Золотая серия поэзии - Теркин на том свете

 
 
– Забываешь, Теркин, где ты,
Попадаешь в ложный след:
Потому воды и нету,
Что, понятно, спросу нет. 
 
 
Недалек тот свет соседний,
Там, у них, на старый лад -
Все пустые эти бредни:
Свежесть струй и адский чад. 
 
 
И запомни, повторяю:
Наш тот свет в натуре дан:
Тут ни ада нет, ни рая,
Тут – наука, там – дурман... 
 
 
Там у них устои шатки,
Здесь фундамент нерушим,
Есть, конечно, недостатки,-
Но зато тебе – режим. 
 
 
Там, во-первых, дисциплина
Против нашенской слаба.
И, пожалуйста, картина:
Тут – колонна, там – толпа. 
 
 
Наш тот свет организован
С полной четкостью во всем:
Распланирован по зонам,
По отделам разнесен.
Упорядочен отменно -
Из конца пройди в конец.
Посмотри:
Отдел военный,
Он, понятно, образец. 
 
 
Врать привычки не имею,
Ну, а ежели соврал,
Так на местности виднее,-
Поднимайся, генерал... 
 
 
И в своем строю лежачем
Им предстал сплошной грядой
Тот Отдел, что обозначен
Был армейскою звездой. 
 
 
Лица воинов спокойны,
Точно видят в вечном сне,
Что, какие были войны,
Все вместились в их войне. 
 
 
Отгремел их край передний,
Мнится им в безгласной мгле,
Что была она последней,
Эта битва на земле; 
 
 
Что иные поколенья
Всех пребудущих годов
Не пойдут на пополненье
Скорбной славы их рядов... -
 
 
Четкость линий и дистанций,
Интервалов чистота...
А возьми Отдел гражданский -
Нет уж, выправка не та.
Разнобой не скрыть известный -
Тот иль этот пост и вес:
Кто с каким сюда оркестром
Был направлен или без...
Кто с профкомовской путевкой,
Кто при свечке и кресте.
Строевая подготовка
Не на той уж высоте... 
 
 
Теркин будто бы рассеян,-
Он еще и до войны
Дань свою отдал музеям
Под командой старшины. 
 
 
Там соха иль самопрялка,
Шлемы, кости, древний кнут,-
Выходного было жалко,
Но иное дело тут. 
 
 
Тут уж верно – случай редкий
Все увидеть самому.
Жаль, что данные разведки
Не доложишь никому. 
 
 
Так, дивясь иль брови хмуря,
Любознательный солдат
Созерцал во всей натуре
Тот порядок и уклад. 
 
 
Ни покоя, мыслит Теркин,
Ни веселья не дано.
Разобрались на четверки
И гоняют в домино. 
 
 
Вот где самая отрада -
Уж за стол как сел, так сел,
Разговаривать не надо,
Думать незачем совсем. 
 
 
Разгоняют скукой скуку -
Но таков уже тот свет:
Как ни бьют – не слышно стуку,
Как ни курят – дыму нет. 
 
 
Ах, друзья мои и братья,
Кто в живых до сей поры,
Дорогих часов не тратьте
Для загробной той игры. 
 
 
Ради жизни скоротечной
Отложите тот «забой»:
Для него нам отпуск вечный
Обеспечен сам собой... 
 
 
Миновал костяшки эти,
Рядом – тоже не добро:
Заседает на том свете
Преисподнее бюро. 
 
 
Здесь уж те сошлись, должно быть,
Кто не в силах побороть
Заседаний вкус особый,
Им в живых изъевший плоть. 
 
 
Им ни отдыха, ни хлеба,-
Как усядутся рядком,
Ни к чему земля и небо -
Дайте стены с потолком. 
 
 
Им что вёдро, что ненастье,
Отмеряй за часом час,
Целиком под стать их страсти
Вечный времени запас. 
 
 
Вот с величьем натуральным
Над бумагами склонясь,
Видно, делом персональным
Занялися – то-то сласть. 
 
 
Тут ни шутки, ни улыбки -
Мнимой скорби общий тон.
Признает мертвец ошибки
И, конечно, врет при том. 
 
 
Врет не просто скуки ради,
Ходит краем, зная край.
Как послушаешь – к награде
Прямо с ходу представляй. 
 
 
Но позволь, позволь, голубчик,
Так уж дело повелось,
Дай копнуть тебя поглубже,
Просветить тебя насквозь. 
 
 
Не мозги, так грыжу вправить,
Чтобы взмокнул от жары,
И в конце на вид поставить
По условиям игры... 
 
 
Стой-постой! Видать персону.
Необычный индивид
Сам себе по телефону
На два голоса звонит. 
 
 
Перед мнимой секретаршей
Тем усердней мечет лесть,
Что его начальник старший -
Это лично он и есть. 
 
 
И упившись этим тоном,
Вдруг он, голос изменив,
Сам с собою – подчиненным -
Наставительно учтив. 
 
 
Полон власти несравнимой,
Обращенной вниз, к нулю,
И от той игры любимой
Мякнет он, как во хмелю... 
 
 
Отвернувшись от болвана
С гордой истовостью лиц,
Обсудить проект романа
Члены некие сошлись. 
 
 
Этим членам все известно,
Что в романе быть должно
И чему какое место
Наперед отведено. 
 
 
Изложив свои наметки,
Утверждают по томам.
Нет – чтоб сразу выпить водки,
Закусить – и по домам. 
 
 
Дальше – в жесткой обороне
Очертил запретный круг
Кандидат потусторонних
Или доктор прахнаук. 
 
 
В предуказанном порядке
Книжки в дело введены,
В них закладками цитатки
Для него застолблены. 
 
 
Вперемежку их из книжек
На живую нитку нижет,
И с нее свисают вниз
Мертвых тысячи страниц... 
 
 
За картиною картина,
Хлопцы дальше держат путь.
Что-то вслух бубнит мужчина,
Стоя в ящике по грудь. 
 
 
В некий текст глаза упрятал,
Не поднимет от листа.
Надпись: «Пламенный оратор» -
И мочалка изо рта. 
 
 
Не любил и в жизни бренной
Мой герой таких речей.
Будь ты штатский иль военный,
Дай тому, кто побойчей. 
 
 
Нет, такого нет порядка,
Речь он держит лично сам.
А случись, пройдет не гладко,
Так не он ее писал.
Все же там, в краю забвенья,
Свой особый есть резон:
Эти длительные чтенья
Укрепляют вечный сон... 
 
 
Вечный сон. Закон природы.
Видя это все вокруг,
Своего экскурсовода
Теркин спрашивает вдруг: 
 
 
– А какая здесь работа,
Чем он занят, наш тот свет?
То ли, се ли – должен кто-то
Делать что-то?
– То-то – нет. 
 
 
В том-то вся и закавыка
И особый наш уклад,
Что от мала до велика
Все у нас руководят. 
 
 
– Как же так – без производства,
Возражает новичок,-
Чтобы только руководство?
– Нет, не только. И учет. 
 
 
В том-то, брат, и суть вопроса,
Что темна для простаков:
Тут ни пашни, ни покоса,
Ни заводов, ни станков.
Нам бы это все мешало -
Уголь, сталь, зерно, стада... 
 
 
– Ах, вот так! Тогда, пожалуй,
Ничего. А то беда.
Это вроде как машина
Скорой помощи идет:
Сама режет, сама давит,
Сама помощь подает. 
 
 
– Ты, однако, шутки эти
Про себя, солдат, оставь.
– Шутки!
Сутки на том свете -
Даже к месту не пристал. 
 
 
Никому бы не мешая,
Без бомбежки да в тепле
Мне поспать нужда большая
С недосыпу на земле. 
 
 
– Вот чудак, ужели трудно
Уяснить простой закон:
Так ли, сяк ли – беспробудный
Ты уже вкушаешь сон.
Что тебе привычки тела?
Что там койка и постель?.. 
 
 
– Но зачем тогда отделы,
И начальства корпус целый,
И другая канитель? 
 
 
Тот взглянул на друга хмуро,
Головой повел:
– Нельзя.
– Почему?
– Номенклатура,-
И примолкнули друзья. 
 
 
Теркин сбился, огорошен
Точно словом нехорошим.
 

x x x 

 
И на Теркина солдат
Как-то сбоку бросил взгляд.
Так-то близко, далеко ли
Новый видится квартал.
Кто же там во власть покоя
Перед вечностью предстал? 
 
 
– Любопытствуешь?
– Еще бы.
Постигаю мир иной.
– Там отдел у нас Особый,
Так что – лучше стороной... 
 
 
– Посмотреть бы тоже ценно.
– Да нельзя, поскольку он
Ни гражданским, ни военным
Здесь властям не подчинен. 
 
 
– Что ж. Особый есть Особый.
И вздохнув, примолкли оба.
 

x x x

 
...Там – рядами по годам
Шли в строю незримом
Колыма и Магадан,
Воркута с Нарымом. 
 
 
За черту из-за черты,
С разницею малой,
Область вечной мерзлоты
В вечность их списала. 
 
 
Из-за проволоки той
Белой-поседелой -
С их особою статьей,
Приобщенной к делу... 
 
 
Кто, за что, по воле чьей -
Разберись, наука.
Ни оркестров, ни речей,
Вот уж где – ни звука... 
 
 
Память, как ты ни горька,
Будь зарубкой на века!
 

x x x

 
– Кто же все-таки за гробом
Управляет тем Особым? 
 
 
– Тот, кто в этот комбинат
Нас послал с тобою.
С чьим ты именем, солдат,
Пал на поле боя.
Сам не помнишь? Так печать
Донесет до внуков,
Что ты должен был кричать,
Встав с гранатой. Ну-ка? 
 
 
– Без печати нам с тобой
Знато-перезнато,
Что в бою – на то он бой -
Лишних слов не надо. 
 
 
Что вступают там в права
И бывают кстати
Больше прочих те слова,
Что не для печати... 
 
 
Так идут друзья рядком.
Вволю места думам
И под этим потолком,
Сводчатым, угрюмым. 
 
 
Теркин вовсе помрачнел.
– Невдомек мне словно,
Что Особый ваш Отдел
За самим Верховным. 
 
 
– Все за ним, само собой,
Выше нету власти.
– Да, но сам-то он живой?
– И живой. Отчасти. 
 
 
Для живых родной отец,
И закон, и знамя,
Он и с нами, как мертвец,-
С ними он и с нами. 
 
 
Устроитель всех судеб,
Тою же порою
Он в Кремле при жизни склеп
Сам себе устроил. 
 
 
Невдомек еще тебе,
Что живыми правит,
Но давно уж сам себе
Памятники ставит... 
 
 
Теркин шапкой вытер лоб -
Сильно топят все же,-
Но от слов таких озноб
Пробежал по коже. 
 
 
И смекает голова,
Как ей быть в ответе,
Что слыхала те слова,
Хоть и на том свете. 
 
 
Да и мы о том, былом,
Речь замнем покамест,
Чтоб не быть иным числом,
Задним, – смельчаками... 
 
 
Слишком памятны черты
Власти той безмерной... 
 
 
– Теркин, знаешь ли, что ты
Награжден посмертно?
Ты – сюда с передовой,
Орден следом за тобой. 
 
 
К нам приписанный навеки,
Ты не знал наверняка,
Как о мертвом человеке
Здесь забота велика. 
 
 
Доложился – и порядок,
Получай, задержки нет. 
 
 
– Лучше все-таки награда
Без доставки на тот свет. 
 
 
Лучше быть бы ей в запасе
Для иных желанных дней:
Я бы даже был согласен
И в Москву скатать за ней.
 
 
Так и быть уже. Да что там!
Сколько есть того пути
По снегам, пескам, болотам
С полной выкладкой пройти.
 
 
То ли дело мимоходом
Повстречаться с той Москвой,
Погулять с живым народом,
Да притом, что сам живой.
 
 
Ждать хоть год, хоть десять кряду,
Я б живой не счел за труд.
И пускай мне там награду
Вдвое меньшую дадут...
 
 
Или вовсе скажут: рано,
Не видать еще заслуг.
Я оспаривать не стану.
Я – такой. Ты знаешь, друг. 
 
 
Я до почестей не жадный,
Хоть и чести не лишен...
– Ну, расчувствовался. Ладно.
Без тебя вопрос решен.
Как ни что, а все же лестно
Нацепить ее на грудь.
 
 
– Но сперва бы мне до места
Притулиться где-нибудь.
 
 
– Ах, какое нетерпенье,
Да пойми – велик заезд:
Там, на фронте, наступленье,
Здесь нехватка спальных мест.
 
 
Ты, однако, не печалься,
Я порядок наведу,
У загробного начальства
Я тут все же на виду.
 
 
Словом, где-нибудь приткнемся.
Что смеешься?
– Ничего.
На том свете без знакомства
Тоже, значит, не того?
 
 
Отмахнулся друг бывалый:
Мол, с бедой ведем борьбу.
– А еще тебе, пожалуй,
Поглядеть бы не мешало
В нашу стереотрубу.
 
 
– Это что же ты за диво
На утеху мне сыскал?
– Только – для загробактива,
По особым пропускам...
 
 
Нет, совсем не край передний,
Не в дыму разрывов бой,-
Целиком тот свет соседний
За стеклом перед тобой.
 
 
В четкой форме отраженья
На вопрос прямой ответ -
До какого разложенья
Докатился их тот свет.
 
 
Вот уж точно, как в музее -
Что к чему и что почем.
И такие, брат, мамзели,
То есть – просто нагишом...
 
 
Теркин слышит хладнокровно,
Даже глазом не повел.
– Да. Но тоже весь условный
Этот самый женский пол?..
 
 
И опять тревожным взглядом
Тот взглянул, шагая рядом.
 

x x x

 
– Что условный – это да,
Кто же спорит с этим,
Но позволь и мне тогда
Кое-что заметить.
 
 
Я подумал уж не раз,
Да смолчал, покаюсь:
Не условный ли меж нас
Ты мертвец покамест?
 
 
Посмотрю – ни дать ни взять,
Все тебе охота,
Как в живых, то пить, то спать,
То еще чего-то...
– Покурить! – И за кисет
Ухватился Теркин:
Не занес ли на тот свет
Чуточку махорки?
 
 
По карманным уголкам
Да из-за подкладки -
С хлебной крошкой пополам -
Выгреб все остатки.
 
 
Затянулся, как живой,
Той наземной, фронтовой,
Той надежной, неизменной,
Той одной в страде военной,
В час грозы и тишины -
Вроде старой злой жены,
Что иных тебе дороже -
Пусть красивей, пусть моложе
(Да от них и самый вред,
Как от легких сигарет). 
 
 
Угощаются взаимно
Разным куревом дружки.
Оба – дымный
И бездымный
Проверяют табаки.
 
 
Теркин – строгий дегустатор,
Полной мерой раз и два
Потянул, вернул остаток
И рукой махнул:
– Трава.
На-ко нашего затяжку.
Друг закашлялся:
– Отвык.
Видно, вправду мертвым тяжко,
Что годится для живых...
 
 
– Нет, а я оттуда выбыл,
Но и здесь, в загробном сне,-
То, чего не съел, не выпил,-
Не дает покоя мне.
 
 
Не добрал, такая жалость,
Там стаканчик, там другой.
А закуски той осталось -
Ах ты, сколько – да какой!
 
 
За рекой Угрой в землянке -
Только сел, а тут «в ружье!» -
Не доел консервов банки,
Так и помню про нее.
 
 
У хозяйки белорусской
Не доел кулеш свиной.
Правда, прочие нагрузки,
Может быть, тому виной.
 
 
А вернее – сам повинен:
Нет – чтоб время не терять -
И того не споловинил,
Что до крошки мог прибрать.
 
 
Поддержать в пути здоровье,
Как тот путь бывал ни крут,
Зная доброе присловье:
На том свете не дадут...
 
 
Тут, встревожен не на шутку,
Друг прервал его:
– Минутку!..
 

x x x

 
Докатился некий гул,
Задрожали стены.
На том свете свет мигнул,
Залились сирены.
 
 
Прокатился долгий вой
Над глухим покоем...
 
 
Дали вскорости отбой.
– Что у вас такое?
 
 
– Так и быть – скажу тебе,
Но держи в секрете:
Это значит, что ЧП
Нынче на том свете.
 
 
По тревоге розыск свой
Подняла Проверка:
Есть опасность, что живой
Просочился сверху.
 
 
Чтобы дело упредить,
Срочное заданье:
Ну... изъять и поместить
В зале ожиданья.
 
 
Запереть двойным замком,
Подержать негласно,
Полноценным мертвяком
Чтобы вышел.
– Ясно.
 
 
– И по-дружески, любя,
Теркин, будь уверен -
Я дурного для тебя
Делать не намерен.
 
 
Но о том, что хочешь жить,
Дружба, знаешь, дружбой,
Я обязан доложить...
– Ясно....
– ...куда нужно.
 
 
Чуть ли что – меня под суд.
С места же сегодня...
– Так. Боишься, что пошлют
Дальше преисподней?
 
 
– Все ты шутки шутишь, брат,
По своей ухватке.
Фронта нет, да есть штрафбат,
Органы в порядке.
 
 
Словом, горе мне с тобой,-
Ну какого черта
Бродишь тут, как чумовой,
Беспокоишь мертвых.
 
 
Нет – чтоб вечности служить
С нами в тесной смычке,-
Всем в живых охота жить.
– Дело, брат, в привычке.
 
 
– От привычек отвыкай,
Опыт расширяя,
У живых там, скажешь,– рай?
– Далеко до рая.
 
 
– То-то!
– То-то, да не то ж.
– До чего упрямый.
Может, все-таки дойдешь
В зале в этой самой?
 
 
– Не хочу.
– Хотеть – забудь.
Да и толку мало:
Все равно обратный путь
Повторять сначала.
 
 
– До поры зато в строю -
Хоть на марше, хоть в бою.
 
 
Срок придет, и мне травою
Где-то в мире прорасти.
Но живому – про живое,
Друг бывалый, ты прости.
 
 
Если он не даром прожит,
Тыловой ли, фронтовой -
День мой вечности дороже,
Бесконечности любой.
 
 
А еще сознаться можно,
Потому спешу домой,
Чтоб задачей неотложной
Загорелся автор мой.
 
 
Пусть со слов моих подробно
Отразит он мир загробный,
Все по правде. А приврет -
Для наглядности подсобной -
Не беда. Наоборот.
 
 
С доброй выдумкою рядом
Правда в целости жива.
Пушки к бою едут задом,-
Это верные слова...
 
 
Так что, брат, с меня довольно
До пребудущих времен.
– Посмотрю – умен ты больно!
– А скажи, что не умен?
 
 
Прибедняться нет причины:
Власть Советская сама
С малых лет уму учила -
Где тут будешь без ума?
 
 
На ходу снимала пробу,
Как усвоил курс наук.
Не любила ждать особо,
Если понял что не вдруг.
 
 
Заложила впредь задатки
Дело видеть без очков,
В умных нынче нет нехватки,
Поищи-ка дураков.
 
 
– Что искать – у нас избыток
Дураков – хоть пруд пруди,
Да каких еще набитых -
Что в Системе, что в Сети...
 
 
– А куда же их, примерно,
При излишестве таком?
– С дураками планомерно
Мы работу здесь ведем.
 
 
Изучаем досконально
Их природу, нравы, быт,
Этим делом специальный
Главк у нас руководит.
 
 
Дуракам перетасовку
Учиняет на постах.
Посылает на низовку,
Выявляет на местах.
 
 
Тех туда, а тех туда-то -
Четкий график наперед.
– Ну, и как же результаты?
– Да ведь разный есть народ.
 
 
От иных запросишь чуру -
И в отставку не хотят.
Тех, как водится, в цензуру -
На повышенный оклад.
 
 
А уж с этой работенки
Дальше некуда спешить...
Все же – как решаешь, Теркин?
– Да как есть: решаю жить.
 
 
– Только лишняя тревога.
Видел, что за поезда
Неизменною дорогой
Направляются сюда?
 
 
Все сюда, а ты обратно,
Да смекни – на чем и как?
– Поезда сюда, понятно,
Но отсюда – порожняк?
 
 
– Ни билетов, ни посадки
Нет отсюда «на-гора».
– Тормозные есть площадки,
Есть подножки, буфера...
 
 
Или память отказала,
Позабыл в загробном сне,
Как в атаку нам, бывало,
Доводилось на броне?
 
 
– Трудно, Теркин, на границе,
Много легче путь сюда...
– Без труда, как говорится,
Даже рыбку из пруда...
 
 
А к живым из края мертвых -
На площадке тормозной -
Это что – езда с комфортом,-
Жаль, не можешь ты со мной
Бросить эту всю халтуру
И домой – в родную часть.
 
 
– Да, но там в номенклатуру
Мог бы я и не попасть.
Занимая в преисподней
На сегодня видный пост,
Там-то что я на сегодня?
Стаж и опыт – псу под хвост?..
Вместе без году неделя,
Врозь на вечные века...
 
 
И внезапно из тоннеля -
Вдруг – состав порожняка.
 
 
Вмиг от грохота и гула
Онемело все вокруг...
Ах, как поручни рвануло
Из живых солдатских рук;
Как хватало мертвой хваткой
Изо всех загробных сил!
Но с подножки на площадку
Теркин все-таки вступил.
 
 
Долей малой перевесил
Груз, тянувший за шинель.
И куда как бодр и весел,
Пролетает сквозь тоннель.
 
 
Комендант иного мира
За охраной суетной
Не заметил пассажира
На площадке тормозной.
 
 
Да ему и толку мало:
Порожняк и порожняк.
И прощальный генералу
Теркин ручкой сделал знак.
 
 
Дескать, что кому пригодней.
На себя ответ беру,
Рад весьма, что в преисподней
Не пришелся ко двору.
 
 
И как будто к нужной цели
Прямиком на белый свет,
Вверх и вверх пошли тоннели
В гору, в гору. Только – нет!
 
 
Чуть смежил глаза устало,
И не стало в тот же миг
Ни подножки, ни состава -
На своих опять двоих.
 
 
Вот что значит без билета,
Невеселые дела.
А дорога с того света
Далека еще была.
 
 
Поискал во тьме руками,
Чтоб на ощупь по стене...
И пошло все то кругами,
От чего кричат во сне...
 
 
Там в страде невыразимой,
В темноте – хоть глаз коли -
Всей войны крутые зимы
И жары ее прошли.
 
 
Там руин горячий щебень
Бомбы рушили на грудь,
И огни толклися в небе,
Заслоняя Млечный Путь.
 
 
Там валы, завалы, кручи
Громоздились поперек.
И песок сухой, сыпучий
Из-под ног бессильных тек.
 
 
И мороз по голой коже
Драл ножовкой ледяной.
А глоток воды дороже
Жизни, может, был самой.
 
 
И до робкого сознанья,
Что забрезжило в пути,-
То не Теркин был – дыханье
Одинокое в груди.
 
 
Боль была без утоленья
С темной тяжкою тоской.
Неисходное томленье,
Что звало принять покой...
 
 
Но вела, вела солдата
Сила жизни – наш ходатай
И заступник всех верней,-
Жизни бренной, небогатой
Золотым запасом дней.
 
 
Как там смерть ни билась круто,
Переменчива борьба,
Час настал из долгих суток,
И настала та минута -
Дотащился до столба.
 
 
До границы. Вот застава,
Поперек дороги жердь.
И дышать полегче стало,
И уже сама устала
И на шаг отстала Смерть.
 
 
Вот уж дома – только б ноги
Перекинуть через край.
Но не в силах без подмоги,
Пал солдат в конце дороги.
Точка, Теркин. Помирай.
 
 
А уж то-то неохота,
Никакого нет расчета,
Коль от смерти ты утек.
И всего-то нужен кто-то,
Кто бы капельку помог.
 
 
Так бывает и в обычной
Нашей сутолоке здесь:
Вот уж все, что мог ты лично,
Одолел, да вышел весь.
 
 
Даром все – легко ль смириться
Годы мук, надежд, труда...
Был бы бог, так помолиться.
А как нету – что тогда?
 
 
Что тогда – в тот час недобрый,
Испытанья горький час?
Человек, не чин загробный,
Человек, тебе подобный,-
Вот кто нужен, кто бы спас...
 
 
Смерть придвинулась украдкой,
Не проси – скупа, стара...
 
 
И за той минутой шаткой
Нам из сказки в быль пора.
 
 
В этот мир живых, где ныне
Нашу службу мы несем...
 
 
– Редкий случай в медицине,-
Слышит Теркин, как сквозь сон.
 
 
Проморгался в теплой хате,
Простыня – не белый снег,
И стоит над ним в халате
Не покойник – человек.
 
 
И хотя вздохнуть свободно
В полный вздох еще не мог,
Чует – жив! Тропой обходной
Из жары, из тьмы безводной
Душу с телом доволок.