Четверо Справедливых - Лицо во мраке

— Теперь запомни: ты совершенно не знаешь меня, ты никогда не была в доме номер пятьсот восемь на Керзон-стрит! — Она повторила это наставление и начала описывать наружность таинственного Пьера.

— Когда ты увидишь его, подойди к нему и скажи: «Это для мадам», и больше ничего.

Она снова повторила все и заставила девушку повторить за ней. Одри сначала потешалась над этим, а затем немного рассердилась.

— Не слишком ли много предосторожностей для такого пустяка? Впрочем, тебе удалось разбудить во мне чувство заговорщицы.

Спрятав пакетик во внутренний карман своего пальто, девушка вышла на Керзон-стрит и быстро направилась на Парк-лейн. Не успела она удалиться, как из дома вышел Мартин Элтон и направился за ней, наблюдая, как она садится в автобус. Подозвав такси, он поехал следом.

Одри это приключение показалось забавным. Она не знала ни того, ни другого участника семейной распри Ниллигеров. Вероятно, они были малоинтересными людьми, как малоинтересна была и их ссора. Но она была рада, что могла оказать услугу своей сестре за приют в ее доме. Чувство, что она теперь менее обязана ей, было для нее большим облегчением.

Автобус доставил ее до вокзала Черинг-Кросс, и, перейдя оживленную улицу, Одри поспешила внутрь огромного здания. Сотни людей находились на перроне в ожидании вечерних поездов, и множество пассажиров и провожавших их друзей толпилось у барьеров. Она довольно долго разыскивала мистера Пьера, прежде чем нашла его. Это был низенький человек с белокурой бородкой. Казалось, он был всецело поглощен оживленной картиной, представившейся его глазам. Осмотрев его со всех сторон, чтобы не ошибиться, Одри заметила маленькую родинку на его щеке, по которой должна была узнать его. Не раздумывая дальше, она достала пакетик и подошла к нему.

— Это для мадам, — сказала она.

Тип вздрогнул, пытливо посмотрел на нее и так быстро спрятал пакетик в свой карман, что она не успела проследить за его движением.

— Все в порядке, — сказал он, — поблагодарите месье! И…

Он быстро обернулся, но кто-то так крепко схватил его за руки, что он не мог высвободить их. В тот же миг кто-то другой взял под руку Одри.

— Я ищу вас, дорогая леди, — сказал приятный голос. — Я капитан Шеннон из Скотленд-Ярда.

Дик умолк, глядя на обращенное к нему испуганное лицо.

— Моя «принцесса в лохмотьях»! — ахнул он.

— Пожалуйста, отпустите меня.

Она попыталась освободиться. Ею овладел безумный страх, и на минуту она почувствовала, что близка к обмороку.

— Мне нужно пойти к… — она вовремя сдержалась.

— К миссис Элтон, конечно? — спросил Шеннон, разглядывая ее лицо.

— Нет, не к миссис Элтон. Я не знаю, кто такая миссис Элтон, — быстро сказала Одри. Он покачал головой.

— Мы еще поговорим об этом. Я не буду держать вас под руку, вы последуете за мной?

— Я арестована? — задыхаясь, спросила она. Он серьезно кивнул головой.

— Я должен задержать вас, пока не выяснится это маленькое дело. Я убежден, что вы совершенно невиновны, виновница — ваша сестра.

«Дора? Он говорил о Доре?» — в ужасе подумала она.

Резкое осуждение, звучавшее в его голосе, подсказало девушке чего она не подозревала до сих пор и что теперь потрясло ее до глубины души.

Одри сказала с усилием:

— Я охотно поговорю с вами об этом деле и не сделаю попытки убежать. Но я не знаю миссис Элтон, и она не моя сестра. История, которую я вам сегодня рассказала, была неправдой.

— Но почему? — спросил он, когда они вместе направились по каменному коридору к выходу.

— Потому что, — она замялась, — я знала, что вы сыщик.

Капитан подозвал такси, дал шоферу указания и помог девушке сесть.

— Вы лжете, чтобы защитить вашу сестру и Бонни Элтона, — сказал он. — Мне неприятно произносить слово «ложь» по отношению к вам, но это так, и вы лжете, дитя мое.

Она находилась в ужасном смятении и поняла только одно: отнесла от Доры не портрет для передачи какой-то мифической отвергнутой жене, это было кое-что поважнее.

— Что было в свертке? — хрипло спросила она.

— Почти уверен, что там было колье финской королевы. Четыре дня назад ее экипаж остановился в Моле, и драгоценность была похищена прямо у нее с шеи.

Одри выпрямилась с гримасой страдания на лице, словно он ударил ее. Дора!

Одри уже что-то читала об этом событии в газете, да и миссис Граффит рассказывала об этом преступлении. На мгновенье ее охватил ужас.

— Вы, конечно, не знали, что это было, — сказал Шеннон. — Ужасно просить вас об этом, но вы должны сказать мне правду, даже если после этого ваша сестра окажется в том месте, которое по ней давно уже плачет.

Машина, казалось, ехала по кругу, поток огней и машин в окне смешался в расплывчатое пятно.

«Сделай для Доры все, что сможешь…» — прозвучал в ушах Одри настойчивый голос матери, который она уже почти забыла. Она сильно дрожала, мысли у нее путались, и она ничего не могла придумать. Все, что она знала, это то, что она была арестована… она, Одри Бедфорд с птицефермы! Девушка облизала пересохшие губы.

— У меня нет сестры, — сказала она, задыхаясь. — Это я украла колье!

Одри услышала его тихий смешок и готова была убить его.

— Бедная маленькая крошка! — сказал Дик. — Эту работу провернули трое ловких мужчин. А теперь послушайте, что я скажу, — он легко тронул ее за руку. — Я не позволю вам совершить этот сумасшедший донкихотский поступок. Разве вы не знали, что Дора Элтон и ее муж — самые отъявленные негодяи во всем Лондоне?

Девушка плакала, закрыв лицо руками.

— Нет, нет, — всхлипывала она. — Я ничего не знаю… Это не моя сестра.

Дик Шеннон вздохнул и пожал плечами. Ничего не оставалось, как предъявить ей это обвинение.

Пьера уже доставили в управление, и Одри с ужасом увидела, как сержант на столе вскрыл пакет, и его содержимое заблестело и запереливалось разными цветами. Шеннон мягко взял девушку за руку и провел в помещение для арестованных за железной дверью.

— Имя — Одри Бедфорд, — сказал он дежурному. — Адрес — Фонтвил, Западный Суссекс. Обвиняется… — он заколебался, — в том, что владела краденой собственностью, зная, что она была украдена. А теперь скажите мне правду, — прошептал он, переводя дыхание.

Она покачала головой.

Глава 9. Приговор

Одри пробудилась от беспокойного, тяжелого сна и, с трудом встав на подгибающиеся ноги, потерла болевшие плечи. Она спал; на твердой скамье, покрытой лишь тоненьким одеялом, и все ее тело мучительно ныло. Разбудил ее звук ключа в замке камеры. Вошла надзирательница, явившаяся, чтобы отвести Одри в ванную.

Девушка вернулась в камеру немного освеженная и нашла приготовленный завтрак, состоявший из кофе и хлеба с маслом. Она успела позавтракать, когда снова открылась дверь, и она увидела Дика Шеннона, серьезно глядевшего на нее. Он кивнул ей.

— Я пришел за вами, — сказал он. Сердце ее забилось.

— Вы поведете меня к судье? — спросила она.

— Пока еще нет. Но я боюсь, что вам скоро придется отправиться к судье, если только…

Она только махнула рукой в ответ на этот намек. В тишине ночи она пришла к окончательному решению.

Шеннон страдал за нее. Он прекрасно знал, что Одри невиновна и послал человека в Суссекс разузнать о ней подробно, надеясь доказать это.

— Тут есть кое-кто, кого вы знаете, — сказал он и, открыв дверь, вывел ее в комнату, в которой находились Дора Элтон и ее муж.

Одри посмотрела на них. Она сжала пальцы так, что ногти вонзились в тело, но сохранила спокойствие.

— Вы знаете эту девушку? — спросил Шеннон. Дора отрицательно покачала головой.

— Нет, я ее никогда не видела, — спокойно ответила она, — Ты знаешь ее, Мартин?

В бледном лице Мартина было что-то зловещее.

— Никогда в жизни я ее не видел, — сказал он.

— Я думал, что это ваша сестра.

Дора улыбнулась:

— Какая чепуха. Моя единственная сестра в Австралии.

— Разве вы не знали, что ваша мать и сестра жили в Фонтвиле?

— Моя мать никогда не жила в Фонтвиле, — сказала Дора так спокойно, что Одри вздрогнула, несмотря на самообладание. — В Фонтвиле жили люди, — она пожала плечами, — которым я несколько раз оказывала денежную помощь. Если это даже дочь той женщины, я ее совершенно не знаю.

Все время, что она говорила, она не спускала глаза с Одри, и девушке казалось, что в ее взгляде была немая мольба. Одри мгновенно сообразила, что все сказанное Дорой могло показаться правдоподобным.

Дора вышла замуж под своей сценической фамилией, и, вероятнее всего, никто из соседей и не знал о ее родстве с миссис Бефорд, очень необщительной особой, никого не посвящавшей в свои дела.

— Миссис Элтон говорит правду, — спокойно заявила Одри, — я не знаю ее, и она не знает меня.

Дик Шеннон открыл дверь, и девушка вышла в сопровождении ожидавшей ее надзирательницы. Когда она ушла, он обернулся к Элтонам.

— Я не знаю, как долго она будет держаться этих показаний, — сказал он. — Если она не скажет правды, Элтон, она будет сидеть в тюрьме. — И он с ударением продолжал: — Я предупреждаю вас: если эта девушка попадет в тюрьму, и вы допустите, чтобы она пожертвовала собой ради вас, я буду работать день и ночь, не покладая рук, пока не отправлю вас обоих на каторгу.

— Вы, кажется, забываете, с кем вы разговариваете, — сказала Дора с гневным огоньком в глазах.

— Я знаю, что разговариваю с самыми бессовестными, бессердечными и гнусными преступниками, — сказал Дик.

Лэси Маршалт сидел в своей столовой. Перед ним лежала газета. Лицо его было мрачно. Он снова взглянул на фотографию, помещенную в газете ловким журналистом. Это был портрет молодой девушки, выходившей из машины. Позади толпилась кучка любопытных. С одной стороны девушки стоял полисмен, а с другой — широкоплечая тюремная надзирательница. Это была одна из тех фотографий, которые известны всякому, кто читает газеты. На моментальном фото была изображена преступница, отправляющаяся на суд. Маршалту не нужно было сравнивать фотографию в газете с фотографией, лежавшей у него в кармане. Имя арестованной говорило все, даже если бы и не было портрета.

В комнату неслышно вошел Тонгер.

— Вы звонили, Лэси? — спросил он.

— Я звонил десять минут тому назад. И я повторяю вам в последний раз, чтобы вы не называли меня Лэси. Есть предел моему терпению, друг мой!

Маленький человек весело потирал руки.

— Я получил сегодня известие от дочери, — сказал он. — Она в Америке, и ей хорошо живется. Она умница и умеет устраиваться, Лэси.

— Да.

Лэси снова углубился в свою газету.

— У нее есть деньги. Она живет в лучших гостиницах. Я никогда не думал, что ей так повезет.

Лэси сложил газету и бросил ее на пол.

— Через пять минут здесь будет миссис Элтон. Она пройдет по черному ходу. Подождите ее у дверей и проводите через зимний сад в библиотеку. Когда я позвоню, вы проводите ее обратно той же дорогой.

Тонгер ухмыльнулся.

— Как вас любят женщины! — с восхищением сказал он.

Лэси указал ему на дверь. Не прошло и пяти минут, как Дора Элтон открыла тяжелую калитку и, пройдя через двор, поднялась по железным ступенькам в зимний сад — длинное застекленное помещение, пристроенное позади дома над кухней и подвалом здания. Она была вся в черном и под густой вуалью. Тонгер, открывая дверь зимнего сада, заметил, что она нервничает.

— Вы пришли к завтраку? — дружелюбно спросил он. Она слишком привыкла к его фамильярности, чтобы рассердиться.

— Где мистер Маршалт?

— В библиотеке. Читает книгу духовного содержания, — насмешливо ответил он.

Лэси ничего не читал, а просто смотрел на огонь, когда она вошла.

— Сегодня мне было ужасно трудно вырваться к тебе. Пришлось без конца лгать Мартину. Ты даже не поцелуешь меня?

Он нагнулся и слегка дотронулся до ее щеки.

— Что это за поцелуй! — надулась она. — В чем дело?

— Что ты скажешь по поводу кражи бриллиантов? — медленно сказал он. — В ней замешана девушка, и я понял из газет, что полиция считает ее твоей сестрой.

Она промолчала.

— Я знаю, что ты, конечно, замешана в этом деле, — спокойно продолжал он. — Стэнфорд — мой старый приятель, я знал его еще в Южной Африке, и он один из вашей шайки. А эта девушка тоже соучастница?

— Ты прекрасно знаешь, что она ни при чем, — недовольно сказала Дора.

Она пришла на Портмен-сквер не за тем, чтобы говорить об Одри. Она так рисковала, идя сюда.

— Когда я шла по переулку, то видела, что какой-то человек наблюдает за твоим домом. Он стоял у черного хода, но, заметив меня, быстро удалился.

— Он наблюдал за моим домом? — недоверчиво спросил Лэси. — Что же это был за человек?

— Похож на настоящего джентльмена. Я видела его лицо — очень худое и интеллигентное. Он хромал…

Лэси шагнул к Доре и схватил ее за плечи. Его лицо стало совсем серым, губы дрожали. Минуту он совершенно не мог говорить, а придя в себя, закричал:

— Ты лжешь! Ты хочешь испугать меня! — она, смертельно напуганная, старалась высвободиться.

— Лэси, что случилось с тобой?

Он успокоил ее:

— У меня расстроены нервы, а ты напугала меня… Что ты хотела сказать? Эта девушка твоя сестра? Я хочу знать!

— Моя сводная сестра, — тихо сказала Дора. Лэси остановился перед ней:

— Ты хочешь сказать, что у вас разные отцы?

Она кивнула головой.

Он так долго молчал, что она начала волноваться.

— Ей грозит тюрьма, а она выгораживает тебя? — рассмеялся Лэси, но смех его не был веселым. — Это к лучшему… я могу подождать.

Через месяц, в прекрасное мартовское утро, перед судом предстали бледная девушка и широкоплечий бельгиец, которого судили первым.

Выйдя из суда к концу разбора дела, устав и телом и душой от машины правосудия, Шеннон увидел знакомое лицо. Человек, обративший на себя его внимание, сидел на одной из широких скамей, предназначенных для ожидавших свидетелей.

— А, Слик! Вы были на суде?

— Был, — медленно сказал тот. — Но я ушел оттуда, потому что меня возмутило жестокосердие людей. Стэнфорд был среди публики.

Шеннон сел около него.

— Что вы думаете об этом деле?

— О деле? Маленькая мисс ответит за других и попадет в тюрьму.

— Боюсь, что это так, — помолчав, сказал Шеннон и вздохнул.

— Да, она попалась, — задумчиво произнес Слик, — но она выйдет из тюрьмы такой же прекрасной. Такого рода женщины никогда не меняются. Скажите, Шеннон, вы не слышали о человеке по имени Малпас?

Дик, думавший о чем-то своем, вздрогнул.

— Да, это странный старик, живущий на Портмен-сквер. Почему вы спрашиваете?

Слик Смит странно улыбнулся:

— Он каким-то образом замешан в этом деле.

В это время полисмен позвал Шеннона, и тот поспешил в зал, выслушать приговор.

— Сколько вам лет? — спросил судья, держа в руках перо и глядя на девушку поверх очков.

— Девятнадцать, милорд, — ответил за нее Шеннон. — Я хотел сказать, что, несмотря на улики, полиция уверена, что девушка — жертва, страдающая за других непойманных преступников.

Судья покачал головой.

— Но улики противоречат этому. Очень жаль девушку, но я не могу противиться моему долгу перед обществом и обязан строго покарать опасную преступницу. Одри Бедфорд, вы приговорены к заключению в каторжной тюрьме на двенадцать месяцев.

Глава 10. Истина

В пасмурное декабрьское утро тяжелые двери Холлоуэйской тюрьмы открылись, выпустив худенькую, стройную девушку в старом коричневом бархатном пальто. Не глядя по сторонам, она прошла сквозь толпу людей, ожидавших во дворе освобожденных в этот день, и быстро пошла по Холлоуэйской дороге по направлению к Кэмдену. Перейдя дорогу, она села в трамвай и не увидела быстро проехавшего автомобиля Дика Шеннона. Он опоздал всего на три минуты. У девушки в кармане было несколько шиллингов, скопленных в тюрьме за целый год работы. Она вышла на последней остановке трамвая и пошла по широкой улице, пока не увидела маленький ресторанчик. Она заказала себе порцию жареных почек и яйца.

Лицо девушки осунулось, глаза были печальны, но все же это была прежняя Одри. Девять месяцев однообразной тюремной работы в обществе отверженных преступников опустошили ее душу. Но Одри не опустилась до их уровня, но и не испытывала и чувства неизмеримого превосходства над ними. В долгие тоскливые ночи воспоминания о предательстве, жертвой которого она стала, обуревали ее, она закрывала глаза, пытаясь забыть весь этот кошмар. Это были ночи мучений, когда Одри была близка к безумию и сознавала, что жизнь ее разбита. Она не удивлялась, что Дора поступила таким образом. Это так походило на Дору, так соответствовало тому, что она слышала и затем узнала о ней. Хуже всего для Одри было то, — и это больше всего огорчало ее, — что все эти качества сестры были особым достоинством в глазах их матери.

Девушка поднялась со вздохом и, взяв счет, направилась к кассе. Куда ей теперь идти? К Доре, решила она. Одри должна была убедиться, что не напрасно осуждала ее. Но днем она не могла пойти к ней, это было бы нечестно. Утро она провела в поисках комнаты, которую нашла в доме на Грейен-роуд — темное маленькое помещение. Здесь она отдохнула до вечера, набираясь сил для предстоящей встречи. Когда стемнело, Одри отправилась на Керзон-стрит. Горничная, открывшая ей, была та же, что и при первом ее посещении.

— Что вам нужно? — сухо спросила она.

— Мне нужно видеть миссис Элтон, — ответила Одри.

— Это невозможно, — сказала девушка и попыталась закрыть дверь.

Тяжелая работа в течение девяти месяцев не прошла даром для Одри. Без особого усилия она распахнула дверь и вошла в дом.

— Пойдите и скажите вашей госпоже, что я здесь, — сказала она.

Горничная побежала наверх, а Одри не задумываясь последовала за ней. Войдя за горничной в гостиную, она услышала, как Дора сказала:

— Как она смела явиться сюда?

Дора была в бальном платье и казалась еще красивее. Ее светлые волосы отливали золотом. Она посмотрела на Одри, как на привидение, и зрачки ее сузились.

— Как ты смеешь врываться в мой дом? — сердито спросила она.

— Отошли прислугу, — спокойно сказала Одри, и когда горничная удалилась, подошла к двери убедиться, что та не подслушивает. Затем Одри направилась к Доре, заложив руки за спину.

— Я хочу, чтобы ты поблагодарила меня, — просто сказала она. — Я поступила глупо, но я чувствовала, что должна была сделать это ради нашей матери.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — вспыхнув, сказала Дора.

— Как у вас хватило смелости прийти сюда? — спросил неслышно появившийся Мартин. — Вы хотите сделать нас сообщниками вашего преступления и спокойно являетесь в наш дом, чтобы навести на нас подозрение!

— Если тебе нужны деньги, напиши, — сказала Дора, распахнув дверь. — Но если ты еще раз явишься сюда, я позову полисмена.

— Пошли за ним сейчас, — хладнокровно предложила Одри. — Я так хорошо знаю полицию и тюрьму, что ты не испугаешь меня, дорогая сестра!

Дора быстро прикрыла дверь.

— Мы не сестры, если хочешь знать. Ты даже не англичанка, — тихим насмешливым голосом сказала она. — Твой отец был вторым мужем нашей матери — он американец, осужден пожизненно и находится на каторге в Южной Африке.

Одри схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

— Это ложь! — крикнула она.

— Это правда, правда! — резким шепотом проговорила Дора. — Наша мать все рассказала мне, и мистер Стэнфорд знает об этом. Твой отец скупал алмазы и застрелил человека, который выдал его. В Южной Африке скупка алмазов считается преступлением. Он опозорил нашу мать. Она изменила фамилию и уехала в Англию через день после его ареста. Ты даже не имеешь права носить фамилию Бедфорд. Мама ненавидела твоего отца и всеми силами старалась забыть его.

Одри кивнула головой.

— Конечно, наша мать оставила его, — она говорила словно сама с собой. — Она не осталась около него, чтобы поддержать и утешить, как это должна сделать всякая жена ради своего отверженного, опозоренного мужа. Она просто покинула его. Это так на нее похоже.

В голосе Одри не было ни гнева, ни печали. Она всегда трезво смотрела на вещи. Медленно подняв глаза, девушка взглянула на Дору:

— Напрасно я сидела в тюрьме. Ты не стоишь этого, так же, как и наша мать, — сказала она.

— Как ты смеешь говорить так о моей матери! — яростно закричала Дора.

— Она была и моей матерью!.. Теперь она не нуждается ни в моем осуждении, ни в твоей защите. Благодарю тебя. Скажи мне мое настоящее имя!

— Узнавай его сама, — ответила Дора.

— Я спрошу у мистера Шеннона, — сказала Одри.

Это была единственная колкость, которую она позволила себе во время разговора. Но она не ожидала, что ее угроза произведет такое впечатление на обоих супругов.

Глава 11. Мистер Малпас

У Дика Шеннона была квартира в доме на Хеймаркете, удобное помещение, служившее ему и жилищем и конторой. Комнаты выходили окнами на одну из оживленнейших улиц Лондона, и здесь он работал больше, чем в своей конторе на набережной Темзы. Стил, его помощник, называл эту квартиру «Новым Скотленд-Ярдом», и не без основания, так как здесь часто заседал Большой Совет Пяти, возглавлявший Скотленд-Ярд. В тот день, когда Одри вышла из тюрьмы, в квартире Шеннона проходило нечто вроде негласного заседания. Сержант Стил, специалист по громким процессам в среде высшего света — в Скотленд-Ярде говорили, что он одевается лучше всех в Лондоне — и инспектор Лейн принимали участие в этом заседании.

— Вы не видели ее? — спросил инспектор.

Дик Шеннон покачал головой.

— Пока я повидался с начальником тюрьмы и узнал, что она освобождена, уже было поздно ее искать. Но я отдал приказание найти ее тотчас же и дать мне знать об этом. — Он подавил вздох. — Это была ошибка правосудия. Но, с другой стороны, я не знаю, мог ли суд вынести в данном случае другой приговор.

— Но если она невиновна, — заметил удивленный Стил, — то почему же она не сказала правду? Укрывать виновных — тоже преступление.

— Лучше прекратим обсуждение этого вопроса, — неохотно заметил Дик. — Что слышно о мистере Малпасе?

— Он — воплощение таинственности, — сказал Лейн. — А его дом — тем более. Насколько мне удалось выяснить, он владеет домом № 551 на Портмен-сквер с января 1917 года и проводит там большую часть времени. Никто не видел его. Нам подал на него жалобу мистер Лэси Маршалт, живущий в соседнем доме. Ему мешают ночью странные стуки и шум, но мы лишь могли посоветовать ему обратиться к самому мистеру Малпасу. Малпас аккуратно оплачивает свои счета и, когда въехал в дом (который, между прочим, теперь принадлежит ему), истратил большие деньги на ремонт. Крупная итальянская фирма из Турина провела в доме электрическое освещение, сигнальные звонки и всякие тому подобные приспособления. Но никто не знает, как и когда в дом доставили обстановку.

— У него есть слуги?

— Ни одного, и это самая странная вещь. В дом не доставляют провизии, откуда следует, что он вынужден есть в ресторане или же умирать с голоду. Я поставил людей наблюдать за домом у главного и черного ходов, но они не смогли проследить за Малпасом, ибо он всякий раз ускользал от них. Впрочем, они все же видели кое-что интересное.

— Быть отшельником — не преступление, — сказал Шеннон, — но преступление — участвовать в заговоре. Приведите женщину, Стил.

Стил вышел и вернулся с сильно напудренной особой. Она холодно поклонилась присутствующим и уселась на стул, который ей с недовольным видом придвинул Стил.

— Вы — мисс Нельсон, танцовщица, находящаяся без работы?

— Да, это я, — лаконично ответила она.

— Расскажите о вашем посещении дома № 551 на Портмен-сквер.

Женщина с видимой неохотой ответила:

— Если бы я знала, что разговаривала прошлой ночью с сыщиком, нипочем не рассказала бы ему столько, — откровенно начала она. — Вы не имеете права допрашивать меня.

— Но вы обвинили джентльмена, занимающего определенное положение в обществе, в том, что он хотел нанять вас для участия в заговоре, — сказал Дик. — Это очень серьезное обвинение.

— Я не говорила, что это был заговор, — быстро возразила она. — Все, о чем просил меня старый джентльмен, которого я видела первый раз в жизни, это устроить скандал у мистера Маршалта, его соседа. Он хотел, чтобы я в ближайший вечер отправилась к мистеру Маршалту, стала кричать, что он негодяй, и разбила бы у него окна, после чего меня бы арестовали.

— Он сказал вам, для чего это ему нужно?

Она отрицательно покачала головой.

— Это меня не касается. Но я рада была убежать от него: этот человек напугал меня. — Она вздрогнула. — Вы видели уродливых людей? Вы не можете представить себе такого уродства! А как он боится людей! Я должна была сидеть у стола в одном конце огромной комнаты, а он сидел в другом. Там было почти совсем темно, и только над его столом горела маленькая лампа. Это дом привидений — так показалось мне. Двери открываются сами собой, неизвестно откуда раздаются голоса. Когда я выбралась на улицу, то готова была упасть на колени и молиться от радости, что вышла невредимой.

— Если вы совершенно не знали его, то каким же образом он знал вас? — подозрительно спросил Дик.

— Он узнал мое имя из театральной газеты, где я поместила объявление, что ищу ангажемента.

Объяснение звучало убедительно.

Лейн досконально допросил женщину, но она повторяла одно и то же, и, в конце концов, ее отпустили.

— Странно, — задумчиво сказал Дик Шеннон. — Я хотел бы посмотреть на мистера Малпаса. Жалоб на него больше нет?

Лейн медлил с ответом.

— Это даже нельзя назвать жалобой: инспектор по подоходному налогу говорил, что ему не удалось увидеть этого человека. Малпас показал как будто слишком малый доход и был вызван к инспектору. Так вот, он не явился, а вместо этого прислал разрешение проверить его текущий счет в банке. Я узнал об этом и воспользовался случаем участвовать в проверке. Счет самый простой из тех, что мне когда-либо приходилось видеть: тысяча пятьсот фунтов вносятся ежегодно на текущий счет, и тысяча пятьсот фунтов снимаются с него ежегодно наличными деньгами. Никаких чеков, никаких бумаг. Только суммы на уплату налогов, земельной ренты и для покрытия текущих расходов.

— Вы говорите, что у него бывают странные посетители? — спросил Дик.

— Как раз об этом я хотел вам рассказать. Через определенные промежутки времени, не реже чем раз в две недели, к Малпасу является какой-нибудь посетитель, иногда два — в течение одного дня. Обыкновенно это происходит по субботам. Гость никогда не приходит раньше вечера и никогда не остается более получаса. Мы заметили, что никто не приходил к нему дважды. Узнали мы все это случайно: один из наших людей увидел посетителя, который вошел в дом и скоро вышел оттуда. В следующую субботу, в то же самое время, наблюдавший увидел другого входившего посетителя, также вскоре вышедшего из дома. Это повторилось через две недели, на этот раз посетителем был негр. За ним проследили, но ничего не смогли узнать о нем.

— Надо установить более строгий надзор за этим Малпасом, — сказал Дик, и инспектор сделал заметку в своей записной книжке. — Сыщите под тем или иным предлогом одного из этих посетителей, посмотрим, что вы найдете у него. Может быть, окажется, что старик втайне занимается благотворительностью, а может быть, выяснится что-нибудь иное.

Этим окончился разговор о таинственном мистере Малпасе, и участники совещания перешли к обсуждению подозрительного пожара, который вовремя спас одного разорившегося дельца от банкротства.

Они, может быть, вовсе не обратили бы внимания на мистера Малпаса, если бы не случай с танцовщицей, рассказавшей свою странную историю одному из следивших за домом сыщиков.

Дику Шеннону и в голову не могло прийти, что этот зловещий незнакомец имеет какое-то отношение к назревающим событиям, и что «принцесса в лохмотьях», которую Дик не мог забыть все эти месяцы, попадет в мрачное жилище старика, идя навстречу своей судьбе. Мистер Малпас был для Шеннона лишь интересным объектом для наблюдения, загадку которого следовало разгадать. Но эта таинственная личность вскоре всецело поглотила внимание капитана Шеннона.

Одри Бедфорд сделала интересное открытие: в жизни важную роль играет нечто, о чем она до сих пор не имела ни малейшего представления, это странное нечто называлось «рекомендацией». Без нее совершенно невозможно было получить службу. Находились, правда, люди, которые с жадным блеском в глазах говорили: «Это неважно, милая девушка, мы обойдемся без нее». Другие так не говорили, но были возмущены, когда узнавали от нее, что она недавно вышла из тюрьмы, и вместо службы предлагали ей отобедать у них. Но были и такие, которые говорили ей коротко: «У нас нет места для вас».

Деньги таяли. Наступило Рождество. В этот день Одри, проснувшаяся, как обычно, с чувством голода, смогла подкрепиться лишь водой и сухариком, сохранившимся у нее со вчерашнего дня. Этот завтрак мог оказаться для нее и обедом и ужином, если бы ей не повезло. Вечером, проходя по маленькой улочке, неподалеку от Грейен-роуд, Одри стала свидетельницей драки между двумя женщинами, и одна из них впопыхах сунула девушке в руку маленький промасленный пакетик, чтобы он не мешал ей расправиться со своей противницей. На месте драки немедленно появилась полиция, произошла свалка, дерущихся женщин отвели в ближайший полицейский участок, а Одри, принеся домой маленький пакет, по-царски поужинала оказавшимися в нем жареной рыбой и холодной картошкой. Это было восхитительно.

Во вторник утром Одри услышала на лестнице тяжелые шаги своей квартирной хозяйки.

— Доброе утро, мисс! Вам письмо.

Одри удивленно посмотрела на нее. Никому она не давала своего адреса, никто даже не спрашивал его при ее неудачных попытках найти службу.