Хонор Харрингтон (№3) - Короткая победоносная война

Офицеры штаба рассмеялись, а Хонор улыбнулась – так кисло прозвучал его голос. Адмирал повернулся к Корелл:

– Что мы имеем, Эрни?

– Когда вы с капитаном были на нижней палубе, мы получили скорректированное расчетное время прибытия «Дерзкого» и «Натиска», сэр, – ответила высокая, изящно сложенная начальник штаба. – Мы можем ожидать «Дерзкого» в течение трех дней, но «Натиск» задерживается. Он не прибудет сюда вплоть до двадцатых чисел следующего месяца.

– Отлично, – вздохнул Сарнов. – И никаких объяснений причин задержки?

– Нет, сэр. Только уточнение времени прибытия.

– Почему меня это не удивляет? А, ну да. Все равно «Нику» не отпустят пока с верфи. У адмирала Паркса есть эта информация?

– Так точно, сэр.

– Хорошо.

Сарнов потер подбородок, глаза сузились в задумчивости. Он взглянул на Хонор.

– По существу, леди Хонор, мы формируем эскадру заново. В результате последней крупной реорганизации Пятой эскадры линейных крейсеров больше не существует, и, кроме «Ахиллеса» и «Кассандры», которые переведены из Пятнадцатой эскадры, ни одно из подразделений не имеет боевого опыта. Мы начнем работать с нуля, и время играет против нас.

Он посмотрел прямо в глаза Хонор, и она кивнула.

– Все адмиралы, которых я знал, – продолжал он, – имеют свои представления о том, чего следует ожидать от капитана флагманского корабля, и я не являюсь исключением. Я хочу, чтобы вы постоянно держали меня в курсе, леди Хонор. Если появится проблема, вы либо решите ее сами, либо доведете до моего сведения, а если проблема будет связана со мной лично или с моей деятельностью, скажете мне об этом. Эрни и Джо делают все возможное, чтобы поддержать меня, но сейчас такой период, когда мне нужна любая помощь. Ясно?

Он улыбнулся, но за улыбкой чувствовалась железная воля.

– Вы не являетесь старшим офицером эскадры, но вы – капитан флагманского корабля. И это может привести к проблемам, когда вам придется иметь дело с теми, кто старше вас по званию. Но я думаю, вы справитесь. Просто помните, что вы – капитан флагманского корабля. Вы будете присутствовать на заседаниях штаба, на которые остальные капитаны не допускаются, вы больше всех будете знать о моих планах и намерениях. Я не собираюсь перекладывать на вас мою ответственность, но полагаю, вы будете использовать вашу проницательность и инициативу, чтобы решать проблемы эскадры в целом, а не только «Ники» – всякий раз, когда это будет касаться вашей сферы деятельности. В обмен на вашу почти рабскую преданность делу, – продолжал он, свирепо улыбаясь, – я обещаю вам поддержку во всем. Если когда-нибудь мне не понравятся ваши действия, я скажу вам об этом прежде, чем об этом узнает кто-то другой. Изучив ваше личное дело, я пришел к выводу, что вы – весьма ценный кадр, особенно в деле формирования совершенно новой эскадры. Постарайтесь не изменить моего мнения.

– Постараюсь, сэр, – спокойно ответила Хонор.

– Я уверен, что будете стараться, и надеюсь, у вас все получится. А сейчас, Джо, – Сарнов повернулся к операционисту эскадры, – что нам известно о боевой задаче?

– Не так много, как хотелось бы, сэр, – сказал Картрайт. – После отделения эскадры адмирала Тайрела мы, очевидно, остаемся основой сил прикрытия адмирала Паркса, но всю подготовку к оперативному развертыванию придется делать заново. – Бородатый коммандер содрогнулся. – Все, что я могу сказать вам сейчас: в ближайшем будущем адмирал, по всей видимости, намерен удерживать нас здесь.

– Могло быть и хуже, – ответил адмирал, однако прозвучали его слова не очень убедительно. – По крайней мере, это даст нам время решить все вопросы по формированию эскадры.

Картрайт кивнул, а Сарнов снова потер подбородок, затем взглянул на хронометр и вытянулся в кресле.

– Хорошо. Эрни, поскольку «Ахиллес» и «Кассандра» уже имеют опыт совместных операций, мы начнем ориентируясь на них. Я хочу, чтобы вы с Джо отправили имеющуюся в наличии эскадру для учебных артиллерийских стрельб завтра-послезавтра. Разделите ее на два подразделения: «Ахиллес» и «Кассандра» в одном, «Непобедимый», «Нетерпимый» и «Агамемнон» – в другом. Пусть соревнуются друг с другом. Я буду на «Непобедимом». Предупредите, пожалуйста, капитана Домье, что я прибуду.

– Есть, сэр.

Начальник штаба сделала пометку в планшете, а Сарнов посмотрел на Хонор.

– Очевидно, что мы не сможем взять с собой «Нику», леди Хонор, но я бы хотел, чтобы вы отправились вместе со мной. И не волнуйтесь, что ваше присутствие обеспокоит капитана Домье. «Непобедимый» – обладатель Королевского кубка, и Маргарита Домье гордится своим кораблем так же, как вы вашей «Никой». Не сомневаюсь, что ей доставит удовольствие продемонстрировать свою стрельбу. Надеюсь, мой флагманский корабль им не уступит.

Лицо его снова озарилось улыбкой, и Хонор улыбнулась в ответ.

– По возвращении я собираюсь отладить информационную сеть эскадры, так что прошу вашего офицера связи до ухода поработать с коммандером Вебстером и проверить все детали. Я бы хотел как можно скорее проверить систему управления эскадрой, чтобы выявить все подводные камни.

– Конечно, сэр.

– Благодарю вас, – выдохнул адмирал, вскочил на ноги и взял в руки берет. – Полагаю, на сегодня все. Эрни, Джо, у нас назначена встреча с адмиралом. Извините нас, леди Хонор?

– Конечно, – повторила Хонор, и Сарнов заторопился к двери, увлекая за собой офицеров штаба.

С их уходом наэлектризованность в помещении резко упала, и Хонор улыбнулась, а Нимиц вздохнул у нее на плече.

Но даже когда она улыбалась, в голове продолжал крутиться острый вопрос. Сообщение о том, что на «Грифоне» состоится конференция, принял (и доложил ей) Жорж Моне, потому что Вебстера на борту еще не было. Всем остальным адмиралам было приказано взять с собой капитанов флагманских кораблей. Сарнову – нет.

Никаких причин для исключения ее из списка приведено не было, и, конечно, она могла найти уйму объяснений. Например, тот факт, что ее корабль находится на капитальном ремонте, вполне мог все объяснить. Но, с другой стороны, капитан, чей корабль находится в руках ремонтников, имеет больше свободного времени, и тем не менее… она сегодня единственный флагманский капитан, который не присутствует на конференции. Может, была другая причина, по которой адмирал Паркс ее не пригласил? Хонор не могла представить, какая именно, но это не означало, что ее не существует. А если существует, то связана ли она с адмиралом Сарновым или имеет отношение к ней, капитану Харрингтон?

Она поднялась и, сложив руки за спиной, медленно прошлась по кают-компании. Она напряженно размышляла.

* * *

Звук дыхания эхом отдавался в тихом спортзале, где Хонор яростно занималась, восстанавливая былую физическую форму. Из всех видов упражнений ей меньше всего нравилось поднятие тяжестей, вдобавок выздоровление отняло много сил. Не так много, чтобы обеспокоить медкомиссию, но достаточно, чтобы испугать ее саму. Она все еще наращивала мышцы тела до прежней массы, и штанга была самым быстрым способом справиться с этой задачей. Но она пообещала себе, переводя дыхание, что, наверстав упущенное, найдет какие-то более приятные способы поддерживать форму.

Она нажала кнопку аккумулятора, убирая в стену кабель удлинителя, и пробежала рукой по влажным волосам. «Ника» от киля до верхней палубы была спроектирована как флагманский корабль и, в отличие от всех предыдущих кораблей под командованием Хонор, имела личный спортзал для командующего и его штаба. Хонор в принципе не одобряла таких излишеств, но и не намерена была отказываться от предложения адмирала Сарнова пользоваться им для спортивных занятий. Этот спортзал был меньше, чем основной, но отсутствие посторонних означало, что она могла подобрать себе подходящую нагрузку, ни на кого не оглядываясь, и не дожидаться прихода полуночи, чтобы позаниматься в одиночестве.

Положив руки на пояс, она прогнулась до хруста в спине, расслабляя позвоночник. Наконец-то можно оставить штангу в покое! Нимиц, удобно растянувшийся на нижней перекладине брусьев, посмотрел на нее вопросительно и начал приподниматься, но она отрицательно покачала головой.

– Нет, пока лежи, паршивец. Играть в тарелочку еще рано, – сказала она, и он, разочарованно вздохнув, снова улегся.

Она посмеялась над котом и пошла к вышке для прыжков в воду – наличие этого снаряда вызывало у Хонор горячее одобрение. Большинство астронавтов были совершенно счастливы, «плавая» в отсеке невесомости, но Хонор предпочитала воду, а конструкторы «Ники» в порыве явно неуместного рвения спланировали для адмиральского пользования настоящий бассейн. Вода в нем была частью общих полезных запасов корабля, что, вероятно, объясняло, почему конструкторы смогли убедить руководство Бюро кораблестроения согласиться на такую роскошь; был он небольшим, но глубины вполне хватало для прыжков.

Сделав три плавных шага по доске, Хонор оттолкнулась, изящной дутой рассекла воздух и вошла в воду, плеснув, как рыба. Нимиц презрительно дернул хвостом с высоты своей перекладины. Он уже давно сделал вывод, что люди получают удовольствие от весьма странных вещей.

Вода была теплее, чем хотелось бы Хонор… ведь она родилась на Сфинксе. Она коснулась дна, затем быстро сгруппировалась, выпрямилась и вынырнула на поверхность с радостным вздохом. Потрясла головой, чтобы откинуть с глаз волосы, оттолкнулась и поплыла прямо к лестнице. Принципы, решила она, очень хорошая вещь, но есть что-то и в наслаждении декадентскими привилегиями ранга.

Она усмехнулась про себя и начала подниматься по лестнице, но, выбравшись из воды по пояс, приостановилась, услышав, как открылась дверь. Штаб Сарнова все еще находился на борту «Грифона», и, пока они не вернулись, она надеялась заниматься спортом в одиночестве.

Почувствовав уровень гравитации в отсеке вошедший остановился как вкопанный. Он был одет в удобный, поношенный спортивный костюм. С явным удивлением он быстро огляделся вокруг и вытянулся, заметив в бассейне Хонор.

– Прошу прощения, леди Хонор, – быстро сказал он. – Я думал, спортзал свободен. Я не хотел врываться без разрешения.

– Все нормально, капитан Тэнкерсли. – Хонор наконец выкарабкалась на бортик. – И потом, вы не помешали. Входите.

– Благодарю вас, мэм. – Тэнкерсли прошел вперед, но, оглянувшись вокруг, тихо присвистнул. – Адмирал Сарнов не шутил, когда сказал, что ему дали собственную спортплощадку!

– Нет, не шутил, – подтвердила Хонор. – Подождите, я уменьшу гравитацию.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Я сам ее часто накручиваю – когда никого нет, чтобы скандалить из-за этого. Вот почему я так благодарен адмиралу за приглашение заглядывать сюда в свободные часы.

– Да, почему-то утяжелители действительно очень раздражают многих, – с улыбкой согласилась Хонор.

– Ну, я могу понять их, но я приобрел эту привычку на острове Саганами. Я был тогда в команде по рукопашному бою, и шеф МакДугал всегда заставлял нас, мантикорцев, и неженок с Грифона заниматься с нагрузкой, по меньшей мере на четверть больше обычной нормы.

– Вы были в команде? – с удивлением спросила Хонор. – И я тоже! И каким видом единоборств вы занимались?

– Тем, который больше всего любил шеф, – криво усмехнувшись, сказал Тэнкерсли. – Coup de vitesse.

– Вы продолжаете тренироваться? – спросила она.

– Да, мэм. Не так, как хотелось бы, но держу форму.

– Ну-ну, – пробормотала Хонор. – Это очень интересно, капитан Тэнкерсли. Мне как раз нужен партнер для тренировок. Вы не хотели бы составить компанию?

– Если только вы пообещаете меня не калечить, – ответил Тэнкерсли. Хонор с улыбкой вскинула брови. – Я видел тот отснятый материал с Грейсона, мэм.

– О! – Щеки Хонор вспыхнули, и она отвела взгляд. – Я надеялась, что люди забудут.

– Как же, такая удача, мэм! Не каждый день мантикорский офицер предотвращает покушение на главу дружественного государства да еще рядом оказывается включенная камера!

Хонор неловко повела плечами:

– На самом деле все сделал Нимиц. Если бы он не почувствовал их настрой и не предупредил меня, мы бы все там и остались.

Тэнкерсли кивнул более серьезно и посмотрел на Нимица через зал. Тот повернул голову с надменностью звезды головидео.

– Так или иначе, – оживленно продолжала Хонор, – мне все-таки нужен спарринг-партнер, и если вы не против…

– Конечно, мэм, сочту за честь.

– Отлично!

Хонор протянула ему руку, и он с улыбкой пожал ее. Она улыбнулась в ответ, но затем посмотрела ему в глаза и замерла. Что-то непривычное для себя увидела она в этих глазах. Она не могла точно определить, что именно, но вдруг осознала, как намок и прилип к телу тонкий купальник. Она почувствовала, как снова вспыхнуло ее лицо, и, опуская руку, спрятала глаза, ощутив неожиданную неловкость.

Он, казалось, тоже почувствовал нечто похожее, потому что в легком замешательстве отвел взгляд в сторону. На секунду между ними повисла тишина. Наконец он откашлялся:

– Кстати, леди Хонор, – произнес он со странным оттенком в голосе. – Я все это время хотел извиниться перед вами за то, что произошло на «Василиске». Я…

– Нет необходимости извиняться, капитан.

– Думаю, что есть, мэм, – возразил тихо Тэнкерсли. Он снова смотрел серьезно.

– Нет, не надо, – твердо сказала она. – Вы оказались впутанным в старинную вражду. И, конечно, вы ничего не могли с этим поделать и уж никак не могли предотвратить.

– Но я все время чувствовал себя из-за этого так гнусно. – Тэнкерсли опустил глаза. – Понимаете, я подписал запрос капитана Юнга о переоборудовании еще до того, как мы узнали, что на станцию должен прибыть кто-то еще. Все старшие офицеры тоже.

Хонор замерла. Она удивлялась, почему Юнга не сняли с должности за то, что он фактически бросил станцию. Теперь она поняла. Он, по всей видимости, заранее узнал о ее назначении на «Василиск» и предпринял шаги, чтобы подстраховаться. Он с самого начала решил свалить на нее ответственность за пикет. Но капитан, который без достаточных оснований увел свой корабль с боевого поста, должен был иметь серьезнейшие проблемы с оборудованием, чтобы оправдать свой уход. Однако если его старшие офицеры согласились с тем, что корабль нуждается в ремонте, Устав предписывает просить разрешения старшего офицера пикета вернуться на верфь. Если разрешение вышеупомянутого офицера получено, Юнг не мог быть осужден за самовольный уход со станции… даже если впоследствии выяснилось, что никакого срочного ремонта и переоборудования не требовалось. А поскольку Павел Юнг сам был старшим офицером на станции «Василиск», формально он вправе завизировать собственный «запрос» – и оставить Хонор одну и без поддержки, не нарушив буквы Устава.

Но, несмотря на семейные связи, его карьере пришел бы конец после всего случившегося, если бы запрос о ремонте он послал единолично, без одобрения офицеров.

– Понимаю, – произнесла она после минутного молчания.

Взяв полотенце, она вытерла волосы и повесила его на шею, чтобы прикрыть грудь. Тэнкерсли стоял молча, выпрямившись, но опустив глаза. Она протянула руку и слегка коснулась его плеча.

– Я понимаю, – повторила она, – но вот чего не могу понять, капитан, так это причины, по которой вы так сурово себя судите. – Она почувствовала, как дрогнуло под пальцами плечо, и слегка сжала его, перед тем как убрать руку. – Когда вы подписывали его запрос, вы же не могли знать, что произойдет.

– Нет, – тихо сказал он, вздохнув, и повернулся к ней спиной. – Нет, мэм, я не понимал, что я делал. Вообще-то я знал, что между вами существует неприязнь. Я не знал только, по какой причине, – добавил он поспешно, – но, как я уже сказал, я не подозревал о вашем прибытии, когда подписывал его запрос. Мне следовало догадаться, что он что-то затевает, но мне даже в голову не приходило задуматься, что именно. Полагаю, за это я себя и осуждаю. Я хорошо знал его и должен был почувствовать неладное, но, по правде говоря, все, чего я хотел, – это убраться с «Василиска» куда угодно!

– Ну а это, – сказала Хонор, несколько принужденно рассмеявшись, – я понять могу! Мне и самой туда страшно не хотелось, а вы ведь проторчали там… Сколько? Целый земной год?

– Почти, – ответил он более естественным тоном, и рот сам собой растянулся в усмешке. – Думаю, самый длинный год в моей жизни.

– Представляю. Но, серьезно, я не осуждаю вас или кого-то еще, кроме Юнга, и вам тоже не следует этого делать.

– Как прикажете, миледи.

Широкоплечий капитан неожиданно церемонно поклонился. Это должно было заставить Хонор ощутить нелепость ситуации – ведь она стояла, возвышаясь над Тэнкерсли на целую голову, в мокром купальном костюме… Однако неловкости она не почувствовала.

– Ну, хорошо! – сказала она. – Вы хотели позаниматься, а мне надо возвращаться к моим бумажкам. Когда вы будете свободны для поединка?

– Было бы хорошо завтра, в двенадцать ноль-ноль. – В его голосе послышалось облегчение оттого, что она сменила тему. – У меня запланировано начало работ по съему панелей внешнего корпуса под третьим энергоблоком для первичного осмотра. Так что я буду здесь, но освобожусь только к обеду.

– Отлично! Тогда увидимся в двенадцать ноль-ноль, капитан Тэнкерсли, – сказала Хонор, кивнув, и направилась к душевой кабине. За ней по пятам следовал Нимиц.

Глава 8

Линейный крейсер «Непобедимый» лег на курс и начал набирать ускорение. Капитан Маргарита Домье, ничем не проявляя напряжение внешне, сидела в командирском кресле, руководя учебными стрельбами временно сформированного дивизиона. Но Хонор догадывалась, что внутренне она гораздо менее спокойна, чем снаружи: атмосфера в капитанской рубке «Непобедимого» была накалена до предела.

Хонор почесала Нимица за ухом, стараясь сохранить безучастное выражение лица. Она сидела позади командирского кресла и молча сравнивала команду Домье с собственной. Домье уже более года руководила «Непобедимым», и ее люди действовали с такой отработанной четкостью, к достижению которой команда «Ники» могла пока только стремиться. Но не это было для Хонор главным. В отличие от команды «Непобедимого», дивизион работал из рук вон плохо.

Это не было виной Домье. Собственно, ничьей вины в этом не было. Ни один из трех кораблей никогда прежде не участвовал в совместных маневрах, и им, естественно, трудно было координировать свои действия. «Нетерпимый» попросту не заметил изменение курса флагмана и продолжал двигаться в прежнем направлении с ускорением триста восемнадцать gбольше девятнадцати секунд, прежде чем капитан Тринх понял, что произошло.

Хонор была очень рада, что находится сейчас не в той капитанской рубке и не видит его реакции. Она уже приготовилась к тому, что Сарнов свяжется с несчастным нарушителем и оторвет ему голову. Но адмирал только поморщился и стоял, молча глядя на экран, пока Тринх сломя голову возвращался в строй.

Это была самая впечатляющая, но, конечно, не единственная ошибка за день. Большинство просчетов обычный наблюдатель попросту не заметил бы, но они были совершенно очевидны для тех, кто пытался выполнить задание. Несмотря на большие размеры, линейные крейсера были слишком легко вооружены, чтобы противостоять стене линейных кораблей отвечая залпом на залп. Имея дело с более мощным противником, они должны были полагаться на абсолютное превосходство в тактике маневрирования. Те же качества требовались им и в схватках с меньшими по размеру кораблями, их обычными жертвами, потому что крейсера и эсминцы развивали большее ускорение и были быстрее в управлении. К несчастью для капитанов адмирала Сарнова, их способность действовать как единое целое была заметно ниже обычных стандартов флота, как бы хороши они ни были по отдельности.

Исключение составляли «Ахиллес» и «Кассандра», но это, как с сочувствием подумала Хонор, должно было еще больше огорчить капитана Домье. Боевой дивизион коммодора Изабеллы Бэнтон уже больше стандартного года работал в паре, и это было особенно заметно, когда она разворачивала корабли, подчиняясь сигналам Сарнова. Они двигались так, будто и вправду были единым целым, их четкость исполнения маневра только подчеркивала неуклюжесть остальных отрядов. Если бы дело дошло до настоящего боя, два корабля Бэнтон, вероятно, одолели бы три корабля Домье, отчего последняя никакой радости не испытывала.

– Выходим на линию огня, мэм. – Голос старшего тактика «Непобедимого» прозвучал немного натянуто, спина напряглась так, будто он физически сопротивлялся желанию адмирала Сарнова заглянуть ему через плечо.

– Свяжитесь с дивизионом, – сказала Домье. – Запросите подтверждение готовности.

– Есть, мэм. – Офицер по связи склонилась над своей приборной доской. – Все подразделения подтверждают готовность, капитан, – доложила она через минуту.

– Благодарю вас. – Домье откинулась на спинку кресла и сложила руки.

Было что-то почти молитвенное в ее позе, и Хонор с трудом удержалась от сочувственной улыбки, понимая, что истолкуют ее, скорее всего, неправильно. Она понимала, что Домье предпочла бы подчинить огонь орудий «Агамемнона» и «Нетерпимого» системе управления огнем на «Непобедимом», но не это было целью учений. Сарнов уже понял, что корабль Домье обладает замечательными огневыми качествами. Но он хотел посмотреть, как действует весь дивизион – на высокой скорости, малом расстоянии, малом времени огневого контакта – самостоятельно, вне единой тактической сети эскадры. Хонор подозревала, что ответ ему не понравится.

– На боевом курсе, – объявил старший тактик. – Начинаем поиск маяков. Поиск… поиск… контакт! – Он подождал еще секунду, не отрывая глаз от экрана, на котором замерцали установленные на астероидах маяки, имитирующие вражеские корабли. – Цель опознана! Прицел взят, капитан!

– Огонь! – резко скомандовала Домье, и тотчас прогремел бортовой залп «Непобедимого».

Хонор почти автоматически перевела взгляд на дисплей. В обычных условиях он был бесполезен для наблюдения за ходом битвы, но на такой короткой дистанции…

Ужасающий беззвучный шквал пронесся через весь экран – лазеры и гразеры обрушились на беззащитный железоникелевый пояс астероидов «Ханкока». Некоторые мелкие астероиды просто исчезли, испарившись под ударом, другие, когда в них вонзились потоки лучей, вспыхнули, словно крошечные звезды. Затем маленькими страшными солнцами засверкали первые ракеты, и Хонор ощутила нечто похожее на благоговейный трепет.

Она видела и более серьезные разрушения, причиненные единственным бортовым залпом. Она сама когда-то наносила их, будучи тактическим офицером, на КЕВ «Мантикора». Но «Мантикора» была супердредноутом, огромным, медленным, громоздким, неповоротливым кораблем, который благодаря своей мощи был способен выдержать сокрушительный удар кораблей стены. Здесь был другой почерк – крейсерский. В эскадре Сарнова мощь и смертельная опасность сочетались со стремительностью и резкостью маневра.

Она не сводила глаз с экрана, стараясь не видеть Сарнова. Корабли тем временем заканчивали стрельбы, а БИЦ[9] анализировал результаты. Один из кораблей (кажется, это был все тот же несчастный «Нетерпимый»), запутавшись, атаковал не свои маяки.

Если бы перед кораблями Сарнова находилась сейчас не учебная цель, а вражеская эскадра, то один из ее кораблей остался бы совершенно неповрежденным. Он не только избежал бы любого ущерба, но его орудийные расчеты, не связанные угрозой огня противника, могли беспрепятственно открыть ответный огонь в упор. Как на учебных стрельбах. А это означало бы, что один из кораблей Сарнова почти наверняка был бы уничтожен.

Плечи капитана Домье напряглись. Тишина в рубке тянулась бесконечно – до тех пор, пока Сарнов не откашлялся.

– Мне кажется, у нас проблемы, капитан, – заметил он.

Домье повернула голову, чтобы встретить его взгляд.

– Кто это был? – спросил он через минуту.

– Боюсь, «Нетерпимый» целился в маяки «Агамемнона», сэр.

Спокойный ответ Домье не имел в подтексте ни оправдания, ни осуждения действий корабля Тринха, и Хонор мысленно одобрила ее.

– Понятно… – Сарнов заложил руки за спину и стал медленно прохаживаться по сектору тактиков. Он внимательно просмотрел подробные сводки данных и вздохнул. – Я полагаю, это только начало. Нам надо учиться, капитан.

– Так точно, сэр.

– Отлично. Собирайте дивизион, капитан Домье. Положите нас в дрейф относительно пояса, пока не прибудет коммодор Бэнтон. Я хочу посмотреть, как действует ее подразделение.

– Есть, сэр. Проложите курс.

– Слушаюсь, мэм. – Голос у астронавигатора был таким же ровным, как у его капитана, но ни одна из них не ждала ничего хорошего от предстоящего безмолвного урока.

* * *

Едва адмирал Сарнов вошел в кают-компанию «Ники», эскадренные и дивизионные командиры Пятой эскадры линейных крейсеров и прикрепленных к ним подразделений прикрытия встали по стойке смирно. Хонор и капитан Корелл следовали за адмиралом, ощущая разлитую в воздухе напряженность. Сарнов в первый раз собирал всех офицеров вместе. Коммодор Прентис, командующий Пятьдесят третьим дивизионом, и его КЕВ «Дерзкий» прибыли менее шести часов назад, поэтому Прентису не пришлось участвовать в последних учениях, но выигрыш получился сомнительный. Конечно, его послужной лист эти учения не испортили, зато теперь он оказался чужим, отделенным от всех остальных. Он единственный из присутствовавших офицеров не ждал сейчас адмиральской нахлобучки по поводу недавних маневров.

– Садитесь, леди и джентльмены, – приказал Сарнов, усаживаясь в свое кресло во главе стола.

Хонор и Корелл сели справа и слева от него. Большинство присутствующих от неловкости смотрели прямо перед собой. Один безукоризненно одетый капитан, сидевший позади коммодора Ван Слайка, командующего Семнадцатой эскадрой тяжелых крейсеров, внезапно посмотрел на Хонор и тут же отвел глаза. Он показался ей знакомым, однако она была уверена, что никогда не встречала его. Интересно, кто бы это мог быть?

– Итак, ребята, – после паузы заговорил адмирал, – кажется, мы нашли себе работу. К счастью – я намеренно употребил это слово, – адмирал Паркс в ближайшее время не планирует для нас никаких сложных задач.

Его тон был легким, почти шутливым, но что-то похожее на внутреннюю дрожь охватило присутствующих, и капитан Тринх вспыхнул.

– Думаю, нельзя никого ругать за наши недостатки, – продолжал Сарнов. – Однако ответственности с нас это не снимает. Сегодня мы начнем с чистого листа, но все, что произойдет далее, придется писать набело. Ясно?

Все закивали головами, а он улыбнулся одной из своих улыбок, выбрав которая посвирепей.

– Хорошо! Всем все ясно, леди и джентльмены? Я не ищу козлов отпущения и не держу зла на людей за прошлые ошибки, но я также могу быть такой сволочью, какую вам не дай бог встретить. И тот факт, что адмирал Паркс наблюдает за каждым нашим движением, ничуть не улучшает моего настроения. Любая новая эскадра сталкивается с проблемами. И я, и адмирал Паркс, мы оба знаем это. И наша снисходительность к этим проблемам будет определяться усилиями, приложенными для их преодоления. Я думаю, вы нас не разочаруете.

Все снова закивали головами, на сей раз более решительно, и Сарнов откинулся на спинку кресла.

– В таком случае, давайте начнем с анализа ошибок. Капитан Корелл и капитан Харрингтон приготовили разбор недавних учений, и я уверен, что нам всем понравится их выступление.

* * *

Каюту наполняло журчание голосов, а хрусталь тихо звенел, когда слуги наполняли пустые бокалы. Гости адмирала Сарнова стояли небольшими группами или двигались, словно увлекаемые водоворотом. Хонор заставляла себя улыбаться и кивать всякий раз, когда броуновское движение подносило к ней кого-нибудь на достаточно близкое расстояние.

Ей приходилось нелегко, потому что она не любила подобные сборища. Всю жизнь не любила, но, по крайней мере, она научилась имитировать довольный вид, который требовался от хозяйки.

Она высмотрела на подносе с бутербродами веточку сельдерея, отщипнула и протянула ее Нимицу. Кот, как всегда сидевший на плече, с наслаждением вздохнул, схватил лакомство и, покачиваясь на четырех задних лапах, начал жевать. Глаза Хонор заблестели – она чувствовала эпикурейское наслаждение своего друга. Лениво почесала ему грудку. Между блестящими офицерами неприметно скользил МакГиннес, внимательно наблюдая за другими стюардами «Ники». Хонор поблагодарила Бога за то, что у нее есть Мак. Кстати, если уж благодарить Бога, то одна-две молитвы за старпома тоже не помешали бы. Коммандер Хенке двигалась плавно, с грацией сфинксианского альбатроса, и не слишком уж высокое звание никак не вязалось с ее осанкой. И конечно, с родословной, подумала с улыбкой Хонор.

Из толпы выбрался коммодор Стефан Ван Слайк и негромко обратился к Сарнову. Хонор не знала Ван Слайка, но то, что она слышала о нем, ей положительно нравилось. Он был сложен, как борец, с бычьей шеей, черноволосый, кареглазый, с бровями даже гуще, чем у Сарнова, но быстрый в движениях. И хотя его замечания во время заседания командиров не отличались блеском, но зато были практичными и уместными.

Тот шикарно одетый коммандер, который странно посмотрел на Хонор во время совещания, следовал за Ван Слайком. Когда оба флагманских офицера отошли в сторону, на лице этого красавца появилось почти болезненное выражение. Он с минуту оглядывался, затем его светло-карие глаза остановились на Хонор и сузились.

Она спокойно выдержала взгляд, пытаясь понять, в чем дело. Он был тонким, как оса, и двигался с вялой показной грацией, свойственной некоторым аристократам, а эта манера Хонор никогда не нравилась. Она служила с офицерами, которые выглядели даже более вялыми и занудными, но кое-кто из них на деле оказался весьма сообразительным. Она совершенно не понимала, почему им нравится скрывать свой ум за вызывающей пижонской маской. Она бы предпочла, чтобы они этого не делали.