На острие меча

— У организации нет постоянных членов, — нашлась с ответом девушка. — Всего лишь покровители. Размеры помощи устанавливаются каждым на добровольной основе, но минимальный взнос из года в год определяет правление общества. — Именно такую сумму и внес Дэмура. — Гостиницы и спортивные объединения являются отдельными клубами, членом которых может стать любой, кто платит членские взносы, подписывается под основными правилами клуба и оказывает материальную поддержку движению «зелено-голубых».

Дэмура уставился на нее с видом человека, чей кошелек отнюдь не истощен.

— Записаться в клубы тоже можно у вас?

— О нет, весьма сожалею! У руководителей клубов. А что, собственно, вас интересует?

Дэмура замешкался с ответом. Он не совсем понимал, чего именно добивается от него Кадзе. Девица еще раньше сообщила, что у организации десятки тысяч добровольных спонсоров. Кто знает, какие знакомства-связи и какие траты необходимы для того, чтобы проникнуть в узкий круг лиц, пользующихся правом принимать решения? Тут у них считается привилегией разрешить человеку покончить с собой в интересах общества. После всесильного Ямаоки некий Дэмура — безвестный, неимущий сыщик-пенсионер? Даже вздумай он предложить обществу свою жизнь, его стали бы вежливо отговаривать и, по всей вероятности, в тот же день вернули бы внесенные им деньги. Дэмура еще раз перелистал проспекты. Того, что он искал, здесь не было.

— Поединки на мечах.

— У нас превосходный клуб любителей кэндо. Вам наверняка там будут рады.

— А Общество любителей катаны?

Лицо девушки на миг омрачилось.

— Это закрытая группа, куда очень трудно попасть. Я бы все же порекомендовала вам клуб кэндо. Занятия проводят превосходные мастера, а среди посетителей немало людей вашего возраста.

— Меня привлекает Общество любителей катаны.

— Им руководит господин Камада Тадаси. Его офис — двумя этажами ниже.

— Понятно. — Дэмура углядел название общества в таблице у входа. — Вы очень любезны.

Старый сыщик поднялся, подошел к двери и отвесил прощальный поклон, прежде чем девушка успела спохватиться. Он проделал все это плавным движением, которое на первый взгляд казалось медленным, но если бы куколка не столь проворно отодвинула стул и вскочила, чтобы ответить поклоном, Дэмура уже успел бы захлопнуть дверь. Проспекты он оставил на столе.

Дэмура поднялся в кафе, чтобы спокойно обдумать ситуацию. Чего добивается от него Кадзе? Хорошо, он вступит в Общество любителей катаны. Допустим, его попытаются убедить, чтобы он совершил харакири. Ну а что дальше?… Нет, задача его должна быть гораздо шире, только Кадзе самому она не ясна либо он не желает говорить в открытую, ждет, чтобы Дэмура дошел своим умом… Но нет, не в привычках Кадзе загадывать загадки. Обычно он четко и ясно ставит задачи. Видимо, у него возникли какие-то подозрения и ему требуется узнать, вспыхнут ли подобного рода подозрения и у Дэмуры. Да, но почему именно у него, у Дэмуры?

Кафетерий находился на крыше здания, за его голубоватыми стеклянными стенами била ключом жизнь столицы. Дэмура сидел спиной к панораме города и разглядывал посетителей. С чашечками кофе и тарелками сандвичей в руках они усаживались за столики, чтобы не спеша потолковать о том о сем. В кафе действовала система самообслуживания. Дэмура с досадой поднялся и подошел к стойке. Мэрин энд Трэвел Сентр Билдинг предоставил кров трем крупным предприятиям Ямаоки: некоей пароходной компании, бюро путешествий и объединению по разведке минералов и месторождений нефти на дне океана. Здесь же помещался всеяпонский — а может, и всемирный — центр спасателей на водах. Дэмура заказал кофе с обильной порцией сливок и соевое печенье. Молодая женщина в платье из льняного полотна поставила перед ним подносик; «Будьте любезны, прошу вас». Дэмура невнятно пробурчал слова благодарности. Место его успели занять, и ему пришлось подыскивать другой столик у стены, чтобы держать весь зал в поле зрения. Дэмура и сам не знал, почему он так поступает. Должно быть, по укоренившейся привычке…

Ямаока был президентом федерации спасателей на водах. Спасание на водах было для него, что называется, увлечением. Если верить усиленно распространяемой легенде, Ямаока в бытность свою подростком, рискуя собственной жизнью, вырвал из цепких объятий бушующего океана родного деда по материнской линии, который якобы был рыбаком. Сей великий миг долгие годы питал вдохновение многих художников, творческая мысль которых парадоксальным образом двигалась в одном направлении. Все они стремились запечатлеть тот момент, когда Ямаока с безвольно поникшим телом старика на руках, вынырнув из бурных волн, цепляется за веревочную лестницу. Судя по всему, творческое вдохновение исполнителей направлялось в это русло профессионалами из отдела рекламы и пропаганды фирмы «Ямаока». Дэмура не совсем понимал, каким образом дед Ямаоки мог оказаться бедным рыбаком, коль скоро всем было известно, что Перебитый Нос ведет свою родословную от самурайского рода.

Кофе оказался превосходным. Дэмура испытал наслаждение, вдыхая постепенно забытый им аромат. Как же давно не пил он такого вкусного кофе, как давно не слыхал утреннего гомона посетителей таких вот кафетериев, расположенных при крупных офисах. Завтраки на скорую руку в случайных местах и среди незнакомых людей, наспех перехваченные обеды в придорожных ресторанах, вечерние беседы в пивных вдалеке от дома… во всем этом была какая-то своеобразная прелесть. Дэмура знал город как свои пять пальцев, и ему не составило бы труда сказать, в каком из административных зданий буфет лучше, а в каком хуже.

За соседними столиками сидели мужчины — все как один в костюмах и при галстуках. Ни за что не определить, кто из них спасатель на водах, а кто — администратор из бюро путешествий или член комиссии по вопросам экологии. В пятнадцатиэтажном здании были сосредоточены офисы десятков всевозможных мелких организаций и обществ. Одна комната для секретарши, фотоколиста и запаса рекламных материалов, другая для шефа — вот вам и вся контора. Эти многочисленные организации финансировал Ямаока: если и не напрямую, то бесплатным предоставлением помещений. Кроме того, в этом же здании находился офис самого Ямаоки, залы для приемов, комнаты отдыха, квартира на верхнем этаже — на случай, если президент фирмы вздумает остаться здесь на ночь, и небольшой фехтовальный зал. Тот самый, где был обнаружен труп Ямаоки.

Дэмура снял пиджак и повесил его на спинку стула. Ему не хотелось лишиться и этого места за те несколько минут, пока он сходит за очередной чашкой кофе. Уж не подозревает ли Кадзе, что Ямаоку убили? У этого богача, слывшего щедрым благотворителем, была уйма недоброжелателей, но от ненависти до убийства — дистанция огромного размера. Дэмура с сомнением покачал головой. Женщина за стойкой по-своему истолковала его жест, попросила прощения, отставила в сторону приготовленную было чашечку и налила Дэмуре кофе в чашку побольше. Каким образом смог бы проникнуть сюда убийца? У входа в подъезд круглосуточно дежурит охрана, и наверняка перед офисом Ямаоки тоже есть пост… Бормоча что-то себе под нос, Дэмура направился к своему месту. К деятелю масштаба Ямаоки не так-то просто подступиться. Он всегда в окружении телохранителей, надежных людей. Неужели Кадзе считает, что Ямаоку убили? Но почему? Дэмура вздохнул, допил кофе и двинулся на поиски конторы Общества любителей катаны.

Глава вторая

Оба мужчины были убиты катаной. Это стало ясно с первого взгляда — разумеется, если знаешь, какой след остается от удара самурайского меча, и если хватает самообладания внимательно изучить трупы. Жертвы были обезглавлены, на обнаженных торсах зияли жуткие резаные раны. Полицейские оградили место происшествия кордоном, хотя, по мнению Куямы, нормального здравомыслящего человека сюда силком не затащишь.

На Кадзе — что с ним очень редко случалось — нашел менторский стих. Стоит, мол, досконально осмотреть трупы — и обнаружишь немало интересного. Сам Кадзе преподал пример: присел на корточки, внимательно разглядывал останки, многозначительно похмыкивал, кивал головой. Куяма недвижно застыл, стоя рядом. Он не в силах был отвести взгляд от чудовищных ран, но видеть ничего не видел. Кадзе обратил его внимание на мощные запястья и локтевые части рук обеих жертв, однако Куяма отметил лишь, что рука одного из мужчин глубоко рассечена вдоль всего локтя. А Кадзе продолжал излагать свою версию событий, исходя из расположения ран и их характера.

— Они дрались на мечах, — изрек он наконец, и нельзя было понять, вопрос это или утверждение.

Куяме наконец удалось совладать с собой настолько, что он смог раскрыть рот без боязни перепачкать рвотой свой элегантный костюм в неброскую полоску.

— Может быть, это опять харакири?

— Нет, исключено! — Кадзе решительно тряхнул головой. — В первый момент мне тоже пришла было такая мысль: взрезанный живот, отсеченная голова… Но нет, это не харакири! Мы попросту находимся под впечатлением предыдущих восьми случаев. Эти раны получены во время схватки. С безоружным человеком обошлись бы иначе. Видишь, здесь две резаные раны, и обе серьезные. Безоружного человека приканчивают одним ударом, либо все тело его испещряют порезами. На теле второго убитого — несколько небольших порезов, в том числе на кисти руки. Если бы удар пришелся точно в цель, рука была бы отсечена напрочь… А вот и еще одна рана — на плече… Н-да… — задумчиво пробормотал Кадзе. — Первого убийца застал врасплох, зато со вторым ему пришлось повозиться подольше.

— Якудза?

— Не знаю. Татуировки на них я что-то не вижу… — Кадзе снова присел на корточки и осторожно осмотрел ладонь одного из убитых. — Да, этот человек несомненно был профессиональным фехтовальщиком. Все ясно: их прикончили где-то в другом месте, а трупы перевезли сюда.

Это было ясно даже Куяме. Они находились в парке Уэно, в нескольких метрах от дороги, где сейчас припаркованы полицейские автомобили. Отсюда виднелась крыша буддистского святилища. Трава была не вытоптана, следы крови не просматривались. И тут Куяма неожиданно вспомнил, что совсем недавно они побывали на месте происшествия, где крови было чересчур много. Куяма повернулся к шефу, но Кадзе было не до него, он был поглощен скрупулезным осмотром трупов.

— Костюм сшит на заказ, — пробормотал он и отвернул полу пиджака. — Бьюсь об заклад, что подкладка в этом месте протерлась от соприкосновения с кобурой. — Кадзе поднялся и пошел к машине. Куяма с облегчением последовал за ним. Шеф рассеянно сунул руку в карман и вытащил завернутое в бумагу крохотное анисовое печенье. С удивлением уставился на сверток, затем снова сунул его в карман. Чуть поодаль полицейские в униформе двинулись к придорожным кустам, выставив перед собой металлоискатели на длинных ручках, словно некое смертоносное оружие.

— Разыщи Дэмуру, — неожиданно сказал Кадзе.

— Слушаюсь, Кадзе-сан.

— Передай ему… — Шеф на мгновение умолк, поскольку один из полицейских вскрикнул и нагнулся к земле; его находкой оказалась банка из-под пива. — Передай, чтобы он поостерегся.

Офис Общества любителей катаны помещался на пятом этаже, возле зала электронно-вычислительных машин. По коридору сновали уверенные в себе молодые люди в белоснежных рубашках и при галстуках, откуда-то доносился заливистый женский смех. Повсюду — надписи на английском, в том числе и у входа в офис фехтовального кружка. В здании Мэрин энд Трэвел Сентр даже средневековые изречения были написаны по-английски. Или это всего лишь видимость, а заветные традиции бережно хранятся за псевдосовременным фасадом. Интересно, зачем понадобился этот островок старины богатому предпринимателю, претенденту на пост мэра? И какие намерения у самого Дэмуры? Старый сыщик недовольно покачал головой и спрятал свои сомнения подальше в потаенный отсек подсознания, откуда им дозволено будет всплыть лишь поздно вечером, когда жена уже уснет, а он, Дэмура, будет лежать на спине, вдыхая знакомый запах татами и прокручивая в памяти события минувшего дня. Что-то он слишком много раздумывает да колеблется, а ведь опыт всей его долгой жизни учил, что, если решение принято, надо его осуществлять, а не разжевывать всевозможные варианты. Надо идти напролом, не считаясь с риском.

Открыв дверь, Дэмура очутился в еще меньшем офисе, чем предыдущий. Руководителю общества «Зеленое-голубое» по крайней мере достался отдельный кабинет, а Камаде Тадаси — всего лишь угол, отгороженный металлическим стеллажом. На стеллаже в ряд выстроились книги: по истории Японии, о бушидо, об искусстве изготовления мечей. На полках пониже лежали проспекты — точно такие же, что видел Дэмура у поборников защиты природы; большая часть этих изданий была украшена изображением Ямаоки. Если Дэмура рассчитывал увидеть здесь мужчин, облаченных в хаками и с мечом у пояса, то его ждало разочарование. Дама в стандартном сером костюме сидела за таким же ультрасовременным письменным столом, как, по-видимому, все секретарши в этом огромном здании. Даме было, должно быть, под сорок, волосы она красила в рыжий цвет, а прическа ее выглядела так, словно парикмахер в сердцах оттаскал клиентку за волосы.

— К вашим услугам! — У нее был хорошо поставленный голос, как у певицы или профессиональной дикторши, и это заставило забыть о безобразно всклокоченных волосах.

— Я к вам прямо из общества «Зеленое-голубое», — пояснил Дэмура. — Только что вступил туда и хотел бы заодно записаться и в какой-нибудь кружок.

— Вполне понятное желание! — Лицо женщины просияло. — Если вам по душе фехтование, вы обратились в самое подходящее место. Я дам вам адрес нашего клуба кэндо, по-моему, сегодня там как раз тренировка. — Молниеносным движением она извлекла изящную визитную карточку, что-то написала на обороте и протянула Дэмуре. Тот взял и изучил ее. Это была карточка клуба кэндо с миниатюрной картой-указателем на обороте, чтобы желающий попасть по нужному адресу не заблудился. Красивым, плавным почерком дама вписала от руки чье-то имя — по всей вероятности, тренера.

— Меня, знаете ли, больше привлекает Общество любителей катаны, — настырно гнул свое Дэмура. Он чувствовал себя неловко, понимая, что невежливо проявлять настойчивость, когда его столь деликатно отсылают подальше. Общество любителей катаны — наверняка закрытый клуб, где богатые бизнесмены иногда упражняются в аидо — искусстве выхватывания меча, но, еще вероятнее, под этим предлогом устраивают ужины в узком кругу и беседуют на темы, не предназначенные для чужих ушей.

— Весьма сожалею, но у нас сейчас нет приема. — Дамочке удалось так искусно прочирикать эти слова, что можно было подумать, будто она и вправду сожалеет.

— Видите ли, для меня клуб кэндо слишком… как бы это выразиться… ни в коем случае не хочу вас обидеть, наверняка дело там поставлено прекрасно, просто для меня это чересчур современно. Что ни говорите, а бамбуковый меч все-таки смахивает на игрушку.

— А вам когда-нибудь приходилось фехтовать настоящим мечом? — произнес за его спиной хрипловатый мужской голос.

У Дэмуры непроизвольно дрогнул бедренный сустав, но он вовремя сдержался, надеясь, что незнакомец не успел заметить это как бы случайное движение. Ничего не попишешь, стареем. Или, пожалуй, все же не стоило прекращать тренировки. Казалось бы, что значит полугодовой перерыв после пятидесяти лет ежедневных тренировок, и вот вам пожалуйста. Внимание притупилось. Он не почувствовал, как позади него кто-то вошел в комнату и некоторое время наблюдал за ним, а он, Дэмура, даже не ощутил затылком и спиной чужого взгляда. Не тому его учили в былые времена. И наконец, он едва не крутнулся на месте, чтобы мгновенно, по всем правилам занять оборонительную позицию, и тем самым не только выдал бы себя, но и поставил в смешное положение, поскольку никакая опасность ему явно не угрожала.

— Да, случалось иной раз держать его в руках, — ответил Дэмура. Он медленно, спокойно обернулся и оглядел собеседника. Худощавый, жилистый, среднего роста, лет пятидесяти. Узкое, продолговатое, словно нарочито вытянутое, лицо. Плохо скроенный костюм из хорошей ткани. Холодный, спокойный взгляд. При малейшем движении под пиджаком перекатывались тренированные мускулы. Легкая походка — результат многолетней утомительной закалки. Этот человек никогда не теряет равновесия и без нужды не напрягает мышцы. Запястья чересчур мощные по сравнению с тонкими руками. — Господин Камада? — спросил Дэмура.

— Нет, — ответил тот и улыбнулся. — Меня зовут Нисияма Кендзи. Рад приветствовать нашего нового сторонника.

Взаимные улыбки, поклоны, долгие рукопожатия. Пожатие Нисиямы было крепким, хотя он и не старался показать свою силу.

— Очень рад встрече с вами, — рассыпался в восторгах Дэмура. — Для меня это большая честь.

— Помилуйте, о чем вы говорите! Это для нас большая удача и честь, что вы решили вступить в наши ряды. Видите ли, мы слегка опасались, что недавние события отобьют у людей охоту.

— По-моему, как раз наоборот: это лишь упрочит доверие к вашему обществу. Наконец-то нашлись люди, способные перейти от слов к делу.

— А вы не боитесь, что мы вдруг вздумаем подбивать вас…

— Страх никогда не удерживал меня от исполнения долга, — холодно отрезал Дэмура, давая понять, что даже сама постановка вопроса оскорбительна для него.

— Простите. — Вытянутое лицо Нисиямы не выражало и тени смущения. — В наше время это не столь естественно, как было прежде.

Дэмура не удостоил его ответом.

— Собственно, я потому и зашел, что думал, вдруг сумею вам помочь.

Дэмура смотрел на него без всякого выражения.

— Я слышал, вы желаете вступить в Общество любителей катаны. Мне не хотелось бы, чтобы вы очутились в неловком положении, пытаясь толкнуться в закрытые двери. Общество это рассчитано на весьма узкий круг людей, и члены его проходят строгий отбор. Требуются две рекомендации и высокий уровень мастерства.

— Угу, — буркнул Дэмура. — Кто дает рекомендации?

— Члены общества. Не хочу сказать, что попасть туда невозможно, однако дело это весьма нелегкое. Не случайно мы предлагаем вам клуб кэндо. Если желаете тренироваться в аидо, клуб предоставит вам такую возможность. Члены общества тоже проходят там тренировки. Вы могли бы завести знакомства, подобрать среди них покровителей.

— Ясно, — сказал Дэмура и спрятал во внутренний карман пиджака карточку клуба кэндо.

— Надеюсь как-нибудь встретиться с вами на тренировке, — улыбнулся Нисияма. Улыбка у него была неприятная.

— О, это было бы прекрасно! — Дэмура увидел, как от его ответной улыбки лицо Нисиямы застыло.

Кадзе продрог в парке, поэтому повернул рычажок рефлектора, усилив обогрев. Он снял пиджак и ботинки, расслабил узел галстука и откинулся на спинку кресла. В его распоряжении было пять минут. К четырем обещал прибыть господин Наруто, секретарь общества «Зеленое-голубое», а сейчас уже без пяти, нет, без четырех минут четыре. Ямаока был президентом. Президентом всех обществ, которым оказывал свое покровительство. Он предоставлял субсидии и за это сносил славословия в свой адрес. Нисияма — управляющий конторы, платный служащий, чиновник, чье будущее напрямую связано с процветанием общества. Наруто занимает между ними промежуточное место на иерархической лестнице: солидный предприниматель, ни гроша не получающий за свою секретарскую деятельность. Ямаока не вмешивался в ведение дел, разве что неодобрительным кивком, намеком, устным посланием направлял эти дела в нужное русло; у Наруто же существует собственный офис при обществе, где он появляется почти каждый день. Он принимает зарубежных гостей, ведет переговоры с фирмами, сулящими свою поддержку, дает интервью журналистам. Но кто из них решает, кому из членов общества и когда совершить самоубийство? Кто и каким образом склоняет намеченную жертву к согласию?

Кадзе вскочил с кресла и привел себя в порядок. Причесался, прежде чем открыть дверь. Было ровно четыре. Кадзе попросил секретаршу подать кофе и освежающие напитки, и в этот момент дверь в приемную отворилась. Наруто мог считаться здесь старым знакомым: Кадзе восемь раз допрашивал его — всякий раз, когда кто-либо из членов общества делал харакири в знак протеста против строительства атомных электростанций, визита американских атомных подводных лодок или по другим поводам. Подчиненные Кадзе опрашивали соседей и коллег погибших, сам шеф беседовал с руководящими лицами. Однажды ему удалось добраться даже до Ямаоки. Министр организовал эту встречу — правда, скрепя сердце и настрого предупредив, что в последний раз оказывает Кадзе такого рода любезность. Ямаока проявил известную предупредительность. Известил заранее, что может уделить Кадзе всего лишь десять минут, однако превысил установленный им же регламент чуть ли не на пять минут. Кадзе было предложено заранее сказать, о чем он собирается расспрашивать Ямаоку. Вопросы в письменном виде были переданы Ямаоке накануне встречи. Разумеется, при встрече он задал не эти вопросы. Крайне учтиво, соблюдая все формулы почтительности, полностью отдавая себе отчет в том, что он всего лишь ничтожная пылинка по сравнению с сим великим мужем, Кадзе поинтересовался, считает ли Ямаока правильной такую форму протеста.

Ямаока ответил утвердительно и в свою очередь полюбопытствовал, известно ли Кадзе, что древние римляне, желая покончить с собой, ложились грудью или животом на меч. Такое совпадение не может быть случайным… Женщина, одетая в простое кимоно, подала чай — настоящий, взбитый веничками, — плод кропотливого женского труда. Ямаока же обратил внимание посетителя еще на целый ряд поразительных совпадений между феодальной Японией и Древним Римом. Затем секретарь деликатно дал понять, что время аудиенции истекло и Кадзе пора уходить. Некий учтивый молодой человек вручил аккуратно отпечатанные ответы на столь же тщательно напечатанные вопросы. За все время Кадзе ни на миг не оставался с Ямаокой наедине: человек пять постоянно околачивались поблизости. По имени был представлен лишь секретарь, остальные фигурировали в качестве безликих советников президента фирмы. Кадзе был уверен, что по крайней мере один из присутствующих — юрист, парочка других присутствует лишь для того, чтобы быть свидетелями знаменательной встречи, и, несомненно, есть среди них и хорошо тренированный «горилла». Он был также уверен, что в соседних помещениях разместился целый отряд телохранителей. Нет, убить Ямаоку было невозможно.

Наруто занял свое привычное место в одном из кресел уголка, предназначенного для приема гостей. Нисияма обычно усаживался на стул перед письменным столом. Секретарь общества — во всяком случае, до тех пор, пока не попал в число подозреваемых, — приятный гость с постоянным желанием помочь. Секретарша поставила перед ним кофе со льдом и освежающие напитки, а перед Кадзе — чай.

— Примите мои соболезнования, — сказал Кадзе, приступая к беседе. — Это большая утрата для вас.

Наруто скромно кивнул. Кадзе был уверен, что Наруто тоже нечасто представал пред очи президента, а если и попадал к Ямаоке, то этот прием отличался от его собственной аудиенции лишь тем, что вместо болтовни на посторонние темы Ямаока отдавал подчиненному распоряжения.

— Что вы теперь намерены делать?

— Надо продолжать работу, — решительным тоном заявил Наруто, словно командир, понимающий, что, несмотря на гибель генерала, сражение должно быть выиграно. — Я убежден, что такова была бы воля господина президента. Наши лозунги остаются прежними: пусть поле остается зеленым, а небо — голубым, пусть вода и воздух будут такими же чистыми, как прежде.

Кадзе улыбнулся. В лице его не изменилась ни единая черточка, и все же оно приобрело иное выражение. Приветливая, дружеская улыбка сделалась угрожающей.

— Если вы имеете в виду, как мы станем обходиться без своего основного покровителя, то… я и сам не знаю… — нерешительно произнес Наруто.

— Разве господин Ямаока не позаботился упомянуть в завещании свои подопечные организации?

— Не знаю.

— Он не посвятил вас в эти вопросы? Вы не догадывались о том, что он замышляет?

— Нет. — Наруто покраснел.

Кадзе откинулся в кресле, лицо его снова стало любезным.

— А чем занимается ваше предприятие?

— Перевозками.

Кадзе это было отлично известно, он уточнил информацию еще при первой встрече с Наруто. Два небольших судна и пять грузовиков приносили господину секретарю солидный доход.

— Что, собственно, случилось с «Ямато-мару»?

— Загадочная история, — понурился Наруто. У него была крупная голова, и сейчас она словно обрела самостоятельную жизнь, независимую от худого, длинного туловища. — Подозревают поджог, однако улики не обнаружены.

— Как повела себя страховая компания?

— Выплатила страховку. Все тщательно расследовали, убедились, что я не поджигал собственное судно, и тогда уплатили положенную сумму.

— Вот как? — произнес Кадзе с таким видом, словно это было для него новостью.

— Что же, я сам себе враг? Уничтожить превосходное судно, которое отслужило всего четыре года, когда у меня заказов выше головы! Я и без того лишился целого состояния.

— Значит, корабль подожгли.

— Кому это понадобилось делать? — Наруто недоуменно пожал плечами.

— Вот и я спрашиваю о том же.

— К сожалению, полиции не удалось напасть на след. Кадзе все это прекрасно знал. Он не только прочел донесение, но даже и побеседовал с сыщиком, который это донесение составил. Судно, стоявшее в иокогамском порту, два месяца назад среди ночи вдруг загорелось. На борту находился всего лишь один охранник, которому удалось спастись. Огонь вспыхнул одновременно в разных концах корабля, и очень быстро заполыхало все судно. Не было ни капли сомнения, что поджог — дело рук профессионалов. Но что это за профессионалы — на этот счет у полиции не было мало-мальски приемлемой версии. Наруто здесь явно ни при чем. Возглавляемая им транспортная компания, если полагаться на сведения портовой полиции и таможни, перевозкой контрабандных товаров не занималась и в сделки с уголовным миром не вступала. А между тем поджог выглядел типичным предостережением, столь распространенным среди преступников. Возможно, Наруто хотели к чему-то принудить, а он не соглашался? И вдруг это «что-то» каким-либо образом связано со смертью Ямаоки?

— С тех пор у вас не возникало никаких осложнений? На вас не совершали нападения, вы не получали писем с угрозами?

— Нет. — Наруто вроде бы собирался еще что-то сказать, но передумал.

— Ну, тогда этот вопрос исчерпан, — произнес Кадзе и заглянул в свои записи. — Вернемся к вопросу о гибели господина Ямаоки. Что вы делали в тот вечер, когда он погиб?

Глава третья

Дэмура уже решил было, что не найдет нужную вещь. После переезда на новую квартиру все вещи лишились привычных мест. Впрочем, тогда его интересовал только телевизор. Ему было совершенно безразлично, куда засунет жена уйму ненужного скарба, вещей, абсолютно бесполезных, однако хранимых по привычке. Искомый предмет он обнаружил на дне большой плетеной корзины. Здесь же валялись пистолетная кобура без оружия, пара острых, как иглы, саи, короткая, меньше метра, полицейская дубинка и блестящий стальной брусок в палец толщиной, на первый взгляд напоминающий саи. Но у этого бруска не было заостренного конца, а на другом отсутствовала рукоять, завершающаяся вилкой. Просто два ремешка со старомодной пряжкой. Дэмура не надевал эту штуку лет тридцать, с тех пор как из особой группы борьбы с якудза его перевели в районный участок Синдзуку. Впрочем, нет, даже после этого он еще какое-то время носил это оружие — то ли по привычке, то ли опасаясь, как бы оно не потребовалось и на его новой работе. Саи он не брал в руки еще дольше. Сейчас Дэмура поднял его со дна корзины, крутанул в воздухе. Положил на предплечье, как бы отбивая воображаемый удар, затем сам ударил тем концом, что ближе к рукоятке. Н-да… не так ловко, как это получалось прежде. Во время вращения оружие качнулось на ладони, и удар пришелся не с такой точностью, как следовало. Оставалось лишь надеяться, что его не придется пускать в ход. А сможет ли он метнуть оружие? Дэмура хотел выйти в садик и опробовать его на каком-нибудь дереве, и тут впервые с момента переезда его пронзила мысль, что никакого сада больше нет. Дэмура бережно положил на место саи и начал раздеваться. Снял пиджак, рубашку, напряг мускулы. За тридцать лет фигура его не очень изменилась — сухощавая, жилистая, неприметная. Неожиданно выявляющиеся при движении и вновь исчезающие связки мышц. Способны ли они в случае необходимости действовать с той же быстротой и силой, что и прежде?

Дэмура приложил к руке металлический щиток и прикрепил его ремешками у локтя и запястья. Поправил, чтобы оружие приникло к руке в точности над мизинцем. Когда-то давным-давно оно было специально пригнано по его мерке. Дэмура осознал, что все-таки изменился за эти годы. Он снял предохранительный щиток, присыпал его тальком, снова прикрепил ремешками и облачился в удобную юкату. Жена хлопотала на кухне, в комнате царила тишина. Когда он последний раз проводил день дома в тишине? Трудно сказать. Пожалуй, никогда. Пока работал, он всегда возвращался домой за полночь. Если на его долю выпадало ночное дежурство, то после обеда он отправлялся на тренировки или же упражнялся дома, в саду. А когда вышел на пенсию, включил телевизор. Он намеренно не допускал, чтобы его обволакивал этот расслабляющий душу покой. Дэмура опустил глаза и обвел взглядом предметы, напоминающие о его прошлом, свидетели всей его жизни. Хрупкое тело, доведенное упорными тренировками до каменной твердости, полицейская дубинка, саи, щиток для защиты предплечья, пустая кобура. Он никогда не пользовался пистолетом. Неужели он так и не сумеет отделаться от этих воспоминаний, освободиться от этих вещей? Взяв дубинку двумя пальцами, Дэмура повертел ее. Хорошая была дубинка — гладкая, удобная, сама ложилась в руку. Ухватив ее обеими руками и выставив перед собой, Дэмура принял позицию для защиты снизу, затем правая рука его, прильнув к концу дубинки, резко отдернула ее на себя — верхняя защита, а теперь удар сверху и тычок другим концом мгновенно перевернутой дубинки.