, русские князья в то время должны были ехать в Сарай, а не в Каракорум, для подтверждения их должности. Между прочим, Бату, в свою очередь, поручил своему сыну и соправителю Сартаку – христианину, вероятно, несторианской конфессии – управлять русскими делами. С этого момента русские должны были иметь дело только с Сартаком. Александр Невский без колебаний направился в Сарай. Андрей Суздальский, однако, отказался совершить это необходимое путешествие. Если он рассчитывал на помощь Даниила Галицкого в противостоянии хану, то он просчитался; галицкий князь еще не был готов к тому, чтобы оказать сильное сопротивление монголам. Сартак немедленно послал карательную экспедицию во Владимир. Князь Андрей Ярославич встретил монгольские войска возле города Переяславля-Суздальского. Его армия была разбита, и он вынужден был бежать в Новгород. Оттуда он проследовал в Колывань (Ревель, известный теперь как Таллинн), а затем стал искать убежища в Швеции. Монголы разграбили Суздаль.
      После этого Сартак даровал ярлык на владимирский стол Александру Невскому. Александра приветствовал по его возвращении во Владимир митрополит Кирилл, духовенство и множество горожан. Примечательно, что бояре не упомянуты в отчетах о приеме. Один из летописцев, однако, утверждает, что Андрей бежал в Новгород «со своими боярами». По всей вероятности, владимирские бояре, как группа, поддерживавшая князя Андрея Суздальского в его противостоянии монголам, в то время противилась Александру Невскому и его политике лояльности хану.
      Для того, чтобы лучше понять мотивы поведения Александра Невского, следует сравнить их с мотивами Даниила Галицкого. В первую очередь, важна географическая разница между двумя русскими государствами. Галич находился от Сарая значительно дальше, чем Владимир. Поэтому Александр Невский, в отличие от галицкого князя, не мог питать надежд на отстаивание своей независимости от хана. Даниил Романович, как мы знаем, рассчитывал на поддержку с Запада. Александр не доверял Западу. В связи с этим следует особо подчеркнуть, что существовала отчетливая разница в характере западных государств, с которыми князьям приходилось иметь дело. Несмотря на конфликты князя Даниила с Польшей и Венгрией, правители обеих этих стран были не более чем его соперниками (а иногда и друзьями). С точек зрения социальной и психологической, славянская Польша и полуславянская Венгрия относились к той же центральноевропейской среде, что Галич и Волынь. И наоборот, тевтонские рыцари и шведы, с которыми в юности Александр Невский встретился лицом к лицу, были в то время непримиримыми врагами Руси, пронизанными духом завоевания и интересами колониальной экспансии со всеми вытекающими последствиями. В то время как Даниил Галицкий мог надеяться сделать Галич партнером в федерации дружественных государств, Александр знал, что если он когда-либо получит помощь с Запада, то эта помощь будет оказана только на продиктованных Западом условиях. Получение защиты со стороны тевтонских рыцарей повлекло бы за собой признание их сюзеренитета. Более того, даже с их помощью Александр не мог надеяться на то, чтобы защитить Владимир от монгольских войск. Северная Русь была бы разделена между тевтонскими рыцарями и монголами, Новгород отошел бы к первым, а Владимир – ко вторым. Александр предпочел остаться лояльным по отношению к монголам, нежели делить страну.
      Существенной была также разница в отношении Александра и Даниила к связям с церковью. Что касается Даниила, в центральноевропейском культурном окружении римско-католическая церковь являлась церковью тех соседних стран, с которыми он находился в равном социальном и политическом положении. Частыми были браки между домами западнорусских князей и ближайшими Центральноевропейскими народами. Для Александра же, с другой стороны, римско-католическую церковь представляли рыцари-крестоносцы. К этому следует еще добавить и различие между двумя князьями в духовном отношении. Александр представляется значительно более горячим поборником греко-православной церкви, нежели Даниил, и для него эта церковь символизировала Вселенскую истину. По складу своего характера Даниил был беззаботен и увлекался обычаями и взглядами западного рыцарства, в то время как Александр имел более серьезные цели и глубокое чувство ответственности по отношению к своей стране и народу. Выдающийся военачальник, Александр Невский был также здравомыслящим государственным деятелем, достаточно реалистически мыслящим, чтобы принять как неизбежное курс на сдержанность, как бы это ни было трудно. И, взяв этот курс, он не собирался отклоняться от него, что позволяло ему добиваться своих целей, даже когда это касалось мятежных новгородцев.
      Бату умер около 1255 г., и ему наследовал его сын Сартак. Его смерть не оказала никакого воздействия на положение русских князей, поскольку они уже находились под властью Сартака. Хотя русский народ подвергся новым тяготам в это время, их виновником был не Сартак, а великий хан Мункэ. Нуждаясь в большом количестве войск для китайской кампании и для предполагаемого завоевания Ближнего Востока, Мункэ приказал провести новую перепись населения во всей империи, для того чтобы рекрутировать воинов и собрать налоги. Сартак умер около 1256 г. Новый хан, Улагчи, созвал всех русских князей в Сарай, чтобы возобновить их ярлыки. Наряду с другими при дворе Улагчи появился и прежде непокорный великий князь владимирский Андрей «со многими дарами». По всей видимости, именно Александр Невский принял меры к возвращению своего беглого брата из Швеции. Андрей был прощен и получил ярлык на суздальское княжение. Хотя Улагчи и принял милостиво своих русских вассалов, он не отказался от поддержки императорского приказа о переписи и рекрутировании.
      Монгольские чиновники, уполномоченные выполнять эти обязанности, появились в Восточной Руси – в Рязанском и Муромском княжествах и в Великом княжестве Владимирском – в 1257 г. Хорошо помня ужасы карательной экспедиции 1252 г., народ Великого княжества Владимирского не делал попыток к сопротивлению. Постоянный механизм действия монгольской администрации теперь был установлен в Восточной Руси, и страна разделилась на военные районы (мириады, тысячи, сотни и десятки), что должно было упростить как рекрутирование, так и сборы налогов. Таким образом, завершив реорганизацию управления в Восточной Руси, монголы направили свое внимание на Новгород.
      Сначала новгородцы отказались впустить монгольских чиновников в свой город. Прекрасно зная, какие несчастья может им принести военное сопротивление, Александр Невский сам взялся убедить их согласиться на проведение переписи. Когда новгородцы отвергли его посредничество, он прибег к мерам принуждения. На этот раз против него восстал даже его сын Василий, его наместник в Новгороде; Александр захватил его, сурово наказал нескольких его сподвижников, и отправил сына во Владимир. Предупрежденные, что монгольские экспедиционные войска готовы выступить на Новгород, жители в конце концов согласились на проведение переписи на условиях, о которых вскоре будет сказано.
      В 1258 г. монгольские чиновники явились в северную метрополию вместе с великим князем Александром Невским, его братом князем Андреем Суздальским и князем Борисом Ростовским. С помощью такой впечатляющей свиты из ведущих восточнорусских князей монголы, видимо, предполагали предупредить новгородцев, чтобы те не ожидали поддержки от русских владык, если они возобновят сопротивление. Несмотря на подобное дипломатическое давление, когда чиновники начали «подсчет» жителей, в городе разразился мятеж. Монголы попросили у Александра Невского защиты, и он приказал своим войскам подавить бунтовщиков. Его твердая позиция произвела должное впечатление на новгородцев, и они в конце концов согласились позволить монголам продолжать перепись. Сжатый отчет об этих событиях в Первой Новгородской летописи отражает диапазон противоборствующих чувств различных групп населения и их подавленное негодование по поводу «умиротворяющей» политики Александра. Гордый город вынужден был покориться завоевателям, и требуемую часть воинов удалось навербовать. Хотя перепись легла в основу подсчета обязательств со стороны новгородцев, на этой территории так и не были организованы постоянные монгольские военные округа. По всей вероятности, новгородские власти сами взяли на себя обязательство вербовать воинов и собирать налоги в будущем. Нечто вроде подобного соглашения, видимо, оговаривалось в предварительных переговорах. Это было очень важной уступкой со стороны монголов – ценой, которую они заплатили Александру Невскому за сотрудничество. Между прочим, купцы из Золотой Орды получали постоянные доходы от новгородской балтийской торговли и намеревались увеличить их в будущем. Они предпочитали собирать золотые яйца, а не убивать курицу, которая их несет.

3. Правление Берке

      Смерть Улагчи (1258 г.) открыла путь к трону кипчаков брату Бату Берке, суровому и честолюбивому правителю. С ним был привнесен новый религиозный элемент в политику западной ветви монголов: исламский. Берке, обращенный в ислам в юности, сделал новую веру краеугольным камнем своей ближневосточной политики. Мусульманин, он был готов вступить в дружественные отношения с египетским государством мамлюков. Это имело своим последствием конфликт с его двоюродным братом Хулагу, монгольским ханом в Персии.
      В начальный период экспансии монголов на Ближнем Востоке, о чем следует вспомнить, не было четкого разделения сфер влияния великого хана и хана кипчаков на Ближнем Востоке. Бату, как мы уже видели, вмешивался в ближневосточные дела во многих случаях. Все изменилось с решением курултая в 1253 г. организовать новую монгольскую экспедицию на Ближний Восток под командованием брата Мункэ Хулагу. По условиям монгольской межкняжеской политики это означало передачу управления ближневосточными делами от потомков Джучи потомкам Толуя. Поначалу Джучиды приняли это решение и согласились сотрудничать с Хулагу, направив свои воинские подразделения для его поддержки. Но семена возможных разногласий были уже посеяны. Многое зависело от самих личностей ханов кипчаков и их особых политических интересов. Как Сартак, так и Улагчи проявляли не только лояльность великому хану Мункэ, но и большую заинтересованность в эксплуатации их русских доминионов, нежели в ближневосточных делах. Когда Берке взошел на трон кипчаков, он дал клятву верности Мункэ, по условиям которой должен был поддерживать продвижение Хулагу на Ближний Восток. Контингент войск, посланный предшественником Берке Улагчи, принял участие в завоевании Багдада в феврале 1258 г.
      Смерть Мункэ в 1259 г. вызвала затяжной кризис в Монгольской империи, конфликт между двумя братьями – претендентами на трон: Хубилаем и Ариг-Бугой. Ввиду начинающейся размолвки между Хулагу и Берке, практически неизбежным было то, что каждый из них будет поддерживать разных кандидатов. В то время как Хулагу признал императором Хубилая, Берке поддерживал Ариг-Бугу.
      Гражданская война между Хубилаем и Ариг-Бугой продолжалась до 1264 г., и в этой атмосфере общей неопределенности и путаницы конфликт между Берке и Хулагу со временем перешел в открытое противоборство.
      К и без того сложной ситуации на Ближнем Востоке добавился новый фактор, связанный с падением Латинской империи в Константинополе и реставрацией Византийской империи в 1261 г. Михаилом VIII Палеологом (императором Никеи с 1259 г.). Это привело к общей перестройке политических и коммерческих тенденций в Восточном Средиземноморье. Поскольку Латинская империя снабжалась венецианцами, Михаил вместо этого даровал привилегии генуэзским купцам, что дало последним преимущества перед их конкурентами. Никейская империя традиционно находилась в дружественных отношениях с монголами в Иране. Теперь, с перенесением греческой столицы обратно в Константинополь, Михаил VIII находился в выгодном положении также и для торговли с кипчакскими монголами. Политическая и коммерческая революция на Босфоре фактически открыла удобный морской путь между кипчаками и Египтом через Византию, который мог быть использован и для обмена посольствами между Берке и мамлюкскими султанами.
      Возвращение византийского императора и патриарха в Константинополь явилось также важным событием для Руси, поскольку Константинополь был более доступен для Руси, нежели Никея, что давало возможность возобновить отношения между русской церковью и патриархом, которому в духовном отношении она была подчинена. Политически Русь, конечно же, находилась под властью монголов, и хан кипчаков стал «царем» для русских. Между тем, византийский государь обладал определенной степенью морального и духовного престижа среди русских и, более того, мог оказывать влияние на политику патриарха по отношению к русской церкви. Следует заметить, однако, что из-за согласия признать господство папы на время недолгой церковной унии, провозглашенной на соборе в Лионе в 1274 г., император Михаил VIII вызвал значительное противостояние среди греко-православного духовенства как в Константинополе, так и на Руси. Специфическая ситуация получила дальнейшее развитие, и в ней политическая зависимость Руси от монголов защищала русскую церковь от давления со стороны папы. Монголы, в свою очередь, вполне отдавали себе отчет в возможности использовать русское духовенство в качестве посредников в их отношениях с Византией. Важный шаг в сторону координации дел русской церкви с монгольской администрацией был сделан в 1261 г., когда Берке одобрил предложение, выдвинутое Александром Невским и митрополитом Кириллом, об организации русского епископства в Сарае. В связи с этим следует заметить, что вдобавок к старому городу Сараю, основанному Бату, Берке основал новый город, также названный Сараем. Он располагался на восточном берегу верхней Ахтубы, близко к современному городу Ленинску (ранее известному, как Царев), примерно в пятидесяти километрах к востоку от Волгограда. Старый Сарай, однако, оставался официальной столицей Золотой Орды при Берке и его преемниках, вплоть до царствования Узбека (1313-1341 гг.), когда столица была перенесена в Новый Сарай.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28