Армагеддон завтра: учебник для желающих выжить

Сергей Валянский, Дмитрий Калюжный
Армагеддон завтра
Учебник для желающих выжить

      Не слепое противодействие прогрессу, но противодействие слепому прогрессу.

Предисловие

      Будущее! Для большинства людей слово «будущее» — просто синоним слова «лучшее». Дети мечтают повзрослеть, потому что быть взрослым хорошо. Юноши и девушки грезят о времени, когда они, закончив обучение, станут высокооплачиваемыми специалистами, переженятся, нарожают детей и будут счастливы. Даже старики пребывают в мыслях о пенсии как о времени, когда они поживут наконец для себя.
      Мировая лирика переполнена «светлым будущим». Любой учёный готов заявить, что как только внедрят его изобретение, так до изобилия и безопасности будет рукой подать. Точно так же никто из политиков не пообещает вам «тёмного будущего». Если и есть в их речах что-то «тёмное», то это непременно прошлое.
      Посмотрим хотя бы на Россию. В. И. Ленин видел в «будущем» мировую революцию, которая принесёт братство и счастье всем трудящимся. И. В. Сталин строил могучий Советский Союз. М. С. Горбачёв полагал, что будущее — это когда «больше социализма». Б. Н. Ельцин звал в новый мир без социализма. В. В. Путин говорит, что Россия очень богатая страна, прежде всего минеральными ресурсами и прочими полезными ископаемыми, но её будущее — «безусловно, в высоких технологиях».
      Каждый из них много сделал для реализации своих планов и хоть чего-то, но добился. И всё же приглядимся повнимательнее: мировой революции не произошло, братства нет, могучего Советского Союза тоже; нет социализма, но нет и «светлого настоящего» без него. На втором сроке правления Путина не видно никаких предпосылок развития в России высоких технологий: сырьевые отрасли страны, включая металлургию, дают 70 % ВВП, поглощая при этом 74 % инвестиций; сырьевая направленность очевидна. А люди продолжают верить в светлое будущее… И не только в России: по всему миру! Почему?
      Представьте, что вы живёте в глухой деревушке на берегу реки. Как хорошо на том берегу! Там лес и там зверьё, грибы растут, и вообще хорошо. Эх, построить бы мост, и тогда наступит изобильное время!
      И вот вы с огромными усилиями строите мост и начинаете осваивать богатства «того берега». Но вокруг вас целый мир! Прослышав, что появился новый путь к богатому лесу, в вашу деревушку набежали жители окрестных сёл. Древесина, мясо, шкуры, грибы и ягоды — всё пошло в торг, и довольно скоро вместо вашей патриархальной деревушки возник богатый город, но лес превратился в пустырь! А дальние жители «того берега», узнав о появлении богатого города, к которому с их стороны к тому же ведёт мост, пришли и захватили ваш город. И куда оно только подевалось, грезившееся в мечтах и, казалось, уже осуществившееся «изобильное время»!
      Учёные веками продвигались всё дальше и дальше в познании тайн природы, и, скажем честно, наука и техника в самом деле улучшили жизнь человека по сравнению с первобытными временами. Люди научились собирать громадные урожаи, но теперь борются с опустыниванием земель. Наука вручила человеку новые источники энергии, но «приложением» к ним стала проблема уничтожения радиоактивных отходов и вполне реальная угроза ядерного терроризма. Наука подарила миру антибиотики, спасшие миллионы жизней, но тем самым был ускорен естественный отбор в мире микроорганизмов, что привело к появлению штаммов, устойчивых ко всем созданным препаратам, а значит, к новому витку опасности. Этот список легко продолжить.
      Люди творчества от поколения к поколению создавали новые направления и стили, нарабатывали мастерство. Созданы выдающиеся произведения искусства и литературы! Они сегодня в музеях, библиотеках и хранилищах «лучших фильмов всех времён и народов». А наработанное мастерство применяется при создании книг и фильмов, живописующих убийства и насилие. Культура этносов разрушена или исчезла навсегда; люди невежественны и озлоблены…
      Философы и политики от века к веку предлагали всё более прогрессивные общественные идеи. Сколь гармонично были устроены каганаты, власть в которых принадлежала царям-священникам. Цепь каганатов протянулась во время оно вдоль всей Евразии — от Иберийского на западе до Уйгурского на востоке! Но затем возобладала идея разделения властей. И в самом деле, как это хорошо, когда Богу Богово, а кесарю кесарево! И что же? Плебс начал рубить головы королям, и в своё победное шествие по планете двинулась идея демократии. Кончается эта история, как все мы видим, быстрым делением на «чистых» и на «изгоев» и войной с «мировым терроризмом».
      Во всех случаях улучшение, упорядочиваниежизни людей в чём-то одном несёт хаос и разрушения в чём-то другом! Пришли времена, когда недовольство разливается повсюду, по всем классам и сообществам. До многих уже дошло, что «светлое будущее» неосуществимо.
      Мы пишем о том, что происходит сегодня и что будет завтра.

Часть I. СИТУАЦИЯ НА ПЛАНЕТЕ

      Истина рождается как ересь и умирает как предрассудок.
Гегель

Планетарный кризис и грядущая катастрофа

      Предупреждаем сразу: эту книгу читать оченьтрудно. И не столько потому, что излагаемая тема эмоционально тяжела для восприятия (поверьте, писать нам было тоже нелегко), сколько из-за того, что наша книга — научная, пусть и написана максимально популярно. То, что вы здесь прочтёте, НЕ результат оккультных озарений, или гадания на кофейной гуще, или толкования «божественных текстов», или досужего фантазирования. Перед вами результат анализа, выполненного на основе науки хронотроники. То есть здесь излагаются научные выводы. Отсюда и подзаголовок: «Учебник для желающих выжить». Да, это учебник. Читать любой учебник трудно, и всё же люди делают это. Человек берётся за учёбу, когда ему надо освоить какую-либо профессию или просто хочется получить диплом; в общем, у него есть цель. А для чего читать этукнигу — трудную и тяжёлую?
      Ответ на обложке: чтобы выжить.
      Как во всяком учебнике, здесь тоже содержится материал, которого читатель заведомо не знает. То есть что-то знает, чтото нет. У разных людей разная подготовка; винить тут некого и не за что. Однако тема настолько важна,что освоить этот материал необходимо всем. Пусть понимая не всё; пропуская страницы или целые главы; оставляя многое «на потом»; но всем, кто желает выжить, освоить его надо. Кто не желает, может не напрягаться. А кто возьмёт на себя труд разобраться, что происходит с человечеством и что ожидает его в конце, тот из некоторых следующих глав узнает грядущую судьбу ленивых и нелюбопытных.
      Обратите внимание: мы написали «чтопроисходит с человечеством и чтоожидает его в конце». Не когда,а что.В одной из глав будет сказано о возможностях научного прогнозирования, о том, что такое «горизонт прогноза», и о том, как можно делать общественные кризисы «вручную». Мы расскажем, как устроено общество; обещаем, иногда вы будете чувствовать «просветление в мозгах». Мы поведаем, что такое деньги и как на делеработает финансовая система; ничего подобного вы точно никогда не слышали и ни о чём подобном даже не подозревали.
      Но начнём мы — причём прямо сейчас — с самого важного: с нашей живой природы. За три абзаца расскажем, как она устроена, и сразу возьмём быка за рога. И затем вы будете читать уже не отрываясь.
      Ни живая природа, ни человечество, ни отдельные народы (которые являются объектами общественных наук) не представляют собой цельного монолита, и потому, изучая природу и общество, мы имеем дело с дискретными системами,то есть самостоятельными системами, разделёнными в пространстве. Помимо этого, природа и упомянутые объекты общественных наук существуют в ограниченных временных интервалах.Кроме того, для устойчивого их развития требуется постоянный поток вещества и энергии.Если этого не будет (если, например, человека не кормить), то существование самого объекта станет невозможным, в отличие от объектов неживой природы.
      Ну и, наконец, природа и человеческие сообщества не только всегда находятся в неравновесном состоянии, но и эволюционируют в условиях ограниченных ресурсов,а процессы их эволюции принципиально нелинейны. Из этого следует, что попытки прогноза будущего развития, как и попытки восстановления эволюции в прошлом (исторического развития), приводят к неоднозначности в силу свойственной нелинейным системам неустойчивости. А если процесс неустойчив, он может стать необратимым во времени.Простейший пример: невозможно наблюдать конус, долго стоящий на острие, хотя решение, соответствующее такому его «стоянию», существует. А когда он упадёт, то уж сам опять на остриё не встанет.
      В процессе эволюции сложных систем есть этапы, когда эволюция более или менее предсказуема; их сменяют этапы хаотизации, когда возможности прогноза ограничены. Именно на этих этапах любое мелкое на первый взгляд событие может сбросить целые классы или народы в пропасть. То, что происходит сегодня, и есть глобальный этап хаотизации.
       Планета Земля переживает глубокий кризис: биосфера не способна поддерживать существование шести миллиардов людей без угрозы для себя самой. И этот кризис обязательно разрешится глобальной трансформацией природы.
      Возможностей или средств, чтобы избежать такого развития событий, у человечества нет. Давление людей на окружающую среду уже достигло пределов своего безопасного роста, и даже пределов возможностей биосферы, и превзошло их. Трансформация может наступить в любой момент, внезапно и неожиданно для большинства населения.
      Этот кризис не есть что-то необычное, небывалое и, возможно, даже не конец истории. Он — просто отражение в условиях нашей жизни эволюционно жёсткого перехода развития человечества на другую ступень. Особенность его по сравнению со всеми предыдущими в том, что он подготовлен именно человеческой деятельностью: к нему привёл тот неоспоримый факт, что человек превосходит все живые существа и умением забирать из среды её ресурсы, и объёмом сброса своих отходов. А как реагируют экосистемы на сверхмерное потребление каким-либо видом живых существ своих ресурсов, уже давно хорошо изучено.
      Начинается обычно с того, что популяции любых видов: бактерий, растений, животных, — попав в благоприятные условия, увеличивают свою численность по экспоненте взрывным образом. Рост численности с разгона переходит значение, соответствующее биологической ёмкости среды обитания вида, и продолжается ещё некоторое время.
      Обедняя и разрушая среду обитания, избыточная по своей численности популяция в ходе экологического кризиса стремительно снижается в численности до уровня более низкого, чем деградировавшая ёмкость среды. Это называется коллапсом.После него среда постепенно восстанавливается, а вслед за этим обычно опять начинается рост популяции. После ряда переколебаний кризисов-коллапсов с уменьшающейся амплитудой наступает стабилизация— численность популяции и ёмкость среды приходят в соответствие между собой.
      Иные варианты (кроме резкого колебания вида-потребителя в численности): миграция части особей в поисках свободных угодий либо приобретение видом способности использовать другие, ещё не истощённые ресурсы еды. Или исчезновение. Наша беда в том, что мигрировать нам некуда, а есть человек и так может всё, что угодно. Остаётся нам только резко «колебнуться» в численности. Или исчезнуть.
      Поясним некоторые термины. Ёмкость среды —это когда учитывается не только, сколько особей может прокормить среда сейчас, но и сможет ли после этого она воспроизвести то же количество продукта. Ресурс —это сколько вообще особей может прокормить среда без расчёта на своё будущее восстановление. Пусть позже вся популяция этих обожравшихся особей даже вовсе исчезнет. Понятно, что численность любой популяции может превысить ёмкость среды (что вызовет кризис), но даже попыткапревысить ресурс приведёт к катастрофе.
       Кризис —это метастабильная ситуация, состояние неустойчивости: что-то назревает, но что?.. Кризис тянется иногда очень долго, изменения (из-за инерционности природных образований) накапливаются постепенно. А если они происходят медленно, то сообщества людей успевают к ним приспособиться. Такой эффект имеет математическое описание и называется достижением локальной устойчивости в условиях глобальной неустойчивости. Это подобно тому, как человек, скатывающийся по крутому склону оврага, цепляется за кусты и неровности почвы. Прицепившись к какому-то кустику, он приобретает иллюзию, что дела идут не так уж и плохо! Но в результате всё равно окажется на дне оврага в катастрофически неприглядном виде.
       Катастрофа —это внезапное, почти мгновенное уничтожение существующих структур — любых структур: природных (виды растений и животных), технических, культурных или властных.
      Никакая структура быть устойчивой вечно не может. Нет таких примеров во Вселенной. Действуя в соответствии с законами эволюции, люди, при всём своём разуме, совершенно бессознательно САМИ нарушают устойчивость, буквально подпиливая сук, на котором сидят. Разумеется, ни отдельный человек, ни всё человечество в массе своей не желает себе плохого, даже наоборот — все желают только хорошего, но эта «река» несёт нас туда, куда несёт.
      Посмотрим на флору и фауну. Люди, кстати, тоже часть фауны. Так вот: многие тысячи видов растений и животных уже вымерли, и около 12,2 тысячи — на пути к вымиранию. Исследования показывают, что в случае исчезновения этих видов вымрут ещё примерно 6,3 тысячи видов, считающихся пока вполне благополучными. А их вымирание продолжит накручивать витки вымираний следующих видов, в том числе и человека, тем более что человек даже не вид, а популяция. Почему? Потому, что всё живое на нашей планете взаимосвязано через питание. Каждый вид животных питается только другим определённым видом животных или растений и ничего другого есть не может.
      В 2001 году на Каспии произошёл массовый замор кильки, рыбёшки отравились отходами нефтедобычи. Погибло до половины всей кильки, а она принципиально важный компонент пищевой цепи организмов Каспийского моря; замор нарушил все взаимосвязи в здешней экосистеме. Пропади килька вовсе — исчезнут осетровые рыбы Каспия, и не только они. А годом раньше там же погибло более 30 тысяч тюленей; точных причин столь массовой гибели названо не было, все и так понимали, что «виновато» загрязнение моря в результате нефтедобычи. Ещё двумя годами раньше на берегах Каспия погибло около 10 миллионов птиц. Столь массовый мор за три года, и только на Каспии! Для кильки, тюленей и птиц это катастрофа, или как?..
      Птицы, подобно людям, встречаются по всему земному шару, за исключением внутренних частей Антарктиды, в самых разных местностях и в самых различных климатических условиях. Их пример и нам наука: воробьёв ещё, может, и насчитываются десятки миллиардов особей, но некоторые виды птиц остались в природе в количестве от трёх до тридцати пар, как буревестник кахоу на Бермудских островах, белый американский журавль, белоспинный альбатрос в Японии, белоклювый американский дятел, калифорнийский кондор, японский ибис… А сотни видов исчезли навсегда.
      Мы далеки от бесполезных сетований. Мы понимаем, что кризисы и катастрофы — необходимые элементы развития мира, постоянные спутники разрушающегося старого и возникающего нового, составные части единого процесса самоорганизации материи. Мы пишем об этом, потому что дело науки — понять, какими возмущениями в системе вызваны нарушения баланса, и если изменения не на пользу человеку, определить, к чему и как нам готовиться.
      Вплоть до XIX столетия абсолютно все были уверены: человечество оказывает на природу лишь незначительное влияние. И понятно почему: скорость видообразования (формирования новых биологических видов) превышала скорость их исчезновения. Однако за два последних столетия всё стало иначе. К 1800 году количество исчезающих видов превысило число появляющихся; далее процесс нарастал и достиг сейчас беспрецедентных пропорций. В 1996 году были опубликованы результаты подробного обследования состояния жизни животных на Земле: 25 % видов млекопитающих и земноводных, 11 % видов птиц, 20 % видов рептилий и 34 % видов рыб находятся на грани исчезновения. В 1998 году обследование состояния растительной жизни на Земле показало, что 6000 видов деревьев — а это 10 % от всех существующих видов — тоже практически исчезли с лица планеты.
      Ускорение вымирания живых видов есть весьма важный сигнал. Дело в том, что при достижении динамической системой состояния катастрофической неустойчивости большое значение приобретают внешние воздействия, так как абсолютно изолированных систем в природе не бывает. Если система сильно неустойчива (что и показывает ускорение вымирания), отклик её на сколь угодно малое воздействие с течением времени становится значительным. При этом реальная траектория изменений будет радикально отличаться от той, которую ожидали аналитики, потому что ни величину, ни направление исчезающе малых возмущений нельзя ни предсказать, ни измерить.
      Это как маленький камень, вызывающий сход страшной лавины.
      Неустойчивость системы даёт иное представление о причинеявления. Обычно причина и следствие считаются явлениями одного порядка. Но в неустойчивых системах причина не в каких-то начальных возмущениях, а в самой неустойчивости системы. То есть не падение откуда-то маленького камушка стало причинойсхода лавины; этой причиной изначально была неустойчивость снежной массы.
      Нынешняя неустойчивость цивилизации и порождённый ею эколого-социальный кризис приобрели катастрофический характер от столкновения человечества с «внешними границами» природы.
      Некоторые люди, из числа «уцепившихся за кустик», с трудом в это верят — но что поделаешь! Реальность такова, что если раньше человечество занимало лишь некоторую часть системы «природа», было одной из её «структур» и имело много места для своей экспансии, то теперь границы человечества и природы сошлись. Эра «пустого» мира закончилась; наступила эра «заполненного» мира — многие ресурсные пределы достигнуты.
      В прошлом, когда присутствие человека в биосфере было незначительным, ограничителем роста был созданный им капитал. Теперь, после беспрецедентного увеличения этого капитала, ограничителем стал природный «капитал». Так, сегодня при лесоразработках добыча древесины определяется не числом и мощностью технических средств, применяемых для вырубки и вывозки леса и его переработки, а оставшейся территорией лесов. В нефтяной промышленности результат зависит не от мощности предприятий по добыче, транспортировке и переработке, а доступными запасами. Вылов рыбы определяется не количеством рыболовных судов и их мощностью, а репродуктивными возможностями популяций рыб.
      Пример из газеты четырёхлетней давности:

      «Госкомрыболовства РФ недавно предложил ввести на какойто период мораторий на лов рыбы в Охотском море. Связано это с тем, что там снижаются запасы рыбы, особенно минтая. Причины тому разные, прежде всего переизбыток крупнотоннажных судов, имеющих возможности вылавливать рыбу в больших объёмах. Видимо, промысел в этом районе на какое-то время целесообразно ограничить. Не потому ли этот самый минтай, который раньше за копейки покупали кошкам, стал стоить почти как кета или горбуша?
      Цены на морепродукты действительно имеют устойчивую тенденцию к росту. Связано это и с тем, что в определённой степени сокращаются рыбные ресурсы. Рыба как ресурс становится и для рыбаков… дефицитом. Идёт настоящая борьба за то, чтобы получить квоты, выйти в море, поймать, обеспечить производство, получить прибыль и т. д. Такова и общемировая тенденция. Рыба, являющаяся воспроизводящимся ресурсом, тем не менее из-за мощного добывающего пресса всё же сокращается в запасах».

      Многие экспортёры сырья становятся их импортёрами. Коста-Рика и Малайзия импортируют древесину для своих деревообрабатывающих предприятий вместо экспорта, как было раньше, когда они вырубали свои тропические леса. В России лесоперерабатывающие предприятия севера европейской части (Коми, Мордовия, Кировская область) покупают лес в Красноярском крае; скоро, наверное, будут покупать в Финляндии, если там останется лес.
      Есть ещё один ограничительный для экспансии человека фактор: рост затрат на очистку, восстановление и сохранение природных объектов. От этих затрат уже невозможно избавиться, и близится время, когда они будут составлять существенную часть себестоимости любой продукции. Отходы уже некуда девать, само их наличие начинает влиять на здоровье людей, а ведь от состояния здоровья зависит производительность труда, затраты на медицину, социальные выплаты и т. д.
      Заметим, что накопление в среде отходов жизнедеятельности каких-либо организмов, отравляющих среду и исключающих возможность дальнейшего существования этих самых организмов, тоже не есть что-то необычное. Как и кризисы, и катастрофы, это нормальный механизм смены сообществ, называемой сукцессией.Слово происходит от латинского successio — преемственность и обозначает последовательную смену одних биоценозов другими на определённом участке среды. Этот процесс привёл когда-то к образованию первичных почв, благодаря ему же поныне происходит заселение растительными и животными организмами заброшенных сельхозугодий. Сукцессия вообще идёт постоянно и везде, в том числе из-за изменения среды: климата, водного режима и т. п. Ей помогает и деятельность человека, вырубающего леса, ведущего распашку земель, выпас скота, осушение, орошение, строительство городов.
      Например, замкнутые водоёмы превращаются в болота при зарастании вследствие недоразложения биомассы, произведённой водной растительностью. А болота, в которых часть биомассы накапливается в форме торфа, превращаются в лесные сообщества. И каждый раз формируется новая среда, непригодная для жизни тех, чьи отходы недоразложились: так, озёрные водоросли не живут в болотах, и рыбы тоже в них не живут. Кто не может уйти — гибнет, кто может — уходит. В любом случае это для них катастрофа. Их место занимают другие, кого устраивает «новая среда».
      Всё это: вымирание нужных человеку животных и растений, падение продуктивности самых ценных для нас экосистем, нарушение биосферных круговоротов в силу производимых нами загрязнений — всё это может быть понято как действие «обратной связи» биосферного механизма, стремящегося ограничить численный рост человечества.
      Профессор Олег Киселёв так и говорит:

      «Матушка-природа неустанно заботится о появлении вирусов, которые нас убивают и тем самым не допускают, чтобы человечество „перегружало“ Землю…»

      Теория информации объясняет загадку. На протяжении всей своей истории люди пытались свести сложные явления к более простым, найти те «первокирпичики», из которых можно было бы построить всё остальное. А вот оказалось, что единство мира не в том, что он построен из одних и тех же первоэлементов, а в том, что весь он, от микромира до духовной сферы, развивается на основе единых принципов, по одному и тому же сценарию. И это показывает нам, что закономерности, согласно которым сменяются разнообразные природные объекты, действительны и для человека, который звучит гордо. Человек, насыщая окружающую его среду отходами своей жизнедеятельности — от углекислого газа и до радионуклидов, формирует «новую среду». Но с биосферой ничего плохого от этого не случится, а для нас места может не остаться.
      Итак, причина возрастающей неустойчивости в том, что расширяющееся по степенному закону воздействие цивилизации на биосферу достигло пределов возможного роста. А неустойчивость, в свою очередь, станет причиной непредсказуемых перемен: среда обязательно изменится таким образом, что человечество как биологический вид существовать в ней не сможет. То есть биосфера будет деградировать до тех пор, пока не исчезнет цивилизация, не сумевшая согласовать свой рост и своё поведение с возможностями природы. Причём биосферная катастрофа может произойти и раньше достижения «края» какого-нибудь вида ресурсов, важных для выживания человека. Хотя по некоторым (например, по пресной воде) пределы уже достигнуты.
      Сочетание основных кризисов (экологического, производственного, социального), вместе с пучком выходящих из них и параллельных с ними кризисов как бы «второго порядка», которым несть числа, есть системный кризис глобальной цивилизации, тупиковая ситуация в отношениях людей с природой и между собой. Человечество поставлено перед выбором: или фундаментально изменить эти отношения, или сгинуть, а как минимум — вернуться в доисторическую эпоху. Иначе говоря, либо мы перейдём к новым отношениям с природой, либо природа будет дальше жить без нас. Третьего не дано: Армагеддон завтра.

СУТЬ СЕГОДНЯШНЕГО КРИЗИСА

      Мы заполнили всю сцену!
      Остаётся влезть на стену!
      Взвиться соколом под купол!
      Сократиться в аскарида!
      Либо всем, включая кукол,
      языком взбивая пену,
      хором вдруг совокупиться,
      чтобы вывести гибрида.
      Бо, пространство экономя
      как отлиться в форму массе,
      кроме кладбища и кроме
      чёрной очереди к кассе?
Иосиф Бродский. «Представление»

Как устроено человечество

      Начиная разбираться с ожидающей нас катастрофой, отложим ненадолго вопрос о природе в сторону. Поговорим об обществе. Любая катастрофа, как уже сказано, есть внезапное, почти мгновенное уничтожение существующих структур, в том числе общественных. Так вот, что такое эти «общественные структуры»? Подозреваем, что читатель в недоумении. Что ж, объясняем.
      Общественные структуры — это формальные и неформальные объединения людей, образующие социальную систему. Как целостные части всей системы, они обладают устойчивыми связями и интересами, обеспечивающими сохранение основных свойств каждой из них во времени. Общественные структуры взаимопереплетаются, они дружат или враждуют между собой ради ресурса, но могут быть и нейтральными друг к другу.
      Приведём примеры общественных структур, появившихся в ходе эволюции человечества. Это элементы культуры, в том числе язык, письменность и религии (следует различать верованияи церкви; первые относятся к духовной сфере, вторые — к общественной). Это науки и системы образования, ремёсла и производство, рынок и финансы. Государство, в той или иной степени синхронизирующее всё перечисленное, имеет свои структуры: чиновничьи, армейские, полицейские. Причём интересы всех структур не тождественны интересу системы (сообщества в целом или отдельных его частей, стран и народов), но могут совпадать с ним в некоторых деталях.
      Здесь мы опять обнаруживаем единство законов эволюции! Как и в живой природе, основная цель любой возникшей общественной структуры — её собственное выживание, для чего она использует все средства. Обычно отношения между разными структурами становятся антагонистичными, поскольку у них у всех один основной ресурс — люди, общество. Например, наука и армия конкурируют за студентов; они нужны им обеим. Если удобнее автономное развитие, без столкновения с «коллегами», структура будет существовать сама по себе; посмотрите на филателистов, им никто не нужен. Если для выживания выгодно сотрудничество, будут сотрудничать. Поразительно, но факт: в странах, создавших специальные подразделения по борьбе с наркоманией (например, в США), наркобизнес не только не пропал, а даже укрепился. И понятно почему: структуры наркоторговли и борьбы с ней сотрудничают, ведь если наркоманию удастся победить, структура борьбы с ней погибнет как ненужная, а её единственная цель — выживание!.. А в тех странах, где борьба с наркоторговлей возложена на полицию (например, в Италии), ситуация мягче.
      Известно, что популяции животныхэволюционируют через размножение особей; жизнь и смерть каждой из них определяются параметрами окружающей среды. Эта же среда привносит, опять же через отдельных особей, генетические изменения, нужные для выживания всей популяции. Эволюция общественных структурабсолютно аналогична этим процессам, только «окружающая среда» для них — сообщества людей. Точно так же, кстати, эволюционируют духовные, в том числе религиозные, воззрения; для них «среда» — мысли людей.
      Итак, деятельность структур проявляется через деятельность людей, но каждый человек, как самостоятельная целостная система, может быть объектом или субъектом множества из них. Для пояснения скажем, что человек может одновременно быть начальником на работе, рядовым жильцом дома, вкладчиком банка, потребителем информации или объектом манипуляций. Так он оказывается вовлечённым во множество пронизывающих друг друга структур единой системы.
      Не мысли, знания, работа и мечты отдельного человека определяют эволюцию. Наоборот! Человек-то смертен, он рождается и воспитывается при определённом наборе структур, он их раб — процессы эволюции структур повелевают его мыслями, решениями и поведением.
      В социальных системах действуют процессы развитиякак систем в целом, так и их отдельных структур. Общественные структуры (как и всякие вообще структуры сложных систем — биологических и других) возникают на базе предыдущих и, в свою очередь, служат основой для последующих. Имеются и математические модели, описывающие эти процессы, но чтобы не усложнять изложения, мы не даём здесь математических выкладок.
      Эволюция началась! Как же она идёт? Идёт она «пошагово», через два меняющих друг друга этапа. На первом увеличивается разнообразие возможных режимов существования и свойств структур. Это дивергентный этап, когда происходит «ветвление» (например, появляется множество религиозных сект или идейных течений внутри ортодоксальной церкви). На втором — конвергентном этапе разнообразие уменьшается, — из многих однотипных структур по всему функциональному спектру общества выделяется по одной, но система в целом совершенствуется, приспосабливаясь к данным условиям. Эти два типа самоорганизации чередуются, каждый из них подготавливает условия для другого.
      Случайное возникновение в процессе развития новых социальных систем — событие крайне маловероятное. Поэтому главная проблема теории — это вычисление пути развития без привлечения к объяснению событий всяких маловероятных случайностей. И вот оказывается, что если процесс происходит как череда двушаговых этапов, каждый из которых даёт некоторые эволюционные преимущества то одной, то другой структуре, то возникновение новых структур и изменение системы вполне объяснимы.
      Подобную «двушаговку» вы можете увидеть всюду; внутри любой системы различные её структуры проходят эти самые этапы развития. Так возникла жизнь на Земле: сначала информация носилась над пустым океаном, и никакой кит не смог бы не только зародиться, а даже выжить, привези его хоть кто на космическом корабле; потом появились микроорганизмы и планктон — в этих условиях уже могли появиться те, кто питается планктоном… И так далее. Так развивались письменные языки. Религии. Искусства: скульптура, живопись, литература. Государства. Для человека это правило выражается в чередовании бодрствования и сна.
      На первый взгляд все эти соображения выглядят излишне сложными. Разве могут они иметь отношение к заявленной теме: эколого-социальный кризис? Могут, причём самое прямое, и мы дальше будем говорить об этом ещё не раз, поскольку с такой точки зрения эволюция никогда не рассматривалась, терминология не отработана и воспринимать подобные тексты читателю трудно.
      Попробуем применить теорию эволюции к религиозной историографии. Основная идея теории — это идея отбора,когда из нескольких равновероятных систем выживают лишь те, которые имеют какое-либо преимущество по сравнению с остальными. А если преимуществ нет? Что будет развиваться Дальше, а что нет? Это уже случай выбора.
      Итак, на дивергентной фазе развития возникло несколько первичных религиозных структур (или подструктур,если называть полной структуройцелостную конфессию), и надо выяснить, что с ними произойдёт на конвергентной фазе эволюции. В этот период историю определяет взаимодействие структур одного порядка, не имеющих преимуществ друг перед другом, но ведущих конкурентную борьбу, например, за влияние на власть или паству. Одновременно может идти борьба и внутри каждой структуры за какой-либо «ресурс»: должности, оклады, — но мы не будем её учитывать.
      Стабильный результат получается только в том случае, если в борьбе победила одна структура. Второй вариант, когда они всепогибают, создаёт неустойчивую ситуацию, так как после освобождения «жизненного пространства» оно снова может стать ареной битвы для новых церквей, пришедших, например, из-за границы, и в итоге победит одна из них. Возможен и третий вариант: борьба ни к чему не привела, и большинство сект выжило, — но это опять то же самое неустойчивое состояние; любая случайность может нарушить равновесие, борьба начнётся опять, и в результате всё равно останется только ктото один. Кстати, пока одна подструктураборется с другой, она сама из-за внутренних противоречий может разделиться на две, а то и три, что и будет определять эволюцию в будущем.
      Наша условная модель показывает, что вначале система смешанная, в ней присутствуют различные варианты равныхструктур, скажем, родовой моно- и политеизм, ведизм, шаманизм. Или язычество с обожествлением разных объектов: одна племя поклоняется дубу, другое — берёзе, третье — вообще камню. В результате взаимодействия между племенами в конце конвергентного этапа образуется одна «чистая» структура. Это непредсказуемый процесс выбора.При нём реализуется не обязательно наилучший с точки зрения достижения некоей цели вариант. Цели-то ведь никакой нет, просто идёт эволюция общества, а его структуры желают выживать.
      Первоначальный выборфиксирует условия для дальнейшего развития, а там приходит время и для отбора,который можно рассматривать как процесс усиления выбора, доведения его до конца. Отборпроисходит, когда структуры перестают быть равнозначными по своим свойствам. Наивысшие шансы получают те, которые более приспособлены к данным условиям существования, то есть выживание одной из них предопределено лучшими начальными условиями, — такая ситуация аналогична тому, что в длительный период засухи выживут люди, популяция которых привычна к засухам, а в периоды длительных морозов — к морозам.
      Мы здесь не учитываем ограничения в ресурсах! А в более реалистичном случае их следует учитывать, ведь, кроме идейных споров, все части общественного организма, в том числе религиозные, ведут ещё и конкурентную борьбу за ресурсы. Качественно это не прибавляет к нашим выводам ничего нового, однако наличие материального ресурса у богатых иноземцев, проходивших со своим товаром, например, через языческий Киев, давало изрядное преимущество их системе верований в глазах князя. А многочисленные религии «простого народа» естественно начинали рассматриваться властью как «отсталые». Итак, за христианством стоял ресурс, интересный для власти; за язычеством — человеческий «ресурс», имевший колоссальное культурное прошлое.
      Историки любят искать причины тех или иных событий. Но в случае выборапричина всегда только одна, а именно — нестабильность ситуации. Вот почему история ничему не учит; в период кризиса для следствий нет причин, кроме самого кризиса. Отпущенный в небо воздушный шарик полетит влево, если ветер подует справа, и наоборот. Он вообще может полететь в любую сторону. Ведь погода всегда нестабильна, а шарик не привязан. Полетев влево, он запутается в кустах. Полетев вправо, сгорит над костром. Или его ударит ветром о стену с гвоздем, и он лопнет. В чем ПРИЧИНА, что он, например, лопнул? В том, что неправильно был прибит гвоздь? Или виновен тот, кто не вовремя пустил его в небо? Нет, причина в нестабильности.
      Стабилизация неравновесного состояния какой-то одной (любой) структуры возможна только за счёт роста энтропии (неупорядоченности) в окружающем пространстве, то есть в иных структурах. Социальные конфликты представляются наблюдателю движущей силой развития сообществ именно потому, что так сильные структуры обеспечивают своё выживание, свою стабильность за счёт слабых.
      Все известные мировые религии, включая христианство, были подготовлены языческими мудрецами, волхвами. Откуда ещё-то взяться идеям, кроме как из развития предыдущих идей? Бесполезно рассуждать, какая религия хуже, а какая лучше. Каждая хороша на своем месте. Ведь системы верований развивались применительно к конкретному месту и культуре, причём ОЧЕНЬ долго. И за каждой стоит определённая идеология (как и за атеизмом, кстати). Протестантство — идеология личного успеха и конкуренции, и там, где оно возникло, результаты хорошие. Православие — идеология общины и совместного выживания, индивидуализм ему чужд. И результаты тоже хорошие, если судить по тому, что жили, страну держали и врагов бивали.
      Проблема только в том, что за каждой религией (мировоззрением) стоит церковная структура со своими интересами, а за ней — чужое государство, и тоже со своими интересами. Со своими, не нашими. За красивыми богослужениями не видно очень многого! Согласимся: католики и протестанты Италии, Англии, Германии и Америки совершенно искренне желали и желают России добра. Точно так же искренне желали спасти от ада души индейцев христианские миссионеры во время колонизации той же Америки. Может, они и спасли их души, но целые племена американских индейцев исчезли с лица земли!
      Теория эволюции показывает, что наличие нескольких равноправных религий делает ситуацию в стране неустойчивой, и непременно будет борьба, в которой внешние возмущениямогут стать полезными для какой-то одной из них, не самой подходящей для данной страны. Иоанн Грозный теории эволюции не знал, но велел «церкви разных вер не ставить». Он эти «внешние возмущения» — постоянные войны с Польшей — хорошо понимал и без теорий. Позже польскому королю Сигизмунду и его сыну Владиславу, званному в Москву на царство, сказали: у нас костёлов не строить. Даже Димитрий I — польский ставленник, превратившись в русского царя, ни одного костёла не построил! Веками не пускали русские государи в Москву латинскую веру и с лютеранами боролись, понимая интуитивно, к чему это может привести: когда граница между религиями размыта, общее духовное Состояние «не чистое»; страна и народ готовы подчиниться чужой воле.
      Культура — вот синхронизирующий параметр в борьбе общественных структур. Как ни крути, а в любой стране должности в армейских, чиновничьих, промышленных и прочих кругах занимают люди одной культуры. А вот замена местных верований и языка тянет за собой её ликвидацию и зачастую уничтожает возможность существования национального государства. Например, в нашем сегодняшнем случае стабильное состояние России подорвано, и с какой идеологией страна придет к новойстабильности, сказать трудно. В теории такое промежуточное состояние называется мутацией. Развитие мутации в неустойчивой к помехам системе может привести к качественному изменению поведения людей, и процесс отборавообще не будет иметь места, поскольку он сам в этой ситуации не помехоустойчив.
      Подобные рассуждения можно привести для любых общественных процессов. Мало того, таким же образом жизнь социумов сопряжена с неизбежными разрушениями среды и с антропогенными кризисами. Борьба и компромиссы ради выживания имеются вообще в любой устойчивой неравновесной системе; она характерна даже для биологических организмов! Например, человек для своего биологического существования изымает из природы разные её элементы высокого качества, чтобы их съесть, а возвращает низкокачественные отходы, увеличивая энтропию окружающей среды. С другой стороны, противоречия между обществом и природой надстраиваются над столь же присущими миру противоречиями между живым и неживым веществом.
      И во всех случаях, когда та или иная структура для своего поддержания создаёт вокруг себя слишком много «беспорядка», её развитие закономерно тормозится. Те же самые механизмы, которые обеспечивали ей относительно устойчивое состояние на прежнем этапе, оборачиваются своей противоположностью — опасностью катастрофического роста энтропии, и подобная структура либо гибнет, либо начинает функционировать менее разрушительно для окружения.
      Вот мы и добрались до момента, когда кризис завершается катастрофой. В такой момент всякая структура при малом изменении внешних параметров приобретает некое отсутствовавшее раньше качество. Скажем, ещё вчера в Бостоне властвовала английская колониальная администрация, а вот уже и нет её, хотя, казалось бы, всего-то и сделали, что скинули в море мешки с чаем. Или: только что был социализм и власть ЦК КПСС, а уже сегодня нет ни социализма, ни КПСС. Чудеса! Один день прошёл, а мы, как любят писать журналисты, «уже живём в другом мире». В ходе развития структур такие события происходят постоянно; для всей системы они более редки.
      Момент перехода от непредсказуемости к неизбежности, наступающей при приобретении системой нового качества, можно назвать бифуркацией. Здесь уместен пример с развилкой дорог: можно пойти по правой, можно по левой. Бифуркация становится определённой, когда человек окончательно выбрал одну из них и пошёл по ней. Так, подписание несколькими лицами соглашений в Беловежской Пуще в декабре 1991 года обозначило «развилку» (бифуркацию), но выбор конкретного пути — развала СССР — произошёл, когда Президент СССР М. С. Горбачёв согласился с этим решением. Лишь после этого во всех структурах системы начались соответствующие изменения, кончившиеся для СССР и КПСС катастрофой.
      До подписания Беловежских соглашений развал СССР был непредсказуемым. Кто виноват? Горбачёв? Ельцин? Да за месяц до этого дня ни тому, ни другому развал Союза в кошмарном сне не приснился бы! Но после согласия Горбачёва не осталось возможности возврата, и развал стал неизбежным. Если бы Горбачёв сделал то, что был обязан сделать как глава государства, то есть арестовал заговорщиков и объявил все их решения незаконными, ликвидации Союза не произошло бы и политическая эволюция нашей страны пошла бы иначе. Кстати, в этом и заключается роль личности в истории: в принятии решений в моменты бифуркации. Кризис всё равно разрешился бы катастрофой, но она могла быть не столь разрушительной для жизни людей и многих структур: образования, здравоохранения, социальной помощи…
      Но давайте не будем забывать главного: эти наши «локальные» катастрофы (развал социалистического лагеря и СССР, войны в Европе, Азии и Африке, цепь валютно-финансовых крахов) лишь этапы в ходе глобального эколого-социального кризиса, вызванного истощением ресурсов и столкновением человечества с границами природы.

Нестабильные финансы

      Финансы — та общественная структура, состояние которой наиболее ярко показывает, в сколь нестабильном и опасном мире мы живём.
      Казалось бы, деньги, первоначально возникшие для сравнения результатов труда, — по чеканному определению Бернара Лиетара, «соглашение в пределах сообщества об использовании чего-то, практически чего угодно, в качестве средства обмена» — и поныне должны сопровождать людей в их трудовой деятельности, облегчая учёт. Но эволюция финансовой системы привела к иному результату. Многочисленные фабрики день и ночь печатают деньги на станках, их явно становится всё больше, но людей, которым денег не хватает, тоже становится больше!
      Отчего деньги так нужны? Куда они деваются? Почему их вечно не хватает? Ведь было же время, когда они были вещью «естественной», как бы природной. Раковины и хвосты белок, бусинки, связки мидий, просто камушки или кружочки из металла — действительно, что угодно. Таких денег было столько, сколько надо. Но потом это «что угодно» как средство обмена объединилось с золотом как предметом накопления и превратилось в монстра, одинаково желанного и ужасного. В чём дело? Дело в том, что возникла общественная структура,добивающаяся только собственного роста и могущества и никак не желающая служить людям в стабилизации их отношений между собой.
      Эта структура особенно быстро полезла в гору с появлением бумажных денег и воспарила в немыслимые прежде высоты после того, как одна специфическая национальная валюта, доллар США, стала глобальной валютой. Но причиной перемены «характера» денег и развития целой общественной структуры на их основе стал не материал, из которого их делали, и не цвет рисунка на банкнотах. Причина — в принципиальной неустойчивости одного из их параметров!
      Те старинные «естественные» деньги не содержали в себе процентной составляющейи были саморегулируемыми. Когда золото стало всемирной валютой, процент был, в общем, уже хорошо известен, но во многих общинах, помимо золотых монет, применялись беспроцентные деньги, а то и деньги с отрицательным процентом.Эти тоненькие серебряные пластинки (брактеатные деньги) имели хождение ограниченное время (один год, например), а потом князь или король обменивал их из расчёта три новые пластинки за четыре старые, с выпуском дополнительных, за которые люди и отрабатывали на князя, то есть на государство. Кредит был беспроцентным, а деньги были всегда. Они не исчезали в сундуках банкиров!
      Ближе к концу книги мы посвятим этой теме несколько глав, а пока посмотрим, что произошло с деньгами дальше. С начала XIV века такие деньги были отменены в пользу «обычных» денег. Потом в Англии в конце XVII — начале XVIII века, а затем и повсюду возобладали валюты, основанные на новых принципах. Сегодня их особенности воспринимаются как самоочевидные, но тогдаэто была сногсшибательная новинка. Вот они, эти особенности:
      1) деньги в массе своей географически привязаны к национальному государству;
      2) деньги «пустые», то есть созданы из ничего и не имеют никакого обеспечения драгметаллами или иными реальными ценностями;
      3) деньги характеризуют долг банку;
      4) деньги предусматривают выплату процентов.
      Не станем уделять внимания первым трём особенностям. Было бы, конечно, интересно рассмотреть, как и почему вместо саморегулирующегося инструмента, служащего большинству, мы получили деньги, требующие активной регулировки центральными банками. Но нам представляется более важным показать роль процента.
      Теперь уже забыто, что все основные религии мира запрещали ростовщичество, то есть любое получение процентов на деньги. Единственно, в иудаизме запрещалось обирать только своих единоверцев. Ислам стоит на запрете процентного роста до сих пор, хоть и приходится мусульманам как-то обходить этот вопрос во взаимоотношениях с неисламским миром.
      Есть об этом и у античных классиков. То есть о том, что про центная финансовая система разрушает социальный организм, люди знали издревле!
      Ветхий Завет:

      «…Если даёшь взаймы деньги своему брату, бедняку, никогда не поступай с ним, как ростовщик. Тебе не по зволено облагать его процентами…»

      Евангелие от Луки:

      «…И взаймы давайте, не ожидая ни чего».

      Коран:

      «…Аллах разрешил торговлю и запретил рост», «Уничтожает Аллах рост и выращивает милостыню».

      Второй Латеранский собор (1139):

      «Кто берёт проценты, должен быть отлучён от церкви и принимается обратно после строжайшего покаяния и с величайшей осторожностью».

      Аристотель:

      «…Ростовщика ненавидят совершенно справедливо, ибо деньги у него сами стали источником дохода, а не используются для того, для чего были изобретены. Ибо возникли они для обмена товаров, а проценты делают из денег ещё больше денег…»

      Мартин Лютер (1483–1546):

      «…Ростовщик и скряга — это и правда не человек; он и грешит не по-человечески… Отвратительнее он, чем любой враг и убийца-поджигатель. Потому если колесуют и обезглавливают уличных грабителей, убийц и преступников, то сколь же больше нужно сначала колесовать и пытать всех ростовщиков».

      Католическая церковь находилась в состоянии войны против «греха ростовщичества» вплоть до XIX столетия (а потом этот вопрос просто «замылила»). Из светских владык Генрих VIII первым в западном мире легализовал проценты в 1545 году, просто по факту.
      Чтобы понять, в чём корни такого неприятия ростовщичества, рассмотрим последствия, наносимые начислением процентов.
      1. Проценты косвенно стимулируют постоянную конкуренцию.
      2. Они разгоняют потребность в бесконечном экономическом росте, даже когда фактический уровень жизни остаётся застойным.
      3. Проценты концентрируют богатство, заставляя огромное большинство платить в пользу меньшинства.
      Объясним по порядку с некоторыми неизбежными упрощениями:
      1.  Стимулирование конкуренции.Когда банк предоставляет вам ссуду в 100 тысяч долларов под заклад вашего дома, он создаёт деньги только в этой же сумме. Однако он ожидает, что вы в течение последующих двадцати лет выплатите ему 200 тысяч долларов. Если вы этого не сделаете, то потеряете свой дом. Ваш банк не создаёт процент; он посылает вас в мир бороться против всех и каждого, чтобы получить вторые 100 тысяч долларов. Так как все остальные банки делают то же самое, система требует, чтобы некоторые участники обанкротились, и тогда вы получите эти 100 тысяч долларов. То есть когда вы выплачиваете процент по своей ссуде, вы опустошаете чей-то счёт. Иначе говоря, фокус в том, что для функционирования системы банковского долга следует создавать деньги с дефицитом, а людей вовлекать в конкуренцию за новые деньги — которые никогда не были созданы! — и штрафовать их банкротством, если они не преуспеют.
      2.  Потребность в бесконечном росте.В динамическом представлении экономика, основанная на подобной денежной системе, подобна бешено крутящемуся мельничному колесу, которое между тем стоит на одном месте; она требует непрерывного движения (роста ВВП), даже если реальный уровень жизни людей остаётся застойным. Удивительно, что нужда в бесконечном росте экономики и денег никому не кажется неестественной, как и то, что наряду с этим «ростом» сохраняется безработица и нищета. При чём здесь процент? А при том, что процентная ставка определяет средний уровень роста, который необходим, чтобы, потратив ресурсы, остаться на том же самом месте!
       Проценти парадигма возрастания потребления благ заставляют людей сжирать планету с огромным ускорением; ныне годовой приростмировой экономики всего 2 %, а по объёму он соответствует всемупроизведенному в мире продукту с 1600 по 1700 год. Услуг и товаров производится тысячекратно больше по сравнению с XVII веком. А на «душу населения»? В 1650 году (условное начало промышленной революции), как полагают, на всей планете жило 500 млн. человек. Теперь — около 6 млрд. Итого рост населения — в 12 раз, рост производимых благ — в тысячи раз. Куда же подевалось «намолотое» этим «мельничным колесом»? Это мы сейчас увидим.
      3: Концентрация богатства.Происходит непрерывное перемещение богатства от огромного большинства к незначительному меньшинству. Богатейшие люди и организации владеют капиталами, приносящими проценты, и постоянно получают доход от всех остальных. Лучшее исследование перемещения богатства через проценты от одной социальной группы к другой было выполнено в Германии в 1982 году, когда процентные ставки были на уровне 5,5 %. Исследователи сгруппировали всех немцев по десяти категориям дохода, приблизительно по 2,5 млн. домохозяйств в каждой. Самое большое перемещение процентов (отток) произошло в среднем классе, но даже домохозяйства с минимальными доходами, от которых вряд ли можно ожидать свободного доступа к кредитам, за год потеряли около двух миллиардов марок. Они были перемещены в виде выплаченных высшей группе процентов. В результате 10 % домохозяйств с самыми высокими доходами получили около 34,2 млрд. марок в виде процентов от остальной части общества в течение одного года.
      В США с 1975 по 1995 год объединённый доход всех американских домохозяйств вырос от 2,7 трлн. до 4,5 трлн. долларов, но выгоды не были одинаковы для всех: 5 % домохозяйств увеличили свой средний доход на 54,1 %, поглотив большую часть прироста — главным образом за счёт средних 60 % населения.
      В России, после прихода сюда капитализма, перераспределение богатства носит наиболее ненормальный и парадоксальный характер.
       Процент на деньги,возникший в результате эволюции, стал тем параметром, который определял направление развития общества от XVII века до наших дней! И продолжает определять…
      Мы погрешим против истины, если скажем, что такая гнусная денежная система была придумана какими-то заговорщиками-человеконенавистниками. Ничего подобного. Она возникла на заре Промышленной революции, отвечая потребностям эпохи, и именно эти три особенности, порождённые взиманием процента, — конкуренция, потребность в бесконечном росте и концентрация богатства — обеспечили успех. И что же? Промышленная революция давно в прошлом. Закончился Индустриальный век; на закате даже «век» Постиндустриальный! А мы всё ещё миримся с этой отжившей своё, устаревшей, вреднойденежной системой! Но… Помните, о чём мы говорили совсем недавно? О том, что любая общественная структура, однажды возникнув, продолжает существовать с единственной целью — выжить, и ради этой цели использует все средства. Современная валютно-кредитная система сама создаёт средства и выживает, находя всё новые способы к своему росту.
      Сегодня она, как общественная структура, группируется в мощнейшие финансовые транснациональные компании, а все её силы брошены на валютно-финансовый рынок.
      Тридцать лет назад средний ежедневныйобъём обменных сделок с иностранными валютами во всём мире колебался между 10 и 20 млрд. долларов. К 1983 году он повысился до 60 млрд. К 1995 году достиг уровня 1,3 трлн. долларов, а «нормальный» день в 1998–1999 годах оценивался более чем в 2 трлн. долларов.
      Спекулятивные операции, торговля столь нужным людям «средством обмена», используются для получения прибыли от изменений стоимости самих валют. Значит, чем больше колебания валют, чем выше их нестабильность(!), тем лучше для спекулянтов.
      Эти операции захватили практически весь рынок. А реальная экономика (операции, связанные с покупкой и продажей реальных товаров и услуг за границу, включая портфельные инвестиции) брошена своим «инструментом» — финансами — на произвол судьбы. На стыке тысячелетий 98 % всех международных обменных сделок были спекулятивными. Рынок обмена валют превратился в игорный дом для обогащения немногих, обескровив ту реальную экономику, где проходит жизнь большинства землян, оставив ей только 2 %!
      Наверное, нужны и спекулятивные операции: теория и практика показывают, что они способны улучшать рыночную эффективность. Но вспомним, что писал семьдесят лет тому назад (когда размах спекуляций по сравнению с нынешними временами был мизерным) Джон Мейнард Кейнс: «Спекулянты могут и не причинить никакого вреда, как пузыри на устойчивом потоке предпринимательства. Но положение осложняется, когда предпринимательство само становится пузырём в водовороте спекуляций. Когда экономическое развитие страны становится побочным продуктом деятельности казино, работа, вероятно, была плохо выполнена».
      Нестабильность валюты — это величина изменений стоимости одной валюты относительно всех других. Хоть и уверяют «постороннюю» публику банкиры центральных банков, что они озабочены прыжками валют, они ничего не делают для сокращения спекулятивных действий. В 1960-х, когда принципы обмена валют, установленные Бреттон-Вудским соглашением, были всё же достаточно жёсткими, сторонники свободно плавающих обменных курсов доказывали, что для снижения изменчивости валют нужен свободный рынок. Они добились своего; теперь валютные рынки свободны. И вот статистические исследования показали, что за 25 лет применения плавающих обменных курсов непостоянство валют было в среднем вчетверо выше, чем при «плохой» обменной системе БреттонВудса!
      Даже Джордж Сорос, один из самых крупных игроков на финансовом рынке, увидел проблему: «Свободно плавающие обменные курсы неизбежно нестабильны; совокупная неустойчивость такова, что можно быть фактически уверенным в возможных сбоях системы свободно плавающих обменных курсов».
      Но этот маховик продолжает раскручиваться. Бывший управляющий Федеральной резервной системой США Пол Уолкер отметил рост «выбора в пользу неустойчивости», по сути, признав усиление власти тех финансистов, чья прибыль зависит от роста нестабильности. Чем она выше, тем бОльшие объёмы «в обороте». А в результате происходят внезапные оттоки капитала из страны, на чьей валюте наживаются спекулянты! Именно они порождают финансовые кризисы. Переход потоков валюты «в минус» вызвал три колоссальных кризиса между 1983 и 1998 годами: кризис «тринадцати развивающихся стран», кризис в Мексике и кризис в Юго-Восточной Азии.
      От раза к разу сила колебаний между отрицательными и положительными пиками денежных потоков увеличивается. В 1983 году потребовалось тринадцать стран для колебания в 30 млрд. долларов. Между 1996 и 1997 годами азиатский кризис дал колебание уже более чем на 100 млрд. долларов. Следующий удар может оказаться смертельным для экономики какой угодно страны, в том числе для США.
      Business Week замечает: «На этом рынке… миллиарды могут притекать или утекать из экономики за секунды. Такую мощь приобрела эта сила денег, что некоторые обозреватели теперь видят, что „горячие деньги“ (капиталы, которые быстро прокручиваются из одной страны в другую) становятся своего рода теневым мировым правительством, которое порождает невосстановимое разрушение концепции суверенных полномочных национальных государств».
      Современные государства — и так-то структуры не вполне стабильные. И произошло — да, уже произошло! — их полное подчинение интересам мировых финансов — ещё более ненадёжной, неустойчивой, опасной структуры, не заинтересованной ни в развитии экономик, ни в выживании людей, ни в мирном будущем. «Любое правительство в мире, включая самые мощные типа США, фактически полностью зависит от глобальных валютных рынков», — пишет Бернар Лиетар. Ни одно правительство не посмеет противиться финансовому диктату; отток капитала из страны мгновенно вынудит его вернуться «в реальность». Французский президент Миттеран в 1980-х и английский премьер-министр Джон Мэйджор в 1990-х; Скандинавия в 1992-м и Мексика в 1994-м; Таиланд, Малайзия, Индонезия и южнокорейское правительство в 1997-м; Россия в 1998-м — все убедились в этом. Национальные экономики и политическая воля национальных правительств подавлены ради выживания мировой финансовой элиты!
      В США 1 % (один процент) населения страны имеет больше личного богатства, чем 92 % остальных, вместе взятых. Совокупные финансовые активы четырёхсот сорока семи крупнейших миллиардеров больше, чем объединённый ежегодный доход более чем половины всемирного населения.
      Богатства трёх «верхних» миллиардеров превышают внутренний национальный продукт сорока восьми беднейших стран мира.
      Работают все, а богатство растёт у финансистов. Полное впечатление, что человечество проделало свой исторический путь только для того, чтобы накануне окончательного ресурсного коллапса могли благоденствовать и властвовать три миллиардера, наверняка абсолютно ординарные личности.
      Хуже всего, что финансовые воротилы подкупают национальные правительства. Имея в своих руках практически все мировые финансы, малочисленная группа «избранных» позволяет верным им «правителям», скажем так, подворовывать, а то и впрямую, не стесняясь, платит им зарплату и требует лояльности. Именно из-за продажности верховных государственных правителей обыденное и нестрашное взяточничество сформировалось в мощную коррупционную структуру, и она теперь, как и любые структуры в мире, будет выживать вопреки чему угодно. А когда власть совершает непонятные поступки по причинам, которые невозможно объяснить народу, начинаются времена неустойчивости, обмана и страха, а если короче — времена кризиса.
      …Финансы, конечно, нужны. Они важны даже более, чем принято думать. Но совершенно очевидно, что сегодня истинные, естественные, традиционные интересы всех людей Земли и практически всех общественных структур подавлены ради интересов крайне ограниченной (в умственном и количественном значении) финансовой структуры, безумствующей накануне всеобщего обвала. Крах валюты может сбить теперь не только рынок акций и недвижимости, как это было во время чудовищного кризиса 1929 года, но и разрушить последнее убежище, правительственные обязательства. Это станет окончательным крахом капитализма, а поскольку ныне весь мир отдался капитализму, то, значит, всего мира. И на этом мы закончим свой обзор; немало специалистов, сведущих в финансах больше нас, уже всё сказали:

      «…Деньги… ищут кого-то для уничтожения, и здесь есть „избыток“; они находят его, и есть „спекуляция“; они уничтожают его, и здесь есть „паника“»
(Вальтер Багехот, 1873 год).

      «Я могу чувствовать приближение нового раунда разрушительных спекуляций со всеми знакомыми стадиями по порядку — бум, потом фантазии для второстепенных вопросов, потом закулисная игра, потом рынок, отправляющийся в мусор, и в заключение неизбежный крах. Я не знаю, когда это случится, но я чувствую этот приход, и, чёрт возьми, я не знаю, что делать»
(Бернард Ласкер, председатель нью-йоркской биржи в 1970 году).

      «Крах денег — единственный способ, в котором могла бы проявиться истинная депрессия в наши дни»
(Роберт Гуттман).

      «Финансовые рынки теперь управляются абсурдным богатством»
(Алан Гринспен, председатель Федеральной резервной системы США, 1996 год).

      Заведомо неравновесная система, потеряв устойчивость для поддержания хоть какого-то своего существования, идёт вразнос. Численность населения растёт. Растущему населению нужно больше продовольствия; для увеличения производства продовольствия нужен рост капитала. Денежный капитал отвлечён на спекуляции, а производственному нужны ресурсы; отработка ресурсов увеличивает загрязнение среды, что снижает производство продовольствия. Начинается второй круг. А объём доступных ресурсов, как и эффективность экологических мероприятий, с каждым циклом становится всё меньше и меньше.
      В рамках действующей парадигмы изменить ничего нельзя. Изменение парадигмы возможно только в результате катастрофы.

Мир потребительства

      Человек, подобно всем животным, проявляет биологическое стремление возрастать в численности при достатке еды. Но имеется принципиальное отличие: другие живые организмы придерживаются в общем-то фиксированного уровня потребностей, а человек постоянно увеличивает запросы. И он не добывает еду, выросшую естественным образом, а тратит прочие ресурсы на её производство! Значит, не обязательно увеличивать количество людей, чтобы достичь кризиса.Достаточно при той же численности увеличить потребление. Что и происходит.
      Читатель может предположить, что мы намерены в очередной раз критиковать пресловутое потребительство. Нет, мы не станем этого делать. «Яндекс» по запросу «общество потребления» даёт полторы тысячи ссылок; зачем же нам повторяться? Мы просто предложим читателю самому подумать о симпатиях и антипатиях между разными общественными структурами. Например, как чувствуют себя в условиях развивающегося кризиса финансы и рынок, средства массовой информации (СМИ) и реклама; какова ситуация с культурой, семьёй и образованием?.. На наш взгляд, первые четыре очевидно на взлёте. Вторые три очевидно деградируют. А самое поразительное, что их взаимодействие постоянно порождает «лишних» людей!
       Для рынка— структуры, продающей товары, — люди и семьи, да и вообще всё общество представляют собой ресурс, «потребляющую деталь» (челюсти) глобального механизма, превращающего все вообще ресурсы в отходы. Те, кто потреблять не может, глобальному рынку не нужны и вольны хоть сдохнуть. До чего точен Кейнс: «Занять себя — пугающая проблема для обычного человека… если у него больше нет корней на земле, или в культуре, или в любимых занятиях традиционного общества»! Но вернуть «традиционное общество» никто никакому «лишнему» человеку не позволит (чтобы не было соблазна для других и чтобы они там зря не тратили ресурс, помимо глобального рынка), а сдыхать этот брошенный на произвол судьбы человек не желает. Что же ему делать? Или вредить «правильным» потребителям, болтаясь по их чистым городам пьяным и обкуренным — и его будет бить полиция, или устраивать «международный терроризм» — и его будет бить армия. Уж на что, на что, а на битьё «лишних» представителей рода homo sapiens деньги найдутся!
       Для рекламы люди — рынок сбыта.Все, кто не потребитель их «продукта» — рекламы, лишние. Не случайно в феврале 2002 года тогдашний российский министр Лесин заявил с трибуны Госдумы, что «сейчас… рынок информации становится таким, каким и должен быть: экономическим»! Кто платит? Рекламодатель. Между тем рынок — он и есть рынок: за что платят, то и сделает. А, скажем, телеканал «Культура» приходится содержать правительству; рекламе и рынку любители Шекспира, Моцарта и народных инструментов не интересны: аудитория мала. Зачем же им поддерживать канал «Культура»? Они и не поддерживают. «Лишние» люди эти театралы и музыковеды!
      В таких условиях для СМИ люди — товар.С одной стороны, денежные вклады рекламодателей — основа бюджета СМИ. С другой стороны, современная реклама стала тем «игроком», которому распространители информации продают свою аудиторию. Значит, что требуется от СМИ? Правильно: производить товар, то есть, заманив к экрану или журнальной странице возможно большее количество людей, воспитать их в нужном духе: чтобы они стали падки на рекламу. Этим и занимаются СМИ, разрушая культуру, семью и образование.
       Для производственной структуры люди — трудовой ресурс.
      Им приходится платить зарплату. Если платить много, потеряешь преимущество в цене — значит, надо платить мало. Но если платить мало, то обедневшие людишки свернут потребление и упадёт сбыт. Эта двусторонняя проблема решена через тот же глобальный рынок: кое-где (в Юго-Восточной Азии и некоторых других местах) много производят за маленькую зарплату, кое-где от пуза потребляют.
      Итак, живые люди, сообщества с их культурой, да и всё человечество в целом используются процветающими структурами в качестве ресурса, рынка сбыта или товара. Все эти качества требуют унификации и, скажем так, «предпродажной подготовки» человечества. Соответственно идёт нивелировка культуры и опошление отношений.
      Конечно, есть региональные различия. Потребление благ в США, странах Западной Европы и некоторых других местах, в которых дислоцируются штаб-квартиры финансовых транснациональных корпораций (ТНК), выше, чем в других регионах. Вызвано это тем, что здешнее население будет использоваться (уже используется) в ещё одном качестве: ударной силы против возможного недовольства.
      Мировой лидер в области потребления — Северная Америка. В США и Канаде проживает 5,2 % населения планеты, но на эти страны приходится примерно 31,5 % мировых потребительских затрат. Немного отстала от Америки Западная Европа; проживающие здесь 6,4 % населения Земли потребляют 28,7 % мировых продуктов. В Австралии и Новой Зеландии также доля населения (0,4 %) ниже, чем доля потребляемых ими продуктов в мировом раскладе.
      Страны Восточной Европы и бывшего СССР (7,9 % мирового населения) позволяют себе 3,3 % общемировых потребительских расходов. Их, как и Латинскую Америку, можно считать «середняками». Азия и Африка — бедные регионы, а к наиболее бедным относятся Южная Азия (население 22,4 % мирового, доля потребления 2 %) и Африка южнее Сахары (население 10,9  %,доля потребления 1,2 %).
      Итак, первая группа стран — 12 % человечества — потребляет более 60 % всех производимых товаров, а значит, и природных ресурсов, в число которых входит человеческий труд. «Середнячкам», бедным и самым бедным — 88 % населения — достаётся 40 % товаров. По сути, они добровольно делятся с богачами. В Штатах «душа населения» потребляет благ в среднем примерно в 14 раз больше, чем в России, и в 65 раз больше, чем в Южной Азии. Будем ли даже предполагать, что средний американец трудитсяв 14 раз больше русского или в 65 раз больше индийца?.. Но так уж устроена система: если, например, Южная Азия не будет отдавать избыток развитым странам, не получит она и своих двух процентов! Рухнет весь «карточный домик».
      В странах ЮВА, Китае и некоторых других крайне низкая зарплата. Казалось бы, имея финансовые резервы, любая страна может легко повысить зарплату своим рабочим и выплаты своим бюджетникам. Но нет! Все валюты привязаны к доллару, все правительства держат свои резервы в США — и никто их не трогает. У китайцев в американских банках лежит денег на многие миллиарды, но они их там и оставляют, не спешат забрать, а целенаправленно сдерживают зарплату китайских трудящихся, поддерживая экономику США. То же делает и Япония, балансируя между человеком-производителем (своим, японским) и человеком-потребителем (американским), вынужденно поддерживая американскую экономику.
      И происходит вся эта тонкая балансировка в чрезвычайно нестабильных условиях, требующих непрерывного роста ВВП! Вся ситуация в целом напоминает езду на велосипеде с ведром воды на голове: стоять на месте нельзя — упадёшь, надо всё время двигаться, и чем быстрее, тем выше устойчивость. Но всякие привходящие факторы (порыв ветра из-за кустов, выбоина, камень на дороге) грозят ездоку падением, причём чем выше скорость, тем будет больнее.
      В такой «потребительской» гонке пропасть между бедными и богатыми странами (и между бедными и богатыми людьми в каждой стране) со временем только увеличивается, а «середняки» скорее скатываются к бедным, чем приближаются к лидерам потребления. Поэтому, если рассуждать детерминистски и экстраполировать картину в будущее, можно сделать вывод, что богатые страны, несмотря на «временные трудности», будут всегда повышать уровень своего потребления, а бедные однажды обнищают окончательно и с тоски повесятся. Но потребление отнюдь не самое главное занятие на свете! Своими действиями общественные структуры сами изменяют «колею» дальнейшего движения, и совсем не исключён вариант, что при катаклизме, который выбьет из седла «американского велосипедиста», отставшие от него, казалось бы, навсегда «ездоки» — страны так называемого Юга — легко обгонят валяющегося на земле вчерашнего гиганта.
      Ведь уже сейчас, при растущем неравенстве в потреблении благ, по некоторым другим важным позициям разница между Севером и Югом быстро стирается! Нынешняя разновидность мирового капитализма — глобализм — такова, что рассматривать приходится всю систему сразу. Изучать её по частям, а тем более по регионам (как это сделал Маркс, анализировавший европейскую разновидность капитализма) теперь уже не только не полезно, но и вредно.
      Посмотрим повнимательнее.
      На протяжении последних десятилетий в США заводы закрывались; высокотехнологическое и вообще всякое производство было перенесено в страны Юга, где рабочая сила дешевле. Но развитие здесь производства год от года повышает ценурабочей силы, ведь для обслуживания современного производства вчерашняя «провинция мира» готовит технические и научные кадры, а для этого создаётся и быстро развивается местное образование. А Соединённые Штаты постепенно теряют своё техническое и технологическое преимущество, и образование тут, как всем известно, в глубоком кризисе, специалисты — сплошь эмигранты из того же Китая, Индии и России. А эмигранты, приехавшие сюда в погоне за «длинным долларом», скажем прямо, люди маломоральные: случись Штатам «вылететь из седла», они мигом бросят их и вернутся домой, на Родину. Штаты останутся голыми.
      Близкий аналог — тепло и холод: если поместить что-то горячее в холодную воду, то холодное нагреется, горячее остынет. Потоки энергии и вещества, благодаря которым функционирует динамическая система (в нашем случае человечество), ограничены, происходит диффузия, благосостояние уходит наружу, и ситуация выравнивается. Мир перевернётся: русские, китайцы и индусы получат свой шанс.
      Но, как уже было отмечено, в неравновесной системе всё взаимосвязано. Если рухнет экономика США и доллар, неизбежно рухнет экономика всех стран, и как будет реализован полученный шанс — невозможно предсказать никаким образом. Прошлый опыт показывает, что начнётся отчаянная битва за власть и ресурсы, и это есть вопрос организации и самоорганизации в динамических структурах.
      В предисловии к книге мы отметили, что действия по достижению «светлого будущего» всегда приводят к последствиям, которых не ожидали. Яркий пример последнего времени — повсеместная компьютеризация. Сколько было восторгов, когда она только начиналась! Мало кто обратил внимание на предупреждение, сделанное создателем кибернетики Норбертом Винером: «…Автоматическая машина… точный экономический эквивалент рабского труда. Любая рабочая сила, которая конкурирует с рабочей силой раба, должна принять экономические условия рабского труда. Совершенно ясно, что это произведёт ситуацию безработицы, по сравнению с которой существующий спад и даже депрессия тридцатых покажутся приятной шуткой».
      Однако он оказался прав. Снижение себестоимости продукции в силу упрощения учётных операций и себестоимости продаж за счёт электронного маркетинга и менеджмента сопровождалось массовыми увольнениями. Внедрение новых технологий привело к столь громадному сокращению занятости в основных отраслях промышленности и сельском хозяйстве, в сфере услуг и торговле, в банковском деле и даже искусстве, что мы в книге «Понять Россию умом» назвали одну из глав «НТР = безработица + нищета». Создаваемое техническим прогрессом некоторое число новых рабочих мест неизмеримо меньше того количества, которое ликвидируется им же.
      В США уровень безработицы составлял в среднем: в 1950-е годы — 4,5 %, в 1960-е — 4,8 %, в 1970-е — 6,2 %, в 1980-е — 7,3 %.
      Затем официальная статистика показала тенденцию к улучшению; внимательный анализ открывает тайну этого «улучшения»: пал Советский Союз. При всех своих уродствах СССР, официально стоявший на идеологии защиты прав трудящихся, давал мощный пример для всего мира. С его исчезновением условия труда в Штатах существенно ухудшились, размеры зарплат снизились, но показатели безработицы улучшились. Но с 2001 года они опять начали ухудшаться.
      В Западной Европе накануне XXI века уровень безработицы завис на очень неприятном уровне в 10 % работоспособного населения. В 2003 году в России безработных было 10 %, в мае 2004 года — 7,2 %; тогда же в Германии — 11,5 %, в Японии — 4,6 %. Да, даже в Японии, где пожизненная работа в одной компании фактически рассматривается как неотъемлемое право человека, безработица есть и растёт.
      В разных странах и процессы идут разные, и причины безработицы разные. В США люди теряют работу потому, что производство уходит в другие страны, где зарплата иногда на порядок ниже. В Японии — потому, что здесь производят товар на экспорт, а США не могут потреблять все японские товары, ведь в Америке (невозможно поверить!) дефицит денег, люди живут в кредит. В Европе промежуточная ситуация: тут есть своя дешёвая рабочая сила, но потребительский рынок маловат, евро дорогой…
      Но это ещё не всё! Надо учитывать, что со старой, хорошо изученной ситуацией сезонных колебаний безработицы покончено. Люди меняют не места работы, а профессии; они не попадают в статистику безработицы, но несут ничуть не меньшие психологические нагрузки. Затем: повсюду, по всему миру идёт снижение числа постоянно занятых.Обзор, выполненный Крэнфилдской школой управления по поручению Европейской комиссии, сообщил об увеличении частичной или срочной (на срок до трёх месяцев) занятости в четырнадцати европейских странах. Самый большой рост был в Нидерландах, где 70 % корпораций увеличили использование частично занятых работников. Более половины немецких, итальянских, финских и шведских корпораций делают то же самое. Остальная часть Европы зарегистрировала увеличение частичной занятости в 30–50 % корпораций.
      Ну и, наконец, рост зарплаты не только отстаёт от роста цен, но зачастую и просто падает. В Штатах тридцатилетний мужчина в 1970 году зарабатывал на 15 % больше,чем его отец, когда был в таком же возрасте; через поколение тридцатилетний мужчина приносит домой на четверть меньше,чем когдато его собственный отец. Насколько упали доходы в России, говорить нечего.
      Пока есть источники энергии, можно мечтать об улучшении и даже принимать какие-то меры, проплачивать социальные программы. А что делать, когда кончится нефть? Когда окажутся «в минусе» вообще все необходимые ресурсы? Ведь мы уже говорили, что превысить ресурсный предел в принципе нельзя,неизбежны коллапс и катастрофа.
      К этому надо готовиться! Сигналов, показывающих, в какую пропасть мчится наш неустойчивый «велосипед», теряя на ходу «лишних» людей, вполне достаточно, чтобы если не притормозить, то хотя бы задуматься. Готовить кадры, перенастраивать систему образования, переводить людей на землю, расселяя города… Но финансовая структура мира, которая, как мы уже показали, выживает сама по себе, пока (пока всё не грохнулось) наращивает гонку потребительства.
      С точки зрения предлагаемой теории эволюции человеческие сообщества (как и все динамические системы) стремятся к устойчивости, и в качестве синхронизирующей структуры всегда выступает самая долгопериодная. Однако другие, короткопериодные внутренние структуры могут сорвать всю систему с устойчивого режима.
      Самая «длинная» категория — культура. Самая «короткая» — политика. Хороший интриган, сев на трон или рядом с ним, может менять политику каждый месяц, тасуя людей и идеи, как колоду карт, разрушая экономику и финансы, а вслед за тем и культуру. И в своём развитии от «начала» и до «конца» быстрые обгоняют медленных и меняют их путь! Например, развитие общества требует определённого уровня образованности граждан. Образование — структура средней долготы. И вот однажды наступает момент, когда «короткой» структуре производства хватает лишь небольшого количества образованных кадров, а ещё более «короткой» структуре продаж требуется как раз побольше необразованных дураков-потребителей. И структура образования, из которой, собственно, выросли руководители и государства, и экономики, впадает в кризис и деформируется! Повторяем ещё раз: меняя один параметр системы (улучшая его для интересов одной из структур), ухудшаешь другой. Это закон эволюции, и его не обойти.
      Культура — синхронизирующий параметр для всех нижестоящих структур. Культура — это не просто пляски, матрёшки и сказки, а целый комплекс приёмов выживаемости, сложившийся за многие века, обусловленный существующими именно в этой местности климатом, природными условиями, внешним окружением, численностью и другими параметрами. Если под влиянием рынка меняется она, то вслед за ней последовательно деформируются и все прочие: образование, язык, — и требуется уже значительное время, чтобы система стабилизировалась на новом уровне. Можно привести пример и из нашей современности: ряд реформаторов во главе сначала с Б. Н. Ельциным, а теперь В. В. Путиным тщатся внедрить в России чуждые нам либеральные идеи с Запада, и что-то плоховато идут дела! А это сопротивляются наши «долгие» структуры: пока они не перемелют либеральные идеи под русскую действительность, успеха не будет.
      На всей планете происходит глобальное подавление долгопериодных структур всех стран одной «короткой» — финансами, что ведёт к переходу системы в иное качество. Польза от этого только финансам, всё остальное разрушается. В силу дискретности человеческого существования (ибо человек смертен) быстро «стирается» культура, носителем которой является каждый человек, а нового параметра, который мог бы стабилизировать систему на более высоком уровне, нет. От экономики требуется непрерывный рост, но увеличение выдачи продукции с одной стороныозначает ускоренное выгрызание остатков ресурсов с другой стороны.Из-за этого нас и ожидает конец света.
      Приведём пример, как потребительство лишает будущего наших детей. Автомобили, телевизоры, холодильники и множество других полезных вещей способны надёжно служить человеку годами. Добротность и долговечность — неоспоримые достоинства вещей, с точки зрения потребителя, но эти же качества, с точки зрения производителя и продавца, превратились в их вопиющий недостаток. И вот новизнапровозглашена главным достоинством, жизненной целью. Вся ударная сила рекламы направлена на то, чтобы заставить потребителя чувствовать себя глубоко несчастным, если у него нет той или иной новинки.
      Британские экономисты подсчитали, сколько бытовой техники регулярно выбрасывают на свалки англичане. Оказывается, стоимость гор электроники, отправленной в утиль, достигает семи миллиардов долларов. Это вполне исправная техника, не прослужившая и двух лет — но реклама заставила людей покупать более новые модели компьютеров и мобильных телефонов. А старые не принимают даже в комиссионных магазинах. Сейчас одних только брошенных, но вполне годных мобильников в Британии более восьмидесяти миллионов.
      А ведь на изготовление новинок тратятся невосполнимые ресурсы! А выброшенные приборы загрязняют среду! А вовлечённые в оборот «купи-выбрось-купи» люди оставят своим детям пустыню!
      Но такое поведение людей необходимо в рамках нынешней денежной парадигмы.Если этого не делать, люди потеряют работу: чтобы кто-то получил зарплату, кто-то должен купить. Остановиться нельзя — повторим для ясности — в рамках нынешней парадигмы.
      Нам могут возразить: при чём тут денежная система? Люди просто желают повысить своё благосостояние. Что в этом плохого? Как говорил один из героев фильма «Берегись автомобиля»: «Человек просто умеет жить!» Но дело — в процентной составляющей наших денег. Давайте посмотрим, как взаимосвязаны денежная система и будущая нестабильность, каким образом процентные ставки порождают всеобщую тенденцию «неуважения будущего».
      Допустим, какой-то частный проект — например, покупка энергосберегающей техники — требует вложения 1000 долларов, но позволит экономить ресурсов на 100 долларов каждый год в течение следующих пятнадцати лет. Движение финансов в этом проекте должно выглядеть так: начиная, казалось бы, с убытка, с потраченных прямо сейчас 1000 долларов, в каждый год из следующих пятнадцати лет мы экономим по 100 долларов, а всего, стало быть, сэкономим 1500 долларов.
      Правда, просто? И выгодно.
      Однако финансовый аналитик тот же проект видит иначе.
      Для него совсем не очевидно, что в первый год мы сэкономим 100 долларов. Из предположения, что ставка процента одинакова на протяжении всего срока — 10 % годовых, он сделает вывод, что экономия за первый год будет составлять только 91 доллар. Ведь можно положить в банк 91 доллар сегодня с 10-процентной нормой доходности и автоматически получить те же самые 100 долларов через год!
      Из этих же соображений 100 долларов через два года будут стоить только 83 доллара, через три — 75 долларов и т. д. К десятому году проекта 100 долларов представляются аналитику только как 39 долларов, а к пятнадцатому году — как жалкие 24 доллара.
      Итак, то, что выглядит резонной инвестицией с экономией энергоресурсов в полторы тысячи долларов на вложенную тысячу, оборачивается глупостью, с точки зрения финансового аналитика. На те же деньги сегодняможно сжечь сколько угодно углеводородов, а что будущие поколения останутся без нефти, так это их трудности.
      Если мы запланируем проект не на пятнадцать, а на сто лет, то последняя сотня долларов обернётся семью центами.
      Через два века от неё останется несколько сотых долей цента. Неудивительно, что, хотя кое-где силами энтузиастов и внедряются энергосберегающие новинки, в целом экономика сжигает оставшиеся пока ресурсы с ускорением. Будущее не принимается в расчёт! Экономическая парадигма, основанная на процентном росте денег, ТРЕБУЕТ принести в жертву и культуру нынешнего поколения, и возможности выживания будущих поколений. Люди, занятые в этой структуре: хозяева, менеджеры, инженеры, бухгалтеры, простые рабочие, — вынуждены закрывать глаза на то, что будущее всегда у дверей, а не через тысячу лет.
      Это беда психологическая: никто не будет ничего менять, пока не доедем до края. Никто, прочитав нашу книгу, не ринется прямо сейчас что-то менять. Мы пишем о том, что надо будет делать,когда наш вихляющийся, неуравновешенный, перекошенный, наш странный «лисапед» — цивилизация — доедет туда, куда едет. Наша книга — про возможность введения других денеги про другой стиль жизни— не «для сегодня». Она для тех, кто выживет.

Деградация общества

      Всем нам приходилось видеть американские фильмы, и, возможно, многие обратили внимание: как только речь заходит о семейных обстоятельствах жизни героев, так в большинстве случаев оказывается, что супруги разведены. Многие фильмы прямо с этого и начинаются: мамаша с папашей спорят, «чей день» вести ребёнка в зоопарк.
      Это точное отражение действительности: институт семьи в США рухнул. Забыты продержавшиеся тысячелетия представления о святости уз брака. Отошла в прошлое даже практика свинг-семей, когда пары встречались для совместного секса; в моде так называемый стыковой секс, когда никто никому ничего не должен: удовлетворил потребность — и иди гуляй. То есть регресс семьи, перешагнув через пары, перешёл на следующий уровень. Понятно, что дальше произойдёт окончательный отказ от семьи как ячейки общества, а затем и воспитание детей уйдёт из жизни людей. Механизм переработки природных ресурсов в отходы дополнится механизмом создания некоего среднего человека, биомассы рабочего-потребителя.
      Эти выводы мы делаем отнюдь не на основе просмотренных фильмов, а на основе статистики. В США количество родов от незамужних матерей менее чем за тридцать лет выросло впятеро, и уже в 1990-х больше половины американских детей жили в неполных семьях. Количество подростков, живущих самостоятельно, утроилось, и это одна из главных причин подростковой смертности; на каждое удавшееся самоубийство подростка приходится от пятидесяти до ста неудачных попыток. За считанные годы количество подростков 13–18 лет, нуждающихся в антидепрессантах, выросло в Америке со 148 до 217 тысяч. У детей в возрасте от 6 до 12 лет этот показатель выглядит ещё более ужасающим: он вырос с 51 тысячи до 203 тысяч.
      Америка в деградации семьи и воспитания детей всем пример, поскольку первой катится по этой дорожке. Но по количеству внебрачных детей Исландия, Швеция, Дания, Франция и Великобритания обгоняют Штаты. Только Японии удалось сохранить такой же низкий уровень, какой наблюдался там тридцать лет назад. Вообще по всему миру, если рассмотреть разнообразие социумов: племя — расширенная семья (состоящая из родственников разных поколений) — атомарная семья (в рамках одного поколения) — неполная семья — отдельный индивидуум — депрессивно настроенный человек, — идёт деградация. И чем более страна «развита», тем страшнее эта тенденция.
      В США и Северной Европе в первой половине XX века расширенная семья ещё считалась нормой. К середине века стали предпочитать атомарную семью. Сегодня же «средняя ячейка общества» в этих регионах уже передвинулась от атомарной семьи к более простому варианту (неполная семья, депрессия и суицид). То же самое началось в южной части Европы. В Италии, например, совсем недавно правильной la famiglia считалась расширенная семья из шестидесяти, а то и восьмидесяти человек, которая включала, конечно, несколько поколений: дедушек, родителей, детей, дядьёв и тёток, двоюродных братьев и сестёр, племянниц и других родственников и свояков. Теперь эта норма сдвинулась по направлению к атомарной семье. В ту же сторону двинулись латиноамериканские культуры.
      В племенах когив Колумбии, и чипибов перуанской сельве, и у индейцев хопи,что живут в Аризоне, — повсюду можно услышать одни и те же сетования стариков: молодёжь теряет связь с племенем. Молодые живут в маленьких группах или даже только в среде ближайших родственников. Они поступают «как белые»! Об этом пишет Бернар Лиетар, а ему можно верить: учёный поработал и в США, и в Перу, и в других странах американского континента, воочию наблюдая, как племена, принявшие в качестве средства обмена процентную валютубелых, разваливались.
      Короче, во всём мире структура семейной жизни претерпевает фундаментальные изменения, и они происходят очень быстро. Хаотизация этой общественной структуры происходит на фоне увеличивающегося всевластия финансовой структуры мира и политической глобализации и отражает действие правила, характерного для неравновесных динамических систем: наведение излишнего порядка в чём-то одном обязательно вызывает излишний беспорядок в чём-то другом.
      А как было раньше? В каких условиях в разных сообществах развивалась структура семьи?
      Антропологи обнаружили, что возникновение общества зависит отнюдь не из-за близости проживания людей — иначе бы любая высотка в большом городе уже бы создавала сообщество. Даже общий язык, религия, культура автоматически сообществ не образуют, а играют вторичную роль — и они, и сообщества возникают и выживают ТОЛЬКО там, где люди безвозмездно заботятся друг о друге в рамках своеобразной «экономики подарков». Суть достаточно проста. Предположим, вам нужна соль. Пошли вы в магазин, заплатили деньги и купили пачку соли. Всё! Вы получили соль, продавец — деньги, и вы с ним расстались, ничем друг другу не обязанные. Совсем другая ситуация, когда вы идёте к своему соседу и он даритвам кулёк соли. Вы получили желаемое, но ситуация другая. Нельзя сказать, что вы теперь ничем друг другу не обязаны. У вас возникает потребность ответно быть полезным соседу! Вы с ним создали сообщество.
      Доказательств тому, что через акты заботы и дарения, при отсутствии денег в современном понимании, возникали сообщества, масса. До сих пор свою приязнь люди фиксируют подарками: на дни рождения, в праздники; особенно ярко это проявляется при создании нового сообщества — семьи: тут без подарков никак не обходится.
      …Наверное, это трудно понять. Попробуем ещё раз.
       Нормально,когда в сообществе каждый заботится о каждом, ставя общее выше личного. А ненормально,когда каждый заботится только о себе, переводя на своё проживание интересы общества и будущего. Эволюция привела к появлению денег, чтобы фиксировать акты дарения. Затем инструмент обмена дарами превратился во владыку мира; сообщества и вообще культура начали разрушаться в угоду «золотому тельцу»… Неестественные средства обмена заменили традиционные способы отношений и разрушают сообщества. В России этот процесс идёт полным ходом; мы «наконец-то» начинаем «догонять и перегонять США», и это неудивительно, поскольку именно из Америки российские шарлатаны-реформаторы завозят свои бубны.
      …Однажды папа римский Иоанн Павел II обратился к верующим, собравшимся на площади Святого Петра в Риме, с предостережением: нельзя заменять прекрасную традицию рождественских подарков «оголтелым скупанием всего и вся, лишь бы только это было перед Рождеством». Как заявил папа, та картина Рождества, которую несёт в массы реклама, противоречит тому, к чему призывает христианское учение в этот святой праздник. Добавим: «оголтелое скупание» противоречит природе человека вообще; битва за деньги и личные блага между светлыми праздниками лишает будущего нас всех.
      Из доклада И. Малькова:

      «…Почему либеральному обществу не нужны дети? Для человека они всего лишь нагрузка, не имеющая положительного экономического и социального эффекта. Рождение детей уменьшает доход семьи, забирает ресурсы взрослых, понижая её доход и размеры пенсии. А ребёнок уходит из семьи, не обеспечивая родителей ни деньгами, ни заботой, ни вниманием. Кто-нибудь понимает у нас, что пенсионная система сегодня делает детей ненужными для родителей и ведёт к моральной деградации и вымиранию общества? Почему в России сегодня при живых родителях больше беспризорных детей, чем после войны? Потому что они никому не нужны…»

      Не так давно в Москве прошла Международная конференция «Семья и демография». Приведём выдержки из выступлений участников.
      Ева Ковалевска, директор Европейского отделения Human Life International (Польша, Гданьск):

      «Людям внушают: „Бери от жизни всё“. И вот следствие — дети из благословения Божия превратились в проклятие…»

      В. Г. Остроглазов, доктор медицинских наук, заведующий отделением острых психосоматических расстройств НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского:

      «…За 10 лет число детей, умерших от наркотиков, увеличилось в 40 раз. Поистине чудовищный рост самоубийств затрагивает всё более ранние возрастные группы. Введена графа: дети 5–9 лет. В среднем в год кончают с собой 60 тысяч человек. А ведь до 1917 года Россия по этим показателям стояла на одном из последних мест в мире. Тогда было 2,7 случая на 100 тысяч населения, а сейчас же — от 40 до 200. Появились двойные, тройные, множественные самоубийства… Уже десятилетние дети обнаруживают чувства отчаяния, одиночества, утраты смысла жизни…»

      В. Ансимов на ярославском сайте «Традиция» (аналитическое обозрение православных СМИ) пишет:

      «Иначе как осатанелостью подобное явление, сбрасывающее человека с пьедестала образа и подобия Божьего, на уровень развития — ниже скотского, не назовёшь… Человек спивается или уходит с головой в наркотический дурман только тогда, когда теряет смысл жизни… Как говорят плачущие цифры статистики, ежегодно в России лишаются родительских прав 20 тысяч семей, сейчас в детских домах томятся 200 тысяч несовершеннолетних, по той же статистике 30 процентов из них попадут в преступные группировки и тюрьмы, а 14 процентов покончат с собой. Участь детей с улицы ещё более ужасная…»

      Это ненормально,но те же процессы идут в других странах бывшего СССР, принявших либеральную концепцию. Украинский депутат Георгий Крючков в 2003 году отметил, что за прошедшие десять лет население страны уменьшилось более чем на 4,2 миллиона человек, на 38,5 % снизился уровень рождаемости, на 26,5 % выросла смертность. И констатировал, что общество постепенно привыкает к такому страшному явлению, как бездомные и беспризорные дети…
      Те же процессы идут и вне СНГ. Продолжая обзор мнений, скажем о прошедшей в Москве 18–21 июня 1997 года 5-й Конференции мэров крупнейших городов мира. Много там было похвальбы (куда без этого), но интересно, что проблемы сходны в разных регионах планеты. Вдумаемся, о чём говорили участники.
      Мэр г. Абиджана г-н Эрнест Н'кумо Мобио:

      «…насилие, в том числе и вооружённые нападения, раньше было практически не известно в наших городах. Такие случаи происходили очень редко, но постепенно с начала 1980-х годов это явление стало проявляться, развиваясь всё больше и больше. И в последние годы оно достигло значительного уровня, сравнимого с уровнем развитых стран».

      Мэр г. Найроби г-н Дик Ваверу Мбугуа:

      «Найроби — столица Кении, одна из наиболее быстро развивающихся столиц мира. Но этот город занимает и одно из первых мест в Африке по количеству беспризорных детей. Такие дети встречаются повсюду. Они попрошайничают и воруют… Более 50 % жителей Найроби живут в трущобных районах. Большинство — в однокомнатных лачугах без каких-либо элементарных удобств, без водопровода и канализации… Отвергнутые обществом беспризорные дети живут невероятно трудной жизнью… Беспризорные дети на улицах зачастую объединяются в банды… В большинстве случаев внутри этих банд более младшие дети подвергаются различным издевательствам со стороны старших. Многие занимаются сбором макулатуры. Надо собрать ее более 20 кг, чтобы получить оплату меньше доллара. Беспризорным детям зимой приходится иногда платить за элементарное убежище в трущобах. Они часто нюхают клей или резину, чтобы хоть как-то отгородиться психологически от той суровой жизни, которой они живут… Они также курят марихуану, которую называют банги…
      Существуют банды мальчиков и банды девочек. Однако ночью они объединяются, и девочки оказывают сексуальные услуги мальчикам, чтобы получить взамен какую-то защиту. Девочки составляют около 35 % всех беспризорных детей в Найроби. В большинстве случаев они попадают на улицу изза насилия, которое существует в семьях… Они заражаются СПИДом и умирают молодыми. Очень часто у них рождаются дети прямо на улице…
      Да, у нас очень много бездомных, но у нас есть ещё и бизнес, центр города, есть большой потенциал для всех бизнесменов, которые хотели бы вести торговлю с Найроби. У нас очень дешёвая рабочая сила в результате высокого уровня безработицы. Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, будучи здесь, и пригласить всех вас, членов ваших делегаций в мой замечательный город Найроби, который можно сравнить с золотом, покрытым грязью. Но если отмыть этот слиток золота, он засверкает по-новому».

      Вице-губернатор г. Буэнос-Айреса г-н Энрике Оливейра:

      «Центральная проблема Буэнос-Айреса, с которой сталкиваются многие города мира, в том, как достойно разрешить проблемы, которые встают перед нами в ходе развития наших городов в процессе глобализации».

      Мэр г. Афины г-н Димитрис Аврамопулос:

      «Безработица создаёт большие трудности для микроэкономики. Социальные проблемы в нашем городе до сих пор ещё не решены, поскольку мы недостаточно работаем с различными социальными институтами. Окружающая среда и ухудшение экологической обстановки приводят к негативным социальным изменениям. Иногда эти изменения даже трудно прогнозировать. В подобных случаях города могут просто пойти по воле истории и не смогут решить эти проблемы».

      Губернатор г. Куала-Лумпур г-н Камаруззаман бин Шариф:

      «Быстрое экономическое развитие породило социальные проблемы, сходные с теми, которые были упомянуты мэрами других городов, такие как наркомания, преступность и вандализм. Эти же задачи должен преодолеть Куала-Лумпур».

      Мэр г. Мадрида г-н Мансано:

      «Будущее нашей цивилизации будет сугубо городским. В настоящее время уже 80 % жителей Европейского союза живут в городах. И к 2020 г. предвидится, что на такой же территории эта доля превысит 90 %. А каковыми будут ценности и взаимоотношения, которые дадут форму городскому общежитию?.. Это факт, что Интернет и числовые телевизионные системы покончили с расстояниями и всеми барьерами для распространения передачи информации и для распространения передачи изображения. Однако также является фактом то, что по мере увеличения этой глобальности, этого общения в коммуникациях, к нашей озабоченности, также растут осложнения во взаимном общении и понимании между людьми… Эти проблемы обостряются из-за наличия других явлений, которые, к несчастью, являются общими для большинства наших городов. Старение населения… потеря экономической деятельности центральных районов, иммиграция молодых пар из главной городской части на периферию в связи со сложностью найти жилище за доступную цену в центральных зонах. Эмиграция людей других стран и другой этнической принадлежности, приезжающих в поисках определённых возможностей, которых не могут найти в своих странах. Обездоленность тех, кому не повезло или кто не смог наладить нормальный образ жизни.
      Эти явления, совпадающие с напряжённостью того, что мы называем современной жизнью, увеличивают пространственное разделение с риском довести его до предела. Этот предел может быть достигнут, когда соседи не станут общаться между собой, когда не будут разговаривать, не знать имён друг друга и сколько у кого детей, когда не будут учитывать их интересов. Ничто не сравнимо с тоской быть одиноким среди миллионов людей, и в больших городах нельзя допускать этого. Если такое явление станет общим, распространённым, — а мы знаем, что в некоторых районах и новых поселениях уже как-то проявились признаки этого процесса, — то мы станем свидетелями исчезновения городов как коллективной общественной ценности, мы окажемся перед чем-то отличным от обычного нам понятия „город“. Города превратятся в некие глобальные рынки, или в оптимизированные пространства, или в нечто другое, но они перестанут быть городами. Очевидно, что такой риск существует и признаки такого „не-города“ уже появились в нашей повседневной действительности».

      Мэр г. Москвы Ю. М. Лужков:

      «Все эти проблемы затрудняют деятельность людей и ухудшают условия их жизни, но они же и порождаются именно повседневной деятельностью и решениями людей, стереотипами их личной и семейной жизни. Подчёркиваю: тех же самых людей, которые хотели бы, чтобы этих проблем не было. Люди как бы осложняют жизнь сами себе. Причина этого неестественного мазохизма в том, что они не всегда могут или не всегда желают смотреть далеко вперёд и не умеют оценивать долгосрочные последствия своих действий».

      Заместитель мэра г. Рима г-н Раньяро Ла Валле:

      «Нам в борьбе с преступностью необходимо выявлять причины. Просто подавление неэффективно. Мне представляется достаточно опасным создание групп самозащиты. Это не соответствует принципам правового государства. Каждое лицо, каждый индивид, больные, эмигранты, даже они, должны стоять в центре внимания общества, иначе общество погибнет. В Риме мы успешно проводили политику интеграции отставших детей на уровне начальных классов. И теперь в Риме удалось закрыть одну крупную детскую психиатрическую клинику, где ранее было 3000 умственно больных детей».

      Муниципальный советник по культуре г. Сан-Пауло г-н Родолфо Освальдо Кондер:

      «В настоящее время в Сан-Пауло проживает 10 млн. человек и насчитывается 4 млн. транспортных средств. Поэтому в городе не хватает мест для застройки. На каждого жителя приходится меньше 4 кв. м зелёных насаждений, городская экономика страдает от длительных спадов. Это ведёт к появлению трущоб, порождает безработицу и насилие. И всё же сокращение числа рабочих мест в промышленном производстве можно быстро компенсировать за счёт их создания в торговле и сфере услуг. Как видите, мы стремимся решать новые проблемы непосредственно в процессе их возникновения. Иными словами, вместе с растущей болью растёт и наша надежда».

      Мэр г. Парижа:

      «Вопрос плотности населения неизбежно сопровождается вопросом совместного солидарного проживания. Эта совместность, человеческое общежитие нарушаются происходящими процессами. Всё меньше и меньше такой совместности и соседства в домах и тем более в микрорайонах и кварталах. Техническая и экономическая специализации подрывают эти принципы совместного проживания и социального сближения. Это большой вызов для руководителей нынешних городов…»

      Правящий бургомистр г. Берлина г-н Эберхард Дипген:

      «Основная проблема в Берлине, как, вероятно, и во многих крупных городах, состоит в общем экономическом развитии на фоне международных и глобальных аспектов этого развития. Международные предприятия и международные фирмы всё больше и больше сплачиваются и работают на фоне этого сплочения. Этому способствует система международной телекоммуникации. Всё это ведет к значительной потере рабочих мест в производительных сферах деятельности, а также в сфере бытовых услуг. Здесь необходимо следить за тем, чтобы создать все условия, которые помешали бы оттоку сил из этой сферы. Необходимо создать соответствующие условия, чтобы и на будущее сохранить рабочие места в этих сферах. Об этом только что очень убедительно говорил мой коллега из Пекина…»

      Как видим, одна из бед, о которых говорили мэры, — снижение использования людского труда «благодаря» техническому прогрессу. Скоро люди не будут нужны производству. А друг о друге они уже заботиться перестали, хотя это тоже труд. В рамках современной денежной парадигмы никто не станет им платить, хотя люди в силу фундаментальных законов товарно-денежных отношений нужны для потребления произведённого! Ситуация всё быстрее теряет стабильность, в этом причина перерастания семейных неурядиц в «молекулярную войну» всех против всех, а мелких локальных кризисов — в глобальный эколого-социальный и далее в политический и военный.
      Если вдуматься, это всего лишь потому, что структуры финансов и экономики заняты исключительно собой, а государства, вместо того чтобы синхронизировать интересы разных внутренних структур и поддерживать культуру своих народов, обслуживают интересы глобальных финансов и глобальной экономики! КАЗАЛОСЬ БЫ, высвобождение людей из экономики позволяет наконец-то заняться назревшими, важными для каждого социальными делами, среди которых:
      П Охрана детства
      П Воспитание молодежи
      П Обучение и переобучение
      П Забота о пожилых
      П Улучшение инфраструктуры
      П Восстановление жилья
      П Очистка окружающей городской среды и озеленение городов
      П Восстановление лесов и очистка рек
      П Фундаментальная наука
      П Искусства, развлечение, музыка, театр
      П Общественный транспорт
      П Предупреждение преступности
      П Здравоохранение
      И на это всё НЕТ ДЕНЕГ, хотя есть и свободные руки, и понимание, что надо делать. Бернар Лиетар пишет по этому поводу:

      «Вообразите марсианина, приземлившегося в бедном квартале и наблюдающего нищету, людей, спящих на улицах, беспризорных детей, деревья и реки, умирающие от недостатка заботы, экологические бедствия и все остальные проблемы, стоящие перед нами. Поближе познакомившись с нами, он обнаруживает, что мы точно знаем, что нужно делать со всем этим. Наконец, он видит, что многие люди, желающие трудиться, или остаются безработными, или используют только часть своих навыков. Он видит, что не все, у кого есть работа, занимаются тем, к чему лежит душа, но все ждут денег. Вообразите марсианина, которому надо объяснить, что это за странная вещь — „деньги“. Вы — лично вы — смогли бы объяснить ему, что мы ждём „соглашения в пределах сообщества, чтобы использовать нечто — фактически что угодно — как средство обмена“? И продолжаем ждать.
      Наш марсианин засомневался бы, есть ли разумная жизнь на этой планете…»

      Кончится эта ненормальнаяжизнь военной катастрофой. Впрочем, военные действия уже идут: «международный терроризм» вызвал создание «антитеррористической коалиции». Ну а что такое этот «терроризм»? Чем вызван он сам?.. В статье доктора наук Костина «Математик высчитал, как победить терроризм» читаем:
      «При сохранении стратегии и тактики борьбы с терроризмом никакими количественными мерами (международное сотрудничество, увеличение бюджетного финансирования, наращивание личного состава сил противодействия, административные и организационные меры) достичь перелома ситуации невозможно. Необходимы меры, разрушающие экономический и социальный фундамент терроризма. В первую очередь это отказ от рыночной модели экономики, в принципе разрушающей социальную стабильность общества и толкающей на деятельность, приносящую максимальную прибыль (а это наркоторговля, торговля живым товаром, коррупция, бандитизм и т. д.)».
      «Международный терроризм», равно как и «силы противодействия» ему — просто новые антагонистические общественные структуры. Верные слова могут звучать в лозунгах как тех, так и этих! Но суть в том, что эти структуры, однажды возникнув, не имеют никакой другой цели, кроме собственного выживания. И в этот раз — в силу описанных нами в предыдущих главах обстоятельств — война будет идти действительно «до последнего», с использованием всего накопленного арсенала средств массового уничтожения. Сколько людей эту войну переживёт — сказать трудно, но вряд ли много, и почти наверняка про большинство культурных достижений человечества придётся забыть.
      Победить-то в принципе можно; вспомним: ведь исчезли в пелене времён такие мощные некогда структуры, как инквизиция, военно-рыцарские ордена, НСДАП Гитлера… Но чтобы развеять нынешний кризис и остановить накатывающееся на всех нас ужасное будущее, надо сменить стиль мышления, финансово-экономическую парадигму и образ жизни. Можно ли это сделать?.. И как?.. Об этом мы поговорим в соответствующих главах.
      Если же не сменить их — что ж, природа прекрасно решит свои проблемы безчеловека, которого ждёт Армагеддон.
      А кстати, что такое Армагеддон?
      Это предсказанная апокалиптическая битва всех царей земных с силами Сатаны, в которой погибнет всё человечество, и на Земле установится Царство Божие. Пока есть ещё немного времени, каждому следовало бы подумать: за какими лозунгами скрывается Сатана?..

ЗАБЛУЖДЕНИЯ И ПРЕСТУПЛЕНИЯ

      Никогда ещё человечество не сочетало такое могущество с таким жутким бардаком, столько опасностей с таким обилием игрушек, столько знаний с такой потерянностью.
Поль Валери

Трудности восприятия кризиса

      Мир движется к точке своей качественной трансформации (с человеческой точки зрения — катастрофе) с нарастающей скоростью. Как и любой качественный переход, и этот тоже произойдёт неожиданно и достаточно быстро, как цунами. А человечество совершенно не готово встретить грядущее. Большинство — в растерянности. Люди понимают: что-то происходит, но не понимают что. Стали особенно слышны голоса мистиков и астрологов — ведь люди ищут индивидуального спасения! — но жизненная стратегия «Спасайся, кто как может» сыграет злую шутку с большим числом людей во многих странах.
       Нет понимания, что при перестройке окружающей среды почти никто не выживет.Или вообще никто.
      Стандартный, с доисторических времён и до сих пор применяемый стиль мышления — детерминистский — предусматривает, что всякому следствию обязательно предшествует некая причина. С такими представлениями учёным, изучающим общество, особенно историкам, живётся легко. Упрощённо говоря, «властолюбивый тиран Сталин был коварным, а добрый Бухарин доверчивым» — вот и все причины общественных потрясений 1930-х годов в СССР.
      В середине XIX века естествознание овладело статистическими закономерностями, и детерминистский метод дополнился идеей вероятности.Но общественные науки так и не освоили вероятностных закономерностей, применяя лишь некоторые методы теории вероятности в рамках детерминизма.
      В 1940-х годах появилась кибернетика.Её можно понимать как науку об управлении, в том числе в технике, в человеческом обществе и в живых организмах. Её создатель Норберт Винер считал, что управление через связь есть не что иное, как передача информации. Так рождение кибернетики привело к созданию теории информации,а если смотреть шире — подтолкнуло развитие теории эволюции.
      Первоначально исследовались в основном технические системы, и никто даже не задавался вопросом о том, какинформация возникает. Считалось, что она уже существует и задача состоит лишь в её передаче и адекватном приёме, чтобы при этом каналы связи были бы способны передать её в необходимом объёме. Решая эту последнюю задачу, придумали, как измерить количествоинформации, и обнаружили, что аналитические выражения, определяющие её количество, удивительно похожи на соответствующие соотношения для энтропии. Позже, когда взялись изучать роль информации в биологических системах, на первый план вышла проблема возникновения информации. И неожиданно оказалось, что она возникает лишь в процессах, результат которых не известен заранее; в ином случае это будет не новой информацией, а лишь модификацией уже известного. И кроме того, этот случайный результат должен быть запомнен —иначе люди не смогут использовать эту информацию в дальнейшем. И не будут понимать сути события, стоявшего за этой информацией.
      Аккуратный анализ этих выводов показал, что информация и энтропия — разнопорядковые величины. Более того, появление новой информации (в ходе каких-то эволюционных событий) сопровождается генерацией дополнительной неустойчивости, а не её уменьшением!
      Между тем развитие естествознания привело к возникновению нового стиля мышления, более адекватного описанию действительности. Обнаружились самоорганизующиеся системы, в процессе эволюции которых есть этапы как организации, так и дезорганизации. Такой стиль сегодня называют нелинейнымили синергетическим.
      Но многие ли об этом хотя бы слышали?!
      Большинство социологов, историков и политиков, рассчитывая траектории в «светлое будущее», продолжают использовать старый, затёртый детерминизм, не удосуживаясь обратиться хотя бы к статистическим, вероятностным закономерностям! Так, экономики нескольких стран рухнули после вмешательства «экспертов» Мирового валютного фонда; самый яркий пример — это некогда богатая Аргентина, и что же? Уже после этогороссийские, с позволения сказать, руководители позвали тех же экспертов и довели Россию до дефолта 1998 года.
      Мы сами даже от наших друзей — серьёзных учёных, между прочим, — слышали рассказы о некоем тайном «всемирном правительстве», которое руководит всеми общественными процессами, которое отдавало приказы ещё Сталину, Гитлеру и Черчиллю…
      Синергетика же даёт единый принцип описания процессов самоорганизации и разрушения динамических систем — а ведь к таким системам относится и вся живая природа на планете Земля, и человечество в целом, и отдельные страны и народы, и экономика этих стран, короче, все объекты общественных наук! По законам самоорганизации развивалась бы — будь она в самом деле создана — и такая общественная структура, как «всемирное правительство», не минуя никаких свойственных всем структурам этапов!.. Теперь мы разрабатываем основы хронотроники, продляющей методы синергетики в общественную сферу.
      В силу того что стиль мышления большинства не соответствует эпохе, стремительность глобальных катастрофических изменений до сих пор не осознана даже очень просвещёнными людьми. Политики и учёные продолжают полагать, что ожидаемые катаклизмы будут (неизвестно почему) развиваться постепенно, предоставляя виновному в них человечеству время подготовиться или принять меры. Мало того, перед лицом грозящих опасностей человечество ощутимо раздробляется, разъединяется, и это притом, что средства коммуникации сегодня позволяют мгновенно соединиться, где бы кто ни был.
      Такое «несерьёзное» отношение к переменам, подготовленным эволюцией динамических систем, — вещь столь же обычная, как и сами эти перемены. Точно так же в феврале 1917 года «никто никаких революций не ждал, а уж меньше всех крестьяне, составлявшие большинство народа», — пишет Иван Солоневич.
      Перемены стали неожиданностью даже для революционеров.
      А. Ф. Керенский пишет:

      «Вечером 26 февраля у меня собралось информационное бюро социалистических партий. Представитель большевиков Юренев категорически заявил, что нет и не будет никакой революции, что движение в войсках сходит на нет, что нужно готовиться к долгому периоду реакции».

      Эсер В. М. Зензинов (1880–1953):

      «Революция ударила как гром с ясного неба и застала врасплох не только правительство и Думу, но и существующие общественные организации. Она явилась великой и радостной неожиданностью и для нас, революционеров».

      Как и сегодня, причиной этих и дальнейших событий были не слова и дела отдельных, пусть даже влиятельных, персон, не «Апрельские тезисы» и не корниловский мятеж, не красноречие Троцкого и не выстрел «Авроры», а нестабильность самой ситуации. Любое флуктуационное воздействие могло развернуть страну в каком угодно направлении. Развернуло — в сторону большевизма.
      Ныне на планете нестабильность ничуть не меньшая, а даже большая. Никакие слова и дела отдельных персон не изменят этого: катастрофа неизбежна. Биосфера — не субъект, по крайней мере не тот субъект, с которым можно договориться. Биосферу нельзя уговорить подождать или пожалеть. Однако не только множество «простых людей», но и большинство экологов не замечают или не понимают сути основных антропогенных глобальных изменений, то есть изменений, происходящих в природе из-за деятельности человека. А самое главное из таких изменений — это всё большее замыкание на свои, человеческие нужды потока энергии, протекающего в биосфере.
      В чём тут дело? В том, что человек вовсе не «царь природы».
      Фундаментальной гипотезой, объясняющей процессы саморегуляции глобальной окружающей среды, является идея биологической стабилизации,которая основана на действии естественных механизмов ликвидации тех условий и организмов, которые ведут к нарушению устойчивости. Это означает, что биосфера обеспечивает энергией само существование жизни на Земле, а потребности человека и его хозяйственных систем — вещь попутная.
      Энергия запасается в органическом веществе, синтезированном растениями, а биотическая регуляция на планете обеспечивается работой многочисленных мелких организмов — бактерий и грибков, потребляющих около 90 % этой энергии. Мелкие беспозвоночные животные потребляют чуть больше 9 %, то есть практически всю оставшуюся часть потоков энергии, и, таким образом, на долю крупных позвоночных (к числу которых относится человек) остаётся менее 1 % всего потока энергии. А значит, самому человеку можно потратить на себя существенно меньше 1 % энергии биосферы, поскольку надо же что-то оставить и прочим позвоночным.
      Самое интересное, что энергопотребление естественной биоты составляет всего лишь одну тысячную часть «бюджета» солнечной энергии, поступающей на Землю, а основная часть обеспечивает регуляцию и устойчивость климата. Изменение этого соотношения может привести к полной разбалансировке климата Земли и принципиальной невозможности поддержания его любыми управляющими механизмами в устойчивом, пригодном для жизни состоянии. Очень похоже, что многие современные климатические чудеса подготовлены всё же нами, людьми. И, несмотря на это, довольно часто звучат успокаивающие речи: дескать, кризисы на Земле обычное дело. Динозавры вон вымерли без помощи человека. Может, он и теперь ни при чём.
      Возможно, это мнение не лишено оснований. Да вот только мамонтов, бизонов, селёдок и многих прочих съел именно человек.
      Непонимание происходит оттого, что следствия не идут сразу за причинами, а потребности и возможности каждого отдельного человека столь мелки перед лицом глобальных событий, что он не отдаёт себе отчёта о своём участии в них. Делая нечто такое, что в будущем лишит человечество возможности выжить, люди не замечают этого. Они зарабатывают сегодня,разрушая окружающую среду и делая её несовместимой с жизнью завтра.Но завтра,можно сказать, уже пришло, и смысл зарабатывания окончательно потерян. Продолжение нашей привычной социально-хозяйственной практики равнозначно получению денег за то, что повесишься.
      Наука давно предупреждает о возможных последствиях, так давно, что эти предупреждения потеряли остроту. Так юноша отмахивается от наставника, говорящего ему о вреде курения. Ну, предупреждает наука, думают люди. Теперь будем знать, что природа гибнет. Побежали дальше. Авось пронесёт. Да, нам известен такой психологический феномен: люди даже в несчастье любят утешаться надеждами. Если же речь идёт о будущих несчастьях, так тем более.
      Нельзя сказать, что от предупреждений экологов совсем отмахнулись. Нет. Была создана внушительная природоохранная инфраструктура, затрачены огромные средства (триллионы долларов), разработаны и даже внедрены ресурсосберегающие технологии. Однако глобальные показатели состояния окружающей среды продолжают непрерывно ухудшаться, появляются новые и новые экологические угрозы, ресурсная база сокращается.Есть, конечно, технологические решения, которые могут продлить период демографического и промышленного роста. Но только продлить, а не отодвинуть его конечные пределы.
      Если бы наука могла вполне достоверно указать, какие конкретно дела приближают катастрофу! Но… Хотя учёные убеждают себя и общественность, что они абсолютно автономны и самостоятельны, на самом деле они чрезвычайно зависимы от экономики и от военных структур, которые дают им заказы на всё, что им нужно, и оплачивают их. При этом экономические и военные структуры очень жёстко сортируют всю научную продукцию, чем бы ни определялось появление инноваций. Кроме того, обыденное сознание не может понять истинную роль экологического фактора в жизни человечества и адекватно выделить этот фактор из массы всевозможных обстоятельств бытия. Трагизм в том, что нам становятся ясны последствия наших действий, лишь когда они уже наступили и принимать меры поздно. Это как болезнь с большим инкубационным периодом, например проказа. Когда она проявляется, уже поздно принимать какие-либо меры. Или как в той знаменитой шутке: поздно пить боржоми, если печень отвалилась.
      Человек на себя и небольшую группу организмов, его окружающих (домашних животных и «домашних» паразитов), перевёл около 40 % чистой первичной продукции биоты (хотя «выделено» ему природой менее 1 %), обрекая на голод и вымирание огромное количество биологических видов. Эгоцентризм проявляется даже в мелочах. Присмотритесь к защитникам «прав» бродячих собак. «Бедные, несчастные собачки! — говорят они. — Разве можно их истреблять? Выйдем все, как один, на демонстрацию за их спасение!..» А то, что добрые собачки сожрали всех зайцев и ёжиков вокруг Москвы, что в центральной части России одичавшие собаки замещают собой волков в лесах, так это не важно. Кому нужны те зайцы и волки…
      Так человек разрушает и деформирует естественные экологические ниши организмов и собственную экологическую нишу.
      А ведь «сигналы» биосферы достигли уже каждого.
      Число больных людей непрерывно возрастает. Уже невозможно найти абсолютно здорового человека! Увеличение загрязнений ведёт к ускоренному нарушению генома человека. Из-за всего этого системы медицинского обслуживания стали непомерно дороги даже для развитых стран; в последние десятилетия в США и Великобритании постепенно отказываются от государственных систем медицинской помощи и перестраивают их так, чтобы основные расходы несли сами больные. Исключительно быстро возрастает потребление лекарств, подавляющее большинство которых требует индивидуального дозирования и обладает побочными эффектами, о значительной части которых нет точных сведений. Растущее использование в животноводстве и растениеводстве продуктов биоинженерии создаёт ещё одну, на этот раз генетическую «чёрную дыру», куда здоровье человека может однажды провалиться окончательно.
      Помимо подобных жёстких обратных связей, которые уже начинают регулировать численность человечества и скоро приведут к глобальному катастрофическому снижению его численности, есть и не столь очевидные связи. Производство постоянно дорожает, хроническим стало сокращение инвестиций в оборудование и новые технологии даже в развитых странах. Снижается площадь пахотных земель и объём продовольствия на душу населения, зреет продовольственный кризис. Очевиден демографический кризис. На арену жизни выходит огромная масса молодых людей, требующих своего места и своей доли благ, но запасов невозобновляемых ресурсов всё меньше, их не хватит на жизнь этих молодых людей. Отсюда — социальный кризис со всеми вытекающими последствиями.
      Обо всём этом пора говорить в школах детям! Но пока даже среди взрослых особого понимания, что катастрофа у порога, нет. В 1960-х — середине 1970-х годов пресса стала будоражить население, пугая его кислотными дождями и прочим подобным. Возникло Международное общество экологов (ИНТЭКОЛ). На следующем этапе всё громче зазвучал вопрос: «Что же делать?» Ключевым моментом стала конференция в Риоде-Жанейро в 1992 году. Появились документы, часто весьма объёмные и пунктуально разработанные, но… невыполнимые.
      Отметим одну особенность современной экологической мысли. Не нужно сильно напрягать разум, чтобы перечислить негативные экологические процессы, идущие прямо сегодня. И можно запросто подсчитать, каких денег и энергии будет стоить остановка этих процессов и последующее восстановление природных систем, если делать это известными способами в рамках существующей экономической и политической парадигмы. Так вот, оказывается, придётся затратить такое количество ресурсов, которого вообще у человечества нет.
      Похоже, экологические мыслители пытаются решать задачу, выведя фактор ограничения в ресурсах за скобки. Но сутьто кризиса как раз и состоит в том, что человечество подошло к границам своих ресурсных возможностей! И что особенно важно — ограничен такой ресурс, как время.
      Тупик. Возвращаемся к вопросу: «Что же делать?»
      Значительная часть экологического ущерба наносится ради создания определённого жизненного комфорта. Мыслители обличают промышленников, загрязняющих природу. А ведь промышленность загрязняет её не для своего удовольствия, а чтобы создать всем, в том числе протестующим против загрязнений, жизненный комфорт!
      Между прочим, проблемы, с которыми мы столкнулись сегодня лицом к лицу, были понятны уже в XVIII веке. В ходе Великих географических открытий человечество выяснило размеры Земли и очертания континентов с высокой точностью. Люди стали задумываться о пределах: земной шар хоть и большой, но всё же его размеры и возможности ограничены. Наиболее чётко сформулировал эти проблемы английский ученый Томас Мальтус (1766–1834). В своей книге «Опыт о законе народонаселения…», вышедшей в 1798 году, он предсказал, что поскольку число людей на Земле постоянно растёт, то способность планеты обеспечивать их всех рано или поздно будет исчерпана.
      В России многим из ныне живущих не нужно напоминать, как пинали имя великого учёного Мальтуса официозные советские философы. О нём можно было говорить только в негативном смысле. Вот что пишет «Философский энциклопедический словарь» 1983 года:

      «Мальтузианство — социологическая доктрина, основанная на антинаучной системе взглядов на закономерности воспроизводства народонаселения… Классики марксизма-ленинизма раскрыли полную несостоятельность мальтузианства, показав, что развитие народонаселения осуществляется под решающим воздействием не природы, а социальной организации общества, способа производства прежде всего».

      Но что бы там ни доказывали классики марксизма-ленинизма, а численность человечества растёт по степеннОму закону в отличие от природных ресурсов планеты, которые только сокращаются. При таком «раскладе сил» они действительно однажды будут исчерпаны!
      В последнее время появилось несколько экологических теорий. Некоторые — их называют «теориями глобальных кризисов» — стали современной редакцией мальтузианства. В них утверждается неизбежность наступления серии глобальных кризисов по мере роста населения и научно-технического прогресса. Западный банковский капитал через научные фонды вкладывает значительные средства в пропаганду таких теорий, о них всё чаще говорят в СМИ; общественное мнение взбудоражено, но ведь они просто констатируют факт. Да, учёные верно обрисовывают суть происходящего; их теории полезны, они привлекают внимание к необходимости беречь природу. Но на вопрос «Что делать?» ответа нет.
      Другие учёные — сторонники теории «рог изобилия» — утверждают, что ресурсы Земли и ближнего космоса (например, солнечная энергия) превышают сколь угодно растущие потребности человечества. Они обращают внимание на то, что численность населения многих стран мира уже практически не возрастает, а в других странах есть тенденция к снижению темпов его прироста и демографический кризис невозможен. Опасность вымирания от неизлечимых болезней, например СПИДа, человечеству тоже не грозит. Оно пережило и более опасные эпидемии. Пандемия чумы в конце Средневековья за считанные месяцы уничтожила в Западной Европе до 75 % жителей, однако некоторые люди имели иммунитет к чуме, и за несколько лет их интенсивного размножения численность населения восстановилась. Происходило это в соответствии с законами глобальной экологии: любая экологическая ниша должна заполниться.
      Сторонники этой теории указывают, что вопреки пророчествам Мальтуса ни один из ресурсов на планете к началу XXI века не оказался исчерпанным. Влияние человечества на живую оболочку Земли дало как негативные, так и позитивные последствия, а в целом состояние homo sapiens как биологического вида удовлетворительно. Они признают, что да, некоторые из форм воздействия человека на природу — например, связанные с добычей нефти, использованием ядерной энергии — порой приобретают вид катастроф. Но это только кажется людям с упрощёнными представлениями о законах экологии.
      Вот, например, произошел выброс нефти в океан в результате аварии танкера. Все говорят: «Катастрофа!» Нет. Незначительные выбросы увеличивают биопродуктивность и биологическое разнообразие в океане и на загрязнённых участках суши. Дело в том, что нефть — органическое соединение, при её избытке увеличивается количество организмов, усваивающих её, и уменьшается количество организмов, неспособных к этому. Так что избыток нефти в природной среде может быть и полезным, и вредным.
      Или, например, рванула Чернобыльская атомная станция. В окружающую среду попало большое количество долгоживущих радиоактивных элементов. И что же? Оказывается, биоразнообразие и объём биомассы в зоне Чернобыля стали даже выше, чем до катастрофы! Кроме того, по данным экспертов, продолжительность жизни чернобыльцев превысила среднюю продолжительность жизни других категорий населения. Правда, последнее произошло от лучшего материального обеспечения и большего внимания врачей к их здоровью…
      Как видим, эта группа исследователей вполне довольна жизнью. Вопрос «Что делать?» вообще не стоит. Экологические катастрофы? Да они полезны! Надо просто грамотнее применять научные знания. Конечно, опасности есть: глобальные и локальные военные конфликты. А в остальном всё хорошо.
      Самое парадоксальное, что в их утверждениях есть некоторое рациональное зерно. В самом деле, человек так или иначе влияет на природу, но запретить всю хозяйственную деятельность невозможно и не нужно. Абстрактная охрана природы и впрямь должна сменяться конкретно разработанной стратегией рационального природопользования! Действительно, для прогнозов последствий экологических катастроф надо привлекать весь арсенал современной науки. Но если сделать именно это, то есть рассмотреть проблемы с научной точки зрения, то, возможно, у них поубавилось бы энтузиазма.
      Вот некоторые объективные данные.
      Прежде всего в природе нет свободных экологических ниш.
      Масса живого вещества на Земле составляет 2400 млрд. т (в сухом весе, без связанной с живой материей водой). На протяжении сотен миллионов лет это значение остаётся относительно постоянным: если в одном месте биомасса убывает, то в другом она возрастает. При этом рост численности любого вида ограничен, и он проходит несколько стадий. После первичного роста наступает фаза стабилизации, определяемая наличными ресурсами. Если сама ёмкость среды испытывает изменение, то исходная численность будет меняться вместе с ней. Поэтому все восторги, что в результате экологических катастроф растёт разнообразие видов, наивны, ибо изменения могут однажды стать такими, что места для человека не останется.
      Аргумент последователей теории «рог изобилия» о полезности катастроф тоже выглядит не вполне адекватно. Да, динамические системы проходят через катастрофы, и даже развитие биосферы — это цепь катастроф с непредсказуемыми исходами. Так, полная перестройка биосферы произошла, когда живое вещество вышло из океана. Гибель динозавров относится к числу подобных катастроф. Появление человека — тоже катастрофа, внёсшая в число механизмов развития биосферы разум, с непредсказуемым исходом. Очевидно, что развитие биосферы характеризуется крайней неустойчивостью, отсюда и катастрофы; мы сами не устаём это повторять.
      В начале антропогенеза тоже лежала катастрофа. Цепочка катастроф каждый раз качественно меняла образ жизни наших предков и характер их развития; и все эти катастрофы носили глобальный характер.
      Общепланетарным кризисом была «неолитическая революция»: уничтожение крупных копытных с помощью метательного оружия поставило наших предков на грань вымирания от голода, и борьба за ресурс сократила население планеты, вероятно, во много раз. Именно в это время исчезли другие претенденты на право называться предками человека, например, создатели мустьерской культуры; остались только кроманьонцы.
      Выжили, как писал академик Н. Н. Моисеев:

      «…может быть, даже не самые сильные, не самые умные, но обладавшие более совершенной нравственностью, т. е. системой нравов, а значит — и более дисциплинированные, более приспособленные для создания более совершенной общественной организации».

      Пройдя через страшный кризис, наши предки полностью перестроили свой образ жизни. Возникли землепашество, скотоводство. «Неолитическая революция» породила собственность и дала начало всем современным цивилизациям; развитие человечества пошло по совершенно новому пути. Обретя невиданное могущество, оно, однако, сохранило представление о биосфере, которое имело в доцивилизационный период, как о неограниченном резервуаре присвоения. И все современные цивилизации мы вправе называть присваивающими.
      После той катастрофы человечество научилось брать ресурсы, не лежащие на поверхности. Началось промышленное их использование, быстрый рост населения, потребительское счастье. Теперь и эти ресурсы кончаются. Они кончатся, но, без сомнений, после опустошительных войн и пандемий наука — в соответствии с мнением сторонников теории «рог изобилия» — предложит выжившим способ выкачивать из планеты магму и добывать сырье из неё. А что будет потом?
      Н. Н. Моисеев писал:

      «…Выход из этого состояния неоднозначен. Он может дать и новые стимулы развития, как это случилось с кроманьонцами в результате неолитической катастрофы, а может привести и к полному исчезновению, как это случилось с людьми мустьерской культуры. Риск столь высок, что человечество допустить его не может…»

      Если бы эволюция человечества определялась разумом, то да. Но поскольку разум сам по себе, а эволюция сама по себе, то деваться некуда. Человечество будет рисковать.

Доклад «Пределы роста»

      Казалось бы, когда появились первые же сообщения об угрожающих явлениях и тенденциях, то эти проблемы, от решения которых, в конце концов, зависит будущее мира, немедленно должны были стать главной заботой всех политических деятелей, всех правительств. Ничуть не бывало! По сей день политиков интересует лишь то, что может повлиять на итоги очередных выборов. Надо что-то делать нам, учёным и общественникам, — примерно так рассуждали те, кто основал Римский клуб, международную неправительственную общественную неформальную организацию.
      Свою работу Клуб начал в 1968 году со встречи в Академии Деи Линчеи в Риме; отсюда и название. Инициатором и организатором встречи был глава компании «Оливетти», член административного совета компании «Фиат» Аурелио Печчеи. «Мыслить глобально — действовать локально»— таким стал девиз новой организации. Активные члены Клуба — сто признанных в мире предпринимателей, общественных и политических деятелей и учёных. У Клуба нет штата и формального бюджета. Координирует его деятельность Исполнительный комитет в составе восьми человек.
      Клуб, объявив своей задачей выявление проблем, стоящих перед человечеством, и разработку стратегии их решения на глобальном, региональном и местном уровнях, занялся анализом отчётов правительств и стал центром новых идей. Он не формулирует политических доктрин, но способствует диалогу и обмену мнениями по вопросам, имеющим значение для настоящего и будущего человечества.
      В 1969 году Аурелио Печчеи, президент Римского клуба, выпустил в свет книгу «Перед бездной». Вместе с единомышленниками он выступал с лекциями в разных странах мира, но позже признавался:

      «…наши упорные скитания по свету не привели, по сути дела, ни к каким ощутимым результатам — как будто бы глобальные проблемы, к которым мы стремились привлечь всеобщее внимание, касались вовсе не нашей, а какой-то иной, далёкой планеты. Создавалось впечатление, что большинство людей, которых мы встречали в наших странствиях, готовы были всячески приветствовать создание Римского клуба — при условии, однако, что он никоим образом не будет вмешиваться в их повседневные дела и не посягнёт на их интересы. В общем, …никто не только не выразил готовности уделить благу будущего всего человечества хоть какую-то долю своего времени, денег или общественного престижа и влияния, но даже, по-видимому, и не верил, что подобные жертвы с их стороны могут привести хоть к каким-нибудь положительным результатам…»

      Члены Клуба прекрасно понимали, что трудно выделить какие-то частные проблемы и предложить отдельные, независимые решения для каждой из них. Ведь любая проблема соотносится со всеми остальными, и очевидное на первый взгляд решение одной может усложнить решение других. Ни одна из этих проблем или их сочетаний не может быть решена за счёт последовательного применения основанных на линейном подходе методов, применявшихся в прошлом!
      Клуб заинтересовался математическими моделями, получившими название «Мир-1», «Мир-2» и «Мир-3». Первые две были разработаны в 1970 году профессором Массачусетского технологического института Джеем Форрестером. Он учёл в них данные по населению, производству сельскохозяйственной и промышленной продукции, природным ресурсам и загрязнению окружающей среды и продемонстрировал членам Римского клуба первые машинные прогоны этих моделей. Эксперимент произвёл сильное впечатление, и Форрестер продолжил работу.
      Математическая модель «Мир-3» была построена для исследования пяти основных глобальных процессов: быстрой индустриализации, роста численности населения, увеличивающейся нехватки продуктов питания, истощения запасов невозобновляемых ресурсов и деградации природной среды. Конечно же, как и любая модель, она содержала большое количество упрощений. Но полученные результаты оказались столь интересными, что авторы решили сделать их достоянием общественности и в 1972 году опубликовали доклад под названием «Пределы роста». Смысл был в следующем:
      1. Если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, в течение следующего столетия мир подойдёт к пределам роста. В результате произойдёт неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объём производства.
      2. Но эту тенденцию роста можно изменить и прийти к экономической и экологической стабильности. Состояние глобального равновесия можно установить на уровне, который позволяет удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и дать каждому человеку равные возможности реализации личного потенциала.
      Авторы, конечно, понимали, что не могут претендовать на точный прогноз. Однако модель дала возможность понять причины роста, его пределы и вероятное поведение модели при подходе к пределам.
      Все оценки в модели отсчитывались от значений 1900 года, и до 1970 года (когда создавалась модель) все переменные, в общем, соответствовали действительным значениям. Численность населения, составлявшая в 1900 году до 1,6 млрд. человек, выросла к 1970 году до 3,5 млрд. Хотя рождаемость медленно падает, уровень смертности снижается быстрее (особенно после 1940-го) и темпы роста численности населения увеличиваются. Объём производства промышленной продукции, продуктов питания и услуг на душу населения растёт по экспоненте. Запасы ресурсов в 1970-м составляли почти 95 % от значения 1900 года, но уже начинали угрожающе сокращаться из-за роста численности населения и объёма промышленного производства.
      Из поведения модели видно, что приближение к предельным значениям и коллапс неизбежны. Объём промышленного капитала в модели достигал уровня, где требовался огромный приток ресурсов, и сам процесс этого роста истощал запасы доступного сырья. С ростом цен на сырьё и истощением месторождений требовалось всё больше средств, а значит, всё меньше оставалось для вложения в будущий рост. Наконец, наступил момент, когда капиталовложения уже не могли компенсировать истощения ресурсов. Началось разрушение индустрии, а вместе с ней системы услуг и сельхозпроизводства, зависящих от промышленности (производство удобрений, пестицидов, работа исследовательских лабораторий и особенно производство энергии, необходимой для механизации).
      По приблизительным расчётам, рост прекращается около 2100 года. Однако в каждом сомнительном случае авторы старались выводить оценки с максимальным оптимизмом, пренебрегая случайными временными событиями, которые могли бы положить конец росту раньше. Другими словами, рост в модели продолжается дольше, чем он может оказаться в реальном мире.
      Чтобы проверить результаты, авторы работы удвоили оценку запасов ресурсов для 1900 года, сохранив все другие допущения такими, какими они были при обычном прогоне. Тогда уровень индустриализации оказался более высоким, потому что запасы ресурсов истощались не столь быстро. Оказалось, в этом случае разрастающаяся промышленность загрязняет среду с такой скоростью, что нагрузка на природный поглощающий механизм оказывается предельной. Уровень загрязнения растёт быстрее, чем в первом случае, вызывая повышение смертности и сокращение производства продовольствия. И к концу прогона запасы ресурсов опять истощаются полностью, несмотря на удвоенное значение их первоначальной величины.
      Обязательно ли в будущем мировая система будет расти, а потом придёт к катастрофе, к мрачному полунищему существованию? Да, если предположить, что наш теперешний образ жизни не изменится. Но члены Римского клуба верят в человеческий разум, ссылаясь на опыт «зелёной революции», которая повысила продуктивность сельского хозяйства в аграрных странах. Они полны оптимизма и говорят, что в истории человечества есть примеры успешного преодоления трудностей, связанных с пределами роста. За последние триста лет накоплен впечатляющий запас грандиозных технических достижений, а последний этап истории многих стран был настолько успешным, что можно надеяться и впредь прорываться через природные пределы с помощью технологии…
      «Человек предполагает, а биосфера располагает», — скажем на это мы. Можно ли, даже имея новейшие технологии, остановить стремление системы к росту и сдержать последующий коллапс. И как бы отвечая на наш вопрос, авторы модели сделали новые допущения.
      Предположим, пишут они, что с помощью ядерной энергии ресурсная проблема будет решена. Предположим, что начиная с 1975 года уровень загрязнения от всех источников снизится в 4 раза, а все страны примут надёжные меры по ограничению рождаемости и, наконец, что средняя урожайность с 1 га увеличится во всём мире вдвое.
      И они предположили всё это и ввели в каждый параметр модели фактор «технологические меры». Вот эти меры: моделируемая мировая система использует ядерную энергию, регенерирует ресурс и разрабатывает самые глубокие залежи сырья, улавливает все загрязняющие вещества, собирает с полей немыслимые урожаи, в ней рождаются только дети, появления которых страстно желают их родители.
      И модель показала, что конец всё равно наступит около 2100 года!
      Оказывается, технологические решения могут лишь продлить период демографического и промышленного роста, но не отодвинуть его конечные пределы. То есть, сохранив прежние правила потребительства, мы даже с помощью самых наисовременных технологий решения эколого-социального кризиса не найдём и катастрофы не отодвинем.
      Модель совсем не показывает побочные социальные эффекты, которые часто оказываются самыми важными, когда речь идёт о влиянии технологии на жизнь людей. А ведь прежде чем браться за глобальное внедрение новых технологий, нужно научиться предвидеть и предупреждать социальные последствия! Технологию (короткопериодная структура) можно сменить быстро, а социальные институты (долгопериодная) изменяются медленно. Никогда не было такого, чтобы революционные изменения проводились для предупреждения требований общества. Обычно они происходят только в ответ на них.
      Авторы модели «Мир-3» спрашивают, что лучше: жить, учитывая пределы и добровольно ограничивая рост, или расти, пока не приблизятся естественные границы, в надежде, что технологический скачок позволит преодолеть их? И сами же отвечают, что в течение последних столетий человечество так упорно и успешно следовало вторым курсом, что первая возможность была прочно забыта.
      «А осуществима ли она в принципе?» — спросим мы. Сегодня, через три десятилетия после появления этой модели и доклада «Пределы роста», видно, что нет, не осуществима. Между тем время сближения границ пришло — раньше, чем ждали.
      Римский клуб заявил (в 1970 году), что есть только два способа исправить возникший дисбаланс численности и ресурсов: либо снизить темпы прироста численности населения, приведя их в соответствие с низким уровнем смертности, либо позволить уровню смертности снова возрасти. И вот мы видим, что все естественные, природные меры по ограничению численности населения следуют по второму пути, ведут к повышению смертности. Но и этого недостаточно, чтобы предотвратить перенаселение и коллапс. А эксперименты с моделью, при которых объём капитала оставался постоянным при растущем населении, показали, что и стабилизации капитала недостаточно.
      Учёные Римского клуба предложили рассмотреть гипотетический случай: что будет, если в 1975 году удастся остановить рост населения, а в 1985-м — рост объёма промышленного капитала, оставив все другие показатели неизменными? И по их расчётам, так удалось бы добиться некоторой стабилизации! Но расчёты и призывы пропали втуне. А впрочем, и в этом случае результат был бы печален:

      «В конце концов истощение ресурсов приведёт к снижению объёма промышленного производства и временное равновесие нарушится».

      Наконец, они предложили очень серьёзные меры, в том числе по пересмотру технологических и ценностных установок человечества. Через внедрение этих мер, уверяли они правительства всех стран, можно добиться более благоприятного поведения модели, уменьшив стремление системы к росту. Может быть. Может быть! Но начинать это делать надо было в 1970–1975 годах, но ничего не было сделано ни в 1975-м, ни в 1985-м. Впрочем, и в 1972 году разработчики модели «Мир-3» оптимизма не питали:

      «Авторы не думают, что к 1975 году в мире вдруг будет принят хоть один комплекс мер, необходимый для стабильности системы. Общество, избравшее своей целью добиться устойчивости, должно приближаться к ней постепенно. Однако важно понять, что чем дольше будет продолжаться экспоненциальный рост, тем меньше будет оставаться шансов прийти в конце концов к равновесию. В одном из прогонов модели они проверили, что может произойти, если ввести описанные выше меры не в 1975 году, а в 2000-м. Тогда и численность населения, и объём промышленного производства на душу населения оказываются намного выше. В результате — очень высокий уровень загрязнения, резкое истощение ресурсов, несмотря на ресурсосберегающие стратегии. Задержка стабилизирующих мер на 25 лет приводит к тому, что потребление ресурсов за этот период оказывается почти равным их расходу за 125 лет, с 1875 по 2000 год».

      Что и произошло на самом деле.
      В 1972 году все доказательства, имевшиеся в распоряжении Римского клуба, говорили о том, что из трёх альтернатив — неограниченного роста, добровольного ограничения и выхода к естественным пределам роста — на самом деле реальны только две последние: 1) «Великий Отказ» от потребительства и 2) Закат человеческой цивилизации. Разумеется, как достойные сыны этой самой цивилизации, члены Клуба изучали всерьёз только возможность добровольной остановки роста. В самом деле, зачем говорить о Закате? Мы же разумные люди!
      И предложили ряд мер для достижения глобального равновесия, дав такое его определение: глобальное равновесие — это состояние, когда численность населения и фонд капитала остаются неизменными, а между силами, заставляющими их расти или уменьшаться, поддерживается тщательно контролируемый баланс. Численность населения и объём капитала — единственные величины, которые должны оставаться неизменными в условиях равновесия. Любой же вид человеческой деятельности, не требующий большого притока невозобновляемых ресурсов и не причиняющий вреда окружающей среде, может и дальше развиваться до бесконечности. Многие занятия, которые люди считают самыми привлекательными и приносящими подлинное удовлетворение, — обучение, искусство, музыка, религия, фундаментальные научные исследования, спорт, общественная деятельность — вполне могут процветать.
      Конечно, авторы труда «Пределы роста» нарисовали идеализированную картину глобального равновесия. Конечно, никто не может предсказать, какие общественные структуры создаст человечество в новых условиях, и нет никакой гарантии, что новое общество окажется лучше нынешнего или что оно, наоборот, будет сильно отличаться от него. Конечно, они совсем не учли влияния, которое оказывает на мировые процессы валюта, имеющая разрушительную процентную составляющую. А без этого прийти к описанному ими состоянию невозможно. И конечно, — в чём признаются сами — они хотели только выразить уверенность, что глобальное равновесие не помешает человечеству двигаться по пути прогрессивного развития. Тут мы почтительно умолкаем: «прогрессивное развитие», что вы! Куда без него!
      Правда, авторы доклада полагают, что при достижении равновесия не исчезнут трудности (это верно: от них не может избавиться ни одно общество). И что придётся отказаться от каких-то свобод: от рождения большого числа детей, например, и от бесконтрольного потребления ресурсов. Но всё же оно принесёт новые свободы: от загрязнения среды и перенаселения, от угрозы катастрофы мировой системы. Главное, свобода от голода и нищеты, которой в нашем мире наслаждается слишком мало людей.
      Немного огорчает, что авторы доклада Римского клуба почти ничего не сказали о практических ежедневных шагах, опять объехав вопрос «Что делать?», дабы обеспечить это прекрасное, надёжное, устойчивое глобальное равновесие. Их модель и рассуждения не содержат деталей, одни только добрые пожелания.

      «Прежде чем какая-то страна решится на такой переход, понадобится ещё много обсуждений и споров, тщательный анализ, новые идеи…» —

      пишут они. После чего неожиданно заявляют:

      «Равновесное общество должно взвесить альтернативы, учитывая конечность и ограниченность ресурсов Земли, и при этом не только опираться на нынешнюю систему ценностей, но и думать о будущих поколениях».

      Можно ли это понять? Опираясь на нынешнюю систему ценностей, мы на счёт «два» долетаем к пределам роста, а на счёт «три» оказываемся прямо в центре катастрофы.
      Зато завершается доклад весьма оптимистически:

      «Всё это порождает тревогу, но и даёт повод надеяться. Сознательно остановить рост трудно, но не невозможно. Путь ясен, человечество вполне способно совершить необходимые, хотя и совершенно новые, необычные для него шаги. В наш краткий исторический миг человек располагает уникальным запасом знаний, навыков, орудий труда и ресурсов. Он имеет всё, что физически необходимо для создания совершенно новых форм человеческого сообщества, которое, будучи стабильным, послужило бы многим поколениям. Восстановить два недостающих звена — вот реальная долгосрочная цель, которая приведёт человеческое общество к равновесию, и люди могут достичь этой цели. Если же эту цель не поставить и не пытаться её достичь, краткосрочные интересы и дальше будут питать экспоненциальный рост, ведущий систему к пределам и катастрофе. А поставив такую Цель, взяв на себя такие обязательства, человечество уже сегодня будет готово начать сознательный, продуманный переход от Роста к глобальному равновесию».

      Прошло тридцать лет… Человечество не поставило себе «цели» и не начало переход к равновесию. И здесь тупик.

«Золотой миллиард»

      Теоретики «глобальных кризисов» делают вывод, что население Земли необходимо сокращать до одного миллиарда человек. Эта концепция, получившая название «золотого миллиарда», тоже возникла в недрах Римского клуба. Но в ней уже не моделируется возможность сносного существования всех людей. Поскольку, согласно концепции, ресурсы и запасы прочности Земли могут обеспечить высокий уровень жизни только для одного миллиарда, постольку до такого предела и надо, по мнению разработчиков, сократить население Земли.
      Эта концепция совершенно и откровенно антигуманна. Она фактически оправдывает войны и другие подобные методы сокращения населения. К тому же, хоть и называется величина в один миллиард, известно, что это завышенная цифра. Просто на момент создания концепции население стран, зачисленных в элитную группу на благоденствие, как раз таким и было. И что интересно, в стратегиях «устойчивого развития» многих из них (США, Германии, Швеции и других) без всяких концепций в неявном виде проводится та же идея: успешное будущее — только для избранных.
      Сценарий выхода на нужную численность достаточно простой. На первом этапе «золотой миллиард» живёт трудом нескольких миллиардов людей, составляющих «остальное человечество», удовлетворяя свои потребности за счёт материальных ресурсов всей планеты. А сокращение численности этого «остального человечества» легко достигается «скидыванием» туда грязных производств и вредных технологий. Тем же целям служит поддержка коррумпированных режимов, разворовывающих деньги страны, навязывание программ сокращения различных социальных мероприятий. Кстати, Россия и страны — её бывшие друзья — среди первых кандидатов на вымирание.
      Очень большой вопрос: как же сам «миллиард» собирается выживать, если основная часть ресурсов, в том числе трудовых, погибнет? Цивилизованные разработчики этой концепции похожи на биотехнологов, которые вырастили смертельный вирус для запугивания соседей и считают, что коль скоро сами они моют руки, то он до них не доберётся. Доберётся, будьте уверены. Уже добрался.
      Нелишне напомнить, что экологическая защищённость отдельной страны или группы стран на самом деле иллюзорна, поскольку в экологической угрозе доминирует глобальный фактор. Локальные улучшения, достигаемые разрушением экосистем и бесконтрольным использованием природных ресурсов и сил других регионов, всё равно рушат глобальную экосистему и общую выживаемость. В ответ на это имеющиеся ныне социальные структуры будут сопротивляться, либо ценности и идеалы целых народов будут сломлены и форма эксплуатации станет принципиально иной, вопреки надеждам разработчиков сценария «золотого миллиарда». Не может их план быть устойчивым ни при какой погоде, а тем более при кризисе. К тому же в нём совсем не учитываются обратные связи,что тоже неминуемо ведёт к ошибке в оценке результатов. Скажем такую странную вещь: «международный терроризм» — пример возникновения «обратной связи» в ответ на реализацию глобальной программы «золотого миллиарда».
      Так что и концепция «золотого миллиарда», разработанная сторонниками теории «глобальных кризисов», совершенно тупиковая. Ничуть не лучше и придуманная последователями теории «рог изобилия» версия, что ресурсы Земли достаточны для обеспечения потребностей всего человечества в настоящем и будущем на том уровне, который уже достигнут в наиболее богатых странах. Основная ошибка этой версии в том, что численность человечества в обозримом будущем не превысит десяти миллиардов. Эти расчёты не согласовываются с расчётом ёмкости среды, которая может без ущерба для себя выдержать всего полмиллиарда человек.
      Чтобы объяснить, в чём здесь дело, приведём такой пример. Вы решили провести зиму на даче и в соответствии с этим привезли туда продуктов, например, в два раза больше, чем вам потребуется. На всякий случай. А в начале зимы к вам нагрянули гости — человек двадцать — и прогостили с полмесяца. Ясно, что вы их прокормите. Но осуществите ли вы свой план — провести зиму на даче? Конечно же, нет. Так и с нынешним населением. Прокормить его какое-то время можно. А вот выжить оно не сможет.
      Но эта версия содержит и ещё одну ошибку. Её создатели считают, что невозобновляемые ресурсы использованы в своей ничтожной части. Что, например, даже в исчерпанных месторождениях нефти более 50 % ресурсов остались в земле и могут быть выкачаны оттуда и что добыча полезных ископаемых обычно идёт с глубин в 200–300 м, тогда как существует технология бурения до 10 км. Ошибка в следующем: для добычи ресурсов нужно потратить ресурсы. А когда добываемое требует такого же расхода, процедура становится бессмысленной. Всё равно что жечь сторублёвку, чтобы найти сторублёвку.
      Остаётся нам констатировать, что ни теория «золотого миллиарда», ни теория «10 миллиардов» не являются верными. Это пример заблуждений в экологических теориях. Опять тупик.
      Но за последние десять— пятнадцать лет были предприняты и некоторые практические шаги к решению проблем! Прежде всего надо сказать о Конференции ООН по окружающей среде и развитию, состоявшейся в Рио-де-Жанейро. Она предложила так называемую Концепцию устойчивого развития. В ней говорится следующее:

      1. Все люди имеют основное право на окружающую среду, благоприятную для их здоровья и благополучия.
      2. Государства сохраняют и используют окружающую среду и природные ресурсы в интересах нынешнего и будущих поколений.

      Какой правильный подход! Спорить ни с этими, ни с другими выводами участников конференции ну просто невозможно. Экологические требования обязаны сами собой органически увязываться с требованиями экономического развития. Общество добровольно отбрасывает прочь стихийное развитие и переходит к коллективному социальному управлению в международном масштабе на основе разумного согласия! Безопасность окружающей среды становится общечеловеческой ценностью!!! Кто против? Все за.
      Конференцию эту ООН начала готовить в 1989 году. В течение 1990–1991 годов эксперты со всего мира вырабатывали трудные соглашения, готовя встречу в Рио. Изучались варианты предотвращения ухудшения состояния почвы, воздуха и воды, сохранения лесов и разнообразия форм жизни. Рассматривались вопросы бедности и чрезмерного потребления, здравоохранения и образования, городов и сельских районов. Определялась роль правительств, деловых людей, профсоюзов, учёных и т. д.
      Исходя из того что «устойчивое развитие» — это способ борьбы и с бедностью, и с разрушением окружающей среды, разработали документ под названием «Повестка дня на XXI век». Участники полагали, что, приняв эту «Повестку…», промышленно развитые страны признают, что должны играть более важную роль в улучшении окружающей среды, чем бедные страны, которые загрязняют её относительно меньше, и увеличат финансовую помощь другим странам для такого развития, которое имеет меньшие экологические последствия. Было решено, что оценивать успех экономического развития главным образом по количеству денег, которое оно приносит, неправильно.Системы учёта национальных богатств должны также принимать в расчёт полную стоимость природных ресурсов и полную стоимость ухудшения состояния окружающей среды.
      Было заявлено, что тот, кто загрязняет среду, должен в принципе нести расходы по ликвидации загрязнения. Оценка состояния окружающей среды должна производиться до начала осуществления проектов. Правительствам следует уменьшить или отменить субсидии, не соответствующие целям устойчивого развития.
      Короче говоря, идеи и задачи, вынесенные на форум, были очень, очень хорошими, а сама встреча на высшем уровне по проблемам планеты Земля в 1992 году в Рио-де-Жанейро оказалась более чем представительной. Высокопоставленные должностные лица из 179 правительств; сотни официальных лиц из организаций системы ООН; представители местных властей, деловых, научных, неправительственных и других кругов. Во встречах, лекциях, семинарах и выставках для общественности приняло участие 18 000 представителей из 166 стран, а также 400 000 посетителей. События в Рио освещали 8000 журналистов, а за работой Конференции следил почти весь мир. Это был воистину грандиозный форум, и он принял очень хорошие решения!..
      Однако президент Соединенных Штатов Джордж Буш заявил ещё до этой встречи, что не подпишет ни одного договора, ущемляющего экономические интересы США. В ноябре 2001 года Штаты опять заявили, что не подпишут никаких международных документов по результатам конференции в Марокко, предусматривающих ответственность крупнейших загрязнителей атмосферы. Вот вам и благие пожелания, и вера в «разум человека», и надёжное будущее…
      Вскоре после Конференции в Рио-де-Жанейро новый президент США Билл Клинтон сделал официальное заявление об экологической политике своей страны. Оказывается, США, став мировым лидером, единственной сверхдержавой, вовсе не собирались заботиться о судьбах всего мира. Их интересовало только своё благоденствие. Основными направлениями американской стратегии, как сообщил Клинтон, должны стать укрепление конкурентоспособности и захват американскими компаниями лидерства на мировом рынке природоохранной технологии и услуг. А о масштабах этого рынка можно судить по оценкам американских экспертов, определивших спрос на нём на уровне около 500 млрд. долларов.
      Направленность политики понятна. Что, ныне востребованы товары и технологии природоохранной направленности? Очень хорошо. Штаты захватывают этот рынок. И одновременно отказываются подписывать разработанные мировым сообществом жизненно важные конвенции по сохранению природы. Как видим, рыночная экономика в любом случае, даже если речь идёт о рынке природоохранных товаров и услуг, остаётся природоразрушающей структурой.
      Американское агентство международного развития в конце 1992 года приступило к осуществлению проекта по улучшению состояния окружающей среды в странах СНГ. Среди программ Агентства были и программы общественного обучения населения государств СНГ, как правильно понимать экологические проблемы и как их решать. В апреле 1993 года была принята программа «Технологии для решения международных экологических проблем», в рамках которой США предложили другим странам уже опробованную высокоэффективную технологию «для решения ключевых экологических проблем» в энергетике, промышленности и сельском хозяйстве, а также в лесоводстве и сохранении многообразия живой природы.
      Всё это было бы прекрасно, если бы такая деятельность дополнялась снижением уровня потребления в самих США! Но происходит нечто иное. Формирование экологического сознания российского населения ведёт не российское, а иностранное правительство, а сама Америка, потребляя более 40 % мировых ресурсов, учит других, как им сберегать природу, покупая технологии и товары у неё же. Беспроигрышная политика, если забыть, что сама природа однажды поставит этим рыночным игрокам окончательный мат.
      Происходит подмена понятий. Вместо сосуществования, согласованного с возможностями природы, человечеству предлагают сосуществование, согласованное с интересами Америки. И в ходе этого процесса многим странам, в том числе России, навязывают неприемлемые или неосуществимые международные обязательства, их вовлекают в неприоритетные для них программы, вмешиваются во внутренние дела суверенных государств.
      Разумеется, в конкурентную борьбу вокруг потенциальных рынков экологической технологии включились и другие, кроме США, индустриальные страны. И понятно, что ради достижения своих собственных целей все они превращают экологию в политизированный институт. А это отрицательно сказывается на уровне объективности многих исследований, подрывает доверие к науке. В высказываниях американских учёных признания о выходе антропогенных нагрузок за пределы ассимилятивной ёмкости биосферы соседствуют с обоснованием возможности экологически устойчивой мировой экономики. Ставятся рядом призывы к добровольному сокращению уровней потребления энергии и природных ресурсов и согласие на экономический рост как развивающихся, так и высокоразвитых стран!
      Неизвестно, как и каким образом следует принимать и согласовывать меры по сокращению антропогенной нагрузки до допустимого уровня. Отсутствует глобальная система контроля использования несущей ёмкости планеты, не проводится учёт фактического использования конкретными странами экологического потенциала Земли, и вообще права государств на использование этого потенциала не распределены. Несмотря на повсеместное признание, что государства не имеют суверенных прав на разрушение и истощение общих ресурсов — атмосферы и океанов (с этим согласны даже США), сохраняется режим «общего котла», из которого каждый черпает сколько может. А у кого больше «ложка», тот больше черпает. В итоге общий потенциал используется на основе права сильного, причём эксплуатируется и чрезмерно, и неэффективно.
      В биосферу пространств, расположенных за пределами национальной юрисдикции, скидываются отходы антропогенной деятельности, и больше всех их скидывают индустриальные страны во главе с США. И они отнюдь не спешат устанавливать доли такого сброса, понимая, что по справедливости их доля оказалась бы ниже фактических сбросов.
      Короче говоря, человечество не знает ни размеров антропогенной нагрузки, за которой начнётся обвал, ни сроков выхода на этот уровень и не следует никаким правилам обхождения с природой, а если вам скажут, что некие «правила» есть, не верьте. Критерий экологичности превращён в основной показатель конкурентоспособности государства на внешних рынках, и не более того!
      Да, действительно, выработаны объективные и предельно жёсткие международные экологические стандарты качества продукции и услуг. Для чего? Для защиты природы? Нет, они просто заменяют традиционные протекционистские барьеры во внешней торговле и зачастую оказываются столь же необоснованными.
      Предположим, в Америке разработали некий экологический стандарт. Международные договора этот стандарт признают. Какая-либо страна не имеет должной производственной базы для создания продукции, соответствующей стандарту. Значит, продавать этот товар за границу она уже не может, да и внутри страны тоже. Так через принятие экологических стандартов устанавливается диктат над странами, не вышедшими на уровень этих стандартов; они попадают в импортную зависимость и лишаются всякой возможности развиваться. Это несправедливо, но спорить бесполезно: побеждает сильный.
      Конкретный пример. Международное сообщество желает снизить шум от самолётов. Российские компании мгновенно оказываются перед необходимостью тратить громадные средства, а иначе их не допустят в воздушное пространство иных стран. Другой пример: пожелали сократить выбросы тепличных газов (прежде всего СO) и отказаться от использования хлорфторуглеродов (фреоны, хладоны), усугубляющих истощение озонового слоя. Россия должна была прекратить производства фреоном, лежащих в основе ряда важнейших отраслей промышленности, прежде всего холодильной техники и противопожарных систем, без которых не может функционировать ни сфера производства и хранения продовольствия, ни система обеспечения пожаробезопасности на гражданских и военных объектах. Для перехода на заменители требуются многомиллиардные затраты; да он и вообще нереален в предписанные нам сроки…
      Самое парадоксальное: среди учёных до сих пор нет единого мнения о роли и тем более определяющем значении фреонов для образования дыр в озоновом слое над теми или иными частями Земли!
      Ещё одна цель, прикрытая экологической риторикой, — военно-политическая. «Международная общественность» супит брови, указывая России на её военно-промышленный комплекс как на крупнейший источник антропогенного ущерба окружающей среде и здоровью населения. Целенаправленная политика Запада в этом направлении ведётся с начала 1990-х годов. При этом сами США применяли бомбы с урановыми стержнями в бомбежках Югославии, бомбили химические заводы в Ираке и т. д. Нам кажется, что в ближайший год появится много новых примеров.
      А люди не дают себе труда задуматься: почему, беспокоясь о нашем здоровье, нас заставляют разоружаться, но сами этого не делают?
      В программах экологической помощи России (и не только России) доминирует энергетическое направление. В подписанной в 1991 году Европейской энергетической хартии высказано утверждение, что западный капитал и опыт должны использоваться для изучения резервов энергии в странах СНГ. Зачем? Чтобы обеспечить такое положение, при котором были бы удовлетворены будущие энергетические потребности Запада.Показательно, что Хартия подчёркивает важность мер по сбережению энергии в Восточной Европе и СНГ, не упоминая о необходимости аналогичной стратегии для Запада. Мы, стало быть, должны сберегать, они — потреблять. Ведь это они «золотой миллиард», а мы расходный материал. Так что ни о каких правах природы и человечества в целом речи не идёт, а только и исключительно о выживании нескольких общественных структур.
      Причём американские руководители не скрывают, чего намерены достичь своими программами. Помощь, которую они оказывают России в охране окружающей среды и лучшем использовании энергетики, «является вкладом не только в реализацию американских ценностей, но и в защиту безопасности США». Это — выживание финансовой структуры, базирующейся на долларе США, — и есть истинная цель, а вовсе не спасение природы и человечества.
      Итак, Запад успешно использует «зелёное» оружие для давления на других. А насколько он сам привержен «зелёной» идеологии? Казалось бы, пустой вопрос. Мы все знаем об экологической чувствительности гражданского общества Запада. Сегодня «зелёные» стали влиятельным политическим течением, а экологическая тематика занимает одно из главных мест в сообщениях СМИ. Но если судить по политике, проводимой этими государствами, то налицо сплошной практицизм, принципиально антиэкологичный. И стоит он на трёх китах, тех самых, которые порождены денежным процентом.Это борьба за ресурс (конкуренция), преследующая эгоистический интерес. Это идея свободы, оборотная сторона стремления к власти над всем и вся, прежде всего ресурсами для собственного выживания. Это, наконец, идея прогресса — потребность в непрерывной экспансии.
      Финансы имеют в «пристяжных» новую структуру: «мировое общественное мнение». Его привлекают к воздействию на оппонентов, будь то соцстраны в период «холодной войны», либо развивающиеся государства, либо страны с переходной экономикой на современном этапе. Разработка концепций «устойчивого развития» и экологических прав личности дала идеальный инструмент для официального вмешательства во внутренние дела суверенных государств и наложения санкций в случае неисполнения ими своих обязательств по этой глобальной стратегии.
      Для вмешательства в чужие дела, в том числе России, есть самые разнообразные способы. При наличии в нашем истеблишменте изрядного количества прозападно настроенных личностей можно ожидать провоцирования претензий экологического характера со стороны разных неправительственных организаций и граждан к Российскому государству; предъявления к нему международных исков от других стран за нарушение их экологических прав в результате трансграничного воздействия. Возможен сбор информации на чужой территории (шпионаж), установление международного контроля, навязывание мер выхода из кризисной ситуации, наложение санкций. Наконец, — раз уж правила устанавливают США — возможна узаконенная агрессия, как в случае с Югославией, а то и односторонняя, как в случае с Ираком. И всё это прикроют заботой о природе!!!
      Так разработанная на Конференции в Рио глобальная стратегия устойчивого развития легко превращается в источник международной напряженности, нестабильности и конфликтов.
      Конечно, эта мышиная возня в преддверии общечеловеческой катастрофы не имеет никакого отношения ни к интересам природы, ни к спасению человечества как вида живых существ. А мы сразу это сказали. Рынок, особая подсистема цивилизации, озабочен только своим выживанием и в борьбе за себя использует любые инструменты. А человек в этой борьбе — будь он бизнесменом или президентом США — даже не инструмент. Он винтик, пусть мыслящий, пусть делающий правильные выводы, — винтик, не влияющий на механизм.
      В Рио-де-Жанейро сотни «винтиков» проголосовали за признание индустриальной цивилизации природоразрушительной. Генеральный секретарь этой Конференции Морис Стронг заявил:

      «Западная модель развития более не подходит ни для кого. Единственная возможность решения глобальных проблем сегодняшнего дня — это устойчивое развитие».

      То есть такое развитие, которое удовлетворяет потребностям настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности.
      Изменилось ли хоть что-нибудь после этих признаний и этих решений? Да, были придуманы интересные критерии экономического развития. Стало ясно, что такие показатели, как валовой национальный продукт и валовой внутренний продукт, устарели и неадекватно описывают реальность. Ведь в их рамках экономический рост выглядит слишком узким, он означает развитие ресурсо- и энергоёмкой части экономики, сокращающей ресурсную базу страны, а здравый смысл подсказывает, что в ресурсном отношении страна с сокращающейся ресурсной базой становится беднее. То есть страна с традиционно рассчитанным устойчивым экономическим ростом не богатеет, поскольку развивается за счёт сокращения природной и ресурсной базы, что ведёт к снижению качества жизни.
      Вот потому и было решено, что экономический рост — не главный показатель развития. Таковыми в действительности являются загрязнение окружающей среды, моральная статистика (статистика преступности) — словом, всё, что характеризует качество жизни. На этой основе ООН предложила систему интегрированных экологических и экономических счетов, среди которых — индекс гуманитарного развития и индекс устойчивого экономического благосостояния. Все эти показатели постепенно получают распространение наряду с ВВП и ВНП и как альтернативы им.
      И это, конечно, хорошо. Тоже достижение. Но к сожалению, «Васька слушает, да ест»: предлагаете новые критерии развития? Ну, развлекайтесь там, на своих конференциях. А мы будем руководствоваться экономической логикой. И тех руководителей финансово-экономических структур, которые так рассуждают, даже не за что винить. Поиски злого умысла в их поведении просто неуместны: их логика несовместима 6 экологическими критериями, и всё тут. У одних (учёных-экологов, безусловно умных людей) — концепции и конференции; у других (финансистов, тоже умных людей) — деньги.
      Страны, получающие кредиты и советы Международного валютного фонда (МВФ), вынуждены ориентировать свою хозяйственную деятельность на экспорт и обязаны стабилизовать финансы и выплачивать долги. А это приводит к «экологическому демпингу» в огромных масштабах. Их товары, да и вообще экономику «прессуют» по полной программе. Размещают грязные производства с очень низкими затратами на природоохранные мероприятия. Вынуждают выдавать концессии. И они соглашаются, потому что иначе не будет денег, да и сами изыскивают, на чём бы подзаработать. Например, экспортные «успехи» Чили связаны с массовой вырубкой реликтового леса юга страны и опустошительным выловом рыбы для производства рыбной муки.
      Сходная картина, если в дела вмешивается Всемирный банк. Инвестиции в освоение Амазонии с его участием составили 10 млрд. долларов. Масштабы вырубки леса оказались столь велики, что только в ходе одного из проектов «очистке» подлежала территория, равная Франции и Германии, вместе взятых. А около города Мараба затеяли строить металлургический комбинат мощностью 35 млн. тонн стали в год, который будет работать на древесном угле, полученном при вырубке 3500 кв. км тропического леса в год. И вся продукция предназначена к вывозу из страны. Масштабы экологического ущерба от этого проекта настолько колоссальны, что не укладываются в привычные понятия.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.