Поиск Будущего

КРАТКИЙ ДОКЛАД ОБЛАДАТЕЛЯ

КИНГСТОНА КРЕЙГА В ДЕЛЕ ИМПЕРИИ ЛИЦИЯ 2

7346 — 7378 н. э.

      Нахмурившись, Кэкстон задержал взгляд на дате, затем продолжил чтение:

      …обычная история этого периода — коварная узурпация власти безжалостным правителем. Тщательное изучение этого человека, обнаруженное стремление защититься за счет других.
      ВРЕМЕННОЕ РЕШЕНИЕ: Предупреждение Императора, чуть не лишившегося сил, когда он узнал, что ему противостоял бессмертный Обладатель. Инстинкт самосохранения заставил его дать гарантии относительно дальнейшего поведения.
      ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Вернулся во Дворец Бессмертия после трехдневного отсутствия.

      Кэкстон сидел словно окаменев, наконец он перевернул лист и прочел:

КРАТКИЙ ДОКЛАД ОБЛАДАТЕЛЯ

КИНГСТОНА КРЕЙГА.

      Это дело Лейрда Грейтона, инспектора полиции, 900 участок, Нью-Йорк, 17 июля 2830 г.н.э. ложно осужденного за взятки.
      РЕШЕНИЕ: Добился отставки инспектора Грейтона за два месяца до даты, указанной в обвинении. Уехал на свою ферму и с тех пор оказывал минимум влияния на большую сцену существования. Жил в мире этой вероятности до своей смерти в 2874 году и тем самым обеспечил почти совершенный 290А.
      ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Вернулся во Дворец Бессмертия через один час.

      Были еще записи, сотни, тысячи записей в нескольких журналах. Каждая из них была докладом Обладателя Крейга, и всегда он возвращался во «Дворец Бессмертия» через столько-то дней, или часов, или недель. Однажды это было три месяца и это было какое-то неясное, неопределенное дело, относящееся к «установлению времени разделения между девяносто восьмым и девяносто девятым веками» и касалось «воскресения в активные личные миры вероятностей трех убитых, звали которых…»
      В какой-то момент Кэкстон начал беспокоится: если эти… Обладатели (обладатели чего, бог ты мой?)… возвращались во Дворец Бессмертия так часто, где же они?
      С этой мыслью он вышел в зал и уставился в его молчаливую даль. Полная тишина и покой были пугающими. И он заметил что-то. Ему показалось, что свет потускнел. Стало вдруг труднее видеть. Может, наступала ночь? Он вдруг представил себя одиноким в этом склепе, в кромешной темноте, и спокойствие последних нескольких часов исчезло. Он в тревоге пошел по первому же боковому коридору, который смог найти, и, к своему огромному облегчению, обнаружил лестницу, ведущую вверх.
      Кэкстон взбежал по лестнице и попробовал первую дверь. Она открылась в жилую комнату великолепной квартиры. Там было семь комнат, включая светящуюся тусклым светом кухню с встроенными шкафами, полными прозрачной посуды. Её содержимое было продуктами как знакомыми, так и неизвестными.
      Кэкстон не испытывал никаких чувств. Не удивился он, когда шевельнул крошечный прозрачный рычажок наверху банки с грушами, и одна груша упала на стол, хотя банка никаким образом не открывалась. Просто в следующий раз он подготовит блюдо, вот и все. Потом, когда он съел её, он поискал выключатель. Но стало уже слишком темно, чтобы можно было что-то ясно увидеть.
      В основной спальне была кровать с балдахином, которая неясно вырисовывалась в сумерках, а в ящиках были пижамы. Лежа между прохладными простынями, тяжелея от надвигающегося сна, Кэкстон смутно думал о девушке Селани и ее страхе перед стариком, почему она так боялась? И что такого могло произойти в трейлере, что безвозвратно ввергло Питера Кэкстона сюда?
      Он беспокойно спал, в голове его все еще были эти мысли.
 
      Свет сначала был далеко. Он приближался, становился ярче, и напоминал о пробуждении. Потом, когда Кэкстон открыл глаза, в память его хлынули воспоминания. Он лежал на левом боку. Был разгар дня. Краем глаза он видел над собой серебристо-голубой балдахин кровати. Над ним был высокий потолок.
      В тенях предыдущего вечера он почти не заметил как велико, просторно и роскошно было его жилье. Здесь были толстые ковры, обитые стены, розовая мебель, сверкающая дорогой краской. Кровать была королевских размеров.
      Вдруг мысли Кэкстона остановились, потому что, отвернув голову от стен комнаты, он бросил взгляд на другую половину кровати. Там лежала молодая женщина. Она, казалось, крепко спала. У нее были темно-каштановые волосы, белоснежная шея и, даже во сне ее лицо казалось прекрасным и умным. На вид ей было около тридцати. Она имела поразительное сходство с Селани, только была старше.
      Дальше Кэкстон не смотрел. Словно вор в ночи он выскользнул из-под стеганого одеяла, сполз на пол и припал к нему. Когда затихло дыхание на кровати, у него перехватило от страха собственное. Послышался вздох женщины и — он обречен!
      — Дорогой мой, — раздалось звучное контральто, — что ты делаешь там на полу?
      Послышалось движение на кровати, и Кэкстон съежился, ожидая визга, после того, как она обнаружит, что он был не тем «дорогим». Но ничего не произошло. Прелестная головка показалась из-за края кровати. Серые глаза смотрели на него спокойно. Молодая женщина, казалось, забыла свой первый вопрос, потому что сейчас сказала:
      — Милый, ты должен сегодня отправляться на Землю?
      Это поставило его в тупик. Вопрос сам по себе был настолько изумительным, что его личное отношение ко всему казалось второстепенным. Кроме того, он начинал смутно понимать.
      Это был один из тех миров вероятностей, о которых он читал в журналах Обладателя Кингстона Крейга. Здесь было нечто, что могло произойти с миром Кэкстона. А где-то за кадром кто-то делал так, чтобы это произошло. Все из-за того, что он отправился искать — среди прочего — свою память.
      Кэкстон поднялся. Он покрылся испариной. Его сердце билось словно падающий молот. Колени дрожали. Но он встал, и он сказал:
      — Да, я отправляюсь на Землю.
      Это давало ему предлог, думал он напряженно, чтобы выбраться отсюда как можно скорее. Он направлялся к стулу, на котором висела его одежда, когда смысл собственных слов нанес второй, гораздо больший удар по его и без того сильно расшатанной нервной системе.
      «Отправляюсь на Землю!» Он почувствовал, как его мозг прогнулся под тяжестью факта, выходящего за все реалии его существования. Отправляться на Землю откуда? Совершенно безумный ответ: из Дворца Бессмертия, конечно. Из дворца в тумане, где жили бессмертные Обладатели.
 
      Он дошел до ванной. Прошлой ночью он обнаружил здесь прозрачную банку мази, этикетка на которой гласила: средство удаления волос — намазать, затем смыть. На это потребовалось полминуты. Остальное заняло на пять минут больше. Он вышел из ванной, полностью одетый. Его мозг был словно камень, и словно камень, идущий на дно, он пошел к двери рядом с кроватью.
      — Милый?
      — Да?
      Похолодев и застыв, Кэкстон обернулся. С облегчением он увидел, что она не смотрит на него. Вместо этого, с ручкой в руке, она хмурилась над какими-то цифрами в гроссбухе. Не взглянув на него, она сказала:
      — У нас ухудшается наше времяотношение. Мне придется еще остаться во дворце, чтобы реверсировать возраст, в то время как ты отправляешься на Землю и добавляешь два года к своему. Ты все сделаешь, дорогой? Девятнадцать лет для меня, ты в два раза старше? Всё так?
      — Да, — сказал Кэкстон, — да.
      Он прошел в небольшой холл, затем в жилую комнату. Оказавшись наконец в коридоре, он прислонился к прохладной, гладкой мраморной доске и безнадежно подумал: «Реверсировать возраст! Так вот что делало это невероятное здание!» С каждым днем ты становишься моложе на день и необходимо ехать на Землю, чтобы создать равновесие.
      Потрясение росло. Поскольку произошедшее с ним в трейлере явно свидетельствовало о том, что какая-то сверхчеловеческая организация стремится не дать ему узнать правду, каким-то образом сегодня ему действительно придется разузнать, что все это значило, исследовать каждый этаж и попытаться найти какой-то центральный офис. Он медленно расслабился, выходя из этой напряженной внутренней концентрации мыслей, когда впервые услышал звуки. Голоса, движение, какие-то люди. Когда он отпрыгнул к балкону, он подумал, что мог бы догадаться и раньше. Ведь со слов женщины можно было понять, каким сложным был этот мир. Но, тем не менее, он чувствовал потрясение. В изумлении он смотрел вниз на огромный главный коридор здания, по тихим пустынным просторам которого он бродил в прошлый день столько часов. Сейчас же мужчины и женщины шли здесь нескончаемым потоком. Словно это была городская улица, по которой в обоих направлениях спешили прохожие.
      — Привет, Кэкстон, — раздался сзади молодой мужской голос.
      На это у Кэкстона эмоций уже не осталось. Он обернулся медленно, словно безмерно уставший человек. Незнакомец, который стоял и рассматривал его, был высок и хорошо сложен. Темные волосы и цветущее, сильное лицо. На нем было что-то вроде комбинезона, верхняя часть которого красиво облегала тело. Брючная же часть была широкой, раздуваясь, словно галифе. Он улыбался дружелюбно и лукаво. Наконец он спросил:
      — Итак, вы хотите узнать, что все это значит? Не беспокойтесь, узнаете. Пойдемте со мной. Кстати, меня зовут Прайс.
      Кэкстон не двинулся.
      — Какого… — начал он бессмысленно. И замолчал. Возникло убеждение, что его толкали слишком быстро, чтобы разобраться. Этот человек, ожидавший его около дверей — не случайность. Он видел, как Прайс надевал перчатки, и что у него, кажется, были с этим проблемы.
      Наблюдая за ним, Кэкстон немного расслабился и сказал:
      — Вы сказали, что хотите, чтобы я отправился с вами. Куда?
      — Я собирался отвезти вас на Землю — в вашу собственную эру.
      — Вы имеете в виду, за эту большую дверь, по этим лестницам?
      — Нет, другую дверь, — последовал ответ, — мы поедем туда по одной из труб под основным этажом.
      Во время разговора он закончил натягивать перчатку. Казалось, он немного запыхался от усилия. Это Кэкстон заметил смутно. Он был раздосадован. Возможность транспортировки через подвал ему в голову не приходила. Тем не менее, он прекратил свое сопротивление. Когда Кэкстон шагал рядом со своим спутником, направляясь к лестнице, он видел, что относились к нему дружелюбно. Это его беспокоило, потому что он был одиночкой, и друзей среди мужчин у него не было. Он настороженно думал: «Я не уйду из этого здания, я не вернусь на Землю или куда бы то ни было, пока не разберусь во всем».
      Самым загадочным для объяснения, казалось ему, была абсолютная пустота вчера и такое оживление сегодня.
      Они уже достигли уровня основного коридора и сейчас пошли вниз по еще одной лестнице, которую Кэкстон не заметил прошлым вечером. Он не позволил себе отвлечься больше чем на секунду, однако, задал свой вопрос.
      Человек ответил:
      — Мы испробовали на вас два мира вероятности, Кэкстон, чтобы посмотреть, как они подходят.
      Это казалось бессмысленным.
      — Вы имеете в виду это? — сказал Кэкстон. — Наподобие того, что я проснулся рядом со старшей Селани, словно я был женат на ней?
      — Вы женаты на ней в этом мире вероятности, — ответил Прайс.
      Кэкстону очень хотелось представить то, что он женат на этой восхитительной девушке, которую он видел в поезде. Ему стало интересно.
      — Но где я был вчера? Если это было вчера,
      — Это было время другой вероятности. Ни одно из них не подошло, к сожалению.
      Комментарий показался угрожающим.
      — Что вы имеете в виду? — быстро спросил Кэкстон.
      — Ну, в каждом из них вы остались самим собой, а в последний раз мы даже предоставили вам другую вероятность, омолодив вас на десять лет. Но проснулась та же стойкая личность. Вы согласитесь, я уверен, что у вас нет чувства изменения. Вас не затронуло даже то, что вам показалось вчерашним днем.
      — «Показалось» вчерашним днем? — отозвался Кэкстон.
      — Ну…
      Кэкстон перебил, потому что у него появилась еще одна большая мысль:
      — Вы хотите сказать, что я на десять лет моложе? — Возбужденная память мгновенно перенесла его в ванную наверху, где он одевался. Тогда он был встревожен, но если подумать…
      — Эй! — воскликнул он. — Я помню, что когда я взглянул в зеркало… Кажется, я действительно выглядел моложе.
      — На десять лет, — сказал Прайс. — Но это не помогло изменить плотную структуру личности.
      Он замолчал.
      — Сюда, — сказал он.
      Они тем временем подошли к отверстию в гладкой, серой стене. Это было отверстие овальной формы, а внутрь была аккуратно подогнана круглая дверь. Дверь была открыта. Внутри Кэкстон мог видеть ряд освещенных сидений и пришел к выводу, что эта та самая машина, которая перевезет их к выходу в дальнем конце этого полосатого здания.
      Заглянув внутрь и не решив, входить или нет, Кэкстон сказал уклончиво:
      — Уверен, я ничего не понимаю в этом деле с вероятностями.
      — Это не такая вещь, которую понимает любой, — сказал Прайс. — Отец Селани — Клоден Джонс — нашел Дворец Бессмертия и весь этот обратный ход во времени и знает об этом больше, чем кто-либо другой. Главная его заслуга как ученого то, что он открыл законы, и несомненно еще не все из тех, по которым это работает. Как физику вам, может быть, интересно узнать, насколько широко это явление.
      Он вопросительно глянул на Кэкстона. Кэкстон колебался. Вот что ему сейчас не нужно — это научная информация. Он пытался решить, куда все это ведет… «Пока, я думаю, лучше послушать».
      Итак, он узнал:
      Вселенная была столь же огромна во времени, как и в пространстве. Точно так же, как она разрасталась миллионами галактик, она… допускала… вероятности. Повсюду. Так случилось, что для создания другой вероятности для Земли, не той, которая существовала вначале, нужно было, чтобы нечто из другого времени… какой-то предмет или человек, разрушили структуру энергии, которая жестко держала эту самую вероятность. Точнее говоря, одного предмета, или одного человека было недостаточно. Тут действовала критическая масса энергии. Лучше всего подходили определенные металлические сплавы, известные только Обладателю Джонсу. Считалось довольно опасным для человека быть использованным для этой цели, потому что происходило некоторое взаимодействие между включенными в процесс энергиями и предметом, или человеком, который силой проводил трансформацию. Поэтому, хотя теоретически и считалось, что дюжина Обладателей, сознательно объединившихся в определенной эре, могут изменить эту эру, это никогда не делалось. Вместо этого использовались металлы.
      По случайности, до сих пор было мало, насколько это можно было определить, естественных переходов из одной эры в другую. Обычно Вселенная везде — или почти везде — двигалась вперед во времени медленным регулярным шагом, который измерялся в солнечной системе секундами, минутами, часами. Однако, всегда существовали и другие охваты, повороты или ходы времени, как например тот, в котором укрылся Дворец Бессмертия. Но если Обладатель Джонс и знал метод отыскания таких ходов, он его никому не открывал. Он утверждал, что наткнулся на ход, в котором находится сейчас Дворец Бессмертия, в результате эксперимента, который он проводил. Но он никогда не объяснял, что это был за эксперимент.
      — По существу, — сказал Прайс, — тут нечего объяснять про Дворец Бессмертия. Он находится во временном охвате, движущемся несколько тысяч лет. Он уже был там, когда Клоден нашел его, и в нем никого не было, не было и записей о том, кто построил его.
      Слушая этот рассказ, Кэкстон поразился имени: Клоден Джонс. Это имя — Клоден — хотя и обычное развитие раннего слова, оно несло в себе что-то футуристическое… Оно пришло не из двадцатого века. Кэкстон даже слегка удивился этой мысли, но волнение оставалось.
 
      Действительно, ситуация была весьма впечатляющей и волнующей, и все же, уже через несколько секунд его мысли сосредоточились на том, что Прайс сказал о его неподдающейся индивидуальности.
      — А как я должен был отреагировать? — спросил он. Прайс сказал:
      — Позвольте мне четко прояснить нашу позицию. Поскольку вы нас выследили, и даже столкнулись с нашей оппозицией…
      — Оппозиция? Вы имеете в виду того старика? — Кэкстон очень заинтересовался. — Вы хотите сказать, что в таком месте, как этот… Дворец, существует раскол?
      — Это очень серьезно, — последовал ответ. — Совершенно случайно какой-то параноик приобрел способность Обладателя. Это означает, что он может проходить во времени, не используя Дворец как вход и выход — как это всегда должны делать я, Селани, и конечно вы…
      — Вы не Обладатель? — спросил Кэкстон.
      — Нет. Я вам сказал. Мне приходится пользоваться Дворцом. Однако это всего лишь один человек, единственная наша ошибка. У нас есть надежда, что фантастический потенциал бесконечной вероятности — она кажется неиссякаемой — сокрушит его. А то, что я говорил про вас: мы хотели, чтобы вы связались с нами. Но… — Он оборвал фразу. — Скажите, когда вы стали таким искушенным? Сколько вам было?
      — О-о, — Кэкстон задумался. — К четырнадцати я уже все соображал. Однажды застал родителей в постели. Сами-то они делали вид, что ничего такого, как секс, не существует. Наверное, это было полная утрата иллюзий.
      Он замолчал. Опять у него было чувство, словно по чьей-то посторонней воле его отвлекали от главного.
      — Послушайте, — запротестовал он, — такое замечательное здание! Несправедливо держать его для себя.
      — Не волнуйтесь, — сказал Прайс. — Не держим. Мы собираемся взять всех, когда-либо живших, прежде чем закончим.
      — Но люди умирают, — возразил Кэкстон.
      — Их можно взять когда-то при их жизни, — был ответ. — Мы заберем их, и они отправятся в какой-нибудь другой мир вероятности. Нам помогают уже очень много людей, как вы видели. Но мы всегда можем использовать еще больше. Поэтому мы дали вам эти два шанса. Но не волнуйтесь! Мы найдем вас в раннем возрасте до того, как вы расстанетесь с иллюзиями, и вы отправитесь в тот мир вероятности. Однако, я могу сказать, что ваши четырнадцать — это не то. Тем не менее, давайте приступим.
      — Но, — Кэкстон нахмурился. — А как же я — «сейчас»? Как…
      Это все, что он успел сказать. Прайс встал рядом с ним, будто бы для того, чтобы помочь ему сесть в трубомашину. Его рука в перчатке крепко сжала Кэкстону локоть. Сотрясение, прошедшее по его телу, было точно таким же, как тогда, в отеле, когда старик сжал тот же самый локоть.
      Впрочем, было и отличие. Тогда он был захвачен врасплох. Сейчас издал крик и попытался вырваться. Или, точнее, он думал, что закричал, и думал, что отпрянул. Переход в неясность и неопределенность был так стремителен, что какое-то время единственно ясным было лишь ощущение, что его локоть был сжат рукой, сделанной из железа.
      Словно откуда-то издалека Кэкстон слышал, как Прайс говорил:
      — Мне очень жаль. Мы стремились для вас сделать все, что в наших силах. Мы очень хотели. Но вы не смогли. Поэтому, единственное, чего вы добились — это омоложение на десять лет…
      Голос неожиданно замолк. На мгновение опустилась темнота. А затем…
      Кэкстон моргнул, открыл глаза и увидел улицу грязного города, в котором он, с растущим ощущением беды, узнал Кисслинг. Он обнаружил, что сидит на обочине прямо против отеля.
      «Вернулся. Ох, черт, черт, черт!»

10

      Прошло три недели. Надо было жить, а жизнь требует расходов, поэтому Кэкстон продолжал работать — за комиссионные (с авансом) — на Квик-Фото Корпорейшн. У него по-прежнему была своя территория, обслуживание которой отрывало его от дома и от офиса не на одну неделю.
      Из него получился неплохой коммивояжер — немного напористости и агрессивности, немного заискивающей вежливости и улыбок. К тому же он неплохо разбирался в технической сущности продаваемых им товаров. А постоянное общение со специалистами, которые разбирались не только в кино — и фотоаппаратуре, но и в теле — и радио-, добавляло ему знаний, что, в свою очередь, нравилось клиентам.
      Но наконец его повинность — срок на дороге, как он это называл — закончилась. Хотя его смета предусматривала только железнодорожный проезд, он не мог больше ждать и полетел самолетом, заплатив разницу из своего кармана.
      Таким образом, он еще и заработал себе лишний свободный день. В пятницу в полдень он уже был дома, плюс уикэнд — прежде, чем ему надо было явиться в Квик-Фото. И в самолете, и в автобусе от аэропорта до дома он размышлял о том, как бы повторить свой фантастический опыт, как вернуться во Дворец Бессмертия.
      Впрочем, об этом же он думал все три последние недели.
      Кэкстон вошел к себе в комнату и просто уронил свои сумки на пол. Он заметил пачку почты, которую его домохозяйка складывала на стол в его кухоньке, но вряд ли там могло быть что-то очень интересное для него. Он сразу спустился вниз к своей машине и поехал прямо к складам, где он оставил на хранение украденный кинопроектор.
 
      Кэкстон не мог найти корешок квитанции.
      Нахмурившись, он стоял перед стойкой и шарил в бумажнике. Было досадно осознавать, что он, должно быть, оставил его в бумажнике в другом костюме. Но так как он был не из застенчивых, он наконец назвал число, когда он здесь был, и предложил служащему выдать вещь без корешка.
      Служащий воспринял это с неохотой, но не отказал с ходу.
      — Если вы можете подтвердить свою личность… — протянул он, просматривая регистрационный журнал…
      Кэкстон показал свое водительское удостоверение, а затем стоял и наблюдал, как клерк пальцем водил по страницам. Наконец он остановился.
      — Вот здесь, — сказал он. Но тут же его лицо помрачнело.
      — Извините, мистер Кэкстон. Эти вещи были выданы три недели назад по квитанции.
 
      Мысль о том, что они его нашли, вызвала жуткое ощущение того, что за ним следили. Он постоянно смотрел в зеркало машины, проверяя нет ли «хвоста», и у него даже возникла дикая мысль, что он мог бы выследить их, следуя за своими преследователями. Однако за ним никто не следил.
 
      Вернувшись домой, он прочел почту, что его нисколько не ободрило. Его щеки казались бесцветными, серыми от страха. Одно из писем было от его поверенного, и в нем был чек на две тысячи четыреста тридцать два доллара. Понадобилось целых двадцать секунд, прежде чем Кэкстон смог оценить, что это была его доля от того, что он отчислял все эти годы в учительский сберегательный фонд. Остальное было перечислено его бывшей жене.
      Глядя на чек, Кэкстон вдруг почувствовал, как к нему понемногу возвращается часть его мужества. Он всегда чувствовал себя храбрее в день получки… «Ну и что? — думал он. — Не такая уж огромная сумма. Но в эти дни…» Бросать работу, конечно, не стоит. Но это дает ему относительную свободу. У него теперь есть средства на дополнительные расходы в его поисках. Внезапно у него появилась другая, более потрясающая мысль.
      «В конце концов, они ведь меня не убили!»
      А они могли. Без сомнения, он был полностью в их власти. Однако сейчас казалось, что все, чего они хотели — закрыть двери, которые он открыл, и отрезать его от того, что он обнаружил. Он подозревал, что они нашли корешок в его бумажнике и каким-то образом догадались — или выудили у него, пока он спал, — для чего он нужен.
      Так как они могли бы убить его, но не убили, он решил, что напрасно испугался. Такой ход рассуждения успокаивал его, тогда как появилась новая мысль: «Фильмы! Они взяли и их?»
      Через минуту он был у телефона и неуверенно разговаривал с Арлеем, снова пытаясь овладеть собой, когда голос на другом конце сообщил, что да, фильмы о новинках еще можно получить. Хотя, конечно, многие из них уже на руках.
      Кэкстон не терял ни минуты. Он взял напрокат проектор, затем поехал в Фильмотеку Арлея и взял все фильмы, которые там были. Он провел уикэнд, бесконечно прокручивая невероятные ленты: их было семь, включая одну о том, как ремонтировать «Полет», и одну о том, как ремонтировать космический корабль.
      Ближе к воскресному вечеру утомленный Кэкстон уже точно знал, как ремонтировать оба аппарата. Некоторые из фильмов были объединены в один цикл. На них были этикетки с буквами и цифрами, и их можно было приобрести, как сказал голос за кадром, в любом магазине.
      «Можно… — мрачно подумал Кэкстон. — У поставщиков в 2083 году».
      Тем не менее в понедельник он вернул фильмы и был счастлив, когда узнал, что с утренней почтой вернулись еще два. Кэкстон сразу же взял и их. Когда Арлей выписывал фильмы, Кэкстон заметил красивую женщину, которая сидела в глубине магазина. Арлей, должно быть, почувствовал, что Кэкстон обратил на нее внимание, выпрямился и представил женщину как свою жену, Таню.
      Взгляд Кэкстона встретился с ее взглядом — и это стало началом его краткой связи с миссис Арлей. Впоследствии он убедил себя, что просто хотел использовать ее для приобретения фильмов у ее мужа.
      Они были в его квартире через час после первой встречи: не было никаких предварительных обсуждений. Он подождал ее в пол-квартале от магазина Арлея. Она подошла к его машине через десять минут. Он попросил ее поехать за ним в ее собственном авто, что она и сделала. Такие женщины встречались ему прежде. Поэтому он не спрашивал о причинах, просто понимал, что некоторые женщины были доступны для таких отношений. А то, что Таня Арлей была очень красивой женщиной, с хорошей фигурой, было просто удачей. Не всегда ему так везло.
 
      Когда дело было сделано, они договорились встретиться еще раз на следующий день, после чего она поспешно ушла, а он быстро отправился в главный офис Квик-Фото.
      Управляющий с воодушевлением приветствовал его.
      — Как я говорил вам сегодня по телефону, — сказал он, — некоторые из этих переговоров по товарам прошли быстрее, чем я ожидал вначале. Так что, побудьте здесь пару недель, изучите их. Советую сегодня просмотреть некоторые образцы и подготовить вопросы, которые вы хотели бы задать.
      Это казалось хорошим предложением — если он вообще мог уделить внимание этой проблеме.
      Весь первый день, пока Кэкстон пытался сосредоточиться, Коренастый Брайсон все время заглядывал к нему. Совершенно неожиданно выяснилась и причина этого интереса. Он не выдержал:
      — Кэкстон, я поражен. Когда я вас нанимал, я думал, что вам далеко за тридцать. Но когда вы вошли сегодня, вы выглядели как переросший юнец. Черт возьми, вам не дашь и тридцати.
      — Я похудел в дороге, — сказал Кэкстон. Это было объяснение, которое он придумал заранее. — Мне тридцать восемь.
      — Бог ты мой, — сказал старик, — если потеря веса может сотворить такое, то пожалуй я брошу датские пирожные, мороженое и ликеры.
      Кэкстон скромно промолчал. Он видел, что старик поверил… и самодовольно подумал: «Естественно, как Брайсон мог не поверить мне?» Правда была совершенно невероятна.
      Таня Арлей, как любовница, явно показывала глубочайшее презрение к человеку, который женился на ней. Дважды за ту неделю она просто звонила Арлею прямо из постели Кэкстона. Это казалось настолько ненормальным, что даже беспокоило Кэкстона — хотя он и не делал вид, что понимает основную причину. Он принял решение покончить с этой связью, как только… У него не было ясного решения, но, конечно, к тому времени, когда он просмотрит все фильмы… Что обострило дело, так это то, что Арлей неожиданно отказался давать ему фильмы. Извещение об отказе пришло по почте в пятницу утром, ровно через неделю после возвращения Кэкстона.
      Кэкстон сразу же виновато решил, что муж Тани узнал, что происходит. Однако, с тревогой мысленно просмотрев прошедшую неделю и свои встречи с ней, он не мог понять, как или когда это могло произойти. Убедившись в этом, он дерзко предстал перед Арлеем.
      Тот пришел в замешательство, но наконец сказал откровенно, как мужчина мужчине:
      — Должен сказать вам вот что, мистер Кэкстон. Я очень сожалею, что моя жена оказалась здесь в прошлый понедельник, когда вы пришли. Вы не понравились ей, и чтобы сохранить покой в доме, мне приходится отказываться от дел с людьми, которые ей неприятны.
      Так значит, вот как она маскировала свое дурное поведение. Кэкстон искал способ получить еще несколько фильмов, и наконец сказал:
      — Послушайте, все же у меня дома три фильма. Как насчет того, что вы дадите мне еще три фильма, а в книгах оставить, будто это те же самые? После этого мы можем прекратить дело.
      На это Арлей неохотно согласился.
      Позже, когда Кэкстон обвинил женщину в вероломстве, она звонко рассмеялась и небрежно сказала:
      — Я таким образом контролирую домашнюю ситуацию. Ты можешь брать фильмы у кого-нибудь еще.
      Она видимо посчитала, что фильмотека мужа, сведя их, выполнила свою миссию.
 
      Вот так через семь дней он оказался отрезанным от доступа к самым удивительным фильмам, которые можно было достать в двадцатом веке. Отрезанным своим собственным порывом и ложной интуицией…
      «Очень плохо, — подумал Кэкстон мрачно, — когда никого нельзя винить, кроме себя. Что же теперь делать? »
      Погоне, похоже, пришел конец. «Я полагаю, — думал он, — я мог бы выследить того человека, у которого был магазин в Кислиннге, где Квик-Фото получил кинопроектор». Этот человек переехал куда-то на Западное побережье. Неясно куда. Но попытаться можно.
 
      У Кэкстона появились какие-то смутные ощущения. Он понимал, реальность состоит в том, что надо принять свершившееся, что все закончилось, что должна продолжаться серая однообразная жизнь. Определенные воспоминания надо перевести в мир туманных фантазий, и считать их интересным плодом перевозбужденного воображения.
      В пятницу он засыпал, еще раз убеждая себя, что если это то, что он должен сделать, он сделает это.
      А в субботу он проснулся с таким чувством-ощущением в голове и теле… с такой мыслью, какой у него не было все месяцы этой суматохи, практически не было никогда в жизни. Словно острый режущий инструмент она проникала в глубину сознания.
      Это принесло надежду, о — такая надежда, такая мысль!
      Мысль-ощущение заключалась в том, что, так как эти люди бессмертны, то, благодаря им, пробившись туда, он тоже мог бы стать бессмертным.