Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Иосип Броз Тито. Власть силы

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Уэст Ричард / Иосип Броз Тито. Власть силы - Чтение (стр. 29)
Автор: Уэст Ричард
Жанры: Биографии и мемуары,
Историческая проза

 

 


С 1950 года францисканцы в Боснии-Герцеговине сопротивлялись попыткам церкви отобрать у них приходы, находившиеся под властью их ордена вот уже несколько веков. Явление Девы в Меджугорье рассматривалось церковью как интрига францисканцев, имевшая целью упрочить свое влияние и авторитет. Небольшая часть самих францисканцев, подавляющее большинство духовенства тамошней епархии и Мостарский епископ Павас Жанич объявили очевидцев меджугорского чуда шарлатанами, лгунами и марионетками монахов. В памфлете «Меджугорье», опубликованном в Мостаре в 1990 году, епископ Жанич говорит, что сперва, когда коммунисты преследовали монахов, «очевидцев» и даже паломников, он защищал их, но никогда не верил в ведения. Он обвиняет одного францисканца, Томислева Вашича, в манипулировании «очевидцами» и устройстве дела таким образом, что «Дева» поносила епископа и выступала в поддержку Вашича и двух изгнанных из ордена францисканцев. Одним из этих францисканцев был Ивица Вега.

За свое непослушание, по указанию папы, он (Вега) был исключен из францисканского братства, освобожден от своих обетов и временно лишен своего сана. Он не подчинился этому приказу и продолжал служить мессу, приобщать святых тайн и… проводить время со своей любовницей.

Об этом неприятно, но, видно, необходимо рассказать, чтобы было видно, за кого якобы радеет Дева Мария.

Согласно дневнику Вики (Вика Иванович, основная свидетельница Чуда) и утверждениям остальных свидетелей, Дева Мария тринадцать раз упоминала, что он (Вега) невиновен и что епископ не прав. Когда любовница Веги монахиня Леопольда забеременела, они вдвоем оставили Меджугорье и религиозную жизнь и начали сожительствовать неподалеку от Меджугорья, где родился их ребенок. Теперь у них уже двое детей. Его молитвенник все еще продается в Меджугорье и за его пределами в сотнях тысяч экземпляров[527].


Летом 1990 года Мостарский епископ отвез свой памфлет в Рим, чтобы попытаться убедить Ватикан в мошенническом характере меджугорских видений. Однако к тому времени в Хорватии уже состоялись выборы, и там к власти пришло правительство, которое благосклонно относилось к Меджугорью и его хорватской Деве Марии. Провозглашение независимости 25 июня 1991 года было специально приурочено к десятой годовщине этого видения. Это совпадение было, разумеется, на руку меджугорским францисканцам.

Мало кто из зарубежных паломников знал о давней связи францисканцев с Боснией-Герцеговиной. Впервые монахи отправились туда в 1260 году, чтобы выкорчевать богомильскую ересь. После турецкого завоевания в 1463 году францисканцы подписали соглашение, по которому в обмен на помощь в умиротворении неспокойных православных христиан их освободили от уплаты подушного налога и предоставили право носить оружие. В течение более чем четырех веков оттоманского владычества францисканцы были пособниками правящего класса славян-мусульман и жили в своего рода гармонии с двумя другими религиями. В 1897 году корреспондент «Манчестер гардиан» Артур Эванс увидел, как монах принимал участие в деревенском празднестве, устроенном православными крестьянами. «Меня не столько удивило, сколько позабавило это зрелище. Его преподобие шустро выскочил вперед и, подхватив за талию двух пышногрудых девиц, стал с ними в круг, приготовившись танцевать народный танец коло. Затем он двинулся в хороводе, весело приплясывая, несмотря на стеснявшее его движения монашеское одеяние»[528].

Из «Красного рыцаря», сборника песен сербиянок, составленного Вуком Керадкичем в XIX веке, мы узнаем, что православные женщины иногда видели во францисканцах не только партнеров по танцам:

Монах поскользнулся и упал

И сломал то, чем е…

Женщины сбежались,

На него уставясь.

«О гордость наших п…д,

Гревшая нам низ.

Вот лежишь ты, маясь,

За грех свой не покаясь[529].

Отношения между францисканцами и православными испортились в XX веке. После убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в 1914 году некоторые монахи поощряли разнузданные толпы католиков, линчевавших сербов, несмотря на призывы Мостарского епископа Мишича к терпимости. Еще накануне посвящения в архиепископы Загреба, в 1934 году, Степинац подал заявление о вступлении в орден францисканцев. Генерал ордена, отец Леонардо Белло, в сентябре того же года прибыл в Загреб на празднование семисотой годовщины пребывания францисканцев в Хорватии. 29 сентября в присутствии большого количества прихожан во францисканской церкви он вручил новому члену ордена пояс францисканцев – публичное свидетельство желания Степинаца проникнуться идеалом бедности и принять на себя бремя забот в духе терпения и смиренности, символом которых является святой Франциск[530].

Иван Шарич, епископ Сараева, связал имя матери Божьей с собственным усташским религиозным национализмом. Вскоре после основания Независимого Хорватского Государства газета его епархии «Католицки Тьедник» в номере от 11 мая 1941 года писала в передовице:

В небесах над новой, молодой и свободной Хорватией появился образ Девы-Матери, прекрасный, сияющий образ. Дева явилась в свою Хорватию вместе со своей материнской мантией, в которую она желает облачить свою новую, возрожденную Хорватию в тысячный год католического юбилея. И опять она спускается на знамена нашей свободы, чтобы занять свое древнее место, дабы защитить нас и оборонить нас, как она делала это в то время, когда наши баны и князья шли в битву под флагом с ее образом[531].


В двух предыдущих главах этой книги я пытался отразить размах преступлений, совершенных во время второй мировой войны членами францисканского ордена. Самые тяжелые из них имели место в Западной Герцеговине, неподалеку от Меджугорья. В письме архиепископу Степинацу, написанном в августе 1941 года, от которого волосы встают дыбом, тогдашний Мостарский епископ среди прочих зверств описал, как усташи доставили «шесть вагонов, битком набитых матерями, девушками и детьми до восьми лет, на станцию Сурманчи, где их выгрузили из вагонов и погнали в горы, а там матерей и детей живыми сбросили в глубокие пропасти»[532].

Эти пропасти находятся менее чем в двух милях от Меджугорья. Нам неизвестно, принимали ли меджугорские монахи участие в этих расправах, но трое из них – все заклятые усташи – погибли в бою у Широки Брега незадолго до окончания войны. Они сражались вместе с немецкими эсэсовцами. Фамилии этой троицы из Меджугорья значатся теперь на мемориальной доске в честь тех, кто погиб, сражаясь против коммунистов[533].

Сам Мостар был эпицентром ужаса в Боснии-Герцеговине с 1941 по 1945 год, и опять стал им спустя полвека. Летом 1991 года я две недели находился в Мостаре и убедился воочию, насколько сильны любовь и уважение к Тито среди тех, кто желал сохранения единой Югославии. Именно на Мостаре я и заканчиваю повествование о триумфе Тито и его трагичном поражении.

Отправившись по суше из Албании, я задолго до Мостара начал встречать югославов, которые отказывались участвовать в этом националистическом шабаше. Черногорцы, как всегда, отнеслись к происходящему с оптимистическим спокойствием. Молодая женщина, которая водила меня по музею в Цетинье, показала с гордостью знамя, простреленное 396 раз, и сказала: «Мы были первым независимым государством на Балканском полуострове, первым, установившим связи с Европой. Мы были единственными, о ком услышала Европа. Теперь мы – это единственная часть Югославии, где сохраняется полное спокойствие. Мы не желаем, чтобы наших призывали из резерва. Мой муж говорит, что он тут же пошел бы на фронт, если бы на Югославию напали немцы или албанцы, но он не хочет воевать с хорватами и словенцами. Всего лишь несколько лет назад он служил с этими ребятами в армии, ел и пил с ними за одним столом. С какой стати ему воевать е ними?»

Пробыв 5 дней в самой спокойной части Югославии, – там даже существовало черногорское пацифистское движение, – я сел в автобус, следовавший вдоль побережья в хорватский город Дубровник. Впервые я побывал там в межсезонье апреля 1954 года, когда Югославия только начинала открывать свои двери на Запад. Тогда город выглядел деловым и радостным по сравнению с июлем 1991 года, когда мне не встретилось ни одного иностранца.

В то первое мое посещение ко мне подошла, улыбаясь, молодая женщина и попросила меня жениться на ней, чтобы она могла выехать за границу. Теперь всему населению грозила высылка. Безопасность Дубровника зависела от сохранения статуса «открытого города», который был дан ему Тито в 1968 году, когда он ликвидировал здесь военно-морскую и армейскую базы. Через несколько недель после моего визита в Дубровник хорватская армия заняла этот город и подверглась атакам югославского военно-морского флота с моря и сербских сил с суши.

Зайдя в мое любимое кафе-ресторан возле рынка, я увидел, что там до сих пор вместо красно-белого флага и других символов Хорватии висит портрет Тито. Жена хозяина объяснила, что они с мужем «православные из Боснии».

Отправившись на автобусе из Дубровника в Мостар по дороге, проходившей по берегу реки Неретвы, я с предчувствием беды взирал на известняковые горы Западной Герцеговины – место явлений Девы Марии и гибели десятков тысяч людей пятьдесят лет назад.

За семь лет до этого я останавливался в отеле «Бристоль», расположенном на правом, западном берегу реки. На этот раз я выбрал отель «Неретва» на противоположном берегу. Только теперь до меня дошло, что река разделяла Мостар, так же, как стена когда-то разделяла Берлин. Католики, жившие в западной части Мостара, составляли приблизительно одну треть населения. В восточной части жили православные и мусульмане (последних было всего пять процентов). Западная Герцеговина, со своим обилием красно-белых в шашечку флагов, намалеванных на каждом шагу усташских знаков и злобствующей, антисербской прессой была готова и жаждала присоединиться к Великой Хорватии. Православные, населявшие сельские районы Восточной Герцеговины, испытывали не меньшую надежду на помощь Сербии и Черногории. Боснийские сербы уже развязали пропагандистскую кампанию против избранного президента Алии Изетбеговича, повесив на него ярлык исламского фундаменталиста. Разумеется, Изетбегович был набожным мусульманином, но мне не верилось, что этот здравомыслящий человек мог надеяться на успешное внедрение законов Корана среди своих веселых и легкомысленных земляков. Он боялся и ненавидел обоих – и Милошевича, и Туджмана, сравнивая выбор между ними с выбором между лейкемией и опухолью мозга.

Конфронтация в Мостаре была такой напряженной и гнетущей, что я решил не задерживаться здесь более двух дней, но в первый же вечер споткнулся и сломал лодыжку, из-за чего мне пришлось проторчать в этом городе гораздо больше времени.

Прошло две недели, прежде чем я смог доковылять хотя бы до моста, и поэтому мои впечатления о Мостаре ограничивались отелем «Неретва». Стоял самый жаркий месяц в году в самом жарком городе Европы, однако за столиками кафе, вынесенными прямо на улицу, было прохладно. Сказывались тень деревьев и журчавший фонтан. По меньшей мере два раза в день над городом пролетали штурмовики югославских ВВС. По ночам часто слышались автоматные очереди. Все время, что я там находился, меня не покидала мысль о неминуемом и скором начале гражданской войны. И она действительно вспыхнула в следующем апреле. Сербы приступили к воздушным бомбардировкам хорватских укрепленных позиций, а хорваты предприняли затяжное наступление на восточном берегу.

Кафе «Неретвы» было излюбленным местом встреч мусульманских джентльменов и средних лет, и довольно пожилых, которые весело шутили, попивая кофе, бренди или холодный свежий лимонад. Как-то раз, когда муэдзин с ближайшего минарета прокричал свой призыв к полуденной молитве, один из них, назовем его Мурат, обратился ко мне со следующими словами:

«У вас не должно складываться впечатление, что мы похожи на ваших бедфордских мусульман. Мы не сжигаем книг, мы женимся на женщинах-иноверках, и многие из нас пьянствуют с утра до вечера». Мурату очень не по нраву были Милошевич и лидер боснийских сербов Радован Караджич: «Это же психиатр из Черногории. Ну что тут еще можно сказать?»

Он опасался повторения 1941 года, когда хорваты уничтожили много сербов, а сербы, в свою очередь, ополчились против мусульман.

У меня тогда погиб дядя. Ему перерезал горло четник, ставший потом национальным героем у партизан. Сейчас мы с ним живем на одной улице. Нас разделяет пара домов.


Однако Мурат признал, что все боснийцы – один народ, и выражал очень большое недовольство теми представителями Запада, которые говорили об «этнических различиях»:

Только идиот может говорить о трех разных народах, живущих в Боснии. Во всех старых семьях здесь, в Мостаре, есть и католики, и мусульмане, и православные. Мы все три сорта одного и того же дерьма.


Еще одним постоянным клиентом этого кафе оказалась не менее интересная и колоритная личность – бывший начальник местного управления государственной безопасности, бывший партизан, кряжистый мужчина с грубыми чертами лица, обладавший неплохим чувством юмора. Он был родом из мусульманской семьи и оценивал нынешнюю ситуацию весьма пессимистично:

Положение сейчас хуже, чем перед началом войны в 1941 году. Тогда, до войны, мы все прекрасно уживались вместе. Затем явились усташи и забрали многих сербов. Остальных спасли коммунисты. Почти тридцать процентов здешних мусульман стали коммунистами, особенно дети из хороших семей. У сербов около восьмидесяти процентов поддержали коммунистов, остальные присоединились к четникам. Почти пять процентов хорватов стали коммунистами, остальные были усташами, но думали лишь о том, как бы им выжить самим.

После войны сербы и хорваты не сразу вернулись в Мостар. Теперь хорваты здесь в полной силе – их больше 20000, и все они живут в северо-западной части города.


Дважды я встречался с корреспондентом газеты «Ослободенье» Мугдимом Карабечем.

Газета «Ослободенье» была рупором мусульманских центристских партий и выступала как против хорватских, так и против сербских фанатиков. Обе христианские экстремистские группировки ненавидели «Ослободенье» и чинили препятствия ее распространению. Доставалось от них и ее корреспонденту Мугдиму. Вот что он рассказал мне:

Уже несколько месяцев на дороге в Невезинье, сербский город к востоку отсюда, устроены три или четыре баррикады, на которых дежурят молодые ребята, вооруженные автоматами. От этих ребят здорово разит сливовицей, и они всегда обыскивают мою машину и оскорбляют меня из-за моего мусульманского имени. Сербы там вовсю валят лес, так что природа кругом стонет, но сербская милиция закрывает глаза на эти хищнические порубки. Когда я бываю в хорватских городах и деревнях Западной Герцеговины, люди там говорят, что неплохо было бы повесить Милошевича и Марковича, который, кстати, лучший политик из всех, что у нас есть.


Рассказ Мугдима о зверствах усташей в 1941 году был глубоко эмоциональным:

Усташи, среди которых были и францисканцы, приезжали из Италии в 1936 и 1939 годах, чтобы составить план уничтожения сербов после своего прихода к власти. Они выискивали самые глубокие заброшенные каменоломни и расщелины, куда можно было бы сбрасывать людей.

В первой фазе операции, которая началась в Видовдане 28 июня 1941 года, они убили по меньшей мере 10000 сербов. Они вспарывали животы беременным женщинам, накалывали младенцев на штыки, выдавливали людям глаза… К сожалению, нашлись и среди мусульман подонки, которые участвовали в казнях православных. Из-за них сербы в Восточней Герцеговине жестоко отомстили мусульманам, вырезав целиком несколько мусульманских сел… Самые отъявленные четники были родом из Герцеговины… Мы растем под жарким солнцем, на сухих скалах; мы – горцы, люди, которые веками молили Бога о ниспослании дождя, иррациональный народ, который верит в мифы… То, что сейчас происходит в Крайне и Славонии, – чепуха по сравнению с тем, что может произойти в Герцеговине, если начнется драка…

Вы знаете, что хуже всего? То, что католическая церковь отказалась взять на себя ответственность за случившееся в 1941 году и так и не принесла извинения за преступления францисканцев. За то, что они бросали людей в пропасти. Как они только могли?! Младенцев, красивых девушек, старушек?! Католическая церковь, папа, должны были бы извиниться, но они промолчали.


В следующий уик-энд в Герцеговину на торжественное захоронение останков многих тысяч православных, погибших пятьдесят лет назад, – тех женщин и детей, которых кричащими в ужасе бросали в пропасть у Меджугорья, прибыл глава сербской православной церкви патриарх Павел. Один из тех, кому удалось спастись, – преподаватель университета, возлагал вину на «хорватских сепаратистов, которые желали отколоться от своих братьев югославов», и на всемирную церковь, которая стремится распространить свою власть, умножить количество своих верующих и расширить территорию, которую она контролирует»[534].

На следующей неделе я писал об этом для лондонской воскресной газеты, процитировав как жуткое письмо Мостарского епископа 1941 года, так и вердикт Карло Фалькони из «Молчания Пия XII»: «Только в Хорватии было уничтожено самое малое полмиллиона людей, и эта акция была святотатственно связана с кампанией по обращению в другую веру». Как Губерт Батлер писал о похожих явлениях в Ирландии за сорок лет до этого: «Никто на Британских островах… никогда не упоминал об этом, не приводил цитат и не писал мне, интересуясь, каким образом я узнал об этом»[535].

Позиция английской прессы в отношении злодеяний, совершенных пятьдесят лет назад, была более чем странной: она винила сербов в том, что те начали «ворошить прошлое». Один корреспондент ошибочно полагал, что жертвы принадлежали к католическому вероисповеданию. В «Спектейторе» какая-то женщина саркастически заметила, что сербы – сплошные параноики, раз уж вбили себе в голову, что Ватикан строит против них козни. Через несколько недель после того, как появилась моя статья, католический архиепископ Загреба кардинал Кухарич заявил в интервью лондонской «Тайме», что во время войны в Независимом Хорватском Государстве погибла лишь «горстка» сербов.

Семь лет назад, остановившись в отеле «Бристоль» на западном берегу реки, я каждое утро просыпался и видел в горах напротив огромный лозунг: «Тито, мы любим тебя», который казался мне тогда абсурдным и даже отвратительным. Теперь я увидел, что кто-то добавил слово «мир» – и лозунг приобрел новый, приятный для меня оттенок. Подобно большинству завсегдатаев кафе «Неретва», Мурат тоже с любовью говорил о Тито как о человеке, так и о политике:

Вы услышите от молодых людей, что им куда лучше жилось при коммунистах – и это правда. В Англии у вас может быть очень большая зарплата, но вам нужно выбирать одно из двух – либо пляж, либо лыжный курорт в горах. А здесь даже учитель начальных классов мог позволить себе и то и другое, и иметь автомобиль, и еще один дом. Конечно, все это бралось в кредит и доставалось за счет займов у международных банков, но люди жили хорошо, особенно те, у кого были родственники в деревне.


Когда пошла вторая неделя моего пребывания в Мостаре, дети начали собирать подписи за мир, на листках бумаги обычного формата или в ученических тетрадях. Поскольку сборщиков подписей было гораздо больше, чем подписантов, особым спросом пользовались немногие посетители кафе типа «Неретвы». Одна серьезная маленькая девочка-хорватка в шляпке столько раз подходила ко мне с листком, что я начал подписываться именами своих друзей в Англии. Некоторые мужчины ворчали, что «мир существует для женщин и детей», но тем не менее исправно ставили свои подписи.

За день до моего отъезда в Мостаре проходил марш мира. Десятки тысяч молодых людей и даже совсем детей проследовали по улицам города на стадион, где был устроен митинг мира. Люди шли пешком, ехали на машинах, мотороллерах, велосипедах – и почти каждый из них нес два символа мира: красно-бело-голубой югославский флаг с красной звездой и портрет Тито. В память мне врезалась одна особенно трогательная сценка. В общей колонне двигался отряд девочек и мальчиков, родившихся, судя по всему, уже после смерти Тито, портрет которого они несли над своими головами, старательно поднимая вверх колени и размахивая руками. При этом они хором декламировали старый клич партизан: «Тито – наш, а мы – Тито» («Тито е наш, и ми емо Титови»). Этот лозунг, который сорок лет назад я находил отталкивающим и тоталитаристским, теперь умилил и тронул меня до глубины души. С тех пор, как я познакомился с Югославией и видел ее под властью Тито, мне и в голову не приходило, что я когда-нибудь увижу его во главе крестового похода детей. Наблюдая за этой, вызывающей жалость, обреченной процессией, я почувствовал, как мной все больше овладевает ужас приближающейся катастрофы.

Bibliography

(Place of publication is London unless otherwise indicated.).

Aarons, Mark, Sanctuary: Nazi Fugitives in Australia (Melbourne, 1989).

– and Loftus, John, Ratlines (1991).

Alexander, Stella, Church and State in Yugoslavia since 1945 (Cambridge, 1979).

– The Triple Myth: A Life of Archbishop Alojzije Stepinac (Boulder, Colo., 1987).

Amory, Mark (ed.), The Letters of Evelyn Waugh (1980) Auty, Phyllis, Tito: A Biography (1970).

– and Clogg, Richard (eds.), British Policy towards Wartime Resistance in Yugoslavia and Greece (1975).

Banac, Ivo, The National Question in Yugoslavia (Ithaca, NY, 1984).

Bassett, Richard, Balkan Hours (1990).

Behschnitt, Wolf Dietrich, Nationalisms bei Serben und Kroaten (Munich 1980).

Beloff, Nora, Tito's Flawed Legacy: Yugoslavia and the West, 1939-1984 (1985).

Bennett, Ralph, Ultra in the West (1979).

– Ultra and Mediterranean Strategy, 1941-1945 (1989).

Blazevic, Jakov, Mac a ne mir (3 vols., Zagreb, 1980) Bosnic, Sava, Franjo Tudjman: Une carriere ambigue, trans.

Slobodan Despot (Lausanne, 1993).

Bower, Tom, The Pledge Betrayed (1981).

Bragg, Melvyn, Rich: The Life of Richard Burton (1988).

Broucek, Peter (ed.), Ein General in Zwielicht: Die Erinnerungen von Edmund Glaise von Horstenau (3 vols., Vienna, 1988).

Butler, Hubert, The Sub-prefect Should Have Held His Tongue and Other Essays (1990).

Cerovic, Bom, Bosanski Omladinci i Sarajevski atentat (Sarajevo, 1930).

Cisic, Husein, Bosanskohercegovacki Muslimani i bosanska autonomija (Sarajevo, 1991).

Clissold, Stephen, Whirlwind: An Account of Marshal Tito's Rise to Power (1949).

– Djilas: The Progress of a Revolutionary (1983).

Cowgill, Anthony, Brimelow, Lord, and Booker, Christopher, The Repatriations from Austria in 1945 The Report of an Inquiry (1990).

Cox, Geoffrey, The Race for Trieste (1977).

Coxsedge, Joan, Caldicott, Ken, and Harant, Gerry, Rooted in Secrecy The Clandestine Element in Australian Politics (Melbourne, 1989).

Crankshaw, Edward, The Fall of the House of Habsburg (1963).

Cuddon, J A , The Companion Guide to Yugoslavia (1974).

Cvijic, J, La Peninsule balkanique (Pans, 1918).

Davidson, Basd, Partisan Picture (1946).

Davie, Michael (ed), The Diaries of Evelyn Waugh (1976).

Deakin, F W, The Brutal Friendship (1962).

Dedijer, Vladimir, Tito Speaks His Self-Portrait and Struggle with Stalin (1953).

– The War Diaries (1960).

– Sarajevo 1914 (1967).

– Novi pnlozi za biografiju druga Tita (Rijeka, 1981).

– The Yugoslav Auschwitz and the Vatican, trans Harvey Kendall (Buffalo, NY, 1992).

– and Miletic, Antun (eds), Genocid nad Muslimanima, 1941-1945 (Sarajevo, 1990).

Despalatovic, Elinor, Ljudevit Gaj and the Illynan Movement (Boulder, Colo , 1975).

Djilas, Aleksa, The Contested Country Yugoslav Unity and Communist Revolution, 1919-1953 (Cambridge, Mass, 1991).

– “Profile of Slobodan Milosevic”, Foreign Affairs (Summer 1993).

Djilas, Milovan, The New Class (1957).

– Conversations with Stalin, trans Michael В Petrovich (1962).

– The Unperfect Society Beyond the New Class (1969).

– Wartime (New York, 1977).

– Rise and Fall (1985).

– Tito The Story from Inside (1981).

– Memoir of a Revolutionary (New York, 1973).

Dunford, Martin, and Holland, Jack, The Rough Guide to Yugoslavia (1985).

Evans, Arthur, Through Bosnia and the Herzegovina on Foot (1876).

– Illyrian Letters (1878).

Evans, Joan, Time and Change (1943).

Falconi, Carlo, The Silence of Pius XII, trans. Bernard Wall (1970).

Gibbon, Edward, The Decline and Fall of the Roman Empire (1813).

Gilbert, Martin, Road to Victory: Winston S. Churchill, 1941-1945 (1986).

Glendinning, Victoria, Rebecca West: A Life (1987).

Hasek, Jaroslav, The Good Soldier Svejk (1973).

Hoettl, William, The Secret Front: The Story of Nazi Espionage (1953).

Hervat, Joza, and Stambuk, Zdenka (eds.), Dokumenti о protunarodnom radu i zlocinima jednog dijela katolicnog klera (Zagreb, 1946).

Hory, Ladislaus, and Broszat, Martin, Der Kroatische Ustascha-Staat, 1941-1945 (Stuttgart, 1964).

Irby, A. P., and Mackenzie, G. Muir, Travels in the Slavonic Provinces of Turkey-in-Europe, (2 vols. 1877).

Ivanovic, Vane, LX: Memoirs of a Jugoslav (1977).

Jelic-Butic, Fikrita, Ustasa i Nezavisna drzava Hrvatske 1941-1945 (Zagreb, 1977).

– Cetnici u Hrvatskoj, 1941-1943 (Zagreb, 1985).

Karadjic, Vuk, The Red Knight, trans. Daniel Weissbort and Tomislav Longinovic (1992).

Khrushchev, Nikita, Khrushchev Remembers (1971).

Kindersley, Anne, The Mountains of Serbia (1976).

Klaic, Vjekoslav, Povijest Hrvata (5 vols. Zagreb, 1975).

Kranjcevic, Ivan, Uspomene jednog ucesnika u Sarajevskom atantatu (Sarajevo, 1954).

Krizman, Bogdan, Pavelic izmedju Hitlera i Musolinija (Zagreb, 1980).

– Ustase i treci Reich (2 vols., Zagreb, 1983).

– Pavelic u bjekstvu (Zagreb, 1986).

Lees, Michael, The Rape of Serbia (New York, 1990).

Lekovic, Miso, Martovski Pregovori (Belgrade, 1985).

Lockhart, R. H. Bruce, Retreat from Glory (1934).

Lucie, Dehan, Tajne Albanske Mafije (Belgrade, 1989).

Macek, Vlatko, In the Struggle for Freedom (University Park, Pa., 1957).

Maclean, Fitzroy, Eastern Approaches (1949).

– Disputed Barricade (1957).

– Josip Broz Tito A Pictorial Biography (1980).

McLynn, Frank, Fitzroy Maclean (1992).

Malaparte, Curzio, Kaputt (1946).

Martin, David, Patriot or Traitor The Case of General Mihallovic (Stanford, Calif, 1978).

– The Web of Disinformation (New York, 1991).

May, Arthur J, The Hapsburg Monarchy 1867-1914 (2 vols , Cambridge, Mass, 1951).

– The Passing of the Hapsburg Monarchy 1914-1918 (Philadelphia, 1966).

Micunovic, Veljko, Moscow Diary, trans David Floyd (1980).

Miletic, Antun, Koncentraciom logor Jasenovac (2 vols , Belgrade, 1986).

Miller, William, Essays on the Latin Orient (Cambridge, 1921).

– The Ottoman Empire and its Successors (1936).

Murray, Elinor, Despalatovic, Ljudevit Gaj and the Illynan Movement (Boulder, Colo, 1975).

Neubacher, Hermann, Sonderauftrag Sudost 1940-1945 (Gottingen, 1956).

Novak, Viktor, Magnum Cnmen Pola vijeka klenkalizma u Hrvatskoj (Zagreb, 1948).

“Odysseus” (Sir Charles Eliot), Turkey m Europe (1908).

Official History of the Second World War.

Pacepa, Ion, Red Horizons (1988).

Paris, Edmond, Genocide in Satellite Croatia, 1941-1945 (Chicago, 1961).

Parrott, Cecil, The Bad Bohemian (1978).

Pavlowitch, Stevan К, Yugoslavia (1971).

– Unconventional Perceptions of Yugoslavia, 1941-1945 (New York, 1985).

– The Improbable Survivor Yugoslavia and its Problems, 1918-1988 (1988).

– Tito Yugoslavia's Great Dictator A Reassessment (1992).

Picot, Auguste, Les Serbes d'Hongroi (Prague, 1873).

Pryce-Jones, David, Evelyn Waugh and his World (1973).

Ranke, Leopold von, The History of Serbia (1853).

Rhodes, Anthony, The Vatican in the Age of the Dictators, 1922-1945 (1973).

Roatta, Mario, Otto Mihoni di Baionette (Verona, 1946).

Rothenberg, Gunther, The Austnan Military Border in Croatia 1522-1747 (Urbana, Ill , 1960).

– The Military Border in Croatia, 1740-1881 (Chicago, 1966).

Rupcic, Ljudevit, Gospina Ukazanja u Medjugorju (Samobor, 1983).

Seldes, George, Witness to a Century (New York, 1987).

Seton-Watson, Hugh, The East European Revolution (1956).

– Eastern Europe between the Wars 1921-1941 (1967).

Seton-Watson, R W, Absolutism in Croatia (1912).

– “The Role of Bosnia in International Politics, 1875-1914” in Studies in History (Oxford, 1966).

– R W Seton-Watson and the Yugoslavs Correspondence 1906-1941 (2 vols , 1979).

Simic, Pero, Kad, како i zasto je Tito postavljen za sekretara CK KPJ (Belgrade, 1989).

Steinberg, Jonathan, All or Nothing (1990).

Sykes, Christopher, Evelyn Waugh (1975).

Temperley, H W, History of Serbia (1917).

Tito, Josip Broz, Borba za oslobodjenje Jugoslavije (Belgrade, 1947).


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32