Сандэр - Сандэр. Убийца шаманов

Алисия могла обеспечить скоростное плавание, применив воздушное заклятие. Она это и предлагала в начале похода, когда я спрашивал о ее магических возможностях, полезных на реке. Будь у нашей маленькой флотилии паруса, она бы устроила попутный ветер, быстро домчавший нас до деревни Улиткоголовых, столицы племени. Увы, парусов тролли не знали.

Второе заклятие позволяло лететь лодке со скоростью земного катера. Аэромантка надувала щеки, предварительно прочитав заклинание и пошевелив пальцами, и выдувала мощную струю воздуха, гнавшую транспорт, в коем девушка находилась. Реактивная тяга, блин. Нам она не годилась: лодок-то три, а рассчитано заклятие на одну.

Сильфов для разведки я запретил Алисии вызывать. Зачем энергию тратить, раз маги разума справляются? Пусть побережет айгату до жаркой встречи с врагом.

Шаман, собаку съевший на магии духов воздуха, впряг бы тех же сильфов долбленки толкать. Аэромантка пока лишь для разведывания территории их умела использовать, что весьма огорчало вынужденного махать веслом Варк-Дана и всех троллей отряда.

Мы плыли по реке на запад. Миновали деревушку Мокрых Носов, расположенную у устья. В селении не останавливались: некогда. Ученику верховного шамана улиточников понадобилось полдня на путь к озеру. Нам потребуется времени примерно столько же, и все равно не прибудем в деревню до вечера. Осенний день короток. Варк-Дан негодовал, по морде видно, да претензий вслух не высказывал.

До сумерек я общался с нашими учениками шаманов и магессой, выясняя их способности. На охоте знания придутся кстати.

Больше всех меня интересовал Бал-Ар. На вопросы он отвечал почтительно и коротко, не желая особо распространяться о своих сильных и слабых сторонах. Инфу из него приходилось выдавливать по капле. О собственных умениях он сказал лаконично: «Все понемногу могу». Затем уточнил, видимо осознав важность для меня, командира отряда, сведений об его магии: «Заговоры читаю, тенями управляю».

Заговаривать способны почти все шаманы. При заговоре они обращаются к духу предмета. По сути, наложение чар у магов и шаманское заговаривание – одно и то же. Оно зависит от склонности колдующего. К примеру, шаман, практикующий колдовство духов земли, отлично заговорит каменный наконечник копья на прочность. Менталист заговаривает человека на здоровье. Попадаются универсалы, способные взаимодействовать с разными типами духов. Если Бал-Ар такой уникум, нам повезло. И рану заговорит, и оружие, и одежду.

Варк-Дан о своих способностях рассказывал куда детальнее, отвлекаясь от тяжких мыслей. Он семь лет ходил в учениках верховного шамана. Научился изготавливать целебные мази, зелья и исцеляющие варды, активируемые заклинанием. Умеет призывать духов улиток для преобразования магической энергии в жизненную и передачи ее больным и раненым. Духи, напитавшись айгатой, также при соответствующем заклинании формируют знаменитую спиральную раковину, защищающую заклинателя. Клейкого потока Варк-Дан не освоил. Да и защитная раковина у него средней прочности, держится недолго.

Алисия от нечего делать донимала меня расспросами о быте синекожих и племени улиточников. Почерпнутые ею из книг и от преподавателей скудные знания на эту тему оставляли желать лучшего.

Маги империи, включая видных географов, не удосуживались описывать троллий уклад жизни, полагая сие занятие бесполезной тратой времени. Синьки же дикари, что с них взять? На войне не обязательно быть в курсе праздников и сложной иерархии имен синекожих. Зато следует проштудировать «Войны с троллями» Тиберия Аркама на предмет тактики аборигенов Ксаргского полуострова[2].

Я по возможности утолял жажду знаний девушки. Параллельно принимал телепатические послания от морлоков, сигнализирующих о животных и разумных в зоне ментального восприятия.

– Сандэр, мне не совсем ясно: что за ритуал провели нынешней ночью? – Алисия без тени смущения разглядывала висящее на моей шее ожерелье из зубов водяного удава. – Отец о нем не рассказывал подробно. Это посвящение в охотники? Но разве вы не охотник?

– Охотник, – согласно кивнул я, синхронно загребая веслом с сидящими позади Варк-Даном и Шор-Тазом. – У синекожих несколько посвящений в охотники. Одно происходит в детстве, с первым убитым зверем. Второе значительно позднее, когда тролль убивает в одиночку зверя, которого очень сложно добыть.

– Вы добыли водяного удава. Не думала, что убийство распространенной по всему Ксаргу змеи столь высоко ценится троллями. Ваш змей какой-то особенный?

– Водяные удавы хитрые бестии, им приписывается гипнотический взгляд. К тому же быстрые и сильные. Убитый мною был старым и большим. Чем удав старше, тем опаснее. Живых существ, перешагнувших столетний рубеж, тролли почитают звериными шаманами и любимыми детьми Отца Зверей Иргала Зага. Убить любого из них – значит снискать славу великого охотника среди соплеменников. Водяному удаву было не меньше сотни лет, судя по его длине.

– Зубы вашего змея обладают мистической силой? Можно мне до них дотронуться?

Зубы и правда содержат в себе магию. Охотничье ожерелье имеют право носить только лучшие охотники племени, оно вроде амулета, оберегающего владельца от злых чар и помогающего на охоте. В клыки и когти шаман при посвящении заключает духа-хранителя, прежде жившего в теле сына Иргала Зага.

Ожерелье не дарят, не дают поносить, дотрагиваться до него посторонним запрещено. Его оставляют на Столбе Предков клана после смерти тролля. Оно олицетворяет дух охотника, на него молятся, обращаясь к пращуру.

– Я бы с радостью предоставил вам змеиные зубы из ожерелья, но – увы, заключенный в него дух змея рассердится. Он не терпит прикосновения чужих. А я не хочу, чтобы он вам навредил, Алисия.

Мне показалось или аэромантка смутилась?

– Сандэр, не поймите неправильно. Для меня охотничье ожерелье представляет чисто магический интерес. Я никогда не слышала и не читала о подобном.

– Полагаю, в имперском магическом образовании имеются существенные пробелы относительно культуры синекожих. – Я оттолкнулся веслом от приблизившегося бережка. – В жизни у тролля единственное достойное занятие – охота. Она в понимании синекожих тождественна войне, поэтому не удивляйтесь, услышав, что совершившему подвиг на бранном поле троллю торжественно вручат на клановой пирушке охотничье ожерелье и назовут буй-таром – великим охотником.

С раннего детства мальчик мечтает заполучить такое ожерелье, свидетельствующее об исключительной храбрости и уме обладателя. Глупец попросту не способен завалить любимого дитятю Отца Зверей. Ожерелье – могущественнейший охотничий амулет. Предводителя клана и племени избирают из лучших охотников. Они, в свою очередь, сродни колдунам. Разве убьет сына зверобога обыкновенный смертный? Синьки дают однозначный ответ: нет.

Посвящение напрямую связано с присвоением имени. У троллей зачастую по два имени. Одно детское, дающееся при рождении. Другое, истинное, даруется вождем племени за особые заслуги перед деревней. До того синекожий, будь он трижды ловчее и сильнее соплеменников, считается безымянным и не имеет права сидеть у Костра Совета.

Это правило не касается тех, кто завоевал истинное имя иным способом, никого не убивая. Скажем, спас синька детей вождя из охваченного пожаром леса. Сам пострадал, детвору сохранил в целости. Позже, добыв любимого отпрыска Иргала Зага, он завоевывает лишь ожерелье – имечко-то уже есть.

– А ваше истинное – Кан-Джай? – полюбопытствовала аэромантка.

– Истиннее не бывает, – улыбнулся я.

– Как же вы его заслужили до охоты на удава? – сделала большие глаза девушка. – Вы ведь человек. Какое благо может сотворить троллям человек, чтобы они его признали равным себе?

Да было дело ясной весенней ночью…

– Поступков, достойных благодарности синекожих, много, Алисия. Я совершил всего один.

Солнце неумолимо клонилось к кронам деревьев. До деревни Улиткоголовых часа три пути, к закату не поспеем. С наступлением темноты ворота деревни запрут, и нас не впустят, кем бы мы ни были.

Скверно. Как бы Гал-Джин не отбросил лапы ночью. Сколько у улиточников шаманов? Предела численности колдунов на племя нет. У клана должен быть минимум один Говорящий с Духами. Меньше – и соседи сочтут слабаками.

Варк-Дан горестно сообщил, что кроме верховного в глухом лесу живет отшельником старый-престарый шаман, учивший чарам Гал-Джина. Старик удалился из деревни, дабы не мешать молодежи, и добровольно передал амулет главного шаманюги старшему ученику.

Старикан, зим коего не сосчитать, уединился в глухой чащобе, вырыв для себя, любимого, землянку. Травку, грибочки, плесень собирал, предавался медитации и безмолвным беседам с лесными духами. К нему периодически направляли посольство – убедиться, жив ли. Он жертвовал гербарии для нужд родной деревни, предупреждал о грядущей беде. Знатный гадатель, по чему угодно судьбу предсказывает. И здоров, будто бык-трехлетка.

Насчет его нынешнего здоровья меня терзают смутные сомненья. Эх, предчувствую, не найдем мы его в мире живых. К нему наведаться – второй пункт моего плана обезвреживания убийцы. Пункт выше – опросить свидетелей.

«Два разумных на северо-западе притаились в камышах, – просигналил морлок по мыслесвязи. – Тролли, молодой и постарше. Заметили лодки и размышляют, кто к ним пожаловал».

«Нас не разглядели?»

Отличительные признаки союзников они обязаны назубок знать. Татуировки в виде орнамента из водорослей у Водяных Крыс всем озерникам знакомы, да и Варк-Дан на борту.

«Нет, Кан-Джай. Они не доверяют зрению. Боятся морока».

Логичная реакция, учитывая свалившееся на племя несчастье.

– Эй, Полг, Крам, – окликнул я «капитанов» нашей крохотной флотилии. – Пристаем к берегу и готовимся к ночлегу.

Протиснувшись через сплошную стену камыша, мы вытащили лодки из воды. Кровавый Ручей с Гражем принялись сооружать из колючего кустарника и хвороста изгородь, Змеиная Шкура и Шор-Таз крепили к нижним ветвям веревки и обустраивали постели.

В лесу синьки ночуют на деревьях повыше, привязывая себя к стволам. Так безопаснее. На земле по ночам рыскают хищники, днем отдыхающие в темных логовах.

Акеле идея ночевки в гамаке не понравилась. По деревьям он не лазал, предпочитая зарыться под корнями и замаскировать проход колючим кустом. За неимением колючего сгодится любой разросшийся куст.

Какой идиот сунется к спящему белому волку? В лесу идиоты не приживаются. Естественных врагов у него кот наплакал. Из ярых и непримиримых – саблезуб и длинношерстый медведь, другие стараются не связываться. Полуразумные шипокрылы в наших краях вроде не водятся.

– Эй, уважаемые, – крикнул я в камыши, повернувшись на северо-запад. Мне сигналки устанавливать, а поблизости потенциальные нарушители. – Не замерзли? Водичка-то холодная. Вылезайте, поужинаем, чем предки послали. Вместе веселее.

И тишина. Жабы – и те замолчали.

– Вылезайте-вылезайте, мы здесь долго пробудем. Вам до рассвета мокнуть доведется, – воззвал я к разуму прячущихся синекожих.

Камыш шевельнулся. Из зарослей, хлюпая по воде, вышла парочка продрогших синек. По внешности родственники, по возрасту примерно отец и сын. На предплечьях бело-зеленые орнаменты из водорослей, перемежающиеся изображениями спиралек улиток. Вплетенные в длинные распущенные волосы раковины моллюсков подрагивали. Ну, точно Улиткоголовые.

Старший стискивал в худых руках костяной гарпун, младший держал руку на висящем у бедра каменном ноже. Одежду обоих составляли набедренные повязки, перевязанные кожаными ремешками. Поздней осенью, да ночью, да в холоднющей воде – околеть можно в таком наряде. Рыбаки, блин.

– Вы кто? – Старшему почти удалось убрать дрожь из голоса и придать ему напускной уверенности.

– Водяные Крысы. Спасать ваших шаманов пришли. Вы нас ночью приветствовать хотели? – красноречиво посмотрел я на гарпун.

– Нет, мы… – открыл было рот младший и умолк, остановленный жестом родича.

Ясно-ясно, чего вы хотели. Смыться потихоньку. Переплыть на тот берег и бегом в селение докладывать о чужаках.

– Мы не думали ничего плохого. – Старший убирать гарпун за спину, к сетке с рыбой, не торопился. – Чем докажете, что вы с озера?

– Ученика Гал-Джина узнаете?

Старший улиткоголовый глянул на Варк-Дана.

– Он не похож на ученика шамана.

– Вы что, ополоумели? – взорвался будущий шаман Зеленых Улиток. – Разум в реке вам рыбы съели? Я – Варк-Дан! Вы, отрыжка дохлой креветки, не узнали меня? Я же вас прокляну! Вы у меня…

Дальше следовала непереводимая игра слов, суть которой рыбаки уловили сразу. Их физиономии вытянулись, глаза расширились от страха, колени задрожали. Не выстояв под потоком злых обещаний, они упали на колени и, закрыв лица ладонями, бухнулись на землю в раболепном поклоне.

– Ты – почтенный Варк-Дан! – просипел старший. – Мы узнали тебя! Прости нас за недоверие! Разум наш помутился от ужаса, сердца сжались! Пощади, просим тебя!

– Не проклинай нас, почтенный Варк-Дан! – вторил родственнику младший. – Мы не хотим до конца дней жевать прокисшие водоросли беззубыми ртами!

В разных племенах к шаманам относятся по-разному. Колдунов тролли уважают и боятся. У Зеленых Улиток перед ними преклоняются, ставя вровень с духами предков. Им приносят обильные подношения, разумно полагая причиной процветания племени. Немудрено, ибо от них зависит здоровье соплеменников, успехи на охоте и рыбалке, защита от злых духов и вражеского колдовства.

В результате у шаманов улиточников вырабатывается мания величия и в целом дурной характер. Страх троллей столь велик, что соплеменники, включая вождей, никогда не перечат Говорящим с Духами и выполняют все их капризы.

Тем не менее плохой нрав не мешает колдунам улиточников нормально общаться с властителями племен.

– Ладно, прощаю вас, олухов, – сжалился Варк-Дан над глотающими пыль рыбаками. – Не смейте сомневаться во мне и моих спутниках. Они приплыли помочь нам изловить злого духа, убивающего моих братьев, и ваше недоверие оскорбляет их. Благодарите добросердечность Водяных Крыс. Иные бы уже сушили ваши никчемные головы на вечернем солнце. Приготовьте рыбу. Я голоден. – Ученик Гал-Джина скользнул взглядом по моим бойцам. – И угостите наших союзников, бестолочи.

– Да, почтенный Варк-Дан! – слитно воскликнули рыбаки.

Старший немедленно развязал сеть и, вывалив трепыхающихся рыбешек и вяло перебирающих лапами раков, гаркнул младшему принести воды и развести костер, покуда он почистит улов.

– Сандэр, кто они? – тронула меня за рукав Алисия.

– Рыбаки из клана Улиткоголовых. Мы направляемся в их деревню. Милейшие тролли, самые миролюбивые из озерников. Свежей рыбки желаете? Без соли, к сожалению.

– О нет, благодарю. Я плотно пообедала.

Я вообще-то не планировал светить костром, привлекая лишнее внимание. Синьки в походе на чужой территории ограничиваются вялеными мясом и рыбой, орехами. Запах кострища разносится на километры, предупреждая о появлении разумного. Да одержимые звери и злые духи жертв выслеживают не по запаху костра.

Мы с Бал-Аром и Варк-Даном обеспечиваем максимум защиты. Гипотетических целей для убийцы-невидимки у нас аж шестеро, вероятность ночного нападения велика. Вряд ли кто из наших крепко уснет.

Спать решили на одиноко стоящем раскидистом дубе. До деревьев расстояние метров десять. Тварь не перескочит с веток, не задев развешанной Шор-Тазом незаметной волосяной нити. Ее конец тролль привязал к пальцу на руке. Дернется нитка – он проснется – и в бой. Свободная рука на топоре лежит. Ударом перерубить привязывающую синекожего к стволу веревку – секундное дело.

Вяленый Бык есть с нами рыбу отказался. Поужинал припасами заранее – и на верхние ветви занимать пост.

Кровавый Ручей и Каменная Башка обложили место ночевки колючим кустарником. Ограду высотой около двух метров и шириной три не всякий зверь перескочит. С внутренней стороны вырыли неглубокую траншею, утыканную деревянными колышками. Сверху накрыли веточками и присыпали листвой. Попробует тварь перепрыгнуть заграждение – попадет в яму и лапы повредит.

Вдоль ограды я поставил простенькую «сигналку». Очертил ножом круг, призывая духов леса оберегать наш сон, и влил чуть-чуть энергии. Контур реагирует на астральное тело. Пересечет кто черту – почувствую.

Для страховки Бал-Ар расставил по сигнальному контуру охранные варды. В них сторожевые духи, подпитываемые энергией создателя вардов, сканируют местность на расстоянии до двадцати метров. Нарушителю они доставляют проблемы уколами по духовному телу, отчего тот ощущает слабость.

Аэромантка тоже поучаствовала в создании системы охраны. Накинула воздушный купол из элементалей над дубом, реагирующий на движение.

Варк-Дан нарисовал под деревом знак Зеленой Улитки ритуальным кинжалом. Духа-покровителя с ним проще призвать, точнее, подчиненных ему мелких духов, сливающихся при надобности в единое целое и защищающих призывателя. Закончив со знаком, ученик Гал-Джина на скорую руку соорудил целительные амулеты для нашей четверки воинов, зарядив своей айгатой.

– Исцеляет легкие раны. Держите вплотную к телу, – проинструктировал он.

– А что мы будем делать, если оно нападет? – Девушка, наблюдая за нашими приготовлениями, наверное, впервые задумалась о серьезности положения.

– Драться. – Я проверил, легко ли вынимается паладинский кинжал из ножен на поясе. – Всеми доступными средствами драться, Алисия.

Надеюсь, оружие не подведет.

До заката мы завершили обустройство стоянки. Ни зверь, ни дух не должны застать нас врасплох. Для надежности назначили часовых, воина и ученика шамана. Ихтианы вызвались дежурить по одному и оповещать о любых изменениях в ментальной картине местности.

В лесу быстро темнеет. За считаные минуты тьма окутала пространство за изгородью непроницаемым покрывалом. Из темноты на той стороне изредка доносились далекий звериный рык и истошные вопли ночной птицы.

В такие моменты рыбаки осеняли себя спиралью Зеленой Улитки и шептали молитву духу. Водяные Крысы воспринимали звуки ночи спокойнее: кажущееся жутким рыбаку – привычно охотнику.

Улиточники разложили на сухих листьях кувшинок, словно на тарелках, по жареной рыбешке и сваренному в глиняной посудине раку.

– Да пребудет на нас благословение предков, – возгласил Варк-Дан, принимаясь за еду.

Рыбаки ели молча, прислушиваясь к ночным звукам. Они вздрагивали при каждом шорохе, доносящемся из-за ограды.

– Вы так боитесь, что мне непонятно, почему вы остались на ночь в лесу, – пренебрежительно скривился Полг.

– Ты бы тоже боялся на нашем месте, – полушепотом произнес старший рыбак. – В деревню мы не хотим возвращаться, пока не отправили в Серые Пределы того, кто убивает шаманов.

– Чего же с вами случилось страшного? – передразнил шепчущую манеру улиточника Змеиная Шкура.

Тролли не обиделись. Они будто не заметили насмешки здоровяка.

– На тропе к деревне мы наткнулись на мертвых однорогих быков, – еще тише сказал рыбак. – Целое стадо.

Однорог размером со взрослого зубра. Завалить его трудновато и саблезубу. Чуя опасность, однороги сбиваются в кучу рогами наружу, превращаясь в опасную для прыгающих хищников массу. Ударом копыта бык проламывает череп медведю. Но и на них находят управу. Петухоголовые кокатрисы парализуют их газом, ящеры стиксы обливают кислотой, коты магены забивают до смерти щупальцами с ядовитыми присосками.

– Мало ли кто их прикончил, – поворошил палкой костер Полг.

Рыбак пристально посмотрел на Змеиную Шкуру.

– Я никогда не видел, чтобы стадо из восемнадцати однорогов разрывали на куски. Повсюду кровь. На земле, на деревьях. Кишки по веткам висят. И так по всей роще. Какой зверь, по-твоему, мог такое совершить?

Полг скептически хмыкнул.

– Может, у вас рассудок от страха помутился и вам все почудилось?

Описанную бойню из известных мне животных учинить никто не мог. Много в аранье неведомого и ужасного, о чем не догадываются и мудрейшие шаманы.

– Давно ли вы рыбачите? – сменил я тему. – Когда из деревни ушли?

– Сегодня с рассветом, – охотно ответил младший рыбак и покосился на Варк-Дана. – Нехорошее что-то творится там, и частокол ему не помеха.

– Ты видел что?

– Нет, хвала предкам. – Очередное спиралевидное знамение.

– Вун, – предостерег старший, – не болтай.

– Говори, Вун, – повелительным жестом разрешил Варк-Дан.

– Наш старший брат в лесу слышал песню. Нас было три брата – Бурн, Алак, – парнишка кивнул на товарища, – и я. Мы позапрошлой ночью рыбачили у излучины реки. Я и Алак заснули. Вдруг нас Бурн разбудил, сказал, слышал песню на том берегу. Мы ему не поверили. Кому взбредет в голову петь в полночь посреди араньи? Задерут, моргнуть не успеешь. Лес тишину любит. Ну, Бурн захотел доказать – мол, не врет – и на тот берег переплыл. Вернулся скоро. Глаза блестят, дрожит весь, заикается, просит бежать отсюда побыстрее. Куда бежать, ночью-то? В деревню не пустят, за морок примут. Полезешь через частокол – дротиками да копьями истыкают.

– И дальше что? – не терпелось узнать продолжение Полгу.

– Схоронились мы в камышах. Залезли под воду, тростинку в рот – и сидим, ждем восхода солнца. Утром вылезли, обсушились, растиркой растерлись и пошли домой. А в деревне переполох: шамана с учеником в аранье нашли. Мы поспрашивали где. Оказалось – недалеко от излучины речки, возле которой мы рыбачили, на том берегу, куда брат ходил.

Сноски

1

Название лесов Ксаргского полуострова, данное им троллями и позаимствованное высшими эльфами.

2

Ксарг – земли, на которых испокон веков жили тролли, лесные гоблины, огры и высшие эльфы, также именуемые светлыми. По площади Ксарг немного больше Индийского полуострова, расположен в умеренных и субтропических климатических поясах Лантара. Представляет собой лесистую равнину. На севере находятся Седые горы.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.