Хронотрон - Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

Не хочет он себя чувствовать и вести, как оно положено народу колонии, сырьевого придатка более «цивилизованной» страны. То на выборы не придёт (а если придёт, того гляди, проголосует не так), то в газету пасквиль напишет, то дорогу перекроет. Народ недоволен, что он живёт всё хуже, а элита всё лучше, и говорит: «А ведь вы такие же, как мы. Чем вы лучше-то? Вот, например, депутат. Ну, кто ты такой, депутат? Наобещал нам с три короба, мы тебя выбрали, а ты там за взятки проводишь вредные нам законы». И так народ смеет судить о ком угодно: о министре, губернаторе, и даже, страшно подумать…
      И это несмотря на то, что в России уже полтора десятка лет, как создаётся колониальный стиль правления. Элита, подражая Западу в образе жизни, и работать начинает в интересах не России, а стран Запада. Эти люди, не иначе, чувствуют себя здесь в командировке…
      Решение проблемы взаимодействия двух частей общества, традиционной и мобильной, — во введении «третьего элемента», крепкой центральной власти, задача которой — сохранение государства как такового. Такая власть может гармонизировать и поведение элиты, и поведение основного народа, поставив некую общую цель. Но если власть не крепкая, если она целиком переходит на обслуживание интересов элиты, то складывается очень неустойчивое состояние.
      После Сталина в России уже не было крепкойцентральной власти. В годы перестройки она размывалась и ослаблялась всё быстрее. Высшие руководители, создав собственные кланы, занимались делёжкой общего ресурса (доходов от предприятий, от территорий, от демонополизированной внешней торговли), а глава государства — человек совершенно бесталанный, попустительствовал и тем, и этим, и третьим. Но так не бывает, чтобы пауки в банке дрались, и уцелел бы «смотрящий» или, скажем, «разводящий» паук. Его обязательно сожрут.
      И те, кто намеревался скинуть Горбачёва, появились. Газеты, журналы, телевидение были переполнены именами этих новых героев: Яковлев, Ельцин, Афанасьев, Собчак, Попов, Шахрай, Старовойтова, Станкевич и т. д., и т. п. Горбачёв, стремясь удержаться и получить поддержку Запада, упростил условия выезда из страны. Поток людей пошёл из СССР, а навстречу ему двинулся поток информации о том, как хорошо живут «там», и сколь нестерпимо жить «здесь». И когда новая элита пришла к власти в самом большом осколке СССР — Российской федерации, условия для параметрического слома страны стали идеальными.
      28 октября 1991 года Б. Н. Ельцин, выступая перед депутатами Верховного Совета РСФСР, объявил, что делает выбор в пользу радикальных экономических реформ либерального характера. Теперь мы начинаем вводить принципы рыночной экономики. Сам Ельцин, естественно, совершенно не понимал, что говорит. В своих поездках на Запад он видел жизнь «там», причём жизнь представителей далеко не низшего слоя. Его советники объяснили ему, что если произнести эти загадочные слова, то по крайней мере он и его ближайшее окружение будет жить «как там».
      В ноябре 1991 года вице-премьером правительства и одновременно министром экономики и финансов был иназначен Е. Т. Гайдар. Его коллегой по кабинету, тоже вице-премьером, министром труда и социальной защиты стал А. Шохин. 11 ноября в российскую экономическую элиту был введён А. Чубайс, занявший кресло председателя Государственного комитета РСФСР по государственному имуществу.
      Ельцин повторения судьбы Горбачёва не желал, а новое правительство, возникшее из неведомо кого, должно было казаться ему более чем сомнительным. Поэтому для подстраховки он взял на себя полномочия премьер-министра, а на пост первого вице-премьера поставил Г. Бурбулиса, который не имел никакого отношения ни к экономике, ни к управлению, но был его доверенным лицом и играл роль его политического соглядатая среди подозрительной компании новых министров. В прессе эту молодёжь называли «младореформаторами».
      Егор Гайдар в «Известиях» от 9 ноября 1991 утверждал:

      «У нас есть практически ясность и относительно диагноза, и относительно того, что надо предпринять. Прежде всего, необходимо установить такие правила в экономике, правила игры, как говорят, которые позволят подняться на ноги. Что касается программы, то сейчас невозможно представить подробное, по дням разложенное расписание. Есть общие цели, к которым необходимо двигаться: стабилизация экономики, укрепление рубля, приватизация…»

      Итак, едва ли не на второй день после своего появления в правительстве зам. премьера уже вполне разобрался с тем, что происходит с российской экономикой и что надо с нею делать. В его гениальной голове царила полная ясность: нужна стабилизация, укрепление и приватизация. Правда, результаты его деятельности оказались прямо противоположными: экономика дестабилизировалась окончательно, а рубль, вместо укрепления, рухнул. О приватизации скажем позже.
      Гайдар ничего не сказал о сроках, но перед новым годом, выступая по телевидению, о них сообщил народу сам Ельцин:

      «Мы вступаем в 1992 год. Это год особый. Нам предстоит создать основы новой жизни. Говорил не раз и хочу повторить: нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идёт о 6–8 месяцах».

      Если перевести это утверждение в «дни», то получается 180–240 дней, а значит, Ельцин оказался вдвое-втрое наивнее Горбачёва, который, как мы помним, в своё время вцепился в невыполнимую программу «500 дней».
      2 января 1992 было объявлено о либерализации цен, то есть о снятии всякого государственного контроля над ними. «Заботясь о народе», — стало быть, чтоб не затеял бунт раньше времени, — сообщили, что цены на молочные продукты, сахар, растительное масло и детское питание могут повыситься не более, чем в 3,5 раза, на бензин и водку в 4 раза, проезд наземным и водным транспортом подорожает в 2 раза, воздушным транспортом — в 3 раза. И в этих подсчётах (если у них были какие-то подсчёты, а не фантазии и мечты) промахнулись изрядно: после своего освобождения цены и тарифы, вопреки посулам, увеличились в десятки раз; люди потеряли все средства и сбережения.
      Позже Гайдар хвастался, что своей реформой сумел обрушить «денежный навес»: так он назвал сбережения граждан России, хранившиеся на лицевых счетах многочисленных сберкасс. Общий объём этих средств превышал 100 млрд. рублей, что при тогдашнем паритете валют соответствовало примерно такой же сумме в американских долларах. А вслед за ликвидацией личных накоплений собственного народа, сделанных за всю жизнь людей и их предков, правительство признало все долги перед западными кредиторами, включая советские. Позже стали выплачивать и царские долги.
      Одновременно эта новая команда клянчила на Западе гуманитарную помощь в любой форме, так как наладить что либо внутри страны в принципе не была способна. Из США и стран ЕС поступили значительные партии продовольствия, которые частично распределялись по больницам, школам, обществам ветеранов, но большая часть была просто-напросто разворована и пущена в продажу как обычный товар. Очень многие чиновники, занятые распространением гуманитарной помощи, хорошо погрели на ней руки, а ещё бульшему числу стало ясно, что близость к власти — это источник очень хорошего заработка. В начале 1992 года Министерство юстиции России зарегистрировало 27 политических партий и около восьмисот общественно-политических организаций. Вождям всех этих групп и группочек хотелось попасть в круги высшей элиты, всего-то и требовалось, что придумать, какой красивой западной теории ты придерживаешься, но разница между ними всеми была едва заметна.
       1992 , 2 января . — Переход к свободным ценам и свободной продаже валюты, начало экономической (валютной и товарной) интервенции. 1 февраля . — Декларация России и США о прекращении «холодной войны». Июнь . — Назначение Е. Т. Гайдара исполняющим обязанности Председателя правительства РФ. Начало приватизации. Создание «Гражданского союза», в который вошли Российский союз промышленников и предпринимателей (А. И. Вольский), Народная партия «Свободная Россия» (А. В. Руцкой), Демократическая партия РФ (Н. И. Травкин), Федерация независимых профсоюзов России.
      «Гражданский союз» заявил, что встаёт в «конструктивную оппозицию к правительству Е. Гайдара», и потребовал немедленной корректировки курса реформ. Политическая борьба против этих оппозиционеров свелась к навешиванию ярлыков: «заговор реваншистских сил», «красно-коричневые», «партноменклатура» и т. д. Но уже совсем скоро, 3 ноября, Ельцин встретился с десятью лидерами «Гражданского союза» и заявил, что считает этот блок своей надёжной опорой. В дальнейшем стало ясно, чего стоят лидеры этого «союза». Наиболее показательна карьера А. Руцкого, цель которого была — только удержатся при власти. Он проделал путь от вице-президента Российской Федерации до тюрьмы, а оттуда попал в губернаторы Курска, и после первого же срока был изгнан избирателями. С такими лидерами «Гражданский союз» умер сам собой…
       1992 , 24 октября . — В Москве состоялся учредительный съезд Фронта национального спасения, как попытка объединения левой оппозиции: в съезде участвовали коммунисты, Аграрный союз России, Российский общенародный союз, движение «Трудовая Россия», Союз офицеров, «Всероссийское трудовое совещание» и ещё ряд мелких общественных движений и групп. Через три дня Ельцин потребовал распустить Фронт национального спасения как незарегистрированную организацию, деятельность которой противоречит конституции страны, ибо призывает к свержению власти, дестабилизирует общество, натравливая одних людей на других. На этих основаниях ФНС был запрещён, а о деятельности самого Ельцина, противоречившей конституции СССР, не было сказано ни слова.
      Сегодня, по прошествии лет зная результаты их деятельности, мы можем дать оценку младореформаторам начала «эпохи реформ». Это были малограмотные, легко поддающиеся манипуляциям люди, много говорившие о будущем процветании, но беспомощные в решении простейших текущих проблем. Не имея собственных мыслей, они полностью подпали под власть западных схем рыночной экономики, причём эту экономику они представляли себе весьма своеобразно, веря, что есть какой-то всесильный чистый рынок, и что он много лучше планового хозяйства.
      Они исходили из того, что построение рыночной экономики — это процесс, который в разных странах происходит примерно одинаково, и надо всего лишь наложить на Россию «рыночную матрицу», а дальше всё получится само собой, рынок всё сам образует и отрегулирует. Они говорили, что законы экономики везде действуют одинаково — как и законы физики, — а потому и результаты их применения в разных местах будут одинаковыми. Ясно, что они и физики не знали. Например, вода кипит при 100 °C, но если там, где вы её нагреваете, атмосферное давление выше или ниже 760 мм ртутного столба, то и температура кипения будет больше или меньше 100 °C. Далее, в зависимости от того, как вы её будете нагревать, она раньше испарится, чем закипит и т. д. Примерно то же самое можно сказать и о всеобщности законов экономики.
      Вот мнение о проведённых в России реформах лауреата Нобелевской премии профессора Колумбийского университета Джозефа Стиглица (Joseph Stiglitz), высказанное им в газете «The Guardian» 9 апреля 2003 в статье «Разрушение России» («The ruin of Russia»):

      «…Имеется и другой взгляд на рыночную экономику, базирующийся на большем равноправии, использовании силы рынков для того, чтобы обеспечить процветание не немногим гражданам, но всему обществу. То, что Россия в переходный период не сумела этого достичь, не должно вызывать удивления. Эта цель реформаторами и не ставилась. Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искаженными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста(выделено нами, — Авт.) Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».

      Если так оценивают деятельность наших «экономистов-либералов» их западные коллегии, то, что же это за экономисты, и в интересах какой страны они работали?! Очевидно, что не России.
      А что до противопоставления рынка и плана, — то мы уже писали, что эти понятия из числа тех, которые в чистом виде никогда и нигде не реализовывались в силу того, что они — всего лишь некоторые идеальные модели, такие же, как материальная точка или идеальный газ. Не может быть ни чисто рыночной, ни чисто плановой экономики. И никогда наша экономика не была чисто плановой: всегда были деньги в ходу, и всегда был рынок, хотя бы колхозный.
      Для управления чисто плановым хозяйством надо отслеживать связи огромного числа экономических агентов. Каждый житель с деньгами в кармане — уже такой агент. Если число этих агентов — N, то число связей — N(N-l), а число вариантов их реализации — N-факториал. Планировать каждый чих невозможно; очень быстро наступит хаос. Чисто же рыночные отношения — это изначально неуправляемая стихия, то есть хаос. Вот поэтому и нет нигде «рынка» и «плана» в чистом виде. Ни в США, ни в Англии, главных апологетах либерализма, нет свободного рынка. Так или иначе, государство вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль.
      Но перед Гайдаром и его командой стояла задача как раз «разгосударствления», децентрализации. Образцом для наших реформаторов стала Польша, раньше других стран соцлагеря приступившая к подобной реформе. А центральным компонентом польского варианта была шоковая терапия: быстрое, практически мгновенное освобождение рынка с такими неизбежными следствиями, как невероятно высокие темпы инфляции, обесценивание сбережений населения, ломка существующих хозяйственных связей, беспрепятственное проникновение на внутренний рынок зарубежных товаров и т. д.
      Польские реформаторы, как и наши, полагали, что рынок сам установит соответствующие данному хозяйству цены, ставки заработной платы, тарифы на всевозможные услуги, в том числе транспорт, электроэнергию и прочее, и само собой установится экономическое равновесие. Все реформаторы того периода, что в Польше, что в России, жили с головами, свёрнутыми в сторону Запада, и не могли себе представить, что положение равновесияможет оказаться и неприемлемым.
      Экономика — это нелинейная динамическая система; равновесие в ней требует определённого потока вещества и энергии. Она подобна живому организму: чтобы он жил, его надо кормить и создавать внешние условия, совместимые с жизнью. Если же не кормить, то равновесие установится на уровне дистрофии. Кроме того страны существуют не в вакууме, а в окружении других стран, которые конкурируют за жизненные ресурсы. И слабые здесь не выживают. В общем, как и следовало ожидать, экономические успехи Польши оказались сомнительны: в 2002 году безработных тут было 17 %.
      Наши либералы-экономисты хватались и за опыт других стран, прежде всего Американского континента: Чили, Бразилии, Аргентины, Мексики. Правда, результаты здешних реформ они изучали по рекламным проспектам Гарварда. На деле же сегодня Аргентина вполне может соперничать с нами по удельному (в расчёте на душу населения) вывозу капитала, и по провалу реформ. В других странах тоже никаких чудес реформирование не дало.
      Наши реформаторы к тому же не знали свою собственную страну, а самое страшное, они не понимали структуры и механизма функционирования советской экономики. Они считали возможным создать в России аналог экономики западной, а для этого всю прежнюю систему пришлось «громить» до корня.
      Но западной экономики они не знали тоже!
      Сравнивать советскую и западную экономики, в силу их полной несхожести, трудно. Они просто разные, примерно настолько же, насколько разные слон и кит. Если посмотреть на этих млекопитающих с физиологической точки зрения, то легко найти общие свойства. У них сходные пищеварительная, нервная, кровеносная, дыхательная системы — ведь они относятся к одному классу позвоночных. Но они и произошли, и развивались в разных внешних условиях. Они по-разному живут, питаются и дышат. Если слона поместить на глубину в какие-то жалкие пять метров где-нибудь в Тихом океане, он жить не будет. Кит будет, а слон нет. Поразительно! Ещё хуже дело, если не перемещать слона в океан, а попытаться переделать его в кита на суше. Вот какое значение имеют условия, в которых развиваются и существуют объекты — будь то слоны, киты или экономики.
      Молодые люди, пришедшие в первое правительство Ельцина с рыночной догмой в башке и калькулятором в руке, затеяли расчленить слона, и превратить его в кита. Но поскольку изменить природные условия России, а также и её геополитическое окружение они были не в силах, то там, где был слон, появилось скопище мокриц, ворон, червей, гиен и тараканов, дожирающих слона.
      В течение первого года реформ, когда правительством заправлял Гайдар, прилавки быстро наполнялись товарами, — и практически никто не мог их покупать. Но вспомните, именно о полных прилавках заявляли как о главном успехе своих реформ наши младореформаторы! Витрины, вот что они обещали народу. Сто сортов колбасы. А вот, что выставленные на витринах товары народ сможет купить, никто не предупредил.
       1992 , 14 декабря . — Отставка Е. Т. Гайдара с поста исполняющего обязанности премьер-министра РФ. Назначение руководителя Газпрома В. С. Черномырдина премьер-министром РФ.
      Посмотрим на результаты реформ. Мы получили спад производства вдвое, замедление развития самых передовых отраслей, снижение жизненного уровня у 85 % населения с переходом очень значительной его части за черту бедности. Был разрушен экономический, а особенно военный потенциал Советского Союза, а затем и России.
 

Первые итоги ельцинских реформ

 
      Сегодня нам объясняют, что основным источником средств для нашей радикальной реформы «оказался» имевшийся резерв снижения уровня жизни населения. Иначе говоря, чтобы провести очень нужные для страны перемены, понадобилось отнять средства у населения — больше их взять было неоткуда. Вывод: произошёл обвал, а не реформа. Получается, народ своими средствами профинансировал разгром собственной страны!
      В обозримом прошлом, если какой-то враг желал разгромить Россию, он всё-таки тратил свои деньги, а наше государство сорганизовывало народ на противодействие врагу. То, что произошло с Россией в 1990-х годах, не укладывается в уме. Сначала начинаешь думать, что каким-то чудом во власть попали окончательные дураки. Но это сомнительно: не может быть, чтобы дураков «наверху» было так много. Затем: дураки ни одного дела до конца довести не могут, будь то строительство или развал. Значит, во власть попали враги. Вот это уже больше похоже на правду: толпа дураков даже при одном умном враге — страшная сила.
      На эту гипотезу работает и то, что реформаторы всё делали не самостоятельно; их вели на верёвочке всевозможные иностранные советчики, которых было предостаточно в России, начиная с 1990 года, а также реформаторы принимали стратегию, предложенную Международным валютным фондом и Всемирным банком. Нам и сегодня объясняют: главное, чтобы нами было довольно мировое сообщество.
      Но это ещё не всё.
      Мы приводили уже градацию целей государства. Самая первая цель, цель нижнего уровня — простое выживание государства. И сегодня мы видим, что властители работают только ради того, чтобы лично удержаться у власти, и иметь возможность личного обогащения. А государство как таковое не достигает уже даже своей простейшей цели: выживания! В «новой» России государство не состоялось. Всё, что мы имеем — это разрозненный конгломерат «элитных» кланов, рвущих с России последние куски.

Приватизатор всея Руси

      Фактически переход советских государственных предприятий в частную собственность начался в 1988 году, когда были приняты законы о госпредприятии и о кооперативах. Создание нового экономического фундамента было политической задачей, которая не имела никакого отношения к развитию страны и благополучию народа. Людям говорили об экономике, а речь шла о политике. Там, наверху, никто всерьёз не собирался ничего созидать, там думали в первую очередь об удержании власти для обеспечения собственных шкурных интересов. Задумка была элементарно проста: в кратчайшие сроки создать класс частных собственников, как социальной опоры новой политической власти. С приходом к власти Ельцина машина приватизации была запущена на полный ход, а в обоснование происходящего людям внушали, в общем-то, верные сведения о том, что сама по себе приватизация государственного имущества как метод повышения эффективности национальной экономики известна в мире очень давно.
      Действительно, это так. Но обычно государство проводит приватизацию, когда не видит необходимости иметь в своём владении те или иные отрасли или отдельные предприятия и считает, что частный капитал сумеет лучше использовать возможности, предоставляемые экономикой, сумет эффективно добиваться снижения затрат и т. д. на данных предприятиях. При этом государство получает деньги: во-первых, за проданную государственную собственность, во-вторых, более эффективный хозяин платит налоги и берёт на себя обязанности по трудоустройству граждан.
      То есть, начиная приватизацию, обычно учитывают возможные потери и прибыли государства. В России были только потери.
      Во всём мире считается, что нельзя отдавать под приватизацию предприятия или отрасли, нужные государству, например, имеющие оборонное, социальное, научно-техническое значение, или связанные с национальными традициями. В России с этим считаться не стали.
      Во всём мире государство имеет возможность в случае нужды национализировать предприятия, находящиеся в частных руках. Примером может служить Великобритания, в которой сменявшие друг друга правительства лейбористов и консерваторов последовательно то национализировали, то приватизировали те или иные производства. В России возможность национализации или деприватизации вообще не предусматривалась.
      Обычно цели как приватизации, так и деприватизации вполне чётко формулируются и просчитываются. Они направлены на оптимизацию, в том числе, и экономического положения страны. У нас же, как мы говорили выше, действовали не экономические, а политические критерии — надо было отобрать экономический потенциал у государства, передать его в частные руки и тем самым обеспечить необратимость политических изменений, невозможность реставрации социалистической системы. Естественно, в расчёт не брались дальние перспективы и не оценивались угрозы безопасности страны, которые порождались самим процессом ускоренной приватизации.
      Крайнюю точку зрения на происходивший в этот период процесс раздачи в частные руки государственной собственности изложил генерал Н. С. Леонов в своей книге «Крестный путь России». Он считает, что заказ на «дикую приватизацию» был сделан из США, так как сам Ельцин в силу своей необразованности в принципе не мог быть генератором каких-либо экономических идей.
      Ни сам А. Чубайс, и никто из его сотрудников — основных организаторов приватизационного процесса в России, ни единым словом не упоминают о своих связях с американскими исследовательскими центрами и государственными учреждениями, откуда они получали консультации, советы и рекомендации. Это молчание характерно, поскольку многие в России знали, что в аппарате А. Чубайса всегда работали американские «эксперты», имевшие доступ ко всей информации. Они работали прямо в кабинетах правительственных структур, — но «демократическая» пресса молчала об этом.
      И лишь в 2000 году, в пылу очередной предвыборной президентской кампании в США, республиканцы сделали достоянием некоторые подробности нашей российской приватизации. Выяснилось, что велась она при прямом участии американских граждан, и было там немало нарушений закона и прямого воровства.
      Главными подельниками А. Чубайса и Е. Гайдара со стороны США были Андрей Шлейфер, Джеффри Сакс, Джонатан Хей и жёны некоторых из этих лиц.
      Министерство юстиции США возбудило уголовное дело против Шлейфера и Хея. Три года шло расследование, и 26 сентября 2000 года Федеральная прокуратура США предъявила официальное обвинение двум главным советникам Чубайса в том, что они использовали государственные средства в целях личного обогащения и пользовались закрытой российской информацией для сколачивания личного состояния. Сам Чубайс, как только узнал о разразившемся в США скандале, сразу заявил, что он знать ничего не знает.
      А. Чубайс, как и Е. Гайдар, выходец из семьи военного политработника. Его отец преподавал научный коммунизм в военном училище. Сам Анатолий Борисович был членом КПСС; в 1990–1991 примыкал к «Демократической платформе в КПСС». Он окончил Ленинградский инженерно-экономический институт им. Тольятти, после защиты диплома остался на кафедре, а после защиты диссертации об управлении НИОКР стал доцентом (1982 год). Параллельно с обучением студентов теориям рыночной экономики, доцент Чубайс участвовал в кооперативном движении. Какое-то время работал в должности первого заместителя председателя Ленгорисполкома и председателя Комитета по экономической реформе, хотя к нему, как экономисту, и к его концепциям уже тогда среди специалистов было достаточно скептическое отношение.
      Почему Чубайс был избран на роль главного «приватизатора», неизвестно, но можно предположить, что в этом сыграло свою роль знакомство с Гайдаром, которому для проведения приватизации нужен был «свой», решительный и равнодушный к неминуемым социальным последствиям человек.
      Главнейшая черта Чубайса как политика — правовой нигилизм. Если желаемой цели мешает какой-то закон, он его игнорировал. Пока нужное, но незаконное решение оспаривают, — работа будет идти. Даже если отменят, можно принять такое же решение под другим названием. Вся российская приватизация была проведена в рамках именно этой идеологии, — идеологии беззакония. И началась она с фактической «отмены» Закона об именных приватизационных счетах.
      Рассмотрим эту историю.
      1 ноября 1991 года съезд народных депутатов РСФСР принял постановление «О правовом обеспечении экономических реформ». Причина появления этого документа была проста: дать исполнительной власти право на принятие срочных мер, ведь никакой парламент не в состоянии оперативно принимать нужные законы. Поэтому предлагалось дать право президенту-реформатору Б. Н. Ельцину, не обращая внимания на устаревшее, неполное и противоречивое законодательство РСФСР, руководить процессом, издавая свои указы.
      Правда, была принята оговорка, что проекты таких внезаконных указов будут направляться в Верховный Совет, который имел право в недельный срок отклонить проект; если же в течение недели отклонения не последовало, то президент мог подписать указ, и он вступал в силу. Депутаты считали, что это чрезвычайное постановление, принятое в чрезвычайной обстановке, будет служить делу возрождения России. Как они ошиблись! Наиболее яркий пример их ошибки — история с введением приватизационных чеков, или ваучеров.
      Первоначально планировалось открыть всем гражданам России именныеприватизационные счета. Но люди, близкие «к теме», очень быстро сообразили, какой недостаток имела бы такая система. Она не позволяла решить ключевую задачу: создать опору для авторитарного политического режима. Для власти было важно помочь стать крупными собственниками только тем, кто впоследствии, обретя богатство, не допустил бы смены режима. Короче, «своим».
      Способ решения этой задачи был найден: безличныебумаги — ваучеры. Но поскольку по уже принятому закону следовало вводить именныеприватизационные счета, его надо было обойти. И обошли.
      Придуманная схема была проста. Проект указа о замене именных приватизационных счетов безличными приватизационными чеками (ваучерами их назвали уже потом) был составлен во время парламентских каникул, — 2 августа 1992 года. Через четыре дня проект привезли в Белый Дом и вручили первому зампреду Верховного Совета С. Филатову, который передал его верному стороннику президента — председателю комитета ВС по экономической реформе С. Красавченко. В сейфе комитета проект указа, о котором почти никто не знал, пролежал до 14 августа. В итоге неделя, в течение которой ВС мог как-то среагировать, истекла, и Ельцин указ подписал.
      Случившееся вызвало скандал, но вялый.
      В дальнейшем схема обхода законов была ещё более упрощена. Даже если парламент успевал отменить какой-нибудь незаконный указ, он тут же выпускался президентом заново под другим номером (большей частью это касалось приватизации). Апофеозом стал знаменитый «указ 1400» (21 сентября 1993); о нём мы поговорим позже.
      После принятия в конце 1993 новой Конституции «особые полномочия» президента юридически возродились в ещё более циничной форме. Они могли противоречить любым законам, хотя формально должны были, якобы, заполнять правовые пробелы в законодательстве. В результате президентские указы в массовом порядке подменяли собой законы, регулируя такие вопросы, как правила приватизации, налоговые льготы, таможенные квоты и пошлины, залоговые аукционы, наделение некоторых регионов привилегиями, и т. д. Таким же образом регулировалась война в Чечне.
      А народ убеждали, что прогрессивный президент должен иметь право действовать, не оглядываясь на консервативный парламент!
      Однако главным достижением Чубайса стали не столько ваучеры, сколько строительство «империи Госкомимущества». Его стараниями возникла мощнейшая вертикальная структура, где и решалось, кто и почём станет владельцем того или иного куска некогда общего добра, кто получит в аренду здание, помещение или земельный участок, по каким правилам будет приватизироваться предприятие, кому при этом достанется сколько акций, и так далее.
      Можно согласиться с мнением, что ключевые принципы приватизации были предложены Чубайсу его западными консультантами. Он целенаправленно создавал такую систему, которая обеспечила бы ему и его соратникам власть, могущество, влияние, да и богатство. Без поддержки извне достичь всего этого было бы трудно.