Последний император Китая. Пу И

Помимо выше перечисленных наложниц во дворце Сына Неба еще имелись нюй гун (дворцовые девушки), которые стояли на последней ступени и гун нюй (дворцовые служанки), которые были за пределами всех ступеней и являлись самыми низшими существами во дворце.

Все эти числа, как мы видим, имели космологическую семантику. Однако эти цифры не являлась пределом для количества гаремных девушек и женщин. Как утверждают китайские авторы Дянь Дэнго и Ван Япин именно в период династий Тан (618-907 гг.) и Мин (1368-1643 гг.) было больше всего наложниц во дворцах императора, число их доходило до 40 тысяч человек и более. Известно, что император Сюаньцзун (712-756), отличавшийся крайним любвеобилием и подпавший уже в шестидесятилетнем возрасте под чары 22-х летней очаровательной наложницы своего сына Ян Гуйфэй, держал в своих дворцах около 40 тысяч женщин.

На основе исторических материалов Ван Япин приводит такие данные по количеству женщин во дворцах Сына Неба в разные исторические эпохи:

Во дворцах Цинь Шихуана (246-210 гг. до н.э.) их насчитывалось 10 тысяч, Уди ханьского (140-87 гг. до н.э.) – 20 тысяч, Уди цзиньского (265-290) – 15 тысяч, во дворцах Янди суйского (605-617) – несколько десятков тысяч, и, как мы уже говорили, у Сюаньцзуна в танское время около 40 тысяч женщин.

К примеру, самый крупный гарем в эпоху Сасанидов, когда «классические» гаремы получили наибольшее распространение, имел царь Хосров 1 (531-579 гг.н.э.), в нем было, по некоторым сведениям, всего 1200 женщин.

В период других династий в Китае, по данным Дянь Дэнго, количество наложниц было значительно меньшим.

По некоторым материалам сунского времени, император якобы должен был официально иметь двенадцать жен и наложниц, по числу месяцев (12) в году, из них: три жены и девять наложниц; князья должны иметь девять женщин, из них: одна жена и восемь наложниц; крупный сановник должен был иметь одну жену и двух наложниц. Однако на самом деле в императорском дворце женщин было намного больше двенадцати, их количество не ограничивалось даже такой цифрой как 1200 человек. У китайцев даже была такая древняя поговорка: «хороший молодец обладает ста женщинами».

Однако у императора Гуансюя последней династии Цин, как мы знаем, было всего две наложницы. Таким образом, мы видим, что число наложниц и жен в гареме Сына Неба могло доходить от нескольких до нескольких десятков тысяч человек.

Наложниц во дворце обслуживали евнухи и женщины-служанки. Количество тех и других в разные династии варьировалось. Так в последюю половину династии Цин, по данным Дянь Дэнго, у вдовствующей императирцы было 12 служанок, у императрицы – 10, у наложниц первой категории – 8, второй – 6, третьей – 4, у обычных наложниц – 3 служанки.

Правом иметь наложниц в древнем Китае, как правило, кроме Сына Неба обладали также князья императорской крови. Однако постепенно мужчины с достатком, имевшие возможность обеспечить содержание наложницы, стали брать их в свой дом. Уже при династии Хань мужчины среднего достатка, судя по историческим материалам, могли позволить себе держать наложниц. Они нередко выкупали понравившихся им девушек из публичных домов, и этот обычай сохранялся на протяжении последующих династий.

В танское время, да и позже, как считает известный российский историк А.А.Бокщанин, вплоть до ХУ1 века число наложниц не лимитировалось. Брак с наложницей в те годы оформлялся официально. Наложниц или «брали в жены» (цюй), или «покупали» (май). «Когда вступают в брак с наложницей, то также следует оформлять контракт»,– говорилось в танских уложениях. – «Если покупают наложницу и не знают ее фамилии, последнюю следует определять посредством гадания». Запрещалось брать в наложницы бывших наложниц родственников старших поколений, а также женщин одной с будущим мужем фамилии.

В танское время наложницы делились на две группы – ин и це . Наложницы чиновников 5-го ранга и выше именовались ин, в прочих чиновников и простолюдинов – це . Понятно, что правовой статус ин был выше, чем цэ . Различие в статусе объяснялось не социальным происхождением наложниц, а положением их мужей. Позднее в минское время, а может быть и раньше, как утверждает российский китаевед Н.П.Свистунова, произошла нивелировка двух данных групп и в результате все конкубины стали именоваться це.

Наложница называла жену своего мужа госпожой (нюйцзюнь) и носила по ней траур в случае ее смерти, а жена в аналогичном случае траура по наложницам мужа не носила. Естественно, наложница должна была носить траур и по своему мужу, но муж по своей наложнице, не имевшей от него сына, и по наложницам своих сыновей и внуков траура не носил. За избиение наложницы без видимых ран, переломов или увечий муж никакой ответственности не нес. Но если муж убивал наложницу, то его наказывали на две ступени менее слабо, чем за убийство простого человека. По законам танской империи раб за изнасилование наложницы хозяина получал наказание на одну ступень меньшее, чем за изнасилование его жены. Вообще за изнасилование наложницы или прелюбодеяние с наложницей наказание всегда было меньшим на одну ступень, чем за изнасилование жены или прелюбодеяние с ней. Жена, обругавшая мужа, получала год каторги, наложница – полтора. Наложница в случае нанесения мужу раны или увечья в средневековье подлежала смертной казни.

Положение наложницы в семье резко менялось, если она рожала сына и особенно, если ее сын, при отсутствии прямых наследников у главы семьи, сам становился во главе этой семьи. Преимущественное право в данном отношении принадлежало старшему сыну первой наложницы.

За изнасилование наложницы отца или деда, у которой от отца или деда был сын, виновному грозила смертная казнь путем удавливания. Если же у нее не было сына, наказание было менее суровым. За изнасилование же жены налагался более суровый вид смертного наказания – отсечение головы. В минское время наложница, поднявшая руку на жену, подлежала порке 60 толстыми батогами и годичной высылке, жена же, не причинившая наложнице переломов и более тяжелых увечий в результате рукоприкладства, вообще не привлекалась к ответственности. Наложница, обругавшая жену, получала 80 ударов толстыми батогами, тогда как за словесное оскорбление наложницы официальной супругой закон не предусматривал никакого наказания. Таким образом, мы видим, насколько разным было отношение в семье и обществе к главной жене и наложницам.

«Всем мужчинам разрешается иметь наложниц, – писал знаменитый миссионер Маттео Риччи (1552-1610), побывав в Китае, – и здесь ни социальное положение, ни состоятельность не принимаются во внимание, единственным условием являются исключительно женские прелести. Наложницу можно купить за сто золотых. А иногда и того меньше. Среди низших сословий женщин продают и покупают за серебро, и делают это столь часто, как мужчина того пожелает».

"Идеальная женщина должна быть благорасположена к другим женщинам, которых может взять в свой дом ее повелитель, но сама же она может выйти замуж однажды, – говорится в конфуцианском трактате "Нюйцзе «. – Муж для нее – само Небо. Есть лишь одно Небо. Искать еще одно Небо в этой проходящей жизни – значит предрекать себе беду».

В семейной иерархии у каждой женщины было строго определенное место: служанки подчинялись наложницам, наложницы – женам, жены – главным женам, и все без исключения – первой госпоже, главной жене отца, а в случае его смерти – главной жене старшего сына. А в гареме Сына Неба императрица заведовала всеми второстепенными женами. Второстепенные жены, а также наложницы не имели права сидеть при первой или главной жене. Это выразилось даже в написании иероглифа «це » – наложница, который состоит из двух частей: сверху иероглиф «ли » стоять, а снизу «нюй» – женщина, девица.

«Тому, кто низводит главную свою жену в положение второстепенной, – говорилось в законах династии Цин, – назначается 100 ударов; кто при жизни главной супруги дает такое же звание второстепенной, тому назначается 90 ударов, в обоих случаях жены должны быть возвращены в свое первоначальное положение».

Все бездетные мужья имели официально право на брак с наложницами. Вот как происходило такого рода бракосочетание, по воспоминаниям современников: «В самый день брака с нею муж вместе с законной женою испрашивают благословения от умерших предков, выставляя причиною этого брака продолжение своего рода. Затем муж и жена занимают почетные места в одной из зал своего дома и приказывают наложнице сделать им должные коленопреклонения. Потом муж вместе с наложницей пьет сочетальную чашу, – и назначает ей имя, которым должны называть ее все остальные члены дома».

Если муж брал в свой дом наложницу и его жена к ней хорошо относилась, то и муж относился к такой конкубинке с большим уважением.

Мужчина брал себе наложниц, не только согласуясь со своим желанием, но и со своим карманом. В небогатых семьях все наложницы жили в одном доме, сидели за одним столом. Они исполняли всю домашнюю работу, готовили пищу, мыли посуду, словом – вели домашнее хозяйство.

Жены и наложницы Сына Неба жили во дворцах. В пекинском комплексе Гугун бывшего Запретного города имеется к востоку и западу от Хоусаньгуна – трех «дальних» дворцов, изначально отведенных под резиденцию императора, по шесть дворцов, предназначавшихся для императриц и наложниц.

Обычно в последнюю эпоху Цин вдовствующая императрица, императрица носили светло-желтый халат, расшитый драконами, а наложницы высших рангов – темно-желтый.

Наложницы старались угодить жене своего господина, расположение которой почти наверняка обеспечивало к ним хорошее отношение их господина.

Наложницы по мере поступления их в дом хозяина получали свои порядковые номера: наложница № 1, № 2, № 3 и т.д. Чем больше порядковый номер наложницы, тем меньшую цену имела она в глазах общества. Если хотели обидеть мужчину или женщину, то про нее или про него говорили: "Он сын (или она дочь) пятнадцатой наложницы". Такое выражение стало почти народной поговоркой.

Наложницы должны были следить за своим туалетом, чтобы нравиться императору, тратя большое количество времени на это. Особое внимание обращалось на прическу и головные украшения. "Тучи волос", уложенные в тугие черные пучки, удерживались шпильками разнообразной формы с превосходной отделкой. Шпилька в Китае считалась символом самой женщины. Как известно, один из первоначальных вариантов известнейшего китайского романа Цао Сюэциня (1724-1764) "Сон в Красном тереме" имел название "Двенадцать цзиньлиньских шпилек", а имя одной из героинь романа Баочай – "Драгоценная шпилька". Шпильки дарили возлюбленной, ими обменивались любовники. Шпилька – как важный предмет украшения актрисы на театральной сцене – часто присутствовала в сценарии той или иной пьесы. Шпильки из драгоценных камней, шпильки в виде феникса и т.д. вызывали у зрителей множество бытовых и культурных ассоциаций, не последними из которых были эротические.

Позднее в императорском комплексе Гугун было построено шесть западных дворцов, где расселились вторые по старшинству императрицы, вдовствующие императрицы-матери, наложницы высокого ранга.

У всех женщин и наложниц было право на удовлетворение их сексуальных потребностей. Хотя физический контакт ограничивался исключительно супружеской постелью, там муж был обязан одарять каждую из своих женщин вниманием, от чего был избавлен сразу же после того, как покидал это ложе. Здесь уместно сказать, что это ложе или постель были значительно больше, чем это необходимо для сна: это было весьма просторное ложе, в сущности, маленькая комната с четырьмя колоннами, соединенными решеткой, а изнутри закрытая занавесками.

Если мужчина в сексуальном отношении игнорировал какую-то из своих женщин, это считалось по "Лицзи ", серьезным прегрешением: ни возраст, ни внешность не принимались в расчет и не позволяли мужу избегать строго предписанного древними протокола, предусматривающего очередность и частотность половых сношений с женами и наложницами.

"Даже если наложница состарится, но при этом еще не достигла пятидесятилетнего возраста, – говорилось в инструкции, – муж обязан совокупляться с ней раз в пять дней. Со своей стороны, она обязана, когда ее приводят к ложу мужа, быть чисто умытой и опрятно одетой; она должна быть как следует причесана и напомажена, одета в длинное платье и обута в соответствующим образом подвязанные домашние туфли".

Существовал ряд второстепенных правил: в случае, если главная жена отсутствовала, то наложница не могла оставаться с мужем всю ночь. А должна была покидать спальные покои сразу же после завершения полового акта.

Только траур по родителям (в течение трех месяцев и более) мог быть для мужчины уважительной причиной воздержания от сексуального союза с женами и наложницами.

Наложницы императорского дворца до их любовной связи с Сыном Неба должны были все быть девственницами. Регулярные специальные чиновники, как правило, из евнухов (или псевдоевнухов – хитрецов, каковых, как это подтверждает китайская история, было немало при дворе), объезжали страну с целью набрать новых "непорченых" красавиц для императора, но в дальнейшем этих отобранных евнухами красавиц император мог даже почти и не видеть. Известно, что не каждая, увы, удостаивалась чести разделить ложе с императором. Потерять же невинность иным способом, например, при помощи псевдоевнуха, многие опасались, во всяком случае, до тех пор, пока в душе еще надеялись на высшее благоволение, ибо если уже совершившая грехопадение наложница потом все-таки попадала в опочивальню Сына Неба, то кончалось это великим позором для нее, для ее ближайшей родни, избежать ужасных последствий которого можно было лишь наложив на себя руки.

Но очень часто наложница (из-за их большого количества), после того как она побывала в опочивальне императора и провела с ним счастливые часы, забывалась на долгие годы Сыном Неба.

Когда маленький Пу И был введен в императорский дворец в качестве приемного сына скончавшихся императоров Тунчжи и Гуансюя, все их жены стали «матерями» мальчика. У Пу И была также были свои кормилицы, которые прикармливали императора грудью почти до восьмилетнего возраста. Однако вдова Гуансюя императрица Лун Юй не желала рассматривать других «матерей» в качестве законных. Она объявила им – наложницам третьего ранга Юй, Сюнь и Цзинь «холодную войну», перестав считать их матерями маленького Сына Неба. Когда вся женская половина вместе с Пу И встречались за обедом, Лун Юй и маленький император сидели, а другие «матери» должны были стоять. И так продолжалось до самой смерти Лун Юй. Лишь в день ее смерти 22 февраля1913 года наложницы императоров Тунчжи и Гуансюя потребовали у князей восстановления справедливости. Поговаривали, что это произошло не без участия Юань Шикая. Именно он предложил Департаменту двора повысить в ранге четырех наложниц императоров Тунчжи и Гуансюя, присвоив им почетные титулы, и признать наложницу Цзинь старшей из четырех. Поговаривали, что в этот процесс включился и брат наложницы Цзинь. Отец Пу И Цзай Фэн и другие князья согласились с предложением об изменении статуса наложниц: императорским наложницам Юй и Сюнь были пожалованы почетные титулы Цзинь И и Чжуан Хэ, в две другие наложницы были возведены в императорские наложницы первого ранга и им пожаловали почетные титулы Жун Хуэй и Дуань Кан. С этого дня каждую из них Сын Неба стал называть «августейшей матерью». Официальной преемницей императрицы Лун Юй стала наложница Дуань Кан. Итак, Дуань Кан стала первой «матерью» маленького императора. С этого времени они стала относиться к Сыну неба все строже и строже.

Дуань Кан стремилась во всем подражать вдовствующей императрице Цыси, даже несмотря на то, что ее родная сестра, наложница Чжэнь, погибла от руки этой деспотической женщины. Хотя император к этому времени уже отрекся от престола, наложница-мать Дуань Куан все еще мечтала о сохранении династии.

Довольно быстро она научилась не только избивать евнухов, но и подсылать их следить за действиями императора. Она специально прислала к мальчику своего близкого евнуха, чтобы тот ухаживал за ним, предварительно расправившись с прежними евнухами. Евнух должен был докладывать ей ежедневно о каждом шаге мальчика и всем том, что там происходит. Чтобы завоевать расположение Сына неба, Дуань Куан иногда приглашала мальчика к себе в павильон Юнхэгун. Пу И тогда было немногим более десяти лет. Когда ему сообщали, что его зовет к себе Дуань Кан, он сильно трусил. Перед уходом всегда расспрашивал о настроении наложницы-матери. Во время встреч с ней, как вспоминал один из евнухов, мальчик всегда трепетал от ужаса.

Как и все дети мира Пу И очень любил новые игрушки, любил также наряжаться во все модное. Некоторые евнухи, стараясь угодить ему, время от времени покупали для него что-нибудь интересное. Однажды один из евнухов подарил мальчику парадную форму, которую носили республиканские генералы. На шапке красовался султанчик, похожий на метелочку из белых петушиных перьев. К форме прилагалась сабля и кожаный пояс. Мальчик немедленно натянул форму на себя и был в неописуемом восторге. Прослышав об этом Дуань Кан пришла в страшную ярость. Она ужаснулась, когда узнала, что мальчик носил еще и заморские чулки, купленные евнухами. «Ни закона, ни порядка!» – возмущалась она. Немедленно вызвав к себе во дорец Юнхегун подарившего форму и чулки евнуха по имени Ли Чанъань, она велела наказать палками. Другие евнухи долго били его бамбуковыми розгами по ягодицам, на нем не осталось живого места. Затем провинившегося еле живого потащили обратно извиняться перед Дуань Кан. Этим не обошлось, он был понижен в должности и послан на грязную работу по уборке помещений. После этого она послала за императором и прочитала ему нотацию: «Великий цинский император надевает республиканскую одежду и заморские чулки. На что это похоже!» [16]. Сразу же любимая подаренная форма и сабля императора были спрятаны, а мальчик облачился в дворцовые одеяния и сменил заморские чулки на матерчатые, с вышитыми на них драконами.

После этого отношения между Дуань Кан и Пу И еще более обострились. Хотя обе стороны еще не выступали с открытым забралом, каждая внимательно следила за действиями другой стороны. При их встречах все чаще стали вспыхивать ссоры. После первых нескольких слов они начинали ссориться, размолвки тянулись подолгу.

Чтобы окружить себя верными и послушными людьми, Дуань Кан набрала несколько мальчиков, которых оскопили «частным» образом (В эпохи Мин и Цин помимо существования при императорском дворе специального ведомства (при цинах это была Палата "Шэньсинсы " – Департамент внутренних дел), отвечавшего за оскопление будущих дворцовых служителей, в Пекине, например, были хорошо известны местные «специалисты» по оскоплению, которые фактически держали эту «отрасль» в своих руках, ремесло передавалось от одного члена семьи к другому. Самыми известными в Пекине было две семьи, одну звали «Би У» («Пять закончить» или «Пять полностью»), а вторую «Сяодао Лю» (Лю – маленький нож), которые жили недалеко от императорского дворца. Их ремесло было наследственным. Их орудия труда мало чем отличались от древних. Перед операцией они прокаливали нож на огне, чтобы уничтожить весь «яд», затем этим ножом делали операцию. Фатальный исход случался довольно редко, смертность в результате операции составляла 3-6%. Но нередко мальчиков оскопляли и «частным» образом, домашними средствами, не прибегая к помощи «специалистов» и казенных ведомств. Об оскоплении сообщалось в уездное правительство, чтобы имя мальчика было занесено в список кандидатов в императорскую челядь. Между прочим, в «Старой летописи эпохи Тан» есть запись о запрещении «оскопления частным образом, домашними средствами», в виду нередкой гибели кастрированных, однако а дальнейшем частная практика продолжала существовать). Одного из них звали Сяоциэр. Ему было лет 8-9. Мальчик был находчивый и смышленый, умел говорить ласковые слова, поэтому Дуань Кан очень к нему привязалась. Однажды пошел ливень, а он еще не вернулся. Дуань Кан стала волноваться. Неожиданно Сяоциэр весь промокший до нитки, босой вбежал в павильон. Неся обувь в руках, он тяжело дышал.

– Матушка, обуйте меня!

– Куда ты запропастился в такой ливень! – Дуань Кан взяла туфли.

– Матушка, я играл во дворе.

– Да ты ведь мокрый, как мышь… –

Дуань Кан лично обула мальчонку, велела слугам принести ароматные полотенца и вытерла его.

– Спасибо матушка. – Сяоциэр умел в нужное время сказать ласковое слово.

Это привело Дуань Кан в хорошее настроение.

– Ай, мой милый Сяоциэр! – У Дуань Кан не было своих детей и на склоне лет у нее проснулись материнские чувства. А Сяоциэр всегда умел порадовать ее. Дуань Кан стала относится к нему, как к родному сыну.

Узнав об этом от евнухов, Пу И был возмущен, он ревновал этого маленького евнушенка к наложнице-матери.

– Она устроила Сяоциер, лучше меня! – возмущался он.

Когда мальчик к тому же узнал о том, что за ним постоянно следят, это сильно ударило по его самолюбию. Был сильно возмущен и его наставник Чэнь Баошэнь. Он подробно объяснил мальчику разницу в положении первой и второй жены императора, что еще более усилило гнев Сына Неба. Поводом для взрыва недовольства послужило увольнение из императорской больницы врача по имени Фань Имэй. Этот доктор был одним из тех, кто лечил Дуань Кан и он ей по каким-то причинам разонравился. Но по рангу уволить врача она не имела права, это мог сделать только император, так как эта больница была императорской. Главный евнух двора Чжан Цяньхэ – тот самый, что донес о покупке военной формы и заморских чулок, втайне был тоже не доволен поведением Дуань Кан – еще раз напомнил об этом мальчику, сказав, что наложница превышает свои полномочия: «Она ведет себя как простая крестьянка. Почему ты не покажешь ей свою амбицию?» [17]. «Все, что касается императорской больницы, тоже должно решаться владыкой десяти тысяч лет! Даже ваш раб не может этого перенести» [18]. Это взорвало Пу И. «Я вспыхнул, все во мне закипело от злобы, и, разъяренный, я бросился во дворец Юнхэгун, – вспоминал он. – Увидев Дуань Кан, я закричал:

– Почему ты уволила Фань Имэя? Не слишком ли много ты берешь на себя? Император я или нет? Кто здесь распоряжается? Твое самоуправство переходит всякие границы!…

И, не дожидаясь, что ответит побелевшая от злости Дуань Кан, выбежал из зала. Когда я возвратился во дворец Юйцингун. Наставники стали наперебой хвалить меня.

Разгневанная Дуань Кан не послала за мной, а велела позвать отца и князей. Она рыдала, кричала, просила у них совета, однако никто не осмелился что-нибудь советовать. Узнав об этом, я позвал их к себе и сказал:

– Кто она такая? Всего лишь наложница. Никогда еще в истории нашей династии император не называл наложницу матерью! Должна быть разница между первой и второй женой императора или нет? Если нет, почему мой брат Пу Цзе не называет вторую жену отца матерью? Почему же я должен так называть и слушаться ее?

Князья выслушали мою тираду, но ничего не сказали.

Наложница Цзин И была с Дуань Кан не в ладах. Как-то она предупредила меня: «Говорят, ваших бабушку и мать хотят пригласить во дворец. Император, будьте осторожны!» [19]. Действительно начальник евнухов павильона Юнхэгун Лю Чэнпин и его помощник Му Хайчэнь посоветовали Дуань Кан вызвать родную мать Пу И – У Найнай. Чтобы она попыталась внушить императору, что необходимо жить в мире с приемной «матерью», уважать ее и не сориться по пустякам.

Когда мать Пу И прибыла во дворец, ей было очень трудною Она оказалась между двух огней: между наложницей-матерью Дуань Кан и своим родным сыном, который уже отрекся от престола. Как женщина, которая всегда заботилась о своем добром имени, она оказалась в очень трудном положении.

Сначала она стала увещевать своего сына.

– Хотя Дуань Кан не твоя родная мать, но она воспитывала тебя. С малых лет ухаживала за тобой. Научила тебя придворному этикету. Даже если она сейчас не права, она все равно для тебя – старшее поколение. Ты должен уважать ее…

Слова родной матери, казалось, убедили Пу И.

– Вы так думаете?

–Я не могу все время оставаться здесь. Мне надо возвращаться домой. Послушай меня. Иди в павильон Юнхэгун, поклонись перед наложницей– матерью, скажи ей ласковые слова…

– С ней невозможно разговаривать! – вспыхнул Пу И.

– Скажи, что ты еще молод и ошибаешься по неведению…

Напоследок мать еще раз наказала сыну почитать наложницу мать и слушаться ее, почаще заходить в павильон Юнхэгун и навещать ее.

Пу И с большим трудом взяв себя в руки, пообещал ей исправиться. А его родная мать отправилась в Юнхэгун навестить Дуань Кан.

При встрече Дуань Кан стала кричать на мать Пу И и его бабушку, резко критиковать поведение и действия императора. Крик возымел действие: они встав на колени и обливаясь слезами, умоляли Дуань Кан смилостивить свой гнев, обещая уговорить Пу И извиниться. Послали человека за императором. Вот как это событие описывает сам Пу И: «Подойдя к Дуань Кан и даже не взглянув на нее, я поклонился, невнятно пробормотал что-то вроде: «Августейшая матушка, я виноват» – и удалился.

Дуань Кан успокоилась и перестала рыдать» [20].

В тот же день У Найнай вернулась в северную резиденцию.

Однако на второй день рано утром неожиданно из северной резиденции пришло трагичное сообщение – У Найнай умерла, прияв опиум. Причину смерти своей матери сын объяснял так: «Рассказывали, что с детства на мою мать никто никогда не кричал. Она была очень самолюбива, и этот удар (имеется в виду крик на нее наложницы-матери – В.У.) был для нее слишком жестоким. Вернувшись из дворца, она приняла опиум. После этого Дуань Кан резко изменила ко мне отношение. Она не только перестала поучать меня, а, наоборот, стала необычно сговорчивой» [21].

Среди евнухов дворца проговаривали несколько иную версию ее гибели. Якобы Дуань Кан долго беседовала и спорила с У Найнай. Дуань Кан все еще надеялась восстановить власть Цинской династии. Ей было самой неудобно покидать дворец. Поэтому она еще раньше тайно передала У Найнай драгоценности, чтобы на эти средства заручиться поддержкой военных и политиков. Но ничего из этого не вышло. Дуань Кан сетовала, что У Найнай не предприимчива. Она даже выразила сомнение: не присвоила ли У Найнай эти ценности императорские себе. Вот почему и произошло это неожиданное событие [22].

5. Учеба Пу И

Когда императору исполнилось шесть лет было решено, что ему пора начинать учиться. Императрица Лун Юй подобрала для мальчика учителей– наставников. Астрологи рассчитали благоприятный и счастливый день для начала занятий и учеба началась. Сначала мальчик учился в парке Чжуннаньхай, но вскоре место учебы переместилось в не очень большой дворец Юйцингун, где в детстве занимался император Гуансюй. Тесно зажатый двумя рядами низеньких служебных помещений дворец был разделен на множество маленьких пустовавших комнат. Пу И были отведены для занятий две сравнительно большие просто обставленные комнаты, находившееся в западной стороне дворца. В одной из комнат стоял у окна длинный стол, на котором лежали коробки из под шляп и стояли вазы для цветов. Около стены находился кан (низкая кирпичная лежанка, внутри которой проходил дым, на которой сидели и спали. Зимой отапливалась наподобие печи, была весьма распространена в Северном Китае), сидя на котором мальчик и начал свои занятия, а партой ему служил низенький столик. Пу И первое время пугали громадные часы, висевшие на стене, диаметр их циферблата достигал двух метров, а стрелки были длиннее человеческой руки. Главным его учебником были «Тринадцать классиков», помимо них он изучал своды семейных укладов и описание подвигов предков, а также штудировал историю основания цинской династии. Наставники для мальчика, сидящего в классе, прочитывали вслух несколько раз определенный текст. Однако заставлять его заучивать наизусть, как это было в старых традиционных китайских школах, они не имели права и не проверяли пройденных уроков. Поэтому было решено, когда мальчик отправлялся на поклон к императрице, он зачитывал ей вслух заданный текст. Чтобы этот текст лучше запоминался каждое утро, когда император вставал с постели, главный евнух, стоя около спальни, несколько раз громко читал урок, пройденный накануне. Никого не касалось – сколько запомнил маленький Сын Неба и вообще было ли у него желание что-нибудь запомнить. Ему не давали специальных тем для написания сочинения и не обращали внимание на желание мальчика сочинять стихи. Как-то он написал несколько парных надписей, сочинил одно-два стихотворения в жанре люйши, но это никого не интересовало во дворце и мальчик продолжал писать стихи для собственного удовольствия ради забавы. Кстати, позднее он писал довольно неплохие стихи, которые стали известны. Мальчика все же больше интересовало содержание прочитанных книг, а не их литературная форма.

Пу И в детстве был ужасным баловником и проказником. Во время занятий он мог неожиданно снять ботинки и чулки и бросить их на стол, а наставник обязан был снова надеть их на него, мог подозвать к себе учителя и вырвать у него волосок из густых бровей и т.п. Поэтому чтобы изменить его поведение в лучшую сторону и заставить усерднее учиться, когда мальчику исполнилось девять лет, наставники придумали еще один метод, способствовавший, по их мнению, успешным занятиям Сына Неба. Ему подыскали соучеников, каждый из которых за учебу с императором ежемесячно получал вознаграждение в 80 лянов серебром и право въезда в запретный город верхом (такое право считалось большой честью в среде родственников императорской семьи, несмотря на то что уже существовала республика). Соученики удостаивались еще одной «чести» в соответствии с древним китайским изречением: «Когда ошибается князь, то наказывают птицу» – получали в классе от учителей наказание вместо маленького императора. Если учителя хотели усовестить императора, они обращаясь к его скромно сидевшему соученику говорили типа: «Какой же ты все-таки шалопай!», либо что-то другое в таком же духе.