Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дипломатия Франклина Рузвельта

ModernLib.Net / История / Уткин Анатолий Иванович / Дипломатия Франклина Рузвельта - Чтение (стр. 13)
Автор: Уткин Анатолий Иванович
Жанр: История

 

 


      Откорректированный Рузвельтом летом 1941 года стратегический план США носил название "Рейнбоу-5". В нем не было детализированных предписаний относительно того, как в точности должны действовать вооруженные силы США, но он содержал главенствующую концепцию: в случае войны с державами "оси" следовало придерживаться оборонительной тактики на Тихом океане и сконцентрировать основные силы в борьбе против европейских агрессоров Германии и Италии. В основе стратегического мышления Рузвельта лежала идея, что после победы над Германией поражение Японии будет гарантированным. Он также полагал, что тихоокеанского флота США (даже до Пирл-Харбора) недостаточно, чтобы сдерживать наступательные действия Японии, если она на них решится. Семнадцатого августа Рузвельт принимает посла Номуру и обсуждает с ним возможности встречи с принцем Коноэ на Аляске в середине октября 1941 года. В Токио была послана сугубо оптимистическая телеграмма Номуры:
      "Нет оснований для сомнений в том, что президент желает поворота во взаимоотношениях в лучшую сторону".
      Рузвельт, как говорят нам документы этих дней, весьма отчетливо осознавал, что не его демарши, а состояние дел на советско-германском фронте продиктует линию поведения Японии. Восемнадцатого августа он говорит послу Англии лорду Галифаксу, что "ход германо-советского конфликта, а не уважение к Соединенным Штатам" является определяющим фактором для Японии. Президент знал, что на восточной границе СССР сосредоточены лучшие японские наземные силы. И задачей Рузвельта было сделать так, чтобы на фоне вовлеченных в войну и теряющих силы СССР, Британии, Германии и Японии максимально отдалить время вступления в войну Америки. Маховик американской военной промышленности делал свои первые мощные движения, и Рузвельт надеялся достичь наибольшей амплитуды в час реального ослабления воюющих сторон. Отсюда примирительные жесты (прямо противоположные ожидаемым Черчиллем) в отношении Японии.
      Японское правительство тоже было не прочь "потянуть" время, требующееся для выбора и скрытного накопления сил. Двадцать восьмого августа премьер-министр Коноэ ответил, что необходимость во встрече остра как никогда. Он "высоко оценил" примирительный тон Рузвельта и выразил заинтересованность в "проведении вместе трех или четырех дней".
      Один из ведущих военно-морских экспертов, руководитель отдела планирования адмирал Старк советовал президенту не реагировать на захват японцами Индокитая. В конечном счете реакция Рузвельта на действия японцев в этом регионе заключалась в замораживании японских вкладов в США. Практически это означало, что с данного времени Япония не могла закупать нефть, сталь и прочие необходимые товары. Поставленная в сложные условия, Япония между августом и ноябрем 1941 года, возможно, и пошла бы на компромисс, но должно было случиться маловероятное - отход США от позиции, занятой после оккупации Индокитая. И совсем невероятно, чтобы Рузвельт уступил по главному интересующему японцев вопросу - поддержке Китая.
      В октябре военная партия окончательно возобладала в Японии. Премьер-министр Коноэ подал в отставку, чувствуя себя неспособным хотя бы несколько ослабить давление на Китай, "что единственно могло бы спасти от кризиса японо-американской войны". Новый премьер - генерал Хидеки Тодзио был настроен на решительные действия, воспринимая переговоры как ширму в своих военных приготовлениях.
      Хотя замещение принца Коноэ на посту премьер-министра было грозным знаком, президент Рузвельт предпочел не делать преждевременных шагов. Пятого ноября он обсуждал ситуацию в Азии с высшим военным руководством генералом Маршаллом и адмиралом Старком. Участниками встречи владела мысль, что время работает на Соединенные Штаты.
      "К середине декабря, - говорили Маршалл и Старк, - военно-воздушный и подводный флот Соединенных Штатов, расположенные на Филиппинах, превратятся в убедительную угрозу для любых японских операций к югу от Формозы", а к весне 1942 года американская военно-воздушная мощь "может превратиться в решающий фактор сдерживания Японии в операциях к югу и западу от Филиппин... В любом случае не следует предпринимать неограниченной наступательной войны против Японии, поскольку такая война в огромной степени ослабит объединенные усилия на Атлантике, направленные против Германии, наиболее опасного врага". На заседании кабинета министров 7 ноября Рузвельт, как записал в дневнике Г. Стимсон, призвал присутствующих "сдерживать свои нервы и стараться сохранить хорошие отношения" на переговорах с японцами.
      Рузвельту приходилось преодолевать противодействие со стороны дипломатов и части военных. Двадцать первого ноября государственный секретарь К. Хэлл предложил президенту выступить с идеей трехмесячного перемирия в Китае. Зондаж реакции Чан Кайши показал, что это будет воспринято в Китае как откровенное американское предательство. Рузвельт отверг инициативу главы своего дипломатического ведомства. Двадцать седьмого ноября 1941 года Хэлл сказал военному министру Стимсону, что "передает дело в руки армии и военно-морского флота".
      Благодаря расшифровке японского кода президент Рузвельт знал, что 4 ноября 1941 года министр иностранных дел Японии информировал посла Номуру о решении Токио предпринять "последнее усилие" в попытке найти базис отношений с Соединенными Штатами. Телеграмма следующего дня из Токио гласила, что взаимоотношения двух стран находятся "на грани обрыва". Как объяснял позднее Хэлл, "для нас это означало, что Япония уже привела в движение колесо своей военной машины". Также посредством расшифрованного кода американское руководство узнало, что в Китае японцы решили предпринять действия, рассчитанные на то, чтобы сбить с толку американцев и англичан ("перемещения отдельных воинских частей мы назовем эвакуацией; но ни о какой эвакуации не может быть и речи").
      Чтобы выиграть время для нападения (до него оставались уже считанные дни), японцы послали в Вашингтон нового уполномоченного - Сабуро Курусу, который вместе с Номурой 18 ноября предложил американской стороне следующее: Япония выводит войска из Индокитая, а Соединенные Штаты ослабляют экономические санкции против Японии. Двадцатого ноября японская сторона выдвинула на переговорах план из пяти пунктов: Япония и США не предпринимают перемещений вооруженных сил в Юго-Восточной Азии за исключением французского Индокитая, где Япония сохраняет свободу рук в действиях против Китая; Япония выведет войска с юга Индокитая на север; американское и японское правительства сотрудничают в торговом обмене с голландской Ист-Индией; обе стороны восстанавливают прежние торговые отношения; Соединенные Штаты не вмешиваются в японо-китайские отношения.
      Японцы утверждали, что причина кризиса - американская помощь Китаю и американское эмбарго. Единственная уступка, на которую они соглашались, перевести войска из Южного Вьетнама в Северный, если американцы помогут Японии наладить снабжение сырьем из голландской Ист-Индии, возобновят торговые отношения, предоставят Японии необходимую нефть и воздержатся от таких "мер и действий, которые препятствуют восстановлению общего мира между Японией и Китаем".
      Госдепартамент выдвинул свои контрпредложения: Япония выводит все войска из Китая и Индокитая и налаживает отношения с правительством Китая в Чунцине, подписывает многосторонний пакт о ненападении, гарантируя территориальную целостность всех государств региона. Американские контрпредложения призывали "уважать территориальную целостность всех наций". Взамен США обещали торговое соглашение, размораживание японских резервов, стабилизацию иены.
      Рузвельтом владела мысль по возможности оттянуть конфликт. Он надеялся через полгода значительно нарастить американскую военную мощь. В соответствии с этой генеральной линией он поручил 17 ноября государственному секретарю Хэллу изыскать возможности заключения шестимесячного торгового обмена и возобновления японо-китайских переговоров. Шифровальщики тем временем читали "магический" код и докладывали президенту о последних распоряжениях имперского руководства. Из Токио сообщали 22 ноября 1941 года, что японской делегации поручено продлить переговоры в Вашингтоне до 29 ноября, но не позже. "После этого события должны развиваться автоматически". Двадцать пятого ноября Рузвельт анализировал с Хэллом, Ноксом, Стимсоном, Маршаллом и Старком складывающуюся на Тихом океане ситуацию. Президент предупредил о возможности неожиданной атаки японцев. Обсуждался вопрос о том, как заставить конгресс объявить войну Японии, если та нападет на английские или голландские владения. Впоследствии Рузвельт говорил Сталину и Черчиллю, что, "если бы не нападение японцев", у него были бы "большие трудности в деле вовлечения американского народа в войну".
      Судя по всему, Рузвельт ожидал удара, но ожидал его совсем не там, куда нацеливались японцы. Утром 26 ноября 1941 года военный министр Г. Стимсон сообщил президенту о перемещении японских транспортных кораблей к югу от Тайваня. Рузвельта взволновала эта новость, он посчитал, что под прикрытием переговоров японцы шлют подкрепление своему экспедиционному корпусу в Индокитае. На заседании военного кабинета 28 ноября перемещения японских военных транспортов были оценены как угроза "Британии в Сингапуре, Нидерландам и нам на Филиппинах".
      Создается впечатление, что в то время, в конце ноября - начале декабря 1941 года, президент Рузвельт еще не пришел к окончательному выводу о своем курсе в предстоящих событиях. Одно просматривается определенно - его желание "потянуть" время, отложить момент окончательного решения на возможно поздний период. Более или менее отчетливо мысли президента передает его беседа с английским послом лордом Галифаксом 1 декабря. Черчилль требовал от своего посла заставить американцев действовать быстрее и энергичнее. Это была трудная задача.
      Рузвельт пообещал послу, что, в случае японского нападения на английские и голландские владения, "мы будем в одной лодке", но его интересовало, что станет делать Лондон, если японцы нападут на Таиланд или укрепятся в Индокитае с прицелом на бирманскую дорогу, соединяющую западные державы с Китаем. Обе стороны на этой фазе своих отношений уклонялись от определенных ответов, причем Рузвельт (в этой беседе, а также 3 и 4 декабря) постоянно обещал англичанам "помощь", но эти обещания требовали уточнений, какого рода помощь имеет в виду американский президент.
      Обе стороны договорились, что пошлют предупреждение Токио, но пошлют раздельно и - на этом настаивал Рузвельт - только после того, как японское правительство объяснит все обстоятельства предпринимаемых им действий. Надо ли лишний раз повторять, что стратегия "воздержания" диктовалась, видимо, общей неясностью мировой обстановки. Немцы дошли до Москвы, и весь мир замер, ожидая решающих событий этой битвы. Победа или поражение одной из сторон, несомненно, в самой большей степени воздействовали бы на Японию. Президент Рузвельт стремился выступить на том этапе войны, когда американская мощь имела бы явно решающее значение.
      В Токио же на имперской конференции 1 декабря 1941 года, проходившей в обстановке исключительной секретности, было решено начать войну с Америкой в лучших самурайских традициях XX века, как это было в Порт-Артуре в 1904 году и в Маньчжурии в 1931 году - без формального объявления войны, без предварительных деклараций. Американским Порт-Артуром в данном случае должна была стать гавайская база Тихоокеанского флота США Пирл-Харбор. В Вашингтоне Курусу и Номура осуществляли дипломатическое прикрытие, а японские авианосцы уже двинулись к Гавайям. Госсекретарь Хэлл продолжал настаивать на "фантастических" требованиях - уходе японцев из Китая. Империалистическая Япония не мыслила себе такого отступления, свой подлинный ответ она готовила втайне.
      Что называется "без пяти двенадцать" Рузвельт обратился 6 декабря 1941 года к японскому императору. В этом послании концентрация японских войск в Индокитае была охарактеризована как "порождающая чувство глубокой обеспокоенности" ввиду угрозы Филиппинам, голландской Ист-Индии, английской Малайе и Таиланду, а заодно и мирным отношениям Японии и США. Только увод японских войск мог бы разогнать сгустившиеся над Тихим океаном "темные облака". Своим гостям в Белом доме Рузвельт сказал по этому поводу: "Сын человеческий только что послал обращение к сыну бога".
      Конфликт назрел, и не ясно было лишь то, где и когда он разразится. Г. Гопкинс предложил Рузвельту нанести удар по Японии первыми. "Мы не можем сделать этого, - ответил президент. - Мы мирная страна и мы демократия". Позднее Г. Стимсон объяснил сенатской комиссии по расследованию обстоятельств войны, что, "несмотря на риск нападения японцев, мы, желая иметь поддержку американского народа, хотели получить полную определенность в отношении того, кто первым нанес удар".
      Сейчас достоверно известно, что Рузвельт в эти дни изучал опросы общественного мнения, суждения редакторов ведущих газет. Детализированный опрос за ноябрь венчался таким заключением: американцы полагают, что "после шторма солнце никогда не светит так ярко, как до него". Несмотря на явные надежды на победу в мировом конфликте, примерно 70 процентов американцев полагали, что после войны наступят тяжелые времена, связанные с безработицей, ростом цен, падением заработной платы. Никто не мог сказать определенно, оправданы эти предположения или нет. Ясно было, что конфликт потребует больших жертв. Нет сомнения, что в отличие от многих своих сограждан Рузвельт думал не только о них, но и о редком историческом шансе, который получала Америка в том случае, если она возглавит победоносную коалицию.
      Оценивая азиатского противника Америки, следует заметить, что к началу 40-х годов только недалекие люди могли говорить, что Япония обессилена долгой войной на континенте, что у нее третьеразрядные военно-воздушные силы и "бумажный флот". Япония была мощным империалистическим хищником. К концу 1941 года она решилась на финальную схватку за господство над Тихоокеанским бассейном. Она ринулась в войну против страны, чье население вдвое превосходило ее собственное и чья экономическая мощь была больше японской в десять раз. Ее правящая клика руководствовалась несколькими соображениями: события в Европе доказывают правильность выбора ею Германии как союзника; Германия, полагали японцы, близка к победе над СССР; Англия уже перенапрягла свои ресурсы, превосходство над войсками англичан и их союзников из доминионов было пятьдесят к одному в пользу японцев; США не смогут развернуть свои силы до 1943 года, к этому времени они будут изолированы, а их флот потоплен.
      В Токио предполагали, что в час пополудни 7 декабря 1941 года посол Номура передаст госсекретарю К. Хэллу состоящую из четырнадцати параграфов ноту. Однако Номура попросил государственный департамент об отсрочке встречи до 1 часа 45 минут. Его шифровальщики запоздали с нотой, объявляющей состояние войны. К. Хэлл, благодаря декодированию японского шифра, уже знал, что ему предстоит услышать, и согласился ждать сколько угодно. Император Хирохито включил свой коротковолновый приемник.
      В это время - в 1 час 5 минут вашингтонского времени первая эскадрилья японских бомбардировщиков увидела Северную часть крупнейшего из Гавайских островов - Оаху, на южном побережье которого размещалась база Тихоокеанского флота США Пирл-Харбор. Командир эскадрильи, глядя на плотное скопление судов, подумал: "Разве американцы никогда не слышали о Порт-Артуре?". В 1 час 10 минут вашингтонского времени были открыты бомболюки. Летчики помнили огромную модель Пирл-Харбора, построенную на северном побережье Японии еще в октябре. По радио, нарушая запрет о молчании, прозвучало: "То-то-то", это означало трижды повторенное "Атака". Первая волна в 182 самолета пошла на цели с разных углов.
      В гавани находилось 90 кораблей Тихоокеанского флота США, в том числе восемь линкоров, два современных тяжелых крейсера, шесть легких крейсеров, тридцать миноносцев, пять подводных лодок. Уверенность японцев в успехе своей внезапной атаки была такова, что в эфир понесся сигнал "Тора, тора, тора" - трижды повторенное слово "Тигр". Это было заимствование из китайского эпоса. Пословица гласила: "Тигр может рычать вдалеке, на расстоянии трех тысяч миль, но он обязательно вернется домой". Император Хирохито услышал этот сигнал и пошел спать. Ценой потери 29 самолетов японцы вывели из строя пять линкоров, три эсминца, авианосец, тральщик, 200 самолетов. Три минуты спустя после начала бомбардировки Пирл-Харбора контр-адмирал П. Беланджер получил извещение: "Воздушный рейд на Пирл-Харбор. Это не маневры". Так началась война на Тихом океане, схватка Японии и США.
      В Вашингтоне Рузвельт узнал о нападении, когда ел яблоко и раскладывал марки. Через час с лишним после атаки на Пирл-Харбор посол Номура и специальный посланник Курусу, запыхавшись, прибыли в государственный департамент. К. Хэлл заставил их пятнадцать минут ожидать приема. Текст он знал, все это было спектаклем, и реакция госсекретаря была соответствующей: "За пятьдесят лет пребывания на общественных должностях я никогда не видел документа более насыщенного грязными фальсификациями и искажениями". Когда Номура попытался открыть рот, Хэлл указал пальцем на дверь и пожелал: "Приятного дня, джентльмены".
      В Токио министр иностранных дел Того вызвал к себе 8 декабря посла США Грю и вручил ему копию ноты, которую Номура не сумел вовремя передать госсекретарю Хэллу. Английский посол Крейги получил позднее точно такую же копию. Атака на Пирл-Харбор закончилась уже несколько часов назад.
      Император обратился к нации со словами: "Святые духи наших имперских предков смотрят сверху на нас. Мы полагаемся на лояльность и мужество наших подданных и надеемся, что задача, поставленная нам нашими предками, будет осуществлена".
      Премьер Тодзио заявил по радио, что американцы спровоцировали японское выступление. В императорском рескрипте о начале войны с США говорилось, что целью боевых действий является создание зоны мира и стабильности в Восточной Азии и защита этого региона от американо-английской эксплуатации. Эта тема сделалась основной в пропагандистской войне японских милитаристов. Во главе Великой Восточной Азии ставилась Япония - лидер во всех сферах: от военной до экономики и культуры. Вокруг нее группировались (по японской идее) благодарные сателлиты, зависящие от Токио в большей или меньшей мере.
      Нападение на Пирл-Харбор буквально наэлектризовало США. Адмирал Хэлен заявил, что теперь на японском языке будут разговаривать только в аду. Но в 1941 - 1945 годах по-японски говорили во многих странах Азии, японская экспансия была быстрой и кровавой.
      В японских вооруженных силах к декабрю 1941 года насчитывалось около 2,5 миллиона человек, ВМС Японии состояли из 10 авианосцев, 10 линейных кораблей, 37 крейсеров, 110 эсминцев, 63 подводных лодок. ВВС подчинялись преимущественно флоту, не будучи выделены в особый род войск. У Японии было более 5 тысяч самолетов, из них 575 - на авианосцах.
      В это же время в вооруженных силах США служило 1,7 миллиона человек. В военно-морских силах в целом насчитывалось 6 авианосцев, 17 линейных кораблей, 36 крейсеров, 220 эсминцев, 114 подводных лодок, в ВВС США - 13 тысяч самолетов. Но значительная часть американских вооруженных сил была прикована к Атлантике. Собственно на Тихом океане японскому агрессору противостояли совместные силы американцев, англичан и голландцев - 22 дивизии (400 тысяч человек), около 1,4 тысячи самолетов, 4 авианосца с 280 самолетами, 11 линейных кораблей, 35 крейсеров, 100 эсминцев, 86 подводных лодок.
      Первый день войны с США принес японской стороне ощутимые результаты. На рейде Пирл-Харбора тонули американские линкоры, на взлетных полосах Манилы горели самые современные бомбардировщики США в Азии - Б-17.
      Хотел ли Рузвельт войны с Японией? Многие серьезные исследователи отвечают на этот вопрос положительно. Так, Дж. Кеннан пишет: "Если бы ФДР был полон решимости избежать войны с японцами любым способом, он осуществлял бы американскую внешнюю политику совсем иначе, вовсе не так, как она проводилась в то время. Он не сделал бы, например, японскую политику в Китае пунктом таких противоречий - японцы так или иначе готовились здесь отступить, и американское воздействие было малоэффективно. Он не пытался бы удушить японский военно-морской флот недостачей нефти. И он постарался бы занять твердую и реалистическую позицию в отношении японцев".
      Президент Рузвельт заявил конгрессу, что дата 7 декабря "будет всегда датой позора", поскольку Япония начала неспровоцированную атаку в то время, когда японская делегация по своей же просьбе вела мирные переговоры в Вашингтоне. На следующий день после Пирл-Харбора сенат признал состояние войны 82 голосами (никто не высказался против), палата представителей - 388 голосами против одного. США вступили во вторую мировую войну.
      Еще за несколько дней до Пирл-Харбора эпическая битва изоляционистов и интервенционистов парализовала планы мобилизации всех ресурсов. Спектр политических сил в стране был чрезвычайно пестрым, исполнительная власть вела перманентную борьбу с капитолийскими законодателями, не было той элиты, которой вскоре предстояло посягнуть на мировое лидерство. Наступивший 1942 год создал необходимый сплав политиков, бизнесменов и военных. Изоляционизм был отброшен, интервенционизм получил монополию, удерживаемую им по сию пору.
      В основании новой американской политики лежало спрессованное после 7 декабря 1941 года единство американского народа, полного решимости энергично преодолеть внешнеполитические проблемы страны. Лишь основываясь на нем, можно было смело посылать сотни тысяч солдат за океаны, организовать бум в военной промышленности, долгое время нести "тяжесть имперского бремени". Президент Ф. Рузвельт, увидевший необычайные перспективы для возвышения страны, постоянно опасался за крепость той поддержки, которую администрация щедро получила непосредственно после японского нападения, и целенаправленно укреплял это единство. Через два дня после Пирл-Харбора он обратился к населению, ориентируя общенациональные усилия на длительный исторический срок: "Каждый отдельно взятый мужчина, женщина и ребенок являются соратниками в этом самом крупном предприятии американской истории".
      Присоединимся к мнению известного историка Дж. Л. Гэддиса, который считает главной идеей американской дипломатии в рассматриваемый период переход от "континентализма" к "глобализму". Поражение Франции и японское нападение на Пирл-Харбор показали недостаточность гегемонии США в Западном полушарии, недостаточность "континентализма". Потерпели крах аргументы изоляционистов, что события за двумя океанами никогда не затронут жизненные интересы и безопасность США. Вместо прежнего стереотипа, вышел новый, сформированный на основе "глобалистского" консенсуса сил, определяющих ведущую точку зрения правительства США: "главные американские послевоенные интересы ныне заключаются не только в обеспечении преобладания в Западном полушарии, но и в предотвращении попадания Восточного полушария в зону контроля одной потенциально враждебной державы". Данный переход в видении безопасности США произошел при президенте Ф. Рузвельте. Это была своего рода революция в американской дипломатии.
      Частью довольно значительного изменения дипломатических позиций США в это время является гораздо более серьезное отношение к новым возможностям науки. Это изменение имело самые далеко идущие последствия.
      Вскоре после нападения Германии на СССР американцы получили от англичан копию секретного доклада "Об использовании урана для создания бомбы". В нем говорилось о возможности использовать в качестве сырья плутоний - тогда, создаваемые бомбы будут достаточно компактны для применения их при помощи авиации. Предсказывалось, что бомбу можно будет создать в течение двух лет. Ванневар Буш, докладывая 16 июля 1941 года Рузвельту об английском документе, не присоединился к их оптимистическим временным наметкам. Он сообщил президенту, что "многое в этом направлении сделано в континентальной Европе", и "одно определенно: если такое взрывчатое вещество будет создано, оно окажется в тысячи раз мощнее всех существующих взрывчатых веществ".
      Рузвельт заключил для себя, что если английская физика делает такие выводы, то от более мощной - германской физики можно ждать еще большего. Темп американских работ над атомным проектом стал убыстряться. Девятого октября 1941 года - время, когда немцы начали первое наступление на Москву, - в Белом доме состоялось совещание Рузвельта, вице-президента Уоллеса и В. Буша. Его результатом было создание Отдела научных исследований и разработок, одной из функций которого стало "давать советы президенту относительно политики в области изучения ядерной реакции". В новый орган вошел президент Гарвардского университета Дж. Конант и представители военных - военный министр Г. Стимсон и начальник штаба американской армии генерал Маршалл. "Связным" между созданным в рамках Отдела комитетом С-1 и президентом назначили вице-президента Уоллеса. Это был тот самый момент, когда военных непосредственно подключили к проекту, хотя круг "посвященных" был чрезвычайно узок, о чем можно судить по новым обязанностям вице-президента. Рузвельт категорически настаивал на строгой секретности.
      Отметим важное обстоятельство. Рузвельт передает руководство проектом создания атомной бомбы военному министерству. У историка складывается впечатление, что уже тогда Рузвельт приходит к твердому выводу о возможности успеха в достижении поставленной цели. События на фронтах безрадостны, а президент оптимистически настроен. Возможно, что быстро приспосабливающийся к обстоятельствам Рузвельт уже думал о дипломатических возможностях Америки, вооруженной атомной бомбой. На упомянутом октябрьском (1941) совещании обсуждался вопрос о роли ядерного оружия в послевоенном мире. Рузвельт сказал, что единственная страна, с которой он может поделиться секретом, - Англия. Сказано это было, судя по всему, не только из желания таким образом гарантировать себе друга и союзника. Английские физики начинали делать давно ожидавшиеся от них успехи, и Рузвельт предложил Черчиллю объединить усилия.
      Со своей стороны англичане сразу же пошли навстречу американцам. Уже в 1940 году они пообещали "общий обмен секретной технической информацией с Соединенными Штатами в области исследования ультракоротких радиоволн". Речь шла прежде всего о радаре, но ядерные исследования уже затрагивались этим соглашением.
      Часть имперски мыслящих англичан была против "излишней" зависимости от США. Первоначально патронирующий английские исследования МАУД - Комитет по научным исследованиям полагал, что атомная энергия "слишком важна для будущего, и поэтому работа должна проводиться в Англии". Но другая часть ответственных за проект исходила из того, что ресурсы Англии ограничены и это не позволит ей создать бомбу в ходе войны - отсюда обращение к гигантской индустрии Штатов. В конечном счете большинство указанного комитета высказалось за совместные исследования. Рузвельт, уловив момент "слабины" англичан, написал 11 октября 1941 года письмо Черчиллю, предлагая объединить усилия: "Кажется желательным, чтобы мы поскорее начали обмен идеями, касающимися того, что изучает ваш Комитет МАУД и Организация доктора Буша в нашей стране".
      Движение на горизонте науки стало ощутимым для Рузвельта, когда в октябре 1941 года директор Отдела научных исследований Ванневар Буш доложил президенту, что параллельно работающие англичане считают возможным создание атомной бомбы на основе урана-235. Были налажены контакты с англичанами. Рузвельт пообещал, что если в течение шести месяцев перспективы станут определенными, он подключит к делу всю мощь, все технологические и индустриальные ресурсы Америки.
      Исследования велись в нескольких центрах: в Колумбийском, Вирджинском, Чикагском, Калифорнийском университетах, в лабораториях компании "Стандард ойл" и в других местах. Как ясно сейчас, еще не имея никаких доказательств осуществимости атомного проекта, президент Рузвельт бросил на это дело десятки миллионов долларов. Для него речь шла о самой большой стратегии.
      Первый год войны
      Рузвельт, безусловно, играл на амбициях людей, как артист на струнах музыкального инструмента.
      Дж. Бирнс. 1946 г.
      Использование Рузвельтом тихоокеанского флота в качестве фактора, сдерживающего японскую экспансию, оказалось ошибкой. Рузвельт думал, что флот в Пирл-Харборе стоит олицетворением американской мощи и напоминанием о ней. С точки зрения японцев же, избравших южное направление агрессии, он стал рифом, препятствующим их продвижению, который следовало взорвать. Именно такой была логика командующего японским флотом адмирала Ямамото - он полагал, что наличие армады американских кораблей на Тихом океане и бомбардировщиков Б-17 на Филиппинах является главной помехой для проявления силы Японии.
      Возможно, Рузвельт недооценивал степень японского внимания к американским военным приготовлениям. По американским оценкам, готовность США к войне будет достигнута ориентировочно в апреле 1942 года, и в Токио делали примерно такие же заключения. Начальник штаба военно-морского флота адмирал Нагано заявил на имперской конференции 6 сентября 1941 года: "Военная готовность Америки увеличивается огромными темпами, и нам будет трудно справиться с нею. Поэтому следует сказать, что для Империи было бы опасно оставаться пассивной и позволить событиям развиваться своим ходом".
      В то же время атака на Пирл-Харбор дала Рузвельту неожиданный шанс. Еще за день до нее президент с грустью говорил о том, как трудно придется ему выбивать согласие на объявление войны у конгресса, если японцы нападут на Филиппины. Теперь же ему было обеспечено национальное единство.
      Когда министр военно-морского флота позвонил Рузвельту и сообщил об атаке на Пирл-Харбор, президент в замешательстве смог сказать лишь "Нет!". Он вызвал Хэлла, а после его ухода пребывал в глубоком молчании восемнадцать минут. Никто не знает, о чем думал президент. Но он сконцентрировался и начал диктовать первые тексты стенографисткам. Уже через несколько часов он работал с обычной эффективностью - позвонил по трансатлантическому телефону Черчиллю, встретился с лидерами конгресса, приказал установить охрану вокруг оборонных заводов, занялся с генералом Маршаллом оценкой военных возможностей страны.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37