Око силы (№2) - Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы

Это походило на правду. «Костя» не ограничен в средствах… Намек? Обратно в подземелье?

– Вот что… Вы, Юрий Петрович, напишите нечто вроде рапорта. Все про эту главу и про листок. А заодно подумайте, повспоминайте. Не может быть, чтобы вы ничего не знаете. Попробуйте!

Полковник «Костя» терпеливо подождал, пока Юрий напишет требуемое, а затем откланялся, обещав зайти через пару дней. Он уже не улыбался. Очевидно, радушие более не требовалось.

Подумать Юрий был не прочь. Почему бы и нет? Значит, заклинание…

Орловский перелистал книгу Родиона Геннадиевича, затем открыл собственную рукопись о дхарском эпосе. Итак, тридцать два боевых заклинания, хранимые настолько бережно, что их перечень «дожил» до ХХ века. Хранимые – но с каких времен? Уже пять веков дхары не вели войн, не надо было защищать города от осады, разрезать строй врага, испепелять его войско. Выходит, заклинания старше? Но почему тогда герои эпоса ни разу не применяли ничего подобного? Орловский вспомнил, что говорилось в «Гэнхэну-цорху» о Фроате и его сыновьях. Их дружины рубили врагов мечами, дхарские богатыри выходили один на дюжину, «чуги»-оборотни рвали «мосхотов» на части, но ничего подобного «Горячему Ветру» или «Куполу Надежды» в эпосе не было. Ранхай, последний гэгхэн, убил князя Сумха заколдованным Черным мечом, но он воспользовался магией Дхори Арха. Верховный дхармэ Рхас ничего не говорил своему владыке о заклинаниях. Значит, уже во времена Фроата и его сыновей они хранились в глубокой тайне? Но почему? Ведь речь шла о спасении дхарской свободы? Или причиной тому – ссора со старым жречеством? Но Ранхай был их другом…

Причина могла быть одна – уже пять веков назад жрецы-дхармэ были уверены, что заклинания бесполезны. Утратили силу? И все-таки их заботливо хранили…

Юрий вновь перелистал рукопись. Итак, высокое Небо разгневалось на дхаров. Они лишились своего прежнего образа и уже не могли «стать светом». Может, тогда утратили силу и древние заклятья? Но все же учитель постарался спрятать «Заклинание-Ключ». Чего он опасался? Суеверие, дань традиции? Или причина куда более земная? Родион Геннадиевич ждет ареста. У него есть несколько дней, и он сжигает письма – у него была огромная переписка – уничтожает лишние бумаги, в последний раз просматривает незаконченную рукопись… Берет ножницы и отрезает нижнюю часть страницы. Получается тонкий длинный листочек с одной-двумя строчками. Остается его сжечь. Он берет спички…

Стоп! Нет, учитель поступил иначе! Он договорился о встрече с Юрием и передал ему папку. Там было самое ценное, и среди прочего…

Небольшой листок бумаги! Строчка, написанная на «фроати»!.. «Они считают нас заговорщиками… В таком случае – это наш пароль…» Ну конечно! Листок как раз по размеру!

Орловский не выдержал и начал быстро ходить по камере, стараясь погасить волнение. «Костя» вновь оказался прав: он все-таки вспомнил. Но тогда получалось нечто определенное и ничуть не связанное со столь нелюбимой в Стране Советов «мистикой». Пароль! А что если у дхаров существовала нелегальная группа? Умные честные ребята, чьих родственников депортировали, загнали в колхозы, в переполненные бараки «строек-гигантов»… Родион Геннадиевич действительно мог быть руководителем, ведь учитель имел подпольный опыт с начала века! И старое заклинание могло быть… могло стать паролем!

А затем – провал, все члены группы под угрозой ареста. Но, возможно, есть «кто-то» на периферии. Этот «кто-то» будет искать связи, Орловский – не член группы, но ему доверяют. Родион Геннадиевич решил рискнуть. Через некоторое время «кто-то» мог приехать в Столицу, найти Орловского и попросить показать бумаги, оставшиеся от учителя. Юрий показывает – тот видит пароль… Может, листок был знаком, что Юрию можно доверять? Вдруг Соломатин догадывался, что его ученик занимается не только дхарским эпосом? Обе группы могли бы наладить сотрудничество!..

Сердце отчаянно билось. Все становилось на свои места. Теперь ясно, почему штукари из Большого Дома стремятся любой ценой узнать «мэви-идхэ»! Дхарское подполье уцелело, и теперь им нужен этот «Ключ». Наверняка Орловский был не первым, кого расспрашивал «дхаровед в штатском», но никто в Столице не мог разобрать «фроати»…

А ведь он чуть не сдался! Будь это заклинание в рукописи, Юрий, пожалуй, сгоряча выписал бы его вместе с другими! Орловскому стало не по себе: все-таки его почти что сломали! Прогулки, библиотека, хорошие папиросы… Так мало нужно, чтобы купить человека!

Теперь «Заклинание-Ключ» далеко, а как далеко, ведает, пожалуй, лишь Терапевт. Это, к лучшему, проще не знать. Но в душе уже проснулся азарт. Они, всеведущие ищейки из Большого Дома, не смогут добраться до «Великого Заклинания»! Не смогут… А он, ЗК Орловский, сможет!

Юрий вновь припомнил листок. Да, там была одна строчка – восемь слов. В свое время он прочел «пароль» несколько раз, но не уловил особого смысла и быстро забыл странную фразу, записанную знаками-муравьями. Но в памяти осталась странная музыка этих внешне бессмысленных слов. Они, казалось, были специально подобраны, чтобы «мэви-идхэ» звучало в необычной тональности. Спокойное строгое начало, резкое повышение тона – и короткий заключительный аккорд. Фразу связывал не смысл, а именно эта музыка. Орловскому внезапно подумалось, что первоначально заклинание вообще не требовало слов, и только позже их подобрали, чтобы закрепить необычное звучание.

Оставалось вспомнить слова. Первое было общим для всех заклинаний: «мвэри» – «небо». Последнее он также помнил. Оно было необычным, не похожим на дхарское – «горг». Значит: «Мвэри… горг», а посреди еще шесть слов, шесть неизвестных. Впрочем, там было и слово «идхэ» – ключ, оно шло третьим… «Мвэри… идхэ… горг…»

Юрий никогда не жаловался на свою память. На далеком уже первом курсе он мог на спор запомнить слышанную единственный раз латинскую оду Горация. Память выручала, когда приходилось учить языки – на доскональное овладение дхарским понадобилось всего два года. Но теперь, когда требовалось вспомнить несколько слов, память, казалось, начала давать сбои. Юрий то ходил из угла в угол, то падал на узкую койку и накрывался с головой пахнущим дезинфекцией одеялом. Тщетно! «Великое Заклинание» не давалось, словно и вправду обладало неведомой магической силой. «Мвэри… идхэ… горг…» «Мвэри… идхэ… горг…».

Орловский заставил себя выйти на прогулку, твердо решив в эти полчаса думать о чем угодно, но не о недоступной строчке. В этот день дождя не было, дул холодный сырой ветер, сквозь низкие тучи то и дело проглядывало блеклое солнце. Внезапно Юрий рассмеялся. Как же он мог забыть? «Эйсо» – «солнце»! Это слово было вторым! Орловский произнес про себя «мвэри эйсо идхэ» и тут же вспомнил предпоследнее слово. «Атурх» – «власть»…

Теперь он понял, что нужно делать. Не следовало напрягать память, слова придут сами, одно за другим. Наверное, каждый, кто читал или слышал Великое Заклинание, должен был запомнить его с одного раза. Фраза построена так, чтобы постепенно, слово за словом, всплывать в сознании…

…Еще два слова вынырнули из глубин памяти вечером. Орловский даже не старался запомнить их – фраза складывалась сама собой, кирпичики слов аккуратно укладывались в ровную кладку. Оставалось одно, последнее, но Юрий уже успокоился. Оно придет…

Он крепко уснул, а утром, едва открыв глаза, негромко произнес заклинание – все целиком. Все восемь кирпичиков стали на место. «Заклинание-Ключ»… Теперь, когда пришлось складывать его, словно мозаику, оно уже не казалось бессмысленным: «Небо, солнце… Ключ запретным звукам дарует власть… Иди!» Кажется, «горг» означало именно «иди» – устаревшая форма повелительного наклонения. «Горг» – и дальше следовало одно из заклинаний. Пароль жрецов-дхармэ, который, похоже, стал настоящим паролем последних дхаров…

Итак, он добился своего! Он переиграл «Костю», и теперь знает то, что неведомо Большому Дому. Даже если древняя фраза не пароль подполья, а лишь очередной «тест» в дьявольской игре, которую ведет с ним этот улыбчивый. Но в любом случае это победа – маленькая, крошечная, не дающая никаких шансов на успех…

Оставалось подумать о собственном будущем. Если Большой Дом и в самом деле нуждался в Орловском как в специалисте по дхарам, то Юрию еще придется обживать здешние стены в соседстве с такими же призраками, как он сам. Если же он им нужен только для поиска «мэви-идхэ», то последствия могут быть куда хуже. Он не выполнил задания, равно как не справился с заданием и его «опекун». Вероятно, «Костю» ждал выговор, а его самого? Конечно, сообщи он сейчас «Великое Заклинание», будущее стало бы куда определеннее, но теперь даже мысль об этом казалась Юрию невозможной. Не верить, не просить, не бояться…

Орловский снова не угадал. Он ждал либо нового визита «Кости» с обычными уговорами и просьбами «вспомнить» или «подумать», либо вызова в канцелярию и отправки куда-нибудь за Байкал, где ему надлежит отбывать оставшиеся двадцать четыре года и одиннадцать месяцев с копейками. О худшем Орловский старался не думать: может, все же повезет. Вышло же нечто совершенно неожиданное.

На пятый день после очередного визита «Кости», ближе к полудню, дверь растворилась, но вместо улыбчивого полковника НКВД на пороге оказался хмурый надзиратель, который молча окинул взором камеру и коротко бросил: «Тут!» Откуда-то появился второй «вертухай», такой же хмурый, и молча поставил на пол большой чемодан. Затем первый на миг исчез, появившись вновь с парой начищенных до блеска сапог. Сапоги заняли место у порога, «вертухаи» переглянулись, и дверь с грохотом закрылась.

Юрий осторожно обошел принесенные вещи, стараясь не приближаться слишком близко. Чемодан, на вид тяжелый, дорогой кожи, почему-то мало заинтересовал. Зато поразили сапоги: яловые, нагло блестящие, они так и просились куда-нибудь на плац. Что это? Местный эквивалент комнатных тапочек? О чемодане не хотелось и думать. С таким полагалось либо ездить в загранкомандировку либо транспортировать в нем самодельную «адскую машину».

– …А, принесли уже! – «Костя» появился со своей обычной улыбкой, словно пополнив за эти дни истраченный запас оптимизма. – Добрый день, Юрий Петрович! Погодка-то. Солнышко!..

Юрий еле нашел в себе силы, чтобы поздороваться, настолько хотелось поинтересоваться смыслом происходящего. Впрочем, энкаведист поспешил пояснить все сам:

– Любуетесь? Да, знатные сапожки! Индивидуальный пошив, только для комсостава Главного Управления…

Мелькнула догадка: «Костя» начал день с того, что заехал в мастерскую за новыми сапогами. Такое, в общем, было не столь уж невозможным. Все мы люди, все человеки, даже полковники Главного Управления.

– Но вы же не все видели!

«Костя» осторожно поставил чемодан прямо на стол и щелкнул замком.

Форма… Новенькая, только что из-под утюга. Дорогое зеленое сукно, малиновые петлицы. Две шпалы – майор…

– Константин, извините, вас что, разжаловали? Почему – майор?

На этот раз «Костя» смеялся не меньше двух минут. Наконец всхлипнул и махнул рукой:

– Ну, Юрий Петрович! Ну, уморили! Это хорошо, что с чувством юмора у вас все в порядке. Пригодится…

Намек? Значит, все-таки с ним что-то решено?

– Ну-ка, примерьте! – энкаведист уже доставал гимнастерку, осторожно придерживая, чтобы не дай бог не замять.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.