Кошка на раскаленной крыше

БОЛЬШАЯ МА: А теперь замолчите обе, немедленно замолчите, я требую!

ГУПЕР: Хорошо. Семейные передряги всегда выявляют как лучшее, так и худшее в каждом члене семьи.

МЕЙ: Истинная правда.

МАРГАРЕТ: Аминь.

БОЛЬШАЯ МА: Я же сказала – замолчите! Сцепились, как кошки! В своем доме я этого не потерплю!

Мэй взглядом указывает Гуперу на портфель. Улыбка Брика стала и светлее, и неопределеннее одновременно. Подготавливая коктейль, он тихо напевает.

БРИК:

«Дорога к дому очень не легка,

О, как постель мне кажется мягка.

Нетвердою ногой

Спешу, спешу домой».

ГУПЕР: Ты не забыла, Ма, что мне надо утром быть в Мемфисе и выступать в суде?

Мэй садится на кровать и разбирает вынутые из портфеля бумаги.

БРИК (продолжает петь):

«По суше и по морю,

С волной и ветром споря».

БОЛЬШАЯ МА: Правда, Гупер?

МЕЙ: Ну, конечно.

ГУПЕР: Вот почему я вынужден поставить эту проблему.

МЕЙ: Дело безотлагательное.

ГУПЕР: Если бы Брик был трезвым, он тоже сказал бы свое слово.

МАРГАРЕТ: Брик присутствует, мы только что вошли.

ГУПЕР: Ну и прекрасно. Сейчас я вам зачту, что мы с моим партнером набросали: такой примерный документ – оформление опеки.

МАРГАРЕТ: Вот оно что! Ты, значит, будешь главный распорядитель кредитов?

ГУПЕР: Мы это составили, как только пришло заключение из лаборатории Очнеровской клиники. Ну, что значит «составили», так, в общих чертах, но не без участия Беллоуза, председателя правления банка в Мемфисе, а ведь все крупные семьи в Дельте имеют с ним дело.

БОЛЬШАЯ МА: Гупер!

ГУПЕР (склоняясь перед Большой Мамой): Нет, это, конечно, не окончательный вариант, ни в коем случае. Так, предварительный набросок.

МАРГАРЕТ: Ну, конечно.

МЕЙ: Это план, как не дать развалиться крупнейшему состоянию…

БОЛЬШАЯ МА: А теперь меня послушайте, все вы. Послушайте меня! Чтобы больше никаких кошачьих концертов у меня в доме не было! А ты, Гупер, убери свои бумажки, пока я их не схватила и не разорвала! Что там написано, я не знаю, да и знать не желаю. С вами можно только, как Большой Па, разговаривать. А я его жена. Не вдова, а именно жена! И с тобой буду говорить его словами! Плевать мне, что там у тебя. Убери, откуда достал, и чтоб глаза мои больше этого позора не видели, даже конверта. Ясно? Ишь: «за основу», «план», «предварительный», «набросок»! Я вам вот что скажу… Что там Большой Па говорит, когда его с души воротит?

БРИК (у бара): Большой Па говорит: «дерьмо!», когда его с души воротит.

БОЛЬШАЯ МА: Вот именно: «дерьмо!» Я тоже скажу «дерьмо», как Большой Па.

МЕЙ: Мне кажется, что ругань здесь не к месту.

БОЛЬШАЯ МА: Никто ничего не получит, пока Большой Па всему голова. Да и потом тоже. Даже потом.

БРИК:

«Песню я пою

Про печаль свою».

БОЛЬШАЯ МА: Сегодня Брик выглядит точно так же, как давным-давно, еще мальчиком. Когда он играл в эти ужасные игры, приходил домой весь потный, раскрасневшийся и сонный. А золотые кудри блестели на солнце… (Она подходит к нему, проводит своей полной, дрожащей рукой по его волосам.)

Брик отстраняется, как обычно, от всякого физического контакта и продолжает шепотом петь. Открывает ведерко со льдом и по одному бросает в коктейль кусочки льда, с видом, будто составляет сложнейшую смесь.

БОЛЬШАЯ МА (продолжает): Время идет так быстро. Как быстро идет время!.. Его не остановишь. Только-только пожил – и уже пора умирать… Любить надо друг друга, любить, теснее собраться вместе, особенно сейчас, когда черная беда пришла к нам в дом. (Неловко обняв Брика, прижимает его голову к плечу.)

Гупер возвращает бумаги Мэй, которая укладывает их в портфель с видом усталой покорности.

ГУПЕР: Мама, а, мама? (Подходит к ней сзади, полон скрытой зависти.)

БОЛЬШАЯ МА (забыв о Гупере): Брик, ты меня слышишь?

МАРГАРЕТ: Он слышит вас, он все понимает.

БОЛЬШАЯ МА: Ах, Брик, ты ведь сын Большого Па! Он так тебя любит! Знаешь, о чем всегда мечтал? Чтобы еще при его жизни ты родил ему внука, такого же, как ты, Поллита!

МЕЙ (застегивает портфель с громким щелчком): Какая жалость, что Брик и Мэгги не могут ничего поделать!

МАРГАРЕТ (неожиданно и спокойно, но с большой силой): Прошу внимания! (Идет в центр комнаты, сжав руки перед собой.)

МЕЙ: В чем дело, Мэгги?

МАРГАРЕТ: Я хочу кое-что сообщить. У нас с Бриком будет ребенок.

Большая Мама шумно переводит дыхание. Пауза. Она встает.

БОЛЬШАЯ МА: Мэгги! Брик! Просто не верится!

МЕЙ: Вот именно, не верится.

БОЛЬШАЯ МА: Боже мой! Боже мой! Как Большой Па мечтал об этом! Надо ему поскорее об этом сообщить, прямо сейчас…

МАРГАРЕТ: Подождем до утра. Не надо его сейчас тревожить.

БОЛЬШАЯ МА: Нет, пусть он узнает еще сегодня. Наконец-то сбылась его мечта! А ты, Брик! Ребенок поможет тебе взять себя в руки, ты бросишь пить. (Выхватывает у него стакан из рук.) Ты же отец, на тебе лежит ответственность. (Лицо ее искажается, она возбужденно жестикулирует, разрыдавшись, бросается прочь из комнаты с криком.) Сейчас же иду сказать папе! (Голос ее постепенно затихает.)

Брик слегка пожимает плечами и бросает кубик льда еще в один стакан. Маргарет направляется в его сторону, что-то тихо бормоча про себя, наливает ему стакан, пронзая его горьким взглядом.

БРИК (холодно): Спасибо, Мэгги. Это хорошая порция.

Мэй подходит к Гуперу и сильно толкает его с шипящим звуком и гневной гримасой.

ГУПЕР (отталкивая ее): Брик, ты позволишь мне тоже немного выпить?

БРИК: Пожалуйста, Гупер, наливай себе.

ГУПЕР: Спасибо.

МЕЙ (пронзительно): Не думайте, что мы поверили…

ГУПЕР: Спокойно, Мэй!

МЕЙ: Не хочу! Я знаю, что все это неправда!

ГУПЕР: Заткнись!

МАРГАРЕТ: Боже ты мой! Вот не думала, что мое маленькое сообщение наделает столько шума!

МЕЙ: Она же вовсе не беременна!

ГУПЕР: А кто это сказал?

МЕЙ: Она сама.

ГУПЕР: Но доктор Бау ничего не говорил.

МАРГАРЕТ: Я не ходила к доктору Бау.

ГУПЕР: К кому же ты ходила, Мэгги?

МАРГАРЕТ: К лучшему гинекологу южных штатов.

ГУПЕР: Так, так! Ясно… (Вынимает карандаш и бумагу.) Можно, я запишу его имя?

МАРГАРЕТ: Нет, нельзя, господин прокурор.

МЕЙ: Потому что его нет в природе!

МАРГАРЕТ: Нет – он существует в природе, и ребенок мой, мой и Брика!

МЕЙ: Как можно зачать ребенка, если спать раздельно, если только конечно…

Брик поставил пластинку. Громкая джазовая музыка прерывает реплику Мэй.

ГУПЕР: Выключи!

МЕЙ: Мы прекрасно знаем, что это ложь. Мы все слышим, что у вас делается! Не воображайте, что ваш фокус пройдет и вы сможете обмануть умирающего старика.

Громкий протяжный вопль боли и ярости раздается по всему дому. Маргарет максимально убирает звук проигрывателя. Крик повторяется.

МЕЙ (в ужасе): Ты слышал, Гупер, ты слышал?

ГУПЕР: Похоже, начался приступ.

МЕЙ: Иди, проверь!

ГУПЕР: И ты со мной, пусть они немного поворкуют вместе!

Выходит первым, за ним Мэй. У двери она оборачивается с искажающим лицом и шипит, обращаясь к Маргарет.

МЕЙ: Лгунья! (Хлопает дверью.)

Маргарет облегченно вдыхает, нетвердыми шагами подходит к Брику и берет его за руку.

МАРГАРЕТ: Спасибо тебе, что ты промолчал…

БРИК: Все о'кей, Мэгги.

МАРГАРЕТ: Ты просто благородно поступил, не осрамил меня.

БРИК: Никак не добьюсь…

МАРГАРЕТ: Чего?

БРИК: Щелчка.

МАРГАРЕТ: Щелчка в голове, после которого наступает покой, да, милый?

БРИК: Угу. Нет и нет. Обязательно надо добиться, а то не засну.

МАРГАРЕТ: Понимаю.

БРИК: Кинь мне подушку на диван, Мэгги, где я сплю.

МАРГАРЕТ: Только не сегодня, Брик.

БРИК: Я хочу на диван, там мое место. (Он ковыляет к бару. Три раза быстро плещет в стакан и стоит в ожидании, молча. Вдруг оборачивается с улыбкой и говорит.) Вот он!

МАРГАРЕТ: Кто?

БРИК: Щелчок! (Он, преисполненный чувством благодарности, выходит со стаканом на галерею. Слышно, как стучит его костыль. Через некоторое время раздается его тихое пению)

Маргарет некоторое время потерянно стоит с подушкой в руках, как будто это ее единственный друг в жизни, затем швыряет ее на кровать. Подходит к бару, собирает в охапку все бутылки, некоторое время стоит, нерешительно оглядываясь, затем выбегает с ними из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой. Слышно, как Брик возвращается, напевая. Он входит, видит подушку на постели, тихо, печально смеется и поднимает ее. Когда Маргарет возвращается, подушка у него в руках. Маргарет мягко прикрывает дверь и, прислонившись к ней, улыбается Брику.

МАРГАРЕТ: Брик, я привыкла считать, что ты сильнее меня и мне с тобой не сладить. Но прожив столько лет, когда ты вечно под хмельком – знаешь, что я поняла? Нехорошо, конечно, и может, не стоит говорить, но я сильнее тебя, и чувство мое к тебе тоже сильнее. Слышишь, Брик? (Выключает все светильники, кроме одного, с шелковым розовым абажуром, стоящим у постели.) Я действительно была у доктора и знаю, Брик, что сейчас самое время!

БРИК: Понимаю, Мэгги. Но как можно зачать ребенка, если мужчина влюблен только в выпивку?

МАРГАРЕТ: А если выпивка под замком и ее не добиться, кроме как ценой определенных уступок?

БРИК: Так ты ее заперла, Мэгги?

МАРГАРЕТ: Смотри сам. Бар пуст.

БРИК: Ах, черт возьми… (Тянется к костылю.)

Она выбивает у него костыль из рук, выбегает на галерею и швыряет через ограждение. Возвращается, тяжело дыша. Слышны быстрые шаги. В комнату врывается Большая Мама. На ней нет лица, она задыхается, бормочет.

БОЛЬШАЯ МА: О, Господи, Боже мой, Боже мой, где эта штука?

МАРГАРЕТ: Это, наверное? (Подает ей пакет, оставленный доктором.)

БОЛЬШАЯ МА: Я не вынесу! О, Господи, Брик! Брик! Мальчик мой! (Бросается к нему.)

Он отворачивает лицо от ее поцелуев, смешанных со слезами. Маргарет смотрит на мать и сына с напряженной улыбкой.

БОЛЬШАЯ МА: Сынок мой, ты совсем как твой отец!

Снова раздается громкий стон. Большая Мама выбегает, вся в слезах.

МАРГАРЕТ: Сегодня ночью ложь станет правдой, и когда все будет кончено, я принесу бутылки и мы выпьем вместе, здесь, в этом доме, куда пришла смерть… Что ты сказал?

БРИК: Ничего. А что можно сказать?

МАРГАРЕТ: Дорогие вы мои слабые люди. Вы умеете только сдаваться, если не попадете в крепкие руки. (Гасит лампу под розовым абажуром.) Нежные, любящие руки. (Занавес начинает медленно закрываться.) Я ведь очень люблю тебя, Брик!

БРИК (с очаровательной, печальной улыбкой): Смешно, если это действительно так!

Занавес

Конец