Молодой мир

— Я буквально раздавлен, вот честное слово. Что на неё нашло? Почему она вдруг стала заботиться о свинье, которая так с ней обращалась прежде?

Джулия рассмеялась:

— Ох, Роберт, ты и вправду хорош. Но ты мне нравишься.

— И, — опять заговорил он, — она даже не поблагодарила меня за то, что я дал ей возможность отомстить.

— Не беспокойся, Роберт. Она тебе очень благодарна.

— Н-н-не понимаю, — пробормотал он.

Джулия сжала его руку:

— Где они?

Роберт показал на дальнюю стену. Джиллиан и Толстяк сидели рядышком, спокойно наблюдая за залом, словно чета пенсионеров.

— И всё равно я ничего не понимаю, — настаивал Роберт. — Он её мучил, а потом пресмыкался перед ней…

Они ушли из зала, и Джулия нашла замороженную пищу — курицу и брюссельскую капусту. Девушка все это разморозила и сварила.

— Я знала раба, который здесь это спрятал, — сказала она за едой. — Он был очень красивый, волосы такие чёрные и волнистые. В электричестве хорошо разбирался. Чем-то он на тебя похож.

— Я мало что понимаю в электричестве. В школе была физика, но я…

— Ты мне нравишься, Роберт, — Джулия рассеянно обкусывала куриную ножку.

Потом она повела его туда, где стояла большая кровать, ещё не найденная парнями из ганга с улицы Сили. И то, что произошло потом под покрывалом из поспешно сорванных занавесей из пыльного бархата, было на удивление хорошо. Но ещё это было для Роберта чем-то вроде мести, хотя он и сам не мог сказать, за что.

— Теперь отдыхай, — лениво сказала Джулия.

Они лежали рядом, и Роберт стал рассказывать о себе. Говорил о своём заикании, объяснял, почему это произошло, как рассказывал он об этом женщине-врачу много лет назад. О том случае, когда он пустил бумажный самолётик в классе и попытался признаться, чтобы остальные не посчитали его трусом, но не смог выдавить из себя ни слова…

Обо всём этом он говорил сейчас без малейшего заикания.

— Вот видишь, — заключил Роберт, — когда я с тобой… — Он повернулся к Джулии. Её губы были приоткрыты, обнажая маленькие красивые зубы, дыхание её было ровное и мягкое. Вероятно, она уже давно спала.

Повернувшись на спину, Роберт глядел в потолок этой маленькой потайной комнатки огромного замка. Его ганг одержал победу, его девушка спит рядом с ним. Он избавился от мучительной любви к Кэти.

В тронном зале пленные Короли складывали захваченные гангом трофеи. Здесь же находился Эрни. Мощный наркотик власти, приправленный недавним чувством страха и физической опасности, продолжал бурлить в его крови. Он зачем-то проверял и перепроверял вещи, занимаясь делом, которое мог бы поручить любому другому. Затем Эрни рассматривал прошения освобождённых рабов, вынося решения с важным и непроницаемым видом. Короли, обвинявшиеся в зверствах, ползали у его ног и заверяли в своей преданности гангу с улицы Сили, если только он их спасёт.

…Через некоторое время суета улеглась, бывшие бойцы пошли отдыхать.

Эрни вышел на высокую террасу. Далеко внизу, откуда-то из восточной части города, доносились едва слышные выстрелы — это пытались спастись немногие уцелевшие Короли. Начинался рассвет.

Подошёл Роберт с девушкой, которая, как он сказал, помогла победить, вывесив во время боя флаг ганга. Эрни посмотрел на неё, думая: «Чёрт возьми, обыкновенная шлюха. Неужели Роберт этого не видит?» Девушка чуть не подмигивала ему, но он только кивнул Роберту. Возможно, она на всех так смотрит. Да и чего скажешь простаку, который ничего не хочет видеть?

Появилась Кэти и тихонько стала рядом. Эрни сказал, не глядя на неё:

Надо проследить, чтобы ничего не пропало. Затем отобрать лучшие грузовики Королей, уложить продукты и всё прочее и проваливать отсюда.

— Проваливать? — удивилась Кэти. — Но от кого нам бежать? На нас здесь никто не нападёт.

— Никто…

— Тогда зачем уезжать? Здесь красивые помещения, настоящие кровати и ванные комнаты, не так, как в старом кинотеатре. Почему же ты хочешь уехать?

— Я боюсь, что здесь мы станем…

Тут подошло несколько парней из ганга:

— Эрни, понимаешь, сейчас все ругаются из-за спален. Многие наши ребята пошли с рабынями, а их девушки не только потеряли своих парней, им теперь и спать-то негде. Честно, скоро все передерутся, если ты не придёшь и не разберёшься…

Говорившего перебили:

— Эрни, а как же с работой на кухне? Я хочу сказать, у Королей были рабы — а теперь как? Будем чередоваться, как раньше? Так ведь народу кормить надо больше. Сейчас была бы моя очередь готовить завтрак, но…

— Тогда это и есть твоя очередь, приятель, — сказал Эрни. В его голосе звучала такая безнадёжная усталость, что Кэти испуганно посмотрела на него. — Набери в помощь столько человек, сколько надо. Скажи, что я велел.

— Спасибо, Эрни.

— Кэти скоро пойдёт разбираться с девчонками. В замке должно быть много кроватей. А если кому не хватит, можно селиться в городе. Это безопасно, так и скажи.

— Ты устал, Эрни, — проговорила Кэти.

Не знаю… Оставь меня в покое.

Ты всё ещё думаешь, что мы должны уехать отсюда?

— Да, и прошу ещё раз — оставь меня в покое.

Кэти повернулась и отошла. У двери оглянулась. Эрни неподвижно смотрел куда-то в пустоту. Король замка.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СЕВЕРНАЯ ВЕСНА

Тиф распространялся от забитой канализации и загнившей воды в хранилищах. Именно в городах люди были настолько невежественны, что ели открытое пять суток назад консервированное мясо. Клиники, организованные студентами-медиками, давно были разграблены, лекарств никаких не осталось, и даже самый слабый из многочисленных вирусов гриппа распространялся беспрепятственно. Как установили позже историки, таких эпидемий было несколько.

Однажды в дождливый октябрьский день Эрни собрал совет.

Кэти перечислила оставшиеся припасы. Для тех, кто остался в живых, хватало на десять дней. Время крупных гангов проходило. Для них нужны были огромные и надёжные источники продовольствия, сложная организация и оборона. Преимущества сейчас были за небольшими волчьими стаями, которые могли путешествовать налегке.

— Всё сводится к тому, — подвёл итоги Эрни, — что если мы останемся в Лондоне, то скоро вымрем от голода и болезней. Лучше взять то, что у нас ещё осталось, и двинуться поближе к северным рынкам. Так или иначе, нам придётся с ними торговать.

— А что будет, если нам нечем будет торговать? — спросил Чарли.

— Ну, мы-то сумеем прожить, если все эти деревенщины как-то перебиваются, — самоуверенно заявил Эрни.

И они отправились в путь — без конкретного плана и цели.

Два фургончика, тяжело нагруженные, выехали со двора. В одном из них сидели Эрни и Кэти и — позади — Эстелла, в другом — Роберт и Джулия. Чарли возглавлял мотоциклистов — следы былого шика ещё оставались, но тигровые флаги уже не развевались на ветру, а мотоциклы, донельзя изношенные, чихали и плевались дымом.

Вблизи посёлка Стэфолд небольшое поле и ряд коттеджей образовали центр торговой зоны. Фургончики остановились, их окружили кольцом мотоциклов — опять-таки это были остатки былой лихости.

— Сначала добудем пищу, — сказал Эрни, — потом посмотрим, что можно выторговать. Девочки, за дело. — Он раздал маленькие бутылочки с бензином, которые стоили по тем временам четыре жестянки бобов.

— Пошли, — предложила Кэти Джулии, и они отправились за покупками по хлюпающей грязи.

Девочки с траурными линиями под ногтями и закопчёнными лицами отсчитывали необрезанные и немытые морковь и картошку. Куры кудахтали в корзинах, а деревенские девушки с мощными бёдрами, ожесточённо торгуясь, выменивали духи от Вулворта на свежие яйца. Мерилом ценности этого рынка, как и всех прочих, стал табак. За пачку сигарет в нетронутом целлофане можно было получить овцу, ночь с девушкой или даже мотоцикл в рабочем состоянии, залитый под завязку бензином. Вскоре будет выкурена последняя сигарета. Об этом старались не думать, как и о многом другом. Однако цены продолжали расти.

Кэти и Джулия постепенно приближались к той части рынка, где месяц назад видели прилавок с юбками и блузками. Воздух вдруг наполнился запахом жареной баранины и муки. Парень и девушка, оба в фартуках из мешковины, продавали куски жареного мяса, завёрнутые в плоские лепёшки из приготовленного без дрожжей теста. Вот этот хлеб, очень похожий на арабский, и был главной приманкой. Девушка с закатанными рукавами, чьи красные руки побелели от муки, смешивала в чаше какой-то серый порошок, молоко и воду и выливала эту смесь на расплющенную крышку от мусорного бака, лежавшую на горящих углях. Обжаренное тесто разрезалось и обворачивалось вокруг куска горячего мяса и продавалось за полсигареты, жестянку супа или четверть пинты бензина.

Девушки купили себе по куску и остановились поесть прямо в гуще толпы. Молодые зубы энергично пережёвывали пищу, губы блестели от жира и мясного сока.

Когда они закончили с едой, Кэти сказала:

— Вот хорошо бы и мне научиться готовить такие штуки, или Эрни и другие мальчики умели бы забить и освежевать овцу…

Джулия согласно кивнула.

Вытерев руки и губы тряпочками, купленными здесь же, они отправились дальше.

— Хэлло, — окликнула их какая-то девушка. — Помните меня? Я — Джоан. — Эта светловолосая девушка была некоторое время в их ганге ещё до захвата Уиндзора. — Я слышала, вы взяли Уиндзор и все тамошние припасы.

— Всё кончилось, — вздохнула Кэти. — А много чего украли рабы, которых мы освободили от Королей.

— И вы приехали сюда? Ну, здесь много не найдёте. Я вообще не знаю, как будет дальше.

— Пока перебивались.

— Да, но теперь все действительно кончается. Кое-что ещё есть, но надо долго искать и много платить. А некоторые мальчики… Я никогда не думала, что можно торговать собой, а ты? — спросила она у Джулии, желая установить контакт с новой знакомой. Она была очень дружелюбной девушкой, эта Джоан.

— Да, — подтвердила Кэти, — мы тоже так думаем.

Джулия повернулась к Джоан:

— Похоже, ты знаешь эти места. Где можно найти чулки и приличные цветные блузки?

— Надо сначала найти пищу для мальчиков, — возразила Кэти, помня, что командует она.

— Пусть они поедят, как мы, — предложила Джулия.

— Хорошая идея, — согласилась Кэт и предложила Джоан пойти вместе с ними.

Подошли к фургончикам. Эрни пожаловался девушкам, что керосин для примусов стоит непомерно дорого:

— Деревенщины проклятые! Эх, ещё полгода назад я бы показал им!..

— Это Джоан, Эрни — помнишь? — Кэти кивнула в сторону девушки.

— Хэлло, — бросил Эрни той, а у Кэти спросил: — Где жратва?

— Мы нашли место, где торгуют мясом в лепёшках. Не стоит самим готовить. Смотри, это там… — она показала рукой.

А ради чего, по-твоему, мы заплатили столько за керосин и масло? Чтобы есть, стоя под открытым небом? Тащите жратву и готовьте!

Другие две девушки промолчали, а Кэти вспыхнула:

С кем, интересно, ты так разговариваешь? Мы тебе не рабыни. Иди поешь готового. Не хочешь — ходи голодный.

Эрни мгновение стоял в нерешительности, раздражённый петух среди кудахтающих кур, потом с подчёркнуто презрительным видом отвернулся от девушек и пошёл в толпу, предварительно крикнув Чарли и Роберту, чтобы они следовали за ним.

Ну вот, ребята ушли… — как-то неловко промолвила Джулия.

Мальчики сварили чай на примусе. И Кэти вдруг подумала об Эрни: «Он ожидал моего возвращения и приготовил чай, а я в это время искала чулки и ела мясо…»

Все тут стало каким-то не таким, — болтала Джоан, ни на что не обращая внимания.

— Зато здесь здоровая жизнь, — заметила Эстелла. — Ни чумы, ни чего-нибудь такого же. Чарли говорит, мы можем все заболеть и умереть, как старые.

— Умереть, но не как старые, — очень серьёзно сказала Кэти.

Джоан вскоре попрощалась и ушла. Вернулись мальчики, сытые и жизнерадостные. Только Чарли был мрачноватый.

— Что-то здесь скоро произойдёт, — это всё, что он сказал. А потом, когда его попросили уточнить свою мысль, добавил: — А у этих деревенщин голова-то варит.

— Скоро нам придётся добывать себе одежду, — заговорил Эрни сердито. — Будем отнимать её у этих деревенщин…

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — возразил Чарли. — Даже если спервоначалу всё сойдёт с рук, вновь появиться здесь мы уже не сможем.

Вмешалась Эстелла:

— А не могли бы вы, ребята, взять овец, или коров, или ещё что-нибудь? Я хочу сказать, эти северные ребята умеют… И я не понимаю, почему вы…

Вот ещё, не хватало мне только вилами махать, — фыркнул Эрни.

— Животных нельзя просто «взять», — сказал Чарли. — Это живые существа. Нужно уметь за ними присматривать, доить их, чёрт возьми, стричь.

— О! — поправилась Эстелла. — Я просто подумала, что это не сложнее, чем мотоциклы, проигрыватели и прочее…

Все замолчали.

— Не прогуляться ли нам? — предложила Кэти. — Может, что и надумаем.

Ганг зашлёпал по грязи. С краю рыночной площади у костров сидели пастухи. Рядом с одним из костров мальчик доил корову в ведро. Его девушка готовила мясо и картошку на открытом огне. Даже дым, уже смешавшийся с дождём, пах аппетитно.

— Сколько за стакан молока? — спросила Кэти.

— Одна сигарета, две жестянки мясных консервов или пара чулок, — проговорил мальчик сквозь зубы.

— Слишком дорого, — прикинул Эрни. Девушка внимательно посмотрела на него и щёлкнула пальцами. Тут же лохматая колли выскользнула из темноты и легла у её ног. Парень продолжал доить, и слышались лишь потрескивание костра и шипение молочной струи.

— Давай! — завопил вдруг Эрни и хотел было ударить ногой по ведру, зная, что хозяин инстинктивно схватится за него, чтобы уберечь. Но тут что-то ударило его сбоку. Эрни упал на спину. В лицо ему жарко дышала колли, а девушка успокаивала скулящую от возбуждения собаку. Начавшиеся было крики смолкли. Эрни неуверенно поднялся на ноги. Весь его ганг, парни и девушки, стояли с заломленными за спину руками. Державшие их пастухи недовольно хмурились.

— Здесь вы лучше ничего такого не затевайте, — заметил им парень, доивший корову. — Мы ваши городские фокусы знаем.

Гангу Эрни пришлось расстаться со всеми товарами, предназначавшимися для торговли. Потом их толчками и пинками прогнали прочь:

— Ещё раз здесь покажетесь, вам конец!

Они вернулись к фургонам. У ступенек лежало нечто. Эрни коснулся груды тряпья ногой, потом попросил каким-то странным голосом:

— Кэти, зажги факел.

На земле лежала Джоан.

— Наверное, она пришла, когда нас не было, — проговорила Кэти. Она вгляделась в лицо, очень белое в свете факела. Судя по всему, девушка приняла «лёгкую» таблетку. Джоан внесли в фургон и положили на пол.

— Значит, ей было хуже, чем мы думали, — заметила Джулия.

— Хуже, чем что? — спросил Эрни. — Что вообще происходит? Кто она нам? Почему мы должны с нею возиться?

Главе ганга напомнили, что девушка некоторое время провела вместе с ними.

— Та-а-ак… — задумчиво произнёс Эрни. Потом добавил: — И мы начинаем уходить, как… старые.

Тело Джоан вынесли из фургона, прикрыли старыми пальто… Поболтали о всяких пустяках, потом уснули, лёжа рядом, но не прижимаясь друг к другу.

А за тонкими стенами фургона завывал осенний ветер.

Туманным утром они вырыли неглубокую могилу и опустили туда тело Джоан, все так же завёрнутое в старые пальто.

Консервированного молока едва хватило, чтобы сделать по чашке чая. Все молча принялись за обычные дела — осматривали мотоциклы, подметали фургоны, проверяли давление в шинах…

Когда подошло время обеда, а не было ни обеда, ни каких-либо перспектив на него, Кэти разыскала Эрни. Он всё время держался в стороне от всех, погружённый в свои мысли.

— Эрни, — напомнила Кэти. — Я хочу есть.

Девушка надеялась пробудить его подходом в стиле «я-маленькая-девочка».

— Все мы хотим, — сухо ответил Эрни. — А скоро вообще голодать будем, — добавил он, помолчав.

— Не знаю, как решать с обедом… Ты должен помочь, Эрни. Осталось несколько банок бобов, но их на всех не хватит.

Эрни пожал плечами:

— Пусть ребята пойдут и попросят что-нибудь у этих деревенщин. А девочки… девочки могут лечь с теми, от кого пахнет коровьим дерьмом и кто всегда может накормить их мясом.

— Спасибо за совет. Тогда и я себе кого-нибудь подберу…

— Я не имел в виду тебя.

— Ты сказал — «девочки». А я — одна из них.

Эрни поднялся с ящика, на котором сидел всё время, пробормотав, что ему «надо походить и подумать».

Они пошли рядом, молча. На рынке уже шла усиленная торговля. Никто не обращал на них никакого внимания. И они чувствовали какую-то неловкость. Через некоторое время они купили по мясной лепёшке, ставшей «фирменным блюдом» этого рынка, и Кэти решилась спросить:

— А как же остальные?

— Пусть сделают то же самое, — безразлично ответил Эрни. — Там ещё остались кое-какие мелочи, которые можно обменять.

— А завтра?

Эрни молча пожал плечами.

— Бога ради, Эрни, очнись! Вчера был не первый бой, который ты проиграл. Что будет со всеми нами, если ты останешься таким?

— Каким — «таким»?

— Ну, как будто ты на все махнул рукой.

— Обойдётесь и без меня. Может, даже это и к лучшему. Пусть Чарли поведёт ганг, если захочет.

— Не говори глупостей. Если ты сдашься, ганг развалится и мы все погибнем.

Съеденная ли пища на него подействовала, слова ли девушки, но Эрни взял Кэти за руку и повёл к фургонам.

Там пылал огромный костёр, оранжево-красный на фоне скучного неба. Пахло жареным мясом.

Эстелла выбежала им навстречу:

— Мы тут посовещались и решили продать один фургон. Нам дали пять живых овец. Фургон взял какой-то богатый парень, он здесь много заработал и теперь возвращается на север. Его девушке захотелось ехать в фургоне, чтобы и вещи было куда уложить, и спать можно было по-человечески. А догадайтесь, кто его нашёл — после того, как Чарли и остальные нигде не могли получить хорошую цену? Я его нашла!

Оставшийся у ганга фургон стоял с открытыми дверцами. Внутри его было пусто.

Утром было десять случаев заболевания чумой. Никто, конечно, не знал, как называется эта болезнь: «чумой» называли любую болезнь. И начался массовый исход из рыночной зоны. Каждая группа собрала всё, что можно, и отправлялась в ту или иную сторону, наугад.

К югу шла длинная череда торговцев и их девушек, все были тяжело нагружены и просились в обгонявшие их потрёпанные фургоны.

На восток и запад шли одиночки или пары.

Самыми организованными были северные пастухи и охотники. Они и так привыкли к кочевой жизни, поэтому сняться с места им ничего не стоило. Они сгоняли свои стада с помощью обученных собак, грузили добро на старые дребезжащие машины и отправлялись в путь. Машины шли со скоростью человека, испуская облака голубого дыма, овцы блеяли, коровы мычали.

Ганг с улицы Сили колебался. Эрни молчал. Потом он медленно проговорил:

— Все, кто возвращается сейчас в город, перемрут. Могли бы с тем же успехом остаться и здесь — разницы никакой. У кого, быть может, и есть капустные грядки или какая-нибудь припрятанная жратва, вот они и надеются прожить. Однако они вечно будут всего бояться и думать, что кто-то придёт и все отнимет. И рано или поздно это случится. Нет, научились жить только деревенские.

Эрни ткнул пальцем в сторону пастухов с севера.

— Жаль, что мы так не умеем… — Эрни снова помолчал. Все смотрели на него. — Ну что ж, будем учиться. Вот и всё. Поехали!

Они погрузили вещи и стали загонять в фургон овец, которые никак не хотели выполнять команды своих новых владельцев. Проходившие мимо пастухи стали потешаться. Однако один из них прокричал:

— Поговорите с ними. Они и успокоятся.

— Поговорить с ними? — удивился Эрни, как раз пытавшийся утихомирить одну из овец. — Что это деревенщина имеет в виду — «говорить»? Что-нибудь вроде: «Хэлло, овца, как поживаешь?»

— А ты попробуй, — предложила Кэти.

— Хэлло, овца, как поживаешь? — закричал Эрни.

Овца тряхнула головой и послушно пошла в фургон. Все засмеялись.

Миль через двадцать бензин кончился, и взять его было негде.

Три дня ганг прочёсывал окрестности, исследовал заброшенные фермы и всё время ждал, не появится ли кто-нибудь, с кем можно было бы торговать. На четвёртый день кончилась еда. Однако удалось найти две тощие коровы, и этих коров с овцами погнали перед собой по старой Питербороу-роуд. Когда стемнело, легли спать голодными в пустом фермерском доме, где всю ночь дребезжали ставни.

Утром, в десять часов, одна из коров легла на дороге и отказалась вставать. Все столпились вокруг неё, голодные и дрожащие от холода.

— Всё равно она не давала молока, — заметил Чарли.

— Может быть, ты её доил неправильно? — спросила Эстелла.

— Я-то правильно доил: давно научился этому на исправительной ферме в Борстале, — отрезал Эрни. — Может быть, у них не всегда бывает молоко и это связано с телятами?

— Тогда надо её зарезать и съесть, — предложила Эстелла. — Я долго без еды не продержусь.

— А кто продержится? — все вдруг заговорили сразу.

— Как же её резать?

— Ну, убьём.

— Вот и убивай.

— Да, а как это сделать?

— А как это делают на бойне. Сначала молотком, потом ножом.

— Очаровательно… — хмыкнула Эстелла.

Чарли и Эрни тем временем отошли от толпы поговорить. Потом они вернулись.

— Соберите сучья или ещё что там и разводите костёр, — сказал Чарли. Он закрыл корове глаза своим шарфом. Эрни поднял булыжник с обочины и с силой обрушил его на голову животному…

Пока девушки разжигали костёр, парни стали разделывать тушу. Им было тошно от непривычной работы, к тому же их ножи были слишком короткими для этого дела и всё время натыкались на кости. Окровавленное мясо, остывая, пахло как-то странно.

Затем стали поджаривать куски мяса на длинных палках. Ветер задувал дым в глаза, порой палки загорались, и мясо падало в огонь.

Вдруг Чарли, стоявший на дороге, закричал:

— Смотрите, что там?

Вдали по дороге скользила какая-то серовато-коричневая полоса. И очень скоро стало видно, что это — большая стая собак.

Собаки с громким лаем неслись по дороге, и сначала никто не беспокоился, хотя и взяли в руки палки. А стая приближалась — там было больше сотни голов. Вёл собак, грязных и ободранных, огромный эльзасский пёс, чья сука гордо бежала рядом с ним. Не обращая внимания на людей, стая окружила тушу коровы.

Только эльзасец и его самка ели мясо спокойно, остальные грызлись, норовя ухватить кусок получше.

Стало ясно, что коровью тушу не спасти. Испуганные овцы пытались сорваться с привязи, и самые слабые собаки, которым ничего не досталось, уже принюхивались к людям и скоту.

— Убирайся отсюда! — Эрни пнул небольшого рыжего пса. Тот тявкнул, отскакивая, и кое-кто из стаи повернул головы, продолжая жевать.

Скоро от туши ничего не осталось, но больше половины собак остались голодными. Эльзасец поднял свою длинную морду, посмотрел на людей, их овец, оставшуюся корову. И рванулся вперёд. Это было сигналом — за ним помчалась вся стая.

Люди отступили, а овцы буквально исчезли под массой собачьих тел. Корова бежала, не разбирая дороги, на шее у неё повисли три собаки. Вот она упала на колени, и десятки клыков впились в её тело. И всё же мяса не хватало — собаки, помедлив, двинулись на людей. Чарли и Эрни достали драгоценные автоматы и начали стрелять. Под прикрытием их огня все бросились прочь от дороги.

Никто сразу не заметил, как отстала Джулия. Собаки тут же окружили её и стали кусать. Эрни и Чарли попытались было стрелять, но собаки плотно окружили девушку. Тут подскочил Роберт и, выхватив у Эрни автомат, стал бить собак прикладом по головам. Он расчистил небольшое пространство, пристрелив нескольких собак, в том числе и вожака. Стая отступила и собралась у тела своего предводителя.

К Роберту подошёл весь ганг. Джулия плакала, а Кэти стала обмывать и перевязывать её раны.

Эрни, кивнув Чарли, направился к стае.

По какой-то причине собаки отступили, но две из них, поменьше, оглянулись. Одна была рыжая, другая вся чёрная. Эрни сказал им что-то, потом отложил автомат, нагнулся и протянул левую руку. Рыжая собака подбежала к нему и остановилась в нескольких футах, склонив голову. Эрни сунул руку в карман и бросил два куска жареного мяса, которые прихватил при появлении стаи. Собаки мгновенно проглотили мясо и стали смотреть на Эрни с радостным ожиданием. Но он развернулся и медленно пошёл обратно. И две собаки побежали за ним.

Найденная ферма была заброшенной и, похоже было, уже подвергалась налёту. Однако налётчики, вероятно, были всем хорошо обеспечены, потому что в буфетной оставили несколько банок с консервами. Их открыли — томатный суп — и согрели на старой угольной плите. Рядом с огромной семейной библией нашли «Руководство для скотовода». При свете свечей Чарли читал эту книгу вслух, и все обсуждали непонятные слова. Долго учили слово «вымя».

— По-моему, все это просто отвратительно, — сказала Эстелла и отвернулась.

Эрни, открыв дверь в ночь, позвал:

— Пэтч, Вэг! Пэтч, Вэг!

И посвистел.

Собаки выскочили из темноты, переступили порог и сели в круге света у стола. Все заговорили с ними, кроме Джулии. Кэти налила им в тазик воды.

— Посмотри, Чарли, нет ли там чего-нибудь об обучении собак? — попросил Эрни.

Хотя зима выдалась тяжёлой, люди понемногу собирали овец и коров и двигались в северном направлении. Завели собак и обучили их охотиться на зайцев и одичавших овец. Понемногу приобретались скотоводческие навыки. И наконец, число рождений стало превышать число смертей.

В городах ещё была чума, остатки продуктов охранялись свирепыми гангами, которые стреляли, не задавая вопросов. Стаи диких собак всегда угрожали с юга и никогда — с севера. Поэтому переход к северу продолжался до весны.

Долгие дни, проведённые на открытом воздухе, со скотом и на охоте, закалили ганг. И мальчики и девочки стали худыми и жилистыми, лица их сделались коричневыми с красным оттенком от солнца и ветра.

Кэти и Эстелла изучали домашний раздел «Руководства для скотовода». Ганг жил сейчас в заброшенном небольшом коттедже. Животные паслись неподалёку, трава была чахлая, но всё же овцам хватало.

Как-то Кэти решила подыскать кое-какие вещи, нужные ей и Эстелле для ведения домашнего хозяйства. Она спросила у Эрни, не опасно ли идти в городок Мэлтон — они жили совсем близко от него. Эрни свистом подозвал Пэтча и Вэга, которые тут же отозвались, готовые идти на охоту или на ловлю диких овец.

— Идите с Кэти, — приказал Эрни собакам, и они стали с нетерпением прыгать вокруг девушки. — Собаки за тобой присмотрят.

Кэти шла к окраинам полупустых городков-близнецов Мэлтона и Нортона. По траве скользили тени облаков, собаки гонялись за ними, но быстро возвращались к девушке. Кэти тихонько напевала старинную танцевальную мелодию. И вот уже вокруг неё сомкнулись первые пустые улицы городка. Группа диких овец в ужасе бросилась от неё, и Кэти пришлось прикрикнуть на собак, чтобы те не побежали за ними. Топот копыт был единственным звуком на пустынной улице. Девушка зашла в небольшой продуктовый магазин. На полках не было ни одной консервной банки. У входа стоял белый холодильник, от него исходило негромкое гудение. Кэти не верила своим ушам: все говорили, что это невозможно. Любое устройство, работающее на батарейках, давно должно было замереть. Она подошла к холодильнику и открыла его. Нижняя половина была заполнена чёрной массой гниющего мяса. Гудение исходило от миллионов мушиных личинок, которые находились в непрестанном движении.

Раньше, до Уиндзора, Кэти убежала бы в ужасе, а сейчас она только наморщила нос и щёлкнула пальцами, отгоняя принюхивающихся собак. В хранилище позади магазина стояли в углу мешки. Истлевшая верёвка у горловины подалась с первого же рывка, и Кэти по локоть запустила руку в желтоватый порошок. Собаки сидели по обе стороны, стучали по полу хвостами и смотрели на девушку.

Желтоватой мука была только сверху, из глубины мешка Кэти достала белый порошок. Он был сухой и не пах затхлым. Она попробовала его на кончик языка. Вкус был тот самый, что запомнился ей с детства, когда мать готовила что-то из муки. Кэти нашла канистру и заполнила её белым порошком.

В другом, хозяйственном магазине она отыскала сухие дрожжи и пошла обратно к коттеджу.

Эстелла встретила её на пороге.

— Я растопила эту старую плиту, — сообщила она. — Только вот дерево прогорает слишком быстро, плита раскаляется и опять остывает. Ничего у нас с тобой не получится. В школе на уроках домоводства были газовые плиты… Ты… ты муку принесла?!

Вдвоём они начали большой эксперимент.

Милях в десяти от коттеджа, в холмах, мальчики охотились на диких овец. Настоящей дичи почти не было. Местные ганги давно все повыбили. А одичавшие овцы научились убегать и прятаться, подолгу лежать в кустах, выжидая, когда охотники уйдут подальше. Выжили самые способные — те, кто меньше других походил на овец и умел, подобно кенгуру, прыгать через изгороди…

Эрни заметил овечью спину и побежал к самой верхней точке длинного гребня. Рядом бежали три обученные собаки. Он сделал знак Чарли, Роберту и ещё троим парням, которые стали заходить с флангов. Одна из собак приглушённо тявкнула.

— Молчать! — прикрикнул на неё Эрни. Со всех сторон, в полной тишине, устремились на овцу и люди и собаки. Треугольная чёрная морда поднялась на мгновение из-за куста, взметнулись изогнутые бараньи рога. Яростно залаяли собаки. В сотне ярдов по обе стороны закричали парни. Их целью было напугать животное, чтобы оно потеряло ориентировку. Теперь стало видно, как баран бежит по пружинистому торфу. Через три минуты барана загнали. Собаки подпрыгивали с лаем, а старый баран готовился бить рогами. Чарли находился сзади барана, Эрни с ножом был впереди — они схватили его и перерезали горло. Собаки повизгивали, намекая, что барана следует разделать прямо сейчас и разделить сырым между всеми.