— Да, — отвечал генерал. — Ведь именно в Чарлстоне пролилась первая кровь во имя отделения. Те аболиционисты, которые тут были, вздумали сопротивляться. Теперь они наши пленные.
— И много их?
— Около сотни.
— Они на свободе, в городе?
— Были на свободе, пока не устроили заговор. Главари установили связь с осаждающими, и те оказывались в курсе всего, что у нас тут происходит. Пришлось взять под стражу коварных гостей; многие из них выйдут из тюрьмы только чтобы прогуляться на крепостной вал. А уж там десять пуль из ружей конфедератов смогут сладить с их федералистскими убеждениями.
— Неужели их расстреляют? — невольно содрогнулся молодой человек.
— А как же? И прежде всего, предводителя, которого крайне опасно держать в осажденном городе. Я послал взятые у него письма президенту, в Ричмонд, и через восемь дней судьба негодяя будет решена.
— Кто же он?
— Журналист из Бостона, закоренелый аболиционист, верный пес Линкольна.
— Можете его назвать?
— Джонатан Холлибот.
— Бедняга! — заметил Джеймс, стараясь казаться спокойным. — Что бы он там ни совершил, все-таки его жаль. Вы думаете, этого журналиста действительно расстреляют?
— Уверен! На войне как на войне. Надо защищаться!
— И все же это не по мне, — заметил капитан. — А впрочем, я тогда буду уже далеко.
— Как! Вы хотите сразу отправляться назад?
— Да, генерал: ведь прежде всего мы коммерсанты. Вот закончится погрузка — ив море. Корабль прошел сюда, в Чарлстон, — прекрасно! Но надо еще и выйти отсюда. «Дельфин» — хорошее судно и обойдет любой корабль федерального флота, но как бы быстро «Дельфин» ни двигался, ему не обогнать ядро в сотню футов. А с таким грузом, засевшим в корпусе или паровом механизме, придется поставить крест па всем предприятии.
— Как угодно, капитан, — отвечал Борегар, — в подобных случаях не стоит навязываться в советчики. На вашем месте я поступил бы так же. Да и само пребывание в Чарлстоне не слишком приятно, а рейд, по которому лупят бомбами три дня из четырех, никак не назовешь тихой гаванью. Отправляйтесь, когда вам будет угодно. Скажите только, каковы силы и количество кораблей федералистов, блокирующих Чарлстон?
Шкипер постарался ответить как можно подробнее и чрезвычайно любезно распрощался с генералом. Затем возвратился на «Дельфин», опечаленный новостями.
«Как сказать мисс Дженни, — думал он, — неужели ей придется узнать обо всем? Или пусть остается в неведении?»
У самого трапа шкипер столкнулся с Крокстоном: американец явно его поджидал.
— Как дела, капитан?
Джеймс пристально посмотрел на Крокстона, и тот понял, что благоприятных известий нет.
— Видели Борегара?
— Да.
— Говорили о мистере Холлиботе?
— Он сам заговорил о нем.
— Ну и как, капитан?
— А, ладно… тебе ведь можно рассказать все?
— Конечно.
— Так вот. Генерал Борегар сказал, что твоего хозяина через восемь дней расстреляют.
Другой бы на месте Крокстона пришел в ярость или разразился горестными причитаниями. Но американец лишь ухмыльнулся.
— А, это не важно, — промолвил он.
— Как?! — воскликнул шкипер. — Говорю же тебе: через восемь дней мистера Холлибота расстреляют!
— Да, но через шесть он будет уже на борту «Дельфина», а через семь мы выйдем в открытое море.
— Верно! — обрадовался капитан и пожал руку Крокстона. — Понимаю тебя, старина. Ты человек решительный, а я, невзирая на дядю Винсента и на ценный груз, готов вылезти из кожи вон, лишь бы помочь мисс Дженни.
— Не надо лезть вон из кожи, — небрежно заметил Крокстон. — Главное, освободить мистера Холлибота.
— Но знаешь, как это трудно!
— Подумаешь…
— Да ведь надо установить связь с заключенным, а его стерегут день и ночь.
— Конечно.
— И привести в исполнение побег, который практически невозможен.
— Ну уж нет! — возразил Крокстон. — Каждый заключенный гораздо больше думает о том, как ему убежать, чем сторож — как устеречь. Поэтому все шансы на стороне заключенного. Так что, мистер Холлибот с вашей помощью окажется на свободе.
— Пожалуй, ты прав.
— Я всегда прав.
— Но все-таки как это сделать? Нужен какой-то план.
— Подумаю…
— Вот только если мисс Дженни узнает, что отец приговорен к смерти, что приказ о казни, может быть получен со дня на день…
— Она не узнает.
— Да, так будет лучше и для нее, и для нас.
— А где содержится мистер Холлибот? — поинтересовался Крокстон.
— В крепости, — ответил Плейфейр.
— Превосходно. Ну, а теперь — на корабль!
VIII
ПОБЕГ
Мисс Дженни сидела на юте и в беспокойном нетерпении ожидала возвращения Джеймса. Когда же тот появился, она от волнения не могла произнести ни слова, только ее глаза пристально изучали Плейфейра.
Капитан сообщил девушке, что отец ее-под арестом, а попытки получить у Борегара какие-нибудь сведения о военнопленных ни к чему не привели: генерал, кажется, не слитком к ним расположен. Пришлось воздержаться от дальнейших расспросов до более подходящего случая.
— Раз мистер Холлибот в тюрьме, то устроить бегство труднее, но я пойду на все и, поверьте, мисс Дженни, «Дельфин» не покинет Чарлстона прежде, чем ваш батюшка не окажется на борту.
— Спасибо, мистер Джеймс! — воскликнула Дженни. — Благодарю вас от всей души.
У Плейфейра бешено заколотилось сердце. Он хотел что-то сказать, может быть, сделать признание, но вмешался Крокстон.
— Не время успокаиваться, — проворчал он. — Надо все обсудить, и обсудить хорошенько.
— У тебя есть план, Крокстон? — доверчиво взглянула на него девушка.
— У меня всегда есть план, — важно ответил слуга.
— И хороший?
— Превосходный! Все министры в Вашингтоне не придумают лучшего. Можете считать, что мистер Холлибот уже на корабле.
— Мы готовы тебя выслушать, — сказал Джеймс.
— Хорошо. Вы, капитан, должны отправиться к генералу и попросить его об услуге, в которой он не сможет вам отказать.
— О какой именно?
— Скажете, что в команде есть один негодяй, отъявленный мошенник, который вам давно в тягость, а при переходе через океан подбивал экипаж к бунту, — короче говоря, омерзительный тип. Попросите разрешения подержать некоторое время негодяя в крепости, скажите, что при отходе заберете его на корабль, чтобы отвезти в Англию и судить там по английским законам.
— Хорошо! — улыбнулся уголками рта капитан. — Борегар охотно согласится на такую просьбу. Правда, не хватает одного…
— Чего же?
— Отъявленного негодяя и мошенника.
— Он перед вами, сэр.
— Как, омерзительный тип…
— Уж не прогневайтесь, это я.
— О, какое мужественное, благородное сердце! — вскричала Дженни, сжав в своих маленьких ручках багровые ручищи американца.
— Понятно, — кивнул Плейфейр. — Жаль, что мне не придется побывать на твоем месте!
— У каждого свое, — философски отвечал Крокстон. — Вам было бы неловко оказаться в роли мошенника, а мне — нисколько. Зато я вряд ли смог бы вывести судно в океан под огнем федералистов и конфедератов.
— Наверное, Крокстон. А теперь продолжай.
— Стоит только попасть в крепость, а уж там я соображу, что делать, будьте уверены! Вы же пока займетесь погрузкой.
— Ох эта торговля! — вздохнул капитан. — Теперь она кажется мне совсем неважной.
— Не скажите! А дядя Винсент? О нем вы забыли? Нет уж, пусть сердечные дела идут рука об руку с торговыми. Тогда и подозрений никаких не возникнет. Можете успеть за шесть дней?
— Да.
— Значит, «Дельфин» будет загружен и готов к отплытию днем двадцать второго? В таком случае, вечером того же дня — слушайте меня внимательно — высылайте шлюпку с лучшими гребцами к мысу Уайт, на краю города. К девяти часам там появятся мистер Холлибот и ваш покорный слуга.
— Но как же ты все устроишь?
— А это уж мое дело.
— Милый Крокстон, — растрогалась Дженни, — ты будешь рисковать жизнью, чтобы спасти отца!
— Не стоит беспокоиться, мисс: я ничем не рискую, поверьте.
— Ну ладно, — вмешался Плейфейр, — а когда ты хочешь, чтобы тебя посадили в крепость?
— Сегодня. Ведь я же разлагаю матросов! Нельзя терять ни минуты!
— Может быть, дать тебе денег? Пригодятся!
— Чтобы подкупить тюремщика? Зачем? Глупо и расточительно. В таком случае, тюремщик примется стеречь и меня, и мои денежки. И будет прав, черт возьми! А впрочем, возьму несколько долларов, чтобы выпить.
— … и подпоить тюремщика.
— Ну уж нет, пьяный тюремщик только все испортит! Говорю же вам, у меня есть способ.
— Вот десять долларов, — протянула ему деньги Дженни.
— Этого даже много, верну, что останется.
— Так ты готов?
— Совершенно готов стать отъявленным мошенником.
— Тогда отправляемся.
— Крокстон, — прослезилась девушка, — ты лучший из всех, кого я знаю.
— Это меня не удивляет, — ухмыльнулся американец. — Кстати, капитан! Один немаловажный совет.
— Какой?
— Если генерал скажет, что может и сам повесить негодяя — вы ведь знаете этих военных, они не терпят промедления! — попросите у него время на размышление.
— Обещаю!
В тот же день, к великому удивлению экипажа, не посвященного в суть дела, Крокстон, закованный по рукам и ногам, был спущен на берег в сопровождении десятка матросов, а через полчаса, по просьбе капитана, «мошенника» провели по улицам города и, несмотря на сопротивление, передали под стражу в крепость Чарлстона.
Между тем шла разгрузка «Дельфина». Подъемные краны безостановочно сгружали товар, доставленный из Европы, чтобы освободить место для хлопка. Жители Чарлстона подбадривали матросов. Однако капитан не позволял морякам насладиться вниманием толпы, подгоняя их с горячей активностью, о причинах которой никто не подозревал.
Через три дня первые тюки хлопка стали заполнять трюм. Дом Плейфейров совершил, надо сказать, превосходную сделку, хотя для Джеймса это уже было неважным.
Крокстон пока не давал о себе знать. Дженни находилась во власти беспрестанного страха. Она молчала, но ее лицо, искаженное беспокойством, говорило само за себя, и шкипер как мог пытался успокоить девушку.
— Я совершенно полагаюсь на Крокстона, — говорил он. — Это самый преданный из слуг. Вы же знаете его лучше, чем я! Через три дня батюшка прижмет вас к своему сердцу, поверьте.
— О, мистер Джеймс! — воскликнула Дженни. — Как отплатить вам за помощь? Сможем ли мы с отцом найти способ, чтобы не остаться в долгу?
— Я отвечу, когда мы будем в английских водах, — потупился молодой капитан, и собеседница бросила на него быстрый взгляд.
Плейфейр надеялся, что, пока, Холлибот не окажется в безопасности, дочь его ничего не узнает, но на другой день пришло известие из Ричмонда — курьер прорвался сквозь отряды северян. Ответ кабинета министров был суров: расстрел, следующим утром. Известие о предстоящей казни не замедлило распространиться по городу и было принесено на «Дельфин» одним из матросов. Он сказал об этом, не подозревая, что мисс Холлибот находится рядом. С душераздирающим криком упала она на палубу без сознания. Долгие усилия потребовались для того, чтобы привести ее в чувство.
Когда Дженни открыла глаза, молодой капитан был возле нее. Прижав палец к губам, он приказывал ей молчать. У нее хватило сил сдержаться, а Джеймс Плейфейр, наклонившись над любимой, сказал:
— Или через два часа ваш отец будет здесь, в безопасности, или я погибну с ним вместе.
Действительно, погрузка хлопка закончилась, можно было отправляться в путь. Шкипер увел корабль от Северного причала и поставил на рейде; оставалось дождаться прилива, девяти часов вечера.
Часы на церкви Святого Филиппа пробили семь. Капитан решил, что пора обо всем рассказать помощнику.
— К вашим услугам, — ответил мистер Мэтью без колебаний. — Это должно произойти в девять?
— Да. Пусть разведут огни в топках и поддерживают большой огонь.
— Будет исполнено, капитан.
— «Дельфин» стоит на якоре. Мы перерубим канат и уйдем не теряя ни минуты.
— Отлично.
— Прикажите повесить сигнальный фонарь на мачте. Ночь темная, надвигается туман. Мы должны видеть корабль, когда будем возвращаться. И позаботьтесь о том, чтобы с девяти часов отбивали склянки.
— Есть, капитан.
— А теперь, мистер Мэтью, пусть снарядят гичку
и посадят в нее шестерых самых сильных матросов. Мы сейчас же отправимся к мысу Уайт. Поручаю вам на время моего отсутствия мисс Дженни. Да хранит вас Бог!
Зажгли сигнальные огни, снарядили гичку; клубы черного дыма из труб корабля растворялись в тумане. Плейфейр, попрощавшись с Дженни, сел в шлюпку.
Было очень темно. Ветер стих. На рейде царило полное спокойствие. Несколько еле различимых огней мерцало в сумерках. Капитан сел за руль и твердой рукой направил лодку к мысу Уайт, до которого было около двух миль. Еще днем он определил направление и наметил ориентиры.
Пробило восемь, когда гичка коснулась мыса.
Оставался час до срока, назначенного Крокстоном. Набережная была совершенно пустынна. Только часовой шагал, отмеряя по двадцать шагов, перед батареями южной и восточной сторон крепости. Текли минуты: казалось, время не движется.
В половине девятого послышались чьи-то шаги. Плейфейр оставил гребцов в лодке, приказав держать весла наготове, и выпрыгнул на берег. Но это оказался ночной караул, человек двадцать. Джеймс достал из-за пояса пистолет, хотя что он мог сделать — один против двадцати?
Начальник караула заметил лодку.
— Что за шлюпка? — отрывисто спросил он.
— С «Дельфина».
— А вы кто?
— Капитан, Джеймс Плейфейр.
— А я-то думал, вы уже где-нибудь на выходе из бухты.
— Да, мы готовы к отплытию, но…
— Но что?
Внезапно Джеймсу пришла на ум удачная мысль.
— В крепости заключен один из моих матросов, — сказал он, — я о нем чуть не забыл. Но, к счастью, вспомнил.
— А, это тип, которого вы хотели отвезти в Англию?
— Да.
— Его бы и здесь повесили не хуже, чем там, у вас! — засмеялся начальник караула.
— Да уж, сомнений тут быть не может, — улыбнулся в ответ шкипер, — но пусть лучше все делается по закону.
— В таком случае, удачи вам, капитан. Желаю избегнуть огня батарей с острова Моррис.
— Будьте покойны. Как вошел — так и выйду.
— Счастливого пути.
— Спасибо.
Отряд двинулся дальше, и песчаная отмель снова осталась пустынной.
Пробило девять. Наступил условленный час. Джеймс чувствовал, как бешено бьется его сердце. Вдруг раздался легкий свист. Капитан свистнул в ответ, махнул матросам, и тут же показался человек, завернутый в широкий шотландский плащ. Джеймс подбежал к нему.
— Мистер Холлибот?
— Да, я.
— Слава Богу! Садитесь поскорее в лодку. А где Крокстон?
— Крокстон? — удивился мистер Холлибот.
— Ну да, тот, кто освободил вас, привел сюда!
— Но меня привел тюремщик из крепости.
— Тюремщик?
Капитан ничего не мог понять. Тысячи подозрений вихрем закружились у него в голове.
— Ну да, тюремщик! — воскликнул знакомый голос. — Тюремщик… Да он спит как сурок в моей камере!
— Крокстон! Ты ли это? — изумился его хозяин.
— Все, больше ни слова! Потом объясню. Дело идет о жизни и смерти! Садитесь, садитесь.
Все трое заняли места в лодке.
— Весла на воду! — скомандовал капитан.
Шесть весел одновременно опустились в уключины.
— Полный вперед!
И гичка, как рыба, заскользила по темным волнам Чарлстон-Харбора.
IX
МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ
Гичка, подгоняемая веслами шести могучих гребцов, летела по поверхности залива. Туман сгущался, и шкипер прилагал все силы, чтобы не сбиться с пути. Крокстон уселся на носу, а мистер Холлибот сзади. Недавний узник крепости, немало озадаченный появлением своего слуги, хотел расспросить его о многом, но тот жестом просил молчать.
Только через несколько минут, когда гичка вышла на рейд, Крокстон решился заговорить.
— О да, хозяин, — сказал он, — стражник валяется на моей койке в камере, куда я определил его двумя ударами кулака — одним по затылку, а другим в живот — в качестве снотворного. И все за то, что он принес бедному узнику ужин. Какова благодарность! Я надел его платье, забрал ключи, нашел вас и вывел из крепости под носом у солдат. Это было не так уж сложно!
— Но что с моей дочерью? — волнуясь, спросил мистер Холлибот.
— Она на борту корабля, который отвезет нас в Англию.
— Моя дочь здесь! — вскричал американец, вскакивая со скамейки.
— Спокойствие! — произнес Крокстон. — Еще несколько минут — и мы уже на корабле.
Шлюпка летела вперед, но двигалась во мгле наугад. Джеймс никак не мог разглядеть сигнальные огни «Дельфина» — таким густым стал туман. Какое же избрать направление? Темнота — хоть глаз выколи! Гребцы не различали даже концов своих весел.
— Мы прошли более полутора миль, — сказал Плейфейр. — Ты ничего не видишь, Крокстон?
— Ничего! А ведь у меня хорошее зрение. Мы должны быть где-то рядом с судном. Жаль, что они там ни о чем не подозревают…
Не успели прозвучать эти слова, как тьму осветила ракета, разлетевшаяся разноцветными огнями.
— Сигнал тревоги! — воскликнул капитан.
— О, черт! — сказал Крокстон. — Должно быть, это из крепости. Подождем.
Вторая, третья ракеты взвились следом за первой, и почти сразу такой же сигнал был дан в миле от лодки.
— Это из форта Самтер, — нахмурился Крокстон. — Гребите сильнее. Побег раскрыт.
— Наляжем на весла, друзья, — подбадривал матросов шкипер, — Ракеты осветили нам путь. Видите, «Дельфин» лишь в восьмистах ярдах.
Смелее! Слышите, звонит судовой колокол? Двадцать футов на всех, если через пять минут пришвартуемся.
Матросы налегли на весла, лодка просто летела над волнами. Со стороны города раздался пушечный выстрел, и Крокстон скорее услышал, чем увидал, как в двадцати саженях от лодки пронеслось массивное тело пушечного ядра. Но гичка была уже рядом с «Дельфином».
Еще несколько взмахов весел, и она пристала к борту. Дженни бросилась в объятия своего отца.
— Мистер Мэтью, как давление в котлах? — поспешил на ют капитан.
— В порядке, капитан.
— Рубите якорный канат — и полный вперед. Нечего думать, чтобы идти через пролив возле Салливана: попадем под огонь конфедератов. Будем держаться правой стороны, хотя есть опасность получить залп от федералистов. Погасите сигнальные и бортовые огни. Нам хватает отсветов от машины.
Корабль шел на предельной скорости. Меняя курс, чтобы выйти на правую часть рейда, он на время приблизился к Самтеру, и оказался от него менее чем в полумиле. Внезапно все амбразуры форта осветились огнем, и целый ураган железа пронесся перед носом «Дельфина».
— Слишком рано, неудачники! — расхохотался Плейфейр. — Форсируйте двигатель, господин инженер! Необходимо проскочить между двумя залпами!
Кочегары бешено бросали уголь в топки, корабль стонал всеми своими шпангоутами,
дрожал так, словно вот-вот развалится на части.
Грянул второй залп, и снова град ядер рухнул в море — теперь уже позади судна.
— А теперь поздно, идиоты! — воскликнул в восторге молодой капитан.
— Не достали! — подхватил Крокстон. — Еще чуть-чуть, и мы распрощаемся с конфедератами!
— Ты думаешь, нечего опасаться форта Самтер? — спросил Джеймс.
— Конечно! А вот из крепости Моултри, на краю Салливана, очень даже могут достать, но только в течение какой-нибудь минуты. Пускай дождутся нужного момента и прицелятся хорошенько. Ну вот, подходим.
— Положение крепости Моултри позволяет нам сразу войти в основной пролив. Прибавьте огня, еще огня!
И сразу, словно командовал сам Джеймс Плейфейр, форт осветился тройной линией взрывов. Ужасающий грохот расколол ночное небо, что-то затрещало на корабле.
— Ага, попали! — завопил в непонятном восторге Крокстон.
— Мистер Мэтью, — повернулся капитан к помощнику, — что там такое?
— Весь топ бушприта
снесен за борт.
— Кто-нибудь ранен?
— Нет, капитан.
— Ну, ладно, к черту снасти! Вперед, в пролив! Вперед! Пусть держат на остров.
— Вот и обставили мы южан! — крикнул Крокстон. — Ну, а если придется подставлять судно под выстрелы, то уж лучше под ядра северян — их легче переварить!
Да, не все опасности остались позади, «Дельфин» еще не выпутался из беды. Хотя на острове Моррис не было того ужасного оружия, которое установили через несколько месяцев, его мортиры и пушки без труда могли потопить любое судно.
К тому же и федералистов на острове, и артиллеристов на кораблях, блокирующих город, встревожили залпы пушек. Осаждающие ничего не могли понять: кажется, эта ночная пальба не направлена против них, но тогда против кого же?
Корабль стремительно шел по проходу у острова Моррис, но выйти в океан не успел: через четверть часа темнота снова озарилась вспышками яркого света. Целый ливень бомб осыпал судно, вода вскипела до самого фальшборта. Некоторые снаряды попали на палубу, но ударились, по счастью не острым концом, а основанием, что спасло «Дельфин» от серьезных повреждений. Одной только бомбы, угоди она острым концом, как положено, было бы достаточно, чтобы возник пожар. Да еще при падении бомба разрывалась на сотни частей, каждая из которых заливала греческим огнем
поверхность в сто двадцать квадратных футов. Однако снаряды были нового образца и еще очень несовершенны, так что все обошлось.
На полуют, нарушив распоряжение Плейфейра, поднялись мистер Холлибот с дочерью. Джеймс пытался убедить их вернуться в каюту, но мисс Дженни заявила, что останется рядом с ним.
Вчерашний узник, только недавно узнавший о том, кто спас ему жизнь, крепко пожал капитану руку, не в силах произнести ни слова.
Итак, «Дельфин» мчался к открытому морю. Предстояло пройти еще каких-нибудь три мили, чтобы выйти в воды Атлантики. Джеймс Плейфейр прекрасно знал все секреты залива Чарлстон и управлял судном с полной уверенностью.
— Корабль! — крикнул вдруг матрос на баке. — По левому борту!
В клочьях рассеявшегося тумана можно было различить большой фрегат — он разворачивался, чтобы закрыть проход и не выпустить «Дельфина». Следовало во что бы то ни стало обогнать его, иначе все кончено!
— Право руля! — скомандовал шкипер.
И он бросился на ходовой мостик.
По его указанию один из винтов остановили, и только на одном, левом, «Дельфин» с невероятной быстротой повернул по окружности с очень малым радиусом, будто разворачиваясь на месте. Этим он избежал столкновения с судном федералистов и вместе с ним устремился к выходу из пролива.
По клубам черного дыма, выходившего из труб фрегата, стало ясно, что там тоже форсируют работу двигателя. К тому же противник находился ближе к выходу. Но Джеймса Плейфейра трудно было обставить.
— Ну, как там у вас? — крикнул он инженеру.
— Давление на максимуме, — ответил тот, — пар вырывается из всех клапанов.
— Закройте клапаны, — последовал приказ, в результате которого мог взорваться паровой котел.
«Дельфин» рванулся вперед. Поршни двигались с невероятной частотой, сотрясая машину. Ужасная картина! Она могла привести в трепет самого бесстрашного человека.
— Увеличить давление! — крикнул Плейфейр.
— Невозможно! — отвечал инженер. — Клапаны прочно закрыты. Топки полны углем под завязку!
— Не важно! Бросайте в них хлопок, вымоченный в спирте! Надо обойти проклятый фрегат!
Даже самые отчаянные переглянулись, но приказание выполнили. Несколько тюков с хлопком опустили в машинное отделение, вышибли дно у бочонка со спиртом, и не без риска отправили горючее вещество в раскаленные топки. Шум и завывания пламени не давали кочегарам расслышать друг друга. Вскоре чугунные плиты печей раскалились добела. Поршни метались туда-сюда словно поршни локомотива; манометры показывали высочайшее давление; все соединения корпуса отчаянно вибрировали; труба выбрасывала языки пламени, смешанные с клубами дыма; корабль достиг невероятной, безумной скорости. Вот он догнал врага, обогнал его, и через десять минут благополучно вышел из пролива.
— Спасены! — закричал капитан.
— Спасены! — откликнулись моряки, хлопая в ладоши.
Маяк Чарлстона уже терялся на юго-западе. Огонь в топках полыхал не столь ярко. Можно было считать, что опасность миновала, как вдруг с канонерской лодки, крейсировавшей в открытом море, вылетела и засвистела в темноте бомба. Огненный хвост тянулся за ней.
Все замерли. Каждый растерянно смотрел на параболу, которую чертил снаряд в воздухе. Казалось невозможным избежать его! Через полминуты с невероятным грохотом снаряд упал на носовую часть «Дельфина».
Все в ужасе отпрянули, никто не осмелился сделать и шага к яростно шипящей трубке.
И вдруг один, самый смелый, подбежал к дьявольскому орудию уничтожения. Это был Крокстон. Он схватил бомбу крепкими руками — тысячи искр летели во все стороны — и выбросил за борт.
Не успела бомба коснуться поверхности, как раздался взрыв.
— Ура! — закричал экипаж, а Крокстон, довольный, потирал руки.
Корабль победно рассекал воды Атлантики. Американское побережье исчезало в темноте, на горизонте вспыхивали огни: между батареями острова Моррис и форта Чарлстон-Харбора продолжалась перестрелка.
X
СЕНТ-МУНГО
На восходе солнца американский берег уже скрылся из виду. «Дельфин», умерив бешеную скорость, спокойно подходил к Бермудам.
О переходе через Атлантику рассказывать нет смысла. Дорога домой не оказалась отмеченной ничем неожиданным, и на одиннадцатый день перед путешественниками предстали берега Ирландии.
Наверное, всем, даже не особенно проницательным, читателям ясно, что произошло за это время между молодым капитаном и девушкой. Каким же еще способом мог мистер Холлибот оценить самоотверженность и смелость спасителя, как не сделав его счастливейшим на свете? Джеймс Плейфейр не стал дожидаться возвращения к берегам Англии и высказал все, что было на сердце. Если верить Крокстону, мисс Дженни приняла признание с радостью, которую не пыталась скрыть.
Четырнадцатого февраля того же года многочисленная толпа собралась под массивной башней собора Сент-Мунго, самого старого в Глазго — моряки, торговцы, промышленники, местные чиновники, — словом, самая разная публика. Отважный Крокстон был свидетелем со стороны мисс Дженни и прямо-таки сиял в зеленом костюме с золотыми пуговицами. Дядя Винсент гордо стоял возле своего племянника.
Венчание проходило с большой пышностью. Все знали историю корабля, и каждый считал, что преданность шкипера была высоко оценена. Однако сам он утверждал, что полученное вознаграждение превышает его заслуги.
Вечером состоялся праздничный ужин, великолепный бал и раздача мелких монет толпе, собравшейся на Гордон-стрит. Надо сказать, что Крокстон, оставаясь, впрочем, в рамках приличий, продемонстрировал незаурядный аппетит.
Всех осчастливила великолепная свадьба: одних — их собственным счастьем, других — счастьем близких. Такое вообще-то бывает не часто при церемониях подобного рода. Вечером, когда толпа приглашенных стала убывать, Джеймс Плейфейр расцеловал дядю в обе щеки.
— Ну, как вы, дядя Винсент? — сияя, спросил он.
— А ты, Джеймс?
— Довольны ли вы чудесным грузом, привезенным мной на «Дельфине»? — продолжал капитан, поглядывая на свою бесстрашную молодую супругу.
— Еще бы! — воскликнул благородный Коммерсант. — Ведь я продал хлопок и получил триста семьдесят пять процентов прибыли!
Конец
