Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пятая Империя (№2) - Унаследованный Армагеддон

ModernLib.Net / Научная фантастика / Вебер Дэвид Марк / Унаследованный Армагеддон - Чтение (стр. 7)
Автор: Вебер Дэвид Марк
Жанр: Научная фантастика
Серия: Пятая Империя

 

 


— Могли и уничтожили. — Сжатый кулак Нинхурзаг мягко (для имперца) ударил по столу, ее голос был полон злобы. — Даже не преднамеренно, а случайно. Случайно, будь они прокляты!

— Подождите. — Колин поднял руку, требуя тишины. — Предположим, ты права, Коханна. Ты действительно полагаешь, что все планеты могли быть заражены?

— Возможно и не все, но значительное большинство могло. Из недостаточных сведений, которые есть у нас с Дахаком, — и помните, что все это сведения из третьих или четвертых рук, от правителя Йиртаны — следует, что инкубационный период был довольно длительным. Кроме того, данные Йиртаны показывают, что зараза была способна выживать в течение очень длительного времени даже без носителей.

Это рисует нам оружие скорее стратегическое, нежели тактическое. Длительный инкубационный период должен был позволить ему распространиться до того, как проявить себя. Тому, что это именно так свидетельством и тот факт, что у Йиртаны было время построить свои базы до гибели Киира. А длительное сохранение смертоносности означало, что никто не осмелится контактировать с зараженной планетой долгое-долгое время. Идеально, если целью является сломить врага, представляющего собой межзвездное образование.

Но подумайте, что это означает. Из-за инкубационного периода не было никакой возможности понять, что оно распространяется, пока люди не начали умирать. Значит центральные, самые посещаемые планеты должны были подвергнуться заражению самыми первыми.

Люди остаются людьми, общество — должно быть — запаниковало. А первое желание испуганного человека — бежать. — Коханна пожала плечами. — Так и распространилось заражение.

С другой стороны, у них был гиперком. Предупреждения могли быть распространены с сверхсветовой скоростью без использования «мат-транса», и, вероятно, некоторые планеты успели ввести карантин до заражения. Но тут вступает в дело длительность сохранения смертоносности. Они не могли знать, как долго следует продолжать карантин. Никто не посмел бы войти в контакт с любой другой планетой, пока была хоть малейшая опасность заражения.

Она сделал паузу, и Колин кивнул.

— Таким образом они полностью отказались от космоса.

— Я не уверена, но это возможно. Даже если бы какие-нибудь планеты и выжили, их «Империя» все равно саморазрушилась бы из-за вполне понятного страха. Это означает, — она посмотрела Колину прямо в глаза, — что, по всей вероятности, больше не существует Империума, с которым мы могли бы войти в контакт.


* * *

Владимир Черников склонился над рабочим столом, изучая разобранное оружие, напоминающее винтовку. Его усовершенствованные глаза работали в режиме микроскопа, и он с осторожностью орудовал чувствительными инструментами. Пожалуй, он понимал, что пытается забыться и избежать уныния, которое завладело командой «Дахака», но оружие его по-настоящему очаровало. Изобретатель в душе, Владимир изумлялся его совершенству. Только бы теперь понять, как оно работает.

Здесь имеется конденсатор, хоть и маленький, но очень мощный. В восемь или девять раз большей емкости, чем у знакомого ему энергооружия. А вот это — реостаты. Первой явно регулирует мощность, а для чего второй?..

Хм… Удивительно. Нет никаких признаков обычной головки. Но тогда… ага! Что у нас тут?

Он наклонился ближе, и застыл. Посмотрев еще немного, Черников поднял голову и махнул Балтану.

— Посмотри сюда, — тихо сказал он. Его помощник наклонился, взглянул на исследуемую деталь и присвистнул.

— Гипергенератор, — сказал он, — должно быть. Но его размер

— Именно. — Черников вытер взмокшие руки носовым платком. — Дахак! — позвал он.

— Да, сэр?

— Что ты об этом думаешь?

— Секунду, — сказал компьютер.

Наступила тишина, затем снова послышался мягкий голос:

— Балтан прав, сэр. Это гипергенератор. Я никогда не видел такого маленького и совершенного образца, но его основная функция очевидна. Однако прошу заметить, что стенки генераторной камеры выполнены из неизвестного мне вещества, и что покрытие продолжается до самого конца дула.

— Чем это можно объяснить?

— Возможно, это защитный слой, сэр, непроницаемый для генерируемых волн. Изумительно. Этот материал можно применять в таких приспособлениях, как атмосферные установки гиперракет.

— Правильно. Но я не ошибаюсь в том, что с дульной стороны есть отверстие?

— Вы правы, сэр. По существу, это похоже на сильно улучшенную модификацию гранаты-деформатора. Когда оружие активизировано, оно создает сфокусированное поле — фактически луч — многомерного переноса, которое выбрасывает цель в гиперпространство.

— И оставляет его там, — решительно сказал Черников.

— Конечно, — согласился Дахак. — Замечательное оружие.

— Замечательное… — вздрогнув, повторил Черников.

— Верно. Хотя я предвижу некоторые ограничения. От него может защитить поле супрессора. Раз оно способно противодействовать деформирующим гранатам, значит будут противодействовать и этому аппарату, по крайней мере в пределах поля. У меня не будет полной уверенности до тех пор, пока я не протестирую это оружие, но я подозреваю, что из него можно стрелять изнутри поля супрессора или сквозь него. Многое будет зависеть от фокусировки силовых полей. Но обратите внимание на маленькие устройства по обеим сторонам камеры. Мне кажется, что это не что иное, как компактные генераторы Ранхара. Если я прав, то они, скорее всего, создают трубу силового поля, чтобы ограничить распространение поля гиперпереноса, а также, возможно, до некоторой степени преодолеть эффект поля супрессора.

— Боже, а я всегда ненавидел деформирующие гранаты, — с жаром сказал Балтан.

— И я, — отозвался Черников. Он медленно выпрямился, разглядывая очередной безобидный на первый взгляд объект с «Омеги-Три», доставленный, когда Коханна получила подтверждение своего изначального предположения о нормальном функционировании гидропонических ферм. Поскольку было маловероятно, что хоть какое-то биологическое оружие могло находиться на борту военной станции, Черников собрал все технические приспособления, которые смог найти. Он с нетерпением ждал возможности досконально изучить их.

Теперь же он почти боялся этого.

Глава 9

Колин МакИнтайр вновь сидел в конференц-зале. «Я начинаю ненавидеть эту комнату, — думал он, скользя взглядом по поверхности стола. — Ненавидеть».

Как только последний человек занял свое место, в зале воцарилась тишина и капитан поднял глаза.

— Леди и джентльмены, — сказал он, — в течение последнего месяца я отклонял все аргументы, говорящие в пользу нашего дальнейшего движения вперед, поскольку, на мой взгляд, Киира представляет собой как бы микрокосм, пример того, что произошло со всем Империумом. Сейчас я могу утверждать, что мы получили здесь всю информацию, которую могли получить. Но, — он сделал длинную паузу, — вопрос о том, как нам поступить дальше, остается открытым. Однако перед тем как продолжить, я хотел бы еще раз вернуться к нашим находкам. Слово старшему механику.

Он кивнул Черникову, тот, предварительно прокашлявшись и собравшись с мыслями, начал:

— Мы изучили много артефактов, изъятых с «Омега-Три». На основании полученных данных я пришел к следующим выводам касательно технической базы Империума, или, вернее сказать, Империи.

Как мы и предполагали, они продвинулись во многих областях, однако не настолько, как можно было ожидать. Пожалуйста, обратите внимание на то, что речь идет только о небиологических технологиях; ни я, ни Коханна не можем уверенно судить об их достижениях в бионауках. Однако оружие, которое все здесь уничтожило, свидетельствует об очень высоком уровне биоинженерии.

Таким образом, подтвердились наши изначальные предположения: их технологии представляют собой улучшенные версии наших собственных. За исключением системы «мат-транс» — с сожалением приходится констатировать, что нам не удалось получить данных о ней — нам не встретилось ничего, чего бы мы с Дахаком не смогли понять. Нельзя сказать, что их технологии не опережают нас достаточно значительно, но основные принципы внесенных усовершенствований нам понятны. Дальнейшие разработки в области технологии, скорее всего, подвели бы их к переходу на новый технологический уровень, но… этого не произошло.

В общем, основную линию их прогресса можно охарактеризовать как значительное уменьшение размеров при огромном увеличении мощности. Военный корабль, схожий по массе, например, с «Дахаком», построенный исходя из возможностей встреченных нами технологий, — а это, прошу иметь в виду, является попыткой гражданских создать военную технику, — обладал бы мощностью раз в двадцать больше.

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов. На лицах большинства присутствующих отразилось волнение.

— В то же время для нас стали очевидными и некоторые противоречия в их концепциях и принципах, особенно в отношении компьютеров и кибернетики. В частности, аппаратная часть их компьютерных систем оказалась значительно более прогрессивной по сравнению с нашей, а вот программное обеспечение — нет. Предполагая, что «Омега-Три» представляет собой репрезентативный образец их техники, можно заключить, что их компьютеры обладают даже меньшей степенью самосознания, чем центральный компьютер «Дахака» до мятежа. Объем памяти центрального компьютера «Омеги-Три», масса которого составляет примерно 30% массы центральных компонентов Дахака, превышает его объем памяти, даже вместе со всеми вспомогательными системами, в пятьдесят раз. С другой стороны, возможности этого компьютера, несмотря на гораздо более высокую скорость вычислений, даже приблизительно не достигают возможностей центрального компьютера до мятежа.

Это со всей очевидностью свидетельствует о преднамеренной жертве возможностей в пользу следования неким философским ограничениям. Я предполагаю — однако, подчеркиваю, это только догадка, — что это результат гражданской войны, после которой Империум был преобразован в Империю. Флотские компьютеры сопротивлялись стрельбе по другим кораблям Флота, и, хотя эта проблема могла быть решена редактированием набора их Альфа-приоритетов, сражавшиеся, должно быть, были очень недовольны, что полусознательным компьютерам дозволено решать стрелять или нет. Это, конечно, только гипотеза, но очень правдоподобная.

Кроме того, мы подтвердили еще один важный момент. Хотя компьютеры «Омеги-Три» и использовали полевые технологии, у них были также выполненные «в железе» резервные компоненты, что, по-видимому, должно соответствовать имперской военной практике. Это значит, что военные компьютеры, в отличие от гражданских, защищены от полной потери информации в результате отключения энергии, как произошло на Дефраме. После восстановления энергии и, тем самым, полевых структур, все будет функционировать абсолютно нормально.

Но и гражданские объекты, при условии сохранения энергоснабжения, могли остаться вполне функционирующими. «Омега-Три» пострадала не потому, что полагалась на полевые структуры, а потому, что оставалась без присмотра достаточно долго, чтобы материальные компоненты утратили работоспособность. Если бы компьютеры станции обладали адекватной способностью к самовосстановлению и запасом запчастей, то сегодня «Омега-Три» была бы полностью действующей.

Он сделал паузу, как бы проверяя свои мысли, затем взглянул на Колина.

— На этом хочу завершить свой отчет, сэр. Детальная информация для всех, кто захочет внимательно с ней ознакомиться, есть в базе данных.

— Спасибо. — Колин поджал губы, думая, что последуют вопросы, но все молчали. «Они ждут другого», — тяжело подумал он, а вслух произнес: — Коммандер Коханна, прошу вас.

— Мы все еще не знаем, как они сделали это, — сказала Коханна, — хотя нам точно известно, что они сделали. Я не уверена, что могу полностью принять объяснение Дахака, но оно согласуется с полученными данными.

Можно рассматривать их оружие как заболевание с летальным исходом для всех живых организмов. Очевидно, что это был монстр во всех смыслах этого слова. Мы не можем знать, как он был выпущен, но результатом того было неизбежное уничтожение всего живого. Все зараженные планеты мертвы, леди и джентльмены.

С другой стороны, — для усиления эффекта она, как и Колин, сделала паузу, — мы также определили, что это оружие имеет ограниченную, так сказать, «продолжительность жизни». И какой бы долгой она ни была, она все же меньше, чем истекший период времени. Мы населили пробные участки домашним скотом и растениями из наших гидропонических ферм и рекреационных районов, используя воду и почву взятую роботами с различных участков поверхности Киира. Из записей правителя Йиртаны мы знаем, что инкубационный период оружия в организме млекопитающих был приблизительно тридцать земных месяцев, и мы использовали технику, применяемую обычно для ускорения лечения, чтобы провести пробные участки через эквивалент сорокапятимесячного срока, и пока не появилось никаких признаков заболевания. Я, конечно, не предлагаю вернуть тестовые образцы на «Дахак», но выводы напрашиваются сами собой. Само биооружие погибло, по крайней мере на Киира. А, следовательно, также и на планетах, которые были им заражены столь же давно.

На этом позвольте закончить отчет, капитан.

— Спасибо. — Расправив плечи, Колин заговорил очень тихим голосом, чувствуя на себе одном весь груз ответственности. — На основании данных отчетов я намерен отдать приказание незамедлительно направиться на Бирхат, к Центральной Базе Флота.

Кто-то издал довольно громкий вздох, и лицо Колина напряглось.

— Информация, полученная здесь, говорит о том, что Бирхат вряд ли выжил. Но это, к сожалению, ничего не меняет.

Я не знаю, что мы найдем там, но я знаю три вещи. Первое: если мы вернемся на Землю без подмоги, мы проиграем. Второе: самые лучшие военные подразделения Империума — или Империи — размещались на Центральной Базе. Третье: логика подсказывает, что биооружие будет там таким же мертвым, как и здесь. Исходя из этого, наибольшие шансы для нас найти работоспособные компьютерные системы именно на Бирхате. Вполне вероятно, что мы сможем абсолютно безопасно реактивировать все, что обнаружим. И, в самом крайнем случае, это будет нашей лучшей возможностью осознать полный масштаб катастрофы.

Итак, мы покидаем Киира через двенадцать часов. Прошу всех вернуться к своим обязанностям. Если понадоблюсь, я у себя в каюте.

Он встал, ловя на себе ошеломленные взгляды подчиненных, только что осознавших, что он не собирается больше обсуждать этот вопрос.

— Смирно, — тихо изрек Дахак, и офицеры поднялись.

Колин покинул зал в полной тишине, задаваясь вопросом, поняли ли все эти удивленные люди, почему он пресек любые обсуждения.

Ответ был настолько же простым, насколько горьким. В конце концов, это было его решение, а если бы началось обсуждение, то им невольно пришлось бы разделить с ним ответственность за принятие именно такого решения. Он не мог допустить этого.

Он не знал, необходимо ли будет присутствие «Дахака», чтобы отбить атаку разведчиков ачуультани, но отчаянно надеялся, что нет, поскольку он, Колин МакИнтайр, решил ухватиться за обрывки надежды, а не оставаться защищать свой мир. И если его надежда на успехи Гора не оправдается, то он приговорил свой мир к гибели — мир, который (это стало абсолютно очевидным), мог остаться единственной планетой, на которой жили люди, — что бы он ни нашел на Бирхате.

Сознание того, что направиться к Бирхату его вынудила логика, не могло перевесить страха возможной ошибки. Он ничего не знал о реальных достижениях Гора. И если Центральная База Флота все еще существовала, это могла быть еще одна «Омега-Три» — дряхлая, непоправимо искалеченная… Страх перед грузом ответственности за жизнь себе подобных парализовал Колина.

Но он знал, что не будет — просто не может — делить эту ответственность с кем-то еще. Она была только на нем одном, и, шагнув в транзитную шахту, капитан Колин МакИнтайр наконец ощутил полную, ужасную тяжесть своей власти.


* * *

Мох был мягким и немного влажным, когда он лег на спину, уставившись в небо. Кажется, он начинал понимать, почему Империум обеспечил своих капитанов этой зеленью и свежестью. Он мог бы найти простор на площадке любого парка, где по километрам открытых пространств гулял бриз, но этот был его собственным. Маленький уединенный уголок, созданный природой, принадлежал ему, предлагая истинный покой и тихую песню птиц именно тогда, когда на него свалился этот огромный груз ответственности.

Он закрыл глаза, глубоко дыша. Его ласкали легкие брызги фонтанов, а нежный ветерок едва касался кожи; эти ощущения облегчали боль, но не изгоняли ее.

Он не обратил внимания на время, когда пришел сюда и растянулся на мху, и поэтому не знал, как долго пробыл здесь, отрешившись от внешнего мира.

Кто-то был возле люка, и Колин сначала решил никого не впускать, поскольку осознание того, что он сделал, было еще слишком свежо и болезненно. Но неожиданно эта мысль испугала его. Если в течение шести месяцев пути к Бирхату вести образ жизни отшельника, можно с легкостью сойти с ума.

Колин открыл люк, и тот, кто хотел попасть внутрь, вошел.

Она обошла вокруг зарослей азалий и лавра, и он медленно открыл глаза.

— Ты переживаешь, мой Колин, — мягко сказала она.

Он начал было объяснять, но затем прочел все в ее глазах. Она знала. По крайней мере один из его офицеров знал, почему он отказался обсуждать свое решение.

— Можно мне посидеть рядом? — нежно спросила она, и он кивнул.

Она перешла через ковер из мха медленно, с кошачьей грацией, которая была ее неотъемлемой частью. Прямая и стройная в своей темно-синей униформе, высокая для империанки, но изящная, она закалывала свои блестящие черные волосы той же драгоценной заколкой, что и в день их встречи. День, когда он встретил ненависть в ее глазах. Ненависть за то, что он сделал, за неловкость, самоуверенность, неумение, которое стоило жизни ее внучатым племяннику и племянницам, которых она любила, но даже больше за то, кем он был. За угрозу наказания, которую он нес ее отцу-мятежнику. И за то, что он, никогда не знавший о существовании «Дахака», никогда даже не подозревавший о ее собственной одинокой, безнадежной войне против Ану, получил в наследство командование звездным кораблем, с которого ее изгнали за преступление, совершенное другими.

В сердце Джилтани жил убийца. Колин знал это с самого начала. Мятеж лишил ее матери и свободы жить среди звезд, и на Земле началась ее бесконечная тайная борьба, так как она была бойцом, воином, который верил в открытое противостояние. Эти долгие годы агонии оставили в ее душе темные места. Она, намного больше, чем когда бы то ни было станет он, была готова нести смерть и разрушение и не способна были ни просить пощады, ни дарить ее.

Но сейчас в ее глазах не было ненависти. Под солнцем атриума они были мягкими и нежными, а их темная глубина — мерцающей и спокойной. Колин все больше привыкал к внешности чистых имперцев, но в этот момент едва различимая чужеродность ее красоты обрушилась на него как удар. Она родилась до того, как его первый земной предок забрался в пещеру, чтобы укрыться от дождя, но она была молода. И, вместе с тем, они оба были детьми, учитывая продолжительность жизни их усовершенствованных тел. Ее юность становилась еще более ценной и совершенной благодаря прожитым ею годам. Глаза Колина загорелись.

Эта девочка-женщина, которая знала и страдала намного больше него, была для него всем. Она казалась символом человечества, воплощением его хрупкости и стальным ядром всей его силы, и ему захотелось дотянуться до нее и дотронуться. Но она была мифической женщиной-воином, символом, а на нем был груз его решения. Он не был чист.

— О мой Колин, — прошептала она, глубоко вглядываясь в его усталые глаза, — что ты взял на себя?

Он сжал кулаки, сгребая пальцами мох, и не стал отвечать, но было видно, как задвигался его кадык.

Она медленно и осторожно подошла ближе, как охотник, подкрадывающийся к дикому животному, попавшему в западню, и опустилась на колени в мягкий мох рядом с ним. Своей изящной точеной рукой она коснулась его плеча.

— Когда-то, — сказала она, — я завидовала тебе. Да, завидовала и ненавидела тебя, потому что тебе досталось то, чего ты не просил, единственное сокровище во всей Вселенной, которое я жаждала получить больше всего. Убила бы тогда тебя, если б можно было отобрать тот дар. Ты ведаешь о том?

Он порывисто кивнул, и она улыбнулась.

— Даже ведая о том, ты назвал меня наследницей командования, ибо глаза твои видели более ясно, чем мои. Быть может на мостик «Дахака» тебя привел случай, но ты доказал свое право стоять на нем. И более того — сегодня.

Ее рука нежно соскользнула с плеча на его грудь, как бы нащупывая медленное и сильное биение его усовершенствованного сердца, и он задрожал как испуганный ребенок. Но ее пальцы двигались, успокаивая его.

— Не из броневой стали сделан ты, мой Колин, — мягко сказала она. — но из плоти и крови, несмотря на всю биотехнику. Несмотря на все, что может потребовать твой долг.

Она медленно склонилась, положив голову на руку, и кончики ее волос защекотали его щеку, доведя усиленное осязание Колина почти до агонии. Слезы наполнили его глаза. Рыдание, которое он сдерживал, прорвалось наружу, а она издала тихий, утешающий звук.

— Да, ты из плоти и крови, но ты — капитан для всех для нас. Не забывай того, ибо не Дахак ты, и человечность — твое проклятие. Меч, который может ранить тебя.

Она поднял голову и он, замутненным взором, увидел слезы и в ее глазах. Отпустив мох, он погладил ее по волосам цвета воронового крыла. Она улыбнулась.

— Но раны можно исцелить, мой Колин, и я, как ты, есть плоть и кровь, — промурлыкала она, склонившись к нему и ощущая губами соль его слез. Поднявшись на локте, он потянул ее к себе, на мох, и она улыбнулась.

— Ты был моим спасением, — прошептала она гладя его светлые волосы. — Теперь позволь мне стать твоим, поскольку я — твоя, а ты — мой. Не забывай, любимый мой, ибо так есть и будет всегда.

И поцеловала его.


* * *

Компьютер по имени Дахак отключил сенсоры в каюте капитана с глубокой, хоть и слегка задумчивой благодарностью. Он достиг многих успехов в понимании этих короткоживущих, раздражающе нелогичных, временами нелепых, бесконечно изобретательных и упрямо бесстрашных потомков его давно почивших создателей. Он, глубже чем любой другой искусственный интеллект, научился понимать человеческие эмоции, поскольку научился разделять многие их них. Уважение. Дружбу. Надежду. Даже, в каком-то смысле, любовь. Он знал, что его присутствие смутит Колина и Джилтани, если они догадаются проверить. Хотя он не полностью понимал причины этого, он оставил их, поскольку они были его друзьями.

Дахак выдал электронный эквивалент вздоха, зная, что ему никогда не постичь таинства, поглотившего их. Но это и не требовалось, чтобы понимать важность происходящего и испытывать глубокую благодарность к его новому другу Джилтани за понимание и любовь к его первому другу Колину.

А теперь, пока они заняты, он мог занять ту крошечную часть его внимания, которая постоянно была к услугам капитана, другими проблемами. Его все еще интриговали зашифрованные сообщения с «Кордана».

Последний примененный алгоритм полностью провалился, хотя ему наконец-то удалось разбить сообщения на символы. К сожалению, символы эти были бессмысленны. Может быть применить новую подпрограмму подстановки значений? Хотя анализ распределения показывал, что подстановка была практически случайной. Интересно. Значит, либо набор символов был гигантским, либо существовал метод генерации значений, которые только казались случайными…

Компьютер с удовольствием занимался этой захватывающей проблемой, в то же время тщательно следя за происходящим в каждом уголке гигантского космического корабля.

В каждом, за исключением одного, в котором два очень специальных человека наслаждались бесценным даром приватности. Тем более бесценным, что они даже не знали, что этот дар был им даден.


* * *

Последний примитивный космический корабль погиб, а астероид продолжил свой путь со скоростью триста километров в секунду сквозь его обломки. Они соприкасались с его поверхностью и сгорали в коротких вспышках пламени над непоколебимой железоникелевой массой. Там, куда упали куски побольше, остались раскаленные воронки, но астероид продолжал движение, погоняемый палачами тех, кто пытался его остановить.

Шесть кораблей ачуультани выстроились в боевую позицию вокруг гигантского «снаряда» стремящегося к бело-голубой планете, которая и являлась их целью. Их задачей было подавить жалкие попытки сопротивления со стороны аборигенов, обитавших на этом сапфире под белыми завитками облаков, и эта задача была почти выполнена.

Они приготовили энергетическое оружие и немного разошлись от астероида, когда посланные им навстречу ракеты пробили атмосферу. Но это были всего лишь неповоротливые ракеты на химическом топливе, снабженные ядерными боеголовками. Корабли уничтожили их без особого труда. Обреченная планета в отчаянии и безысходности использовала против агрессора все свое оружие… и ничего не достигла.

Корабли отошли, когда он коснулся атмосферы, а астероид, словно голодное от недостатка жертвоприношений божество, несся вперед. Он ударил, изрыгая свое пламя назад в небеса, сдирая прочь атмосферу в катаклизме пожара.

Корабли ачуультани парили в небе, наблюдая, как кора планеты трескается и разламывается. Магма хлынула из ран гибнущей планеты, они расширялись и росли, как трещины во льду, до тех пор, пока ставшая геологически нестабильной планета не разорвалась на части.

Ачуультани более не задерживались. Они развернулись прочь от руин, которые сами сотворили, и отправились восвояси. В двадцати одной световой минуте от звезды корабли пересекли гиперпорог и исчезли подобно мыльным пузырям, спеша соединиться со своими товарищами.

Глава 10

Гор стоял на мостике линкора «Нергал», в его измененном состоянии, практически неузнаваемого после ремонта, и наблюдал, как его капитан спокойно выводит корабль из атмосферы. Год назад Адриана Роббинс — одна из очень немногих женщин-капитанов ударных подводных лодок — ничего не знала о Четвертом Империуме; сейчас она исполняла свои обязанности с компетентностью, доставлявшей Гору такое же удовольствие, как виртуозная игра на скрипке или концерт Моцарта. «Она хороша», — подумал он, глядя на ее гладкие волосы цвета вороненой стали. В ней была уверенность, и она улыбалась почти сонно, но то была улыбка голодного тигра.

Он вернулся к голографическому дисплею, когда корабль вышел на орбиту. Маршал Цзянь, исполняющий обязанности главы Комитета начальников Штабов, возвышался за его правым плечом, а Василий Черников стоял по левую сторону от Гора. Все трое внимательно наблюдали, как «Нергал» обогнул наполовину законченный корпус орбитального центра обороны номер два, и вдруг Гор щелкнул пальцами и повернулся к Цзяню.

— Ах да, маршал Цзянь, — сказал он, — я хотел сообщить вам, что разговаривал с генералом Хэтчером как раз перед тем, как прибыть сюда, и он полагает, что вернется к нам через четыре-пять недель.

Облегчение отразилось в глазах обеих офицеров, потому что генерал Хэтчер все это время находился в нестабильном положении. Несмотря на то, что первая помощь, оказанная Цзянем, спасла жизнь генерала, без имперских технологий он потерял бы обе ноги, если бы вообще выжил, но эта же самая технология чуть не лишила его жизни.

Хэтчер относился к тем редким индивидуумам, составлявшим едва одну десятую долю процента всех людей, у которых была аллергия на обычные препараты быстрого заживления. Но резня в Минья Конка не оставила времени для детального медицинского обследования, и врач, который первым лечил его, ошибся. Реакция Хэтчера была быстрой и бурной, и только то, что этот же самый медик быстро распознал симптомы, спасло генерала от смерти.

На восстановление его ног до состояния, которое позволило бы провести усовершенствование, ушли месяцы, поскольку хотя альтернативные способы лечения и были столь же эффективными, но требовали гораздо больше времени. В следствие этого и реабилитация после собственно усовершенствования заняла намного дольше обычного. Так что для всех коллег и друзей было огромным облегчением узнать, что скоро он к ним вернется.

И, если вспомнить как Хэтчер хихикнул при комментарии Цзяня в Минья Конка, вернется как первый усовершенствованный член Комитета начальников штабов.

— Я рад слышать это, Правитель, — сказал Цзянь, — и я думаю, что вы будете рады, когда он вернется.

— Да, но я также хотел бы поздравить вас с успешным выполнением работы в последние месяцы. Я могу добавить, что Джеральд разделяет мое мнение.

— Благодарю вас, Правитель.

Цзянь не улыбнулся — Гор и не видел никогда, чтобы этот большой человек улыбался, — но его глаза выдали удовольствие.

— Вы заслуживаете всей благодарности, которую только мы сможем выразить вам, маршал, — тихо сказал он.

В определенном смысле ранение Хэтчера пошло на пользу дела. Если и был кто-то в командном составе равный ему во всех смыслах, то только Цзянь. Они были очень разными; Цзяню недоставало легкости в общении с людьми, какая была у Хэтчера, и чутья, которое позволяло осуществлять сложнейшие операции, казалось, без усилий, но он обладал аналитическим складом ума, был неутомимым, внутренне собранным и непреклонным, как Джаггернаут, и при этом прагматично гибким. Он направлял их организацию, выполнял строительные и тренировочные планы с опережением на целый месяц и — самое важное — остановил бесплодную партизанскую войну в Азии с такой безжалостностью, на которую сам Хэтчер, возможно, не был бы способен.

Вначале Гору было немало не по себе от деятельности Цзяня. Тот не старался брать мятежников в плен, а те, кого все-таки взяли, предстали перед трибуналом и были казнены, обычно в течение двадцати четырех часов. Его команды быстрого реагирования были почти повсеместно, наполняя Гора страхом, что Хэтчер совершил ужасную ошибку, рекомендуя Цзяня в качестве своей замены. В этом огромном китайце была настоящая неумолимость, заметив которую Гор задался вопросом, интересует ли его вообще, кто виновен, а кто нет.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21