Врата смерти (№2) - Эльфийская звезда

Наконец один из таможенных чиновников двинулся к нему. Пайтан и его помощник вывели вперед рабов и тиросов.

— Что везете? — Офицер пристально разглядывал корзины.

— Магические игрушки, — ответил Пайтан с очаровательной улыбкой.

Взгляд чиновника стал острее:

— Подходящее время для игрушек.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— А как же! Разговоры о войне! Не станете же вы говорить мне, что не слышали их?

— Ни слова, сэр. Кто там воюет в этом месяце? Стретия, наверное, или Доргласия?

— Не, мы не стали бы тратить стрелы на эти отбросы. Слух идет о воинах-гигантах, которые идут с северинта.

— А, это! — Пайтан изящно пожал плечами. — Я слышал что-то в этом роде, но не особо прислушивался. Но вы, люди, готовы отразить такое нападение, не так ли?

— Конечно, — сказал чиновник. Подозревая, что над ним смеются, он пристально посмотрел на Пайтана.

Лицо эльфа было невозмутимо-вежливо, как и его речь.

— Дети так любят наши магические игрушки. Скоро День святой Тиллии. Нам не хотелось бы огорчать малышей, верно? — Пайтан чуть подался вперед и заговорил доверительно:

— Готов спорить, что вы уже дедушка, а? Как насчет того, чтобы мне пройти без этой обычной мороки?

— Точно, я уже дедушка, — нахмурившись, сообщил чиновник. — Десяток внуков, и всем года четыре или около того, и все живут в моем доме! Откройте эти корзины.

Пайтан понял, что допустил тактическую ошибку. Приняв вид оскорбленной невинности, он пожал плечами и направился к первой корзине.

Пайтан — весь вежливость и предупредительность — развязал веревки. Рабы, стоявшие рядом, наблюдали за происходящим, с трудом сдерживая веселье, что крайне не нравилось эльфу. Какого дьявола они так скалится? Можно подумать, они знают…

Таможенник откинул крышку корзины. Куча ярких игрушек засверкала на солнце.

Искоса взглянув на Пайтана, таможенник засунул руку глубоко в кучу.

И немедленно с воплем выдернул ее оттуда, потрясая кистью.

— Что-то цапнуло меня! — воскликнул он.

Рабы разразились хохотом. Потрясенный надсмотрщик принялся размахивать кнутом и быстро навел порядок.

— Я прошу прощения, сэр. — Пайтан закрыл крышку корзины. — Это, должно быть, чертик из табакерки. Они на диво любят кусаться. Я очень сожалею.

— Вы даете этих демонов детям? — вопросил чиновник, сунув в рот укушенный палец.

— Некоторым родителям нравятся агрессивные духи в игрушках, сэр. Вы же не хотите, чтобы малыши росли слишком мягкими? Э.., сэр.., будьте поосторожнее с этой корзиной. В ней куклы.

Таможенник протянул было руку, подумал и решил не связываться.

— Ну так и идите себе с ними. Марш отсюда.

Пайтан отдал Квинтину приказание, и тот не медленно заставил рабов взяться за дело.

Некоторые рабы, несмотря на свежие следы кнута на коже, все еще усмехались, и Пайтан подивился странному свойству людей получать удовольствие при виде чужих страданий.

Накладную Пайтана торопливо проверили и пропустили. Пайтан сунул ее в карман своей дорожной куртки, вежливо поклонившись чиновнику, поспешил за своим караваном, когда его схватили за руку. Эльф мигом растерял все хорошее настроение, поджилки у него затряслись.

— Да, сэр? — Он обернулся, изобразив улыбку.

Таможенник придвинулся поближе.

— А сколько стоят десять этих чертиков?

Путешествие через людские земли обошлось без происшествий. Один из рабов сбежал, но Пайтан предвидел это и не обеспокоился. Он подбирал себе рабов, семьи которых оставались в Эквилане. Видимо, этот больше думал о свободе, чем о жене и детях.

Под влиянием рассказов Грегора пророчество Зифнеба снова стало угнетать его. Пайтан пытался разузнать о появлении гигантов все, что мог, и в каждой таверне находил кого-то, кто что-нибудь об этом рассказывал. Но постепенно он уверился, что это всего лишь слух, и ничего больше.

Кроме Грегора, он не нашел никого, кто действительно говорил бы с беженцами.

— Дядя моей матери встречался с тремя из них, и они сказали ему, а он сказал моей матери что…

— Сын моей двоюродной кузины был в Дженди месяц назад, когда прошли корабли, и он сказал моей кузине, а она сказала отцу, а он — мне что…

— Я слышал это от одного коробейника, который там был…

В конце концов Пайтан решил с некоторым облегчением, что Грегор накормил его сумовыми конфетками

. И эльф окончательно и бесповоротно выкинул пророчество Зифнеба из головы.

Пайтан пересек границу Марсинии с Тернцией без досмотра его корзин пограничной стражей. Они со скукой глянули в его накладную, подписанную чиновником в Закадпорте, и помахали ему ручкой. Путешествие было приятным.

Погода стояла чудесная. Люди, по большей части, были дружелюбны и хорошо воспитаны. Разумеется, до него доносились замечания насчет «похитителей женщин» и «вонючих рабовладельцев», но Пайтан, не будучи вспыльчив, или игнорировал эти эпитеты, или встречал их смехом, предлагая поставить выпивку на следующий круг.

Пайтан, как и любой эльф, любил людских женщин, но, много путешествуя в людских землях, знал, что нет более верного способа потерять уши (и, возможно, другие части тела), чем заигрывать с людскими женщинами. А потому он был способен обуздать свои аппетиты, довольствуясь восхищенными взглядами или урывая быстрый поцелуй в темном уголке.

Если дочка трактирщика приходила к его двери темной ночью, желая проверить легендарные эротические умения эльфов, Пайтан всегда осторожно выставлял ее в сумерки, прежде чем проснутся другие.

Эльф добрался до своей цели — крохотного отвратительного городишки Гриффита — на несколько недель позже назначенного срока, однако же он был весьма доволен этим, учитывая, что княжества Тиллии постоянно воевали между собой, путешествие прошло чрезвычайно удачно.

Прибыв в кабачок «Цветок джунглей», он устроил своих рабов, разместил в стойлах тиросов, нашел место для надсмотрщика, и заказал себе комнату.

«Цветок джунглей», видимо, не так уж часто давал приют эльфам, поскольку содержатель долго разглядывал деньги Пайтана и катал монету по столу, желая увериться, что она из твердого дерева. Услышав соответствующий звук, он стал несколько вежливей.

— Как вы сказали, ваше имя?

— Пайтан Квиндиниар.

— Ха, тут вам два послания. Одно оставлено так, другое пришло с безошибочником.

— Большое спасибо, — сказал Пайтан, добавляя еще монету.

У кабатчика заметно прибавилось вежливости.

— Вы, должно быть, хотите пить. Садитесь в общем зале, я принесу вам чего-нибудь промочить горло.

— Только не вингин, — велел Пайтан и отошел с посланиями в руке.

Одно было написано человеком — обрывок дешевого пергамента, побывавшего в употреблении.

Первоначальный текст постарались соскоблить, но не слишком преуспели в этом.

Развязав перекрученную грязную веревочку, Пайтан раз вернул пергамент и с некоторым трудом прочитал послание, написанное поверх старого счета:

«Квиндиниар. Ты опоздал. Это будет…..я :Мы должны совершить.., путешествие… осчастливить покупателя. Вернемся… « Пайтан подошел к окну и поднес пергамент к свету. Нет, он не мог понять, когда же они вернутся.

Подписано было небрежной завитушкой — Роланд Алый Лист». Вытащив из кармана потрепанную накладную, Пайтан посмотрел на имя покупателя. Оно было выведено четким почерком Каландры. Роланд Алый Лист. Пожав плечами, Пайтан сунул свиток в мусорную корзину и тщательно вытер руки. Кто его знает, где это послание валялось…

Кабатчик спешил к нему с пенящейся кружкой эля. Отведав его, Пайтан провозгласил напиток великолепным, и благодарный кабатчик был теперь его рабом на всю жизнь — по крайней мере, пока получает от него деньги. Усевшись в отдельной кабинке, Пайтан закинул ноги на соседнее кресло, откинулся назад и с удовольствием развернул другой свиток.

Это было письмо от Алеаты.

Глава 10. ДОМ КВИНДИНИАРОВ, ЭКВИЛАН

«Дорогой Пайтан!

Ты, верно, удивлен весточкой от меня. Я не любительница писать письма. Однако я уверена, что ты не обидишься, если я скажу тебе правду пишу я от невыносимой скуки.

Конечно, я надеялась, что это не продлится слишком уж долго и я не сойду с ума.

Да, дорогой брат, я оставила свои «дикие и неприличные выходки». По крайней мере, на время. Когда я стану «солидной замужней дамой», я намереваюсь вести более интересную жизнь; нужно только быть благоразумной.

Как я и предвидела, был громкий скандал насчет предстоящей свадьбы. Вдова, эта старая заносчивая сука, чуть все не сорвала. Она имела наглость поведать Дарндрану, что у меня был роман с лордом К., что я частенько посещала заведения внизу и что я даже заигрывала с рабами! Короче говоря, я шлюшка, недостойная чести получить деньги Дарндрана, дом Дарндрана и имя Дарндрана.

По счастью, я предвидела что-то в это роде и добилась от своего «возлюбленного» обещания, что он будет сообщать мне обо всех заявлениях, сделанных его дорогой мамочкой, и позволит мне ответить на них. Он так и сделал, явившись навестить меня в утрасумерки! Это одна из тех привычек, от которых я должна буду его отучить. Орн всеблагий! Что можно делать в это нелепое время? Однако помочь уже ничем было нельзя.

Я вышла к нему. По счастью, я всегда хорошо выгляжу после пробуждения, не как другие женщины.

Я нашла Дарндрана в гостиной, вид у него был донельзя серьезный и суровый. Его там занимала разговором Каландра, которой все происходящее доставляло немереное удовольствие.

Она оставила нас одних — что вполне допустимо для помолвленных, как тебе известно, — и, представь себе, дорогой братец, он вывалил на меня все сплетни, собранные его матушкой!

Я, разумеется, была к этому готова.

Когда я поняла точно происхождение его недовольства и источник оного, я осела на пол в обмороке. (Это целое искусство. Нужно упасть так, чтобы не удариться и чтобы потом не было этих ужасных синяков на локтях. Это не так легко, как кажется.) Ну, Дарндран перепугался и был просто обязан — а как же иначе — подхватить меня на руки и уложить на софу.

Я пришла в себя как раз вовремя, чтобы помешать ему позвонить в колокольчик и вызвать помощь, и, увидев, что он склонился надо мной, назвала его «грубияном» и ударилась в слезы.

Он должен был опять обнять меня. Всхлипывая насчет моей запятнанной чести и того, что я никогда не смогу любить мужчину, который не верит мне, я попыталась оттолкнуть его, уверившись, что от этого моя одежда придет в некоторый беспорядок и порвется, — и тут лорд обнаружил, что рука его находится там, где ей быть не положено.

— А, так вот кем вы меня считаете! — Я сдвинулась на край софы и стала приводить в порядок свою одежду, но так, чтобы в этом не преуспеть. Единственное, что меня не устраивало, — что он мог позвонить слугам. Поэтому я не позволила своим рыданиям вылиться в истерику.

Он встал. Краем глаза я видела, что его раздирают сомнения, в груди кипит борьба. Мои всхлипывания затихли, и я повернула голову, чтобы посмотреть на него из-под завесы золотых волос, и глаза мои чудесно поблескивали.

— Я признаю, что вела себя безответственно, — сказала я дрожащим голосом,

— но ведь у меня не было мамы, чтобы наставлять меня! Я так долго искала кого-нибудь, чтобы любить и почитать его всем сердцем, и теперь, когда я нашла вас…

Я не могла продолжать. Уткнувшись заплаканным лицом в подушку, я подняла руку и указала ему на дверь.

— Уходите! — сказала я ему. — Ваша матушка права! Я недостойна такой любви!

Ну, Пайт, я уверена, что ты можешь представить себе остальное. Быстрее, чем ты успел бы произнести слово «сватовство», лорд Дарндран оказался у моих ног, моля о прощении! Я позволила ему поцеловать меня и устремить в мою сторону долгий жаждущий взгляд, прежде чем скромненько прикрыла «сокровища», которых он не увидит теперь до нашей брачной ночи.

Он так загорелся страстью, что даже стал поговаривать о том, чтобы выдворить матушку из дому! Потребовалось множество усилий, чтобы убедить его, будто вдова дорога мне, как мать, которой я никогда не знала. У меня есть план относительно старой дамы. Она ничего не подозревает, но станет прикрытием моих «побегов», когда семейная жизнь станет слишком скучной.

Так что я уже на пути к алтарю. Лорд Дарндран заявил вдове, что он женится на мне и что если ей это не по нраву, мы будем жить в другом месте. Разумеется, это не пройдет.

Главная причина, по которой я выхожу за него замуж, — это именно его дом. Но я не слишком-то испугалась. Старуха просто до безумия любит сына, а потому уступила, как я того и ожидала.

Свадьба будет через четыре месяца. Я хотела бы, чтобы это случилось поскорее, но есть определенные условности, которые нужно соблюсти, а Калли намерена во всем следовать приличиям. Так что у меня нет выбора и я должна вести себя как скромная девица хорошего происхождения и благоразумно сидеть дома. Я уверена, Пайтан, ты будешь смеяться, когда прочтешь это. Но уверяю тебя, этот месяц я ни разу не была с мужчиной.

Ко времени брачной ночи даже Дарндран будет хорош!

(Я совсем не уверена в том, что продержусь так долго. Я не думаю, что ты это замечал, но один из наших рабов — весьма примечательный образчик. С ним интересно поговорить, и он немного учил меня этому своему звериному языку. Кстати, о зверях. Как ты думаешь, правда ли то, что говорят о людских мужчинах?) Извини, что последние строки смазались. В мою комнату вошла Калли, и мне пришлось спрятать письмо под одеждой прежде, чем высохли чернила. Можешь представить себе, что бы она сделала, если бы прочитала эти последние строки?

По счастью, у нее нет повода для беспокойства. Мне не верится, что я могу завести любовную связь с человеком. Только не обижайся, Пайтан, но как ты можешь прикасаться к ним? Я полагаю, что у мужчин с этим все иначе.

Ты удивляешься, что Калли здесь делала в ветровремя? Ей не давали заснуть ракеты.

Кстати, о ракетах. Жизнь в доме стала куда хуже с тех пор, как ты уехал. Папа вместе с этим чокнутым волшебником проводят все трудовремя в подвале, готовя ракеты, и все темновремя во дворе, запуская их. Я уверена, что мы поставили рекорд по количеству сбежавших от нас слуг. Калли была вынуждена заплатить изрядные суммы нескольким семьям, живущим ниже, их дома были подожжены. Папа с волшебником запускают ракеты вверх, видишь ли, чтобы этот «человек с, забинтованными руками» увидел их и понял, куда садиться.

Ох, Пайтан, я уверена, что ты смеешься, а это очень серьезно. Бедная Калли чуть ли не рвет на себе волосы от отчаяния, и, боюсь, мне не намного легче. Конечно, она беспокоится о деньгах и бизнесе, а тут мэр еще пришел с петицией, требует избавиться от дракона…

Я сильно боюсь за папу. Хитрый старикашка совершенно заморочил ему голову и убедил в этой ерунде насчет корабля и встречи с мамой среди звезд. Папа только об этом и толкует. Он так возбужден, что не желает есть и день ото дня худеет. Мы с Калли знаем, что старый волшебник преследует свои цели — может, хочет сбежать с папиными деньгами. Но если это так, он ничем не выдал пока что своих намерений.

Калли дважды пыталась откупиться от Зифнеба — или как он там себя называет, предлагая ему больше денег, чем большинство людей видело за всю жизнь, чтобы он ушел и оставил нас в покое. Старик взял ее за руку и с печальной миной сказал ей: «Но, моя дорогая, скоро настанет день, когда деньги не будут иметь значения».

Не будут иметь значения! Деньги не будут иметь значения! Калли и до этого думала, что он сумасшедший, а теперь она уверена, что он опасный маньяк и его нужно где-нибудь запереть. Я думаю, она бы так и сделала, но боится того, как это повлияет на папу. К тому же дракон совершенно распустился и обнаглел.

Помнишь, как старик околдовал эту тварь? (Орн знает как и зачем). Мы сидели за завтраком, когда снаружи вдруг поднялась суматоха, дом затрясся, как будто готов был развалиться на части, ветви деревьев затрещали, мох просел и в окно столовой заглянул горящий красный глаз.

— Еще один оладушек, старик! — раздался страшный шипящий голос. — С медом.

Тебе нужно потолстеть, дурачина. Как всей это пышненькой, сочной пище рядом с тобой!

Дракон щелкнул зубами, с его раздвоенного языка текла слюна. Старик побледнел, как привидение. Немногие еще остававшиеся у нас слуги с визгом бросились в двери.

— Ага! — закричал дракон. — Закуска на скорую ногу!

Глаз исчез. Мы побежали к парадной двери и увидели, что дракон готовится проглотить повариху!

— Нет, только не ее! — заорал старик. — Она творит чудеса с цыплятами! Лучше попробуй дворецкого! Всегда его не любил, — сказал он, обернувшись к отцу. — Самодовольный парень.

— Но, — подал голос бедный папа, — вы не можете позволить ему съесть наших слуг!

— А почему бы нет? — взвизгнула Калли. — Пусть съест нас всех! Тебе-то какое дело?

Видел бы ты ее в тот момент, братец. Это было устрашающее зрелище. Она вся напряглась и застыла, руки сложила на груди, лицо как из камня высечено. Дракон, казалось, играл со своими жертвами, гоняя их как овец, смотрел, как они ныряют за деревья, и нападал, когда они выбегали на открытое место.

— Что, если мы позволим ему съесть дворецкого, — нервно сказал старик, — и, может, еще пару лакеев? Уступим, так сказать?

— Боюсь, н-не выйдет, — ответил бедный папа, трясясь как лист.

— Старик вздохнул.

— Полагаю, вы правы. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. Какая жалость. Эльфов так легко переваривать. Ну ладно. Хотя он всегда голоден. — И старик начал засучивать рукава — А вот гномы… Я никогда не позволял ему есть гномов после того раза. Мучился с ним всю ночь. Посмотрим. Как же там начинается это заклинание? Посмотрим. Так, мне нужен шарик из помета летучей мыши и щепотка серы. Нет, постойте. Я спутал заклинания.

Старик прогуливался по лужайке, совершенно спокойный среди всего этого хаоса, и бормотал себе под нос насчет мышиного помета! Но тут набежали горожане с оружием.

Дракон обрадовался, увидев их, и заорал что-то вроде: «Закусь на любой вкус». Калли так и стояла на пороге, пронзительно выкрикивая: «Ну ешь нас всех!» Папа ломал руки, пока не рухнул в шезлонг.

Мне стыдно признаться, Пайт, но я начала смеяться. С чего бы это? Должно быть, это какой-то ужасный недостаток, который заставляет меня хихикать в самый неподходящий момент, среди всеобщего несчастья. Всем сердцем я желала, чтобы ты был там и помог, но тебя не было. От папы толку не было, да и от Калли тоже. Отчаявшись, я выбежала на лужайку и ухватила старика за руку, когда он как раз воздел ее к небу.

— Вы что, не собираетесь петь? — спросила я. — Ну, знаете, что-то про Бонни Эрла, «трам-тарирам, Бонни Эрл»!

Это было все, что я запомнила из той проклятой песенки. Старик заморгал, лицо его просветлело. Потом он повернулся кругом и уставился на меня, выпятив бороду. Дракон тем временем гонял горожан по лужайке.

— Что ты пытаешься сделать? — гневно спросил он. — Хлеб у меня отбиваешь?

— Нет, я…

— «Не лезь в дела волшебников, — процитировал он, — они капризны и на гнев скоры».

Как сказал один приятель-колдун. Хорошо дело знал и в драгоценностях толк понимал. Да и в фейерверках тоже. И не надутый франт, как этот Мерлин. Как же его звали? Рейст… Нет, этот был раздражительный молодой человек и все время кровью кашлял. Отвратительно.

Того звали Гэнд-как-то-там.., или…

Я дико захохотала, Пайт! Я ничем не могла помочь. Я ничегошеньки не понимала, что он там бормочет. Это было так нелепо! Должно быть, я и в самом деле испорченное создание.

— Дракон! — Я схватила старика и так тряхнула его, что зубы клацнули. — Останови его!

— Ну да, тебе-то легко говорить. — Зифнеб затравленно посмотрел на меня.

— А мне с ним потом жить!

Издав тяжкий вздох, он начал петь высоким дрожащим голоском. Точно как в тот раз, дракон поднял голову и уставился на старика. Глаза твари сверкнули, и вскоре он стал раскачиваться под музыку. Вдруг дракон вылупил глаза и потрясенно уставился на старика.

— Сэр! — прогрохотал он. — Что вы делаете на лужайке в исподнем? Вы что, стыд потеряли?

Голова дракона протянулась через лужайку и нависла над бедным папочкой, который забился под шезлонг. Горожане, видя, что тварь отвлеклась, стали поднимать оружие и подкрадываться.

— Простите, господин Квиндиниар, — сказал дракон низким голосом. — Все это моя вина! Я не смог остановить его прежде, чем он выскочил в таком виде.

— Тут он перевел взгляд на старика. — Сэр, я приготовил розовый утренний халат, штаны и желтый…

— Розовый халат! — вскричал старик. — Ты когда-нибудь видел Мерлина, бродящего вокруг Камелота и произносящего заклинания в розовом халате? Нет, клянусь пятнистой жабой, не видел! И ты не остановишь меня…

Я пропустила дальнейший разговор, поскольку мне пришлось убеждать горожан разойтись по домам. Не то чтобы я не хотела избавиться от дракона, но мне было совершенно очевидно, что их жалкое оружие не может причинить ему серьезного вреда, разве что разрушит чары старика. Как раз вскоре после этого, во время завтрака, явился этот мэр с петицией.

После этого в Калли как будто что-то сломалось. Теперь она совершенно игнорирует волшебника и его дракона. Она просто ведет себя так, как будто их здесь нет. Она не смотрит на старика, не разговаривает с ним. Все время она проводит на фабрике или сидит, запершись, в кабинете. Она почти не разговаривает с бедным папочкой. Но он не замечает этого. Он слишком занят своими ракетами.

Ну, Пайт, осталось немного. Я должна закрыть дверь и лечь в постель. Завтра я приглашена на чай к вдове. Будь уверен, что я поменяюсь с ней чашками, а то как бы она не подсыпала в мою яда.

Ох, совсем забыла. Калли велела сказать тебе, что бизнес процветает. Что-то, связанное со слухами о напасти, идущей с северинта. Прости, я слушала не слишком внимательно, но ты же знаешь, как меня утомляют деловые разговоры. Я полагаю, это означает большие прибыли, но, как говорит старик, какое это имеет значение?

Скорее возвращайся, Пайт, и спаси меня от этого сумасшедшего дома!

Твоя любящая сестра Алеата».

Глава 12. ГРИФФИТ, ТЕРНЦИЯ, ТИЛЛИЯ

Увлеченный письмом сестры, Пайтан слышал, как кто-то вошел в кабачок, но не обратил на это внимания, пока из-под его ног не вышибли стул.

— Вовремя! — сказал кто-то на людском языке.

Пайтан поднял голову. Рядом стоял человек и разглядывал его. Он был высок и хорошо сложен, с длинными светлыми волосами, перевязанными на затылке кожаным шнурком.

Кожа его была покрыта загаром, за исключением тех мест, где она была прикрыта одеждой, и Пайтан мог убедиться, что там она такая же светлая, как у эльфов. Голубые глаза смотрели дружелюбно и прямо, губы тронула заискивающая улыбка. Он одет был в украшенные бахромой кожаные штаны и тунику без рукавов — обычную одежду людей.

— Квинсейар? — сказал человек, подавая руку. — Я — Роланд, Роланд Алый Лист. Рад видеть вас.

Пайтан посмотрел на перевернутый стул, отлетевший на середину зала. Варвары.

Однако в Гневе проку нет. Поднявшись, он пожал человеку руку — странный обычай, который эльфы и гномы находили весьма смешным.

— Меня зовут Квиндиниар. Пожалуйста, присоединяйтесь, — сказал Пайтан, придвигая стул. — Что предпочитаете выпить?

— А вы хорошо говорите на нашем языке, без этого шепелявого эльфийского акцента.

— Роланд дернул к себе стул и сел. — Что пьете? — Притянув к себе почти полную кружку, он понюхал ее. — Как оно, ничего? Обычно эль здесь похож на обезьянью мочу. Эй, бармен!

Давай нам еще по одной!

— За игрушки, — сказал Роланд, поднимая свою кружку.

Пайтан сделал глоток. Человек осушил свою кружку одним глотком. Прикрыв глаза, он сказал:

— Неплохо. Собираетесь прикончить вашу вторую? Нет? Ну, я об этом позабочусь за вас. Чтобы не пропала.

Он припал ко второй кружке и поставил ее на стол, только когда в ней не осталось ни капли.

— За что мы пили? А, вспомнил. За игрушки. Вовремя, как я уже заметил. — Роланд перегнулся через стол, дыша пивом Пайтану в лицо. — Детишки сгорали от нетерпения!

Все, что я мог, — это успокоить милых крошек… Понимаете, о чем я?

— Не вполне, — мягко сказал Пайтан. — Еще кружку?

— Точно. Бармен! Еще две.

— Запишите на меня, — сказал эльф, заметив, что хозяин хмурится. Роланд понизил голос.

— Детишки, то есть покупатели, — гномы. Они на самом деле стали проявлять нетерпение. Старина Чернобород чуть не снес мне голову, когда я сказал ему, что груз запаздывает.

— Вы продаете.., э.., игрушки гномам?

— А что, в чем тут проблема, Квинпар?

— Квиндиниар. Нет, просто я наконец понял, почему вы смогли дать такую хорошую цену.

— Между нами говоря, эти ублюдки заплатили бы и вдвое против нынешнего. Они все переполошились из-за каких-то детских сказок о гигантах. Но вы все сами увидите. — Роланд отхлебнул еще эля.

— Сам? — спросил Пайтан, улыбнувшись и покачав головой. — Вы ошибаетесь. Как только вы мне заплатите, «игрушки» ваши. А я возвращаюсь домой. У меня очень много дел.

— А как нам перевозить эти штучки? — Роланд утер губы рукой. — Переть на себе? Я видел в стойлах ваших Тиросов. Все прекрасно упаковано. Путешествие не займет много времени.

— Прошу прощения, Роланд, но мы так не договаривались. Платите деньги и…

— А вы не думаете, что гномские королевства восхитительны?

Голос был женский и доносился сзади.

— Квинкетарт, — сказал Роланд, делая жест кружкой. — Познакомьтесь с моей женой.

Эльф, вежливо встав из-за стола, повернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной.

— Меня зовут Квиндиниар.

— Очень приятно. Рега.

Она была невысокой, темноволосой и темноглазой. Такая же, как и на Роланде, одежда оставляла мало простора воображению. Ее карие глаза, затененные длинными черными ресницами, смотрели загадочно, на полных губах, казалось, замерли слова невысказанной тайны. Она протянула руку. Пайтан вместо того, чтобы пожать ее, чего она, очевидно, ожидала, склонился и поцеловал ее.

Лицо женщины залила краска. Она на мгновение задержала свою руку в руке Пайтана.

— Смотри, муженек! Ты никогда со мной так не обходился!

— Ты моя жена, — сказал Роланд, пожимая плечами, как будто это все объясняло. — Присаживайся, Рега. Что будешь пить? Как обычно?

— Бокал вина для дамы, — приказал Пайтан. Он поставил упавший стул на место и предложил Реге сесть. Она сделала это с грацией дикого зверя, ее движения были четкими, быстрыми, решительными.

— Вино. Почему бы нет? — Рега улыбнулась эльфу, слегка склонив голову. Ее черные блестящие волосы упали на обнаженное плечо.

— Рега, уговори Квинспара идти с нами. Женщина с улыбкой посмотрела на эльфа.

— Тебе не пора проветриться, Роланд?

— Ты права. Чертово пиво просится наружу.

Роланд покинул общий зал, направившись на задний двор.

Улыбка Реги стала шире, открыв белые острые зубы. Губы у нее были алые, как будто от ягодного сока. Кто поцелует их, ощутит их сладость…

— Я хотела бы, чтобы вы пошли с нами. Это не так далеко. Мы знаем короткий путь, он проходит по землям Морских Королей, но в глуши. Там нет никакой пограничной стражи.

Иногда там бывает опасно, но вы не кажетесь тем, кого смущают небольшие опасности. — Она наклонилась к нему, и он ощутил слабый мускусный запах ее влажной кожи. Ее рука коснулась руки Пайтана. — Мы с мужем устали друг от друга.

Пайтан распознал намеренное обольщение. Его сестра Алеата окончила университет по этой части, а этой молодой человечке определенно пошло бы на пользу взять несколько уроков. Эльф нашел это весьма забавным и определенно занимательным после долгой дороги. Однако он задумался, почему Рега так охотно шла на это; и еще где-то в глубине души шевельнулась мысль — почему это она с такой готовностью бросается ему на шею…

«Я никогда не бывал в гномьем королевстве, — подумал Пайтан. — Ни один эльф там не был. Это может оказаться интересным».

Перед его мысленным взором возникла Каландра. Она будет в ярости. Он потеряет по меньшей мере сезон.

«Но послушай, Калли, — мысленно сказал он. — Я открою торговлю с гномами.

Прямую торговлю, без посредников…»

— Скажите, ведь вы пойдете с нами? — Рега сжала его руку. Эльф заметил, что сила у нее неженская, а ладонь жесткая и шершавая.

— Втроем мы не управимся с Тиросами… — уклончиво ответил он.

— А нам и не нужны все. — Она явно была практичной и деловой женщиной. Руки она так и не отняла. — Игрушки ведь у вас только для прикрытия? Так избавимся от них.

Продайте их. Мы перепакуем э.., более ценный товар и погрузим на трех Тиросов.

Ну что ж, Пайтан вынужден был признать, что это неплохо придумано. Плюс выручка от продажи игрушек, которой с лихвой хватит на оплату обратного пути для его помощника Квинтина. Выгода может поумерить гнев Каландры.

— Как я могу вам в чем-нибудь отказать? — ответил Пайтан, крепче сжимая горячую руку.

Задняя дверь кабачка распахнулась. Рега, вспыхнув, отдернула руку.

— Мой муж, — пробормотала она. — Он ужасно ревнив!

Роланд пересек общий зал, завязывая шнурок своих штанов. Проходя мимо стойки, он ухватил три кружки эля, которые предназначались для других, водрузил их на стол, облив элем все вокруг, и ухмыльнулся.

— Ну, Квисинард, моя красавица уговорила вас пойти с нами?

— Да, — ответил Пайтан, подумав о том, что Алый Лист ведет себя не так, как должен вести себя ревнивый муж в его представлении. — Но я отошлю своего помощника и рабов обратно. Они понадобятся дома. И зовут меня Квиндиниар.

— Хорошая идея. Чем меньше народу прознает о нашей тропке, тем лучше. Слушай, можно я буду звать тебя Квин?

— Мое имя — Пайтан.

— Ну и прекрасно, Квин. Тогда — тост за гномов. За их бороды и их денежки. Первое останется при них, а второе достанется мне! — Роланд захохотал. — Ну, хватит, Рега.

Кончай пить этот виноградный сок. Будто я не знаю, что ты его на дух не переносишь.