Владимир Васильев
Рок на дороге
Полуавтобиографическая повесть с сильными преувеличениями
Любые мысли о сходстве описанных в повести людей с людьми реальными остаются на совести читателя, даже если имена, фамилии или иные приметы совпадают. Автор также осведомлен о некоторых хронологических нестыковках в тексте.
1. Who Do We Think We Are? (1973)
До появления Димыча группа даже еще не обрела название. Не было и клавишника Пашки. А были…
Было их пятеро. Давно и прочно, на уровне «семьи #8209;родители» знакомые Андрюха Шевцов и Игорь Коваленко. Прибившийся к ним несколько позже Данил Сергеев. Приятель и сосед Андрюхи - Вадик Орликов, которого обыкновенно именовали просто «Малый». И недавний знакомец Данила, человек #8209;иерихонская труба, Костик Ляшенко.
Ну и разумеется, Шура Федяшин - личность совершенно свихнувшаяся. Ну скажите на милость, кому еще паяльник может быть привычнее авторучки, как не психу?
Впрочем, обо всем по порядку.
Кто был молодым, тот знает этот странный зуд в руках, это непреодолимое желание взять все, что можно хоть с натяжкой именовать музыкальным инструментом, объединиться с приятелями, включить на запись простенький маг #8209;нитофончик, недавно подаренный родителями и…
У кого нет подобных какофонических записей юности? Когда к обычной акустической гитаре добавляются подушки и пуфики в качестве барабанов, крышки от кастрюль вместо тарелок и какая #8209;нибудь экзотика для создания шумового фона, типа пищащего счетчика Гейгера; гордо именуемого «синтезатором»? Через это прошел каждый. Ну, почти каждый.
Разумеется, и Димыч (в миру - Дмитрий Василевский) в свое время через это прошел. Отдельно от будущей группы;, ему компанию составляли собственные друзья юности - Андрей Дроботов и Валерка Уца. Группа, помнится, звалась «Небритый кактус» и конкурировала с другими дворовыми группами, которые носили не менее гордые названия «Помидоры» и «Кожзаменитель».
Основной состав будущей группы переболел страстью к какофоническим концертам сравнительно быстро. И к моменту знакомства с Димычем Игорь Коваленко уже являлся счастливым обладателем очень неплохой ударной установки брянского завода (подарок родителей), Малый - красной ромбической гитары «Стелла» средней паршивости, с которой он управлялся на редкость шустро и умело; Андрюха Шевцов успел обзавестись достаточно внятным басом «Тверь», который покорял с упорством маньяка. Ну а Костик и Данил пытались петь.
Димыча привел Шурик Федяшин, к тому моменту охотно взваливший на себя обязанности штатного инженера #8209;электромеханика и оператора группы.
Сказал как #8209;то, слушая пока еще далекие от цельного звучания рулады:
- Знаете, парни… Со мной в бурсе тип один учится. Димычем зовут. В радио он, говоря начистоту, ни хрена не рубит, но зато на гитаре играет. И - прошу внимания! - пишет песни. Мне нравятся, слышал как #8209;то на мальчишнике.
В этой компании песни пока пробовал писать только Костик. Успел он сделать лишь три; и если просто под акустическую гитару они еще худо #8209;бедно звучали, то командный вариант не устраивал никого.
- Веди, - после короткого совещания резюмировал Андрюха, выполнявший функции администратора и босса.
На следующую репетицию Шура явился в сопровождении сутуловатого парня в круглых очках. В потрепанном чехле парень принес гитару - как оказалось, самодел. Самодел был куда лучше инструмента Малого.
Назвался парень Димычем. Подключил гитару, примочку, взял несколько риффов. Цокнул языком.
- Ну, - сказал он после этого, - показывайте. Коллектив не очень уверенно, но почти без сбоев сыграл
«Беду земли».
- Рыхло, - резюмировал Димыч. - Драйва не хватает. Какая там тема? До #8209;мажорчик, да?
Малый с готовностью нарисовал на бумаге обозначения аккордов.
- Гитару твою пожестче надо. Металла в тембра подпустить. Сможешь, Шурик?
- Не вопрос! - пожал плечами Шурик и принялся колдовать над микшерским пультом и эквалайзером. - Пробуйте!
- Поехали! - скомандовал Димыч.
Со второго квадрата его гитара вплелась в общее звучание. И - о чудо! - дотоле рыхлое и расхлябанное, оно неожиданно слиплось в довольно плотную основу, на фоне которой громыхал могучий голос Костика. Все натурально ахнули.
Перед припевом, после ритмической сбивки, ритм #8209;секция разъехалась: Игорь на барабанах протянул целый такт, а Андрюха направил бас в припев уже после двух четвертей. Костик растерялся, и вместо жесткого, подчеркнутого музыкой:
Нет!
Я не хочу, чтобы было так!
прозвучало нечто маловразумительное.
- Стоп #8209;стоп #8209;стоп! - замахал руками Димыч. -Давайте определяться. Нот и вообще музыкальной грамоты я, извиняйте, не знаю. Поэтому объяснять буду на пальцах.
Остальные музыкальной грамотой владели в той же мере, что и Димыч, а именно вообще не владели. Но объяснения Димыча оказались на редкость простыми и доходчивыми; даже Андрюха, которому басовые премудрости давались с некоторым трудом, все понял с первого раза. Надо было просто посчитать в нужном месте про себя: «Раз, два, три, четыре» и только после этого входить в припев.
Попробовали. Получилось. Попробовали еще раз. Опять получилось.
Попробовали другую песню - и снова получилось весьма приятственно.
- Заметно лучше, - резюмировал Димыч после полутора часов музицирования. - Теперь осталось гитарные темы прописать как следует… Малый, ты технарь, как я погляжу.
- Ну… - пожал плечами Малый и непринужденно сыграл скоростную гамму. - Такое умею.
- Отлично. У меня со скоростью худо… - признался Димыч. - Я тебе медленно покажу, а сыграешь как следует.
- Не вопрос! - радостно согласился Малый.
Со скоростью у Малого и впрямь все было в порядке. Воображения не хватало, это да. Если ему показывали, что именно и как именно играть, Малый воплощал все с математической точностью и удивительной легкостью. Но сам придумать что #8209;либо путное Малый был, похоже, не в состоянии.
Но все уже поняли: в группе появился тот, кто умеет придумывать.
Через несколько репетиций идеологическим и музыкальным лидером с молчаливого согласия остальных сделался Димыч, тогда как вне репетиционного зала делами административного свойства и менеджмента продолжал заправлять Андрюха Шевцов. Такая ситуация устроила абсолютно всех.
Спустя месяц усиленных репетиций, Димыч поразмыслил, почесал в затылке и высказал идею:
- Клавишника надо. Мы ж не чистую тяжесть валим… Не помешает, клянусь. Есть кто #8209;нибудь на примете?
- Есть! - не стал возражать Андрюха.
На следующей репетиции появился Паша Садов со своей многократно перепрошитой «Шексной», и вот тут #8209;то группа зазвучала по #8209;настоящему.
А потом был конкурс самодеятельных групп в кирхе, на улице Декабристов. Накануне долго придумывали название; остановились на варианте «Проспект Мира». Во #8209;первых, песню такую сделали - очень приличную, кстати. А во #8209;вторых, абсолютно все участники группы обитали либо непосредственно на проспекте Мира, либо поблизости. Почему нет, в конце концов?
Завсегдатаи конкурса к новичкам всегда относились снисходительно; «Проспект Мира» никто тоже не воспринял всерьез. А они, впервые играя на пристойном аппарате, сами ахнули после первого же аккорда.
«Звучим!» - кричали немые взгляды. Андрюха глядел на Димыча, Димыч - по очереди на всех.
Короче, первое место присудили «Проспекту Мира». Завсегдатаи приходили жать руки.
За успех в тот вечер было выпито немало пива, и долго еще вспоминали, как зал пританцовывал в такт «Демократии» и жег зажигалки во время «Замка на песке».
О группе заговорили в городе.
Уже через полгода, на концерте городского рок #8209;клуба, неумолимая председательша мадам Портнова заявила после предварительного прослушивания: всем группам будет позволено сыграть от одной до трех композиций, в зависимости от оценок, выставленных жюри.
«Проспекту Мира» позволили сыграть шесть композиций. Даже старички из «Магазина» и полупрофи из «Забытого континента», даже первый блюзмен города Юрка Белоруков - все получили максимум по три. А «Проспект Мира» - целых шесть. Да еще шестую песню, собственно «Проспект Мира», группа должна была выдать в финале, перед закрытием концерта, после настоящих профессионалов из «Фокстрота» и «Диалога», после тех, кого знала вся Россия.
Что творилось в зале, когда выступал «Проспект Мира»… Не описать словами. Народ выскочил на сцену и гарцевал на листе девятислойной фанеры, которым прикрыли оркестровую яму - как не проломился этот лист, уму непостижимо. Димычу сначала на гриф прилетел чей #8209;то пиджак, а потом кто #8209;то прошел по шнуру и выдернул его из разъема. Но ничего, все остались довольны. Кто #8209;то из профи потом подошел и предложил купить песню «Проспект Мира».
Димыч с Костиком, как авторы, отказали. Профи ушел обиженным.
Потом были еще концерты - на море, на Южном фестивале. В ближайших городах и городках. Группа крепла и сыгрывалась, училась понимать друг друга без слов.
Но в какой #8209;то момент все почувствовали: движение вперед прекратилось.
Нужна была какая #8209;нибудь радикальная встряска.
Вот тогда #8209;то и началось самое интересное.
2. Deep Purple (T 969)
Вероятно, во всем была виновата любовь Димыча и Шурика к фантастике.
Но если первый ее только любил и читал, то второй вообще считал полной реальностью, просто пока не данной нам в ощущениях.
Ни для кого не секрет, что на Западе и в России рок #8209;музыка развивалась в равной степени параллельно, но в то же время очень по #8209;своему. После джаз #8209;бума сороковых и пятидесятых на Западе возникли «Битлз», в России - «Река Слава». Даже в названиях отразилась глубинная разница западного и восточного подходов к року: на Западе «ечто вроде «тараканов», у нас - нечто словесно #8209;психоделическое, без прямого значения. Впрочем, не следует считать, будто для Запада превалирующей оставалась исключительно форма, а для русских- содержание. В конце концов, там ведь был «Кинг кримзон», а у нас «Атака». Да и шестидесятые показали, что две культуры склонны скорее брать друг у друга лучшее и дополнять чем #8209;нибудь своим. Техногенный расцвет России в семидесятые и одновременный десятилетний кризис Америки мало что изменили: просто лучшие музыканты двух рок #8209;культур сменили «Стратокастеры», «Джибсоны» и «Ибанезы» на «Тверь», «Кабаргу» и «Суздаль», а «Маршаллы» и «Пивеи» на ту же «Тверь», «Неман» и «Искру».
Но в одном Запад все #8209;таки опередил Россию. Он первым придумал и провел Вудсток. Еще в шестьдесят девятом. Восток, то ли в силу природной лени и традиционного русского раздолбайства, то ли из пустой гордости созрел к идее аналогичного форума только через десять лет.
Теперь это легенды. Постаревшие и погрузневшие герои русского Вудстока, звёзды городка Бологое семьдесят девятого года, то и дело мелькают на телеэкранах, иногда выдавая нечто похожее на хиты прошлого.
Тогда все было проще. Талант мог пробиться без денег и раскрутки.
Тогда - но не теперь. И именно поэтому первые иллюзии неграмотных музыкантов «Проспекта Мира» довольно быстро развеялись. Да, их музыка была хороша. Да, они вполне пристойно ее подавали. Но толстым столичным дядям интереснее было вкладывать бабки в безголосых дочек, чем в разбитных провинциалов.
Но писать новые песни и выступать «Проспект Мира» все равно не прекращал, тем более что отчим Шурика Федяшина, мелкий пивной фабрикант, как #8209;то весной позвал группу озвучить районный пивной фестиваль. «Проспект Мира» так озвучил, что к лету заводик отчима утроил оборот, сожрал с потрохами самого опасного местного конкурента, укрупнился и приступил к строительству нового цеха.
«Проспекту Мира» с этого обломился полный комплект аппаратуры, новые инструменты и предел мечтаний для группы их уровня - фирменный трейлер «Десна», шестиосный грузовой монстр #8209;трансформер, который в походном состоянии вмещал всю аппаратуру и служил передвижным домом, а в стационарном - представлял собой удобную сцену #8209;подиум. Даже колонки таскать не приходилось: трейлер подруливал к нужному месту, сдвигал крышу, опускал борта… И все. Сцена готова.
Рок #8209;клуб, понятное дело, обзавидовался, но проспектовцы не жались: наоборот, затеяли большой концерт городских групп по всему югу. На собственном, понятно, аппарате. «Десна» показала себя во всей красе, а отчим Шурика не преминул присовокупить к каждому выступлению трейлер пива по льготной цене. Кроме того, красочные логотипы «Пиво «Янтарь» украшали борта «Десны» в походном состоянии и подножие подиума в концертном, что тоже способствовало популярности фирменного напитка.
В общем, народ «Проспект Мира» слушал с удовольствием, равно как и другие группы, колесившие в тот год по югам вместе с ними. Но попытки записать профессиональный компакт #8209;диск неизменно заканчивались провалом. Возможно, именно оттого, что единственной в городе пристойной студией владел тот самый профи, которому в свое время Димыч и Костик отказались продать фирменную песню группы.
Так и осталось невыясненным - кто первым высказал ностальгическую идею: «Эх, на нашей «Десне» бы - да в Бологое семьдесят девятого года!»
Действительно, эх…
И никто не предполагал, что об этом можно было говорить серьезно - музыканты «Проспекта Мира» в семьдесят девятом в лучшем случае учились ходить, а Малый так и вообще еще не родился.
Единственным, кто не умел несерьезно относиться даже к бреду, оставался штатный инженер группы Шурик Федяшин.
3. The Book Of Taliesyn (1968)
Имелся у Шурика большой засаленный талмуд, в который он скрупулезно заносил все случающиеся на концертах и репетициях неполадки и подробно описывал методы их устранения. Последние страницы талмуда часто использовались в качестве полигона для скорых вычислений или каких #8209;то радиотехнических прикидок. Калькуляторы Шурик не любил, предпочитал считать по старинке, на бумаге, в столбик. Говорил, что так нагляднее. Мало кто из проспектовцев обращал внимание на то, что во время репетиций Шурик все чаще забивается в любимый угол у рабочего пульта и колдует над любимым талмудом, а рядом все время таинственно светится матрица его ноутбука, приросшего к глобальной сети.
Ну, колдует и колдует, здраво рассуждал каждый из проспектовцев. У каждого свои обязанности. Димыч пишет собственные песни, гранит песни Костика и Данила, придумывает гитарные партии. Малый воплощает придуманное Димычем. Андрюха наворачивает на басе, Игорь его поддерживает. Пашка #8209;клавишник обеспечивает красивый фон и вкрапляет в музыку изящные проигрыши. Костик с Данилом напрягают глотки. В общем, все при деле. Так почему бы Шуре #8209;оператору не колдовать над талмудом, если весь аппарат работает без сбоев и выстроен как следует? Да ради бога, колдуй!
Но в перерыве очередной репетиции Шурик вдруг выполз из своего угла с талмудом под мышкой, приблизился к попивающим «Янтарь» музыкантам и вдруг очень ровным и уверенным голосом заявил:
- Ну что? Всё еще хотите побывать в Бологом семьдесят девятого? Могу вас туда протолкнуть. Только ненадолго, меньше чем на двое суток. На дольше не получится.
Данил выронил банку с пивом. Костик насупился.
- Шура, - спросил Андрей Шевцов после некоторой паузы, - ты рехнулся?
- Зачем? - пожал плечами Федяшин. - Это действительно возможно, я посчитал. Вот, можете взглянуть…
Он продемонстрировал несколько испещренных формулами листков из талмуда. Большинство понимало там только плюсы да минусы, как приснопамятный парень из преисподней Гаг в настенной писанине увечного земляка Данга.
- Очень наглядно, - прокомментировал Димыч с ехидцей. - И что сие означает?
- А сие означает, что если через двадцать четыре дня оказаться в строго определенном месте в строго определенную минуту и запустить один приборчик - можно на двое суток провалиться в любой произвольный момент с мая по сентябрь семьдесят девятого. Через двое суток нужно будет оказаться примерно в этом же месте и инверсировать режим приборчика. Тогда вернемся. Если не сделать этого… короче, не ручаюсь я тогда за нас.
- Не, - вздохнул Андрюха с сожалением. - Ты все #8209;таки рехнулся.
Но Шурика невозможно было вывести из себя такой мелочью, как насмешка.
- Приборчик показать? - без тени смущения спросил он.
- А ты его хоть на кошках испытывал? - поинтересовался практичный Игорь.
- Нет. - Шурик отрицательно покачал головой. - Сейчас он просто не сработает - время не пришло. А такое время случается не чаще раза в тысячелетие.
- Угу, - хмыкнул скептик Димыч. - И, разумеется, нам немерено потрафило: это время подоспело именно сейчас.
- Именно так, - невозмутимо подтвердил Шурик. - Начало века как раз. Думаешь, случайно летосчисление многих народов привязано к Миллениуму?
- А оно привязано? - удивился Андрюха. - Ну, у христиан и исламистов - еще ладно. Но китайцы какие #8209;нибудь или евреи явно по #8209;своему считают годы.
- Китайцы обитают в соседней геомагнитной зоне. У них свои привязки к темпоральным каналам. А евреи просто хитрые и скрытные, - парировал Шурик. - Специально не так считают, чтобы нас с толку сбить.
- Угу, - обиделся Паша, в котором частично текла и еврейская кровь, - как обычно, во всем виноваты евреи и велосипедисты!
- Я не понял. - Шурик недовольно прищурился. - Вы хотите в Бологое на русский Вудсток или не хотите?
- Погоди. - Димыч допил пиво и ловко закинул банку в корзину с логотипом «Янтаря». - Расскажи #8209;ка поподробнее. Что, переходы во времени действительно возможны?
Не зря Димыч слыл среди друзей любителем и поклонником научной фантастики. Идею перемещения в прошлое он воспринял быстрее и легче остальных - не считая, разумеется, самого Шурика, для которого фантастики не существовало вовсе, существовали только реальности, частично данные нам в ощущениях, а частично пока не данные. Целью жизни Шурик давно уже считал перемещение реальностей из второй категории в первую.
Именно между Шуриком и Димычем спустя два часа состоялся короткий, но весьма содержательный разговор о невероятной затее. Димыч заявился в подсобку, где приятель по обыкновению что #8209;то паял; остальные музыканты удалились на перекур. Димыч не курил, поэтому и пришел раньше остальных.
- Выкладывай. - Димыч присел на старый корпус от гитарной мартышки - не так давно Федяшин выковырял из него начинку: динамик и прочие радиотехничности. Начинка ныне успешно обитала в другом корпусе, рассчитанном и собранном лично Шуриком. - Все, что ты затеял.
- С подробностями или без? - уточнил Федяшин.
- С подробностями. Но чтобы я понял.
Шурик закатил глаза, всем видом показывая: либо с подробностями, либо так, чтобы ты понял.
- Ну, ладно, ладно… - смягчился Димыч. - Совсем уж в дебри физики не лезь. Но понять я все равно хочу.
Шурик с сомнением покосился на свой талмуд, но потом махнул рукой и отвернулся. Похоже, он окончательно осознал, что его рабочие записи остальным решительно непонятны.
- Тогда я не буду тебе описывать современные представления о связях времени и пространства. Буду краток. Шесть лет назад один немец, физик Бертольд Нёрман вывел очень наглядную, но спорную зависимость. Основное, что из нее следовало, это то, что физическое тело способно покинуть основной вектор временного потока, сместиться относительно него и вернуться, но уже на ином отрезке. Другими словами, попасть в прошлое.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.
