Проект «Бестселлер» - Храм демонов

Уоррен Фейхи

Храм демонов

Из бездны мрака возникает Пандемониум – чертог Сатаны…[1]

Джон Мильтон, «Потерянный рай».

Пролог

Мы представляем себе подземный мир как место упокоения мертвых. Но между тем у нас под ногами существует мир жизни – более разнообразной, неуемной, загадочной и энергичной, чем все то, что обитает на хрупкой земной поверхности.

В самых глубоких шахтах, пробуренных на милю глубже дна океана, была обнаружена жизнь. В южноафриканских золотых копях жизнь ждала нас на глубине три мили. Даже внутри водоема размером с озеро Онтарио, находящегося в полости под поверхностью антарктических льдов, ученые обнаружили целую экосистему, в которую входят живые существа, о существовании которых никто не догадывался.

В недрах Земли живут организмы, способные переносить дикую жару, страшный мороз, интенсивную радиацию, токсическую засоленность, ядовитые газы, экстремальное давление и полную темноту. Далеко не хрупкие, эти сообщества экстремофилов доказали, что они выносливее любых поверхностных форм жизни в тех температурных зонах, которые привычны для нас, которые мы называем своим домом.

На самом деле, исследовав глубины нашей планеты, ученые полагают, что катаклизмы типа падения небесных тел не могли истребить жизнь на нашей планете. Виды, обитающие под землей, наверняка могли уцелеть. Кроме того, жизнь могла уцелеть и после гибели других планет, проделать путь в триллионы миль внутри метеоров и засеять наши острова и моря. А через три с половиной миллиарда лет ученые будут задаваться вопросом о продолжительности жизни и ее выносливости.

При том, как часто кора нашей планеты сдвигалась, образовывала различные слои и складки, разнообразие микроорганизмов, возникших в ее недрах, трудно оценить. Целые миры, разделенные внутренними пространствами твердых пород, адаптировались к условиям обитания в течение миллионов и миллиардов лет, и эти условия для каждого такого мира были совершенно уникальны. Большинство организмов в таких экосистемах растет очень медленно. Некоторые делятся всего раз в столетие. Другие питаются камнями и на протяжении геологических эпох сотворили ряд крупнейших пещерных систем на планете.

Бывает так, что пещеры сначала открыты, а потом закупориваются, и тогда в них попадают формы жизни с поверхности. Затем их развитие идет по совершенно иным эволюционным путям на протяжении невероятно длительных периодов времени. В пещере Мовиле, в Румынии, изоляция которой произошла пять миллионов лет назад, на сегодняшний день обитает тридцать три абсолютно эндемичных вида. То есть они не встречаются больше нигде. В пещере, недавно вскрытой в Израиле, были обнаружены уникальные креветки и скорпионы, предки которых, видимо, проникли в эту пещеру миллионы лет назад с бывшего побережья Средиземного моря. В недавно обнаруженных пещерах национального парка «Секвойя» было найдено двадцать семь новых видов, и некоторые из них эволюционировали всего лишь в одном из пещерных залов!

Официально обнаружено более четверти миллиона пещер, и с каждым годом это число растет. Люди исследовали только малую толику этих подземных миров, каждый из которых уникален по газовому составу атмосферы, составу минералов и системе видов, адаптировавшихся к определенным условиям в различные эпохи истории нашей планеты.

Однако, какие бы экзотические виды ни обитали под землей, к подземному миру ближе других – как физически, так и духовно-можем стоять мы.

При недавних раскопках в южноафриканской пещере ученые обнаружили доказательства того, что история «пещерного человека» может насчитывать не меньше двух миллионов лет. Так что на самом деле пещеры были колыбелью человечества.

Европейцы каменного века и древние народы обеих Америк посещали пещеры, которые тянутся на многие мили. Об этом с изумлением узнали современные спелеологи. Эти опасные путешествия предпринимались с загадочными целями, явно не из практических соображений. По всей видимости, наши далекие предки, не ведая страха, наведывались в эти инфернальные области планеты.

За время долгого каменного века люди близко познакомились с Землей, с теми ее слоями, которые станут фундаментом нашего будущего прогресса. Окаменелости тех времен стали как бы барельефами, изображающими богов и чудовищ. Странные силуэты, которые люди видели на камнях, представляли собой спиралевидные знаки и сложные формы, которые запечатлевались в сознании первобытных гоминидов предвестниками искусства, мифологии и геометрии. Неандертальцы не были способны создавать такие произведения искусства, как наши более близкие предки, но они собирали окаменелости! И эти первые палеонтологи, кроме того, сортировали их и хранили в потайных святилищах, словно религиозные реликвии. Полагаю, нет никаких сомнений в том, что учебник истории, сотворенный самой Землей, вдохновил интеллектуальную революцию человека!

Еще в пятнадцатом веке до Рождества Христова на территории нынешней Турции наши предки начали обустраивать пещеры, в которых они обитали. Столетия спустя пещерная культура достигла своего апогея в таких городах, как Каппадокия, Петра, в скальных жилищах в Аризоне.

На протяжении каменного века огонь встречался с камнем – то случайно, то по воле озарения. И к концу этого долгого пролога к истории человечества возникли принципы металлургии. Плавление руды породило медь и снабдило человека орудиями, способными рассекать известняк и строить пирамиды, подражая горам, изрезанным пещерами и туннелями. Бронза дала человеку возможность обрабатывать мрамор и строить пещероподобные храмы, украшенные сталагмитами колонн.

Еще долго после того, как мы покинули пещеры ради отдельно стоящих построек на поверхности земли, люди продолжали возвращаться в подземный мир, чтобы выкапывать его тайны и сокровища.

С помощью новейших технологий наш вид прорыл длиннейшие подземные пути, позволяющие нам путешествовать под Москвой, Нью-Йорком, Лондоном, Сан-Франциско, Парижем и Гонконгом. Целые подземные города были созданы под Сиэтлом, Монреалем, Сиднеем, Буэнос-Айресом, Сантьяго, Пекином, Осакой, Токио, Кавасаки и Нагойей, и теперь каждый день там бывают миллионы людей. Но даже эти титанические земляные работы меркнут перед будущими инженерными проектами освоения земной коры.

Ускорители элементарных частиц, спасающие поверхность планеты от последствий исследований в области квантовой физики; датчики, установленные на большой глубине под горами для обнаружения космических лучей, датчики землетрясений, размещенные на глубине несколько миль под дном океана. Еще более удивительные проекты, предназначенные для предотвращения наводнений, прокладки каналов, пересечения горных хребтов, проведения секретных военных операций, осуществляются на планете каждый день. Очень скоро технологии глубинного бурения позволят добывать нефть с глубины пять миль, а позднее – и с больших глубин.

Мы знаем, что мы – не единственные экзотические существа, расширяющие нишу своего обитания за счет громадного внутреннего пространства, лежащего под нами. Что бы ни породила земля, каковы бы ни были форма, история и стратегия живых существ, наверняка они окажутся еще более невероятными, а возможно – и более инфернальными и даже дьявольскими, нежели те предания, которые сотворило наше невежество.

На радость себе или на беду мы выпустим нечто на волю – и это наверняка окажется что-то такое, о чем мы даже не помышляли.

Отрывок из послесловия к работе «Подземная история планеты Земля». Автор – Анастасия Куролесова,издательство Московского геологического института (цитируется с разрешения автора).

1957. 28 января

12:02

– Поехали! – проревел Тарас Демочев, охранник № 114 исправительно-трудового лагеря № 479. Расталкивая мужчин в туннеле, он шагал вперед рядом с комбайном, держа взрывпакет. – Какого черта мы СТОИМ?!

Уже девять дней заключенные с помощью паршиво работающих отбойных молотков пытались расширить последние пятьдесят ярдов туннеля, чтобы недавно прибывший комбайн мог одолеть упрямый слой доломита. Комбайн, установленный на широкий рельсовый путь, пыхал паром, словно локомотив. За ним тянулись толстенные кабели.

Сердито поглядывая на полуголодных заключенных, толпящихся в туннеле, Тарас распихивал их в стороны, прорываясь вперед. Несчастные заключенные – даже те, которым было едва за двадцать, уже были «доходягами». Можно сказать, здесь они сами рыли себе могилу.

– Шевелите задницами! – рявкнул Тарас. – С дороги!

К нему навстречу бросился молодой помощник охранника.

– Из-за чего простой, Евгений?

– Несколько зэков свалились из воздушной шахты.

Люди расступились, и Тарас увидел впереди, ярдах в двадцати, пятерых заключенных, лежащих на земле под отверстием в потолке. Утром он отправил людей, чтобы они продолжили бурить вентиляционную шахту. При падении с высоты заключенных поранили и искалечили рухнувшие вместе с ними тяжелые отбойные молотки. Люди лежали под грудой оборудования и кабелей и стонали. Тарас шагнул вперед и несколько раз подряд выстрелил. Молодой охранник вытаращил глаза. Многие заключенные закрыли уши руками, но большинство из них уже давно оглохли.

С тех пор, как эти люди поступили в распоряжение Тараса, они перестали официально существовать. Как только они оказались в исправительно-трудовом лагере № 479, их жизнь была стерта. Шесть тысяч призраков трудились в этой старой соляной шахте неподалеку от деревни под названием Гурск на плоскогорье Казиристана[2]. Преступники и юристы, насильники и поэты, убийцы и врачи – все они теперь для охранников были зэками. Словно муравьи, они работали, пока не подыхали.

Вверху, на склоне горы, зэки спали в грубо сработанных бараках, сколоченных из стволов деревьев, спиленных на горе Казар. В каждой из спален размером с два трейлера днем и ночью размещалось сто двадцать человек. Сотни таких обшарпанных бараков стояли на горных склонах вокруг соляных приисков, которые до этих дней уже семь столетий кормили ближайший городок. С тех пор, как четыре года назад новые власти конфисковали прииски, жители Гурска называли эти копи, некогда дававшие им пропитание, «Пастью Сталина».

За эти годы более двадцати тысяч человек были сожраны шахтами. Заключенные поступали непрерывно, но население лагеря не увеличивалось. Жители Гурска в последнее время не видели, чтобы в копях добывали соль. Бесконечный поток вагонеток и конвейеров создал небольшой горный хребет из превращенной в пыль горной породы у подножия горы.

Но гораздо более загадочным для местных жителей было то, что на их глазах уходило в шахты. По железной дороге постоянно подвозили грузы, которые затем грузовиками и вагонетками увозили в копи – цемент, потолочные вентиляторы, кирпичи, мраморные ванны, персидские ковры, алебастровые колонны, терракотовые плитки, бронзовые фонари, велосипеды, кровати и даже детские коляски. Некоторые шептались и говорили, что видели ящики с французским шампанским, белужьей икрой и даже лимузины «ЗИС-115» – новенькие, прямо с конвейера московского автозавода номер два. И все это уплывало в жерло шахты.

В следующий раз Тарас выстрелил по растерявшимся живым заключенным. Один из них упал, раненный в живот.

– Вперед! – гаркнул Тарас остальным.

Он пережил шестьдесят одного охранника из тех, кто пришел сюда на службу до него, и еще сто двадцать два из тех, кто пришел позже. Он знал, что его казнят вместе с любым из заключенных, кто попытается совершить побег во время его дежурства. Но для него такой проблемы не возникало: почти все зэки Тараса умирали всего через несколько недель. Начальство это не огорчало. На самом деле некоторых заключенных стали специально определять к нему, и Демочев считал это высокой оценкой его работы.

Тарас сдунул дымок, оставшийся после выстрела… и не поверил своим глазам: вместо того, чтобы удирать от пуль, зэки побежали к нему. Страх, не раз пережитый во сне, охватил его. Он попятился назад и был готов бежать, но, обернувшись, увидел голубые и зеленые искры, посыпавшиеся из незаконченной вентиляционной шахты. Светящийся овал выплыл из отверстия и поплыл под потолком, словно пятно от луча фонаря. А потом овал отделился от потолка и опустился на спину испуганно кричащего заключенного.

Тарас решил не уходить. Он выстрелил из пистолета, и двое зэков упали, а остальные отступили. Но один из них, словно газель, перескочил через головы товарищей, визжа и размахивая руками с нечеловеческой силой. Он приземлился на четвереньки у ног Тараса. Его спина была покрыта светящейся массой. Вдруг заключенный резко выпрямился. Когда он увидел Демочева, его взгляд вдруг стал довольным, умиротворенным.

Тарас был испуган. Еще ни разу он не вызывал у зэков такой реакции. Заключенный потянулся к надзирателю и сжал его руку. Два белых овала сползли с запястья заключенного на пистолет Тараса и проникли под край рукава.

– Черт! – взревел Тарас, чувствуя, как игольчатые языки вонзаются в его кожу и ползут вверх по руке. «Вши», – подумал он.

С невероятной силой зэк рванул к себе дуло пистолета Тараса и приставил к своему лбу. Он смотрел на охранника умоляющими глазами. Тарас исполнил его безмолвную просьбу. Он потянул спусковой крючок, и голову зэка разнесло в клочья. В следующее мгновение Демочев отступил на несколько шагов назад, а заключенный рухнул на пол, как марионетка, у которой подрезали веревочки.

По потолку туннеля к Тарасу ползло полдесятка светящихся овалов. Из вентиляционной шахты выпрыгнули и набросились на людей сотни сверкающих красно-желтых тварей, похожих на гоблинов. Тарас развернулся и побежал. Штольня наполнилась воплями.

– Дробилку запускайте! – крикнул Тарас заключенным, стоявшим впереди него.

А позади него один зэк встал на четвереньки и взлетел в воздух.

Тарас не стал оглядываться. Он подбежал к узким рельсам, на которых стоял горный комбайн, и гаркнул:

– Отсекай!

В то мгновение, когда мертвый зэк рухнул перед злобно шипящей машиной, Тарас добежал до дальнего края комбайна. Заключенные отсоединили кабели, и двухсоттонная махина, набирая скорость, покатилась по рельсам.

Раздирая ногтями кожу на груди, Тарас побежал дальше, вверх по штольне, мимо рабочих, испуганно прижимавшихся к стенкам.

– С дороги! – орал Демочев.

Комбайн все быстрее и быстрее катился по рельсам, подминая под себя рабочих, и в конце концов налетел на вагонетку, наполненную взрывчаткой. Катя ее перед собой, словно боеголовку, по пути, устланному костями и плотью, комбайн наконец врезался в тупиковую стену штольни. Взрывчатка детонировала от удара, и туннель разорвало ударной волной.

18:39

Когда прибыла первая группа инспекторов, из человеческих останков на краю груды щебня обнаружили только отделенную от тела руку Тараса Демочева. Мертвые пальцы все еще сжимали пистолет Токарева.

Вскоре решили, что практичнее и разумнее будет этот туннель зацементировать, гибель людей приписать эпидемии какой-нибудь страшной инфекции, а затем продолжать бурение в других направлениях.

Охранник № 321 забрал пистолет, который остался целехонек, и, пнув сапогом щебень, забросал им руку охранника № 114.

Наши дни

29 января

06:11

Загрубевший от морской воды и обгоревший на солнце мумифицированный труп Тэтчера Редмонда был похож на большой кусок сушеной солонины. Его рыжие волосы и борода стали снежно-белыми. Останки зоолога сто тридцать четыре дня странствовали по открытому океану в надувной лодке, из которой наполовину вышел воздух.

Изрядно потрепанный «Зодиак» проплыл по течениям Тихого океана тридцать пять тысяч миль. Перуано-Чилийское течение унесло его к востоку, после чего Южно-Тихоокеанское отбросило на запад. Затем лодка плыла вдоль верхнего отрезка Южного экваториального течения, после чего стихающий шторм забросил ее в Северное экваториальное течение. И вот теперь «Зодиак», вертясь в водоворотах течения Куросио, проплывал мимо архипелага вулканических островков Японии.

В какой-то момент лодка оказалась слишком близко к скалистому островку. Большая волна подхватила «Зодиак», вынесла из моря и выбросила на галечный пляж, усеянный красочным мусором.

06:20

Появились первые песчаные мухи. В то время, как они кружились над выброшенной на берег лодкой, изо рта мумии выползло существо, похожее на осу. Пять крылышек торчали из спинки насекомого наподобие вертушки. Пять дрожащих задних лапок обхватили подбородок мертвеца. Насекомое нежилось на солнце, прогревая свою кровь, насыщенную медью. Пять передних лапок раскрылись и тут же резко сомкнулись. Насекомое выхватывало из воздуха по две песчаных мухи за раз и отправляло их, словно зернышки попкорна, в рот, расположенный на разбухшем брюшке. Из обеих глазниц трупа выползли еще два таких же существа, разместились на скулах и начали вести себя точно так же, как первое.

06:31

На «Зодиак» набросились песчаные блохи и крабы.

В это время из уха мертвого зоолога выкатилось нечто наподобие монетки, обрамленной множеством ножек…

06:33

Привлеченные феромонным сигналом, посланным разведчиком, из разных мест на задубевшей коже трупа выкатились новые дисковидные существа. Похоже, тело ученого служило им чем-то вроде кожаной фляги, внутри которой они нашли временное прибежище.

Круглые насекомые напали на надвигающиеся полчища морских тараканов, песчаных мух и крабов. Из щелочек в спинах этих дискообразных жуков выползали толпы новорожденных особей, которые тут же вгрызались в лапки и брюшки местных членистоногих. Переваривая сожранных насекомых, пришлые продолжали размножаться.

10:02

Окостеневшие руки зоолога прижимали к груди банку. Налетел порыв ветра, и воздух, прикоснувшись к горловине банки, издал жалобный стон. Оттуда вылетело существо с тремя лапками и крыльями – его привлек запах земли. К одной из трех лапок существа прилипла крохотная зеленая чешуйка, похожая на кусочек лишайника.

11:21

Из каждой тысячи юных особей, сидевших по краям круглых катящихся насекомых, один то и дело отрывался и выпускал с одной стороны лапки – словно мангровые корни. Затем дисковидное тельце вытягивалось, превращалось в крошечный цилиндр, а верхние лапки – в складки. Под этими складками, словно кокосовые орехи под листьями пальмы, образовывались скопления разноцветных яиц. Из яиц каждого цвета начали развиваться разные виды «деревьев».

21 февраля

22:14

Из-за туч берег казался таким же серым, как море. Выделялось лишь несколько ярких пятен на скалистом берегу крошечного островка, который капитан Тезука рассматривал в бинокль. Его краболовный катер под названием «Киришима» занимался браконьерским ловом крабов в спорных водах к северу от Японии. Кто-то из членов команды обратил внимание на необычную окраску берега. Казалось, там разрастается странный, расплавленный кратер. Капитан протер глаза и провел ладонью по редкой седой щетине на выбритой макушке.

Один из островков Кабомаи входил в цепь из сотни мелких островов, за которые Россия и Япония вели политический спор. Флоты той и другой страны заявляли свое право на эти острова, но на самом деле, по большому счету, земля была «ничья», и здесь авантюристы типа Тезуки могли сделать состояние на лове снежного и королевского краба.

– Капитан, нам тут больше задерживаться нельзя, – напомнил Тезуке старший помощник.

Капитан знал: старпом прав, но он, мореплаватель со стажем, еще ни разу не видел ничего подобного.

– Отправь троих туда, Хиро, – распорядился он. – Пусть все осмотрят хорошенько. И пусть прихватят с собой немножко этого вещества.

У Тезуки было предчувствие, что вещество, окрасившее скалы в такие странные цвета, может оказаться куда более ценным, чем крабы, – если найдется правильный покупатель. А правильного покупателя он знал. О том, чтобы сообщать о находке властям, не могло быть и речи, конечно. В конце концов капитан не имел права здесь находиться.

– Пусть возьмут коробку от твоей камеры!

Хиро вздохнул. В коробке лежала его новенькая видеокамера, с помощью которой он надеялся снять пилотный эпизод для реалити-шоу о приключениях во время лова крабов, чтобы потом продать этот эпизод какому-нибудь японскому телеканалу.

– Вынь камеру и отдай им коробку! – приказал Тезука.

Хиро с тоской вытащил из коробки видеокамеру и пенопластовые амортизаторы и переложил в пустой морозильник. Тезука взял пустой алюминиевый чемоданчик и бросил его троим матросам, которые уже устроились в надувной лодке. Те запустили мотор и по широкой дуге отправились к странному пятну на берегу острова.

Когда они поравнялись с берегом, один матрос втащил лодку на серый галечный пляж, а двое других зашагали к пышному саду, разросшемуся на скалистом склоне.

У подножия склона они увидели останки большого «Зодиака», наполовину зарывшегося в подушку из водорослей. Как ни странно, рядом с лодкой не кружили полчища мух. В лодке лежал труп человека в выцветшей жилетке с множеством карманов, джинсах и искореженных кроссовках «Nike». Бородатое лицо мумии замерло в безмолвном вопле. Матросам показалось, что мертвец следит за ними пустыми глазницами.

Тот из двоих, что был помоложе, взял алюминиевый чемоданчик и поднялся вверх по склону. Вскоре он наклонился, оторвал веточку растения, похожего на красный коралл, и бросил в чемоданчик. Другой рукой набрал несколько пригоршней странного плосколистого мха, который рос квадратными кочками. К этим находкам он добавил нечто вроде двух жестких фиников и несколько юрких белых насекомых, которые внезапно побежали к нему со всех сторон.

На ветке кораллового деревца, которое росло совсем рядом, вдруг распустился прозрачный цветок. Это произошло настолько неожиданно, что матрос вздрогнул. Он ощутил резкую боль в подушечке ладони и голенях. На лиловых ветках продолжали распускаться цветы с тремя лепестками, но это были не цветы: они были наделены насекомоподобными тельцами длиной в три дюйма, а лепестки на самом деле были крыльями, и эти крылья бились в нескольких дюймах от лица матроса. Парень не успел опомниться, а два насекомых уже впились ему в шею.

На щеку матроса села какая-то пятикрылая тварь. Он ее успел смахнуть, и она шлепнулась в чемоданчик, после чего он его проворно захлопнул, но тут же выронил. Чемоданчик запрыгал по откосу. Внизу его поймал напарник молодого матроса. У него на глазах тот упал, и из его шеи хлынула кровь, как из аэрозольного баллончика. Второй матрос был готов броситься на выручку первому, но орда странных насекомых мгновенно облепила тело дико кричащего парня.

Первый матрос прижал к груди чемоданчик и бросился наутек. Тысячи крошечных кружочков катились, подпрыгивали и летели за ним на манер миниатюрных фрисби. Вскоре они настигли ветерана-краболова, который легкомысленно отправился на берег босиком, в закатанных до колена штанах.

Семь белесых дисков, словно китайские метательные звездочки, врезались в икры матроса. Он пробежал еще двадцать шагов, а потом рухнул на гальку, жутко крича, и выронил чемоданчик. Чемоданчик покатился по камешкам к воде. Матрос продолжал кричать. У него на глазах его лодыжки обнажились до костей. Плоть на них словно бы таяла. Привлеченные его криками, к нему бросились две крупные летучие твари, впились в шею и заставили его умолкнуть.

Третий матрос, оставшийся возле лодки, услыхал сдавленные крики товарища. В этот самый момент волна подхватила алюминиевый чемоданчик. Несколько крупных летучих насекомых направились к матросу, громко жужжа. Но он уже столкнул лодку в полосу прибоя и запрыгнул в нее. Заметив плывущий рядом с лодкой чемоданчик, матрос схватил его, завел мотор и помчался к «Киришиме».

Летучие твари развернулись и поспешно полетели к берегу.

10:28

Глядя в бинокль, капитан Тезука увидел качающееся на волнах тело своего боцмана.

– Kuso[3]! – выругался он.

– Мы должны сообщить об этом, капитан, – сказал Хиро.

– Чтобы нас арестовали? – буркнул Тезука и потер макушку. – Рикио возвращается.

В лодке сидел плачущий матрос и держал над головой алюминиевый чемоданчик.

– Привез! – радостно воскликнул Тезуко.

12 марта

17:27 по центрально-европейскому времени

Отто Инман работал над своими записями, когда прозвучал сигнал, сообщавший о том, что ему поступило электронное письмо. Отто всю ночь работал над книгой, посвященной приключениям на острове Хендерс.

Некоторые из его коллег заключили немало договоров на книги и сделок на продвижение продуктов, поскольку открытые ими на острове виды добавили целую ветвь к эволюции Земли. Все существа, которые зародились и эволюционировали на этом изолированном фрагменте суши, некогда отделившемся от древнего суперконтинента, были истреблены с помощью ядерного оружия – кроме невероятных, непостижимых и потрясающе разумных хендроподов, местонахождение которых в данное время было строго засекречено.

Теперь они находились, можно сказать, в плену, однако со времени своего публичного дебюта в телевизионном реалити-шоу пять уцелевших хендроподов стали всемирно знаменитыми. Даже пребывая в изоляции, каждый из них приобрел состояние на спонсорских сделках. Их изображения появлялись в книжках комиксов, кинофильмах, на игральных картах, они становились героями компьютерных и настольных игр, мультфильмов и рекламных роликов для сотен брендов по всему миру.

И хотя Отто был одним из первых ученых, столкнувшихся с растительным и животным миром острова Хендерс, хотя он участвовал в создании передвижной лаборатории НАСА, которая была доставлена на остров для проведения исследований и которую затем постигла печальная участь, у него возникли проблемы с превращением его истории в золото – в отличие от многих других участников событий. Несмотря на то что он оценил по достоинству и принял предложение занять высокооплачиваемую должность в Берлинском университете, где у него была возможность изучать историю острова Хендерс и сделать описание разнообразного животного и растительного мира этой погибшей экосистемы, Отто понимал, что упускает золотые возможности.

Работа над книгой Инману наскучила, поэтому он с радостью открыл почтовый ящик. В первый момент ему показалось, что ему предлагают помочь африканскому принцу снять деньги с замороженного счета.

«Уважаемый доктор Инман,

С величайшим уважением я обращаюсь к вашему опыту в деле, которое, как я полагаю, вызовет у вас большой профессиональный интерес – и не только у вас, но и у всего научного сообщества. Мы готовы подкрепить наше предложение солидной суммой, а именно – двумя миллионами американских долларов. Эта сумма будет тайно положена на счет в частном швейцарском банке с оформлением эксклюзивного доступа.

Надеюсь, у вас будет возможность встретиться со мной сегодня в пять часов пополудни в ресторане «Маруош» в Шарлоттенсбурге, дабы обсудить проект, о котором, как вы должны понять, распространяться строго воспрещается.

С нетерпением ожидаю знакомства с вами и возможности обсудить проект. Мы очень надеемся на то, что вы согласитесь помочь нам в этом важном научном исследовании, которое обещает высочайшее профессиональное вознаграждение.

Искренне ваш Гелий Соколов,директор Фонда ресурсов человечества,Всемирные холдинги GEM»

«А почему бы и нет», – подумал Отто и ответил:

«До встречи!»

14 марта

18:59 по времени Восточного побережья

На плакате над сценой Зала имени Лилли было написано:

СЕГОДНЯ

ГИПОТЕЗА ПОД ОБСТРЕЛОМ

Что такое человек?

Уютный зал в Вудс-Холе, штат Массачусетс, был уже заполнен, а люди продолжали подходить. Те, кому не хватило мест, вставали за креслами у дальней стены.

– Добрый вечер, дамы и господа.

Нелл разложила на кафедре карточки с тезисами лекции и откинула со лба прядь пышных рыжих волос. Сегодня она впервые за три месяца побывала в парикмахерской. Высокая, стройная, с яркими карими глазами оттенка красного дерева, со светлой кожей, склонной к появлению веснушек, Нелл обвела глазами зал.

– Должна начать с признания: я не антрополог. Тем не менее мне хотелось бы поговорить о новой силе в эволюции, за счет которой, как мне кажется, можно было бы объяснить возникновение разумной жизни на нашей планете. Мой супруг, основатель цикла лекций «Гипотеза под обстрелом», похоже, задерживается, но он сказал мне, что именно здешняя публика, как никакая другая, будет рада такому нестандартному предположению, какое собираюсь высказать я – хотя бы для того, чтобы затем вы могли разнести это предположение в пух и прах.

Нелл смущенно улыбнулась, и аудитория вознаградила ее аплодисментами.

Несколько слушателей заливисто свистнули. Такое тоже случалось в этом зале, где с лекциями выступали три десятка нобелевских лауреатов. Нелл пробежала глазами карточки с тезисами и, переступив с ноги на ногу, обнажила колено, прикрытое травяной юбкой. Зал возликовал.

– Ай-ай-ай…

Нелл выгнула дугой брови и погрозила зрителям пальцем. Традиции «Гипотез под обстрелом» требовали, чтобы на лекторе было надето нечто национальное, вот Нелл и выбрала гавайскую травяную юбку хула, к которой присоединила дырявую футболку своего мужа Джеффри с надписью «СОХРАНИТЬ ОСТРОВНЫЕ ЭКОСИСТЕМЫ». Эта футболка непостижимым образом сохранилась во время приключений на острове Хендерс.

– Я провела последние шесть месяцев с хендроподами – восхитительно разумными существами, которых моим коллегам и мне удалось спасти от истребления и вывезти с острова Хендерс. За это время я пришла к выводу, что есть нечто уникальное в развитии разумных видов и эту уникальность наш вид делит с хендроподами. На самом деле уникальная эволюционная сила отличает нас – весьма реально – от всех остальных форм жизни на Земле!

Нелл вгляделась в зал. Нет, Джеффри пока не появился. Несмотря на то что у них с мужем сложились свои, особые отношения с хендроподами, за все приходилось платить. Хендроподы были на редкость стеснительны, они сторонились людей и общались только с некоторыми из них. Для любого биолога стать одним из тех, с кем эти удивительные существа были готовы контактировать, стало бы величайшей возможностью в истории. Будучи разумными существами, жившими на Земле, но при этом не являвшимися ни людьми, ни приматами, ни даже млекопитающими, хендроподы самим своим существованием представляли величайшее открытие всех времен – еще более удивительное, каким могло стать обнаружение разумной жизни на другой планете. Нелл и Джеффри прежде всего относились к своему привилегированному положению как к серьезнейшей ответственности, обязанности сберечь поразительных существ, которые так сильно от них зависели.

Однако ответственность оказалась тяжелой. Нынешняя краткая разлука с хендроподами стала первым расставанием со времени встречи с ними на острове Хендерс. Но даже при этом Нелл и Джеффри пока что, будучи супругами, большую часть времени жили раздельно. Два дня назад они спешно поженились в Нью-Йорке, в присутствии запыхавшихся родителей Джеффри. А потом Джеффри пришлось то и дело ездить на всевозможные встречи на высшем уровне в ООН, дабы лоббировать постановление о предоставлении хендроподам свободы. И вот теперь Нелл приехала в Вудс-Хол, чтобы выступить с лекцией. И он, и она понимали, что их судьба теперь неразрывно связана с хендроподами и чем скорее те обретут свободу, тем скорее свободу получат Нелл и Джеффри.

Двери зала распахнулись. Порывисто вошел мужчина атлетического телосложения, с кожей цвета кофе с молоком, красивыми африканскими чертами лица и бледно-голубыми глазами.

Нелл облегченно вздохнула. Она узнала мужа, несмотря на то что его прическа радикально изменилась. Джеффри состриг свои дреды, и теперь стало видно, какой правильной формы у него череп.

– Привет, муженек! – поприветствовала его Нелл.

Новобрачную парочку аудитория приветствовала смехом и аплодисментами. Один из слушателей предложил Джеффри свое место в одном из задних рядов. Тот помахал Нелл рукой. Два дня он вел переговоры с дипломатами из ООН и прилетел из аэропорта Ла Гуардия в аэропорт Логан всего три часа назад, а потом мчался сюда на правительственном лимузине. Он поблагодарил незнакомца и сел.

– Ну, так вот, – сказала Нелл. – Вернемся к теме сегодняшней беседы. Большинство ученых не настаивает на особом происхождении человеческих существ – из желания доказать, что мы произведены на свет теми же эволюционными процессами, за счет которых создана вся прочая жизнь на Земле. Однако я полагаю, что из-за этого направления мысли мог остаться сокрытым очень важный фактор в понимании эволюции человека – фактор, благодаря которому может вполне объясняться яркое и крайне быстрое возвышение нашего вида за относительно краткий период времени. На самом деле я думаю, что людям и хендроподам, в отличие от всех других видов, свойственна уникальная, мощная эволюционная динамика: и они, и мы являемся продуктом разумного дизайна!

Сварливые слушатели в первом ряду заворчали. Они были готовы ввязаться в спор. Нелл знала, что так и будет. На задних рядах заулюлюкали. Джеффри приготовился к худшему.

Нелл улыбнулась, положила руку на «мышку» и вывела на экран изображение симпатичного валлаби.

– Кенгуру и этот обитатель острова Хендерс помогли отправить в отставку определение Платона, данное человеку – «бесшерстный двуногий».

Последовало несколько снимков с изображением шерстистого двуногого существа с головой в форме наковальни. Существо колотило башкой в окно несчастной, покинутой учеными лаборатории НАСА на острове Хендерс. Фотографии многих заставили ахнуть.

– Бенджамин Франклин определял человека как «животное, изготавливающее орудия труда». – Нелл показала фотографию карликового шимпанзе – обезьяны с мудрым, пристальным взглядом. – Джейн Гудолл[4] опровергла это определение, обнаружив шимпанзе, изготавливающих орудия труда. На данный момент нам известно, что некоторые птицы – например вороны, – пользуются сучками и веточками как орудиями труда. Полагаю, после обнаружения Хендера понятие «человек» должно быть коренным образом пересмотрено. Предлагаю следующее: «Люди – это единственные животные, которые сами себя создают».

Аудитория недовольно загудела. Нелл вывела на экран изображение первобытного каменного топора.

– Природе еще предстояло дать материал для обработки: цепочки ДНК, способные сотворить головной мозг, умеющий мыслить понятиями, а также органы речи, способные издавать звуки, символизирующие понятия, и руки, наделенные координацией движений и имеющие противостоящие пальцы – руки, способные к творчеству. Но этим потенциалом и ограничивалось все, что могла дать природа. Когда предок человека, наделенный этими врожденными способностями, произвел гигантское усовершенствование – а именно, приписал некое сочетание звуков абстрактному понятию – ну, например, он стал способен издавать некое ворчание, означавшее «лев», – этот творческий акт связал данные способности по-новому и привнес в животное царство уникальную эволюционную силу, и эта сила смогла передаваться из поколения в поколение, как ДНК. Творческое поведение, требующее определенных физических способностей, с помощью речи переносилось от одного поколения другому. Создался новый эволюционный толчок для жизни.

Нелл захватила аудиторию. Наконец она смогла сделать вдох. Вскочившие слушатели уселись на свои места.

– Речь потребовала таких способностей, как понимание, общение и осуществление идей, и в то же самое время создала условия для отбора этих способностей из поколения в поколение. Не то имело значение, что древний гений, придумавший первое слово, был наделен самыми прекрасными голосовыми связками, и не то, что его головной мозг отличался специализацией для полного освоения речи. Изобретение речи сулило преимущества тем, кто ею владел. Именно они могли передать эти генетические задатки своим потомкам. В этом смысле люди сами себя создали. Их собственные идеи повлияли на их эволюцию.

Нелл вывела на экран кадр, на котором крупным планом был заснят гиббон, ухватившийся за ветку дерева.

– Когда далекие предки человека, раскачиваясь на деревьях, додумались до того, что руки можно использовать иначе, и начали изготавливать орудия труда, эта идея тоже стала адаптивной силой. Без речи такой креативный прорыв не мог бы передаваться потомству слишком долго, дабы возыметь эволюционный эффект. А вот при наличии речи – этой, можно сказать, ДНК идей – цивилизация изготовителей орудий труда могла переноситься из поколения в поколение долгое время, на протяжении которого происходила селекция в плане наилучшего расположения противостоящих больших пальцев, координации движений глаз и рук, геометрического мышления и целой уймы прочих приспособительных способностей.

Нелл показала слушателям целую серию первобытных каменных топоров, которые, по большому счету, были очень похожи один на другой.

– Этот каменный инструмент изготавливался Homo erectus[5] на протяжении почти полутора миллионов лет без особых вариаций. Однако руки и головной мозг, участвовавшие в создании этих орудий, за это время, скорее всего, изменялись и приспосабливались к насущной задаче вместе с обучением этому ремеслу. Точно так же, как в наши дни поступали Эдисон, Эйнштейн, Форд и Гейтс, один человек давным-давно сымпровизировал – а каждое нововведение могло быть передано с помощью речи, и наши приспособительные способности со временем менялись и оказывали влияние на умения. – Нелл вывела на экран снимки с изображением целой коллекции каменных ножей, наконечников копий и прочих орудий и украшений, изготовленных Homo sapiens[6]. – К тому времени, когда появились мы, произошел настоящий взрыв креативности и биологических адаптаций.

Нелл показала снимки скайдайверов, астронавтов в открытом космосе, балерин, пловцов-олимпийцев.

– В наших руках, губах, разуме, в наших лицах и ступнях мы узнаем изменения, удовлетворяющие нуждам духовного, творческого, пытливого и разумного существа, каковыми являемся мы все. Однако в эволюции человека есть нечто уникальное – нечто такое, что превратило наши тела в столь специализированные сосуды для человеческого духа. В отличие от всех иных животных, мы ходим по снегу на лыжах, совершаем скольжение по воздуху, плаваем в воде и ходим в открытом космосе. Что-то подсказывает нам, что наше происхождение не могло попросту стать результатом воздействия чисто механических или физических сил на произвольно мутирующую последовательность нуклеотидных оснований в наших генах. Наша эволюция носит фундаментально интеллектуальное происхождение, выраженное и пронесенное через тысячелетия, утверждаю я, через посредство языка, речи. Речь завершила уникальную обратную связь между нашим разумом и телом, и со временем эта связь ускорилась и дала направление нашей адаптации. Интуиция вдохновила креационистов, утверждающих, что человек должен особым образом отличаться от всех иных живых существ и что должен существовать разумный план нашего создания. Креационисты не ошибаются. Чисто физические теории эволюции слепы в плане эмпирически очевидной истины: мы являемся продуктом сознательного творения почти во всем, что отличает нас от других живых существ. Но создатель, которого мы ищем с незапамятных времен, – это мы сами.

Публика в зале разбушевалась, словно волны в шторм. Нелл, не обращая внимания на шум, вывела на экран фотографию знаменитого биолога Ричарда Докинза[7], что вызвало в зале смех, крики, улюлюканье, ругательства.

– Выдающийся биолог-эволюционист Ричард Докинз подытожил мою гипотезу своей теорией «мемов». Суть его генетической метафоры состоит в том, что идеи – или, иначе говоря, «мемы», селекционируются тем же путем, каким отбираются мутации, и это приводит к эволюции человеческих цивилизаций. Хорошие идеи выживают вместе с их носителями. Плохие исчезают, унося с собой своих носителей. Я же предполагаю, что не только идеи избирательно относятся к людям, своим носителям, как утверждает Докинз, но что успешные идеи на протяжении времени биологически изменяют своих носителей и это приводит к как бы чудесному сотворению людей и хендроподов – существ, наилучшим образом подходящих для осуществления этих идей.

Нелл показала публике другую фотографию. На ней был изображен мужчина с косматыми бровями, в очках с толстой оправой и взлохмаченными волосами.

– Якоб Броновский[8] в своей хрестоматийной книге «Возвышение человека» утверждал, что первым шагом в возвышении человека была «биологическая революция», во время которой наши предки одомашнили живую природу. Броновский пишет о том, что пшеница была создана людьми, отбиравшими самые крупные семена трав поблизости от своих поселений. Затем они стали высаживать эти семена, а потом в результате перекрестного опыления развился суперпродуктивный гибрид. Высокие урожаи, собираемые с этого гибрида, дали нашим предкам возможность основывать земледельческие сообщества, обитавшие на одном и том же месте. В то же время люди занимались селекцией других видов, и со временем эти виды превратились в полезные растения, кур, собак и крупный рогатый скот.

Нелл показала несколько изображений животных и овощей, «одомашненных» человеком.

– Никто не станет утверждать, что пшеница, свиньи и кукуруза и прочие полезные растения и животные эволюционировали естественным путем. Но сегодня я осмелюсь утверждать, что наблюдения Броновского относятся также и к людям. К тем изменениям, которые с ними произошли за миллионы лет. Точно так же, как мы одомашнили лошадей, свиней и горох на основе созданных нами критериев, мы «одомашнили» и самих себя. И занимались мы этим одомашниванием самих себя гораздо больше, чем любой другой вид.

Нелл вывела на экран картину Микеланджело, изображающую Бога, прикасающегося к пальцу Адама[9].

– Последнее богохульство, которое я сегодня выскажу, таково: невозможность доказать роль разума и вводимых за его счет новшеств в нашей физической эволюции часто высмеивается противниками науки. Пожалуй, как бы противоречиво это ни прозвучало, я с ними согласна. Однако я полагаю, что они вместе с научным сообществом игнорируют истинную природу той божественной искры, на существовании которой они так настаивают: мы себя придумали и сотворили сами.

На экране появилась фотография хендропода, имевшего шесть конечностей. Странное существо стояло между Нелл и Джеффри, обняв их четырьмя руками. Затем последовало еще несколько «семейных» фотографий с хендроподами. Аудитория встретила их восторженными приглушенными восклицаниями.

– Многих смущает вопрос о том, каким образом такие высокоразвитые, цивилизованные и добродушные существа, как хендроподы, могли появиться в условиях биологической бойни, каковой был остров Хендерс. Некоторые гадают, как хендроподы могли в такой среде пойти своим путем и развить анатомические органы речи, которых были лишены их членистоногие предки.

Нелл следила за изумленными, восторженными лицами слушателей, не отрывавших глаз от цветных фотографий, на которых хендроподы играли в видеоигры, пили из чашек, пользовались ноутбуками, готовили еду на плите, ели попкорн и махали всеми шестью руками перед камерой.

– Многих интересует, следует ли считать хендроподов, или «селов», как они сами себя называют, людьми – в полном смысле этого слова. Сейчас, когда мы с вами ведем эту беседу, в Верховном суде США и ООН рассматриваются прошения и ведутся судебные тяжбы по этому вопросу.

Нелл посмотрела на Джеффри.

Джеффри кивнул ей. Ему не терпелось сообщить ей новости, но сделать это он собирался в кулуарах, после лекции.

– Экосистема острова Хендерс пошла отдельной эволюционной траекторией более полумиллиарда лет назад, и это происходило на гораздо более крупном массиве суши, полностью отделенном от остальной жизни на Земле. Однако те же самые адаптивные силы, которые способствовали ускорению развития и выделению Homo sapiens из массы других видов всего лишь за пять миллионов лет, воздействовали на селов, и они тоже, по-своему, стали людьми – духовно, интеллектуально и физически.

Нелл показала публике фотографию, на которой Джеффри и Хендер сидели за шахматной доской. Они были похожи на плохо подобранные по размерам книгодержатели. Публика дружно ахнула.

– Да-да, они играют в шахматы! – кивнула Нелл. – И чаще всего выигрывают. Для тех, кто не верит, что вид родом с острова Хендерс способен быть разумным, цивилизованным и мирным, я бы обратила внимание на то, что некоторые из самых враждебных сред обитания на Земле – джунгли Конго и Амазонки – породили ряд самых мирных племен Homo sapiens. Развивающиеся виды управляют своей эволюционной судьбой уникальным, особым образом, продвигаясь к собственной цели. Сегодня я предлагаю вам задуматься о том, что именно это является отличительной особенностью человечества, именно это является определением, отделяющим нас от остального животного мира. И это мы делим с единственным иным видом на Земле – нашими кузенами, хендроподами! – Нелл подняла руку, прося тишины. – А теперь вы имеете право безжалостно разбить мою теорию в пух и прах.

Она улыбнулась и поклонилась, призывая публику к началу жарких дебатов, которые всегда венчали лекции цикла «Гипотеза под обстрелом».

Вспыхнул свет, раздались аплодисменты. Сидевшие на первых рядах дружно подняли руки.

Нелл указала на женщину в третьем ряду.

– Да?

– Вы не сожалеете о том, что ваше человеческое любопытство привело к уничтожению целой экосистемы острова Хендерс, доктор Бинсвэнгер? – скорее укорила Нелл, нежели задала вопрос хмурая дама.

Аудитория нервно ухнула.

Нелл склонила голову к кафедре. Ей пока было непривычно то, что к ней стали обращаться по фамилии мужа. «Нам с Джеффри теперь придется отдуваться вместе», – подумала Нелл, поймав на себе сочувственный взгляд супруга.

– Прекрасный вопрос. Знаете, я сама себе его задаю каждый день. Остров Хендерс был стерилизован с помощью ядерного взрыва, как вам известно. Я могу сказать только одно: я не сожалею об этом. Я рада тому, что нет ни малейшей возможности ни одному из обитателей острова Хендерс распространиться по нашей планете – никому, кроме селов. Любой вид из этой экосистемы мог бы истребить все живое на Земле. Я слышала, что половина этого острова уже обрушилась в море. Похоже, сама природа привела это эволюционное отклонение в тупик. Если бы мы не вмешались, в самом скором времени остров погиб бы и ничего на нем не уцелело. Если бы Хендер, один из пятерых выживших селов, обитавших на острове, не придумал, каким образом активировать аварийный маячок на борту парусника, выброшенного на берег, и если бы мы не ответили на этот сигнал бедствия, селы тоже погибли бы вместе со всеми, кто населял остров. И мы бы утратили все то, что они могут рассказать нам о себе.

Нелл дала слово мужчине из третьего ряда.

– Доктор Бинсвэнгер, учитывая тот факт, что хендроподы являются разумными существами, как мы с вами, не кажется ли вам, что они как раз могут быть самыми опасными существами с острова Хендерс?

– Так-так. Именно так полагал Тэтчер Редмонд, один из моих коллег, который пропал без вести в океане в то время, когда мы спасали хендроподов. Будучи разумными существами, хендроподы – так же, как и мы, – способны к добру и злу. Все зависит от того, как относиться к силе автономии – пессимистично или оптимистично. Но я бы сказала, что они не опаснее нас с вами.

– И я такого же мнения! – воскликнул мужчина.

Аудитория подхватила его точку зрения дружным гомоном.

– Общаясь с себе подобными, мы рискуем каждый день, – заметила Нелл. – И тут, я думаю, стоит рискнуть.

После этих слов она указала на пожилую женщину в десятом ряду.

– Вот так, стало быть, вы проводите свой медовый месяц? – осведомилась та, едва удерживаясь от смеха.

– Завтра, – кивнув, проговорила Нелл, – мы улетаем на один из Гавайских островов, где проведем две прекрасные недели наедине. Мы всегда мечтали полюбоваться на пауков-волков[10] в лавовых туннелях. Правда!

– А это правда, – спросил следующий слушатель, – что селы видят лучше людей? А глаза они закрывают?

– Да, они различают миллионы цветов, которых мы не видим. В этом смысле они ближе к современным брюхоногим, креветкам-богомолам, которые могут быть далекими родственниками хендроподов. Возможно, эти брюхоногие зародились на острове Хендерс или, по крайней мере, на том материке, каковым некогда являлся остров Хендерс. Ответ на второй вопрос – да! Глаза у селов сухие и периодически они линяют – как панцири у крабов, но селы могут закрывать глаза, и, кроме того, они выдвигают их на трехдюймовых стебельках. Это чуточку пугает, как может напугать мультфильм Текса Эйвери[11], но когда немного побудешь рядом с селами, это выглядит совершенно естественно. Да, слушаю вас, мужчина в синей рубашке.

– А от хендеров пахнет? Если да, то не могли бы вы описать этот запах?

Нелл улыбнулась. Слушатели рассмеялись.

– Пахнет от них приятно – медными монетками. Возможно, потому, что в состав крови хендроподов входит медь… Да?

– Имеют ли хендроподы доступ к Интернету, и если да, что они думают о порно?

– Гм, нет. Доступа в Интернет у них пока нет. Возможно, это наш просчет, но я не уверена. Правда, мы над этим работаем. Они сами этого очень хотят. Честно говоря, я не знаю, как они воспримут порно… Да?

К огорчению Джеффри, почти ни один из вопросов не касался научной темы Нелл. Публике хотелось услышать о селах: что они едят и пьют, пробовали ли они алкоголь, есть ли у них любимые видеоигры, любимые кинозвезды, телепрограммы? Джеффри вздохнул. Он понял, что теперь так и будет – возможно, до конца их с Нелл жизни.

21:24

За занавесом Джеффри обнял Нелл.

– Ты сразила их наповал, дорогая! – Он протянул жене засушенную розу, купленную в аэропорту. – Поздравляю!

Нелл понюхала розовый цветок.

– Было просто потрясающе здорово. Спасибо, что все организовал, милый.

– Не стоит благодарности. Ты была великолепна.

– Какие новости?

– Ну… мы раздобыли для них высокоскоростной Интернет. – Джеффри смущенно улыбнулся.

– Слава богу! И?

– И… Хендер приглашен в Лондон. В его честь устраивают прием.

– Фантастика…

– Это шаг вперед.

– Ну… ты так думаешь?

– В общем, да.

– Значит, тогда… это испытание?

– Скорее, это дебют, я считаю.

– О…

– Ладно, пойдем отсюда! Я кое-что придумал. – Джеффри наклонился и зашептал на ухо Нелл: – Мы сможем ускользнуть от Секретной службы. Потом сообщим им, где мы. Или просто доберемся утром в аэропорт на такси.

С этими словами Джеффри забросил сумку на плечо и взялся за ручку чемодана Нелл, стоявшего за кулисами.

– Ух ты! Потрясающе придумано!

Рабочему сцены Джеффри шепнул:

– Занавес пока не поднимай.

Рабочий подмигнул ему. Джеффри и Нелл выбежали из зала через служебный выход и помчались по переулку.

Лавируя по узким улочкам Вудс-Хола, они добрались до Кирпичного Корпуса – старинного общежития для сотрудников лаборатории морской биологии. Войдя туда, они наши комнату, которую для Джеффри зарезервировал его друг. Джеффри немного разочаровал вид из окна. Окно выходило на мусорный бак, стоявший в узком проулке, а Джеффри мечтал, что они с Нелл полюбуются на парусники в Угриной заводи. «Ну да ладно, – решил он, – зато ни одна душа не знает, что мы здесь».

Нелл села на кровать и по привычке позвонила Энди, чтобы узнать, как дела. Джеффри недовольно нахмурился, но опоздал. Нелл взглядом извинилась перед ним.

– Я понимаю, что они по нам скучают, Энди. Не мог бы ты просто сказать им, что мы тоже скучаем по ним… ой, привет, Хендер!

Джеффри вздохнул, улегся на кровать рядом с Нелл и прижал ладони ко лбу. Все пятеро селов пожелали поговорить с Нелл, что и сделали по очереди. К тому времени, когда Нелл переговорила с последним, Джеффри громко храпел. Нелл решила не будить его и свернулась калачиком рядом с ним. Она долго не могла заснуть – сказывалось возбуждение после лекции. Все-таки для нее это была первая «Гипотеза под обстрелом» в легендарном зале имени Лилли.

15 марта

21:01 по времени Восточного побережья США

Джеффри и Нелл проснулись от громкого шума, похожего на визг паукотигра – самого страшного хищника с острова Хендерс. Нелл рывком села и посмотрела в окно. Там она увидела мусорную машину, которая своими металлическими лапами подхватила мусорный контейнер. Адреналин хлынул по жилам Нелл в ответ на реакцию сонного мозга. Часто дыша, она инстинктивно схватила за руку Джеффри.

Муж резко проснулся и заметил, что и он, и Нелл лежат на застеленной кровати одетые.

– О нет, – простонал он. – Ты дала мне заснуть? – Но тут он увидел испуганные глаза жены. – Что случилось? Опять дурной сон?

– Мусорная машина, – со вздохом ответила Нелл. – А я решила, что это паукотигр.

– Прости.

– Черт, – выругалась Нелл, пытаясь прогнать страх.

– Но это же так естественно. Наверное, нам всем до конца наших дней будут сниться страшные сны. Но теперь мы в полной безопасности. Зря ты позволила мне заснуть. Я тоже хотел на тебя напасть. – Но только Джеффри протянул руку к жене, чтобы пощекотать ее, как зазвонил телефон. Трубку взял Джеффри, немного послушал, сказал: – Хорошо, – и прервал связь. – Лимузин у входа, – понурив голову, сообщил он. – Нас обнаружили.

– Какой сюрприз. Мне надо душ принять и переодеться. Не сяду же я в самолет в травяной юбочке.

– Мы летим на Кауаи.

– Ха.

– Спущусь и попрошу подождать.

Джеффри поцеловал Нелл и понес вниз багаж.

21:07

Перед общежитием стоял громадный черный лимузин. По всей видимости, Секретная служба засекла сигнал сотового телефона Нелл, и вот теперь с назойливой вежливостью их с Джеффри поджидали около входа в общежитие, дабы отвезти в аэропорт, чтобы они улетели на Гавайи на медовый месяц. Джеффри сорвал розовый цветок шиповника с куста около тротуара и заглянул в открытую дверцу лимузина.

Внутри кабины, похожей на пещеру, он увидел крупного мужчину, сидевшего спиной к водителю. Мужчина сидел, вытянув и скрестив ноги длиной с телеграфные столбы. На черном ковре поблескивали его дорогие туфли, надетые на босу ногу. Джеффри почувствовал запах крепкого, терпкого одеколона. Длинные черные волосы мужчины были зачесаны назад, поэтому были особенно хорошо видны острый нос с горбинкой, кустистые брови и черная борода с заметной сединой ближе к подбородку. На нем был черный костюм и белая рубашка, расстегнутая на одну пуговицу. Наклонившись к Джеффри, он улыбнулся, сверкнув золотым зубом. Его светло-голубые глаза странным образом притягивали к себе.

– Садитесь, садитесь! – зычно пробасил он, одной рукой указал на сиденье, а другой протянул стакан со спиртным. – Для разминки – «мимоза»![12]

Джеффри взял стакан с игристой «мимозой» и заметил на безымянном пальце незнакомца золотой перстень с бриллиантом карат в двадцать, не меньше.

– А я не перепутал машину?

– Нет, доктор Бинсвэнгер, НЕ ПЕРЕПУТАЛИ! – рассмеялся великан. Голос у него был не просто низкий, но еще и взрывной. Казалось, в его широкой груди спрятан пулемет Гатлинга[13]. – Садитесь, садитесь. Позвольте представиться: меня зовут Максим Драголович! – Он протянул руки, похожие на клешни гигантского тарантула, и сжал руку Джеффри. – А вы подстриглись, да?

Джеффри поморщился от боли. Мужчина едва не сломал ему кости, пожимая руку, и буквально втащил в машину. Джеффри сел напротив и вымученно улыбнулся.

– Вы сказали – Максим Драголович?

– Да, вы не ослышались.

Тяжелая челюсть, массивный лоб, нос, похожий на сломанный таран триремы, рост – шесть футов и пять дюймов. Он был хорош собой – но так, как не мог быть хорош красивый мужчина. Конечно, Джеффри слышал о легендарном русском олигархе. Его приправленные знаменитостями вечеринки в особняке в Верхнем Ист-Сайде, на Пятой авеню, частенько становились сюжетами для страничек светских сплетен. Пунктом последнего вложения капитала Драголовича стал «Уолл-стрит джорнэл». Он увлекался спортивными командами. О его жилищах рассказывал на своих страницах «Тайм мэгэзин». «Для человека с такими габаритами, – подумал Джеффри, – он ведет весьма подвижную жизнь».

– Поздравляю с женитьбой! Выпьем ЗА НЕВЕСТУ!

Драголович взмахнул длинной рукой и чокнулся с Джеффри так сердечно, что тот был вынужден поднести стакан к губам. Пригубив напиток, он почувствовал привкус водки в коктейле.

– Не бойтесь, доктор. Я пришел к вам с ДИВНЫМ ПРЕДЛОЖЕНИЕМ!

Миллиардер виновато вздернул брови – видимо, хотел как-то смягчить атаку. Он явно знал, какое пугающее впечатление производит на людей.

– Вот как? И что же это за предложение? – спросил Джеффри.

– Я капиталист, поэтому обещаю, что ваше сотрудничество будет выглядеть заманчиво. А мне нужны эксперты, каковыми являетесь исключительно вы и ваша супруга. Я готов уплатить вам два миллиона долларов, а дело отнимет у вас всего несколько месяцев. А может быть – и несколько недель. – Он пожал плечами. – С условием, что вы тронетесь в путь сегодня. А точнее – прямо сейчас, со мной.

Джеффри рассмеялся.

– Мы с женой сегодня отправляемся на отдых. У нас медовый месяц. К тому же на нас лежит очень серьезная ответственность, поэтому столько времени мы никак не сумеем выкроить. Мне очень жаль. К сожалению, это исключено.

– Но звучит очень интересно, – сказала Нелл, забравшись в лимузин в полинявших джинсах и новенькой футболке. Она чмокнула Джеффри в щеку, взяла у него цветок шиповника и села рядом с ним лицом к Максиму Драголовичу.

Максим расхохотался, сотрясаясь всем телом.

– МИМОЗЫ? – Он наполнил стакан, протянул Нелл и чокнулся с ней. – Вам я заплачу столько же, сколько вашему супругу. Два миллиона долларов.

– Ух ты! – Нелл сделала глоток напитка и удивилась его крепости. – И что же мы должны будем сделать за такие деньги?

– Я предпочел бы не говорить об этом, пока вы не дадите согласие. Почему – вы поймете позже. Отчасти именно этим объясняется высокая сумма оплаты. Пока позвольте мне сказать, что только ученые с вашим опытом могли бы дать определение некоторым живым существам. Существам, честь открытия которых будет целиком и полностью принадлежать вам. Некоторых можете назвать в свою честь. Я не возражаю! Лишь бы хотя бы один из них был назван в честь меня. – Драголович вытащил из холодильника бутылку водки и добавил себе в стакан, после чего выпил с таким видом, словно это было горючее или лекарство.

– Где? – в унисон спросили Джеффри и Нелл.

– Казиристан, – ответил Максим и вытер губы тыльной стороной ладони. – Бывший сателлит Советского Союза, рядом с Казахстаном. Я там владею городом. – Максим протянул руку и решительно захлопнул дверцу лимузина. После этого он опустил пластиковую перегородку, отделявшую салон от кабины водителя, и лимузин отъехал от тротуара. – К сожалению, это все, что я могу вам сообщить. – Он сунул руку во внутренний карман, извлек два конверта и стал обмахиваться ими, как веером. – Чеки на ваше имя я уже выписал.

– Погодите, там ведь остался наш багаж! – воскликнул Джеффри.

– Не переживайте так, – успокоил его Максим и взмахнул рукой, как волшебник. – Ваши вещи уже в багажнике.

Джеффри остался непреклонен.

– Простите, мистер Драголович. Мы не можем этого сделать. Сегодня мы уезжаем в свадебное путешествие. Пожалуйста, немедленно разверните машину.

– Нам нужно время, чтобы обдумать ваше предложение, – добавила Нелл. – Пожалуйста, прикажите водителю развернуться!

Максим открыл бар и, вытащив оттуда банку, показал ее Нелл и Джеффри. Внутри банки свернулась многоножка.

– Послушайте, – сказал Джеффри. – Прошу вас…

Максим хмыкнул и постучал по банке ногтем. «Многоножка» распалась на несколько частей. Каждый сегмент забегал по банке, щелкая длинными челюстями. На глазах у Нелл и Джеффри сегменты собрались воедино, словно поезд составился из вагонов.

Нелл ахнула и сжала руку мужа.

– Что это такое? – спросил Джеффри.

– Это ВЫ должны сказать, – рассмеялся Максим.

– Можно взглянуть поближе? – спросил Джеффри.

Максим протянул ему банку.

– Только не открывайте, пожалуйста.

Джеффри и Нелл с любопытством стали разглядывать длинноногих существ, только что собравшихся воедино.

– Белесые… Длинные лапки… У каждого сегмента – большие глаза…

– Вид подземный? – спросила Нелл.

– При минимуме света…

– ПРЕКРАСНО! Как вижу, для этой работы у меня есть лучшие эксперты в мире. Но если хотите увидеть больше, сначала вы должны принять мое предложение. Либо отправляйтесь любоваться пауками-волками в лавовых туннелях на Гавайях. Да-да, вчера я побывал на вашей лекции, доктор. Было довольно интересно! И я вам вот что скажу. Я знаю, что вы выкроили две недели для свадебного путешествия. Так почему же вам вместо Гавайских островов не поехать со мной? Обещаю первоклассный транспорт и все прочие условия на высшем уровне. А еще – шанс сделать еще больше открытий, чем на острове Хендерс. Само собой разумеется, в абсолютной безопасности. А если через две недели вы пожелаете вернуться, я отправлю вас домой самолетом.

Самоуверенный гортанный смех огласил салон машины.

Джеффри и Нелл посмотрели друг на друга поверх банки.

– Почему бы и нет? – прошептала Нелл.

Джеффри поджал губы и улыбнулся.

16 марта

20:29 по тихоокеанскому времени

– Обычно они пунктуальны, Ваше высокопреосвященство. И любят, чтобы другие вели себя так же. Вы готовы?

– Даже не знаю, как к такому можно приготовиться, – раздраженно отозвался кардинал. – Они по-английски говорят?

– Да. Тот, которого зовут Хендер, говорит по-английски очень неплохо, как мне сообщили. Остальные обучаются.

– Сколько их будет?

– Всего двое. Хендер и еще один, по имени Кузу.

– Не понимаю, почему вы не можете пойти со мной?

– Они не любят встречаться более чем с одним человеком одновременно, Ваше высокопреосвященство.

Священнослужитель вдохнул поглубже, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы. Она знал, что сам Папа объявил: в Священном Писании сказано, что по своему образу и подобию Бог создал только человека. Но, кроме того, кардинал знал, что штатный астроном Папы заявил, что с разумными существами с других планет следует обращаться как с братьями, как с равными людям чадами Божьими, поскольку у Божьего творения нет границ, а такие существа – часть сотворенного Им. И все же об этих существах было известно, что они эволюционировали на Земле – причем задолго до людей. Они представляли собой живой парадокс, а для кардинала стали величайшим испытанием веры, какого он себе даже не представлял.

– Вы готовы? – осведомился его секретарь.

Кардинал снова глубоко вдохнул. Он был унижен тем испытанием, которое ему уготовал Господь.

– Если можно так сказать, Франклин, – вымолвил он.

20:30 по тихоокеанскому времени

Кузу и Хендер, войдя в приемную, тут же посмотрели на наручные часы, надетые у каждого на одно из четырех запястий. И у того и другого часы четыре раза в день сверялись с атомными часами с помощью радиосигнала, который передавался из Форт-Коллинза, штат Колорадо. Часы могли отстать на секунду за миллион лет. Селы вошли через шлюзовую камеру в приемную точно вовремя. Джо впустил их.

Он очень постарался сам вовремя быть на месте, поскольку знал, что селы к пунктуальности относятся на редкость серьезно. На самом деле к приборам, показывающим время, они относились с поклонением, как к фетишам. Джо решил, что эту страсть породила жизнь на острове Хендерс, где порой вопросы жизни и смерти решались за считаные наносекунды.

Столовая-приемная со стенами, обитыми плющом, была оборудована для особо важных персон прямо в западном крыле жилища селов, представлявшего собой купол из милара. Над полированным столом из красного дерева располагались сводчатые окна, через которые посетители могли наблюдать безжизненный ландшафт: стоявшие кругом под искусственным серебристым небом пять бетонных деревьев, соединенных веревочными лесенками. По цементному полу между искусственными деревьями тянулись провода и кабели. Тут и там разместились лаборатории и трейлеры.

Два хендропода прошагали через шлюзовую камеру на четырех пружинящих ногах. Тот из них, который носил имя Кузу, был почти на треть крупнее второго, которого звали Хендер. Жесткая шерсть Кузу отливала черным и лиловым цветами. Шерсть Хендера играла голубым, розовым и зеленым.

Энди Бизли, специалист по морской биологии, первым встретившийся с хендроподами на их изолированном острове в южной части Тихого океана, встал из-за стола и поприветствовал Кузу и Хендера. Худой, узкоплечий, с растрепанными, «проволочными» светлыми волосами и очками в черепаховой оправе, Хендеру Энди показался сегодня более нервным, чем обычно.

– Привет, Энди, – сказал Хендер. – ОК?

– Привет, Хендер. ОК!

В соответствии с традицией селов, как только они появлялись, Джо и Бо подавали обед. Джо и Бо служили во флоте в чине уоррент-офицеров[14] и по такому случаю надели белую форму. На Гавайях им была поручена охрана селов, и с тех пор, по просьбе самих селов, Бо и Джо их не покидали.

Хендер и Кузу сели за стол и немедленно начали есть. Они не встали из-за стола даже тогда, когда Энди поднялся, чтобы поприветствовать гостя, который с опозданием на одну минуту вошел в столовую через противоположный люк. Оба села, выпятив по одному глазу в сторону посетителя, продолжали прихлебывать ложками суп.

Опираясь на тросточку, согбенный человек в черной сутане с алыми пуговицами и алым поясом прошаркал к столу. На его груди на цепочке висел большой крест. При ходьбе он подпрыгивал на внушительном брюшке кардинала. Белое облачко седых волос покрывал дзуккетто[15]. Увидев тех, с кем ему предстояло разделить трапезу, кардинал выпучил зеленые глаза. Он видел фотографии – но они не смогли подготовить его к личной встрече с хендроподами.

Оба ели четырьмя руками, держа в каждой по ложке и непрерывно поднося их ко рту. Верхние руки отходили от цилиндрообразного туловища на манер плеч, затем они сгибались в суставе, игравшем роль локтя. Большая голова хендропода сидела на тонкой шее, способной удлиняться и укорачиваться. Крупный лоб нависал над глазами, каждый из которых был размером с плод гуайявы. Время от времени селы выставляли глаза, способные двигаться независимо, на длинных стебельках.

Кардиналу Карнагану сообщили о том, что эти существа состоят в родстве с членистоногими, но при этом их тело покрыто блестящей шерстью, как у млекопитающих, и эта шерсть на глазах кардинала меняла цвет. Старик не слишком убедительно улыбнулся, подошел к столу и храбро поднял свою тросточку в приветствии.

– Похоже, я опоздал!

Кузу протянул через стол шестифутовую ручищу и, остановив палец в считаных дюймах от губ священнослужителя, произнес голосом, похожим на приглушенное урчание мотора грузовика:

– Зубы желтый. НРАВИТСЯ!

Бо громко кашлянул.

– Прошу прощения, Ваше преосвященство. Позвольте представить вам Хендера и Кузу. Хендер и Кузу, позвольте представить вам кардинала Микаэля Карнагана.

Офицер отодвинул от стола стул и предложил кардиналу сесть.

Селы не встали; они продолжали есть, поглядывая на кардинала то одним, то другим глазом.

Кардинал явно занервничал, что испугало Энди Бизли. Он протянул руку высокому гостю.

– Для меня большая честь с вами познакомиться, сэр.

С этими словами он пожал руку кардинала, что было не принято, но Энди надеялся отвлечь гостя.

– Селы приступают к беседе только после того, как гость разделит с ними еду, – взволнованно прошептал Энди на ухо кардиналу.

Кардинал с учтивой улыбкой кивнул. Подобрав полы сутаны, он опустился на стул и, отмахнувшись от Бо, сам придвинулся к столу, перекрестился, опустил руки на колени и воззрился на существ, сидевших за столом.

Энди поспешно сел справа от кардинала.

– Суп из лангустов очень хорош, Ваше высокопреосвященство, – сообщил Джо, поставив перед кардиналом тарелку.

Кардинал Карнаган наморщил нос, кивнул и залпом выпил вино. Джо подал другие блюда, наполнил вином бокал кардинала. Тот съел три ложки супа, прожевал одну штуку равиоли и половинку стебля брюссельской спаржи. На этом с едой он покончил. Джо поставил на стол рядом с пустым бокалом кардинала стаканчик граппы[16]. Старик охотно взял стаканчик и быстро осушил его. Он глядел на странных существ из-под косматых седых бровей. Его щеки разрумянились.

– Другие пришли говорить про Бога.

Кардинал не сразу понял, что эта фраза была произнесена Хендером, промокавшим широкий рот салфеткой, которую он держал в одной из четырех рук.

– А? – Кардинал откинулся на спинку стула, услышав связную речь, хотя его предупреждали, что селы умеют говорить. – Вы ко мне обратились?

Хендер кивнул.

– Кое-кто уже приходил и говорил мне очень смешные слова.

– А-а-а… – пискнул священнослужитель и бросил взгляд на Энди, чтобы понять, что тот владеет ситуацией. Выражение лица биолога кардинала не убедило. Он перевел взгляд на селов. – И что же говорил этот человек?

К облегчению Энди, голос старика прозвучал добродушно и мягко. Все гости поначалу испытывали шок, услышав речь хендроподов. Энди порадовался тому, что кардинал повел себя правильно.

– Я этого человека не знал, – сообщил Хендер.

Карнагану показалось, что голос хендропода звучит, словно ветер в лесу, – мелодично, напевно. Утратив дар речи, кардинал решил слушать.

– Он говорил, о чем мне следует думать… Он говорил, что Бог накажет меня, если я не стану.

Шерсть Хендера взыграла розовыми и голубыми пятнами. Он словно бы смеялся.

Кардинал счел отрывистые вибрации, исходившие из черепной коробки животного, шокирующими и вульгарными.

– Какую религию он представлял?

– Не знаю, – ответил Хендер. – А вы какую религию предстаа-вляя-ете?

– Это для Хендера новое слово, – пояснил Энди. – Он вас не передразнивает.

Старик понимающе кивнул.

– Я представляю католическую религию. «Представляю» означает, что эта религия – то, во что я верую. Я верую, что она истинна. Это понятно?

– Католик? О да, думаю, понятно, – сказал Хендер, махнув двумя руками.

Кардинал рассмеялся, хотя разумность существа, сидевшего перед ним, привела его в ужас.

– Почему ты задал мне этот вопрос, Хендер? – спросил он, мысленно обратившись к Богу.

– Он меня смущает.

– Почему?

– Потому что один сел никогда не говорит другому, что ему думать.

Священнослужитель был сражен наповал. Он явно имел дело с утонченным разумом, а не с примитивным, как ожидал. Он промокнул лоб салфеткой, пытаясь заглянуть в покачивающиеся на стебельках глаза Хендера. Глаза были большие, размером с авокадо, и тремя поперечными полосками напоминали камни под названием «тигровый глаз». Похоже, каждая из этих полосок представляла собой зрачок, который словно бы глядел прямо в душу кардинала. Кардинал попытался успокоить себя и перехватить инициативу в разговоре.

– Вы верите в Бога?

– В какого? – Голос Кузу прозвучал скрежетом циркулярной пилы.

Карнаган вздрогнул.

– Любого Бога.

– Селы верят в разные вещи в разное время, – сказал Хендер. На миг его шерсть мигнула красным цветом, и он повернул один глаз к Кузу. – Давным-давно селы пытались сделать, чтобы другие селы верили. Случилось плохое. Очень плохое.

Джо подлил кардиналу граппы. Пожилой священник осушил стаканчик, как стопку текилы, и улыбнулся, постаравшись не показать зубы. На миг Энди заволновался – не стало ли старику плохо: тот вдруг замер.

Шерсть Кузу покрылась лиловыми и оранжевыми полосками. Он отодвинул тарелку и наклонился к столу. Его голова на длинной шее повисла. Глубоким, раскатистым голосом он спросил:

– Кто твой Бог?

Священника этот осмысленный вопрос обрадовал. У него был ответ. Он сжал в руке тяжелое распятие и показал его странному созданию.

Кузу и Хендер внимательно рассмотрели золотой символ.

– Что делает этот человек? – спросил Хендер.

– Умирает, – выдохнул кардинал.

– Почему? – спросил Кузу.

– За наши грехи, – ответил Карнаган, и ком сдавил ему горло.

Хендер выдохнул со звуком басовой флейты:

– Почему?

– Он – сын Бога.

Кардинал закрыл глаза.

– Зачем он умирать? – прорычал Кузу.

– За наши грехи, – повторил старик. Он вдруг стал ужасно хрупким и бледным.

Энди в тревоге прикоснулся к его руке.

Оба села были смущены и повернули друг к дружке по одному глазу.

Энди дал Хендеру знак, означавший, что лучше немного сбавить обороты. Он много раз видел, какое впечатление на людей производят беседы с хендроподами, и ему не хотелось, чтобы кардинала вынесли из столовой на носилках, которые на всякий случай хранились поблизости.

– ОК! – Хендер поднял верхнюю пару руки и развел три пальца посередине и два больших, торчавших в разные стороны. – Это твоя религия, Микаэль Карнаган.

Священник кивнул.

Хендер сжал все двадцать пальцев на четырех руках, кивнул в ответ и учтиво прикрыл глаза.

– Вы собираетесь иметь детей? – спросил кардинал.

Вопрос прозвучал чудовищно. У Энди сердце ушло в пятки.

Хендер пожал четырьмя «плечами» и развел четыре руки в стороны.

– Здесь? – уточнил он и искоса посмотрел на кардинала.

Кузу неприлично громко рассмеялся.

– Что тут сказать, Ваше преосвященство, – вмешался Энди. – Кто их может винить? Вряд ли здесь место для того, чтобы рожать детей.

Кузу протянул руку через стол, подцепил двумя пальцами крест и поднес к одному из своих стебельчатых глаз.

– Как Бог умирать?

Кардинал ахнул и прошептал:

– Его распяли.

– Рас-пя-ли, – протянул хендропод вибрирующим басом. Похоже, он хотел запомнить это слово. – Сколько лет твой Бог?

– Иисус Христос, наш Спаситель, бессмертен.

– Он хотел спросить, как стара ваша религия? – уточнил Хендер.

– Ей две тысячи лет, – ответил кардинал.

– Мой бог… – Кузу свистнул и издал еще несколько странных звуков.

Хендер перевел:

– Религии Кузу тридцать девять миллионов лет.

Кузу еще что-то сказал Хендеру на своем наречии.

– Кузу девяносто одна тысяча лет, – снова перевел Хендер.

Он заметил, что старик покраснел, и, вытянув конечность, нежно погладил руку кардинала.

– ОК, ОК! А теперь вы хотите сказать нам, как мы должны думать. Да?

Хендер заметил, что Энди занервничал пуще прежнего. Хендер давно научился читать мысли Энди по его лицу.

– Интересно поразмышлять об этом, Ваше высокопреосвященство, – встрял в разговор Энди. – История и цивилизация селов очень древние, им не меньше сотни миллионов лет. Понимаю, это сложно осознать.

– Еще граппы не желаете? – осведомился Джо.

– На самом деле, по-моему, сейчас принесут десерт, – добавил Бо.

Кардинал Карнаган отмахнулся от них и склонил голову.

– Благодарю вас, нет. Думаю, с меня хватит. – Он встал, покачнулся, но удержался на ногах, опершись на тросточку. – Не уверен, что пока стоит еще что-то обсуждать. – Кивнув селам, проговорил: – Я пережил необычайные моменты, познакомившись с вами. Молю Бога о благословении для вас. И для меня.

С этими словами кардинал повернулся и направился к люку, через который посетители покидали столовую. По обе стороны от старика торжественно зашагали Бо и Джо.

– Прощай! – нараспев выговорил Хендер.

Кузу проводил кардинала сердитым взглядом, упершись в стол четырьмя локтями и положив подбородок на три ладони. Наконец за священником закрылась дверь люка.

– Не очень хорошо, Кузу, – укоризненно проговорил Хендер, вытянув губы в трубочку. – Люди нас будут ненавидеть!

– И что? – буркнул басом Кузу.

– Для некоторых людей мы – ваку, – сказал Хендер. – А люди должны знать, что мы не хотим им зла.

– Не хотим зла? – спросил Кузу. – Они нас брать в плен. Они, возможный, нас убивай.

– Никаких «они» нет, Кузу. Есть один, и еще один, и еще один. А «они» нет. Забыл?

– Вот ты как побеждать, Шенудей. – Кузу расхохотался. Звук получился такой, словно по лестнице скатилась пушка. – Я учиться у тебя.

– Это не шахматы, – возразил Хендер, напомнив Кузу о человеческой игре, которую тот очень полюбил.

– А вот и да, – заспорил Кузу. – Это они.

Энди был готов поклясться, что Кузу посмотрел на него с холодным презрением. Молодой биолог за последние шесть месяцев научился сочетать выражения лиц селов с их чувствами. Он с опаской стал наблюдать за Кузу, но могучий сел вдруг робко поглядел за окно.

– Спасибо ты, Джо, – басовито мурлыкнул Кузу. – Так любить эти суп!

– Пожалуйста. Приятно вам угодить, – сказал Джо.

– Не забывай, Кузу: людей много, и они верят во многое, – сказал Энди. – А вы не обязаны верить в то, во что верят они. ОК?

– Мы верить ты, Энди, – сказал Кузу.

– Спасибо, Кузу. Я – не совершенство. Но я никогда вам не солгу.

– Ты врать много раз. – Кузу пристально посмотрел на Энди одним глазом. – Но не плохой. Не больно.

Энди протянул Кузу руку, тот сжал его пальцы своей верхней косматой конечностью и покачал вверх и вниз, как это принято у людей. Его губы шириной в целый фут приподнялись в уголках. Так он изобразил подобие человеческой улыбки. Энди ощущал прикосновение нежных волокон короткой шерсти на ладони Кузу, шершавую кожу подушечек на пальцах села. На миг крепость рукопожатия испугала его, но Кузу склонил голову к плечу и отпустил руку Энди.

– Ну, хорошо, – сказал Бо. – Давайте-ка все пойдем спать. А утром увидимся.

08:48 по восточно-казахстанскому поясному времени

Самолет «Гольфстрим-5» приземлился на грязную взлетно-посадочную полосу на высокогорной равнине. От толчка Джеффри и Нелл проснулись. Они вышли из самолета вместе с Максимом и сели в ожидавший их «Рейндж Ровер». Машина довезла их до поезда с пустыми вагонами, который стоял неподалеку от аэродрома посреди поля.

Они забрались в последний вагон. Максим в очередной раз исчез. Он ушел вперед по вагону, а Джеффри с Нелл оставил в купе. Два часа поезд шел без остановок, проезжая мимо станций. Рельсы тянулись по холмистым предгорьям. Высокие горы виднелись на севере – по крайней мере, Джеффри и Нелл решили, что в той стороне север.

Они сидели на неудобных сиденьях в старомодном купе и смотрели на гористый пейзаж за окном. Наконец в вагон через передний тамбур вошел мужчина среднего возраста, поджарый, седой, с элегантной стрижкой. Седина хорошо сочеталась с дорогим светло-серым костюмом. Впалые щеки и глубоко посаженные глаза напомнили Джеффри о Борисе Карлове. Следом за мужчиной в купе вошел Максим и представил его:

– Это Гелий Соколов, мой самый ближайший помощник. Гелий, это те ученые, о которых я тебе говорил. Доктора Бинсвэнгер.

Гелий улыбнулся. Когда он пожимал руки Джеффри и Нелл, его глаза заблестели.

– Я так рад, что вы решили приехать. Так приятно с вами познакомиться! Извините, мы на минутку…

Они с Максимом вышли, прошли вперед по вагону и о чем-то быстро заговорили по-русски.

– Господи… Надеюсь, мы не сошли с ума, милая, – прошептал Джеффри.

– Ох, сошли, – покачала головой Нелл. – Мы ненормальные. Но как раз поэтому я вышла за тебя, дорогой.

Она сжала руку мужа.

09:16

Поезд долго вилял между гор, озер, рек и ущелий и наконец подошел к станции под названием «Гурск». Локомотив выпустил пар, и этот звук был похож на название городка. Слева от рельсов Джеффри увидел улицу, на которой разместились магазины и рестораны. Улица тянулась вдоль берега бурной синей реки. Справа над городом высилась величественная гора. Ее пик сверкал на солнце, словно верхний камень пирамиды. Предгорья могучей вершины были усеяны ржавым горнопроходческим оборудованием. Тут и там стояли конвейеры с вагонетками, чернели жерла штолен, между которыми стояли серые, облупившиеся бараки.

Городок представлял собой дикое сочетание хорошо сохранившейся старины и обшарпанных современных домов. Бревенчатые фасады соседствовали здесь с панельными домами под шиферными крышами.

– Это и есть город Максима Драголовича? – прошептала Нелл.

– Ох, дорогая, мы с тобой точно ненормальные…

09:21

Поезд подъехал к станции. Здание вокзала загораживало городок и вид на гору. Вокзал был из разряда важных построек в странах третьего мира. Он выделялся на общем фоне так, словно бы что-то пафосно обещал. Здание было чем-то вроде пропагандистской листовки, сброшенной с борта бомбардировщика. Потрескавшуюся крышу поддерживала торжественная бетонная колоннада. В нишах между колоннами стояли статуи, изображавшие русских революционеров. Статуи имели жалкий вид и были разрисованы граффити. Бронзовые столбы фонарей почернели, стеклянные плафоны разбились. Потолок навеса протекал, на платформе образовались ржавые лужи.

Джеффри и Нелл вышли из вагона, и Максим радостно махнул рукой:

– Сюда!

Они пошли по перрону на восток. Нигде не было видно ни одного человека, и Джеффри с Нелл стали гадать, обитаем ли город. Они вдыхали свежий, холодный воздух, и постепенно ими овладевало чувство, близкое к панике.

Максим и Гелий дошагали до восточного края платформы, где у здания вокзала обвалилась крыша и из колонн торчала арматура. Там они спустились по лестнице, уводившей в противоположном направлении. У подножия лестницы находилась стальная дверь, смотревшая на север. Гелий достал ключ и повернул в скважине. Затем он повернул штурвал, похожий на те, которые ставят на люках в подводных лодках, и дверь, качнувшись на ржавых петлях, открылась.

Перешагнув порог, Максим щелкнул большим выключателем. Вспыхнули галогенные лампы на потолке, и перед супругами предстало помещение, похожее на небольшую станцию подземки. На рельсах, лежавших перпендикулярно к железнодорожному пути, оставшемуся наверху, стоял старинный вагончик метро.

Закрыв и заперев железную дверь, Гелий обратился к Джеффри.

– Все на борт, – сказал он с улыбкой.

– Прошу вас, доктора, – добавил Максим, первым вошел в вагончик и протянул руку Нелл.

– Ладно, – вздохнула Нелл, вошла в вагон, а Джеффри последовал за ней.

Заработал мотор, и вагончик неожиданно понесся вперед, а потом – вниз. В блестящих кафельных плитках, которыми были забраны стены туннеля, отражались огни, горевшие внутри вагона. По обе стороны Джеффри видел толстенные кабели. Вагон уходил все глубже и глубже под землю. У Джеффри и Нелл заложило уши.

– Черт побери, куда мы едем, Максим? – прокричал Джеффри.

– Вот именно! – кивнула Нелл.

– Увидите, – откликнулся Максим, глядя на них с улыбкой.

Стучали колеса. В какой-то момент туннель расширился, и вагон проехал мимо знака, подвешенного к потолку. Джеффри получил ответ на свой вопрос. Он был написан латиницей и кириллицей.

Победоград

Pobedograd

– «Победоград», – прочла Нелл и обратила внимание на суффикс. – Город?

– Вы шутите, – проговорил Джеффри.

Великан кивнул и громко рассмеялся. Вагон понесся дальше по туннелю.

– Что означает это название? – спросила Нелл.

– Город Победы, – ответил Максим. – Держитесь!

Колеса прогрохотали по белому туннелю. Вагон повернул направо, налево, еще раз налево, опять направо. И все это время он опускался все ниже и ниже. Стало заметно теплее. Наконец впереди стало видно пятнышко света, вскоре превратившееся в станцию подземки.

– Приехали.

Вагон остановился. Слева от платформы раскинулась пещера. Похоже, в ней располагалось депо для подземных поездов. Над въездом в депо висела вывеска в стиле рококо с белыми кириллическими буквами высотой в ярд: «СЕКТОР 7».

– Сектор семь? – спросил Джеффри.

Максим кивнул.

– Очень хорошо, доктор Бинсвэнгер. Город делится на семь секторов.

Вывеску поддерживали колонны из розового гранита. Золоченые фонари освещали беломраморную платформу, похожую на слоистое облако, подвешенное в густой темноте.

Вагон остановился под прямым углом к платформе станции. Все вышли на чуть более низкий перрон справа от вагона, и Нелл почувствовала, насколько здесь теплее – за шестьдесят по Фаренгейту[17]. Пошли на север, к станции. Сильно пахло выхлопными газами.

Обогнув вагон, они увидели автономный генератор размером с прицепную фуру. Он стоял на рельсах слева от перрона станции. От генератора тянулись электрические провода к коллектору, проложенному под платформой. В него же уходили и более толстые кабели из туннеля. Джеффри провел взглядом по голубоватым рельсам перед станцией. Пути уходили на запад и терялись в непроницаемой темноте.

– Вы, наверное, гадаете, куда ведет этот путь, Джеффри? – спросил Максим. – Некоторые говорят, будто бы рабочие, прокладывая этот туннель, наткнулись на полость с ядовитым газом. Двести человек оказались погребены в шахте. Их призраки до сих пор тут бродят – по крайней мере, так утверждают местные жители. – Максим насмешливо глянул на гостей. – А другие верят, что рельсы будто бы тянутся до самой Москвы.

Максим поднялся по лестнице на платформу, где его поприветствовали люди с автоматами, похожие на телохранителей. Миллиардер первым вошел в здание станции через проем без дверей. Высокий потолок поддерживала стальная балка. В дальней стене находилось большое окно из толстого, армированного металлической проволокой стекла. К потолку крепились стальные ставни, которые, по-видимому, действовали на манер бронированного щита. За окном открывался такой вид, что Нелл и Джеффри не поверили своим глазам.

В пустоте на горизонте сверкал город, украшенный цветными огнями, отражавшимися в подземной реке – миниатюрный Гонконг под каменным небом. На дальнем берегу реки возвышались трехэтажные дома, рестораны и ночные клубы. Некоторые из них еще не были закончены. За ними раскинулись клиновидные кварталы более высоких зданий с фасадами, крышами и пинаклями в готическом и классическом стилях, а также в стилях модерн и ар-деко. Эти здания стояли вдоль радиальных улиц, расходившихся лучами от центрального тридцатипятиэтажного дома, верхушка которого находилась под самым потолком гигантской пещеры. Главная башня была прикреплена к одной из двух природных каменных колонн, поддерживавших своды колоссального зала. Цветные неоновые огни и строительные леса покрывали покатые стены башни, отчего она была похожа на отель в Лас-Вегасе. На самой вершине башни красовалась пятиконечная советская звезда. Она испускала мягкий свет. Казалось, в городе все время светит луна. Нелл и Джеффри уставились на Максима широко открытыми глазами.

– Вот это – мой город, – сказал олигарх. – Последнее свободное место на Земле. – Он посмотрел на гостей и улыбнулся. – Что происходит в Победограде, то в Победограде и остается.

Джеффри обратил внимание на то, какой гордостью светятся глаза Максима, обозревающего свое подземное царство.

– Это вы построили, Максим? – спросил он.

– Я купил этот город, Джеффри. Купил у властей Казиристана за триста восемьдесят две тысячи семьсот семьдесят два доллара. – Магнат расхохотался. – Город построен при Советах. Точнее говоря, его выстроили советские рабы. Один из этих рабов, похороненный где-то здесь, был моим дедом.

Максим махнул рукой. По его команде один из вооруженных мужчин щелкнул выключателем, и стала видна большая дверь справа от окна. Джеффри увидел, что на двери потускневшими красными буквами написано «СЕКТОР 6». Дверь отъехала в сторону, в гранитную стену, а за ней открылась лестница, ведущая к двум лимузинам «Мерседес», стоящим неподалеку от станции.

Максим и Гелий сели в первый лимузин и позвали Нелл и Джеффри. Те сели напротив. Телохранители Максима разместились во второй машине.

– Вы сказали, что нуждаетесь в определении каких-то живых существ, – напомнила Максиму Нелл. – Они родом отсюда?

– Очень скоро мы приступим к работе, доктор. – Максим постучал по перегородке, и машина тронулась с места. – Эта природная пещера, насколько мне известно, – одна из самых крупных на планете. Поблизости есть пещеры еще более обширные. До советской власти жители Гурска семь столетий добывали здесь соль. Это они помогли создать этот мир под горой Казар. Очень скоро заработает городская электростанция – думаю, буквально через несколько часов. Верно, Гелий? Тогда мой город сможет полностью сам себя обеспечивать и здесь будет светло, как днем. Тогда нам ничего не потребуется с поверхности. Город станет роскошным курортом.

– Разве что последним прибежищем[18], – покачал головой Джеффри. – Место впечатляющее, но жить здесь я не хотел бы.

Справа от железнодорожной станции череда тусклых уличных фонарей освещала выгнутый дугой барочный мост с балюстрадами в виде золоченых венков. Машины въехали на мост. Нелл и Джеффри посмотрели налево – туда, где за столбами фонарей, обнятыми бронзовыми фигурами дельфинов, блестела вода черной реки. Вдалеке у западной стены пещеры сверкал призрачной голубизной водопад. Справа от моста река, похоже, текла все ниже и ниже и в конце концов исчезала в канале под восточной стеной.

– Моя река Стикс! – возвестил Максим.

– Ничего себе! – прошептала Нелл.

Оказавшись на другом берегу реки, они повернули направо, а потом – налево и поехали на север вдоль восточной границы города. По обе стороны от машины мелькали трехэтажные здания, демонстрирующие десяток различных европейских архитектурных стилей. Во многих окнах горел свет. Похоже, дома были населены. По городским улицам сновали маленькие электромобили. Машина проезжала мимо магазинов, многоквартирных домов, пожарных станций, фабрик, банков, ночных клубов, продуктовых магазинов. «Что-то вроде музея архитектуры, – подумала Нелл и вдруг заметила на улицах людей. В основном это были хорошо одетые взрослые или рабочие-строители. Детей Нелл не увидела, хотя одна женщина показалась ей беременной.

– Сколько людей здесь живет?

– В данный момент – почти пять тысяч, – ответил Максим. – По большей части это рабочие, но и гости уже начинают прибывать.

Он включил какой-то особый сотовый телефон и проверил поступившие сообщения.

Между кварталами пролегали прямые, словно спицы, улицы, расходящиеся от остроконечных бастионов центральной башни. В начале каждой улицы возвышался бронзовый колосс. Нелл узнала фигуры Маркса, Ленина, Сталина и других вождей революции. От шпиля, увенчанного звездой, лучи расходились в стороны, протянувшись над главными проспектами. Некоторые улицы были освещены огнями стройки. По ним ходили только грузовики и грузоподъемные машины. На других было сумрачно и тихо.

– Изначально Победоград представлял собой гигантское бомбоубежище, – пояснил Максим, выключив телефон. – Для верхушки коммунистической партии – на тот случай, если бы им удалось уничтожить мир. А я преобразил город в парк развлечений для богатеньких и в убежище для угнетаемых. Между прочим, два эти класса порой объединяются в один. Я здесь – единственный закон, но вы не бойтесь. Я добрый диктатор.

Этот великолепный город заставил Нелл и Джеффри забыть все то, что они видели за время пути по нищему Казиристану. «Надо же! – подумал Джеффри. – Здесь, в недрах горы…»

– Сталина тянуло к подземельям, – продолжал свой рассказ Максим. Могучий профиль магната темнел на фоне окошка лимузина – совсем как гора; черные волосы лежали на его плечах, словно глыба базальта. Он посмотрел на Джеффри, и тот заметил, что глаза у Максима влажные. – Коба рыл подземные железные дороги и строил подземные города по всей советской империи. Для него это были места, где он мог планировать свои чудовищные преступления и прятаться от их последствий. Он был сам Дьявол, доктор Бинсвэнгер, – сказал Максим, глядя за окошко.

– Коба? – спросила Нелл.

– То есть Сталин? – добавил Джеффри.

– Да, – ответил Максим.

– Вы упоминали о своем дедушке, – сказал Джеффри.

Максим кивнул.

– Мой дед был ученым, как и вы. Физиком. Он говорил правду и за это был отправлен в «Белбалтлаг». Заключенные из этого лагеря рыли Беломорско-Балтийский канал. Лопатами и кирками люди прорыли стосорокакилометровый канал всего за двадцать месяцев. Одни говорят, что на этой стройке погибло двадцать пять тысяч человек, другие – что сто тысяч. Точно не знает никто. – Максим усмехнулся, расставил пальцы на одной руке и покачал головой. – Записей сохранилось немного. Однако канал оказался слишком узким для судов и в итоге стал массовым захоронением преступников, контрреволюционеров и врагов власти. Мой дед в «Белбалтлаге» выжил. Один из немногих, он пережил еще два лагеря и наконец оказался здесь. Он был крепкий мужик. – Максим посмотрел на Нелл. – Но здесь, в Победограде, он умер вместе с семьюдесятью пятью тысячами других зэков, которые строили это роскошное убежище для Кобы.

– Для Сталина, – кивнула Нелл.

– Да, – произнес Максим по-русски, хлебнул из фляжки и протянул ее Джеффри и Нелл, но они вежливо отказались.

Олигарх продолжал свой рассказ. По-английски он говорил неплохо, лишь иногда опускал артикли. Некоторые фразы и слова произносил подчеркнуто громко.

– Мой отец был ГЕНИЙ, как и мой дед! Но в отличие от него отец не стал пытаться работать в рамках советской системы. Вместо этого он заделался предпринимателем на черном рынке. Его, конечно, объявили бандитом, как и меня. В те годы в России что-либо делали только бандиты. Да и теперь тоже. Партии было все равно. Их интересовало только, кто нарушает закон, чтобы содрать с нарушителя взятку покруче и сделать вид, что ничего не было. Наше государство сделало нас такими, чтобы мы смогли выжить, Джеффри. В семнадцать лет я, как говорится, влез в шкуру отца, когда его убили по приказу чиновников, получивших слишком маленькую взятку. С тех пор все советские чиновники – мои враги. А я – их враг.

– Понятно, – сказала Нелл и встревоженно глянула на Джеффри.

Максим хлопнул Джеффри по колену, улыбнулся и проговорил тоном заговорщика:

– Видите этот город, Джеффри? Это ерунда! Под Москвой таких мест полным-полно! Некоторые вырыты несколько веков назад при Иване Грозном. Другие строились в обстановке такой секретности, что даже нынешние власти России не имеют документов об их строительстве! – Максим весело рассмеялся. Его русский юмор представлял собой крепкую смесь отчаяния, злости и цинизма, с добавкой изящной самоиронии; однако в смехе олигарха прозвучало нечто вроде объявления войны. – Сталинские подземелья под Москвой предназначались для безопасности лидеров государства. Но вместо этого они стали убежищем врагов власти. Еще в сталинские времена в подземельях пустил корни черный рынок, возглавляемый диссидентами и гениями, контрабандистами и мятежниками. Всем им грозило убийство. В семидесятые годы я не раз спасался, прячась в сталинских катакомбах. Я завел немало связей, которые помогли мне оттяпать кусочек Советского Союза, когда тот рухнул. Подкупив нужных чиновников и гарантировав зарплату рабочим на добыче газа, нефти и угля в то время, когда правительство на это было неспособно, я заручился поддержкой этих самых чиновников. Мне удалось прибрать к рукам электричество и тепло, я смог не дать людям замерзнуть. Я сберегал от закрытия заводы, школы и больницы, когда все остальные не знали, что делать. Но когда российское правительство начало охоту на так называемых «олигархов», чтобы прибрать к рукам «золото Партии», я уехал из страны со всеми своими капиталами и семьей. Этого власти России мне никогда не забудут и не простят. У меня есть дома на всех пяти континентах – 27 поместий от Италии до Гавайев, от Манхэттена до Гонконга, от Израиля до Коста-Рики. У меня море самой разной собственности, включая три «DC-10»[19], американскую футбольную команду, итальянскую баскетбольную, французскую киностудию и кабельные новостные сети в Австралии, Восточной Европе и Бразилии. Я вывез из России все свои деньги, всех родных и друзей, чтобы меня не могли шантажировать. Многие из них сейчас живут здесь. Между тем на меня в любой момент может быть совершено покушение. Трое моих друзей из так называемых «олигархов» были убиты СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ в крупных городах за пределами России. Одного прикончили в центре Манхэттена – подсыпали дигиталис в диетическую колу. Второй был убит в Аргентине, этому подмешали полоний в зубную пасту. – Максим пожал плечами. – За мной охотятся всюду, куда бы я ни поехал. Но не здесь!

Джеффри уже обратил внимание на то, что олигарха сопровождали вооруженные телохранители. Он призадумался и мрачно посмотрел на Нелл.

Они подъехали к массивной стальной двери, у которой стояли охранники с оружием. На серой стали краснела надпись: «СЕКТОР 2». Максим помахал рукой из окошка, охранники включили рубильник. Дверь откатилась в щель в стене. За ней открылась дорога, ведущая вверх, в другой район города.

Низкий потолок над дорогой напоминал сводчатый потолок готического монастыря. Здесь было темно. По всей видимости, эта часть города не была заселена.

– Здесь находился гарнизон для охранников Сталина, – объяснил Максим. – На самом деле шестьсот лет назад тут было укрытие для жителей Гурска. Сталин распорядился запечатать все шесть секторов города свинцовыми дверями, чтобы уберечь от наводнений, пожаров, радиации – или революции. – Максим издевательски усмехнулся.

Тьму рассеивали только огни фар автомобилей. Нелл заметила разбегающихся в стороны крыс.

– Большинство людей, родившихся в нищете, под игом деспотизма, пожалуй, такого заслуживает, – задумчиво произнес Максим. – Мир, в котором им хочется жить, – это их естественная среда обитания, как ил для крокодилов, а канализационные коллекторы – для крыс.

Нелл вздрогнула, когда Максим пристально посмотрел на нее и Джеффри.

– А большинство людей, родившихся свободными и процветающими, этого не заслуживают – поскольку они не сделали ничего для того, чтобы это создать и сохранить. На самом деле они каждый день делают что-то, чтобы разрушить этот мир – хотя бы тем, что отводят глаза, когда он рушится. Такова печальная правда, друзья мои.

– Так кто же, на ваш взгляд, заслуживает лучшего мира, Максим? – спросила Нелл.

– Те, кто все это создает, – даже при том, что остальные пытаются на каждом шагу все уничтожать. – Горький смех сотряс плечи великана. – Но вы же биологи. Вы каждый день наблюдаете за животным царством. Наверняка вы заметили неудержимое шествие человечества? Мы возвращаемся в грязь, мы пожираем тех, кто на краткое время вытащил нас наверх. – Максим в упор посмотрел на изумленных биологов. – Не волнуйтесь, доктора, – сказал он. – Вас я выбрал из тех, кто того заслуживает. У вас обоих хватило отваги сразиться с существующим положением вещей. Вы работаете головой, вы честные люди — в отличие от многих ваших коллег, занимающих высокие посты и продающих свои точки зрения тем, кто больше заплатит. Я внимательно изучил вашу карьеру и смею вас заверить: когда весь мир полетит к чертям, вы всегда сможете найти для себя место здесь – если пожелаете.

– Что ж, – усмехнулся Джеффри. – Приятно слышать.

– А я думаю, что даже ради вашей утопии мне было бы трудно расстаться с миром наверху, – призналась Нелл. – Там слишком много прекрасного.

– Тут, на мой взгляд, все зависит от того, что там оставляешь, – заметил Максим. – А тут многие сделали выбор без особого труда.

Они углубились в средневековый сектор города. Дорога все круче уходила вверх. Машина сбавила скорость, резко свернула влево и продолжила подъем. Через несколько минут подъехали к еще одной стальной двери с красной надписью «СЕКТОР 1».

– Приехали!

Максим опустил стекло в окошке, дважды махнул рукой охранникам, и те включили рубильник. Эта дверь, как и предыдущая, отъехала в сторону, в проем в гранитной стене. Оба лимузина въехали на широкий, мощенный булыжником двор перед сияющим золотым дворцом.

– Персональная резиденция Сталина, – объявил Максим, широким жестом демонстрируя барочный фасад. Заметив шокированные взгляды гостей, он рассмеялся. – Самое время выпить по коктейлю!

– По коктейлю? – переспросил Джеффри. – Но ведь сейчас время завтрака?

– В Победограде день – это ночь, – пояснил Максим.

21:00 по времени Максима

Джеффри и Нелл охотно вышли из бронированного лимузина Максима и дружно ахнули, глядя на роскошный особняк, похожий на сказочный замок посреди пещеры. Поднимаясь по полукруглой лестнице, они увидели желтые сталактиты, свисавшие со сводов. Фасад дворца был украшен беломраморным портиком и колоннами из оникса с капителями, увитыми золотыми листьями.

На верхней ступени лестницы Нелл запрокинула голову и увидела гигантскую хрустальную люстру, висевшую над входом под золотым куполом. Люстра озаряла полированный пол, инкрустированный различными видами камня, образовывавшими спиральные геометрические рисунки. С двух сторон витые лестницы, устланные красными ковровыми дорожками, уводили на второй этаж.

Максим остановился в вестибюле, чтобы переговорить с одним из своих людей. Джеффри услышал, как он говорит Гелию Соколову:

– Она не хочет охранников внутри.

Затем они о чем-то недолго спорили, потом Максим махнул рукой и отослал Гелия и всех прочих своих помощников, а Нелл и Джеффри позвал к левой лестнице.

Он провел их по коридору мимо нескольких дверей, и они оказались перед короткой лестницей. Справа от нее находилась дверь – еще один «люк» со штурвалом посередине, словно бы перекочевавший с подводной лодки. Максим нажал на кнопку. Штурвал повернулся. Кто-то открыл дверь изнутри.

– Прошу вас, друзья мои, – сказал Максим. – Позвольте мне продемонстрировать вам мое хранилище.

Войдя через люк, Нелл и Джеффри оказались в прямоугольном помещении размером с оранжерею в английском особняке. Высокий потолок с открытыми стропилами, три золотые люстры с хрустальными подвесками. В дальнем левом углу виднелся стеклянный цилиндр, внутри которого находилась винтовая лестница, уводящая как вверх, так и вниз. Дальняя стена комнаты, похоже, была попросту вытесана из горной породы, но большую часть шершавой поверхности камня закрывали массивные шторы из красного бархата. Остальные три стены были забраны книжными стеллажами и панелями красного дерева, на которых висели картины в золоченых рамах – какие-то забытые шедевры. Справа от двери стоял большой дубовый письменный стол, а на стене перед ним расположились несколько видеомониторов, на которых были видны различные районы города.

Паркетный пол был устлан шелковыми персидскими коврами, а в центре комнаты, прямо напротив двери, стоял длинный банкетный стол. Четверо гостей поднялись, чтобы поприветствовать вошедших.

– Вот это да! – произнес широколицый мужчина с волосами, собранными в хвостик. – О Господи! Это ты, Нелл!

– Отто? – изумленно выдохнула Нелл.

Мужчина бросился к ней навстречу и обнял ее.

– Джеффри, позволь представить тебе Отто Инмана, – сказала Нелл. – Он был на острове Хендерс в лаборатории НАСА до того, как ты туда прибыл.

– Да-да, до того, как лаборатория была полностью уничтожена, – сказал Отто, протянув руку Джеффри. – Когда я ее разрабатывал, я не представлял себе ничего подобного острову Хендерс.

– Рад с вами познакомиться.

Джеффри пожал руку Отто.

К ним подошел приземистый азиат с темными волосами с проседью. Отто представил его.

– Это Кацуюки Фуджима, – сказал он, не будучи твердо уверенным в том, что произнес имя правильно.

– Да, все верно. – Японец кивнул Отто. – Очень приятно с вами познакомиться. Я биолог из Нагойского университета.

– Он тоже побывал на острове Хендерс, совсем недолго, – сказал Отто. – Помогал собирать образцы в самый последний день.

– Какая радостная встреча, – сказал Джеффри, озадаченно взглянув на Нелл.

Нелл вздернула брови.

– Странно.

– Верно, – согласился Кацуюки.

К ним приблизился худой бледный темноволосый мужчина с бородкой и черными, как угольки, глазами.

– Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Лагунов. – Стройный русский сверкнул очками. – Похоже, я – единственный биолог, не побывавший на острове Хендерс. Очень рад знакомству с вами. А это – Клаус Райнер.

Нелл и Джеффри поприветствовал высокий светловолосый немец в очках и деловом костюме без галстука.

– Здравствуйте. Я – всего-навсего инженер-электрик, – сказал он. – Работаю на электростанции.

Джеффри и Нелл обменялись рукопожатием с Клаусом.

Максим прошагал к кожаному креслу, стоявшему во главе стола, спинкой к красному бархатному занавесу.

– Прошу всех садиться!

Его basso profundo[20] привлек всех, словно сила природы. Все сели за стол по разные стороны от дальнего конца.

– А сейчас вы скажете: «Наверняка вы все гадаете, зачем я вас здесь собрал»? – со смехом проговорила Нелл. – Потому что это прозвучало бы очень забавно.

Остальные гости, скрывая волнение, нервно рассмеялись.

Максим усмехнулся.

– Что-то в этом роде. Похоже, вы все уже перезнакомились. – Он кивнул официантам, которые вошли через железную дверь с подносами закусок и шампанского. – Позвольте поприветствовать вас, мои дорогие гости. Благодарю всех вас за то, что вы приняли мое приглашение.

Гости подняли наполненные шампанским бокалы.

– Интересно, сможет ли кто-нибудь из вас определить, что вам подали на закуску? – поинтересовался Максим, когда на стол было поставлено большое блюдо.

Сомнений быть не могло – это были жареные грибы. Интереснее стало потом, когда все положили себе понемногу на тарелки и принялись разглядывать эти грибы, от которых пахло мясом и острым гранатовым соусом.

– Armillaria, – первой высказалась Нелл. – Медовый гриб!

– Ага! Наш ботаник, Нелл – с недавнего времени Бинсвэнгер, – совершенно права! Очень хорошо! – Максим поднял руку. По его сигналу один из слуг приглушил свет в комнате.

Когда стало темно, все ахнули. Грибы, лежащие на тарелках, наколотые на вилки и отправленные в рот, засветились зеленым, голубым, оранжевым и сиреневым цветами. Грудь Максима затряслась от смеха.

– Объясните остальным, пожалуйста, Нелл.

Нелл оправилась от изумления.

– Армиллария – биолюминесцентный гриб, – сказала она. – Грибы являются плодовыми телами одного из самых долгоживущих грибков. Один отдельный организм способен распространиться на площади более трех квадратных миль и жить тысячу лет. Они испускают фосфоресцирующий свет, когда растут на гнилых деревьях. В стародавние времена скандинавы метили ими тропы в лесу во время долгих северных ночей.

– Прекрасно, – мурлыкнул Максим, словно леопард. – Она просто великолепна, Джеффри!

– Но это не фосфоресцирующее свечение, – возразила Нелл. – Фосфор дает белый или светло-зеленый свет. А это свечение… скорее можно называть радужным. Радужный грибок.

– Прекрасное определение, Нелл! – одобрил Максим.

– Они съедобные? – спросил Отто, чем вызвал дружный смех за столом.

– О да! – Максим отправил в рот порцию оранжевых и розовых грибов и запил шампанским. – И довольно вкусные.

Максим поднял левую руку.

Его слуги поставили на дальний край банкетного стола три коробки, накрытые черной тканью.

– А теперь мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно о том, что я вам сейчас покажу.

Слуга сдернул ткань с первой коробки, которая на поверку оказалась аквариумом из оргстекла, наполовину наполненным водой. Гости Максима встали и сгрудились вокруг аквариума. Через некоторое время они разглядели внутри живых существ.

– Вот это да! – воскликнул Отто и рассмеялся, глядя на светящегося морского паука, охотящегося за чем-то вроде плавучих ракушек. – Не может быть!

– Аммониты? – ахнул Джеффри.

Ученые, раскрыв от изумления рты, наблюдали за миниатюрными моллюсками, раковина которых напоминала свернутый бараний рог.

– Но ведь они вымерли шестьдесят пять миллионов лет назад! – вскричал Кацуюки.

– Нет, доктор Фуджима, – сказал Максим.

Джеффри широко улыбнулся.

– Вы нашли их здесь?

– Да! – радостно ответил Дмитрий.

– Пожалуйста, расскажите мне о них, Джеффри, – попросил Максим.

Официанты подали очередную закуску – эскарго из аммонитов.

– Было время, когда они правили морями и их размеры достигали десяти футов в поперечнике, – сказал Джеффри. – Римский историк Плиний Старший дал им название, когда исследовал окаменевшие раковины вблизи от Помпеев и заметил их сходство с бараньими рогами, с которыми изображали египетского бога Амона. Того самого, в честь которого был назван фараон Тут – Тутанхамон. Но это невозможно…

– Аминь, – подхватил Отто.

– Не смейтесь, – негромко проговорила Нелл. – Возможно, мы унаследовали это слово из-за традиции поминать Амона в молитвах.

– Ну надо же! – расхохотался Максим. – Продолжайте.

– Некоторые полагают, – продолжил Джеффри, – что эти существа носились по поверхности океана подобно лыжникам с реактивными моторчиками. Охотились же они с помощью головы и щупалец, как кальмары.

– Что ж, те, кто так думает, совершенно правы, – заметил Максим. – Я сам видел.

– Да вы представляете, какого масштаба это открытие? – воскликнул Кацуюки, у которого заметно дрожали руки. – Это просто чудо!

Отто поднял руку, и они с японцем хлопнули друг друга по ладоням.

– И как они на вкус? – осведомился Максим.

– Так это мы их едим? – ахнула Нелл.

– Oishii! – похвалил Кацуюки и сам перевел японское слово: – Превосходно!

– Съедобно, – со смехом выразил свое мнение Отто.

– А вот это – морской паук, – сказал Джеффри, указав на разноцветное восьминогое существо, протягивающее невероятно длинные членистые лапки к быстро плавающим аммонитам. – Одно из самых странных членистоногих. Этот экземпляр невероятно ярок. По-видимому, это ветвь, отделившаяся от всех остальных артроподов примерно полмиллиона лет назад.

– Некоторые считают, что они действительно являются паукообразными – то есть пауками, существовавшими до того, как они вышли на сушу, – добавил Отто.

– Это спорное утверждение, доктор, – заметил Кацуюки, любуясь пауком.

– Это всего-навсего теория, – сказал Отто. – А здесь что?

Официант сдернул ткань со следующего предмета. Это был террариум. Желтые и оранжевые светящиеся существа бегали кругами по дну.

– Гаммариды? – предположил Джеффри, пристально рассматривая существ.

– Да, – кивнул Дмитрий. – Какие-то амфиподы типа гаммарид, мы так полагаем. Мы назвали их «гамми».

– Но они приспособились к жизни на суше, – озадаченно произнес Джеффри. – Имея всего восемь ног?

– Посмотрите, у них на спинках шипы, – обратила внимание Нелл. – Они похожи на этозавров!

– Что такое этозавр, Нелл? – спросил Максим, откинувшись на спинку стула и наблюдая за учеными.

Официанты подали новые закуски и наполнили бокалы шампанским.

– Это один из моих любимых динозавров. У него шипы на спине торчат в обе стороны.

– Считается, что гаммариды могли зародиться в озере Байкал или Каспийском море, а это не так далеко отсюда, – заметил Отто.

Дмитрий улыбнулся.

– Озеро Байкал отсюда довольно далеко, доктор Инман. Но вы правы. У тамошних гаммарид тоже есть шипы на панцире.

– Также они известны как «раки-убийцы», – добавил Отто. – В Берлинском университете изучают эту проблему, там ей очень озабочены. Эти рачки мигрировали из Каспийского моря по Европе, попали в Дунай и вызвали там настоящую панику. Не так давно они появились даже в Англии и Шотландии. Но до сих пор никто не встречал сухопутных видов! И всего с четырьмя парами ножек!

– Видимо, у них произошла независимая мутация Хокс-гена[21] – как у древних артроподов, когда те вышли на сушу шестьсот миллионов лет назад и превратились в гексаподов, – сказал Джеффри.

– Гексаподов? – переспросил Максим.

– Шестиногих, – пояснил Джеффри. – Насекомых.

– Но почему они светятся? – озадаченно пробормотала Нелл. – Похоже, они слепые. У них вообще нет глаз! Видите?

– Они двигаются, как жуки-скакуны! – воскликнул Кацуюки с восторгом восьмилетнего мальчишки. – Какая скорость! Но почему все время по кругу?

– Мы заметили, что порой они движутся именно так, – пожав плечами, сказал Дмитрий.

– Минутку… муравьи-солдаты, – негромко выговорила Нелл.

– Что? – дружно вопросили остальные.

– Муравьи-солдаты слепы. Они ползают по тропкам, помеченным секретом брюшных желез других муравьев. Если муравей двигается по спирали, другие, идущие за ним, могут оказаться в порочном круге. И тогда тысячи муравьев с бешеной скоростью накручивают круги и в итоге погибают голодной смертью.

– Не может быть, – покачал головой Отто. – Никогда о таком не слыхал.

– Но почему эти «гамми» светятся, если они слепы? И почему светятся все остальные виды животных? Я не понимаю.

– Они поедают… как вы это назвали? Радужный грибок, – сказал Максим и пожал плечами.

– Мы полагаем, что биолюминесцентное вещество, содержащееся в грибках, либо растет в этих организмах, либо продолжает светиться, будучи поглощенным, – сказал Дмитрий.

– Для хищников они сияют, как рождественские огни, – задумчиво проговорила Нелл. – Может быть, поэтому и покрыты шипами…

– Сколько времени нужно, чтобы произошли такие адаптационные изменения? – спросил Кацуюки, качая головой.

– Ну… Озеро Байкал – старейший пресноводный водоем на Земле, – ответил Дмитрий. – Оно находится в сотнях километров к востоку от Урала.

– Сколько лет этому озеру? – спросила Нелл.

– Некоторые считают, что Байкалу пятьдесят миллионов лет.

– Здесь может крыться ответ.

Нелл посмотрела на Джеффри.

– Каспийское море намного ближе, – сказал Джеффри. – И Аральское. И в любом случае, я не думаю, что все эти водоемы достаточно древние. Мы видим перед собой существ, которые, по идее, относятся к великой эпохе морских моллюсков, а эта эпоха завершилась примерно к наступлению времени динозавров, то есть шестьдесят пять миллионов лет назад. Этот регион отличается серьезной тектонической активностью, в результате которой возникли эти горы. Но чего я не могу понять, так это того, каким образом могла так долго сохраняться пещерная система таких размеров?

– Урал – самый древний горный хребет на Земле, доктор Бинсвэнгер. Этим горам двести пятьдесят, а возможно, и триста миллионов лет, – сказал Дмитрий.

– Вот оно что! Кто знает, когда некоторые из этих организмов оказались в изоляции под землей и начались отклонения в их развитии?

Нелл прошептала на ухо Джеффри:

– Это намного лучше, чем Кауаи, милый.

Джеффри кивнул, взял с тарелки хвостик гаммариды и окунул в коктейльный соус. Нелл подняла бокал с шампанским и чокнулась с мужем. Официант сдернул покров с третьего предмета.

Тут слово взял немец, инженер-электрик Клаус Райнер, который молчал все время, пока ученые разговаривали о необычных существах, закуски из которых подавали на этом странном банкете.

– Что за черт? Что это? – воскликнул он, указывая на светящиеся пузыри, подпрыгивающие и опускающиеся на дно террариума.

Ему никто не ответил.

Максим негромко рассмеялся.

– Мы понятия не имеем, – признался Дмитрий.

Крошечные существа, похожие на елочные украшения, светились розовым и оранжевым светом и работали четырьмя плавничками, помогавшими им вращаться и скользить в воздухе.

– Как они это делают? – спросил Отто.

– Они похожи на осьминогов Дамбо[22]! – воскликнула Нелл. – Они наполнены газом?

Внутри одного существа, поднимавшегося вверх вдоль стенки террариума, вспыхнул огонек, похожий на пламя спички.

– Жуки-бомбардиры! – вскричал инженер.

Ученые повернулись к нему.

– Извините. Я на последнем курсе писал о них работу…

– Я так поняла, что вы – инженер-электрик, – сказала Нелл.

– Некоторое время я изучал биохимические энергетические системы.

– Пожалуйста, объясните, доктор Райнер, – попросил Максим.

– Жуки-бомбардиры смешивают перекись водорода и гидрокинон, которые вырабатываются отдельными железами, чтобы создать взрывчатую химическую реакцию – как в ракетном двигателе. Тепла вырабатывается столько, что хватит, чтобы вскипятить воду. Возможно, эти существа используют сходный процесс для того, чтобы надуть свой пузырь нагретым газом.

– Что-то вроде китайских бумажных фонариков, – сказал Кацуюки.

– Или вроде воздушных шаров! – воскликнула Нелл.

Максим пустил вверх ровную струю сигарного дыма.

– Превосходно.

Джеффри покачал головой. Он был потрясен тем, что увидел, и тем, что это могло означать.

– У нас имеются водные, сухопутные и воздушные организмы? Насколько сложна эта экосистема?

– Позвольте показать вам.

Максим кивнул одному из своих ассистентов. Тот потянул вниз золотистый шнур. Красные шторы за спиной Максима раздвинулись, и перед гостями предстало вставленное в горную породу большое овальное окно, окольцованное широкой бронзовой рамой.

Все бросились к этому окну еще до того, как шторы открылись до конца. Максим повернулся в крутящемся кресле, чтобы вместе со всеми устремить взгляд за толстое стекло высотой в двадцать футов и шириной в сорок. За окном царила темнота, но мало-помалу начали появляться огоньки и светящиеся силуэты.

– Дамы и господа, – произнес Максим торжественно, – позвольте представить вам Пандемониум.

21:55

Не сразу глаза ученых рассмотрели очертания иного мира по другую сторону стекла.

Большое озеро, испещренное вращающимися цветными пятнами, терялось вдали за коридором, плавно сворачивающим вправо. В сотнях футов наверху был виден куполообразный потолок, покрытый светящимися фигурами.

Пространство ближе к окну было озарено слабым светом люстр. Когда размытые силуэты приближались к стеклу, они обретали истинную форму, но стоило им удалиться, и они разделялись на полосы спектра. Множество фосфоресцирующих существ вертелись в светящихся смерчах и спиральных галактиках, и все это исчезало вдали – там, куда уходила эта бескрайняя пещера.

Джеффри пробежался взглядом по поверхности озера. Он увидел существ, которые змеились над водой, на глазах делились на части и снова воссоединялись. Они двигались в воде, как та многоножка, которую им с Нелл показывал Максим. Биолюминесцентные орды гаммарид проносились над светящимися пятнами на поверхности озера.

Все ученые стояли у окна, прижав к стеклу ладони, сложенные «ковшиком». Нелл посмотрела на потолок пещеры, с которого свисала густая щетка сталактитов. В центре озера возвышался остров, состоящий из сталагмитов, колонны которых тянулись к потолку до самой высокой его точки, находящейся в шестистах футах от поверхности озера. И каждый сталагмитовый шпиль светился радужным сиянием, испускаемым грибками.

Лиловые шары размером с пляжные мячи размахивали красными щупальцами, словно левитирующие «португальские кораблики»[23]. Тускло освещенное существо, похожее на платформу, словно бы выдернутую из процессии на параде в честь Дня благодарения, помахивало длинными перистыми плюмажами и загоняло в рот размером с пасть кита циклоны оранжевых и розовых пузырьков.

Нелл вздохнула и прижалась к плечу Джеффри.

– Господи, что мы видим перед собой?

Максим указал на табличку, прикрепленную к нижней части рамы окна,

«имени Ленина»

– «Адское окно», – сказал Максим. – Сталин считал, что он видит перед собой Ад, когда сидел вот в этом самом кресле. Думаю, он чувствовал себя здесь очень уютно, как дома. А я называю это Пандемониум.

Он обратился по-русски к одному из своих людей, стоявшему справа от окна. Тот кивнул и щелкнул тяжелым рубильником.

Люстры почти погасли, но при этом вспыхнуло множество прожекторов, вмонтированных со стороны пещеры над окном. Бездна озарилась мощными лучами света. Цветные пятна на поверхности озера оказались серыми массами вроде увядших зарослей водяных лилий. По этим зарослям бегали оранжевые и желтые гаммариды. Вдоль берега плавали стаи разнообразных амфиподов – от маленьких, размером с мышь, до здоровенных, как гиппопотамы. Все новые и новые существа падали в озеро сверху, сползали с невысокого берега.

Справившись с шоком, ученые начали вскрикивать и восклицать. При этом все они указывали в разные стороны.

Один из желто-розовых комков поплыл к стеклу под шипастым потолком. Спиралевидные перья один за другим разворачивались в воздухе, захватывая гроздья оранжевых и розовых пузырей вроде тех, которые ученые видели в террариуме на столе.

– Ни черта себе! – радостно рассмеялся Отто, прижавшись к стеклу носом, словно мальчишка в обезьяннике зоопарка.

– Летучие киты, – выдохнула Нелл.

– Прекрасно! – воскликнул Максим.

– Может быть, это какая-то разновидность медуз или моллюсков? – задумчиво произнес Джеффри, сжав руку Нелл. Он, как и все остальные ученые, понял, что для того, чтобы создалось такое разнообразие форм жизни, чтобы возникли сложные взаимоотношения между этими существами, потребовались не только миллионы лет, но и весьма обширная среда.

– «Гамми» – по всему потолку! – вскричал Отто, указав на своды пещеры.

Амфиподы ползали по сталактитам и кормились светящимся налетом.

– Посмотрите на ближайшую стаю, которая сейчас пересекает озеро, – сказал Дмитрий. – У тех, которые плывут по периметру, имеются мандибулы.

– Возможно, еще одна адаптационная мутация по типу муравьев, – высказалась Нелл. – Некоторые из «гамми» специализированы для защиты колонии.

– А может быть, это хищники, загнавшие целое стадо добычи, – предположил Кацуюки.

– Этот слой на озере очень похож на бактериально-грибковые подушки в румынской пещере Мовиле, – заметила Нелл. – Они растут химиосинтетическим путем и являются основой пищевой цепи для тридцати трех эндемичных видов.

– А здесь, похоже, поголовно все поедают радужный грибок со стен и потолка, – добавил Джеффри.

– И все светятся, – восхищенно подхватил Кацуюки. – Возможно, тут есть связь.

– Не знаю, – покачала головой Нелл. – Пищеварительные ферменты, по идее, должны довольно быстро денатурировать люциферазу, заставляющую грибок светиться…

– Большинство здешних существ, по всей видимости, прозрачно, – сказал Джеффри. – Поэтому поглощенная ими пища вполне может светиться хотя бы на протяжении какой-то части пищеварительного цикла, даже если люцифераза гидролизируется ферментами желудочно-кишечного тракта, Нелл.

– Возможно, – кивнула та. – А может быть, существа покрыты светящимися спорами.

– Я думаю – и то и другое, – сказал Дмитрий. – И наверняка все они сами производят биолюминесценцию.

– Мы теперь тоже начнем светиться? – спросил Отто.

Все немного нервно засмеялись.

– Мне так кажется, что вы уже светитесь! – довольно улыбнулся Максим, наблюдая за тем, как восхищенные ученые любуются его миром.

Между серыми пятнами появилось белое членистое существо двадцатифутовой длины, которое плыло, виляя из стороны в сторону. Еще мгновение – и оно разделилось на сорок небольших существ, которые тут же напали на амфиподов, пасущихся на серой грибковой массе. Затем отдельные существа снова собрались воедино и поплыли через орды гаммарид под восхищенные охи и ахи ученых. Одна из снабженных мандибулами гаммарид отделилась от края стаи и, переступая через своих собратьев длинными лапками, погналась за многоножкой.

– Они точно охранники, – прошептала Нелл. – Эти, крупные, – гаммариды-солдаты.

Гаммарида-солдат схватила сегмент многоножки. Остальные сегменты тут же рассыпались и нырнули в воду.

– Ага! Многоножка жертвует одной своей частицей, чтобы спасти остальные! Совсем как ящерица, отбрасывающая хвост, – проговорил Джеффри.

Сегменты воссоединились в воде и поплыли прочь.

– Еще увидимся, аггрегатор[24], – произнес Отто.

– ПОТРЯСАЮЩЕ, доктор Инман. – Максим хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Так мы их и назовем – аггрегаторы!

Джеффри заметил, что кромка берега внизу покрыта белой коркой.

– Вода… соленая?

– Да, – кивнул Дмитрий.

– Какова величина Пандемониума? – спросила Нелл.

Все остальные повернули головы к Максиму.

– Он простирается на шестьдесят миль в ту сторону, – указал Максим.

– Чтобы выяснить это, мы воспользовались мощной лазерной установкой, – пояснил Дмитрий. – Мы полагаем, что размеры пещеры именно таковы. Но она может оказаться и более длинной.

– Господь Всемогущий… – вырвалось у Райнера.

Нелл заметила лучи света, проникавшие в озеро.

– Эй! – воскликнула она, оторвалась от окна и указала на витую лестницу в дальнем углы комнаты. – Мы могли бы спуститься? Там есть еще одно окно?

Отто запрокинул голову и увидел выше еще одну цепочку прожекторов, которые освещали два троса, тянущиеся над озером в направлении островка.

– И наверх подняться тоже можно?

– Мы могли бы отправиться внутрь Пандемониума? – спросил Кацуюки.

– Прямо сейчас? Это не самая лучшая идея, – басовито расхохотавшись, ответил Максим.

– Папа!

Звонкий, как колокольчик, смех возвестил о появлении девочки с кудрявыми светлыми волосами. Она ворвалась в хранилище и пробежала мимо ученых.

Максим повернулся, услышав голос дочери. Она прыгнула к нему на колени. Великан заурчал и крепко обнял девочку.

– Привет, Саша. Позвольте представить всем вам мою дочь.

– Привет, все-все ученые! – помахала рукой девочка. – Вы вишневые пушки видели? А легопедов? Хи-хи!

Саша начала извиваться всем телом и высунула язык.

Максим снисходительно улыбался, пока дочь пожимала руки всем гостям по очереди.

– У Саши для всех обитателей Пандемониума свои названия, – объяснил он. – Некоторые, на мой взгляд, очень удачны.

Саша сжала руку Нелл.

– Ой, как я рада с вами познакомиться! Вас как зовут?

– Меня зовут Нелл, Саша. А этой мой муж Джеффри.

Максим выключил свет в Пандемониуме.

– Думаю, на сегодня хватит.

Остальные в знак протеста огорченно застонали.

– Извините. Но на эти огни уходит огромное количество электроэнергии, – объяснил Максим. – Завтра вы начнете составлять каталоги и создавать классификацию животных в Пандемониуме. Помимо того, что Победоград – живой город, я представляю его действующим музеем и лабораторией, где ученые могут исследовать и сохранить это чудо природы на все времена. Но сегодня я прошу вас отдохнуть в одном из трех наших ночных клубов на берегу реки. Если у вас есть желание сразиться в азартные игры, то у каждого из вас на личном счету лежит по тысяче долларов. Но чтобы вы слишком много не проиграли, мы вас вовремя остановим… Есть здесь и три прекрасных ресторана. Перед дворцом ждут машины, которые отвезут вас туда, где вы будете жить. Приятного отдыха! Но допоздна не засиживайтесь. Завтра в девять утра мы заедем за вами, чтобы вы приступили к работе.

22:35

Перед золотым дворцом стояло несколько лимузинов. Забравшись в один из них, Отто крикнул Нелл и Джеффри:

– Встретимся чуть погодя в «Воле». Если вам интересно, то это – ресторан!

– Звучит неплохо! – крикнула в ответ Нелл. – Может быть, там и увидимся.

Машины отвезли всех обратно в шестой сектор, где вечную ночь разгоняли фонари. Они проехали вдоль берега реки, мимо ночных клубов, из которых вываливались развеселые шумные компании, мимо ресторана, устроенного на крыше, где, как говорили водители, были первоклассное обслуживание, обстановка, еда и даже какие-то цивилизованные азартные игры. Джеффри и Нелл заметили на стене здания неоновую вывеску «Воля», но попросили, чтобы сначала их отвезли к месту проживания.

В западном квартале города они обнаружили несколько недавно отстроенных особняков. Последний из них оказался их «номером для новобрачных». Дом, фасад которого был отделан резным коричневым известняком, стоял ближе других к водопаду и, похоже, был целиком вытесан на месте из горной породы.

Водитель вытащил из багажника чемоданы Нелл и Джеффри и понес наверх по лестнице. Там он открыл дверь пластиковой карточкой-ключом и пригласил гостей в роскошный коттедж. За дверью их ожидала просторная прихожая в стиле ар-нуво. Водитель отнес чемоданы и распахнул дверь гостиной с белыми пушистыми коврами и окнами от пола до потолка, выходившими на город.

У дальней стены гостиной стоял серый подковообразный диван, а перед ним – стеклянный журнальный столик на ножке, представлявшей собой ископаемого аммонита. В газовом камине горел огонь на фоне стенки с природным барельефом – породой, в которой окаменело несколько крупных трилобитов. В пейзажном окне от пола до потолка был виден сверкающий голубой водопад, каскадами падавший по западной стене. Номер украшали горящие свечи и свежие цветы.

Водитель показал гостям спальню, находившуюся справа от гостиной. Там он оставил их багаж. Стены этой комнаты с высокими потолками были отделаны каменными плитами с окаменелыми морскими лилиями, похожими на цветы лотоса на египетских фризах. Широкая кровать была накрыта покрывалом из цветного шелка, на ней лежала гора подушек. На одной из этих подушек лежала коробка с шоколадными трюфелями. На полированной крышке прикроватной тумбочки стояла большая бутылка шампанского во льду в окружении тропических цветов. На другой тумбочке в хрустальной вазе стояла веточка шиповника, которую Джеффри сломал для Нелл около общежития в Вудс-Холе. Теперь казалось, что это случилось целую вечность назад.

Нелл и Джеффри предложили водителю чаевые, но он вежливо отказался и протянул им карточку с номером, по которому можно было позвонить по поводу обслуживания и прочим вопросам. Затем он сообщил гостям, что в холодильнике в кухне на первом этаже имеются все необходимые продукты.

Нелл заметила на столике рядом с кроватью телефон.

– А… наверх можно позвонить?

– О нет. – Водитель покачал головой и обвел рукой комнату. – Слишком глубоко.

Только после того как водитель вышел и закрыл за собой дверь внизу, Нелл и Джеффри крепко обнялись. Они были настолько ошеломлены, что ни у него, ни у нее попросту не было слов.

22:22

Нелл положила голову на грудь мужа и устремила взгляд за окно, на голубой каскад. Они лежали на шелковых простынях, утонув в мягком шведском матрасе.

– Совершенно новый мир, – проговорила Нелл.

– Еще более сложный, чем на острове Хендерс, – добавил Джеффри.

– Правда, не такой древний.

– Зато куда более обширный.

– Но не такой опасный, – предположила Нелл. – Он мне ужасно нравится!

– Виды, эволюционировавшие под землей, ни за что не выдержали бы конкуренции наверху, – кивнул Джеффри. – Поэтому, на мой взгляд, здесь нам особо рисковать не придется.

– Это полная противоположность острову Хендерс: чужеродная экосистема, но не смертельно опасная, а невероятно хрупкая.

– Почти все экосистемы хрупки, – напомнил Джеффри жене. – Нам следует помнить об этом, милая. – Он нежно сжал руку Нелл. – Остров Хендерс был исключением из правил.

– Ты прав. Я знаю. Похоже, это место поможет мне избавиться от моего «синдрома острова Хендерс».

– Отлично, – улыбнулся Джеффри.

– Послушай, муженек: ужасно есть хочется. Пойдем-ка в ресторан.

– Да?

– И будем там всю ночь резаться в рулетку! – со смехом проговорила Нелл.

– Боже! Ну… ладно.

22:58

Максим сидел на большом черном кожаном диване в форме полумесяца в темноте перед клиновидными окнами в своем пентхаусе. С верхнего этажа Звездной башни ему открывался вид на весь раскинувшийся перед ним город. Строительные бригады внизу трудились круглые сутки. А он ждал.

Потрясающий осветительный прибор, прикрепленный к потолку пещеры, светился, словно стеклянная туманность, отлитая в форме пятиконечной звезды. Пять опалесцирующих лучей мерцали, словно молнии среди туч, или как гигантская, готовая перегореть лампа дневного света. Максим ждал, когда же, наконец, придет рассвет.

В комнату вбежала Саша, испугав отца. Она перескочила через спинку дивана и спрыгнула на сиденье рядом с ним.

– Ты на что смотришь, папочка? – спросила она по-английски.

Непоседливая дочь Максима идеально говорила по-русски, по-английски и по-французски.

«Она гениальна, – с тревогой подумал Максим, – как ее отец и дед».

– Иди спать, детка! Тебе уж давно пора в кроватку. Почти полночь!

– Тут ночи никогда не бывает, папочка, – возразила девочка. – И дня тоже.

– Завтра будет, – сказал Максим.

Его дочь нахмурила лоб, закрытый светлыми кудряшками, и, недоверчиво прищурившись, посмотрела на отца.

– А где Алексей? – спросила она.

– Твой брат очень скоро будет здесь.

– Папочка?

– Да?

– Спасибо, что выгнал охранников из дворца. Они мне совсем не нравятся. Они на меня как-то странно смотрят.

– Кто?

– Все.

– Они тебе ничего не делали, малышка?

– Нет. Но мне не нравятся их пистолеты!

– Они здесь, чтобы оберегать тебя. Но с этого дня они будут оставаться перед дворцом. Правда, им все равно придется ходить в туалет. Ты не против?

– Не против, папочка… Папочка?

– Да?

– Они же никому не сделают плохо, правда?

– Кто?

– Охранники. То есть они не… С учеными все будет хорошо, да?

– Конечно, малышка.

– Обещаешь?

– Да.

– Вот и хорошо!

– А почему ты спросила?

– Я просто… скучаю по тем, другим. Они были хорошие.

– Я же тебе говорил, Саша: им пришлось уехать. Они должны были вернуться домой. Вот и все.

– Ну ладно.

– А теперь – СПАТЬ ПОРА! – потешно зарычал Максим и замахал руками.

Саша обняла своего отца-великана за шею и поцеловала в колючую щеку, а потом спрыгнула на пол и побежала к остановке трамвая, которая находилась в дальнем конце пентхауса.

– Bonsoir, папочка!

Голос девочки стих за центральной колонной из натурального камня – главной опоры Звездной башни. Услышав звук мотора, Максим понял, что дочь добралась до вагона трамвая и уже возвращается во дворец. Подвесной трамвай ходил от Звездной башни, стоявшей в центре города, до потайного туннеля в северной стене первого сектора. Сталин имел потайные ходы, уводящие от других потайных ходов. Он ожидал предательства отовсюду.

Максим сделал глоток виски с водой и откинулся на спинку дивана. Ожидание измучило его. Но вот наконец, раздался телефонный звонок. Он прозвучал, словно взрыв. Максим вскочил и ловким кошачьим движением схватил трубку.

– Что происходит?

– Прости, Макс, – послышался голос Гелия. Только этот голос всегда говорил ему правду, какой бы опасной она ни была. Судя по интонации, дела были плохи. – Те люди, которых ты отправил, чтобы они включили электростанцию… мертвы. В том числе и Клаус Райнер.

Максим выдохнул и без сил опустился на диван.

– Тринадцать человек, Максим. Это, в целом, уже двадцать два – только в четвертом секторе. И еще пятеро в других районах города.

– Они УСТРАИВАЮТ САБОТАЖ, ГЕЛИЙ! – взревел Максим.

– На бригаду напали, Максим! Мы не знаем, кто их атаковал, но это были не люди, и это не был саботаж. Рабочие требуют расторжения договоров. Говорят, что видели привидения. Говорят, что четвертый сектор заколдованный. Они отказываются снова идти туда!

– Чушь собачья! – проорал Максим. – Пообещай им вдвое больше, Гелий.

– На этот раз ничего не выйдет.

– Если они узнают, что я здесь, – прорычал Максим, – они вообще ток перекроют, Гелий! Это может случиться в любое время! Мы должны во что бы то ни стало запустить электростанцию и наладить непрерывную подачу тока!

– Максим! – проговорил Гелий и немного помолчал. – Я все понимаю. Но эти ученые нам нужны, чтобы сказать нам, что сейчас происходит в четвертом секторе, иначе мы никогда не сможем подключить электричество. – Он произнес более тихо и мягко: – Ты должен сказать им правду. Ты должен объяснить, зачем мы на самом деле их вызвали сюда.

– Слишком рано, – проворчал Максим, глядя за окно. – Может быть, это какой-то прорыв. Из Пандемониума.

– Ты же знаешь, что случилось, – с укором проговорил Гелий.

– ЭТО ОНИ СДЕЛАЛИ ЭТО! ТРЕКЛЯТЫЙ КГБ!

– Нет! Ты сам навлек это на себя!

Максим выругался.

– Они меня подставили.

Гелий вздохнул.

– Если и так, то ты был к этому готов. А теперь ты должен с этим смириться, друг мой. У меня есть еще одна нехорошая новость. Твой близкий друг, Акива…

– Что? – Максим вскочил и поднес телефонную трубку к голове, словно пистолет. – Только не это! Нет!

– Акиву вчера убили. Застрелили на улице Майорки. Его и его сына Висалия.

Максим рухнул на диван, словно его ранили в сердце.

– Говорил же я ему, чтобы он приезжал сюда, – всхлипнул он, стиснув зубы.

– Это их ответ тебе. Разве ты не видишь?

– Пусть катятся к ЧЕРТУ!

– Ты не можешь с ними торговаться. У них твой сын, Максим! Алексей у них. Он станет следующим.

Семнадцатилетний сын Максима исчез одиннадцать дней назад, путешествуя по Гималаям. Русские газеты процитировали сообщения анонимных представителей власти, которые высказались в том смысле, что у Максима Драголовича много врагов и если он хочет снова увидеть сына, ему следует явиться в Россию и предстать перед судом. Все это было сказано по телевидению и в прессе, но это был откровенный шантаж и требование выкупа. Друг Максима, Акива, опубликовал «ответ» Максима в своей газете на прошлой неделе. Ответ представлял собой заявление Максима о том, что Россия пожнет то, что посеяла, если сын не будет возвращен ему целым и невредимым.

– Максим, – негромко проговорил Гелий.

– Никто не должен выйти отсюда, – тихо распорядился Максим. – Охранять все входы и выходы. Отправь это послание через одну из газет Акивы. – Все эти слова он произносил негромко рыча, словно спящий вулкан. Гелий не на шутку встревожился. – Если они хоть пальцем тронут моего сына, месть будет страшной. По всей России погибнет пятьдесят миллионов человек! Я никого не пощажу!

– Босс, я не могу…

– Так и скажи!

– Босс…

– Скажи им, пусть читают свою долбаную почту!

17 марта

15:32 по стандартному тихоокеанскому времени

Четыре хендропода и трое людей смотрели выпуск новостей. Громкость телевизора была приглушена.

На семидесятидвухдюймовом экране в гостиной Хендера в нижнем правом углу краснели субтитры срочного сообщения: ПОЖАР В КРЕМЛЕ! На экране показывали объятое пламенем мощное здание на берегу Москвы-реки. Черный дым и языки пламени вырывались из сотен окон. Камеры, установленные на борту вертолетов, показывали происшествие с разных сторон.

Кузу указал на экран.

– Дом в пожаре, – прорычал он.

– Пожар в доме, – рассеянно, по привычке поправил его Энди Бизли.

– А? – взъерошив шерсть, недовольно произнес Кузу. Английский ему не нравился. Он считал этот язык глупым из-за недостатка гибкости.

– Да, – пробормотали остальные хендроподы, прожевав попкорн. – Пожар в доме.

Кузу поджал губы. Его шерсть, вставшая дыбом, приобрела лиловый оттенок.

– Сделай погромче, – попросил Джо.

Один из хендроподов взял пульт и прибавил громкость.

– «… известное здание, одно из восемнадцати в комплексе построек Кремля, судя по всему, сгорит дотла.

– Должен признаться, просто в голове не укладывается, что такое здание может сгореть.

– Вы считаете, что это чей-то злой умысел, доктор Аронсон?

– Кто может сказать? Но это здание крайне важно для управления Российским государством – и просто невозможно поверить, чтобы в наши дни такое здание могло быть полностью уничтожено пожаром. Как минимум для правительства России это тяжелейший удар. Думаю, нельзя исключить возможность чьих-то преднамеренных действий.

– Вы полагаете, что к этому могут быть причастны террористы?

– Я уже сказал, что в данный момент ничего нельзя исключить.

– Благодарю вас, сэр. Известный кремленолог и автор книг доктор Митчелл Аронсон. Теперь мы обращаемся к нашему московскому корреспонденту Эми Шустер. Эми?»

– Ну и ну, – пробормотал Энди. – Просто жуть.

– Угу, – нахмурив брови, проворчал Бо.

Официально та изолированная военная база, которая стала засекреченным местом пребывания хендроподов, десятками лет не использовалась. Каждый день сюда из Лас-Вегаса прибывали незарегистрированные самолеты, доставляли незарегистрированных сотрудников и увозили их обратно. Дно высохшего озера на плоскогорье в Неваде было окружено охранными устройствами, созданными по последнему слову техники и способными обнаруживать приближение и удаление любого живого существа размером крупнее кролика на много миль вокруг. Почти недостижимая из-за своего географического положения, база занимала выжженную солнцем пустыню площадью больше штата Коннектикут. Более того, «Территория 51» была окружена таким количеством дурных слухов, что никому в голову не приходило, что именно тут разместят хендроподов. Словом, место для них было просто идеальное.

Один из гигантских ангаров служил селам домом до тех пор, пока неподалеку от взлетно-посадочной полосы, вдоль северного края котловины, не обустроили для них более удобные жилища. Миларовый шатер размером со стадион, под которым хендроподы обитали теперь, был заполнен охлажденным воздухом и напоминал упаковку попкорна фирмы «Jiffy-Pop»[25]. Для уфологов, которые разглядывали этот объект в телескопы, он казался самым натуральным кораблем-маткой, и военная разведка решила, что эта истерическая реакция очень даже на пользу делу. Те, кто работал на базе, окрестили ее «Зоопарком», причем одни – из неприязни к обитателям этого места, а другие – из уважения к ним.

– Эй! Позвони Хендеру, и запустим фильм, – сказал Бо.

Джо кивнул и протянул руку к пульту интеркома.

15:34

Первый мрак

До волн пришли тучи. Это было 142 221 201 год назад. Волны оторвали один из девяти лепестков Хендерики, и он попал в отравленное море. Только в песнях поется о тех погибших селах. О них будет написано в Книгах, которые будут жить еще долго после их гибели.

Прочитанная с табличек, на которых записаны поэмы, созданные по мотивам преданий, спетая, запомненная, записанная и повторенная на протяжении десятков Мраков, наша история теперь хранится в глубоких туннелях в тонущем фрагменте нашего мира. Там находятся Книги, но еще сто лет никто не сможет взять их, потому что люди бросили бомбу.

Это была моя работа, переданная мне с незапамятных времен – переписывать все страницы, пока они не рассыпались в прах. Это отняло у меня три тысячи лет. Но я помню каждое слово.

Хендер перечитывал первую запись в своей книге, делая поправки тремя руками с помощью клавиатуры своего MacBook Pro. Он мог говорить и писать на двухстах языках селов, многие из которых давно считались мертвыми. Но для него, владеющего всеми этими древними языками, английский все равно оставался достаточно труден.

Селы были одиночками. Обычно они заводили детей к тому времени, когда им исполнялось несколько десятков тысяч лет, поэтому язык для них стал скорее инструментом мышления, нежели общения. В последние семнадцать тысяч лет Хендер был единственным посредником между ними, поскольку каждый из селов говорил на своем наречии. Ежегодно они платили ему дань на тот предмет, если ему придется стать переводчиком в редком случае общения или спора. Порой кто-то из селов находил древний артефакт и письмена, и эти находки относили Хендеру.

С людьми Хендер говорил по-английски потрясающе хорошо, хотя прошло всего шесть месяцев. Люди довольно быстро поняли, что он – лингвистический гений. Довольно скоро Хендер более или менее сносно одновременно познакомился с французским, итальянским, немецким и даже русским и японским. Он неустанно обучал английскому других селов, поскольку они решили, что им нужен общий язык, которого прежде у них никогда не было. Да, это было нужно, чтобы общаться с людьми и между собой в новых и пугающих условиях.

Хендер подписал новую запись «Шенудай Шуээнайр». Приблизительно так выглядело на письме произношение его краткого имени. Он не возражал против того, чтобы его называли «Хендер» – именно так его в свое время назвал Энди. На самом деле имя ему нравилось. Не возражал он и против того, чтобы его упоминали как «он», или «она», или «хендропод». Люди использовали все эти названия и многие другие, говоря о селах, хотя селы были гермафродитами. Он предложил людям именовать его и его сородичей селами. Слово было простым для произношения и достаточно древним, оно отражалось в языках всех пятерых селов, каждый из которых был последним представителем древнего племени.

Хендер привык к тому, что у одного и того же может быть много разных названий. Но когда то, что обозначают слова, меняется, это становится ложью – так теперь размышлял Хендер. Если бы один сел солгал другому на острове Хендерс, это могло означать мгновенную смерть. В том мире, откуда он был родом, ложь означала смерть. И все это в последнее время тревожило его.

Хендер обвел взглядом грубое подобие дерева трено, изготовленное из бетона, арматуры и торкрета. Люди поставили под миларовым небом пять деревьев трено с чешуйчатой корой, похожие на те, на которых селы жили на острове Хендерс. Селы были потрясены и благодарны людям за это странное проявление доброты и участия. Но они начали задумываться о том, что же на самом деле происходило: то ли люди освободили их, то ли взяли в плен. Им не позволялось покидать убежище, хотя люди постоянно говорили им, что эта обитель устроена для их блага, что это временно – а селам очень трудно было понять, что значит «временно» – особенно при том, что проходили дни за днями.

В круг синего неба в центре серебристого купола проник солнечный луч. Золотой столп света ударил в окно Хендера. Солнце озарило прозрачные шерстинки на четырех его руках, перебиравших окаменелости, собранные им на родном острове. Эти находки Хендер разложил на столе рядом с компьютером. Нелл, Джеффри и Энди помогли ему вывезти с острова эти находки, когда они спасались бегством. Эти освещенные солнцем кусочки острова Хендерс представляли собой «копии музейного качества», как говорил Энди. «Оригиналы» люди забрали для исследований. Те, которые вернули ему, выглядели точно так же, но сделаны были из чего-то иного. Для него это было как еда, сделанная из камня, или как камни, сделанные из еды. Все в этом мире заменяли чем-то другим, но люди то и другое называли одинаково.

Большинство личных вещей селам так и не вернули. Энди, ставший первым человеком, с которым они познакомились на острове Хендерс и который теперь постоянно жил рядом с ними, объяснил Хендеру, что их вещи были «похищены» во время переезда с острова и что некоторые были проданы за высокую цену на каких-то «черном рынке» и на интернет-аукционах. Власти не успели вмешаться.

Голос Джо, одного из двух офицеров, приставленных к селам, зазвучал в динамиках интеркома.

– Хендер, через три минуты начало сеанса!

Он закрыл MacBook.

– Хорошо, Джо.

Хендер спустился из комнаты, пользуясь при ходьбе всеми шестью конечностями. Его ноги двигались по винтовой лестнице, словно руки пианиста, и наконец он появился в копии фюзеляжа «В-29», которая была немного просторнее того самолета, который врезался в его дерево на острове Хендерс более полувека назад. Остальные селы ждали его.

Хендер обвел взглядом странички из журналов и упаковки от разных продуктов, прикрепленные к стенам и полотку. Все это должно было напоминать ему о доме, где он копил всякий мусор, собранный на берегу, и изучал людей издалека. Ему вдруг стало не по себе, и он расставил конечности, чтобы не упасть.

– Иди сюда, Хендер! – позвал его Бо, сидевший рядом с остальными селами на длинном красном диване перед гигантским плоским телевизором.

Энди и Джо устроились за кухонным столиком позади дивана.

– Попкорн готов! – возвестил Джо, вынимая из микроволновки большую миску с воздушной кукурузой. – Как Стивен Спилберг назвал акулу в фильме «Челюсти»?

– Брюс, – ответил Бо с дивана.

– Черт, слишком простой вопрос.

Джо огорчился, что упустил шанс. Бо и Джо были фанатами поп-культуры и соперниками в познаниях. Между ними шло постоянное соревнование. В Хендро-доме, как они его называли, у них было много свободного времени. К селам их приписали на неопределенный срок, это произошло после знакомства с этими существами на острове Оаху. Помимо других обязанностей Бо и Джо стали для селов помощниками в любых экстренных ситуациях. Кроме того, на них лежала внутренняя охрана. Людей не впускать, а хендроподов не выпускать. Безопасность на базе была поставлена по высшему разряду, место было изолированное, поэтому работа не слишком угнетала офицеров. Селы не имели никакого желания покидать прохладный климат, воцарившийся под куполом, и уходить куда-то по жаркой пустыне, а до них никто не мог добраться.

После настойчивых возражений селов офицеры решили не допускать к ним сменный персонал. Хендер объяснил людям, что селам нужно знакомиться с каждым человеком лично и что большие группы незнакомых людей на них действуют угнетающе. Более того, селы не привыкли к тому, чтобы их покидали. Их не должны были покидать. То есть до самой смерти, что даже для них являлось событием редким и трагичным.

Несмотря на то что чаще всего селы держались независимо и необщительно, некоторых людей они ценили невероятно высоко. Им много раз объясняли, почему отсутствуют Нелл и Джеффри и что означает понятие «медовый месяц», но все равно селы с ужасом думали о том, что их любимцев не будет рядом с ними целых две недели.

Энди принес селам блюдо с кусочками мяса паукотигров, приготовленных на гриле.

– Ешьте! У нас осталось всего несколько сотен фунтов замороженных стейков из мяса паукотигра, так что наслаждайтесь.

Хендер с меланхоличной радостью вдохнул запах жареного мяса. Им селов потчевали по особым случаям, чтобы поднять им настроение. Стейки нарезали из туш трех убитых паукотигров, погрузили в контейнеры с жидким азотом и вывезли с острова за несколько часов до его уничтожения. Затем на вертолетах мясо доставили на борт американского военного корабля «Филиппинское море» и поместили в морозильники. В этих морозильниках везли в Штаты большинство умерщвленных образцов местной флоры и фауны. Словом, тонна мяса паукотигров оказалась в кладовых на военной базе, ставшей обителью селов.

Хендер улыбнулся. Он был благодарен людям. Правда, они не знали, что селы не так часто поедали паукотигрятину – разве что Кузу. А вообще для селов это было таким же редким лакомством, как для людей – мясо львов. И все же это была приятная забота, и все селы радовались экзотическому деликатесу. В данное время их обычный рацион состоял из обычных креветок, раков-богомолов, крабов, арахисового масла, кешью, бараньего гороха, мокриц, куриной печенки и постоянно расширяющегося ассортимента «человеческих» продуктов, богатых медью, которые селы продегустировали и сочли приемлемыми и безопасными.

– Ты прочел девятую главу после правки Нелл и Джеффри, Хендер? – спросил Энди. Он, Нелл и Джеффри вместе с Хендером работали над «Руководством по острову Хендерс».

– Еще нет, Энди, – ответил Хендер, стоя на пороге.

– Мы не понимаем, каким образом дисковидные муравьи стали «наноравьями», «симбиравьями» и «суставчаторукими». Еще немного таких терминов – и это будет просто ужас.

Примечания

1

Перевод А. Штейнберга.

2

Так у автора.

3

Дерьмо (яп.).

4

Валери Джейн Моррис Гудолл (р. 1934) – посол мира ООН, приматолог, этолог и антрополог из Великобритании. Дама-командор ордена Британской империи. Она широко известна благодаря своему более чем 45-летнему изучению социальной жизни шимпанзе в Национальном парке Гомбе-Стрим в Танзании и как основательница международного Института Джейн Гудолл.

5

Человек прямоходящий (лат.).

6

Человек разумный (лат.).

7

Клинтон Ричард Докинз (англ. Clinton Richard Dawkins; р. 26 марта 1941 г.) – английский этолог, эволюционист и популяризатор науки. В 1982 году он сделал значительный вклад в теорию эволюции книгой «Расширенный фенотип», предложив считать, что фенотипические эффекты гена не ограничены организмом особи и могут простираться на среду обитания, включая организмы других особей. С тех пор он написал несколько научно-популярных книг об эволюции и участвовал во многих телевизионных и радиопрограммах об эволюционной биологии, креационизме и религии. Докинз – убежденный атеист, гуманист и скептик, член движения Brights.

8

Якоб Броновский (1908–1974) – британский математик, биолог, драматург, поэт, изобретатель, историк науки. Наиболее известен как автор серии телевизионных программ «The Ascent of Man» («Возвышение человека»), по мотивам которых затем им была написана одноименная книга.

9

Речь идет об одной из фресок «Сикстинской капеллы» – «Сотворение Адама».

10

Пауками-волками энтомологи называют пауков, не плетущих паутину.

11

Текс Эйвери (1908–1980) – американский мультипликатор, режиссер-мультипликатор, Эйвери является создателем таких мультперсонажей, как Даффи Дак, Багз Банни, Друпи, Чокнутый Бельчонок (Screwy Squirrel). Стиль Эйвери кардинальным образом отличался от стиля доминировавшей в тот период на рынке мультипликации студии Уолта Диснея. Дисней придерживался принципов реализма и достоверности, Эйвери же считал, что предназначение анимации в том, чтобы показывать зрителю вещи, невозможные для кинематографа. Наиболее часто цитируется заявление Текса Эйвери о том, что «в мультике ты можешь делать все», и его ленты часто это доказывали.

12

«Мимоза» – алкогольный коктейль, представляющий собой смесь шампанского и свежего апельсинового сока.

13

Ричард Джордан Гатлинг (1818–1903) – американский изобретатель, врач, обладатель более чем полусотни патентов. Наиболее известное изобретение – картечница Гатлинга, многоствольное скорострельное оружие (1862 год), приводимое в действие мускульной силой стрелка и обладающее скорострельностью 400–3000 выстрелов в минуту.

14

Уоррент-офицер (англ. Warrant Officer (WO)) – группа званий в англоязычных странах, а также в бывших колониях Великобритании. По статусу уоррент-офицер занимает промежуточное положение между сержантами и младшими офицерами и является приблизительным аналогом прапорщика в странах бывшего СССР.

15

Дзуккетто – небольшая камилавка красного цвета, повседневный головной убор кардиналов.

16

Граппа – итальянская виноградная водка.

17

То есть порядка 20 градусов по Цельсию.

18

С английского слово «resort» переводится как «курорт», а словосочетание «the last resort» – как «последнее прибежище».

19

Макдоннел Дуглас ДС-10 (англ. McDonnell Douglas DC-10) – широкофюзеляжный (один из первых в этом классе) турбореактивный среднемагистральный (в некоторых модификациях – дальнемагистральный) авиалайнер.

20

Самый низкий бас.

21

Хокс-гены, они же гомеозисные гены, – гены, мутации которых приводят к превращению одних частей организма в другие.

22

Осьминог Дамбо (Думбо) из рода гримпотейтисов (Grimpoteuthis), который включает глубоководных осьминогов. Они обладают студенистым, желеобразным телом, форма которого напоминает колокол или раскрытый зонтик. Поэтому, оказавшись вне воды, он больше похож на медузу с крупными глазами, чем на настоящего головоногого моллюска. Из-за своеобразной формы плавников, похожих на слоновьи уши, это существо прозвали «Дамбо» – в честь слоненка, персонажа мультфильма.

23

Португальский кораблик (лат. Physalia physalis) – вид колониальных гидроидных из отряда сифонофор, колония которого состоит из полипоидных и медузоидных особей. Крупный прозрачный пузырь на одном из концов колонии (пневматофор), размер которого достигает 30 см, заполнен газом и удерживает ее на поверхности воды. Ловчие щупальца представителей этого вида несут огромное количество стрекательных клеток, яд которых опасен для человека.

24

Игра слов и перифраз названия знаменитой песни Билла Хейли See You Later Alligator – «Еще увидимся, аллигатор». Аггрегатор – букв. собиратель, объединитель. – Прим. ред.

25

Упаковка неприготовленной воздушной кукурузы этой фирмы – круглая и почти плоская. В приготовленном состоянии упаковка раздувается и приобретает форму большого гамбургера.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.