Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Португалия: дороги истории

ModernLib.Net / История / Варьяш О. / Португалия: дороги истории - Чтение (стр. 3)
Автор: Варьяш О.
Жанр: История

 

 


      Но, кроме этой непосредственно «материальной» стороны дела, папский престол гораздо больше беспокоило отношение лузитанских королей к португальской церкви. Саншу I не раз приходил в столкновение с духовенством, пытаясь ограничить его земельные владения и иммунитеты, как это было с коимбрским епископом, у которого он отнял два замка, нарушил его права и привилегии в этих землях. Его вмешательство в дела епископа Порту привело к тому, что папа наложил интердикт на все королевство, который был снят лишь перед самой смертью Саншу.
      Сын Саншу, Афонсу II Законодатель пытался бороться с клиром юридическими мерами: по его указу был проведен пересмотр и подтверждение грамот, удостоверявших владение землей, причем подтверждение получили далеко не все владельцы. Он же начал, хотя и очень ограниченные, так называемые «расследования» – описи имуществ, проводившиеся ради выявления незаконно присвоенных земель и ограничения крупного землевладения. В течение его 12-летнего правления королевство 11 лет находилось под интердиктом, и его преемник, Саншу II, начал править, будучи отлучен от церкви и отвергнут сюзереном-папой.
      Саншу II сделал все возможное, чтобы вернуть стране нормальную жизнь и уладить конфликт с церковью: выплатил долг папе, обязался за счет казны восстановить разрушенные церкви, монастыри, дома клира, обещал ни нарушать привилегии церкви. Однако ни португальское духовенство, ни папу не умиротворила реальная политика короля. Его позиция в конфликте епископа Порту с городом, а затем междоусобицы в стране заставили папу искать иного претендента на престол. Таковым мог быть брат короля Саншу, Афонсу, которому и было решено передать португальский престол на Лионском соборе 1244–1245 гг.
      Однако и при Афонсу III отношения с церковью оставались теми же, что и раньше. Именно при нем в 1258 г. были проведены самые широкие «расследования» законности церковных и монастырских владений, что стало причиной многочисленных жалоб на короля. Тактика Афонсу III была обычной для португальских монархов: на кортесах 1273 г. он обещал удерживать от злоупотреблений своих должностных лиц, возместить церкви ущерб и т. д., по на деле вмешательство в дела епископств, нарушение иммунитетов, сбор податей, причитавшихся церкви, продолжались, что привело к новому интердикту, наложенному панским нунцием в 1277 г. Если к этому прибавить первое отлучение Афонсу III за заключение брака с Беатрис, то получится, что около трети всего его правления король и королевство были отлучены от церкви.
      Церковный интердикт был весьма распространенным в средние века средством воздействия, очень часто применявшимся именно в политических целях. Находясь в вассальных отношениях с римским престолом, Португалия постоянно оказывалась под угрозой этого способа расправляться с непокорными. Интердиктам подвергалась и страна целиком, и отдельные города; от церкви отлучался и король, и жители отдельных мест, и население всего королевства.
      Что значил интердикт для средневекового человека? Кроме самого факта отторжения человека от церкви, лишения его ее покровительства и заступничества перед богом, интердикт нарушал весь привычный ход жизни. Замолкали колокола, закрытыми стояли церкви, которые в обычное время служили, конечно, не только культовыми сооружениями, но и центрами общения, образования, культуры. Нельзя было совершить по церковному обряду ни венчания, ни похорон. Хроника горестно свидетельствует, что умерших хоронили в канавах, ямах, потому что на кладбище – священное место – отлученным вход был запрещен. Новорожденных не крестили, и если ребенок умирал, родители были уверены, что душа младенца осуждена на вечные муки.
      Такая ситуация, естественно, не могла не восприниматься людьми как своего рода катастрофа, если исходить из того уровня религиозности средневекового сознания, каким мы его полагаем. Первым и естественным желанием человека было изменить подобное положение. С этой точки зрения показательны события в Порту в конце XIV в., когда город в очередной раз отлучили от церкви. В декабре 1383 г. сюда пришла весть об избрании нового правителя, который обратился к португальскому народу с призывом бороться с угрожавшей стране Кастилией. Горожане Порту сразу поддержали его. Народ прошел по улицам со знаменем города, направился к собору, который уже очень давно стоял закрытым – там никого не отпевали и никого не крестили. Открыв двери собора, горожане по собственному почину начали служить мессу, ударили в колокола, «ранее похороненных выкапывали и несли в церковь, и никто не осмеливался противиться этому». Такое бывало не раз.
      История Португалии еще раз заставляет задуматься о природе средневековой религиозности. И страна в целом, и ее города в отдельности годами оставались отлученными от церкви, равно как и государи и их подданные, но и те, и другие предпочитали не уступать своего, продолжая добиваться осуществления своих требований и замыслов. Более того, во многих случаях (например, при заключении брака с Беатрис, при столкновениях с епископом Порту) с самого начала было ясно, что интердикт неизбежен; и тем не менее и король, и горожане шли на это.
      А ведь известно, что интердикт освобождал подданных от вассальной присяги верности сюзерену, что папы нередко использовали в борьбе со светскими государями. Португалия же парадоксальным образом не становилась слабее под ударами бича папских наказаний.
      Наследник Афонсу III, король Дипйш, родился во время интердикта и вступил на трон, когда португальская корона уже давно находилась в напряженных отношениях с Римом из-за «расследований» Афонсу III и его желания возвратить узурпированные церковью земли. С 1279 г., когда Диниш взошел на престол, и вплоть до 1290 г. он старался урегулировать конфликт с папой и церковью, не отказываясь в то же время от своих королевских прав внутри страны. Он продолжил «расследования», которые были завершены к 1290 г., после чего все незаконно приобретенные привилегии и земли были возвращены в казну. Еще раньше он отменил все дарения, совершенные им до своего совершеннолетия. Он издал несколько указов с целью повысить роль и статус королевских должностных лиц и королевского суда. В то же время Диниш постоянно вел переговоры с папским престолом, направлял послов к европейским монархам, вел тонкую дипломатическую игру, стараясь избавиться от вмешательства во внутренние конфликты Португалии такой универсальной силы, как папская власть, и ослабить силу церковного наказания в качестве воздействия на корону.
      Одинпадцатилетнее состязание недюжинного интеллекта короля, силы его характера, умения завоевывать союзников закончилось в пользу португальского монарха в Португалии. В 1290 г. между Португалией и папским престолом был заключен конкордат. Отныне разногласия с церковью внутри страны подлежали ведению короны и прелатов Португалии. Через 19 лет конкордат был подтвержден. Видимо, пользуясь свободой, предоставленной условиями конкордата, Диниш издал постановление, запрещавшее орденам и духовенству приобретать недвижимое имущество. Таким образом, король довел свою политическую линию до логического завершения. Надо помнить, что это произошло в том самом столетии, которое считается эпохой расцвета папства, веком его наивысшего могущества и международного влияния.
      На Лионском соборе 1254–1255 гг., где решался вопрос о государе Португалии, состоявшей в вассальной зависимости от Рима, был отлучен и низложен и германский император Фридрих П. Тогда же папство пыталось распространить свое влияние на Русь и монголов. В 1300 г. в Риме торжественно отпраздновали «юбилей церкви». В 1302 г. была издана булла Бонифация VIII о вселенской власти папы, претендовавшего на верховную роль не только в церковных, но и в светских делах. Но уже поднимали непокорные головы государи Европы. И тот же Бонифаций VIII вскоре получит пощечину от французских рыцарей, а папский престол будет перенесен в Авиньон. И одним из первых показателей этого ослабления Рима стали успехи Португалии в борьбе за централизацию против церковно-феодального сепаратизма.
      Немалую роль в этом процессе сыграла личность Диниша. Он, воспитанный на принципах сильной королевской власти, имея примером деятельность своего отца, получил хорошее образование. Кроме того, судя по всему, Он обладал природным умом, решительностью и талантом правителя. При нем многие города и городские местечки Португалии получили права и привилегии, зафиксированные в грамотах, страну покрыла целая сеть ярмарок. Вообще торговля пользовалась особым вниманием Диниша, и в 1308 г. он заключил официальный договор с английским королем о взаимной торговле и привилегиях английских и португальских купцов. Он же утвердил и устав купцов, заключавших договоры о финансовой взаимопомощи, положив начало таким новым формам деятельности, как кассы морского страхования.
      Историческая традиция связывает с именем Диниша посадки корабельной рощи и попытку создания флота, возникновение первой светской библиотеки и первой мощеной улицы в стране. В правление Диниша в Лиссабоне появился университет, позднее переведенный в Коимбру. Диниш приказал использовать в официальных документах только португальский язык, а впоследствии всемерно способствовал его развитию, повелел перевести на португальский исторические и юридические сочинения. Наконец, и сам Диниш известен всему миру прежде всего как поэт – создатель неповторимых кансон галисийско-португальского цикла. Он по сию пору считается одним из крупнейших поэтов Португалии, а в конце XIII в. его двор был средоточием поэтического творчества Португалии и центром притяжения поэзии всего полуострова.
      В своей многогранной деятельности этот король-поэт тщательно трудился надо всем хоть сколько-нибудь важным для дела государства. Долгие годы предметом не только внимания, но и беспокойства Диниша оставались духовно-рыцарские ордены. Они возникли в Португалии в эпоху Реконкисты. Первыми в этих краях появились тамплиеры. Есть свидетельства об их деятельности в районе реки Минью еще в бытность Португалии графством. Тамплиеры не раз участвовали в королевских походах против мусульман, за что Афонсу I пожаловал им в 1144 г. замок Соуре. В 1160 г. тамплиеры заложили замок Томар, который стал в Португалии главной резиденцией ордена. Как и другие духовно-рыцарские ордены, тамплиеры в Португалии занимались и заселением новых земель. По инициативе этого ордена восстановились и заполнились жителями Помбал, Эга, Сераш и другие местечки. В 110 г. тамплиеры присоединили к своим владениям замок Алмурол, расположенный на островке посреди Тежу, получив таким образом возможность контролировать в этом месте реку. В Реконкисте принимали участие и госпитальеры, но в Португалии их роль оказалась сравнительно невелика.
      Наиболее влиятельными были собственно пиренейские ордены. Как известно, в Кастилии в XII в. возникло три ордена: Сантъяго, провозгласивший две цели: войну с исламом и покровительство гробнице апостола Иакова; Калатрава, «воинство против неверных», названный по имени крепости, которую рыцари ордена удержали в сражении в 1158 г.; Алькантара, в конце XII в. отделившийся от Калатрапы. Все они прямо подчинялись папе.
      Орден Алькантара не получил распространения в Португалии. Сантъяго же и Калатрава очень скоро перенесли свою деятельность и сюда. Рыцари Калатравы сначала получили во владение Эвору, но позднее она была изъята у них королем и возвращена в его патримониум, а Калатраве в 1211 г. был предоставлен замок Авиш, на юге Алентежу. Постепенно португальская ветвь Калатравы автономизировалась, и в XIII в. по отношению к ней чаще можно встретить наименование «Ависский орден», «рыцари Ависского ордена». Он имел своего магистра и был достаточно самостоятелен, что в конце XIV в. показала португало-кастильская война: под разными знаменами друг против друга сражались воины, осененные зеленым орденским крестом, рыцари Калатравы и рыцари Ависского ордена.
      Главная резиденция Сантъяго располагалась в Португалии в Палмеле. Орден Сантъяго сохранял единое управление, и португальские рыцари должны были выполнять распоряжения кастильского магистра.
      Магистры духовно-рыцарских орденов обычно избирались или назначались советом ордена, который мог и сместить магистра, если считал это необходимым. Орден делился на две группы лиц с разным статусом и функциями: духовенствоотправляло религиозный культ и занималось воспитанием детей рыцарейордена, которые несли воинскую службу, занимались хозяйственной деятельностью и т. д.
      Получая владения во вновь отвоеванных землях, принимая вклады и имущество новых членов ордена, духовно-рыцарские ордены стали крупными землевладельцами в Португалии. Сочетание военной силы и экономической мощи делало их весомой силой в королевстве, позицию которой монарх не мог не учитывать. Ависский орден все-таки был «своим», португальским, и с этой точки зрения меньше беспокоил Диниша. Кастильское же подчинение Сантъяго, учитывая, что многие его земли и замки располагались близ кастильской границы, постоянно грозило нелояльностью и мятежом.
      С первых лет своего правления Диниш стремился к автономизации ордена Сантъяго. Не раз пытался он добиться от папы разрешения на это. Казалось, желанная цель близка: в 1288 г. папа Николай IV издал буллу, по которой португальским рыцарям ордена Сантъяго дозволялось подчиняться провинциальному магистру, выбранному из их числа. Но через семь лет Целестин V, а чуть позже Бонифаций VIII отменили это постановление. Видимо, это было вызвано тем, что в разразившейся в это время войне между Португалией и Кастилией победа оказалась на стороне первой, а папы не желали нарушения сложившегося на полуострове равновесия.
      Однако ни Диниш, ни португальские рыцари ордена Сантъяго не признали этой отмены. Внутри ордена шла борьба между сторонниками и противниками автономии ордена. На практике португальские рыцари и в эти годы продолжали выбирать себе магистра, пока в 1377 г. папской буллой не были запрещены выборы португальского провинциала ордена.
      В ответ Диниш послал в Авиньон двух своих приближенных, в том числе адмирала Мануэла Песаныо. В переговорах с папой послы прибегли к старым испытанным аргументам: война с неверными, укрепление военных сил страны и пр. Однако вряд ли только эти доказательства оказали столь решительное воздействие на папу и он в конце концов согласился признать автономию португальских рыцарей ордена Сантъяго. Скорее всего не только тонкая дипломатическая игра португальских послов, но и усиливавшийся раскол церковных иерархов принесли Португалии долгожданный успех. «Национализация» ордена Сантъяго обеспечила португальской короне уверенность в рыцарском орденском войске.
      В том же 1319 г. папа принял важное решение – об имуществе ордена тамплиеров. Как известно, в начале XIV в. французский король Филипп IV Красиным начал преследование ордена тамплиеров. «Дело» тамплиером и последовавший за тем суд поставили орден вне закона, а Вьениский собор санкционировал это под давлением Филиппа. Орден был повсеместно уничтожен, а его владения передавались другим духовно-рыцарским орденам, в том числе и госпитальерам. Диниша не устраивал такой поворот событий, так как передача крупных владений тамплиеров в дополнение к уже существовавшим богатствам госпитальеров могла настолько усилить этот орден, что в Португалии появилась бы независимая и опасная для трона сила. Желанием Диниша было получить земли и другое имущество тамплиеров в распоряжение короиы. Но отторжение земель от церковных владений, в свою очередь, не могло устроить папу. Он оттягивал решение. Очевидно, посольство 1318–1319 гг. сумело урегулировать и эту сложность. В 1319 г. стороны нашли компромисс: в Португалии был образован новый орден, которому передали все владения тамплиеров. Оп был назван орденом Иисуса Христа; центром его считался замок в Каштру-Марин. Во главе стоял собственный магистр. Таким образом, в Португалии появился еще один «национальный» орден, уже при своем возникновении теснейшими узами связанный с королевской властью.
      Все политические мероприятия Диниша имели целью внутреннюю консолидацию и рост престижа Португалии. Закрепление границ страны, повышение роли королевской власти и относительная стабильность внутреннего положения дала Португалии возможность не только занять достойное место на полуострове и в Европе, но и осознать это возвышение. Не последнюю роль в этом процессе сыграла церковная политика Диниша.
      Грядущий XIV век перенес акценты борьбы и столкновений в иную плоскость – слово взяли поднимавшиеся города. Все меньшую роль во внутрипортугальских делах играла церковь как организация, противостоящая центральной власти, и папство в частности, разумеется, в пределах, свойственных средневековому обществу. Этому способствовали и раскол в церкви – «великая схизма», и возраставшее значение централизующихся европейских государств. Отношения с Францией, Англией, особенно в период Столетней войны, когда Португалия связала себя союзом с англичанами, выступают на первый план в системе европейских связей королевства. В XIV–XV вв., как мы увидим, вопросом первостепенной важности для Португалии стало ее положение на полуострове, которое ока отстаивала в борьбе с Кастилией. В этом кипящем котле страстей и интересов папская власть все больше воспринималась как сила внешняя. Схизма помогала португальским королям в случае необходимости найти выход из сложной политической ситуации путем признания того или иного претендента на папский престол.
      Духовно-рыцарские ордены всегда оставались мощной военной и политической силой в королевстве. После «национализации» орденов складывается традиция выбора магистров из членов королевской семьи. Нередко во главе ордена становился побочный сын короля. Яркий пример тому – передача должности магистра Ависского ордена младшему из бастардов короля Педру I Жоану, впоследствии основателю новой, Ависской династии. При Жоане во главе орденов оказались его многочисленные сыновья. Сохраняя значение военной опоры королевства, ордены начинают в это время заниматься и другими видами деятельности. Орден Сантъяго первым смог оценить те перспективы, которые сулило освоение морских просторов и новых заморских земель. Эта деятельность орденов достигла апогея при сыне Жоана I Ависского, правителе ордена Христа, известном в европейской историографии под именем Эприке Мореплавателя.
      В XIV в. контроль короны за активностью орденов возрос настолько, что постепенно один за другим они перешли под непосредственное управление короля, что было санкционировано и папой. Сходный процесс, кстати, имел место в это время и в соседней Испании. Растущее влияние государства, делавшего в этот момент последний шаг к абсолютизму, привело к инкорпорации в его структуру этих наполовину церковных институтов, что означало тогда ие столько подчинение церкви, сколько освобождение государства от ее «вселенской» власти. Будущее, однако, еще не раз меняло соотношение этих двух главных сил средневековья.

Города и короли

      Пиренейские города… Одна из самых причудливых страниц городской истории Западной Европы. Белые города Андалусии; закованный в каменное кольцо Толедо; вырастающие из скалы стены Авилы; сбегающие с холма коимбрские улочки. В замкнутом пространстве этих городов перекрещивались, сталкивались, умирали и рождались заново языки, религии, культуры. Именно город стал тем горнилом, в котором, сплавившись воедино, христианский, мусульманский и иудейский миры дали человечеству неповторимый феномен пиренейской – испанской, португальской – цивилизации.
      Все города средневековой Португалии в той или иной степени испытали арабское влияние, хотя бы и опосредованно. Естественно, особенно заметный мусульманский отпечаток лежал на южных городах.
      Классический арабский город с некоторыми видоизменениями перекочевал на Пиренейский полуостров. Обычно город располагался у подножия холма, недалеко от реки или морского побережья. Он четко делился на аристократический – верхний и плебейский – нижний. Степы его в плане чаще всего представляли собой неправильный многоугольник или трапецию. Внутри стен путник, миновав городские ворота, попадал в бесконечный и беспорядочный лабиринт улиц, улочек, тупиков, переходов.
      Улица арабского города – это совокупность домов, каждый из которых живет самостоятельной жизнью. Они даже планировкой подчеркивают свою обособленность и четкость границы между общим, городским, и частным. Там, за глухими стенами, во внутреннем дворике и окружающих постройках, проходит жизнь его обитателей, скрытая от любопытных глаз соседей. Улица как таковая, как общественное достояние, ценилась довольно низко – в случае нужды от нее отсекались куски, застраивались участки, что увеличило путаницу тупичков и переулков.
      Вся эта мозаика делилась на кварталы. Некоторые из них заселялись но религиозному принципу. В мусульманских городах бывал и христианский квартал со своей церковью, и иудейский – с синагогой. Центрами арабских кварталов оказывались мечети, хотя существовала и главная мечеть города. К ней обычно прилегали улочки, славившииеся ремесленными мастерскими и лавочками. Здесь же располагались бани, количество которых в мусульманском городе всегда было велико (в Кордове, например, их насчитывалось до 600).
      Арабские города на Пиренеях не были велики по площади внутри стен – от 30 до 100 га приблизительно. Плотность же населения была значительной, и порой арабский город на полуострове насчитывал до 100 тыс. жителей.
      Среди современных городов Португалии мало таких, что основаны арабами или в период арабского владычества. Большинство крупных центров возникли как поселения еще в римскую эпоху, но многие из них были окружены стенами и застроены по городскому принципу именно при арабах. Более того, образ жизни поселения как города, городские занятия жителей, высочайшее ремесленное искусство многим городам достались в наследство именно от мусульманской эпохи. Несколько поколений смуглых пришельцев с востока, впоследствии побежденных, выселенных, изгнанных, навсегда оставили будущим португальцам каменные твердыни крепостей и городов и ненасытную тягу к неведомым далям.
      Но вот медленный, по неуклонный вал Реконкисты привел в древние стены новых жителей. Многое менялось в городе. Мечети превращались в соборы, упорядочивались, спрямлялись улицы, возникали торговые площади. Со временем изменился и внешний вид улицы и тип жилища – дом стал более открыт миру, хотя уютный внутренний двор в доме, общественном здании, монастыре сохранился навсегда.
      Побежденные создатели белостенных городов не были уничтожены или изгнаны португальскими королями из пределов христианских владений, хотя многие, конечно, погибли в страшные времена или ушли в глубь арабских владений. Оставшимся мусульманам разрешались прежние занятия, однако королевские указы запрещали им жить внутри городских стен. Так возникали новые арабские кварталы – аррабалде – за стенами христианских городов. Афонсу Энрикеш издал специальные форалы, регулировавшие жизнь арабского населения. Ворота аррабалде, обнесенного собственной стеной, с вечерней зарей закрывались и жителям запрещалось покидать пределы квартала до первой утренней мессы. Лишь звон христианских колоколов отворял ворота арабам в «широкий мир». С другой стороны, христианские женщины не имели права без сопровождающих входить в морарию, т. е. в пределы арабской общины.
      Города росли и развивались, дома горожан выплескивались за городскую стену, окружая и поглощая аррабалде. В то же время разрастались арабские кварталы. В Лиссабоне, например, возник второй квартал, заселенный мусульманами – «новый аррабалде». Арабские дома появлялись и в христианских приходах, а купцы-христиане были не прочь приобрести усадьбу в морарии.
      Последний, решительный шаг к окончательному слиянию был сделан в конце XV в. Шел второй год правления знаменитого короля Португалии Мануэла, промшпшого Счастливым. По примеру Католических королей Испании, Изабеллы и Фернандо, на дочери которых он был женат, Мануэл в декабре 1496 г. издал указ, повелевающий всем евреям и маврам, не желающим принимать христианскую веру, покинуть пределы Португалии. Хорошо известны печальные последствия подобного указа в Андалусии. По мнению же современных исследователей в Португалии указ имел другой результат – большинство гонимых арабов приняли христианство, пусть только внешне, и постепенно слились с португальским населением.
      Одновременно с приобщением к христианскому миру отвоеванных в Реконкисте арабских городов росли и расцветали христианские города севера Португалии. В конце XIII – начале XIV в. по величине и значению они, пожалуй, уже могли поспорить с южными центрами. Прежде всего большое значение имела Брага – общепиренейский религиозный центр. Брага получила редкую привилегию от короля – право чеканки монеты.
      «Северной столицей» королевства можно назвать Порту, крупнейший город этого региона. Хотя в эпоху наивысшего расцвета городов Португалии – в XIV–XV вв. – он сильно уступал Лиссабону по числу жителей, однако его значение как экономического центра севера страны трудно переоценить. Город имел крупный морской порт, через Порту шла оживленная торговля с самыми разными европейскими землями. В Порту концентрировалась сельскохозяйственная продукция сезерных районов – основа португальского экспорта в XIII–XV вв. Сюда по дороге в Средиземное море заглядывали английские купцы и нормандские крестоносцы.
      Достойное место в истории Португалии занимает значительный в средние века город – Коимбра. После отвоевания христианами центральных (не считая Алентежу) земель графства Коимбра надолго стала неофициальной его столицей. Здесь раскинул свои владения знаменитый монастырь Санта-Круш – монастырь Святого Креста, который был и королевской усыпальницей. В Санта-Круш хранились несметные сокровища, ценнейшее из которых – прекрасная библиотека. Здесь велись погодные записи, составлялись королевские хроники, писались жития португальских святых. В монастырь стекались богатейшие дары по грамотам и завещаниям королей.
      Занимая очень удобное положение – в центре страны, раскинувшись на обоих берегах реки Мондегу, Коимбра была хорошо развитым по тем временам торговым и ремесленным городом. На ее крутых улочках уже в XII в. теснились лавки и мастерские кузнецов, башмачников, скорняков, в глубине которых можно было разглядеть и подмастерьев-арабов. Длинные списки товаров, облагаемых пошлиной, говорят о бойкой торговле на рыночной площади Коимбры. Принадлежавшие коимбрцам корабли ходили по Мондегу, которая была гораздо многоводнее, чем ныне, до океана и дальше, в другие портовые города королевства. Владельцы судов, капитаны кораблей, два гребца и впередсмотрящие наделялись статусом кавалейру. В XIV в. Коимбра получила от короны ни с чем не сравнимый дар: по повелению короля Диниша сюда из Лиссабона был переведен Университет. Это произошло в 1308 г., и, хотя потом Университет неоднократно менял местопребывание, в конце концов Коимбра все же оказалась лучшим прибежищем науки и ее адептов. В 1375 г. при Жоане III, памятник которому и сейчас стоит на университетской площади как второму основателю Коимбрского университета, он был окончательно оставлен в Коимбре. Коимбрский университет – это особый мир. Недаром среди прекрасного и своеобразного жанра португальской народной песни – фаду существует отдельное направление – коимбрские университетские студенческие фаду со своей тематикой и музыкальным и поэтическим строем. Коимбра остается колыбелью университетской культуры Португалии.
      К югу от Мондегу раскинулись плодородные равнины Алеитежу и Алгарве. Земли Алгарве, и доныне остающиеся по преимуществу аграрными, конечно же, не были богаты городами в средневековье. Те городки, которые были разбросаны по бесконечным невысоким холмам и однообразно золотым от спеющей пшеницы равнинам, иногда оживляемым причудливыми очертаниями пробковых дубов, несильно отличались от соседних деревень ни хозяйством, ни величиной. Пожалуй, лишь города побережья Алгарве, ориентированные на рыбный промысел и дальнее мореплавание, выделялись своими размерами, особенно Лагуш.
      В Алентежу, напротив, сосредоточивались важнейшие и крупнейшие города Португалии. Это – Сантарен – город святой Ирины, Эвора – южный страж Алентежу, Лиссабон – город, несопоставимый ни с одним другим в королевстве.
      Сантарен расположен севернее Лиссабона, и в арабские времена охранял от христиан подступы к Тежу и Лиссабону – морским воротам реки и страны. С Сантарепом связана трагическая легенда об Умейе ибн-Исхаке – алкайде города и брате визиря великого кордовского халифа Абд ар-Рахмана, несправедливо казнившего своего преданного и честного советника. Рассказывают, что после казни брата Умейя впал в отчаяние и месть стала для него единственной целью и источником сил. Он покинул Сантарен и исчез, превратившись в бродячего факира. Под личиной аскета и истового проповедника ислама он поселился в Кордове и подбил на заговор против Абд ар-Рахмана часть высшей знати и даже наследника престола, а затем выдал заговорщиков халифу. Знатнейшие из придворных, в том число и любимый сын халифа, были казнены. Умейя до конца жизни халифа оставался при нем, терзая его вечной загадкой добра и зла, истинного и ложного решения, задавая один и тот же вопрос: «А верно ли было погубить достойнейшего из наследников рода Омейядов?» – Лишь на смертном одре Умейя открыл халифу тайну своего мщения.
      В христианскую эпоху Сантарен не потерял ни военного, ни экономического значения, но постепенно утратил древнее величие на фоне быстро растущего Лиссабона.
      Южная дорога ведет из Лиссабона в Эвору, город многовековой истории, где на площади рядом с готическим собором высятся колонны римского храма, а камни мостовых помнят поступь арабских скакунов. Отвоеванная у арабов Жиралду Бесстрашным и принесенная им в дар королю, к XVI в. Эвора стала так значительна, что подумывали перенести туда столицу. Мануэл Счастливый построил здесь великолепный дворец. Позже Эвора стала ареной одного из самых мощных восстаний в истории Португалии, о котором мы еще расскажем.
      Наконец, Лиссабон, известный с глубокой древности. Здесь существовало поселение и во времена лузитаи, и в римскую эпоху. Точно неизвестно, когда возникли его первые стены, но при арабах город их уже имел.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10