Ловушка (№1) - Ловушка для мужа

Она не решалась рассказать ему правду, желая как можно дольше наслаждаться счастьем.

– Снимите туфли, – смеясь, сказал Адриан. Его босые ноги утопали в теплом мягком песке. На нем были белая льняная рубашка, простой жилет и старые черные брюки, закатанные до колен. Вайолет смотрела на него, скрестив на груди руки. Ветер с моря раздувал юбку ее розового платья.

– Нет уж, спасибо, – сказала она. – Мне и так хорошо.

– В таком случае вы испортите обувь. Через десять шагов на ваши изящные туфельки налипнет мокрый песок. Снимите их, герцогиня, послушайтесь меня.

Вайолет приподняла изогнутую бровь.

– Вот именно! Я – герцогиня и поэтому не могу позволить себе ходить босиком на людях.

– Ну о чем мы спорим? Где вы увидели людей? Мы здесь совершенно одни. Как герцог и ваш супруг, я заявляю, что сегодня вполне уместно ходить босиком, и требую, чтобы вы разулись.

Вайолет презрительно фыркнула, покачав головой. Но все же подчинилась приказу мужа. Сняв чулки, она положила их в туфельки. Адриан взял ее за руку, и они пошли вдоль берега.

День был погожим, солнечным и очень теплым. Впереди них вдоль кромки прибоя семенила птица перевозчик на длинных тонких ногах, похожих на две зубочистки. Она как будто хотела догнать откатившую от берега волну. Время от времени птица останавливалась и погружала клюв в песок, надеясь полакомиться червяком или маленьким морским рачком. Адриан улыбнулся, когда птица стала убегать от новой волны. Это было похоже на причудливый танец.

Он взглянул на жену, которая с довольным видом шла рядом с ним, хотя накануне свадьбы не желала ехать в эти места. «Как-то странно все это», – подумал Адриан. Он уже не раз замечал, что жена любуется пейзажами, с радостным волнением смотрит на пенный прибой, на море, катящее волны на песчаный берег.

Однако, несмотря на то что ей, по-видимому, нравилось здесь, она ни разу не выразила желания пройтись по побережью. А когда Адриан предлагал ей такую прогулку, она говорила, что сегодня жарко или что она боится испачкать обувь и наряд. Но Адриан чувствовал, что ее отговорки неискренни и молодая герцогиня с удовольствием отбросила бы условности и совершила пешую прогулку вдоль берега.

Поначалу герцог опасался, что его Джанет будет скучать по выездам в свет и привычным развлечениям. Решение поехать в сельскую глушь казалось ему опрометчивым. Но затем он убедился, что его жене вовсе не скучно. Напротив, уединенный образ жизни пришелся ей по нраву. Адриан видел, что Джанет искренне рада всякой экскурсии, каждой поездке.

Никогда еще Адриан не проводил так чудесно время. И ему было жаль, что неделя быстро закончилась.

Жена все больше удивляла его. Ее настроение было очень переменчиво. Она вела себя с ним то нежно, то надменно, то игриво, то раздражительно. Адриан не знал, чего от нее ждать в следующий момент. Порой ему казалось, что он имеет дело с двумя разными женщинами.

Одна из них была светской красавицей, за которой он ухаживал в Лондоне. Она любила балы, выезды в театр, общение с людьми своего круга и придавала большое значение собственной внешности. А вторая была застенчивой и наивной. Она обладала добрым сердцем и готова была приютить бездомную собаку. Эта женщина с радостью проводила с ним тихие вечера за неспешной беседой и с таким самозабвением целовала его, что у Адриана разрывалось сердце от нежности к ней.

Какой из этих двух женщин герцогиня будет сегодня?

– Давайте немного поплещемся, – неожиданно предложил Адриан и, схватив жену за руку, увлек ее туда, где бились пенные волны.

– О Боже! – воскликнула она. – Да вы настоящий злодей! Вы испортили мне платье!

Ее подол намок, и на него сразу же налип влажный песок.

– Не сердитесь, я куплю вам другое, – успокоил он ее. – Смотрите, сейчас накатит новая волна!

Море с ревом обдало их по колено соленой водой. Вайолет отскочила на сухое место. Ее промокшая насквозь юбка была тяжелой и липла к ногам. Наклонившись, она выжала подол.

– И что прикажете мне теперь делать? – упрекнула она его.

– Разденьтесь, и дело с концом.

– Что?!

– Снимите платье, подоткните нижнюю юбку так, чтобы она не мешала вам, и смело входите в воду. Ведь так приятно играть с волнами!

У Вайолет запылали щеки.

– Нет, Адриан, я не могу.

Он поднял морскую раковину, но тут же выбросил ее в море, обнаружив, что она раздавлена.

– Можете. Здесь вас никто не увидит.

– А слуги? А местные жители? Или рыбаки? – Она махнула рукой в сторону моря. – Всякое может случиться.

– Слуги сюда не придут. Ближайшая деревня находится в двух милях отсюда, местные жители не забредают так далеко от дома. А что касается рыбаков… – Он приставил ладонь козырьком ко лбу и взглянул вдаль, туда, где простирались воды Ла-Манша. – В пределах видимости нет ни одного суденышка. Вам нечего опасаться. Едва ли мимо проплывет военный фрегат и его капитан увидит вас в подзорную трубу.

– А военные суда часто проплывают здесь?

– Теперь, после войны, они редко заходят в эти воды. Повернитесь спиной, я расстегну пуговицы на вашем платье.

Вайолет долго колебалась.

– Вы хотите сделать из меня настоящую распутницу, – наконец проворчала она, поворачиваясь к нему спиной.

– Не вижу в этом ничего страшного, если сия распутница будет принадлежать только мне, – возразил Адриан, целуя ее в затылок.

– В этом можете не сомневаться. Кроме вас, мне никто не нужен.

Вайолет повернулась лицом к мужу, и их взгляды встретились. Они долго смотрели в глаза друг другу, не говоря ни слова. Комок подкатил к горлу Адриана. «Она моя, – думал он. – Только моя». Он знал, что убьет любого, кто попытается отобрать у него жену. Взыгравшее в нем чувство собственника изумило и встревожило его. Он думал, что не придает никакого значения целомудрию и верности жены. Но оказалось, что это не так. И через неделю после свадьбы у него открылись глаза.

Вопреки ожиданиям жена заняла в его жизни важное место.

Может быть, он полюбил ее? От этой мысли его бросило в жар.

«Нет, это невозможно», – думал он, снова повернув жену спиной к себе и быстро расстегивая пуговицы на ее платье. Он испытывал к ней физическое влечение, в этом не было никакого сомнения. Он занимался с ней любовью каждую ночь и почти каждое утро, будя ее в сумерках, когда за окном лишь брезжил рассвет. Ему нравилось слушать в предрассветной тишине ее прерывистое дыхание и стоны, когда только начинали петь птицы, приветствуя наступление нового дня.

Да, он любил ее тело. В свой медовый месяц они самозабвенно предавались страсти. Но Адриан был уверен, что она скоро утихнет. Его неистовое желание рассеется как дым.

И тут, как бы в насмешку над его уверенностью, Адриана охватило возбуждение. Он попытался противостоять ему и быстро снял рубашку.

– Мне вдруг захотелось искупаться, – заявил он. – Пойдемте поплаваем!

– Но вы ничего не говорили о том, что потащите меня в воду! – возмутилась Вайолет.

– Эта мысль пришла мне в голову внезапно. Пойдемте, дорогая.

И он побежал навстречу лениво накатывавшим волнам. Вайолет ничего не оставалось, как последовать за ним. Адриан был прекрасным пловцом, он быстро миновал линию прибоя и закачался на медленных невысоких волнах. Вайолет плавала ближе к берегу, где вода была менее спокойна.

Ей было немного не по себе. Жаркое солнце припекало лицо и обнаженные плечи. Распущенные волосы тянулись за ней по поверхности воды, словно шлейф. На Вайолет не было ничего, кроме тонкого нижнего белья. Она боялась, что ее может кто-нибудь увидеть. И все же она чувствовала себя как никогда счастливой, лежа на спине и глядя в бездонное голубое небо.

Кто-то легонько дернул ее за волосы. Вайолет испугалась и нырнула в воду. Оказавшись снова на поверхности, она обернулась и увидела рядом мужа. Его губы шевелились, но она не слышала его из-за шума прибоя.

– Что?! – крикнула она.

– Мне показалось, что вы уснули!

– Нет, я просто глубоко задумалась. Как вы поплавали?

– Отлично. Может быть, подплывем поближе к берегу?

И они не спеша направились к мелководью. Почувствовав дно под ногами, Вайолет остановилась и обернулась к мужу. С его мокрых волос капала вода. Адриан резким движением руки откинул их со лба. Вайолет залюбовалась его широкими мускулистыми плечами.

Ее взгляд невольно привлек шрам на его груди. Рубцы побелели и образовали узор, похожий на звезду неправильной формы размером с гинею. Она знала, что на спине мужа есть еще один шрам. Он тоже был белым и, по-видимому, образовался на месте рваной раны.

Вайолет давно уже заметила эти следы от ранений, но никогда не спрашивала об их происхождении. Она старалась не прикасаться к ним: мысли о том, что муж подвергался смертельной опасности, причиняли ей боль.

Но на этот раз она дотронулась кончиками пальцев до шрама на груди. Кожа в этом месте была неестественно гладкой и натянутой.

– Вам, должно быть, было очень больно, – промолвила она. Адриан спокойно смотрел на жену, не мешая ей ощупывать рубец.

– Да, мало приятного, когда тебе в спину вонзается острый штык, – сказал он.

Пальцы Вайолет дрогнули.

– А я думала, что это была пуля, прошедшая навылет.

– О моем ранении до сих пор сплетничают в светских салонах? – спросил Адриан.

Вайолет кивнула.

– Пуля оставляет на теле более аккуратные следы, – пояснил он. – Не такие уродливые, как эти. И конечно же, юные леди предпочитают слушать рассказ о пулевых ранениях. Штык – неромантичное оружие, от него всегда много крови. Мне, наверное, не следовало говорить вам правду. Мир иллюзий более приятен, чем жестокая реальность.

– Нет, – возразила Вайолет, – я хочу знать правду о вас.

Адриан сжал ее руку.

– Я еще не знаю, насколько откровенным могу быть с вами, – с горечью сказал он, и его глаза помрачнели. – Война ужасна во всех проявлениях, это неподходящая тема для светских салонов.

Вайолет погладила его по щеке.

– Мы сейчас не в светском салоне. Я – ваша жена. Вы можете рассказывать мне все без утайки.

Взгляд Адриана прояснел, и на его губах заиграла улыбка.

– Спасибо, дорогая. Я постараюсь запомнить ваши слова.

– А сейчас вы ничего не хотите мне рассказать?

– О чем? О моей ране? Это неинтересная история, да и вы уже почти все знаете. Французский солдат пронзил меня штыком в жестоком бою во время осады Бадахоса. Рана оказалась серьезной. Доктора не верили, что я выживу. Но Всевышний смилостивился надо мной, я остался жив. Узнав о моем ранении, мать написала мне письмо. Она требовала, чтобы я подал в отставку и немедленно вернулся домой, угрожая в противном случае сесть на первый корабль, отправляющийся в Европу, и приехать в Испанию, чтобы забрать меня силой. Думаю, такая угроза подействовала бы и на самого Веллингтона.

Вайолет сильно сомневалась в том, что кто-нибудь, не исключая матери герцога, женщины страстной и темпераментной, мог заставить его делать то, чего он не хотел. Ходили слухи, что он, чтобы спасти людей, отдал приказ эскадрону отступать, а сам с горсткой смельчаков прикрывал отступление. В том бою Адриан получил серьезную рану, а позже его наградили орденом за героизм и отвагу.

Вайолет обняла мужа за талию.

– Ваша мать поступила совершенно правильно, – промолвила она. – Вы остались в живых, и было бы неразумно искушать судьбу.

Адриан дотронулся кончиками пальцев до ее подбородка.

– Вы хотите сказать, что вам было бы жаль, если бы меня убили?

– В таком случае мы с вами никогда не встретились бы. И это было бы прискорбно.

Глаза Адриана подернулись грустью.

– Мне тоже было бы жаль, если бы я не встретил вас. Не увидел вашего прелестного лица… Этих нежных щек… – И он поцеловал их. – Этого великолепного подбородка… белоснежной шеи…

Он осыпал ее поцелуями, и у Вайолет кружилась голова.

– Гордого лба… – продолжал Адриан. – Трепещущих век… И конечно же, чувственных губ…

И Адриан порывисто поймал ее губы. Вайолет прильнула к сильной теплой груди мужа, крепче обняв его. Вокруг них плескалась морская вода. Мокрое нижнее белье Вайолет прилипло к телу, и она чувствовала себя обнаженной. Ладони Адриана легли на ее ягодицы. Вайолет сделала то же самое, чем изумила мужа. Однако ее смелость нравилась ему.

Жаркое солнце припекало ее голову и плечи, разжигая страсть. Казалось, их поцелуй длился вечность. Наконец Адриан прервал его и, бросив на жену пылкий взгляд, взял ее за руку и вывел из воды. Она молча вышла вместе с ним на горячий песок, туда, где лежала их одежда.

Вайолет думала, что сейчас Адриан подаст ей платье, чтобы она могла одеться и быстрее вернуться домой. А там они уединятся в спальне и предадутся страсти. Но Адриан, подняв одежду с песка, перекинул ее через руку и повел жену дальше вдоль берега, в противоположную от дома сторону.

Они остановились у большой, изогнутой полукругом скалы, часть которой выступала в море. Это место прекрасно подходило для любовных свиданий. Влюбленные с трех сторон были скрыты от глаз посторонних.

Оказавшись под сенью скалы, Адриан встряхнул платье жены и расстелил его на песке, а затем положил сверху свою одежду.

– Вы хотите устроиться прямо здесь? – спросила Вайолет, с опаской оглядевшись вокруг.

– Да, если не возражаете.

Адриан протянул руку. Дрожь пробежала по телу Вайолет.

– Не возражаю, – промолвила она.

Он увлек ее на импровизированную постель и начал осыпать ласками. Они предавались страсти не спеша, смакуя каждое движение. Запах и шум моря обостряли их чувства. Свежий ветерок возбуждал, холодя кожу.

Отбросив условности, Вайолет разделась, чувствуя себя свободной, словно природная стихия. Ее руки дерзко ласкали тело мужа. Она не узнавала себя в этой смелой темпераментной женщине. Но то не была попытка подражать сестре. Она просто обнаружила в себе новые наклонности и задатки, о которых и не подозревала. Она распрощалась с робостью и сдержанностью и, не стесняясь, выплескивала наружу обуревавшие ее чувства.

И когда муж вошел в нее, она ощутила себя с ним единым целым. Адриан был ее неотъемлемой частью, ее собственностью. Ей хотелось остановить это мгновение. Они были счастливы вместе. В моменты интимной близости им не надо было ничего требовать друг от друга, они не предъявляли никаких претензий, не давали обещаний, не исполняли ролей. Вайолет не нужно было ничего скрывать, лгать, притворяться. Любовь переполняла ее сердце.

Закрыв глаза, она не желала думать о тех трудностях, которые ожидают ее в дальнейшем. Впрочем, она уже и не могла ни о чем думать, ее мысли путались. Вскоре Вайолет впала в экстаз, ветер разнес по побережью ее неистовые крики страсти. Единственными свидетелями того, как она билась в объятиях Адриана, обвив ногами его талию, были морские птицы. Адриан достиг оргазма почти одновременно с женой.

Сидя у окна кареты, удалявшейся от увитого розами дома, Вайолет смотрела на проплывавшие мимо пейзажи. Она жалела о том, что не могла воспользоваться очками. Ей хотелось в последний раз взглянуть на усадьбу, в которой она провела самые счастливые в жизни дни, и попрощаться с ней, прежде чем она исчезнет из виду.

Вздохнув, она положила руку на сиденье, и Адриан тут же накрыл ее ладонью.

– Не грустите, дорогая моя, – успокоил ее он. – Мы еще вернемся сюда.

– Я знаю, – выдавила улыбку Вайолет. – Я не грущу, вернее, пытаюсь не грустить… Ведь впереди меня ждет много интересного. Мы едем в усадьбу Уинтерли, которую я давно мечтала посетить.

Взгляд Адриана потеплел при упоминании о его любимом имении.

– Я рад, что снова увижу знакомые места. Честно говоря, я скучаю по Уинтерли и надеюсь, что вы тоже полюбите этот дом. Теперь вы – герцогиня и его хозяйка.

Герцогиня… От этого слова дрожь пробежала по телу Вайолет. Сможет ли она с достоинством выполнять те обязанности, которые возлагает на нее ее новый статус? Следить за порядком в усадьбе, одной из самых больших в Англии. Она, как и любая другая благовоспитанная юная леди, конечно же, была знакома с основами ведения домашнего хозяйства. Но Вайолет и предположить не могла, что однажды ей придется взвалить на плечи заботу о таком крупном имении, как Уинтерли.

«Не надо робеть, – сказала себе Вайолет. – Я постараюсь справиться, а там будь что будет». Она решила относиться ко всем ожидавшим ее впереди трудностям как к новой дисциплине, которую ей предстояло изучить. Ведь овладеть греческим языком тоже было нелегко, однако со временем ей это удалось благодаря прилежности и усидчивости. Оптимизм и решимость помогут ей преодолеть все преграды.

Тем не менее, когда спустя три дня, утомленные долгой поездкой, они добрались до имения, Вайолет растерялась. У нее не было уверенности, что обязанности хозяйки Уинтерли окажутся ей по плечу. Она с тревогой смотрела из окна на огромные дубы, росшие по сторонам длинной подъездной аллеи, ведущей к усадебному дому.

Она уже однажды была в главном имении Адриана. Прошлой весной, после помолвки, герцог пригласил Джанет, ее сестру, брата и родителей к себе в гости. Территория усадьбы была огромна и составляла более пятнадцати тысяч акров. Их занимали парк, обширный лес, большое озеро, в котором водилось более двадцати видов рыбы, искусственные водоемы и каналы, через которые были перекинуты мостики, и фруктовый сад, цветущий и благоухавший в то время года и наполненный звонким пением птиц.

Близ дома были разбиты элегантные регулярные сады. Вайолет могла часами любоваться их живописными уголками. Особенно ей запомнилась красота сада, оформленного в духе Елизаветинской эпохи. Он располагался у наиболее древнего крыла, построенного еще в 1580-х годах. Клумбы пестрели разноцветными водосборами, петуниями, наперстянками и жимолостью. Полураспустившиеся каштаны и клены обещали в дальнейшем, в жаркое время года, стать тенистым прибежищем от зноя.

Усадебный дом походил на дворец. Он состоял из четырех крыльев, возведенных в трех архитектурных стилях и вмещавших сто сорок пять комнат, не считая помещений, которые занимали слуги. В 1763 году, при третьем герцоге Рейберне, дом подвергся самой значительной реконструкции за всю свою историю. Тогда были построены восточное и западное крылья, а также центральный полукруглый фасад в античном стиле. К главному входу, который образовывали поддерживавшие фронтон массивные ионические колонны, вели широкие каменные ступени.

Интерьер дома был не менее роскошен, чем внешний вид. Над великолепным холлом поднимался грандиозный купол, сквозь который внутрь проникал солнечный свет, отбрасывавший блики на розовый мрамор. Купол был расписан художником Робертом Адамсом, изобразившим на нем пасторальные сцены.

Изящная мебель и драпировки комнат поражали воображение. В каждом помещении были один-два камина с мраморными каминными досками. Полы устилали мягкие абиссинские и турецкие ковры ручной работы. Коридоры, галереи и комнаты были украшены предметами старины, бесценными произведениями искусства, картинами, скульптурами.

Во время короткого пребывания в усадьбе Вайолет не успела рассмотреть и малой доли собранных здесь сокровищ, а также познакомиться с архитектурой всех построек. Теперь, будучи хозяйкой имения, она могла найти время, чтобы полюбоваться произведениями искусства и на досуге изучить их. Но будет ли у нее досуг? Новые обязанности, которыми она не хотела пренебрегать, могли заставить ее с головой уйти в работу. Мысль о том, что она не осилит их, приводила ее в ужас.

Когда карета приблизилась к дому, Вайолет залюбовалась его величественностью. Увидев выстроившихся у крыльца в четыре ряда слуг, она была поражена их многочисленностью, но постаралась справиться с волнением. Церемония знакомства со слугами в Дорсете прошла хорошо. И этот опыт должен был придать ей уверенности.

Адриан помог жене выйти из кареты. Вслед за Вайолет выпрыгнул Гораций, который путешествовал вместе с хозяйкой. Как только его мощные лапы коснулись земли, он приветливо завилял хвостом. К собаке подошел Роберт и пристегнул к ошейнику поводок.

Вайолет взяла мужа под руку, и они двинулись к крыльцу. Она чувствовала на себе десятки взглядов. У крыльца собралось не менее ста человек! Да, здесь царила совсем иная атмосфера, чем в Дорсете.

Вперед выступил дворецкий Марч. Он обладал внушительной фигурой, горделивой осанкой и проницательными синими глазами.

– Добро пожаловать домой, ваша светлость, – приветствовал он герцога, а затем повернулся к Вайолет: – Мы все рады вашему приезду, ваша светлость. – Дворецкий учтиво поклонился. – Надеюсь, поездка была не слишком утомительной.

– Вы правы, Марч, путешествие было довольно приятным, – сказал Адриан. – Вижу, вы собрали всю прислугу.

– Да, ваша светлость, я сделал это на свой страх и риск. Разрешите, я от имени слуг сердечно поздравлю вас и ее светлость с вступлением в законный брак. Позвольте пожелать вам счастья и процветания.

– Спасибо, Марч. Спасибо всем. Я рад, что вернулся домой. Адриан и Вайолет улыбнулись, и на лицах слуг появились ответные улыбки. Адриан представил жену основному штату прислуги, в том числе экономке, миссис Хардвик, высокой, похожей на длинноногую птицу женщине с зачесанными назад волосами, собранными в столь тугой пучок, что было странно, как ей при такой прическе еще удается моргать.

Вайолет познакомилась также с поваром Адриана, французом Франсуа, служившим много лет назад на кухне в Версале и готовившим самому королю Людовику XVI и Марии Антуанетте. Его светло-карие глаза радостно заблестели, когда он сообщил герцогине о том, что приготовил пирожные со взбитыми сливками в форме лебедей в честь приезда домой четы молодоженов.

К счастью, Вайолет не надо было много говорить. И постепенно она начала успокаиваться. Но когда герцог и герцогиня повернулись, чтобы подняться на крыльцо и войти в дом, дворецкий вежливо остановил их.

– Простите, ваша светлость, – обратился он к Адриану, – но мне нужно кое-что вам сказать.

Адриан повернул голову.

– Да, Марч. В чем дело?

– Я должен сообщить вам, что в гостиной вас ожидает ее светлость. Она прибыла сюда сегодня утром.

Вайолет бросило в жар от этой новости. В доме, оказывается, находилась мать Адриана!

Глава 9

– Адриан, дорогой, наконец-то ты приехал! Иди поцелуй меня скорей! – Вдовствующая герцогиня Рейберн широко раскинула руки.

Она сидела на диване, обтянутом золотистым шелком, и не собиралась вставать, чтобы приветствовать молодоженов. У герцогини был величественный, царственный вид.

– Здравствуй, мама, – сказал Адриан и, подойдя к герцогине, наклонился и чмокнул ее в щеку. – Я не ожидал, что ты приедешь. Это для меня приятный сюрприз.

В его карих глазах вспыхнули озорные искорки.

– Не лги, – возразила герцогиня. Она говорила с сильным французским акцентом, хотя уже более тридцати пяти лет жила в Англии. – Ты вовсе не находишь мой приезд приятным. У тебя и твоей очаровательной молодой жены медовый месяц, а я свалилась на вас как снег на голову. Прошу прощения за вторжение, но вы должны смириться с ним. Ты посмотри на Джанет. Она онемела и до сих пор не может вымолвить ни слова.

Вайолет, стоявшая все это время у порога, направилась к дивану, на котором сидела ее свекровь. Ком подступил у нее к горлу, но она все же сумела справиться с волнением и поздоровалась с матерью Адриана.

Маргарита Ришо-Уинтер обладала огневым темпераментом, это был настоящий вихрь, способный снести все на своем пути. Ее поведение было непредсказуемо. После помолвки Джанет и герцогиня вежливо общались друг с другом, но так и не смогли по-настоящему сблизиться. Вайолет знала, что ей следует быть крайне осторожной со свекровью.

– Вы ошибаетесь, ваша светлость, – сказала она и, наклонившись, поцеловала в щеку герцогиню, от которой исходил приятный аромат дорогих духов. – Я очень рада видеть вас. Вы для нас всегда желанный гость.

– Спасибо, дитя мое, – пожимая руки Вайолет, сказала герцогиня. – Вы очень добры. Зовите меня маман, ведь теперь мы с вами так же близки, как мать и дочь.

– Конечно, маман, – согласилась Вайолет. Герцогиня наконец отпустила руки невестки, и та села в кресло, стоявшее напротив дивана.

– Я уже распорядилась подать нам сюда чай, – сообщила мать Адриана. – Надеюсь, вы ничего не имеете против, дитя мое?

И она приподняла темную бровь так, как это обычно делал ее сын.

Вайолет не сразу ответила. Что сказала бы в этой ситуации Джанет? Как бы она поступила? Джанет наверняка не понравилось бы, что свекровь распоряжается в ее доме, и она попыталась бы поставить ее на место.

– Нет, конечно, я не против, – с улыбкой, подчеркнуто вежливо промолвила Вайолет. – Но в следующий раз, когда вы приедете к нам, вам не придется беспокоиться. Я сама позабочусь, чтобы слуги подали нам чай.

Герцогиня кивнула. Ее полные чувственные губы слегка дрогнули. Мимика свекрови напоминала Вайолет мужа. Мать и сын были очень похожи. Адриан унаследовал от герцогини глаза, линию рта и свою жгучую, завораживающую красоту. Вдове уже перевалило за пятьдесят, но она была все еще очень привлекательной женщиной. Ее роскошные черные волосы лишь слегка посеребрила седина. Герцогиня сохранила безупречный цвет лица, на котором с трудом можно было разглядеть сеть мелких морщинок, в основном в уголках глаз и около губ.

Подойдя к буфету, Адриан налил себе бокал вина из хрустального графина.

– Как поездка? – спросила его мать. – Похоже, вы прекрасно провели время в пути. Оба выглядите бодрыми и довольными.

Адриан пригубил вино.

– Да, все прошло отлично, – сказал он и окинул фигуру Вайолет долгим томным взглядом. – Мы действительно чудесно провели время.

Горничная подала чай, и мать Адриана разлила его по чашкам. Молодожены были голодны и с удовольствием отведали предложенные им сандвичи и пирожные. Однако Адриан отказался от чая, предпочтя вино.

– Как поживают наши родственники? – спросил Адриан, усаживаясь в кресло. – Надеюсь, все бодры и здоровы. Те, кто был на нашей свадьбе, выглядели отлично.

Вдовствующая герцогиня промокнула губы салфеткой.

– У них все хорошо, – начала рассказывать она, не обращая внимания на ироничный тон сына. – Хотя мой дорогой кузен Филберт вынужден был провести несколько дней в постели. После свадебного обеда он прогуливался по саду с леди Ранкин, споткнулся, зацепившись за шлейф ее вечернего платья, упал и растянул связки ноги.

«Скорее всего он просто выпил слишком много шампанского, стал приставать к леди Ранкин, и она оттолкнула его», – подумал Адриан.

Филберт был неисправимым ловеласом и совершенно терял голову, когда был навеселе. Должно быть, он так назойливо флиртовал с леди Ранкин, молодой красивой вдовой, что та сочла нужным от словесных увещеваний перейти к физическому воздействию.

– Надеюсь, его травма не слишком серьезна? – спросила Вайолет.

Вдова и Адриан с удивлением взглянули на нее. Вопрос и озабоченный тон Вайолет выглядели наивными. Герцогиня поняла, что ее невестка ничего не знает о дурной репутации кузена Фил-берта. Странно, подумал Адриан, весь Лондон потешается над рассказами о его похождениях. Но по-видимому, в кругу порядочных юных леди не принято говорить о подобных вещах. Молодая жена каждый день преподносила ему сюрпризы, а он не уставал удивляться.

– Филберт уже поправился, с ним все хорошо, – заверила Вайолет свекровь. – А вот с Сильвией – нет.

Адриан насторожился при упоминании имени его старшей сестры.

– А что такое с Сильвией? – спросил он.

– Как ты знаешь, она в положении, а от Герберта нет ни помощи, ни поддержки.

Леди Сильвия Брамли находилась на шестом месяце беременности и должна была родить пятого ребенка. У них с Гербертом уже было четверо сыновей. А Сильвия мечтала о дочери. «Сыновья – это хорошо, – с грустью в голосе говорила она, – но их не будешь наряжать, вывозить в свет, знакомить с подругами». Сильвия была убеждена, что каждая женщина должна иметь дочь, которую она могла бы баловать, холить и лелеять, а когда придет время, выдать замуж за хорошего человека. Поэтому она молила Бога, чтобы ее пятым ребенком была долгожданная девочка.

– А, вон оно что, – хмыкнул Адриан.

– Да, дело именно в этом, – нахмурившись, сказала герцогиня. – Й мне не нравится, что ты с иронией относишься к проблемам сестры. Как она сожалела, что не смогла приехать на твою свадьбу!

– Я вовсе не иронизирую по поводу ситуации, в которой оказалась Сильвия, – возразил Адриан. – Напротив, я сочувствую ей. Но, на мой взгляд, ей следовало бы уже давно привыкнуть к характеру мужа и к состоянию беременности. Сильвия ведь вынашивает пятого ребенка!

– Каждая беременность протекает по-разному. Сильвия пишет, что у нее сильно отекли ноги в лодыжках. Кстати, именно поэтому я и приехала к тебе сегодня.

– Ты приехала, чтобы сообщить мне о том, что у Сильвии сильно отекли лодыжки? – удивленно переспросил Адриан.

– Не передергивай, пожалуйста! – недовольно сказала герцогиня. – Я приехала, чтобы сообщить тебе, что еду к Сильвии и побуду с ней до родов. Я должна помочь ей в трудную минуту.

– Но Брамли наверняка нанял лучшего доктора, какого только можно было найти в округе, для того чтобы он наблюдал за ней.

– Не сомневаюсь. Однако беременной женщине необходимо постоянно общаться с другой женщиной. Дочери в этот период, как никогда, нужна ее маман. Кроме того, Сильвия пишет, что сыновья просто сводят ее с ума. Придется мне взять на себя роль строгой бабушки. Я уже упаковала вещи и отправляюсь завтра утром.

– В таком случае я прошу тебя сегодня остаться у нас на ужин.

– Да, – сказала Вайолет, – мы приглашаем вас поужинать с нами.

Лицо герцогини озарила улыбка.

– Спасибо, дорогие мои, я принимаю ваше приглашение, – поблагодарила она и бросила на невестку испытующий взгляд. – Вы тихи и молчаливы сегодня, дитя мое. Может быть, что-то случилось?

Вайолет едва не вздрогнула, услышав слова свекрови.