Девчонки - Бриллиантовые девочки

— Хочешь драться? Давай!

— Не хочу я с тобой драться. Я не дерусь с девочками. И в особенности с сёстрами Рошель, — сказал Райан.

Рошель с обожанием вскинула на него ресницы. Джуд растерянно застыла у их столика.

— Джуд, иди домой. Со мной все в порядке. Райан меня проводит. Я приду не поздно. Что ты так переживаешь? Ты же просто выставляешь себя на посмешище, — сказала Рошель.

— Джуд, пожалуйста, пойдём к дяде Брюсу! — взмолилась я.

— Да валите обе к своему паршивому дяде Недотёпе! — ухмыльнулась Рошель.

— Не смей обзывать его паршивым недотёпой, — сказала я. — Не смей!

Рошель добавила несколько слов покрепче. Я налетела на неё и вцепилась в её длинные золотые волосы. Рошель заорала во всю глотку.

— Эй, хватит! А ну пошли отсюда! — закричал охранник «Макдоналдса».

Он сгрёб одной огромной лапищей меня, другой — Джуд и потащил нас обеих через весь зал к лестнице.

Встревоженный Брюс подбежал к входу.

— Куда вы тащите девочек? Отпустите их сейчас же! — сказал он охраннику.

— Смотрите получше за своими детьми! Так они сестры? Набросились ни с того ни с сего на хорошенькую девочку наверху!

— Ну, Джуд! — сказал Брюс, покачивая головой.

— Настоящий бесёнок — это меньшая, — сказал охранник. — Кидается как бешеная кошка!

— Дикси? — удивился Брюс.

И тут он увидел дорожного полицейского, идущего в нашу сторону.

— Ой-ой! Живо, а то мне придётся платить штраф. Вы отпустите девочек, я надеюсь?

— Не знаю даже. Вообще-то, я мог позвать полицию.

— Нет, погодите! — К нам по лестнице сбегала Рошель. — Они, конечно, обе чокнутые, и я их просто ненавижу, но они все-таки мои сестры, так что вы их все-таки не арестуете по-настоящему, правда?

— Ох ты господи! Слушайте, убирайтесь все домой со своим отцом, и побыстрее.

— Он нам не отец! — сказала Рошель.

— Я каждый день за это Бога благодарю! — сказал Брюс. — Давайте залезайте быстренько в машину. Ты тоже, Рошель.

Она отчаянно заспорила, не желая расставаться с Райаном.

Джуд тоже залезла в машину, все ещё не помня себя от ярости.

— И какой толк учиться обороне вин-чунь, если эти глупые мальчишки не желают нападать, — ворчала она.

— Очень хорошо, что он не стал на тебя нападать. У тебя, конечно, природный талант, ты все усваиваешь на лету, но все равно нужны многие месяцы тренировок, я ведь тебе говорил. Может быть, мы найдём подходящий клуб где-нибудь в окрестностях. Тебе, пожалуй, тоже стоит присоединиться, Дикси! Ты правда дралась?

— Я только чуть-чуть подралась, — призналась я. — Вы рады, что вы нам не отец, так вы сказали? А как насчёт нашего дяди?

— Дикси, я не расхочу быть твоим дядей, даже если ты будешь драться чаще, чем Леннокс Льюис! — сказал Брюс со смехом. — Только меня не бей, о большем я не прошу.

13

Когда мы снова подъезжали к улице Меркурий, я крепко закрыла глаза. Я загадала желание и стала желать так сильно, что голова у меня горела. Я пожелала, чтобы все дома стали целыми и опрятными, чтобы они были свежевыкрашены, а вокруг них росли цветы. Я пожелала, чтобы наш дом был самый лучший, самый яркий, с мерцающими электрическими гирляндами на окнах, с розами, вьющимися вокруг входной двери, а в палисаднике — фонтан с мраморной русалочкой, плещущий воду в бирюзовый бассейн.

Я пожелала, чтобы внутри наш дом был красиво обставлен, с атласными занавесями, бархатными диванами и персидскими коврами. И чтобы мама танцевала по дому в обтягивающей юбке и туфлях на шпильках, искрясь энергией и весельем, как раньше. Я пожелала, чтобы, когда мы войдём, Солнышко лежал на голубой пелёнке без подгузника, демонстрируя своё мальчишечье устройство. Я пожелала, чтобы мой папа был в это время у нас в гостях и принёс мне в подарок новую кофту — чёрную, чтобы она не так легко пачкалась, и расшитую маленькими красными сердечками в знак того, как сильно он меня любит. И чтобы он надел её мне на плечи, обнял меня и пообещал, что будет приходить ко мне каждый день всю мою жизнь.

Я пожелала, чтобы Фиалка была настоящей и летала на свободе по всему саду. Я пожелала, чтобы Мэри тоже могла приходить к нам в сад и играть со мной и чтобы она с громким смехом носилась по саду, а волосы у неё рассыпались по плечам без всяких туго затянутых косичек. Я подумала о голубой жилке, бившейся у неё на лбу. Я знала, что должна что-то предпринять.

— Ты спишь, Дикси? — спросил Брюс, трогая меня за плечо. — Пойдём, родная, вылезай из машины. Приехали.

— Вы верите, что желания исполняются, дядя Брюс?

— Я бы все отдал, чтобы твои желания исполнились, Дикси, но я ведь не волшебник.

Однако в доме многое уже изменилось, как по волшебству, благодаря Брюсу. Веяло чистотой и свежим ароматом его чудных лилий, роз и фрезий. Мама расставила их повсюду в гостиной, но больше она ничего не сделала. Она лежала с Солнышком на матрасе, а мебель и картонные коробки по-прежнему громоздились вокруг неё.

Рошель и Джуд протиснулись к ней, громко жалуясь друг на друга. Мама прикрыла глаза, как будто она тоже загадала желание.

— Мама! Ты слышишь! Джуд меня просто вконец извела! Она вела себя с Райаном как идиотка, а потом Дикси начала меня бить.

— Этот Райан намного её старше. Она вообразила о себе невесть что, потому что у неё теперь есть мальчик. Она ничего не понимает! Кончится тем, что она окажется школьницей с ребёнком, если не остережётся. Ну скажи же ей, мама!

— Заткнись, Джуд, — сказала Мартина, входя в комнату. — Что у тебя с носом? Ты опять дралась? Мама, ты только посмотри на неё!

— Мама, можно рассказать, если тебя просили не рассказывать и предупредили, что иначе у тебя могут быть неприятности? — спросила я.

— Никогда нельзя рассказывать. А неприятности будут у тебя и у твоей дурацкой птицы, и ещё какие, — сказала Рошель, хватая мой рукав.

— Мама! Она взяла Фиалку!

— Я её сейчас отберу! — завопила Джуд, хватая Рошель.

— Замолчите обе, разбудите ребёнка! Мама, тебе надо как следует отлежаться. Давай я пока возьму ребёнка, — предложила Мартина.

— Нет! — сказала мама с неожиданной живостью, открывая глаза. — Не трогай его. Нам с ним очень хорошо. Идите все отсюда, пожалуйста. У меня от вас голова раскалывается. Мне нужно только одно: чтобы меня оставили в покое.

— Не волнуйтесь, Сью. Я с ними разберусь, — сказал Брюс.

— Я с ними разберусь. Я старшая, — заявила Мартина. — Не понимаю, мама, что с тобой. Сперва ты меня заставила приехать в эту дыру, потому что тебе без меня не обойтись, а теперь ты меня на дух не подпускаешь к ребёнку.

— Ты можешь расставить по местам мебель и попытаться навести хоть какой-нибудь порядок. Я просто не могу больше лежать посреди этой свалки, — сказала мама.

— Я не буду все это поднимать, это слишком тяжёлые вещи. Мне станет плохо, — сказала Мартина.

— Ах ты, принцесса на горошине! — насмешливо сказала Джуд. — Ладно, мама, я этим займусь.

— Джуд, ты у нас кто? Мисс Сверхчеловек? Ты думаешь, ты просто супер, потому что во все суёшь свой нос и за все берёшься? Может, в Блечворте с тобой ещё считались, но здесь над тобой просто все смеются!

— Заткнись, Рошель, — сказала я, забирая Фиалку. — Не обращай на неё внимания, Джуд. Я тебе помогу с мебелью.

— Только не пытайся ничего подымать, Дикси, ты слишком маленькая. Кому-кому, а тебе точно станет плохо, — сказал Брюс от двери. — Пошли, девочки, не мучьте больше маму. Она ещё не поправилась. Давайте лучше попробуем поработать в команде и расставить мебель общими усилиями.

— А можно, я буду в вашей команде, дядя Брюс? — попросила я.

— Я буду начальником, малышка, буду вами распоряжаться. Да и давно пора. Вам, девочки, нужна сильная рука.

— Простите, как вы сказали? — спросила мама. — Вы будете распоряжаться моими дочерями? Им нужна сильная рука, оказывается? И чья же это будет рука? Уж не ваша ли? Какая гнусная наглость!

Она с усилием поднялась с матраса и стремительно направилась к нему, уперев руки в боки.

— Послушайте, Сью, я же ничего такого не имел в виду, — ответил Брюс, нервничая. — Я просто так выразился. Я только хотел сказать, что нам надо как-то организоваться с этой мебелью, потому что мне ведь нужно беречь спину.

— Да пошли бы вы со своей долбаной спиной, — сказала мама. — Я уверена, что вы это выдумали для отмазки, потому что вы лентяй, как и все мужчины. У вас мозгов хватает только, чтоб морочить голову моим девочкам и учить их этим дурацким штучкам — кунг-фу или как его там. Как будто они без этого мало дерутся. Вы бы лучше поучили нашу Джуд не драться, кретин слабоумный!

Брюс отшатнулся, глядя на неё из-за очков.

— Дядя Брюс, не расстраивайтесь! Мама это не всерьёз, ей просто вожжа под хвост попала! — сказала я, беря его за руку.

— Никакая вожжа мне никуда не попала, паршивка ты мелкая! — заорала мама. — Кончай к нему липнуть, Дикси! Никакой он тебе не дядя, он нам чужой человек!

Брюс выпустил мою руку.

— Я был чужим человеком и очень хотел, чтобы так оно и осталось. Я ведь должен был помочь вам с перевозкой за небольшие деньги — так мы договаривались. Хотя если кто-то здесь и платил пока деньги, так только я. Но как-то меня засосало во всю эту суматоху, и я решил помочь вам и вашим дочкам, как приличный человек. Про «дядю» не я придумал, это малышка Дикси стала меня так звать. Меня это тронуло, потому что она чудесная девочка. Но я могу себе представить, что вам это не нравится. Раз так, мы сейчас поставим точку. Плевать на мою спину, я сейчас постараюсь закинуть вашу мебель наверх и уеду. И больше приезжать не буду.

— Нет, — заплакала я, прижимаясь к нему.

— Дикси, прекрати эту ерунду, ты меня позоришь, — резко сказала мама. — Ты ведёшь себя просто глупо.

Я посмотрела маме прямо в глаза.

— Это ты ведёшь себя глупо, мама, — сказала я, глядя на Солнышко, брошенного на матрасе.

Мама тоже на него оглянулась. И вдруг смолкла.

— Деточка моя, — прошептала она и пошла обратно к матрасу. Она взяла Солнышко на руки и поцеловала его пушистый хохолок.

Мартина, Джуд и Рошель недоверчиво покачали головами. Обычно мама не могла быстро успокоиться, если уж её понесло. Она всегда орала, пока не охрипнет, а потом разражалась бурными слезами, обнимала нас всех, говорила, что она сварливая старая кошёлка и самая худшая мать на свете и что нам всем лучше было бы в приёмной семье. Тогда мы обнимали её в ответ и говорили, что она самая лучшая мать на свете и что мы хотим жить только с ней, хотя она и правда сварливая старая кошёлка.

— Дядя Брюс, не уходите, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — сказала я.

— Мне нужно домой, Дикси, мне ведь приходится вставать ещё до рассвета, чтобы успеть на цветочный рынок. Но ты не волнуйся, милая, я буду к тебе приезжать, если мама разрешит.

— И вы останетесь моим дядей? — спросила я.

Брюс покосился на маму. Она качала на руках ребёнка, не обращая никакого внимания на нас обоих.

— Если хочешь, — прошептал он.

— Я не хочу всех этих соплей про «дядю», но вы ведь останетесь моим тренером по вин-чунь? — сказала Джуд.

— Договорились, — сказал Брюс. — Ну ладно, потащили тогда, что ли, наверх эту чёртову мебель. Похоже, кроме нас с тобой, таскать её некому.

— Я бы хотела помочь, но не могу, — сказала Мартина. Она стояла, обхватив руками живот.

— У тебя что, живот болит? — спросила Джуд.

— Ага! — поспешно откликнулась Мартина.

— И у меня тоже, — сказала Рошель.

— Ерунда, — сказала я.

— А ты-то что в этом понимаешь, Дикси? — вскинулась Рошель.

— Ладно, ладно, я буду помогать, — сказала я. — Я правда могу, я намного сильнее, чем кажусь, дядя Брюс.

Я сняла кофту и согнула руку в локте.

— У тебя мышцы, как горошины, детка, — сказал Брюс.

Он по-деловому закатал рукава и не без гордости напряг мускулы. Похоже было, что в его тощие руки зашили по апельсину.

— Ого, мистер Качок! — воскликнула Джуд. — Но это-то не вин-чунь, правда?

— В спортзал я тоже много ходил, — сказал Брюс.

— Вот так Фрида Цветочная Лавка! — сказала Рошель. — Слушай, Мартина, дай на минутку мобильник. Я только отправлю одну эсэмэску.

— Только не этому уроду из «Макдоналдса», — встряла Джуд.

— Нет, мобильник я тебе не дам, он мне самой нужен, — сказала Мартина. — Какой ещё урод?

— А ну отойдите все с дороги! — распорядилась Джуд. — Мартина, почему ты не можешь помочь? Я ведь знаю, что сейчас не твои дни, так что не отговаривайся этим.

— Джуд, ты не можешь помолчать? У меня желудок расстроен, если хочешь знать. Меня тошнит.

— Ерунда, — сказала Джуд.

— Это не ерунда, Джуд. Я слышала, как её утром рвало.

Я хотела помочь, но Мартина, похоже, перепугалась.

— Заткнись, Дикси! Ну почему ты никогда не можешь помолчать, — зашипела она.

— Ага, она вообще страшная ябеда, — сказала Рошель.

— Я умею хранить тайны! Я умею хранить потрясающие тайны, так что заткнитесь обе. Вот когда вы узнаете мою тайну…

— Дикси! — закричала мама из гостиной. — Пойди сюда! Помоги мне. Живо!

— Я тебе помогу, мама, — сказала Мартина, отталкивая меня.

— Нет, Мартина, мне нужна Дикси.

— Ну что ж, как хочешь, — сказала Мартина обиженно и быстро пошла наверх.

— Мартина, ну пожалуйста, дай на минутку мобильник, — попросила Рошель, бросаясь за ней. — Джуд, начните лучше с моей мебели. Я хочу, чтобы у меня наконец была нормальная комната. Только осторожнее, не швыряйте как попало. Поаккуратнее там с моим туалетным столиком, ладно?

— Сама поаккуратнее, а то мы тебя пошвыряем как попало, Роксана, — сказал Брюс. — Раскомандовалась тут. Мы тебе не грузчики. Мы, между прочим, делаем одолжение, правда, Джуд?

— Ещё бы, Брюс.

Она тащила из маминой комнаты кровать Рошель, опрокинув её набок. Похоже было, что она с удовольствием опрокинула бы и протащила по полу саму Рошель.

— Дикси, — нетерпеливо крикнула мама, — пойди сюда! Ко мне, поближе!

Я присела рядом с ней на матрас.

— Слушай, прекращай свои намёки. Твои сестры — не идиотки, хотя на них обычно и похоже. Мы ведь с тобой договорились, детка. Ты мне поклялась, что словом не обмолвишься.

— Только пару дней, мама!

— А как насчёт пары недель?

— Не выйдет, мама! Представь, как ты пойдёшь по магазинам с коляской, и все будут заглядывать под козырёк и ворковать «сюси-пуси», «это мальчик или девочка?». Не можешь же ты сказать, что это мальчик, а через месяц вывезти её в розовом платьице?

— Я не собираюсь ни с кем разговаривать. Здесь в округе все равно одни безнадёжные дебилы. — Мама задумалась. — Может, конечно, это я безнадёжная дебилка, раз не могу обеспечить своих детей или найти хоть одного приличного мужика им в отцы. Было много причин, почему нам нельзя было оставаться в Блечворте, но как я могла вообразить, что эта дыра — выход их положения? Я только ещё сильнее влипла. Все у меня оказалось не то: и гороскопы, и карты, и хрустальный шар. Ребёнок оказался не тот. Я так хотела мальчика, Дикси! Мне очень нужен мальчик! Не отнимай его у меня, детка, пожалуйста. Оставь мне его ещё ненадолго.

Мама заплакала. Солнышко тоже запищала и недовольно завертелась в своём голубом одеяльце. По запаху было похоже, что ей пора сменить подгузник, но Брюс и Джуд могли войти в любую минуту, чтобы унести ещё что-нибудь наверх.

— Давай я возьму Солнышко наверх в ванную и переодену её… то есть его, — сказала я. — Не плачь, мама. Я не выдам нашу тайну, обещаю. Пусть Солнышко ещё немного побудет мальчиком, если тебе от этого правда легче.

Я взяла Солнышко на руки и осторожно понесла наверх. Джуд и Брюс втащили кровать Рошель на половину лестницы. Брюс взмок, очки у него запотели.

— Полегонечку, дядя Брюс, — сказала я с тревогой.

— Все обойдётся… если я… не буду торопиться, — с трудом выдохнул он.

Джуд тащила, Брюс толкал, и вдвоём они таки втащили кровать наверх.

— Поставьте её к окну, — сказала Рошель. — Нет, постойте, может быть, лучше будет у противоположной стены.

— Ставь её сама куда хочешь, привереда, — огрызнулась Джуд. — Ну как, Брюс, дружище? Держитесь?

— А то! — сказал Брюс, а сам прислонился к стене, пытаясь отдышаться.

— Хватит с Рошель пока. Пойдите присядьте, дядя Брюс. У вас измученный вид, — сказала я.

Он только улыбнулся мне и побрёл вниз по лестнице.

Я зашла в ванную и осторожно распеленала Солнышко. Она была не просто мокрая. Все оказалось намного хуже, чем я думала. Я не знала, что делать.

— Пожалуйста, научись побыстрее ходить на горшок, — сказала я сестрёнке, повыше закатывая рукава.

Я оторвала полрулона туалетной бумаги, ухватила Солнышко за щиколотки и принялась тереть. Тёрла я долго. Потом я подумала, что лучше, наверное, её вымыть. Вообще-то, я не знала точно, как моют младенцев. Она была такая маленькая. Я боялась, что, если её намылить, она У меня выскользнет. Головка у неё не держалась, а сама она извивалась у меня в руках.

Я управилась, как сумела, и запихала грязный подгузник в клеёнчатую хозяйственную сумку.

— Ну вот, Солнышко. Теперь мы сухие и чистенькие. Может, ты постараешься так и оставаться? Ты, конечно, славная малышка, но была бы ещё лучше, если б у тебя не было попы!

Как было бы здорово, если бы Солнышко была как кукла, вся из гладкой пластмассы. Тогда бы ей не надо было менять подгузники и никто бы не узнал, что она девочка. Мама могла бы играть, будто у неё такой особенный мальчик, и никто бы ничего не заподозрил. Если бы у всех у нас было так, мы могли бы выбирать, какого пола мы хотим быть, пока не вырастем. Я могла бы быть мальчиком, тогда мама всегда любила бы меня больше всех. Джуд, наверное, тоже захотела бы быть мальчиком, хотя она их не любит. Рошель как раз обожала мальчиков, но её невозможно было себе представить иначе как девочкой. Мартина тоже была девочка-девочка, даже когда напяливала на себя огромные футболки Тони или его чёрный кожаный пиджак.

Я услышала, как Джуд и Брюс тяжело топают вверх по лестнице. Подхватив Солнышко, я подошла к перилам посмотреть. Они, чертыхаясь, тащили неповоротливый туалетный столик Рошель, у которого на ходу выдвигались и выпадали ящики.

— Надо было вынуть сперва ящики, — выдохнул Брюс. — Я совсем голову потерял. Слушай, если мы его прислоним к стене, ты сможешь его удержать на весу минутку? Я тогда протиснусь на твою сторону и вытащу ящики.

— Что у неё там? Чем-то воняет! — сказала Джуд.

Словно в ответ на это, верхний ящик вылетел из пазов. Первый грязный подгузник Солнышка взмыл в воздух и упал в аккурат Брюсу на голову.

Брюс сделал резкое движение в сторону, отряхиваясь и пытаясь в то же время не выпустить туалетный столик. И вдруг вскрикнул на пугающе высокой ноте.

— Дядя Брюс! — Я бросилась вниз по лестнице, прижимая к груди Солнышко.

— Все, Брюс, так этот чёртов столик не упадёт, — сказала Джуд, отодвигая его подальше.

Брюс, согнувшись, вцепился в лестницу.

— Дядя Брюс, вы там в порядке? — крикнула я.

— Брюс, все, можете выпрямляться, — сказала Джуд.

Брюс был не в порядке. И выпрямиться он не мог.

— Я перетрудил спину, — с усилием проговорил он.

— Как там мой столик? Джуд, осторожнее, не прислоняй его к стенке, он же поцарапается! — орала Рошель.

Она примолкла, когда подошла к лестнице и увидела Брюса.

— Что, кто-то упал? — Мартина пришла посмотреть, в чем дело.

— Господи, Солнышко? Дикси, ты его уронила? — закричала мама.

Она неслась через прихожую, её длинные чёрные волосы развевались на бегу, а большие груди чуть не выскакивали из ночной рубашки.

— С Солнышком ничего не случилось, мама. Я его держу. Это дяде Брюсу плохо — и все из-за меня! — Я разревелась.

— Не… из-за… тебя, — выдавил Брюс, по-прежнему согнутый пополам.

— Нет, из-за меня. Это я запихала подгузник в столик Рошель!

— Что ты сделала? — сказала Рошель. — Как ты могла, Дикси? Какая подлость!

— Заткнись, Рошель, помоги мне лучше втащить твой поганый столик наверх, пока я его не уронила, — сказала Джуд.

— Брюс, дружище, как вы себя чувствуете? — сказала мама. — Вам, пожалуй, надо отдохнуть.

Брюс попытался окончательно стряхнуть с себя проклятый подгузник — и снова застонал.

— Боюсь… что у меня… нет выбора, — выдохнул он. — Я не могу двинуться!

— Что? Как это не можете? — сказала мама. — Мы вас сейчас поставим на ноги. Мартина, пролезь там к Джуд и Рошель и помоги его поднять.

— Я не могу ничего поднимать, — сказала Мартина.

— Давайте я! Держитесь за мою руку, дядя Брюс! — Я счистила остатки подгузника с его волос и взяла его за обе руки. — Ну, попробуйте встать.

— Сейчас, малышка. Подожди минутку… дай отдышаться. А потом посмотрим… сможешь ли ты… поставить глупого старого дядю… обратно на ноги.

Я подождала. Все мы подождали. Брюс напрягся изо всех сил, так что на лбу у него выступили капли пота, но встать он не мог. Он вообще не мог двинуться с места.

Джуд и Мартина присели над ним на ступеньках. Мы с мамой нервно расхаживали по прихожей внизу. Рошель наверху громыхала своей мебелью, расставляя её по комнате.

— Джуд, пойди сюда, помоги! Я решила поставить кровать вон в тот угол.

— Отвяжись, Рошель. Если бы ты приложила свои драгоценные ручки, чтобы втащить своё барахло наверх, бедный Брюс не лежал бы тут сейчас калекой, — сказала Джуд.

— Не говори «калека», а то можно подумать, что это на всю жизнь, — сказала мама. Она подошла к Брюсу. — И что же с вами теперь делать, приятель? Так и останетесь лежать тут на лестнице вместо коврика?

— Я не нарочно, — пробормотал Брюс.

— Ну так шевелитесь, дружок, — сказала мама. — Девочки, помогите мне его поднять.

— Не надо, мама, ты ему сделаешь больно.

— Дикси, не может же он здесь оставаться. Давайте, Брюс, держитесь за мою руку.

Мы потянули, Брюс застонал. Мы приналегли, Брюс заорал благим матом. Распрямить мы его не могли, но кое-как разогнули наполовину, повернув на живот. Медленно-медленно он стал сползать по ступенькам вниз, как не умеющий ходить ребёнок. Добравшись наконец до прихожей, он опустился на пол, по-прежнему не разгибаясь.

— Вставайте, — сказала мама.

— Рад бы, да не могу, — сказал Брюс.

— О господи, и что же нам теперь с вами делать?

— Может, позвать врача? — сказала я.

— Не надо нам тут никаких врачей, — поспешно сказала мама. — А потом, где мы возьмём врача? Ни один приличный врач не сунется в эти «Планеты» — за ним же все наркоманы увяжутся.

— Мне… не нужен… врач, — сказал Брюс сквозь стиснутые зубы. — Они… ничем… помочь… не могут. Мне нужно просто… лечь на спину… и лежать, пока не отпустит.

— И сколько вам нужно лежать? — спросила мама. — Пару часов?

— Пару дней… бывает, и дольше, — с трудом выговорил Брюс.

— Ну что же, девочки, похоже, гость остаётся ночевать, — сказала мама.

— Нет! Нет, я не могу! Мне нужно домой… в магазин. Мне бы только… добраться до машины.

Брюс старался изо всех сил, но он не мог добраться даже до входной двери. Он довёл свою спину до такого состояния, что слезы выступили у него на глазах.

— Дядя Брюс, бедный! Вам теперь надо только лежать.

Я и потащила его в гостиную.

— Не сюда, Дикси! Это пока моя комната! — сказала мама.

— Это пока единственная комната, — сказала Джуд. — И придётся ему лежать здесь, мама.

Мы тянули и толкали его сквозь мебельные завалы и наконец опустили на большой матрас.

— Не сюда! Это мой матрас, — запротестовала мама. — Не можете вы здесь лежать, Брюс, слезайте отсюда.

Но Брюс лежал на спине, как мёртвый, не шевеля ни единым мускулом.

— Вот удружил, приятель, — сказала мама.

— Я же предупреждал, что у меня больная спина, — прошептал Брюс.

— Ну да, извините. Что ж, раз вы оккупировали мой матрас, придётся нам с малышом перебираться наверх.

Мама подозвала к себе Джуд, Мартину и Рошель и велела им отнести её вещи наверх в спальню.

— Мама, я уже натаскалась мебели. У меня теперь тоже спина болит, — сказала Джуд.

— Мам, я ведь тебе сказала, не могу я ничего подымать. Правда не могу, — заныла Мартина.

— А я вообще сейчас ухожу! — объявила Рошель.

— Никуда ты не пойдёшь, — сказала мама. — Ну что ж, большое спасибо, девочки. Вы у меня такие помощницы! Ну и катитесь ко всем чертям. Мне нужно где-то лечь, раз Брюс занял мой матрас. Кровать Рошель уже наверху — значит, я лягу там.

— Как это, мама? А я где буду спать?

— Придётся тебе лечь вместе с Мартиной.

— Это нечестно, мама! Мы с ней не поместимся. Пусть Дикси с ней спит, она самая маленькая. Мама, ну пожалуйста, отпусти меня — ненадолго. Я только расскажу Райану, какие идиотки мои сестры.

— Это ты идиотка, что связалась с этим уродом! — сказала Джуд.

Мама, Рошель, Джуд и Мартина принялись кричать друг на друга. Я присела к Брюсу на матрас с Солнышком на руках. Брюс лежал с закрытыми глазами.

— Вы спите, дядя Брюс? — шепнула я.

— Поспишь тут, когда спина разламывается, а за стенкой такой ор! Это они всегда так, Дикси?

— Ага.

— С ума сойти можно! А тебе они не действуют на нервы?

— Я придумываю что-нибудь. Например, что у меня есть своя планета и мы с Фиалкой живём там вдвоём. Приходите тоже на планету Дикси, если хотите.

— Спасибо за приглашение.

Он попытался взглянуть на меня и вскрикнул от боли.

Солнышко тоже закричала, дрыгая ножками в одеяльце.

— Сейчас, детка, сейчас мы тебя освободим, — сказала я, разворачивая её. Я пощекотала ей животик, и она задрыгала ножками и ручками в голубой пижамке. — Ой, смотрите, Солнышко тоже может отчаливать на планету Дикси — она уже в голубом скафандре.

— Она? — переспросил Брюс.

— То есть он, — сказала я, краснея.

— Я теперь тоже вроде большого младенца, вот незадача. — Брюс тяжело вздохнул.

Я все думала, как же он теперь будет ходить в туалет. В голове у меня крутились молочные бутылки и вазы, хотя я понимала, что Брюс будет страшно стесняться.

Он решил проблему, скатившись с матраса и отправившись ползком в туалет на первом этаже. Выпрямиться он не мог, сидеть тоже. Есть ему приходилось лёжа на спине, отщипывая крошечные кусочки, чтобы не подавиться. Я подоткнула полотенце ему под шею и нашла соломинку, чтобы он мог попить чаю.

— Ты отличная сиделка, Дикси, — сказал Брюс.

— Да, это я умею, — сказала я, очень довольная собой.

Я оставалась главной няней Солнышка. Мама устроилась наверху на кровати Рошель, но Солнышку перемена обстановки, судя по всему, не понравилась, потому что она все время хныкала.

— Думаю, внизу он успокоится, мама, — важно сказала я, поднимаясь наверх. — Взять его у тебя?

— Да, милая, поноси его немножко по комнате, может, он уснёт.

Джуд, Рошель и Мартина смотрели на нас.

— Это нечестно, мама. Почему ты все время выбираешь Дикси? — обиделась Рошель. — Это и мой братик. Я тоже хочу попробовать его поносить.

— Никуда ты Солнышко не понесёшь на этих дурацких каблуках, — сказала мама.

— Я поношу его немножко, — неожиданно сказала Джуд. — Видишь, я в кедах, так что не упаду, не бойся.

— Нет-нет, Джуд. Я же знаю, как ты обращалась со своими игрушками. Ты мишке оторвала уши, а со своей бедной Барби вообще сняла скальп.

— Это была моя Барби, — сказала Рошель.

— Все равно. Пусть ребёнок сперва немного подрастёт, а потом уж вы будете его таскать. Он мне нужен целенький.

— Слушай, мама, я же здесь вроде только потому, что должна ухаживать за этим чёртовым младенцем, — обиженно сказала Мартина.

— Поухаживай пока за мной, дорогая, — сказала мама. — Сделай мне, пожалуйста, ещё чашечку чая. И хорошо бы вы как-нибудь закинули наверх остальные кровати. Или хотя бы матрасы. Не можете же вы спать в одной комнате со стариной Брюсом Больная Спина. — Она вздохнула. — Надо же ему было оказаться такой обузой.

— Это несправедливо, мама, — сказала я, покачивая Солнышко. Она уже успокоилась и уткнулась тёплой головкой мне в ключицу. Я гордо похлопывала её по спинке. — Ты же знала, что у дяди Брюса больная спина, и все равно заставила его таскать мебель.

— Слушай, Дикси, смени пластинку. Ладно, может, я к нему и несправедлива. А кто сказал, что нужно быть справедливым? Жизнь-то несправедлива.

Она вздохнула и скрылась под одеялом, натянув его на голову.

— Мама, послушай…

— Мама!

— Мама?

— Мама!

— Ради бога, убирайтесь отсюда все! Мне дурно от всей вашей оравы. Оставьте меня наконец в покое. Брысь отсюда!

14

В конце концов мне пришлось спать в одной кровати с Джуд. Сперва было здорово, но потом Джуд надоело, что я к ней жмусь, и она отпихнула меня.

— Дикси, ты как эти игрушечные обезьянки. Похоже, у тебя липучки на ладонях и ты только ищешь, в кого бы вцепиться. По-моему, ты решила меня задушить.

— Фиалка тебя клюнет, если ты будешь меня обижать, — пригрозила я.

— Тогда я выкину её с кровати. — Джуд повернулась на другой бок и забрала с собой большую часть одеяла.

Хорошо, что я умею цепляться. Пришлось мне уцепиться за угол кровати, а то бы я просто слетела на пол.

Я проснулась на рассвете. Я ненавижу темноту, когда не видишь, что на тебя может заползти. Зато когда все начинает отливать серебром, как будто посыпанное волшебной пыльцой, — это ужасно здорово. Не видно голых стен и уродливого дощатого пола. Нашу обшарпанную кровать и картонные коробки можно принять за расписные нарядные сундуки и резную кровать под балдахином из волшебной сказки.

Я тихо лежала, воображая себе все это, пока не услышала, что Солнышко плачет. По звуку было похоже на автомобильный мотор: она кашляла, фыркала, потом замолкла, начала снова и наконец разразилась полнозвучным рёвом.

Я выскользнула из кровати и побежала к ней. Она лежала рядом с мамой и вопила вовсю. Мама застонала, поглубже закапываясь в одеяло.