Истина или пропоганда

Джордж Вандеман
ИСТИНА ИЛИ ПРОПАГАНДА

Предисловие

      Книга «Истина или пропаганда» составлена из сценариев телевизионных выступлений пастора Вандемана, в которых он исследует основы христианской веры. Читатель обнаружит здесь оригинальное и захватывающее расследование события, происшедшего на Голгофе.
      В разделе «Совершил Он это или нет?», открывающем ряд уникальных телевизионных передач, автор добросовестно анализирует обстоятельства, позволяющие считать Книгу Бытие достоверным свидетельством нашего происхождения. Рассудительность и откровенность размышлений пастора Вандемана заслужили уважение многих зрителей и читателей Америки, Европы и Австралии.
      Третья часть настоящего тома — это разоблачение тайны. Священное Писание предсказывает, что истина, трагически запутанная и утраченная в период смутного средневековья, будет заново открыта в последние часы мировой истории.
      В заключение пастор Вандеман рассказывает волнующую историю о том, как он сам столкнулся с требованиями Христа.

ЧАСТЬ I: ЛИЧНОСТНЫЙ КРИЗИС

Униженные и оскорбленные

      На заре христианства языческий писатель Цельс, насмехаясь над Иисусом, презрительно называл Его самым странным из учителей. Почему? Да потому, что, «в то время как другие взывали: «Придите ко мне, достойные и добродетельные», этот одинокий Учитель провозгласил: «Придите ко мне, отверженные и растоптанные жизнью». В результате эти ужасные люди поверили Его словам, и за Ним потянулся самый разнообразный человеческий сброд».
      Христианский мыслитель Ориген дал сокрушительную отповедь писателю-язычнику. «Верно, Иисус призвал униженных и оскорбленных, — говорил Ориген, — но Он не позволил этим людям остаться никчемным сбродом; из материала, который вы отбросили как бы негодный, Он вылепил людей, вернув им самоуважение и дав возможность встать на ноги и посмотреть в глаза Господу. Они были забитыми, ничтожными и жалкими существами; Сын сделал их свободными».
      Вы, должно быть, замечали, что порой труднее всего иметь дело с теми, кто якобы абсолютно безгрешен. По крайней мере с теми, кто нетерпим к чьим-то недостаткам. В Библии сказано: «Все согрешили» (Рим. 3:23).Но некоторые люди считают себя исключением из этого правила.
      Предполагается, что все люди добры. Верно? Тогда почему с некоторыми святыми так трудно уживаться? Почему столь многие явно хорошие люди выглядят так, будто их выстирали, но забыли отутюжить? Вы не замечали за собой грешных мыслей, что предпочли бы жить на небе по соседству с каким-нибудь террористом, чем со своей теткой Кейт?
      Почему же рядом с Иисусом, несмотря на Его совершенство и Божественную природу, было так легко и свободно? Почему даже последний из грешников находил в Нем понимающего Друга? В то время как религиозные деятели того времени, с их надуманными суровыми требованиями и вечной гримасой неодобрения, держали людей в страхе и напряжении?
      Дело в том, что Иисус любил грешников — даже тех, кого остальные считали отщепенцами и ни к чему не годными человеческими отбросами. Он ел вместе с ними, утешал, исцелял и подбадривал их. Если Он и не мог терпеть кого-то, так это тех, которые считали себя безгрешными. До них Он никогда не мог достучаться. Он любил их, но они не желали, чтобы их любили. Он хотел спасти их, но этих людей оскорбляло малейшее предположение о том, что они нуждаются в спасении
      Иисус пришел «призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13).Он пришел «в мир спасти грешников» (1 Тим. 1:15).Только грешники являются предметом Его заботы!
      Означает ли это, что Иисус был снисходителен ко греху? Нет. Нисколько. Скорее всего, Он обладал удивительной и неоценимой способностью ненавидеть грех и в то же время любить грешника. Ему всегда удавалось стать на сторону грешника, не попустительствуя при этом греху.
      Однажды, когда Он проповедовал, к Нему бесцеремонно притащили какую-то женщину. По словам обвинителей, ее застигли в момент прелюбодеяния. Следует ли побить ее камнями, как то заповедано законом Моисея? Стражи нравственности делали вид, что нуждаются в Его совете. Но за этим скрывалась тщательно продуманная интрига. Если Он ответит, что ее не следует  побивать камнями, они обвинят Его в забвении Моисеева закона. А если Иисус ответит, что согрешившую следуетнаказать, то они донесут на Него римским властям, ибо римляне, как вам известно, не желали, чтобы иудеи развлекались такими вещами, как смертная казнь.
      Иисус сразу же заметил подстроенную фарисеями ловушку. Он, казалось, не обратил внимания на их вопрос. Низко склонившись, Он стал что-то писать на земле у Себя под ногами, как бы ничего не слыша. И это разозлило книжников и фарисеев. Они приходили в негодование, когда на них не обращали внимания.
      Законники придвинулись ближе, настаивая, чтобы Иисус ответил. Затем, посмотрев вниз, прочитали написанное Им. И были поражены. Возможно ли это? Неужели там, на песке, начертаны позорные тайны их собственной жизни?
      «Хорошо, — согласился Он, — побейте ее. Только первым пусть бросит камень тот, кто никогда не грешил!» И продолжал писать.
      Знал ли Иисус, что обвинители этой женщины как раз и были теми, кто довел ее до греха? Я думаю, знал. Неудивительно, что все блюстители законности разошлись. Опасаясь, как бы толпа любопытных не заглянула через их головы и не прочитала то, что было написано на земле, они незаметно улизнули, оставив женщину наедине с Иисусом.
      Парализованная стыдом и страхом, ожидая, что в нее вот-вот полетит первый камень, женщина боялась взглянуть вверх. Но вот она услышала ласковый голос Иисуса. «Где твои обвинители? Осудил тебя хотя бы один из них?»
      «Нет, господин», — ответила женщина.
      И тогда раздались самые прекрасные слова, какие ей только приходилось слышать: «И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши».
      У Иисуса была прекрасная возможность устроить перекрестный допрос и прочитать лекцию, которую грешница никогда бы не забыла. Но Он этого не сделал, напротив, Он постарался пощадить ее стыдливость. Он произнес только: «Иди и впредь не греши». И этого было достаточно. Согрешившая женщина знала, что Иисус беспощаден к греху. Но она знала и то, что обрела понимающего Друга. Надо ли удивляться, что она навсегда полюбила Его?
      Да, именно лицемерные обвинители, а не их жертва, вышли из этого столкновения пристыженными и уязвленными.
      Иисус пришел «исцелять сокрушенных сердцем» (Лк. 4:18),а не наносить новые раны. Он всегда проявлял чуткость к чужим чувствам. Он не ставил людей в неловкое положение и не разоблачал виновных публично. Даже Иуду пощадил Христос. Он неоднократно мог бы уличить в преступных замыслах того, кто Его предаст, но, не желая зла, Христос пытался любовью уберечь Иуду от этого ужасного поступка.
      А вот иной пример. Барбара Уолтерз брала интервью у Патти Херст. Кто такая Патти Херст? Похищенная в девятнадцатилетнем возрасте девушка, «с которой никогда не происходило ничего плохого», в течение пятидесяти семи суток содержалась взаперти в чулане, в кромешной тьме. Ее пытали, допрашивали, насиловали. Непрестанно угрожали смертью. Принудили участвовать в ограблении банка. Так Патти стала преступницей, которую разыскивало ФБР. Убежденная в том, что родители от нее отказались, что они никогда не захотят иметь с ней ничего общего, что она никогда не сможет вернуться домой, убежденная в том, что это конец, что она — конченый человек, и ей надо смириться и присоединиться к своим похитителям, убежденная в том, что агенты ФБР расстреляют ее на месте, а если не они, то это сделают ее преступные компаньоны, — Патти Херст настолько отчаялась и уверилась во всем этом, что ей даже в голову не приходило бежать, хотя возможностей для этого было предостаточно.
      Барбара Уолтерз — прекрасная журналистка, но она забрасывала девушку все более мучительными вопросами, которые иногда казались просто безжалостными. «Почему вы не отказались? Почему не сказали им, что не желаете в это впутываться? Почему вы вели себя именно так? У вас было много возможностей бежать… Почему вы ими не воспользовались? Несколько дней вас никто не охранял… Вы могли найти телефон и позвонить родным. Почему вы этого не сделали?»
      «Это просто не приходило мне в голову», — отвечала несчастная девушка.
      Мы не можем ее понять. Мы не можем понять, почему кто-то не делает того, что мы, как нам представляется, обязательно сделали бы. Мы совершенно уверены, что в подобных обстоятельствах мгновенно бросились бы к телефону; или издали такой душераздирающий крик, что его услышали бы во всей округе; или стремглав бросились бы к первому полицейскому. Мы уверены, что, освободившись и оказавшись в дружеских руках полиции, мы не стали бы сжимать кулаки, демонстрирующие преданность революции, и не выдавали бы свою сомнительную деятельность за «партизанскую войну».
      Нам не потребовалась бы целая неделя, чтобы осознать, что мы «никогда больше не должны говорить все это», чтобы выжить. Мы очень хорошо умеем задавать вопросы и соизмерять ответы критериями своего сознания, не понимающего, что значит быть похищенным.
      А вот Иисус понимает. Он понимает жертву похищения. Он понимает каждого грешника. Он понимает вас и меня.
      Задумайтесь на мгновение о том, какие трудные вопросы мог бы задать нам Иисус, будь Он репортером! Но Он этого не делает. Он не таков!
      Давайте вместе отправимся в далекое-далекое прошлое, в тот день, когда Иисус, утомленный и изнывающий от жажды, в самую жару сидел у колодца. Какая-то женщина с кувшином подошла набрать воды. Иисус попросил у нее напиться.
      Как? Иудей просит у самарянки напиться? Женщину поразило уже одно то, что иудей вообще с нею заговорил!
      Но Иисус знал, что она жаждала даже больше, чем Он. Иисус знал, что до сих пор самарянка пила из загрязненных, не утоляющих жажды источников. И Он обратился к женщине с сочувствием и лаской, доселе ей неведомыми. «Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: «дай Мне пить», то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10).
      Самарянка захотела этой живой воды. Тогда Иисус велел ей пойти позвать ее мужа и вернуться вместе с ним.
      «У меня нет мужа», — ответила женщина. И Иисус сказал ей, что у нее было пять мужей, а тот, с которым она теперь жила, также не был ее мужем.
      Потрясенная, она попыталась сменить тему разговора. Да и кого бы это не поразило? Ведь женщина осознала, что перед нею Тот, Кому все о ней известно. И все же Он хотел дать ей воды живой. Может быть, это и есть Мессия, приход Которого предсказывали пророки? И Иисус сказал ей: «Это Я, Который говорю с тобою» (стих 26).
      Самарянка была так взволнована, что, забыв свой водонос , забыв дать Иисусу напиться, побежала в город, говоря каждому встречному: «Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?» (Стих 29).
      Иисус велел ей привести мужа, но она созвала всех, кого знала. Спаситель окинул взглядом окрестные поля и увидел, что идут и лудильщик, и землекоп, меняла и землевладелец, арендатор и врач, сосед и знакомый, дядя и зять. Поля побелели от одежд самарян, жаждущих посмотреть на Человека. Иисус был счастлив, ибо только Он знал, как они нуждаются в живой воде!
      Какое назидание мог бы прочитать Иисус женщине с подобным прошлым! Какие уничтожающие обвинения могли бы слететь с Его уст! Он мог бы безжалостно забросать ее каверзными вопросами. И тогда никто не пошел бы через поля, чтобы встретиться с этим Человеком!
      Друг мой, я хочу повторить слова той самарянки: «Пойдите, посмотрите Человека! Оставьте ваши негодные источники, никогда не утоляющие жажды; оставьте попытки выкопать свой собственный колодезь. Копая, вы только усилите жажду. Идите и встретьтесь с Иисусом; приходите и пейте из Его источника, и вы никогда больше не будете страдать от жажды!»
      В Сан-Франциско, как и на всем побережье Восточного залива, стояла небывалая жара. И как раз в это время шло богослужение на открытом воздухе. В те дни все жили, готовили пищу и спали в палатках, буквально задыхаясь от жары. Но, несмотря на это, жители палаточного городка до отказа заполнили огромный павильон, чтобы послушать одного из своих самых любимых проповедников — пастора Лютера Уоррена. Среди них находилась молодая женщина с двумя маленькими детьми. И им, разумеется, никак не сиделось на месте.
      Наконец, вдоволь набегавшись, одно очаровательное дитя, двухлетняя девочка, уснула на руках матери. У старшей девочки, которая никак не могла угомониться, были такие же голубые глаза и слегка вьющиеся белокурые волосы. Женщина очень хотела послушать проповедь и терпеливо увещевала сидящую рядом дочь. Но было слишком жарко, да и складной стул казался чересчур жестким, и вскоре произошло неизбежное — девочка попросила пить.
      Мать медлила, не решаясь потревожить спящего у нее на руках ребенка. И вдруг старшая малышка неопределенно махнула рукой в сторону кафедры: «Там у одного человека есть вода!»
      В те дни ребенок не боялся попросить воды у незнакомца — тем более в церковном лагере. Мать разрешила, наказав сразу же вернуться, затем откинулась на спинку стула и расслабилась. Может быть, теперь она спокойно послушает проповедь.
      И вдруг, не веря своим глазам, она увидела, что ее маленькая дочь направляется прямо к помосту и просит проповедника дать ей напиться! Оцепенев от стыда, женщина смотрела, как пастор Уоррен прервал проповедь и налил стакан холодной воды из стоявшего на кафедре графина. Девочка выразила свою благодарность тем, что подняла красивенькие голубые глазки и пристально посмотрела в очи проповеднику.
      Если бы вы знали пастора Лютера Уоррена, то догадались бы, что он не имел ничего против такой неожиданной сцены. Наоборот, это дало ему идеальную возможность поговорить о прохладной, вселяющей бодрость живой воде в жаркий день, когда все страдают от жажды.
      Посмотрите, друг мой! Там, на кресте, — Человек, у Которого есть вода! Живая вода! И вы можете пойти прямо к Нему и попросить у Него напиться. Он не будет возражать, если Его побеспокоят такой просьбой.
      В ту пятницу Иисус умирал. Грехи рода человеческого сокрушили Его жизнь. Во всей мировой истории еще не было более важного момента. А вор, распятый на кресте рядом с Ним, потревожил Его, безмерно страдающего, странной просьбой.
      Что случилось? Ведь исполнение всего замысла спасения было приостановлено на то время, пока Иисус отвечал на мольбу раскаявшегося злодея!
      Обратитесь к Нему! Он остановится, чтобы ответить и вам —в любое время! Можете смело идти к Нему и попросить у Него глоток воды — чтобы никогда больше не страдать от жажды! Вы можете попросить Его об этом прямо сейчас!

Безрассудство Голгофы

      Иногда Господь проявляет в Своих действиях некоторую странность. Его приемы ведения войны или разрешения конфликта выглядят довольно причудливо, если не сказать — эксцентрично. Ни один современный генерал не одобрил бы Его стратегию.
      Попробуйте представить, что вы — часовой, стоите в дозоре на стене древнего города Иерихона. И вот однажды к нему приближается войско, состоящее из 600 000 бывших рабов. Вы усмехаетесь при одной только мысли, что Иерихон может пасть и оказаться в ихруках. Намечается что-то интересное!
      Как же дальше развиваются события? Ни с того ни с сего вокруг города начинает ходить какая-то странная процессия. Впереди — группа отборных воинов, затем — семь священников с трубами, следом — священники в полном облачении, несущие на плечах золотой ковчег. И за ними — все войско Израиля. Почитайте об этом в 6-й главе Книги Иисуса Навина.
      Не слышно ни единого звука, кроме мощной поступи марширующих и торжественного гласа труб, прокатывающегося эхом по окрестным холмам и улицам Иерихона. Обойдя вокруг города, войско так же молча возвращается в стан. Что происходит?
      То же самое повторяется на следующий день и на третий. В этом есть что-то непостижимое, даже пугающее. Что все это может означать? Вы вдруг вспоминаете, что перед этим народом расступилось Красное море, и река Иордан во время разлива приостановилась, и образовался проход. А Иордан слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно. Что же собирается совершить Бог этих евреев на этот раз?
      В течение шести суток один раз в день иудеи обходят город. Только и всего. На утро седьмого дня осады происходит нечто странное и зловещее. После очередного обхода войско не отступило, как это было прежде, а пошло второй, третий, четвертый раз… Уже сделано шесть кругов. Что будет дальше? Какая надвигается угроза?
      Вам не придется долго ждать. Совершив седьмой круг, войско остановилось. Трубы, некоторое время молчавшие, затрубили с такой силой, что земля содрогнулась. Стены с массивными башнями покачнулись и обрушились до основания. Ваше счастье, что вы находились на крепостной стене только в собственном воображении!
      Ну что за способ взятия города! Какой, казалось бы, нелепый способ! Просто-напросто маршировать вокруг и трубить в трубы! Но ведь он сработал!
      В годы правления Иосафата, царя иудейского, произошло нечто не менее странное. На его страну напало войско, при одном упоминании которого все трепетали. Но царь, воодушевленный Господом, поставил во главе своего войска певцов, чтобы они возносили Богу благодарение за победу!
      Слыханное ли дело — выставлять впереди армии хор? Не чересчур ли это? Но неожиданный прием снова сработал! Когда захватчики услышали певцов, провозглашающих победу, они так испугались и растерялись, что подняли оружие друг на друга и сами себя истребили!
      А еще был Гедеон. Его войско насчитывало 32 000 человек. Господь сказал ему, что у него слишком много солдат. Поэтому Гедеон стал отпускать воинов домой, пока их не осталось всего триста. По указанию Господа их разделили на три отряда. Каждому воину дали трубу и светильник, спрятанный в кувшин. Эти три отряда подошли к вражескому лагерю с разных сторон. На исходе ночи по сигналу Гедеонова боевого горна затрубили все трубы. Затем, разбив кувшины и подняв горящие светильники, воины ринулись на вражеский лагерь с криком «Меч Господа и Гедеона!»
      Внезапно пробудившись от сна, враги увидели повсюду пылающие светильники, со всех сторон доносились звуки труб и крики людей Гедеона. Полагая, что на них напали значительно превосходящие силы, мадианитяне страшно запаниковали. Спасаясь бегством, они принимали соплеменников за врагов и истребляли друг друга!
      Какие странные сражения! Трубный глас! Разбитые кувшины! Светильники! Крики!
      К чему столь необычные методы? Ответ мы находим в указаниях, данных Господом Гедеону. Послушайте: «И сказал Господь Гедеону: народа с тобою слишком много, не могу Я предать Мадианитян в руки их, чтобы не возгордился Израиль предо Мною и не сказал: «моя рука спасла меня»» (Суд. 7:2).
      Вы понимаете? Господь предлагает такие простые, такие, казалось бы, нелепые, неоправданные и бесперспективные методы — и делает это для того, чтобы люди никогда не посмели заявить: «Мы совершили это своими руками!»
      Ситуация повторялась снова и снова. Совершая время от времени поступки, выглядевшие не слишком разумными, Господь давал понять, что человек никогда не смог бы сделать этого. То было дело Его рук!
      Поэтому, когда в далеком прошлом Господь столкнулся с величайшим кризисом — вторжением греха в Его совершенное мироздание, — неудивительно, что Он встретил это совсем не так, как мы могли бы ожидать.
      Это было столкновение, затрагивающее не один какой-то мир, но всю Вселенную. Репутация Господа оказалась под вопросом. Сам Господь подвергался испытанию. Его верховенству был брошен вызов. Судьба всего Божественного творения была поставлена на карту!
      Как же ответит Господь? Массированным ударом? Своей всепобеждающей силой? Или Он подавит восстание при помощи огромного грибовидного облака? Нет. Господь сделал Свой выбор. Он одолеет восстание крестом!
      Странный замысел? Безусловно. Некоторые сочли его безрассудным!
      С первого дня Своего появления на этой планете Иисус нарушал все правила достижения успеха: родился в хлеву, вырос в нищете, не написал ни одной книги. Он никогда не возглавлял армии, не устраивал маршей протеста, не поднимал восстания и не затевал революций. Он никогда не числился среди профессоров престижных философских школ. Не ладил с богословами. Он обходил стороной ученых — последователей Платона и Аристотеля, а Своими помощниками сделал неграмотных рыбаков, избрав «немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира… чтобы посрамить сильное» (1 Кор. 1:27).
      Иисус мог бы возглавить восстание против Рима. Подобным ходом Он бы мгновенно завоевал популярность среди тех, кто впоследствии стали Его врагами. Учитывая Его способность творить чудеса, у римлян не осталось бы никаких шансов. Подумайте к тому же о преимуществах армии, возглавляемой Тем, Кто мог накормить всех солдат обеденной порцией ребенка!
      Христос мог бы без труда овладеть троном Давида — если бы действовал правильно, в обыденном понимании. Но Он постоянно упускал возможности. Казалось, у Него не было чувства времени. Когда общественное мнение склонилось в Его пользу, и Его готовы были сделать царем, Он отослал толпу по домам и удалился на гору молиться. Иуда был далеко не единственным, полагая, что Иисус должен был бы лучше распорядиться Своими возможностями!
      Еще раз ожидания Его последователей достигли апогея в то воскресенье, когда Он торжественно въезжал в Иерусалим, осеняемый пальмовыми ветвями и сопровождаемый восхвалениями. Несомненно, Он мог бы взять тогда власть!
      Но всего через несколько дней Он позволил Своим врагам унизить Себя тяжким крестным путем от этого города до места под названием Голгофа. Он позволил им распять Себя на необструганном, грубо сколоченном кресте, позволил совершить злодеяние без единого слова протеста — и молился за тех, кто забивал гвозди в Его тело.
      Ни один человек в толпе не понял, что произошло в тот день: ни Его враги, ни Его друзья — особенно друзья. Они знали, что Иисус мог бы спокойно уйти из рук Своих врагов. Ученики видели, как Он делал это раньше. Они знали, что Он может в любой момент сойти с креста, если захочет. Почему Он не сделал этого? Почему Он позволил Себе умереть? Вот чего они никак не могли понять.
      Ученики Христа никак не предполагали, что происходившее у них на глазах не было случайностью. Они не знали, что Иисус, в соответствии с замыслом, умирал вместо человека. Он умирал смертью, которой в конце концов умрут все грешники, отвергнувшие Его жертву. Это не та обычная смерть, которой все мы должны умереть. Это не та смерть, когда умирающий окружен в последние часы друзьями и близкими, когда о нем заботятся сестры милосердия, поднося к его запекшимся губам стакан прохладной воды. Это и не смерть мученика, который, подобно Стефану, взирает на небеса и видит Спасителя, одаряющего его сочувствием и любовью. Это не смерть христианина, которого поддерживает надежда на воскресение. Смерть, о которой мы говорим, — это абсолютное, полное и окончательное отделение от Бога!
      Там, на кресте, Иисус, Чьи страдания были милосердно скрыты наступившими сумерками, умирал смертью, которой должны умереть грешники. Он испытал на Себе все ужасы ада!
      Что я имею в виду? Буквально следующее. Ад, когда он наступит, будет очень и очень реальным, и пламя его будет обжигающим. Но самым страшным окажется не пламя — самое ужасное произойдет в часы, предшествующие пламени. Это будет понимание того, что решения, принятые в земной жизни, были окончательными, и изменить их уже невозможно. Грешники будут лицезреть сияющий Небесный град и осознавать, что для них вход туда навеки закрыт. Это будет страшное прозрение о том, что вход туда навеки закрыт. Это будет страшное прозрение о том, что могло бы быть, но уже никогда не осуществится. Это будет ужас полного и безвозвратного отделения от Бога, отделение от Источника жизни. Это — окончательная смерть, за которой не наступит рассвет. И лишь пламя ада милосердно положит конец невыносимым мукам.
      Но неужели Иисус все это испытал? Разве Он не знал все это время, что воскреснет?
      Знал, но не все время. Несколько раз Он действительно говорил, что воскреснет. Тогда Он был в этом уверен. Но только до тех пор, пока ощущал поддержку Своего Отца. Во мраке же той пятницы, когда Его распяли, ощущение присутствия Отца совершенно исчезло. Не потому, что Отец перестал о Нем заботиться, вовсе нет. Незримый, Отец страдал вместе со Своим Сыном. Но Иисус взвалил на Себя непомерную тяжесть грехов всего человечества. Он, не имевший за Собой ни единого греха, отождествил Себя с нашими грехами, грехами каждого из нас, как если бы они были Его собственными. Однако между Господом и грехом пролегает пропасть. Грешник, умирая своей окончательной смертью, не ощутит спасительного присутствия Отца. Так и Иисус, умирая вместо нас, не мог ощущать его. Он должен был умирать в одиночестве.
      Грешник умирает без надежды на будущую жизнь. Так же должен был умереть Иисус, Он должен был и это испытать. И Он испытал. Ибо, когда Отец окончательно Его оставил, Христос с ужасом понял, что грех, взятый Им на Себя, грех людей, настолько отвратителен, что отделение от Бога будет вечным. И вот в эти страшные минуты Он не имел надежды!
      Все это время сатана нашептывал злобные, исполненные лицемерного сочувствия слова искушения: «Ты никогда больше не увидишь Своего Отца! Никто не спасется. Ты попусту растратил все эти годы. Даже Твои друзья предали Тебя. Почему Ты не предоставишь людям самим расплачиваться за свои грехи?»
      Каждый мучительный вздох приближал Спасителя к тому, что, как Он думал, могло оказаться вечной смертью. Но Он ни на секунду не усомнился в Своем решении. Он готов был вечно пребывать в гробу, лишь бы оставалась возможность спасти хотя бы одного человека, к примеру только вас,Вот как Он заботился о людях!
      Борьба была такой жестокой, что едва ли Иисус осознавал, что происходит у подножия креста. Его мучители смотрели на Него с беспримерным презрением и глумились: «Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти!» (Мф. 27:42).А римские солдаты, те и вовсе играли в кости, не подозревая, что над их головами разыгрывается эпохальное сражение.
      Судьба этой битвы решалась не в свете присутствия и покровительства Его Отца, а в длинной тени, отбрасываемой смертью, — в тени, сквозь которую почти до самого конца трагедии не мог проникнуть Его взор. И лишь в последнюю секунду Его вера прорвалась сквозь тьму, и Он понял, что победил.
 
Рассевшись на земле, несли дозор Солдаты.
А на кресте, пока они играли в кости,
Он жертвовал Собой
И умирал, распятый, чтоб избавить
Мир Божий от греха.
Он тоже игроком был, мой Христос.
Он бросил жизнь на карту
Ради спасенья мира.
И прежде чем мучительная смерть
Его настигла и закат погас,
Венчая день багровою короной,
Он осознал, что выиграл!
 
Стаддерт-Кеннеди
      Да, случившееся в тот день на Голгофе, с точки зрения честолюбивцев, было каким-то безрассудством. Апостол Павел скажет: «Мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1:23).
      Безрассудство Голгофы. В глазах непонимающих это чистейший абсурд. Но Господь знал, что делал. То, что представлялось ужасной ошибкой, было самым блестящим ходом, который могла сделать Любовь. А то, что представляется позорным поражением, оказалось мгновением величайшей Любви!

Личностный кризис

      Рассказывают, что некий летчик, летавший на международных воздушных линиях, купил небольшую станцию техобслуживания, поскольку у него всегда было несколько свободных дней между полетами. Однажды он зашел за какой-то мелочью в скобяную лавку, расположенную на той же улице. Сделав покупку, он задержался и немного рассказал о своем последнем перелете через океан.
      Когда летчик ушел, другой покупатель спросил: «Кто этот человек?» Владелец лавки ответил: «У него станция техобслуживания на том конце улицы, — и добавил с улыбкой: — Бедняга вообразил, что он летчик!»
      Большинство из нас воспринимает человека, заблуждающегося насчет своей личности, со снисходительной улыбкой и легким сочувствием. Мы мысленно зачисляем его в соответствующий разряд — наряду с теми, кто воображает себя Наполеоном, — и продолжаем идти своей дорогой. Но иногда мы сами оказываемся заблуждающейся стороной и ставим себя в неловкое положение.
      Во времена Иисуса все было точно так же. Кто-то думал, что Он заблуждается, другие отнеслись к Нему как к самозванцу и даже богохульнику, ибо Иисус действительно объявил Себя Богом. Но вопрос об истинной природе Его Личности не терпел отлагательства. А что, если Он говорит правду? Что, если Он действительно Бог? Даже Его враги не могли отделаться от ощущения, что ошибаются именно они. И это их тревожило.
      Однажды они спросили у Него напрямик: «Кто же Ты?»
      И Иисус ответил им: «Когда вознесете Сына Человеческого, тогда узнаете, что это Я» (Ин. 8:28).
      Но ведь Иисус имел в виду гораздо большее, Он подразумевал: «Когда вы вознесете Меня, когда вы распнете Меня, когда подвергнете Меня бичеванию, унизите Меня и насмеетесь надо Мной; когда вы вобьете гвозди в Мои ладони, когда вы повесите Меня между небом и землей на позорном римском кресте и будете призывать Меня сойти, если это в Моих силах; когда вы оставите Меня умирать, не дав ни глотка воды, тогдавы узнаете, что это Я!»
      И вот Он умирал — в полном одиночестве. Однажды, — нет, дважды — звучал Голос с небес, признававший в Нем Своего Сына. Но сейчас не слышно было никакого голоса. Все тихо, если не считать насмешек толпы и гневного ропота оскорбленного творения. Кем был этот Человек, этот умеющий сострадать Целитель, этот полюбившийся многим Учитель? Что Он совершил дурного, что Небо отказывается защитить Его? Какое за Ним преступление, если сама природа карает Его своими безжалостными стрелами? Кем же Он был?
      Он что — просто хороший человек, лучший из живших когда-либо на земле и умерший как покорная жертва в руках злодеев? Или это был воплотившийся Господь, расплачивающийся за грехи падшего человечества?