Пролог
Эта сказка про обыкновенного мальчика, такого же, как ты.
Звали его Васей Сомовым. Учился Вася во втором «А» классе и, как все второклассники, был октябрёнком. У него была обыкновенная стриженая голова со светлой челкой. Обыкновенные серые глаза. Обыкновенный нос. А на носу обыкновенные веснушки. В общем, если перемешать Васю Сомова с другими мальчишками, его и не отыщешь: все стриженые, все с чёлками, у всех веснушки.
Так почему же я хочу рассказать именно про Васю?
А потому, что с ним приключились удивительные приключения.
Нашему Васе случайно попалась в руки волшебная монета. Да-да, волшебная. Я знаю абсолютно точно, что один раз в сто лет такая монета чеканится. Её не отличишь от других. Но если с ней проделать то, что проделать полагается, - начинается волшебство.
Впрочем, не будем забегать вперёд. Ведь ни одна сказка не начиналась с середины или с конца. У каждой есть своё начало.
Глава первая. Ещё ничего такого не происходит, только Вася находит кругляшок
Жил да был октябрёнок Вася Сомов.
Это ты уже знаешь. А вот где он жил да был?
Есть на окраине города деревня. Автово. Это только так говорится: деревня. По привычке. А на самом деле Автово - целый город.
Улицы прямые. Дома высокие. А дворы - просто загляденье, сады. Хочешь на турнике подтянуться - пожалуйста. Хочешь хорошую книжку почитать - садись на скамейку в тени, читай.
Однажды весенним вечером играл Вася во дворе с ребятами в прятки. Спрятался в дальнем углу за водосточной трубой и стал ждать.
Вдруг над самой головой что-то зашуршало, заскреблось о железный подоконник.
Глянул Вася вверх - на карнизе сидит старая седая ворона. Склонила голову набок и глядит на Васю.
Всех ворон, каких мне в жизни доводилось видеть, звали Яшками. И эту звали Яшкой. Была она очень умная. Только что говорить не умела. А жила в школьном живом уголке и летала куда хотела.
- Яшка, - сказал Вася шёпотом. - Убирайся. А то меня найдут. Мне водить придётся.
Ворона сердито постучала клювом по железу и, захлопав крыльями, улетела.
Вася вздохнул и от нечего делать взглянул себе под ноги.
В трещине асфальта зеленел какой-то кругляшок.
Вася готов был дать самое честное октябрятское слово, что здесь никогда раньше не было трещины, не впервой он за этой трубой прячется. А уж кругляшок и подавно сразу заметил бы.
Вася очень удивился, присел на корточки и только протянул руку, чтобы взять кругляшок, как тот уж оказался в его ладони. Словно бы ждал Васю и сам прыгнул.
Вася и про игру забыл. Стал находку рассматривать. Но тут в окно выглянула Васина бабушка и позвала ужинать.
Вася сунул кругляшок в карман и побежал домой, крикнув, как полагается:
- Чур, не играю!
А кругляшок так и остался лежать в кармане рядом с металлическими шариками от подшипника.
Глава вторая. Появляется двуглавый орёл, и капают пустые слёзы
На другое утро Васю разбудило солнышко. Оно забралось в окно и стало считать веснушки на Васином носу.
Папа и мама уже ушли на работу.
Бабушка хлопотала на кухне. Варила манную кашу.
Вася быстро надел брюки, вельветовую курточку, ботинки и попробовал было потихоньку ускользнуть и от бабушки и от манной каши во двор - погулять. Но бабушка заметила его.
- Встал уже? - спросила она, не поворачивая головы.
Надо же! Без очков ни одной буквы в газете не разберёт, а всё видит!
- Ну, встал.
- А встал, так иди умойся.
Вася потоптался немного, потому что умываться не очень-то любил. Потом медленно побрёл в ванную. Там он вспомнил про вчерашнюю находку.
Кругляшок был тяжёленьким, шершавым и позеленевшим.
Вася сунул его в струю воды - отмыть. Брызги полетели во все стороны.
- Не балуй с водой! - сердито сказала бабушка на кухне.
«И всё-то она слышит», - вздохнул Вася и стал умываться.
На кухне он покосился на манную кашу, которую не любил ещё больше, чем умывание, и протянул бабушке кругляшок.
- Во я какую штучку вчера нашёл.
- Ешь кашу. Ешь, ешь. А пока ты ешь, я твою штучку погляжу, - сказала бабушка, взяла у Васи кругляшок и водворила на нос очки.
- Эге… Царский пятачок. Монетка.
- А почему она зелёная?
- А ты ешь, ешь… Это время на неё свои следы наложило. День за днём, год за годом, - тихо, немного нараспев сказала бабушка и вздохнула. - Вот она от времени и позеленела. Человек седеет. Медная монета зеленеет. Вот видишь, Васенька, на этой стороне царский герб - орёл с двумя головами.
- Не вижу, - сказал Вася.
- Ну, правильно. Я этого орла угадываю. Потому что в детстве такие монеты в руках держала. А на твоём пятаке время всё закрыло. Год за годом, день за днём. Человек морщинится, медная монета стирается, - снова вздохнула бабушка. - А ты ешь, ешь.
Вася, сам того не замечая, съел всю кашу.
- А теперь - делать уроки, - сказала бабушка и вернула Васе монету.
- А гулять?
- Потом и гулять пойдёшь.
Вася нехотя побрёл в комнату. Там он высунулся в окно. Во дворе ребята играли в пятнашки.
«И что я за разнесчастный человек! Гулять - не пускают. Умываться - заставляют. Манную кашу - подсовывают».
Васе стало жалко себя. И сами собой из глаз его выкатились слёзы. Не солёные, не горькие, а пустые.
Одна слеза, самая крупная и самая пустая, сбежала по щеке и упала на старый пятачок.
Шлёп!
И Васе вдруг показалось, что заплесневелый, потёртый орёл вздрогнул.
Не успел Вася удивиться, как по щеке сбежала другая точно такая же слеза и - шлёп! - тоже упала на монету.
Монета стала быстро светлеть.
Слёзы на Васиных глазах сразу же высохли. Пустые слёзы быстро сохнут.
А монета совсем посветлела, сверкнула, словно молния.
У Васи закружилась голова. Он закрыл глаза ладонью и, чтобы не упасть, прислонился к подоконнику.
Глава третья. Вася знакомится с Минькой и выясняет, куда он попал
Когда Вася открыл глаза, он увидел перед собой не окно, а поленницу дров. Откуда она взялась?
Вася потрогал дрова. Они были мокрыми. Вася поднял голову, чтобы взглянуть на потолок. Потолка не было! А было серое небо, и моросил дождик.
Вася тряхнул головой. Сейчас всё исчезнет и он снова окажется дома, в комнате, возле окна.
Открыл глаза - небо и дождик остались. А вот комнаты не было. И дома не было. И двора.
Вася испугался. Куда же он попал? И как попал? Ведь он никуда из дому не уходил, бабушка не пустила.
В ладони зажато что-то твёрдое. Вася разжал пальцы. Монета. Блестящая, новенькая, с чётким двуглавым орлом.
Неподалёку скатилось полено. Вася вздрогнул. Огляделся. На соседней поленнице животом вниз лежал незнакомый мальчишка в странной высокой кепке со сломанным козырьком.
С минуту мальчишки смотрели друг на друга, не скрывая любопытства.
- Эй, мальчик, - окликнул его Вася, но мальчишка быстро, как ящерка, исчез за поленницей.
Стало тихо. Только дождь накрапывал.
- Эй, мальчик, - повторил Вася, обращаясь к опустевшей поленнице. - Выходи, не бойся… Мальчик…
Над поленницей снова появилась кепка.
- Мальчик! - обрадовался Вася. - Ты не исчезай, пожалуйста. Скажи, где я? Понимаешь, ерунда какая-то! Вдруг дождик… Тебя как зовут?
- Минька, - голос у мальчишки был сиплый, простуженный.
- А меня - Вася. Слушай, Минька, а как я сюда попал?
Минька посопел:
- Пришёл, видать.
- Что ж, я с закрытыми глазами шёл? Как лунатик какой?
- Чево?
- «Чево, чево…» - передразнил Вася. - Чего это у тебя на голове?
- Картуз.
- Картуз? - удивился Вася. Оглянулся и спросил: - А как это место называется?
- Автово, деревня.
- Автово?! - воскликнул Вася и рассердился: - Да ты бывал когда в Автове? Там домища - во! В десять этажей! А дворы! Как сады. Болтун ты! Говори, как это место называется? А не то!.. - Вася грозно сжал кулаки.
Минька тотчас исчез за поленницей.
Вася испугался, что останется один в незнакомом месте.
- Минька! Я пошутил! Минька! Ты только скажи, как это место называется?
- Автово, - глухо раздалось из-за поленницы.
«Может, я уснул после каши? Может, сон снится?» Вася ущипнул себя. Больно! А если бы только приснилось, что ущипнул, больно бы не было.
- Слушай, Минька, а город в этой деревне твоей есть?
Минька снова выглянул из-за поленницы.
- Есть…
- Ну и как же он называется?
- Санкт-Петербург.
- Чего-чего?
- Санкт-Петербург, говорю… «Знакомое, вроде, название, - подумал Вася. - Знакомое…» И тут же вспомнил: бабушка говорила, что так назывался Ленинград давно, ещё при царе. Да что этот Минька, издевается, что ли?
- А страна какая? - насмешливо спросил Вася.
- Чево?
- Страна, спрашиваю, какая? Ну, как называется?
- Российская империя. Россия, значит. «Чудной какой-то мальчишка, - подумал Вася. - Мелет ерунду, а лицо серьёзное», - Минька, слезай ко мне. Поговорим.
Минька не двинулся.
- Да ты не бойся. Я тебя не трону. Я вообще никогда не дерусь.
- Ну да… - с сомнением выдохнул Минька.
- Честное октябрятское!
- Чево?
- Честное октябрятское, говорю.
- Побожись.
- Это как?
- Божиться не знаешь? - удивился Минька и сел на поленнице, свесив ноги.
Тут только Вася заметил, что Минька босой и штаны на нём широченные, грубо обрезанные внизу. И синяя сатиновая рубаха тоже широченная, висит на плечах, и поэтому рукава начинаются где-то возле локтей.
Вася невольно посмотрел на свою курточку, на ботинки.
И Минька рассматривал его, как диковинку.
- Ты где живёшь? - спросил Вася.
- Да здесь, в Автове ж! Вася снова усмехнулся.
- А в каком доме?
- Эвон он, - Минька махнул рукой куда-то за спину.
- И не врёшь?
- Святой истинный крест, - сказал Минька и быстро перекрестился.
Вася только в кино видел, как крестятся, поэтому очень удивился. И тут же решил, что Минька тоже видел в кино, как крестятся, вот и пускает пыль в глаза.
Вася влез на поленницу и увидел ряд серых деревянных домиков с кирпичными трубами. Дым прибивало дождём к мокрой земле, к покосившимся заборам. У заборов зеленела молодая травка.
- Это Автово, - пояснил Минька.
У Васи вдруг томительно сжалось сердце. И бабушка рассказывала, что Автово именно таким было раньше - маленькой грязной деревушкой с тёмными заборами и деревянными домами. Но ведь всё это было очень давно. Ещё при царе!
И неожиданно Васе в голову пришла странная и страшная мысль. Уж не попал ли он каким-нибудь чудом в прошлое, царское время?
- Минька… Слушай, Минька, - сказал Вася чуть заикаясь, - а кто… сейчас Председатель Президиума Верховного Совета?
Минька вытаращил глаза. Он явно не понял вопроса.
- Ну, кто страной управляет? Минька испуганно отпрянул и сказал почти шёпотом:
- Известно, царь.
- Царь? - повторил Вася упавшим голосом и посмотрел на пятачок, который всё время был зажат в ладони. Потом протянул его Миньке.
- Пятак! - обрадовался Минька. - Новенький!
- Не новенький, - жалобно произнёс Вася, но объяснять ничего не стал. Да и как объяснить, когда сам ещё не очень-то понял, что произошло?
- Минька, а какой сегодня день? - спросил Вася, всё ещё на что-то надеясь.
- Вторник.
- Да я не про то. Год какой?
- Год? Одна тысяча девятьсот седьмой.
- Просто седьмой?
- Одна тысяча девятьсот седьмой, - повторил Минька.
Вася посмотрел на пятачок. Под большой цифрой «5» было выбито маленькое «1907».
Значит, с ним, с Васей, произошло невероятное! Каким-то чудом он попал в прошлое. А ещё говорят - волшебства не бывает!
Вася снова взглянул на монету, и ему показалось, что головы орла щёлкнули клювами.
Вася даже зажмурился. И тут подумал о папе, о маме. Вспомнил бабушку. Школу. Товарищей. Вспомнил своё прекрасное Автово - то, настоящее, которое было. Или будет?
Защекотало в носу, и Вася отвернулся, чтобы Минька не видел навернувшиеся на глаза слёзы.
Глава четвёртая. Головы орла пробалтываются
Минька, Ми-инька… - раздался за поленницами женский голос.
- Мамка кличет, - вздохнул Минька и спросил: - Не уйдёшь?
«Куда ж я пойду?» - подумал Вася.
- Нет. Посижу тут.
- Посиди, - обрадовался Минька. - Я - мигом!
Минька убежал.
Вася присел на корточки и стал думать-гадать, как же теперь быть? Что делать?
Долго думал, даже глаза от напряжения закрылись, и он вроде бы задремал.
И тут Васе почудилось, будто у него в кулаке, где монета зажата, кто-то скребётся. Вроде жуков. Прижал Вася кулак к уху: хрруп, хрруп… И вроде бы голоса слышны. Один - хриплый, другой - сиплый.
- Э-ге-ге, сестрица, - произнёс хриплый голос. - Клянусь медью, из которой мы сделаны, нам везёт! Шестьдесят лет мы искали мальчишку с пустыми слезами. И нашли!
- Так-то оно так, - откликнулся сиплый. - Да только не совсем. Он капнул на нас всего две слезы. А надо - три. Только тогда мы останемся здесь, в нашем времени, навсегда.
- Он капнет, он капнет, капнул две - капнет и третью.
- Так-то оно так, да не совсем. А вдруг не заплачет?
- Заплачет! - уверенно сказал хриплый.
- Так-то оно так… А вдруг на нас слеза не капнет?
- Капнет!
- Так-то оно так… - протянул неуверенно сиплый. - А если он нас…
- Тс-с-с… Молчи, сестрица! Он никогда сам не догадается. И никто не научит, потому что никто про это не знает.
- Так-то оно так, да не совсем… Ворона знает.
- Ту ворону давно кошки съели! Солнце кости в пыль превратило, ветер перья по миру разметал! Шестьдесят лет прошло!
- Так-то оно так. Да не совсем. А вдруг та ворона жива?
- Всё равно она по-человечьи не говорит, а мальчишка по-вороньему не понимает! Хе-хе-хе! Клянусь медью, из которой мы сделаны, капнет на нас третья слеза!
- Так-то оно так… - прохрипел второй голос. - А вдруг мальчишка нас перехитрит?
- Никогда! У него одна голова, а у нас - две! Он всего-навсего обыкновенный мальчишка, а мы - головы Орла Российской империи!
- Так-то оно так… Но он ведь тоже не простой… Какой-то ок… ок… октябрёнок!
- Ерунда! Наши самые старшие сестры сидят на спинке царского трона и нашёптывают царю царские мысли! А где его старшие сестры? Мальчишка капнет на нас третью слезу и останется вместе с нами в нашем времени! Клянусь медью, из которой мы сделаны.
Вася осторожненько раздвинул пальцы, чтобы посмотреть, кто это разговаривает.
На монете головы орла были друг к другу повёрнуты. Но как только на них упал луч света, быстро отвернулись друг от друга и замерли, как ни в чём не бывало.
Вот оно что! «Клянусь медью, из которой мы сделаны…» Значит, разговаривали головы орла на монете!
Васе даже жутко стало. Вот он сидит здесь один, а кругом только мокрые дрова. И дом, в котором он живёт, ещё не построен. И школы, в которой учится, ещё нет. И никто из его друзей ещё не родился. И, наверно, где-нибудь живёт маленькая девочка, которая через шестьдесят лет будет его бабушкой… Через шестьдесят лет!
И орёл на монете ждёт, чтобы на него капнула третья слеза. Тогда и он, Вася, останется в этом времени навсегда!
Лучше бросить, бросить эту проклятую монету! Зашвырнуть её подальше - и дело с концом!
Вася изо всей силы швырнул монету. Она блеснула над дровами и исчезла за поленницей.
И только тогда Вася подумал: а как же он вернётся обратно в свой 1967 год? Может быть, и вернуться можно только с помощью монеты, из-за которой он попал в прошлое?
У Васи похолодело сердце.
Найти! Отыскать монету!
Он перебрался через поленницу и, ползая на коленях, стал искать монету. Долго искал. Монета не находилась.
Отчаявшись, Вася снова влез на поленницу. И в это мгновение увидел Миньку.
Тот вышел из калитки с куском хлеба в руках и уселся на лавочке возле дома. В Васину сторону даже не посмотрел.
«Что ж это он? Обещал скоро вернуться, а сам…»
Вася окликнул Миньку.
Минька увидел его и сперва очень удивился, а потом заулыбался.
- Во, понимаешь, забыл про тебя! Совсем. Будто тебя и не было. Вот ведь! - он покачал головой и снова посмотрел на Васю. - Чудно!
А ведь в том, что Минька забыл про Васю, ничего удивительного не было. Вася был из будущего, а помнить можно только прошлое.
Минька поделился с Васей хлебом, и они уселись на дровах.
Глава пятая. Минька с трудом верит Васе, а Ворона открывает тайну двуглавого орла
Ты чего такой грустный? - спросил Минька.
- Пятачок обронил… Бросил… Вон там…
- Жаль пятачка! - сказал Минька. Вася только вздохнул и отвернулся.
- Давай вместе поищем, - предложил Минька.
Они стали искать вдвоём. Но так ничего и не нашли.
- Ладно, - сказал Минька, стараясь подбодрить вконец огорчённого Васю. - Подумаешь, пятачок! Вот если бы двугривенный затерялся или полтинник!
- Эх, Минька! Если бы он был простым пятачком! А то ведь он-волшебный! - Вася впервые произнёс это слово вслух, и оно прозвучало необычно таинственно. - Может, мне без этого пятачка и домой не попасть.
Услышав про то, что пятачок волшебный, Минька только усмехнулся. Не очень-то он верил в волшебство, ничего волшебного в его жизни не происходило.
- Не веришь, - вздохнул Вася. - Я и сам не поверил бы, если бы мне рассказали. Ну вот скажи, в каком году я родился?
Минька задумчиво пошевелил губами, потом ответил:
- В одна тысяча девяносто восьмом или в девяносто девятом.
- Э-хе-хе, - вздохнул Вася, точь-в-точь как вздыхала бабушка, вспоминая свои молодые годы. - То-то и оно, что родился я в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году.
Минька снова пошевелил губами, что-то подсчитывая, и сказал:
- Ври, да не завирайся. Выходит, ты ещё не родился.
- Так и выходит, - вздохнул Вася и стал рассказывать Миньке о том, как нашёл монету с двуглавым орлом, как жил до этой проклятой находки. И какой у них большой дом, и какая добрая у него бабушка, которая варит самую вкусную на свете манную кашу! Словом, всё-всё про свою прошлую жизнь в будущем.
Минькин рот не закрывался от удивления, словно он не переставая ахал: «Ах, ах, ах…» «Верить или не верить? Дома здесь большие стоять будут, - Минька огляделся по сторонам. - А что? Если построить, будут стоять. И сады посадить - цвести будут. Только чудно всё-таки, как же так: ни бедных, ни богатых - все равны. У одного полтинник - так всем полтинники дадут? Или тот полтинник на всех разделят?.. Чудно!.. Вот оно какое волшебство бывает!.. Пропала Васина монета. Жаль. Может, и он, Минька, при той монете заглянул бы в то Автово, про которое Вася рассказывал? Может, и с ним что волшебное случилось бы?» Миньке стало жалко Васю.
- Ты посиди, - сказал он тихо. - Я тебе ещё хлеба принесу.
И только он скрылся, над Васей зашуршали крылья - и на поленницу села седая ворона. Точь-в-точь Яшка. В клюве она держала новенькую монету.
Вася даже не удивился. Уж попал в сказку, так держись!
- Мой пятачок? - обрадовался он. Ворона кивнула, пятачок упал и по щепочкам подкатился к самым Васиным ногам.
- Спасибо, ворона. Очень ты похожа на Яшку. - Вася вспомнил, что и головы орла говорили о какой-то вороне, вздохнул и сказал: - Жаль, что ты по-человечьи не умеешь говорить.
- Кар-р-р… Крра… - сказала Ворона.
- И я по-вороньему не умею.
Ворона спрыгнула, расчистила лапками клочок земли и, водя по ней чёрным блестящим клювом, аккуратным ученическим почерком, как первоклассник, вывела:
Пополам раз…
Но тут над поленницей показался Минька, и ворона, не успев дописать слово, хлопнула крыльями и взлетела.
Минька протянул Васе кусок хлеба.
Стал Вася хлеб жевать и думать, что же означает это «пополам раз»?
И Минька увидел написанное.
- Чего это?
- Угадай.
- По-по-лам раз… раз… разделить!
Вася подумал. Нет. Делить нечего.
- Раз… раздобыть!
Вася помотал головой.
- Тогда это… разбить.
- Разломить! Вот это что! - сообразил Вася.
- Чего разломить?
- Монету разломить пополам. Орла!
- Зачем?
Вася не ответил. Достал монету из кармана.
- Вот те на! - сказал Минька с обидой. - А притворялся, переживал.
- Так я ж и вправду переживал. Честное октябрятское. Мне только сейчас её ворона принесла.
- Ворона? - удивился Минька.
- А чего тут удивляться, - вздохнул Вася, - когда я сам сюда из будущего попал. Минька, как бы монету пополам разломить?
- И что тогда?
- Тогда я, наверно, домой попаду. Вася ухватил монету пальцами, надавил, закряхтел. Пальцы побелели от натуги. А монета какой была, такой и осталась.
- Не выйдет, - сказал Минька, - тут силища знаешь какая нужна!
Вася утёр пот со лба.
- Где ж я её возьму, силищу?
- Постой! Я одного знаю! У них мамка бельё стирает. Здоровенный, как бык! Купеческий сын. За один присест на спор целую свинью съедает, с костями вместе. И чаю трёхведёрный самовар выпивает на закуску. Он разломить сможет. Если захочет. Аида!
Глава шестая. Купеческий сын мало каши ел
Идти пришлось далеко. На извозчика денег не было.
«Ну и жизнь, - думал Вася. - Ни трамваев, ни троллейбусов. Не говоря уж о метро!»
Порой Вася узнавал улицы. Они были непривычно тихими, пустынными. Без машин и светофоров. Но всё же какими-то родными, ленинградскими.
Наконец добрались до четырёхэтажного дома в мощённом булыжником переулке.
- Вот здесь купец с сыном живут. Собственный дом.
- Чего ж они в четырёх этажах делают? - удивился Вася.
- В одном, верно, спят, в другом - едят, в третьем - прохлаждаются.
- А в четвёртом?
- В четвёртом не иначе как продукты держат. Ведь сколько едят! Ужас!
Они постояли перед домом. Потом Минька сказал:
- С парадного не пойдём. Ещё по шеям надают. Пойдём со двора.
Во дворе их встретил дворник с большой медной бляхой на белом фартуке. На Миньку покосился, а у Васи спросил:
- Чего изволите-с?
- Нам Купецкого сына повидать надо, - сказал Минька солидно, а чтобы дворник не прогнал, добавил, показывая на Васю: - Вот их благородию.
- Пожалуйте с парадного-с, - поклонился дворник.
- Вели, чтоб открыли, - бросил Минька через плечо и, степенно выходя на улицу, шепнул Васе: - Я с Купеческим сыном разговор заведу, а ты поддакивай. Его раззадорить надо.
Купеческий сын сидел в большой комнате, на огромном стуле, возле огромного стола. И сам он был огромным, как хорошо откормленная огромная свинья.
- Здравствуйте, - сказал Минька. - У нас к вам дело.
- Купить, продать, поменять, заложить? - спросил Купеческий сын.
- Вот он говорит, что вы силач, - сказал Минька, кивая на Васю.
- Силач, - согласился Купеческий сын.
- А я говорю, что нет, - дерзко сказал Минька.
- То есть как это нет? - обиделся Купеческий сын.
- А вот так. Вот, например, сможете вы кочергу согнуть?
- Смогу.
Минька взял кочергу, повертел в руках.
- Нет, не сможете.
- А ну дай сюда!
Минька дал Купеческому сыну кочергу. Тот связал её в узел и бросил на стол.
- Видал?
- Подумаешь, - почти пропел Минька и незаметно подмигнул Васе. - А вот простого пятака пополам вам ни за что не разломить!
- Мне? Не разломить? Пятака? - рассердился Купеческий сын.
- Вася, дай ему пятак, - быстро сказал Минька.
Вася достал свою монету из кармана и молча протянул Купеческому сыну.
Мальчики, взявшись за руки и затаив дыхание, следили, как мнут монету огромные жирные пальцы. Она то совсем тонула в них, то появлялся её сверкающий край.
Сначала Купеческий сын пробовал поломать её одной рукой. Монета не поддавалась. Тогда он ухватил её пальцами обеих рук и начал давить. Лицо его побагровело от напряжения. Монета не поддавалась.
Купеческий сын шлёпнул ею о стол. Вытер краем скатерти пот со лба и шумно передохнул.
- Надо подкрепиться, - сказал он и крикнул:- Эй, кто там! Каши!
И тотчас две девушки-прислуги поставили перед ним огромный котёл с кашей, целый каравай хлеба и поварёшку.
Вася с Минькой и переглянуться удивлённо не успели, как котёл оказался пустым, а Купеческий сын уже облизывал поварёшку, стряхивал со скатерти хлебные крошки и отправлял себе в рот.
- Сейчас я её поломаю, - сказал он и взял со стола монету.
Надулся Купеческий сын, закрякал, запыхтел, чуть не надорвался, а так ничего и не смог поделать с монетой. Даже не согнул.
- Что она у вас, заколдованная? - рассердился он. - Я одной рукой десять пудов подымаю. Я за копейку одним щелчком человека могу убить! Я пол-аршина сукна в аршин вытягиваю! А тут пятака не сломать! Да вы кто такие? А может, вы воры? Может, вы этот пятак у меня украли! Крепче моих денег ни у кого не сыщешь! Значит, и этот пятак - мой.
- И вовсе он не ваш, - сказал Вася. - Это мой пятак. Отдайте.
- Ишь какой быстрый! У купца денежку хочет отнять!
- Отдайте! - настойчиво повторил Вася.
- Эй, кто там! - крикнул Купеческий сын. - Зовите городового.
- Ну его! - сердито шепнул Минька. - Пойдём отсюда. А то и верно городовой придёт, ф-фараон!
- Не пойду, - сказал Вася. - Моя монета, и я без неё не уйду!
В дверях появился Городовой. Краснолицый, сивоусый, в чёрной шинели, с шашкой на боку.
- Ага, ага, - обрадовался Купеческий сын. - Вот он, заступничек наш, вот он, его благородие господин Городовой пожаловал!
- Чего случилось, господин Купецкий сын? - спросил Городовой густым голосом и вытер пышные сивые усы.
- А вот эти два маленьких вора хотели мой пятак украсть, - сказал Купеческий сын ехидно.
- Врёт он! - крикнул Минька. - Мы ему пятак дали, разломить. А он не смог. Вот и злится и пятак не отдаёт!
- Слышали, господин Городовой! Чтобы я не мог пятака разломить!
- Да это ж курам на смех, - сказал Городовой и засмеялся.
- Хватайте их, - промурлыкал Купеческий сын. - Проучите их. Чтобы в другой раз не крали у честных людей пятаки!
- Да врёт он всё! - крикнул Минька.
- Я те дам «врёт», - гаркнул Городовой и стукнул Миньку по затылку.
Тут Вася не выдержал: за что Городовой ударил Миньку?
Вспомнил Вася, как однажды какой-то прохожий толкнул его приятеля Вову. Так того прохожего в милицию повели! В два счёта! Нельзя людей обижать! А тем более маленьких!
- И не стыдно? - сказал Вася, строго глядя на Городового. - Ведь взрослый человек, а мальчика ни за что ударили!
Городовой так удивился, что даже посинел.
- Отведём вас куда надо, будете знать, как драться! - запальчиво крикнул Вася.
Городовой часто-часто заморгал. Потом вытянулся и гаркнул:
- Рад стараться! - Но сообразил, что перед ним всего-навсего мальчишка, и из синего стал лиловым: - Эт-то что такое!
- Ага! - обрадовался Купеческий сын. - Хватайте их, они воры, разбойники! Пятак мой украли!
- Давайте сюда пятак, - сказал Городовой. - Как вещественное доказательство.
Купеческий сын отдал ему пятак, порылся в кармане и достал оттуда серебряный рубль.
- А это вам за беспокойство, - сказал он. - И построже с ними, с разбойниками!
- Рад стараться! - гаркнул Городовой, пряча рубль, и спросил: - Которого хватать?
- Обоих.
- Рубля мало… - сказал Городовой.
- Тогда хватай этого, - Купеческий сын ткнул пальцем в Васю, - пятак у него был.
Схватил Городовой Васю и повёл в полицейскую часть.
А Купеческий сын вдруг почувствовал голод и крикнул:
- Эй, кто там! Тащите мне каши!
Глава седьмая. Полицейский пристав бьёт мух, а Васю сажают в холодную
Привёл, ваше благородие, вора, - сказал Городовой, - Он у Купецкого сына пятак украл. Вот этот, - и Городовой положил пятак на стол перед полицейским приставом. Пристав молча взял мухобойку и - бац! - убил муху на краю стола.
- Семьдесят первая, - объявил он и повернулся к Васе: - Значит, украл?
- Это неправда, - сказал Вася. - Я ему дал сломать.
- Зачем?
- Просто так, - ответил Вася.
- Гм… Как это так, просто так? - спросил Пристав. - Кто ж это будет просто так пятаки раздавать?
- Ещё он говорит, что Купецкий сын, ваше благородие, пятака не смог сломать!
- Ха-ха-ха, - засмеялся было Пристав, но увидел на стене муху, схватил мухобойку, на цыпочках подошёл к стене и… бац! - Семьдесят вторая. Обыскивали?
- Никак нет! - рявкнул городовой.
- Обыскать!
- Слушаюсь! - Городовой вывернул Васины карманы.
На ладонь его вывалились металлические шарики.
Пристав взял тяжёлый блестящий шарик, повертел его в пальцах - никогда не видывал такого.
- Так вот, мальчик, за кражу этого пятака, - он указал мухобойкой на Васину волшебную монету, лежавшую на столе, - я велю посадить тебя в холодную.
- Не крал я ничего, - сказал Вася.
- Всякий, если ещё не украл, то когда-нибудь непременно украдёт! Честных людей, не бывает! Любого сажай в холодную - не ошибёшься! Пристав протянул руку, зажал пальцами Васино ухо: - Признавайся, мальчик!
Больно было Васе. На глазах проступили слёзы. Он часто-часто заморгал.
Головы орла на монете дружно щёлкнули клювами: сейчас мальчишка заплачет.
Вася прикусил губу: не плакать! А шеи орлов так и вытянулись: ну же, ну, капай слезу.
