Хонор Харрингтон (№6) - Меж двух огней

– Вы правы, мэм, это отвратительно, – помолчав, сказала доктор.

– Однако отвращение ничего не меняет в ситуации, – вмешалась Хьюз, – и она останется прежней, если кто-то не заставит ее измениться. Отчасти поэтому вы хотите продолжать нашу операцию и напустить на них андерманцев, не так ли?

– По меньшей мере в ближайшее время, – Хонор отпила глоток какао и, опустив чашку, криво усмехнулась, – Конечно, в перспективе Андерманская империя, которая подомнет под себя всю Конфедерацию, может стать еще худшим соседом, чем пираты. Во всяком случае, у меня такое чувство, что герцог Кромарти разделяет мое мнение.

– Трудно винить его за это, – заметил Фред Казенс. – У нас достаточно неприятностей и с хевенитами.

Хонор приготовилась отвечать, но остановилась, потому что Нимиц встал на своем высоком стуле и с наслаждением потянулся. Лениво зевнув, он обнажил острые, как иглы, клыки, и посмотрел ей в глаза, а она ответила ему пристальным взглядом. Они все еще не могли обмениваться конкретными мыслями, но стали намного лучше воспринимать посылаемые друг другу образы, и теперь он мысленно нарисовал перед ней секцию гидропоники, обеспечивающую команду свежими овощами и вслед за этим – Саманту. Древесная кошка изящно сидела под шпалерой с помидорами, и Хонор улыбнулась, прочитав в ярких глазах Саманты призыв.

– Ладно, паршивец, – сказала она, но при этом погрозила ему пальцем, – Только не болтайся под ногами и не потеряйся!

Нимиц бодро мяукнул и спрыгнул на палубу. Хотя обычно он держался рядом с Хонор, он научился открывать автоматические двери, еще когда она была ребенком, а управляться с лифтами – в Академии. Он не мог пользоваться телефоном в лифте, чтобы сказать центральной диспетчерской, куда ему надо ехать, но был вполне способен запомнить и нажать нужную кнопку. Теперь он снова посмотрел на Хонор смеющимся взглядом, махнул ей хвостом и степенно вышел из каюты.

Подняв глаза, она увидела, что Кардонес сидит с совершенно завороженным видом.

– Он хочет немного размять ноги, – пояснила она.

– Понятно.

Выражение лица Кардонеса было удивительно серьезным, но Хонор не нужен был Нимиц, чтобы ощутить, что старпома распирает восторг.

– Во всяком случае, – сказала она более оживленно, – теперь, когда мы захватили одно пиратское судно, я хотела бы просмотреть то, что Сьюзен и Дженни сумели вытрясти из их компьютеров. У нас не так много сведений относительно того, кто мог бы руководить их действиями или где они базировались, но мы знаем, где они побывали… и куда планировали идти дальше, и этому месту придется стать нашим следующим пунктом назначения. Вопрос заключается в том, действительно ли мы должны провести еще несколько дней здесь, или нам лучше идти прямо на Шиллер. Какие будут мнения?

Обри Вундерман вышел из лифта и поискал глазами стрелку на переборке, указывающую направление движения.

Гражданские конструкторы «Пилигрима» отвели слишком мало места для персонала его нынешней военной команды: рабочие верфи нарезали часть огромного второго трюма на кроличьи клетки кают, так что Вундерман до сих пор путался. Необходимость вместить в такое пространство еще и средства жизнеобеспечения в достаточном количестве для трех тысяч человек отнюдь не облегчала ситуацию, и проходы, которые, по идее, должны были вести в нужном направлении, сводили с ума, оттого что имели обыкновение заканчиваться где-нибудь в совершенно неожиданном месте. У большинства членов команды «Пилигрима» это вызывало просто раздражение, но Обри нравилось исследовать лабиринт, что вызывало насмешки бывалых служак. Однако, несмотря на их поддразнивание, он со временем стал лучше ориентироваться, загрузив в память своего планшета внутренний план корабля. И все же единственным способом убедиться, что новый маршрут освоен, было пройти по нему собственными ногами. Именно такое упражнение он и спланировал на этот вечер.

Он набрал на клавиатуре код маршрута и некоторое время изучал изображение на экране. Пока он шел правильно. Если он проследует по этому коридору до следующего перехода, то сможет сократить расстояние от машинного отделения до второго ангара ЛАКов и попадет к смежному лифту, ведущему в спортзал, – конечно, если предположить, что он с самого начала правильно проложил маршрут.

Обри усмехнулся и, насвистывая на ходу, двинулся по пустому коридору. Он бы и на спор не поменял свое теперешнее звание простого исполняющего обязанности старшины на более высокое положение Джинджер, потому что выдвижение на этот пост позволило ему оказаться в команде капитанского мостика и присутствовать при том, как капитан захватила их первого пирата. Он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким взволнованным. Он понимал, что по большому счету разволновался гораздо сильнее, чем того заслуживал повод, учитывая, что масса налетчика составляла меньше одного процента от массы «Пилигрима» с его семью с лишним миллионами тонн, но это не слишком беспокоило Обри. Они здесь чтобы ловить пиратов, и леди Харрингтон отлично справилась с первым захватом. Более того, он, Обри Вундерман, присутствовал при этом. Он был всего лишь только крошечным винтиком в огромном механизме, но все-таки частью его, и юноша высоко оценил ощущение выполненного долга. «Пилигрим», конечно, не «Беллерофонт», но все же у Обри не было причин стыдиться своего назначения, и…

Палуба внезапно ринулась вверх и со страшной силой обрушилась ему прямо в лицо. Неожиданный удар превратил выдох в мучительный задыхающийся хрип, а потом что-то жестоко, с хрустом ткнулось в ребра.

Удар отбросил его от переборки, и Обри, защищаясь, инстинктивно попытался свернуться в клубок, но ничего не получилось. Чье-то колено уперлось ему в спину, а мощная рука схватила за волосы, и он закричал, потому что его лицо снова врезалось в палубу. Он отчаянно выворачивался, борясь с захватившей его рукой, и, почти теряя сознание, услышал холодный противный смех.

– Ну-ну, сопляк! – злорадствовал голос, – Похоже, с тобой действительно произошел несчастный случай.

Штайлман! Обри сумел перехватить руку энерготехника, но Штайлман свободной рукой снова ударил его и ткнул лицом в палубу.

– Надо смотреть, коли идешь по коридору, сопляк. А то человек идет-идет на своих двоих, а потом споткнется и ушибется.

Обри предпринял слабую попытку подняться, но энерготехник снова хлопнул его лицом о палубу. Вундерман почувствовал вкус крови и понял, что правая щека разбита, но собрал все оставшиеся силы и резким движением вырвался из хватки Штайлмана. Шатаясь, он оперся спиной о переборку и, скрестив руки, закрыл ими лицо. Обутая в тяжелый ботинок нога энерготехника с силой ударила его в плечо. Он повалился на бок, но в ответ яростно лягнул Штайлмана и услышал, как тот выругался от боли: Обри пяткой попал в голень энерготехника.

– Козел! – прошипел тот, – Да я тебя…

– Эй, потише там! – настойчиво произнес чей-то голос.

Обри с трудом поднялся на колени. Он заморгал, пытаясь рассмотреть расплывающуюся перед глазами картину, и узнал невысокого, коренастого санитара, которого в первый раз увидел в пассажирском отсеке «Вулкана». Тацуми. Так его звали. Иоширо Тацуми.

– Пошел отсюда, нюхач! – прорычал Штайлман.

– Эй, вы! Успокойтесь! – тихим голосом сказал Тацуми с прежней настойчивостью, – Что вы там делаете, меня не касается, делайте что хотите. Но сюда идет коммандер Чу из первого энергоблока!

– Вот дерьмо! – Штайлман выглянул в коридор, по которому только что подошел Тацуми, затем вытер рот тыльной стороной ладони и уперся взглядом в Обри, – Это еще не все, сопляк, – пообещал он, – Я закончу твой «несчастный случай» попозже, – Обри с ужасом смотрел на него, сплевывая кровь, а энерготехник злобно усмехнулся и обернулся к Тацуми, – А что до тебя, торчок, то у меня есть три человека, готовых поклясться, что я нахожусь сейчас у себя в каюте, а ты ничего не видел и ничего не слышал. Этот чертов сопляк просто упал, запнулся своими неуклюжими ногами, понял?

– Как скажешь, парень, – согласился Тацуми, подняв руки в успокаивающем жесте.

– Не забудь, – прорычал Штайлман и рысью побежал по коридору.

Несколько секунд спустя лязгнул эксплуатационный люк, и энерготехник исчез в лабиринте проходов, обслуживающих внутренние системы судна. Тацуми с озабоченным лицом склонился над Обри.

– Видок так себе, – пробормотал санитар.

Он присел около юноши, и Обри вздрогнул от боли, когда мягкие пальцы коснулись его кровоточащего носа.

– Вот гадство. Думаю, этот ублюдок сломал его, – присвистнул Тацуми. Он посмотрел по сторонам и обнял Обри за плечи, – Пошли, парень. Дай я доведу до лазарета.

– А г-г-где… коммандер Чу? – выдавил Обри.

Ему приходилось дышать ртом, и голос его звучал сипло и неразборчиво, но с помощью Тацуми ему все-таки удавалось идти, пошатываясь на ослабевших ногах.

– Где коммандер? Черт его знает, наверное, все еще по уши занят в первом энергоблоке!

– То есть… – выдавил из себя Обри. Тацуми пожал плечами.

– Должен же я был что-то ему сказать, Вундерман. Этот парень убил бы тебя к чертовой матери.

– Да уж… – Обри попробовал вытереть кровь с подбородка, но свежая липкая струйка тотчас потекла снова. – Да, убил бы. Спасибо.

– Не надо меня благодарить, – сказал Тацуми, – Я не люблю, когда на моих глазах кого-то обижают, но у вас со Штайлманом свои дела. Это очень опасный сукин сын, и я не хочу с ним связываться.

Обри скосил глаза на Тацуми. Он видел страх в лице и голосе санитара и не мог ругать его за это.

– То есть ты мне не свидетель, – уточнил он спустя несколько секунд.

– Ты все понимаешь. Я только проходил мимо и увидел, что ты там лежишь. Я ничего не видел и ничего не слышал, – Тацуми посмотрел в сторону, а потом сконфуженно покачал головой, – Извини меня, ладно? У меня свои проблемы, и если Штайлман решит и на мне тоже оттянуться…

Он содрогнулся, и Обри кивнул:

– Я понимаю.

Тацуми завел его в лифт и нажал кнопку корабельного госпиталя, а Обри слабо похлопал его по плечу.

– Не вини себя, – невнятно произнес он, – Только я не понимаю, почему он меня так ненавидит.

– Ты поставил его в дурацкое положение, – объяснил Тацуми, – Я не думаю, что он сам соображает своей башкой, в чем дело, но такой уж он есть, а ты встал у него на дороге, тогда, в пассажирском отсеке, а потом боцман заставила его отступить. Это не ты виноват, но он думает, что должен отомстить тебе. Я полагаю, что он потому только не набрасывался на тебя так долго, что старпом решил перевести тебя в капитанскую рубку. На твоем месте я бы держался подальше от машинного отделения, Вундерман. Как можно дальше.

– Нельзя же все время от него прятаться… – Обри оперся о Тацуми, – Корабль не такой уж большой. Если захочет, он меня найдет, – Юноша покачал головой и вздрогнул, потому что это движение вызвало новый приступ боли, – Мне надо с кем-нибудь поговорить. Не знаю, что делать.

– Если бы я мог помочь! Но я не в счет, – тихим голосом сказал санитар, – Ты слышал, как он назвал меня?

– Нюхач?

– Ну да. Видишь ли, я попался на сфинксианской «зелени» несколько лет назад. Правду говорю, черт меня дери. Я теперь чист, но в моем досье полно черных меток, так что болтаться мне во втором разряде еще лет пятьдесят. Ты слышал, что сказала боцман в первый день… а у меня нет друзей среди офицеров. А еще надо мной висят Штайлман и его банда, так что однажды я могу исчезнуть, как никому не нужная ветошь.

– Почему же тебя не разжаловали? – помолчав, спросил Обри.

Тацуми пожал плечами.

– Ну, видишь… Каков я ни есть, думаю, я хорошо работаю. Когда меня поймали на том, что я нюхал наркотик, за меня заступился военврач. Шесть месяцев меня не допускали до работы – наверно, спасали от дисциплинарной комиссии, – но это удержало меня на службе.

Обри понимающе кивнул. Он понимал, о чем говорит Тацуми, и не винил санитара в желании держаться подальше от чужих проблем. Да и как можно, если Тацуми только что спас ему жизнь? Но если Тацуми не поддержит его версию случившегося, то против Штайлмана у него будут только слова. Этого могло быть достаточно, учитывая разницу в их характеристиках… но ведь могло и не хватить. Кроме того, если Тацуми прав и у Штайлмана есть «банда» для поддержки (а ведь Штайлман знал, где устроить засаду Обри, и это доказывает, что ему помогли), то Обри не спасет и заключение энерготехника на корабельную гауптвахту. Все в вахте Вундермана знали о его хобби, да он особенно и не скрывал свои планы на вечер, но Штайлмана там сегодня не было. Он мог узнать об этом, только если кто-то ему рассказал. Обри не мог представить себе, что кто-то мог добровольно связаться с такой скотиной, как Штайлман, но какая, в конце концов, разница. Имело значение лишь то, что, по всей очевидности, кто-то действительно с ним связан… и Обри понятия не имел, кто это.

Он поднес ладони к разбитому лицу, пытаясь остановить кровотечение. Глубокая внутренняя тревога не давала ему покоя. Он должен найти ответ, но как? Он мог лично поговорить с боцманом, однако Салли МакБрайд не из тех, кто согласится выжидать. Если она поверит Обри, то немедленно примет меры. Хотя нет, без доказательств все, что она может сделать, это предупредить Штайлмана о последствиях, а она это уже сделала. Очевидно, энерготехник уверен, что выйдет сухим из воды, «отомстив» Обри, несмотря на ее предупреждение, и Вундерман не надеялся, что Штайлман теперь передумает. Штайлман, вероятно, ошибался, думая, что сможет избежать наказания, но что бы после этого ни сделала боцман с энерготехником, Обри это вряд ли утешит, поскольку раньше Штайлман уложит его в лазарет или даже хуже…

– Вот и добрались, – облегченно вздохнул Тацуми, когда лифт остановился и двери с шипением разошлись.

Он помог Обри одолеть короткий переход, и юноша закрыл глаза. Ему нужна помощь. Он должен поговорить с достаточно опытным человеком, чтобы тот посоветовал ему, что делать, но он не знал никого, кто обладал подобным опытом!

– Боже мой! – сказал кто-то, – Что с ним случилось?

– Точно не знаю, – ответил Тацуми, – Я нашел его в коридоре.

– Кто это? – спросил голос.

– Его фамилия – Вундерман, – ответил Тацуми. – Я думаю, пострадало только лицо.

– Дайте мне осмотреть его.

Чьи-то руки отодвинули в сторону санитара и мягко ощупали голову Обри, и юноша заморгал, когда лейтенант медицинской службы заставил его разомкнуть веки и заглянул в глаза.

– Что случилось, Вундерман? – спросил он.

«Скажи ему! – закричал внутренний голос Обри, – Вот прямо теперь и скажи ему!» Но если он расскажет все офицеру, то…

– Я упал, – хрипло сказал он.

Глава 18

Из сна без сновидений Уорнера Кэслета вырвал сигнал боевой тревоги. Капитан перевернулся в кровати, сел и чисто автоматически потянулся к кнопке связи, еще не открыв глаза. Когда загорелся экран, затемненная каюта осветилась.

– Капитан слушает, – сказал он сонным голосом. – Говорите.

– Я думаю, мы что-то нащупали, шкипер, – Это была Элисон МакМэртри, его старший помощник, – Я не уверена, что это тот, кого мы ищем, но за нами кто-то увязался.

– Только один? – Кэслет протер глаза, и МакМэртри кивнула.

– Пока мы видим только одну сигнатуру, шкип.

Гражданин комиссар Журден вошел в поле зрения передающей камеры старпома и посмотрел через ее плечо на Кэслета. МакМэртри оглянулась узнать, кто подошел, но ее лицо не выдало признаков беспокойства, хотя многие народные комиссары считали обращение «шкипер» или «шкип» почти таким же «нелояльно элитарным», как дерзость назвать «сэром» кого-либо, кроме комиссара.

– Как далеко?

– Девятнадцать миллионов километров, шкип. Чуть больше одной световой минуты. У нас пока нет никаких данных с активных… – Она прервалась и отвела взгляд от камеры. Кэслет услышал голос Шэннон Форейкер, и МакМэртри снова повернулась лицом к камере, жутковато улыбаясь, – Тактик только что подтвердила, шкипер. Теперь поступают данные активных сенсоров, и они соответствуют характеристикам нашего приятеля.

– И он определенно следует за нами?

– Совершенно точно. Кроме нас, здесь никого нет, и он только две минуты назад включил свой двигатель, – подтвердила старпом, и Кэслет ответил ей такой же жутковатой улыбкой.

– Я сейчас буду. Вы с Шэннон знаете, что делать до моего прихода.

– Так точно, шкипер. Мы притворимся толстыми, глупыми и счастливыми.

– Молодец, – кивнул Кэслет и, прервав связь, прошел к шкафу со скафандром.

В числе многих привилегий, которых офицерский корпус лишился при новом режиме, были услуги стюардов, но этот вопрос Кэслета никогда особенно не беспокоил, а уж тем более теперь. Он быстро осмотрел индикаторы «второй кожи», но мысли его блуждали сейчас далеко. Несмотря на все данные Журдену заверения, шансы обнаружить одного конкретного пирата были очень малы. Теперь, когда это у него получилось, Кэслет спрашивал себя, удастся ли ему следующий шаг. Согласно файлам с показаниями датчиков, которые они вытащили из компьютеров «Эревона», пират был намного легче «Вобона», и Кэслет серьезно сомневался, что жалкая шайка пиратов может сравниться с его хорошо вымуштрованной, опытной командой. Он был уверен, что способен уничтожить этих людей, но при этом он хотел захватить их судно (и бортовые компьютеры) не слишком поврежденными – что ставило перед ним куда более трудную задачу.

Он влез в скафандр, подавил привычную дрожь, подсоединяя систему удаления отходов, и застегнулся. Ему нужен этот корабль, и он соглашался пойти на определенный риск, чтобы захватить его, но он не был готов к тому, чтобы подвергнуть излишней опасности своих людей. И если возникнут проблемы, то он вполне удовлетворится тем, что разнесет пирата на части. Честно говоря, инстинкты даже требовали поступить именно так. При этой мысли он оскалил зубы и, подхватив шлем, направился к двери.

– Похоже, мы его надули – по крайней мере, пока, – приветствовала МакМэртри Кэслета, когда он вошел в капитанскую рубку. Она показала рукой на голосферу и вслед за капитаном подошла к ней поближе, – Он заходит почти прямо с кормы – вектор один-семь-семь, но чуть выше, так что он может увидеть только нашу крышу. И ему никак не получить отраженный радиолокационный или оптический сигнал.

– Хорошо.

Кэслет вручил свой шлем помощнику, который пристегнул его к подлокотнику командирского кресла, и стал пристально вглядываться в голосхему. Пират немного приблизился, он находился сейчас в восемнадцати с половиной миллионах километров и шел с ускорением почти 500 g. Текущая скорость «Вобона» составляла 13800 км/с, ускорение составляло 102 g в направлении звезды Шарона, но пират уже увеличил скорость до 15230 км/с, и его преимущество в скорости составляло более тысячи четырехсот километров в секунду. Кэслет некоторое время рассматривал изображения курсов на схеме, а затем взглянул на гражданина лейтенанта Саймона Хаутона.

– Время до перехвата?

– При нынешнем ускорении – скажем, сорок пять минут, – ответил астрогатор, – но его преимущество в скорости превысит двенадцать тысяч километров в секунду.

– Ясно.

Кэслет еще несколько секунд изучал голосферу, а затем подошел к командирскому креслу. Журден уже сидел в таком же кресле рядом с ним и, подняв брови, ждал, когда коммандер займет свое место.

– Вы уверены, что это те люди, которые вам нужны, гражданин коммандер?

– Если Шэннон говорит, что это они, значит, это они, сэр. И пока, кажется, они делают именно то, чего мы от них хотим. Задачка состоит в том, чтобы они продолжали в том же духе.

– И как вы их заставите?

Вопрос Журдена, возможно, прозвучал иронически, но это было откровенное любопытство, и Кэслет коротко улыбнулся.

– Ни один из их датчиков не может проникнуть сквозь наш импеллерный клин, сэр. В настоящее время все, что у них есть для принятия дальнейших решений, – это визуально оцениваемый размер наших клиньев и наши активные излучения, а Шэннон с машинным отделением изо всех сил стараются притвориться торговым судном. Мы не смогли бы дурачить долго настоящий военный корабль, если бы он что-нибудь заподозрил, но эти люди ожидают увидеть коммерсантов. Они должны ломить прямо на предполагаемую цель, то есть на нас, до тех пор, пока мы не сделаем чего-нибудь, что их напугает, или пока они не увидят наш корпус. Хорошо, что они находятся над нами, это означает, что сейчас они направляются к верхней части нашего клина. Мы не можем рассчитывать на то, что так будет продолжаться вплоть до перехвата, но задолго до этого они дадут нам массу поводов для начала ответных действий. И если мы правильно рассчитаем время, то, когда наконец решим «встретиться» с ними, сама геометрия помешает им разглядеть нашу корму.

– Так что они не увидят наш корпус, – сказал Журден, медленно кивнув, и Кэслет подтвердил.

– Вот такой замысел, гражданин комиссар. Если они выдают сейчас свое максимальное ускорение, что кажется весьма вероятным, то у нас есть преимущество около десяти g. Этого недостаточно, если только мы не сумеем подойти к ним ближе. В настоящий момент, если мы просто развернемся и начнем преследовать их, то они могут легко ускользнуть и уйти в гиперпространство, прежде чем мы их догоним. Но если мы будем вести себя как очень испуганное грузовое судно, они продолжат нас преследовать – и отложат абордаж или бой с нами до тех пор, пока не окажутся точно в нужном нам месте.

– А затем мы их уничтожим, – сказал Журден с явным удовлетворением.

Народный комиссар часами просматривал видеозаписи с борта «Эревона», сделанные гражданином капитаном Бранскомом, и явно перестал переживать из-за того, что уничтожение таких подонков уменьшит давление на мантикорцев. Еще один знак: он слишком порядочен для настоящего шпиона Комитета общественной безопасности – правда, Кэслет и не думал огорчаться по этому поводу. Однако настало время придать мыслям Журдена несколько другое направление.

– И затем мы можем их уничтожить, сэр, – повторил Кэслет, подчеркнув слово «можем», – Но как бы справедливо это ни было, я бы взял их в относительно неповрежденном состоянии.

– Неповрежденном? – Журден снова поднял брови. – Но ведь это намного труднее!

– О, несомненно, сэр. Но если мы захватим их компьютерную базу данных, у нас будет больше шансов выяснить, в частности, размеры их змеиного гнезда. А при удаче мы вытащим достаточно информации для распознавания других их судов, если вдруг столкнемся с ними или выясним, где они базируются. Информация – второе смертельное оружие, известное человеку, сэр.

– Второе? А что же тогда, скажите, пожалуйста, является первым, гражданин коммандер?

– Неожиданность, – мягко сказал Кэслет, – и она у нас уже есть.

Пират продолжал приближаться, «Вобон» поджидал его. Легкий крейсер двигался прямо к звезде Шарона, готовясь к обычному повороту на 180 градусов. Кэслет и Шэннон Форейкер вели постоянное наблюдение. Прошло тридцать четыре минуты, и расстояние между кораблями сократилось почти до семи миллионов километров.

Скорость налетчика была почти на десять тысяч километров в секунду больше и казалась Кэслету неоправданно высокой. Даже при скромном ускорении, которое до сих пор поддерживал «Вобон», если они резко реверсируют двигатель, через четырнадцать с половиной минут налетчик обгонит его на скорости более шести тысяч км/с. Допустим, что грузовое судно (пират ведь не догадывается, что это крейсер) переживет обгон, а не будет расстреляно. Но пирату потребуется еще двадцать шесть минут только для того, чтобы свести к нулю собственную скорость относительно жертвы. К этому времени расстояние между ними опять увеличится до девяти с половиной миллионов километров, и пиратам снова придется сокращать разрыв. В конечном счете, для грузового судна игра заведомо проигрышная, учитывая, что у пирата ускорение выше, но бесстрашный торговый шкипер мог на нее решиться. И какой бы безнадежной она ни казалась, умелый капитан мог протянуть достаточно долго. А там, глядишь, и обнаружился бы кто-нибудь еще. Даже в Конфедерации существовала вероятность того, что этот кто-то оказался бы военным кораблем и пришел на помощь «купцу». Шансы против такого счастливого исхода были буквально астрономические, но тот факт, что негодяи не учли его, служил еще одним доказательством их профессиональной некомпетентности.

С другой стороны, даже и не такая банда деревенщин, вероятно, продолжала бы и дальше наращивать ускорение – главным образом потому, что грузовое судно все равно непременно засекло бы их примерно через миллион кликов. Они просто сознательно приближали момент, когда оно заметит их присутствие, и…

– Запуск ракет! Я держу в пеленге две «птички», шкип, они расходятся к правому и левому борту!

– Хорошо. Рулевой, – спокойно сказал Кэслет, – вызнаете, что делать.

– Да, сэр. Уклоняемся.

Нос «Вобона» упал «вниз», когда крейсер встал перпендикулярно эклиптике, отчаянно «нырнув», и повернулся на правый борт. Этот единственно возможный для невооруженного корабля маневр ухода резко увел в сторону от ракет вектор его движения, подставив им нижнюю часть импеллерного клина. Несмотря на очень большое расстояние, из-за превосходящей скорости налетчиков «Вобон» оказался в пределах досягаемости их ракет. Любое грузовое судно, лишенное активной защиты и не способное отразить огонь атакующего, могло надеяться только на быстрое уклонение. Конечно, пират и сам хотел, чтобы оно уклонилось, поэтому обычные ядерные боеголовки в конце своего пути спокойно взорвались без вредных последствий. Зато от пиратов поступило сообщение.

– Нас вызывают, шкипер, – сказал офицер связи. – Они приказывают нам вернуться на первоначальный курс.

– Они приказывают? – пробормотал Кэслет и улыбнулся народному комиссару, – Это именно то, что нам надо. Они сказали что-нибудь по поводу остановки импеллеров?

– Нет, гражданин коммандер. Они хотят, чтобы мы поддерживали наше первоначальное ускорение, пока они не сравняют скорости.

– Это еще лучше, – заметил Кэслет и посмотрел на экран.

«Маневр уклонения» «Вобона» несколько увеличил вертикальную дистанцию между ними, не намного, на самую малость, и капитан, откинувшись назад, несколько секунд задумчиво потирал подбородок.

– Тэд, ответьте им, только по радиосвязи, ни в коем случае не пользуйтесь визуальной. Сообщите, что мы являемся андерманским торговым судном «Инг Крюгер»,и потребуйте прекратить преследование.

– Есть, гражданин коммандер.

Гражданин лейтенант Даттон снова повернулся к приборам связи, а Журден озадаченно посмотрел на Кэслета.

– Это-то для чего, гражданин коммандер? – спросил он.

– Мы находимся на расстоянии досягаемости их ракет, сэр, – ответил Кэслет, – но ни один нормальный пират не захочет повредить свою добычу, тем более лазерными боеголовками, а ракеты – не самое точное оружие. Они нужны главным образом для демонстрации силы. Пирату надо подойти ближе, чтобы угрозой для нас стало его энергетическое оружие. Им надо остановить нас, но не уничтожить полностью. Торговые шкиперы знают об этом, и какой-нибудь бесстрашный капитан (или просто глупый) попытался бы убалтывать пиратов, пока они не подошли к нему на расстояние выстрела. Однако это позволяет нам не выйти из роли, и, кстати, чем большей вертикальной дистанции между нами мне удастся достичь, прежде чем мы вернемся на наш первоначальный курс, тем более острым будет угол, когда наши векторы пересекутся. Им придется заходить на нас «сверху», и это должно чуть дольше удержать наш клин между нами и их активными датчиками.

– Понятно… – Журден покачал головой и слегка улыбнулся, – Напомните мне не садиться играть с вами в покер, гражданин коммандер.

– Они повторяют приказ возобновить прежний курс и ускорение, – объявил Даттон и усмехнулся, глядя на капитана, – Похоже, они чуток разозлились, шкип.

– Какая жалость! Повторите сообщение, – Кэслет улыбнулся Даттону и перевел взгляд на МакМэртри, – Мы будем продолжать протестовать, пока они не подойдут на расстояние в четыре миллиона, Эдисон, а затем сложим лапки, как послушная слабая жертва.

Преследование близилось к завершению, и атмосфера на капитанском мостике КРФ «Вобон» стала гораздо напряженнее. Требования пирата, чтобы «Инг Крюгер» шел на стыковку, становились все более неприятными и угрожающими, прерываясь разрывами ядерных боеголовок, которые ложились все ближе и ближе – до тех пор, пока Кэслет не уступил и не подчинился. Теперь пират находился на расстоянии чуть более четверти миллиона километров, и Кэслет удивленно качал головой. На самом деле он никак не ожидал, что эти идиоты подойдут так близко, даже не разобравшись, с кем они имеют дело, Но шкипер налетчиков оказался в высшей степени самоуверенным. Тот факт, что не худо было бы перед атакой бросить хоть один-единственный беглый взгляд на корпус жертвы, мало значил для него, потому что он «знал» по излучениям, что перед ним – торговое судно. Впрочем никто снаружи и не смог бы расшифровать импеллерный клин, потому что действие полосы гравитационных волн шириной в метр, где гравитация менялась от ноля почти до ста тысяч м/с2, скручивало фотоны в витые крендели. Тот, кто находился внутри корабля и знал точные характеристики клина, мог использовать компьютерную корректировку, чтобы превратить искаженные излучения в нечто внятное, но извне никто не мог выполнить такой трюк. Маневры Кэслета удержали импеллерный клин между его кораблем и датчиками налетчика, и пират даже не задумался, почему так получилось. Но теперь негодяи находились в пределах действия энергетического оружия, и Кэслет взглянул на Форейкер.

– Готова, Шэннон?

– Так точно, сэр.

Тактик была погружена в показания приборов на пульте и, ни на секунду не задумавшись, использовала принятое до переворота формальное обращение, а Журден, покачав головой, неохотно пропустил ее оговорку мимо ушей.