Четверо Справедливых - Зловещий человек

Бикерсон лишь взглянул на девушку, секунду поколебался, затем подбежал к двери, распахнул ее и бросился вниз по лестнице. Улица была пуста, если не считать женщины, которая шла навстречу. Вдалеке, на углу Ладброк-Гроу он увидел скучающего полисмена, и побежал к нему прямо по мостовой. Полицейский, казалось, заметил его только тогда, когда он чуть не налетел на него.

— Дом четыреста девять, Эльгин Кресент! — задыхаясь, проговорил Бикерсон. — Встаньте у двери и не позволяйте никому входить и выходить! Там совершено убийство. Свистните: мне нужен второй полицейский. Вы не видели, чтобы кто-нибудь выходил из дома номер четыреста девять?

— Нет, сэр. Только один человек прошел мимо меня за последние несколько минут. Это был китаец…

— Китаец? — быстро спросил Бикерсон. — Как он был одет?

— По последней моде, насколько я мог видеть. Я обратил на него внимание, потому что он был без шляпы.

— В какую сторону он пошел?

— По Ладброк-Гроу. Он взял автомобиль. Я видел, как он садился как раз перед тем, как вы подошли. Вон он!

Машина уже сворачивала к Ноттинг-Хилл-Гэт.

Бикерсон оглянулся в поисках такси для погони, но улица была пуста.

— Оставьте в покое дом и постарайтесь догнать автомобиль! Да поторопитесь же! Может быть, еще удастся перехватить такси! Там дальше есть дежурный полицейский?

— Да, сэр.

Полицейский рысцой пустился вдогонку за автомобилем, который скрылся за углом.

Бикерсон поспешил назад в дом. Кто бы ни был незнакомец, Эльза Марлоу должна будет объяснить его присутствие.

Вернувшись, Бикерсон застал Эльзу в столовой. Она была очень бледна, но относительно спокойна. Пятно крови исчезло с ее лица. Платок в руке Ральфа Халлама объяснял его отсутствие. Она повернулась к инспектору, когда он входил.

— Это правда? — спросила она. — Мистер Халлам говорит, что моего… моего дядю убили?

Инспектор кивнул.

— Разве вы не видели?

— Нет, — ответил за нее Ральф. — Я потушил свет. Есть вещи, которые я не хотел бы, чтобы она видела, и это одна из них. Я потушил свет прежде, чем вывести ее. Слава Богу, что она не видела…

Бикерсон снова посмотрел на девушку.

— Да, мисс Марлоу, ваш дядя убит.

— Этот… этот человек убил его! — проговорила девушка.

— Какой человек? — спросил инспектор.

Эльза прилагала все усилия, чтобы говорить спокойно, но переживания последних двух часов довели ее почти до истерики.

— Я расскажу вам все с самого начала, — сказала она. — Я собиралась уехать сегодня вечером гостить к… одной подруге. Я поджидала мистера Тарна, чтобы сообщить, что я вернусь только через неделю. Он спросил меня, куда я еду… Я сказала ему, и тогда он повел себя как сумасшедший. Он бесился, кричал, обзывая меня ужасными словами, и в бешенстве запустил в меня стаканом.

Она отвела волосы и показала царапину, которая, несмотря на всю свою ничтожность, запачкала волосы кровью.

— Это произошло в столовой. Потом, прежде чем я сообразила, что происходит, он схватил меня за руку и втолкнул в кабинет. Должно быть, он выпил перед тем, как пришел домой. Он иногда останавливается в отеле по дороге домой и заходит там в бар… «Сиди и жди, пока я не скажу тебе, что ты можешь идти. Ты не выйдешь сегодня», — сказал он. Я попробовала убедить его, но он был как безумный. Мне оставалось только терпеливо сидеть и наблюдать, как он наливает себе стакан за стаканом коньяк, и ждать возможности ускользнуть из комнаты. Раз мне показалось, что он спит, и я тихонько встала, чтобы идти. Он открыл глаза, вскочил и толкнул меня обратно на кушетку в углу комнаты. Я очень испугалась. Мне кажется, я никогда в жизни не была так напугана… По-моему, он сошел с ума, и я думаю, что это так и было. Потом он снова заснул, но у меня не хватало смелости двинуться. Он все время говорил о том, что собирается разделаться с кем-то. И потом вдруг — это было минут десять назад — погас свет. Окна кабинета мистера Тарна задернуты тяжелыми занавесями, поэтому, не считая слабого света от камина, в комнате не было никакого освещения. Я сидела неподвижно, надеясь, что скоро он крепко уснет, и я смогу ускользнуть незамеченной. Но затем раздался скрип двери, и я услышала, как кто-то вошел в комнату. В следующую секунду яркий луч света мелькнул и осветил мистера Тарна…

Она вздрогнула.

— Я вижу его как сейчас со свесившейся на плечо головой и сложенными на груди руками. Свет почти разбудил его, и он заговорил сквозь сон…

— Вы слышали, как мистер Тарн говорил по телефону? — перебил инспектор.

Девушка кивнула.

— Да, это было четверть часа тому назад. Я слышала, как он говорил с кем-то. Это были вы, кажется? Вы, мистер Бикерсон, не правда ли?

Инспектор кивнул.

— Продолжайте, пожалуйста! — сказал он. — Когда человек направил свет на вашего дядю, это разбудило его?

— Нет. Он зашевелился во сне и заговорил. Потом свет погас… Я не смела двинуться, думая, что это вор. Затем я услыхала ваш голос на лестнице… это все, что я знаю…

— Вы не видели, как этот неизвестный всадил нож в вашего дядю?

Эльза покачала головой.

— Нельзя было ничего видеть.

Сыщик сердито тер подбородок.

— Он проделал быстро свою работу, в этом я не могу отказать ему. Бедный старик, должно быть, был убит в то время, как я находился в нескольких футах от него. Хорошенькая история получится, когда это станет известно…

Он пристально посмотрел на Эльзу.

— Мне понадобится, разумеется, ваше свидетельское показание. Я бы хотел, чтобы вы находились где-нибудь, где я могу застать вас в любой момент. Почему бы вам не переехать в гостиницу?

— Я сниму для нее комнату в «Палас-отеле», — сказал Ральф.

Он не особенно желал, чтобы полиция в ближайшие дни являлась в Херберт-Мэншонс. Ему хотелось, чтобы имя его жены по возможности не фигурировало в деле, дабы не стала известной их связь. Может быть, Эльза поняла, что он не хочет впутывать в историю имя своей «невестки», ибо она не возразила и даже обрадовалась его предложению, тем более, что не считала нужным видеться с незнакомой женщиной в этот вечер.

Пока инспектор расспрашивал, полицейский возвратился и привел своего напарника. Небольшая толпа собралась перед домом. Бикерсон по телефону уведомил об убийстве управление полиции. В ожидании прибытия фотографов и специалистов по дактилоскопии он быстро осмотрел кабинет.

Кабинет был бедно обставлен. Выцветший зеленый ковер на полу, обшарпанный письменный стол, два или три стула и большой книжный шкаф составляли обстановку комнаты. По стенам висело несколько старых и, по-видимому, не имеющих ценности картин. Был также еще один предмет, который на первый взгляд казался граммофоном с подставкой, но при осмотре оказался хорошо наполненным погребком для коньяка.

На столе, недалеко от кресла, где был найден труп, стояла непочатая бутылка коньяка, и рядом почти пустая бутылка, из которой Морис Тарн, видимо, не раз наполнял в этот вечер свой стакан. Бикерсон произвел некоторые измерения и записал результаты. Кресло, в котором лежал несчастный, находилось на расстоянии трех футов от камина, полутора футов от стола с бутылками и девяти с половиной футов от двери. Было очевидно, что убийца не мог пройти между столом и своей жертвой, так как Бикерсон занимал это пространство. Но между камином и креслом был достаточно широкий проход, и именно в этом направлении инспектор впервые услыхал шум. Перевернутый стул с другой стороны камина давал вполне убедительное объяснение передвижению убийцы.

Бумаг никаких на виду не было, не считая нескольких неоплаченных счетов, лежавших на столе. Бикерсон попробовал обыскать карманы убитого, но не нашел ничего, что могло бы пролить свет на преступление.

Окончив вчерне свой обыск, он спустился вниз мимо комнаты, где разговаривали Эльза и Ральф Халлам, и вышел на улицу. Маленькая кучка народа выросла в довольно большую толпу. Выйдя на крыльцо и посмотрев вдоль улицы — не видать ли полицейского автомобиля, он заметил человека, пробивавшегося через толпу. Полицейский остановил его, и между ними произошел короткий разговор. Бикерсон наблюдал за ним с крыльца…

Незнакомец был высокий, худой, чуть-чуть сутулый. Бикерсон подумал, что он, пожалуй, имеет выправку военного. Покрытые загаром щеки говорили, что он недавно вернулся из жарких стран. Вдруг инспектора осенило, и он спустился к незнакомцу.

— Вы — майор Эмери? — спросил он.

— Да, так меня зовут, — ответил Эмери. — Тарн убит, я слышал.

Инспектор кинул быстрый взгляд на него.

— Кто сказал вам это? — спросил он подозрительно. — Вы его друг?

— Я его патрон, — сказал Эмери. — Вернее, был им. Что касается первого вопроса, то я думаю, каждый в толпе знает, что здесь совершено убийство. Я случайно знаю, что дом принадлежит Морису Тарну. Во всем доме могли быть убиты только два человека, и более вероятно, что это Тарн.

— Войдите, пожалуйста, — сказал инспектор, проводя его в дом. — Может быть, вы можете сказать мне что-нибудь о Тарне, майор Эмери? Были у него враги?

— Мне неизвестно ничего о его частной жизни.

— Вы были его другом?

Эмери покачал головой.

— Нет, не был, — холодно сказал он. — Мне он крайне не нравился, и я ему совершенно не доверял. Могу я видеть мисс Марлоу?

— Откуда вы знаете, что мисс Марлоу здесь?

— Она живет здесь, не правда ли? — сказал Эмери. — Право, мистер Бикерсон, — о да, мне известно ваше имя очень хорошо, — у вас нет никаких оснований относиться ко мне с подозрением.

Бикерсон успокоился и заговорил уже мягче:

— Я, естественно, смотрю на всякого, кто здесь есть с некоторым подозрением, — сказал он. — Я, конечно, попрошу мисс Марлоу спуститься вниз к вам, но вы ни в коем случае не должны уводить ее. Мне нужна эта особа для дальнейшего следствия. Она находилась в комнате, когда было совершено убийство. Я готов сообщить вам то, что я сообщил бы репортеру…

Эмери остался в передней. Вскоре он услышал легкие шаги на лестнице и, обернувшись, увидел Эльзу.

— У вас были большие неприятности, я слышал.

В его голосе не было ни малейшего сочувствия, и это было первое, что поразило ее. Он просто и деловито констатировал неоспоримый факт, и она подивилась, ради чего он беспокоился и пришел сюда?

— Я случайно находился в этих краях, — сказал он, — и услыхал об этом событии. Я подумал, что, может, могу быть полезен вам или полиции, хотя должен признаться, что знаю много меньше о мистере Тарне, чем вы или кто-либо из его знакомых. Кто еще здесь с вами?

— Мистер Халлам. Он был большим другом мистера Тарна, и он также мой хороший друг.

— Мистер Халлам, — равнодушно повторил он, потом со свойственной ему внезапностью прибавил: — Вам нужны деньги?

Она удивленно посмотрела на него.

— Нет, благодарю вас, майор Эмери. Это очень мило с вашей стороны, что вы спросили…

— Вашему дяде причитаются кое-какие деньги, и, если нужно, я выдам вам авансом жалованье, — пояснил он. — Пожалуйста, будьте завтра в конторе в обычное время. Спокойной ночи!

Она могла только удивленно посмотреть ему вслед, пока он спускался по лестнице, совершенно потрясенная его равнодушием. Для него было важно лишь, чтобы она в обычное время была в конторе! На секунду ее охватил гнев, и она метнула сердитый взгляд вслед удалявшемуся майору.

— Животное! — пробормотала она и отвернулась к ждавшему ее Халламу.

Тот поинтересовался:

— Что ему было нужно?

Она пожала плечами.

— Насколько я могу понять, он хотел удостовериться в том, что я буду в обычное время в конторе, потому что это почтовый день и у него уйма работы.

— Вежливый господин! — сказал насмешливо Ральф Халлам. — Он, конечно, выразил вам сочувствие?

— Нет, он не сказал ни одного доброго слова. Он просто… просто животное!

Теперь, когда напряжение прошло, она была на грани срыва и хотела быть одна, далеко от страшного закрытою простыней тела в кабинете, от Ральфа, от всех, кто знал ее, «Будьте в конторе вовремя!». У этого человека не было сердца, не было никаких человеческих чувств. Немыслимо, чтобы она пошла в контору завтра, и сомнительно, пойдет ли еще когда-нибудь. А она столько сделала для него! Она хотела было тут же сказать ему, что она сделала, как она солгала для него, как она почти стала соучастницей убийства Своего дяди, чтобы спасти его от хлопот. Она не решилась сказать это. Он должен знать…

На лестнице раздались шумные шаги. Полицейские из Скотленд-Ярда прибыли, наконец. Ручка двери повернулась, и вошел Бикерсон.

— Вы видели это? — спросил он.

Он показал ей новую фетровую шляпу.

— Я нашел ее в углу кабинета вашего дяди. Вы видели когда-нибудь раньше эту шляпу?

Эльза покачала головой.

— Нет, мой дядя никогда не носил таких шляп.

Бикерсон изучал внутренность шляпы. На ней было клеймо известного большого магазина. Шляпа была серая, с черной лентой. Если, как он думал, шляпа эта была куплена китайцем, владельца ее выследить будет не очень трудно.

— Вы совершенно уверены, что человек, который вошел в комнату, человек с фонарем, не говорил?

— Нет, он не говорил.

— И вы не видели его?

— Не видела.

— Даже при отраженном свете? — настаивал сыщик.

Эльза покачала головой.

— Я не видела никого. Я видела только свет и то лишь на секунду.

Зачем она делала это? Зачем, зачем, зачем? — спрашивала она себя в отчаянии. Она выгораживала убийцу, убийцу Мориса Тарна. Она лгала, чтобы спасти жестокого злодея от руки закона, и она была в ужасе от собственного безумия, ибо она знала человека в комнате, она видела его, как предположил Бикерсон, при отраженном свете, когда луч фонаря упал на газету. Человек этот был Фенг-Хо!

Глава 17

Эльза провела бессонную ночь, хотя она занимала удобную кровать в одном из самых спокойных отелей западного Лондона. Не успела она заснуть, как сразу же проснулась, с дрожью ожидая увидеть пергаментное лицо Фенг-Хо, усмехающееся ей из темноты.

А Фенг-Хо олицетворял Поля Эмери! Их поступки были взаимозависимы… так же, как и их ответственность. Она встала и принялась ходить по комнате, стараясь успокоиться и разобраться в ситуации. Она должна видеть мистера Бикерсона и сказать ему правду. В этом вопросе она приняла решение. Что касается Эмери, то она больше никогда не желает его видеть, никогда не желает подниматься по узким кривым ступенькам, отвечать на пронзительный звонок и дрожа входить к нему, точно кролик, зачарованный змеей.

В комнате был маленький письменный стол. Она зажгла лампу, села, взяла бумагу и стала писать.

«Дорогой майор Эмери!

После этого ужасного события я чувствую, что не могу больше придти в контору. Сожалею, если мой неожиданный уход доставит вам хотя бы малейшее неудобство, но я уверена, что вы вполне поймете…».

Ничего он не поймет. Он будет очень недоволен. Его противная губа насмешливо вздернется, и, может быть, он возбудит против нее процесс за нарушение контракта.

Она прочитала письмо, нахмурилась и разорвала его. Не было никаких оснований для такого фамильярного обращения. В конце концов у нее с ним не такие отношения, чтобы называть его по имени. Она начала новое письмо с обращения: «Милостивый государь», и сидела над ним, устремив бессмысленный взор в пустоту до тех пор, пока часы не пробили четыре. Внезапное сознание крайней усталости заставило ее тогда потушить свет и лечь в постель.

В восемь часов она была одета. Кофе и булочки ей принесли в номер. Она снова села за письменный стол и задумалась, терзаемая сомнениями. Часы пробили четверть, потом половину девятого. Она начала новое письмо. Есть еще время послать его с посыльным. Но письмо так и не было написано. Без четверти девять она разорвала бумагу, надела шляпу, жакет и вышла.

В пять минут десятого Эльза вошла в контору. Мисс Дэм, ожидавшая ее с газетой в руках, в страшном возбуждении буквально набросилась на нее.

— Дорогая моя, как это ужасно! Сегодня это во всех газетах. Я удивляюсь, что вы не умерли со страха. Я бы умерла! Я даже на экране не могу видеть убийства…

— Моя милая мисс Дэм, — сказала устало Эльза, — ради всего святого, не говорите об этом. Если вы воображаете, что я хочу обсуждать с вами это событие… Во всяком случае, я ненадолго. Я пришла только, чтобы видеть майора Эмери, а потом уйду…

— Вы не упали в обморок? — спросила искательница сенсаций. — Ручаюсь, что упали!

В этот момент желанный звонок над столом Эльзы зазвонил протяжно и повелительно. Не сообразив, что она делает, Эльза скинула с себя жакет, повесила шляпу и, захватив записную книжку и карандаш, отворила дверь в кабинет Эмери.

Эмери сидел за столом, сложив руки и устремив суровый взгляд на дверь. Он ни словом не выразил своего удивления, казалось, он принимал за должное, что она явится немедленно на его звонок.

— Я пришел рано, — произнес он.

Это было все, что он сказал ей лично. Затем сейчас же принялся диктовать длинное письмо одной индийской фирме в Дели. Он не дал ей никакой возможности сказать, что она пришла всего на несколько минут и что она больше не придет. У нее не было даже времени быть недовольной его уверенностью. Она не могла поспевать за его диктовкой. Он ни разу не дал ей возможности задать вопрос. Когда попадалось трудное или туземное слово, он быстро три раза подряд говорил, как оно пишется, так, чтобы она не смогла пропустить его и чтобы не было оснований для задержки.

С торгового дома в Дели он сейчас же перескочил на Бомбей, но на этот раз остановился на половине письма, чтобы передать ей листок с рядом ничего не значащих слов, написанных большими печатными буквами.

— Можете идти! — наконец сказал он.

Эльза встала и глубоко вздохнула.

— Майор Эмери, я хочу… — начала она.

— Поскорее отошлите эти письма! Нужно, чтобы они попали с почтой через Сибирь. Последний срок — через час.

— Пусть хоть через две минуты — мне безразлично, — вырвалось у Эльзы. — Я хочу сказать вам кое-что, и я скажу!

Он оторвал взор от свежей газеты.

— Ну?

— Моего дядю убил вчера человек, который пробрался в наш дом, человек, который пробовал это сделать уже раньше. Я не сказала полиции, но я узнала его. Я видела его так же ясно, как вижу сейчас вас. Но я не сказала полиции…

— Почему же? — Он поднял брови. Голос его был совершенно спокоен. — Ваша обязанность — сообщить полиции все, что вам известно.

— Я не сделала этого, потому что я дура, должно быть, — сердито сказала Эльза.

Он быстро взглянул на нее и увидел необычно блестящие глаза и покрасневшие щеки.

— Кто же это был?

— Фенг-Хо! Вы знаете, что это был Фенг-Хо. Вы знаете, знаете!

Он опустил глаза и молчал, покусывая нижнюю губу. Эльза продолжала:

— Я не хотела… вмешивать вас… или ваших друзей в это дело. Это было превратно понятое чувство лояльности по отношению к фирме Эмери. Но мне придется сказать…

Он снова посмотрел на нее.

— Великолепное решение! — сказал он. — Но, я думаю, вы ошибаетесь. Фенг-Хо…

— Был с вами?

Она сделала усилие, чтоб быть насмешливой, но это ей совершенно не удалось.

— Если бы он был со мной, ваша история подтверждалась бы, так как я был в тех краях, когда произошло убийство. Нет, Фенг-Хо был на расстоянии многих-многих миль от Лондона. Поверьте мне, что он может представить полное алиби.

— Может быть, у его шляпы тоже есть алиби? — колко заметила Эльза.

— У его шляпы?

— Я не должна была говорить вам это, вероятно… — смущенно произнесла она. — Но дело в том, что полиция нашла шляпу. А китаец без шляпы был замечен идущим со стороны дома.

В невозмутимых глазах Эмери, устремленных на нее, мелькнул какой-то отблеск огня, но сейчас же погас.

— Вот как? — сказал он медленно. — Ну что ж, в таком случае Фенг-Хо придется представить двойное алиби. Можете идти.

Через несколько минут она наткнулась в своих записях на слово, которое не могла расшифровать. Она с неохотой возвратилась в кабинет, чтобы попросить разъяснения. Комната была пуста. Майор Эмери ушел и не возвращался целый час.

Большую часть этого времени он провел в ближайшем конторе посыльных в ожидании мальчика, которого он послал в универсальный магазин купить мягкую фетровую шляпу размера шесть с половиной и непременно серую, с широкой черной лентой.

Глава 18

Доктор Халлам провел у себя дома на Халф-Мун-стрит довольно тревожный день. С каждым часом он сознавал все больше, как источником затруднений, если не опасности, смогла оказаться смерь Мориса Тарна. Если бы только у него была возможность поговорить по душам с убитым до того как нож убийцы оборвал его жизнь, он бы выяснял многое, что теперь было под вопросом…

Он нетерпеливо ждал наступления темноты. И хотя его ожидание было трижды прервано визитами Бикерсона и один раз телефонным звонком жены, время все же шло слишком медленно.

Письмо, полученное им в то утро из банка и указывавшее на большие суммы дефицита, напоминало Ральфу Халламу, как непрочно было его положение. В обычное время это не встревожило бы его, потому что уже скопилась большая прибыль от противозаконного дела, которым он занимался вместе с Тарном. Каждый из них не любил банки. Деньги были в наличности, почти двести тысяч фунтов, из которых половина принадлежала убитому и его наследникам.

Мысли Халлама сейчас же обратились к Эльзе Марлоу. Если Тарн не оставил своих денег кому-нибудь другому, она будет такой же богатой, как он — в том случае, если он произведет раздел. Хорошая оговорка, так как он не имел ни малейшего намерения делиться с ней, и, подумав об этой возможности, сейчас же отбросил ее. Все деньги, которые лежали в большом зеленом сейфе «Стандфорд Корпорэйшн», были его. Ему стоило только забрать их. Ни один наследник Мориса Тарна не имел законного права на них. Он может дать ей тысячу или две при известных условиях, но мысль о разделе этого никому не принадлежащего имущества даже не приходила ему в голову.

И все же — допустим, что старик оставил сведения о своих противозаконных доходах и возникла бы законная претензия. Ральф Халлам всю свою жизнь привык не рисковать, и в его интересах было сделать девушку бессознательной соучастницей присвоения имущества Мориса Тарна.

Эльза как раз вернулась из конторы, когда он позвонил.

— Я хочу, чтобы вы пришли обедать ко мне, Эльза. Я бы хотел узнать кое-что о Тарне…

Эльзу привлекла возможность отвлечься, так как день был тяжкий, и она дошла до такого состояния, когда нуждалась в сочувствии.

— Я приду сейчас же.

— Вы видели Бикерсона? — спросил Ральф.

— Видела! Он просто торчал у нас в конторе! О, Ральф, мне так надоело все это, а я должна идти еще на дознание и говорить о разных ужасных вещах, которые их интересуют. А вы видели вечерние газеты, Ральф? Они напечатали мою фотографию — в момент, когда я выхожу из конторы на завтрак!

Ральф усмехнулся.

— Я тоже прожил сегодняшний день с репортерами, — сказал он. — Приходите, и мы вместе будем ругать их.

Он повесил трубку с задумчивым выражением на лице. Это был хороший ход с его стороны. Теперь не может быть речи о том, что он украдет имущество Мориса Тарна. Они пойдут и добудут состояние, которое он заработал своим усердием…

Ральф был в известном смысле рад смерти Тарна. Тарн струсил. Он выдал себя Эмери. Ральф засмеялся про себя. Сойока! Тарн дошел до такой степени страха, что ему на каждом углу чудился Сойока. Самых невероятных людей он принимал за таинственного главу кокаинной организации. И все же… Ральф нахмурился при этой мысли. Кто послал китайца в дом Тарна? Какова была цель?..

И вдруг он вспомнил… У Сойоки были все основания для сокрушения своих соперников.

Та комбинация, которую возглавляли Ральф Халлам и Морис Тарн, явилась на свет в результате случайности. Пять лет тому назад Ральф оказался разоренным и преследуемым кредиторами, которые грозили ему судом. Потом, в один прекрасный вечер, когда он и Тарн сидели в фешенебельном ресторане в Вест-Эндс, вошел один знакомый, совершенно больной человек, и попросил прописать ему рецепт, чтобы он мог удовлетворить свой ненасытный аппетит. Ральф нацарапал рецепт. Одно случайно брошенное этим человеком слово пробудило его расспросить своих приятелей, и он узнал о существовании могущественной организации, которая, несмотря на все усилия полиции, занималась тем, что было известно под названием «торговли сахарином». Сахарин был в то время главным предметом контрабанды. Другая и более зловещая отрасль только начинала развиваться…

У Тарна были несравненные возможности для торговли. Он фактически стоял во главе самой старой фирмы импортеров в Сити, так как номинальный владелец ее был больной человек, редко являвшийся в контору.

Когда Халлам сделал предложение, Тарн немного колебался, но как только ему была раскрыта возможность огромных прибылей от этой «торговли», он покорился соблазну. Была основана подпольная фирма, у которой имелись агенты во всех концах королевства, и самое большое отделение — в одном американском городе…

Ральф был врачом, но он всегда был, кроме того, ловким дельцом. Его звание давало ему известные привилегии и помогало скрывать местные операции их шайки. Сначала успех был довольно скромный, но потом, учась на собственных ошибках и сплачивая свою организацию, «любители» продвинулись вперед очень значительно, к большому неудовольствию ранее возникшей организации Сойоки.

Сойока! Может быть, Тарн и не спятил с ума… а этот китаец — убийца…

— Сойока! — вслух повторил Ральф Халлам. — Может быть…

Эльза пришла через полчаса. Она была очень грустна, и усталость подкашивала ее.

— Мне кажется, что я сойду с ума, если все это будет продолжаться далее, — сказала она. — Завтра мой последний день у Эмери.

— Вы уже сказали ему, что уходите?

Она отрицательно покачала головой.

— Я не успела ничего сказать, — ответила она. — Вы, пожалуй, не отдаете себе отчета, что это за человек. Он просто бесчеловечен! В дядиной комнате у него сидит уже новый управляющий. Ральф, это человек просто неприличен! И он мне не дает ни минуты покоя…

— Вам лучше всего поскорее развязаться с Эмери. Он подозревает о вашем намерении уйти?

Эльза снова покачала головой.

— Я в его глазах — принадлежность фирмы, — сказала она сердито. — И что-то вроде мебели! Но довольно о нем говорить. Почему вы меня хотели видеть? Надеюсь услышать от вас что-нибудь хорошее.

— После обеда я вам все скажу, — лукаво ответил он.

Когда лакей Ральфа принес кофе и закрыл за собой дверь, Ральф спросил:

— Вы слыхали когда-нибудь о «Стандфорд Корпорэйшн»?

Она широко раскрыла глаза.

— Да. Майор Эмери спрашивал меня, не служу ли я там.

Ральф многозначительно свистнул.

— Даже так? Когда это было?

Она рассказала ему про удививший ее вопрос главы фирмы Эмери.

— Вы, конечно, сказали, что ничего не знаете? Правильно сделали!

— А дядя знал? — спросила Эльза.

Ральф кивнул.

— Да. Правду говоря, у вашего дяди было свое небольшое дельце… — Ральф говорил нехотя, как будто ему было неприятно выдавать тайну покойного. — Он пробовал на досуге завязать свои торговые связи, найти что-нибудь, чем он мог бы заняться, когда работа у Эмери стала бы невозможна. Я пытался уговорить его отказаться от проекта, но он так уцепился за него, что я не стал препятствовать…

— И он работал на «Стандфорд Корпорэйшн»? Что это такое, Ральф?

— Это какая-то импортная фирма или что-то вроде этого, — небрежно сказал Ральф. — Я был однажды в конторе… Я знаю только вот что… Тарн мне сказал, что у него в сейфе лежит ряд документов, и что он не хотел бы, чтобы эти документы попали в чужие руки. Я думал об этом весь день, и мне теперь кажется, что самая лучшая услуга, какую мы можем оказать бедному покойнику, это пойти и достать эти бумаги прежде, чем полиция нападет на их след. Я не хочу, чтобы имя старика было запятнано, а Эмери, разумеется, распишет его двойную игру в самом черном свете!

Эльза посмотрела на него, беспокойно нахмурившись.

— Но если бумаги в сейфе, каким образом вы доберетесь до них?

Вместо ответа он вынул из кармана небольшой ключ.

— Мы с Тарном были большие друзья, несмотря на наши последние нелады. Он дал мне этот ключ как единственному человеку, которому мог доверять, на случай, если вдруг произойдет непредвиденное…

Трэднидл-стрит вечером — настоящая пустыня. Здание, в котором помещалась «Стандфорд Корпорэйшн», было в распоряжении уборщиков, когда они поднялись на третий этаж, где ранее проделывал свои таинственные операции мистер Тарн. Приблизительно посредине узкого коридора была дверь с надписью «Стандфорд Корпорэйшн». Ральф отворил ее. Эльза хотела поинтересоваться, откуда у него еще и ключ от двери, но промолчала.

Повернув выключатель, Ральф впустил ее в средних размеров комнату и запер за собой дверь на замок.

— Это и есть святая святых, — сказал он.

Контора не производила внушительного впечатления. На полу не было ни ковров, ни линолеума. Всю обстановку составляли один шаткий стол, стул и массивный сейф в углу комнаты, на тусклой лампочке под потолком даже не было абажура.

— Паршивенькое помещение, не правда ли? — сказал Ральф.

Эльза подумала, что он, очевидно, бывал здесь раньше.

Поставив на стол принесенный с собой чемодан, Ральф подошел к сейфу, вставил ключ в замок и дважды повернул его. Дверца сейфа автоматически откинулась, и Ральф заглянул внутрь.

Вдруг она услышала его злобный вскрик.

— Сейф пуст! — воскликнул он хрипло. — Ничего… ничего!

Она быстро оглянулась. Кто-то стучал в стеклянную дверь.

— Ральф! — она инстинктивно понизила голос. — Кто-то стоит у двери!

Она видела на стеклянной двери тень мужчины.

Ральф был так ошарашен своим открытием, что не мог понять, что она говорит. Она схватила его за руку и указала на дверь.

— А, это? — тупо сказал он. — Один из уборщиков.

И повысив голос, он закричал сердито: