Неодолимое влечение

Но можно ли влюбиться всего за несколько дней? Эта мысль застала ее врасплох. Наверно, можно, решила Кирстен, ведь она влюбилась. В Терье было все, чего ей не хватало в Нике. Он был тем мужчиной, которому она могла верить и которого могла уважать. Если честно, то надо признать, что Ник больше тревожил ее гордость, чем сердце. Последняя ночь многому научила ее. Теперь она перестанет проклинать себя за свое поражение с Ником. Песню делает певец, а Терье — виртуоз.

Да, согласилась Кирстен, он опытный любовник, но каково его чувство к ней? Эта неожиданная и отрезвляющая мысль была не из приятных. Она оказалась доступной, и он воспользовался тем, что ему предложили. И ничего большего для него это не значит. Уже то, что он утром оставил ее, не попытавшись даже разбудить, говорит о том, что он потерял к ней интерес.

Шум воды в ванной прекратился, она поняла, что он там, хотя еще минуту назад не была уверена. Она села и увидела, что ее одежда лежит, аккуратно сложенная, на другой кровати и ей не достать ее, не встав. Дверь ванной могла в любую минуту открыться, и это заставило ее остаться в постели. Одно дело, когда Терье видел ее обнаженной в порыве любви, и другое — если он застанет ее в наготе при ярком дневном свете. Его одежда исчезла, значит, он взял ее с собой в душ.

Сердце ее замерло, когда дверь открылась. Он был полностью одет, волосы высушены и, очевидно, причесаны пальцами. Он остановился на пороге, когда увидел, что она проснулась, и медленная улыбка появилась на его губах.

— Я не мог пройти в свой номер, не выходя в коридор, поэтому воспользовался вашим душем, — объяснил он. — Там есть сухое полотенце.

— Нет проблем. — Кирстен удивилась, как натянуто звучит его голос. — Который час?

— Половина восьмого. Не спешите. Даже если они уже нашли деталь, не похоже, что самолет будет готов раньше второй половины дня.

— Нет, конечно, не буду. — Она помедлила, не зная, что еще сказать, и ей не хватило отваги просто открыть объятия, приглашая его. — Когда вы будете знать?

— После завтрака я позвоню.

С минуту он изучающе смотрел на нее, будто пытаясь что-то прочесть на ее лице, затем подошел к кровати и сел на край. Еще помедлив, он привлек Кирстен к себе и обнял, отчего пульс ее моментально удвоил скорость. Поцелуй был страстный, но контролируемый, оставивший Кирстен посередине между небом и землей. Когда он отпустил ее, она смотрела на него словно в тумане. Какое бы чувство он ни испытывал к ней, желание явно еще жило в нем.

Он коснулся ее подбородка там, где покраснела кожа, потом провел рукой по собственным щекам.

— Мне надо побриться. Постучите, когда будете готовы.

Кирстен проводила его взглядом, когда он шел к двери. Все смешалось у нее в голове, она не знала, что и думать. «У нас еще есть неделя», — сказал он вчера днем. Но для чего эта неделя? Ее случайное сходство с девушкой, которая так больно обидела его, поставило непреодолимое препятствие к каким бы то ни было отношениям между ними, даже если бы он хотел этого.

Но, возможно, этот барьер преодолим, решительно подумала Кирстен. Ее задача — доказать ему, что она и вправду не такая, как Джин, научить его доверять ей. Единственная проблема — время. Но из этого следует только одно — надо использовать каждую минуту.

Спустя полчаса она постучала в дверь, он был уже готов и ждал ее. В голубых глазах появились веселью искорки, когда она, встав на цыпочки, тепло поцеловала его в губы.

— Око за око, — напомнила она, он засмеялся и втянул ее в комнату. Потом закрыл дверь, защищаясь от внимания проходящих мимо постояльцев, и обнял ее.

Освобожденный от утренней щетины подбородок мягко коснулся ее кожи, легкий аромат лосьона после бритья возбуждал и сам по себе, не говоря уже о его руке, лежавшей у нее на груди. Если бы он сейчас снова понес ее в постель, Кирстен приняла бы это без малейшего протеста. Но к ее разочарованию, он твердо отстранил ее.

— Прежде всего завтрак, — сказал он, — а потом телефон. Тогда мы будем знать, сколько у нас времени.

Нельзя пропустить ни одного дня, мелькнула мысль, но тихий внутренний голос остановил ее. Надо действовать очень осторожно. Если чересчур быстро перегрузить корабль, он может пойти ко дну.

Ресторан был полон. Им понадобился почти час, чтобы позавтракать. Сидя напротив друг друга, они обменивались дружескими репликами, и Кирстен позволила себе смотреть в будущее с некоторой долей оптимизма. Научиться не накалять атмосферу, оставаясь вдвоем, — это всего лишь полбитвы. Мужчина не может жить одной любовью, впрочем, так же, как и женщина, — в этом суть дела. Про себя она твердо знала, что согласна провести всю оставшуюся жизнь только с ним. Дом для нее, там, где сердце, а ее сердце здесь.

Она осталась ждать в вестибюле, а Терье пошел звонить насчет самолета.

— Работу закончат после ленча, — сообщил Терье, вернувшись. — Мы будем дома к обеду. — Он чуть помолчал и безразличным тоном добавил: — Я позвонил, чтобы предупредить отца. Он сказал, что Нильс был очень разочарован и хотел бы провести с вами вместо субботы воскресенье.

— Но я не хочу проводить с ним воскресенье, — запротестовала Кирстен. — Мне это неинтересно.

— Вы приняли приглашение.

— Он так обставил свое приглашение, что мне трудно было отказаться. — Она постаралась, чтобы Терье не уловил в ее голосе сердитые нотки. — И к тому же вы обещали взять меня в море.

— Прошлая ночь ни к чему вас не обязывает, — ровным голосом произнес он.

И его тоже ни к чему не обязывает, так она поняла это замечание. У нее заныло сердце и моментально испортилось настроение. Спасла только гордость.

— Я это прекрасно сознаю, — парировала она, задрав подбородок и придав голосу некоторую беспечность. — Мы два человека, которым случилось вместе пойти в постель.

— Не просто случилось, — возразил он. — Мы оба знали, что так будет. Я всего лишь хотел сказать, что…

— Не надо воспринимать происшедшее серьезно, — закончила она и заставила себя выдержать его взгляд. — Я не школьница, Терье.

Голубые глаза стали непроницаемы, будто их затянуло пеленой.

— Правильно, — согласился он, — вы не школьница. Чем бы вам хотелось заняться сегодня утром?

Задай он этот вопрос несколько минут назад, Кирстен бы точно знала, чем ей хотелось заняться. Но в данный момент она чувствовала себя такой несчастной, что ей было все равно. Ее собственная вина, что она позволила дать выход своим эмоциям, и теперь она будто погрузилась в пустоту. У Терье нет к ней никаких чувств, кроме чисто физического влечения. Он сам вполне ясно дал ей это понять.

— Все, что вы предложите, — равнодушно пробормотала она. — Вы ведь хорошо знаете город.

— Тогда, может быть, вы захотите побывать в Народном музее, да и собор заслуживает большего внимания, чем взгляд мимоходом, как вчера. Может быть, еще и рынок.

— Очень интересно, — согласилась она, стараясь вложить хоть чуточку энтузиазма в свой голос. — В любом случае вполне достаточно, чтобы занять нас до ленча.

Действительно, этого оказалось больше чем достаточно. И несмотря на то, что Кирстен потеряла интерес к достопримечательностям, прогулка была стоящей. Терье перехватил во время ленча пару гамбургеров и кофе из киоска «фастфуд». Кирстен, которая тоже проголодалась, выбрала рулет из цыпленка и выпила коку. Она все время старалась поддерживать легкую и бодрую беседу, Терье с готовностью отвечал ей в том же тоне. И это еще больше укрепляло ее в мысли, что он испытывает облегчение оттого, что она хотя бы внешне не придает большого эмоционального значения событию прошлой ночи. Она старалась убедить себя, что они просто два чужих человека, которые всего лишь вместе провели ночь. Это часто случается с людьми.

Самолет был готов к полету. Пока она забиралась на свое сиденье, Терье пошел оплатить счет. Когда они поднялись в воздух, прежде чем повернуть на юг, Терье сделал полный круг над Тронхеймом, чтобы она воспользовалась возможностью и посмотрела на город с высоты птичьего полета. И Кирстен первый раз увидела, как река Нид, резко изгибаясь, делает петлю и только потом вливается в воды фьорда, образуя треугольный полуостров, на котором и расположен город. Эрозия, с обеих сторон размывающая узкую полоску земли, связывающую город с материком, в конце концов вскоре завершит свою работу, и тогда, очевидно, город превратится в островное королевство.

Произойдет это или нет, но ясно одно: она в последний раз видит Тронхейм с высоты, мелькнула невеселая мысль. Очевидно, судя по ее теперешнему настроению, это первое и единственное в жизни путешествие в Норвегию. Осталось еще полных пять дней и шесть ночей, а потом она сядет на паром и поедет домой. Ей предстоит трудная задача — вести себя так, чтобы никто не заметил ее состояния. Но она поклялась себе, что так сыграет роль, как только сможет. Это все-таки лучше, чем позволить Терье догадаться, как быстро и безоглядно она влюбилась.

Обратный полет прошел без приключений, казалось, все неприятности остались позади, а открывавшиеся сверху виды были так же великолепны, как и раньше. Она могла бы любить эту землю, подумала Кирстен, когда они делали круг над Бюфьорденом. Красивая страна, культурная, с прекрасной историей, с образом жизни, который ей очень по душе. Пусть и разбавленная, но все же норвежская кровь все еще течет в ее жилах.

Терье, очевидно, был полностью поглощен управлением самолетом. На обратном пути он почти не разговаривал, хотя в его поведении и не чувствовалось натянутости. Кирстен тоже не знала, о чем говорить, и целиком погрузилась в свои мысли. Она устала от долгого сидения в самолете и мечтала принять душ и переодеться. По приезде она позвонит Нильсу и скажет, что с удовольствием проведет с ним воскресенье, хотя это и будет беспардонной ложью. Пусть Терье терзается и сходит с ума.

Лейф так спокойно приветствовал их, будто они вернулись с послеобеденной прогулки. Вынужденные посадки и задержки — не редкость, когда имеешь дело с маленьким гидропланом, сделала вывод Кирстен. Да еще и погода сулит неожиданности. Когда они приземлялись, шел дождь, и, хотя он теперь перестал, небо оставалось серым, затянутым тучами, обещавшими продолжение дождя. Одна надежда — что к понедельнику, когда вечером празднуют день летнего солнцестояния, погода разгуляется.

Вымыв голову и уложив волосы щеткой, Кирстен чуть подкрасила губы, наложила легкий макияж и надела лимонного цвета рубашку из хлопка и сандалии. Потом, проверив перед зеркалом улыбку, она нашла ее совершенно фальшивой и, немного погримасничав, попыталась придать ей хоть чуть-чуть искренности. Притворяться равнодушной — пустая трата времени. Но прошлая ночь должна быть вычеркнута из памяти.

Легко сказать, но сделать это просто невозможно, когда Терье был рядом. При его появлении в светло-серых брюках и в более темной рубашке пульс у нее заметно участился, а когда они встретились взглядами, сердце екнуло и чуть ли не остановилось.

—Вы собирались позвонить родителям, — напомнил он за обедом. — Они могут быть дома в субботу вечером?

—Думаю, что да, — сказала Кирстен. — Они нечасто выходят из дому.

— Нет ничего плохого в желании побыть дома, — спокойно вступил в разговор Лейф, словно заметив в ее голосе оборонительные нотки. — В последнее время я тоже часто предпочитаю оставаться у себя. Мне приятно, что вы решили сказать родителям, где сейчас находитесь. После того как вы закончили разговор, наверно, я тоже мог бы поговорить с вашим отцом?

— Конечно, когда он справится с шоком от неожиданности, то придет в восторг, услышав вас, — поддержала его предложение Кирстен.

— И вам надо позвонить Нильсу, — добавил Лейф. — Он был очень настойчив.

Прежде чем ответить, Кирстен сделала минутную паузу в надежде, не скажет ли чего Терье, но тот промолчал.

— Сначала я позвоню ему, — нехотя согласилась Кирстен, еще точно не решив, что она скажет Нильсу. Ей не хотелось проводить с ним воскресенье, но еще меньше ей хотелось, чтобы Терье чувствовал себя обязанным развлекать ее и дальше после того, что он уже сделал.

Руне, как обычно, хранил молчание, полностью игнорируя присутствие Кирстен. В тот вечер он выглядел особенно сморщенным, кожа почти просвечивала. Ему восемьдесят четыре, оставшиеся годы сочтены, подумала Кирстен, и он, должно быть, сам сознает этот факт. Тем более важно и неотложно для нее найти к нему подход. Но она и представления не имела, как это сделать. Терье отказался вести переговоры о прощении ее бабушки, а его сестры. Одна надежда на Лейфа. Во всяком случае, попытаться следует.

Лейф продиктовал ей номер телефона, чтобы она позвонила Нильсу. Кирстен очень надеялась, что в этот час в субботу вечером его не будет дома, но в трубке раздался его голос.

— Я ждал вашего звонка, — почти сердито бросил Нильс.

— Часа два назад, — пришлось ей признаться. — Простите, Нильс, мне надо было сразу позвонить вам. — Кирстен замолчала, подыскивая слова. — Что же касается завтрашнего дня, то я…

— Я заеду за вами в девять, — сказал он и положил трубку, прежде чем она успела придумать предлог и отказаться.

Кирстен сердито подумала, что, нравится ей это или нет, выбора у нее не осталось. Она заставила себя снова поднять трубку и позвонить в Англию. И вдруг у нее возникло желание вычеркнуть несколько прошедших дней. И прежде всего это свое путешествие: если бы она не отправилась в Норвегию, то никогда бы не встретила Терье.

Услышав голос отца, она почувствовала, как ее захлестнула волна тоски по дому.

— Привет, папа, — проговорила она.

— Кирстен! — По его тону она поняла, что облегчение было самым главным чувством. — Мы уже начинали беспокоиться, потому что не имели от тебя никаких вестей. С тобой все в порядке?

— Все прекрасно, — заверила она его, стараясь придать голосу побольше энтузиазма. — Хотя я не во Франции.

— Не во Франции? — В голосе отца прозвучало удивление. — Но я думал…

— Ты думал именно так, как я и рассчитывала, — ласково перебила она. — Потому что я не хотела, чтобы ты был в курсе моих настоящих планов, пока я их сама не проверю. — Она глубоко вздохнула. — Я в Норвегии. В Бергене, если быть точной. Остановилась в доме твоего кузена, Лейфа Брюланна. Он хочет сам с тобой поговорить, когда я закончу разговор.

Молчание затянулось, и Кирстен уже было решила, что прервалась связь. Но отец снова заговорил:

— Я едва могу поверить! После стольких лет! Откуда ты узнала, как его найти?

— Естественно, через компанию «Брюланн».

— Ты хочешь сказать, что просто пришла туда и заявила, что желаешь его видеть?

— Вот именно, — засмеялась Кирстен. — Впрочем, это совсем не было так плохо, как звучит. Твой кузен не только встретился со мной, но и настоял, чтобы я переехала к нему в дом и остановилась у них. Он даже не знал о твоей попытке возобновить отношения. Это его отец, Руне, принял тогда решение не отвечать тебе. Руне не говорит по-английски, из-за чего возникает еще больше трудностей. Но и Лейф и Терье свободно говорят по-английски.

— Кто такой Терье? — не понял Джон Харли.

— Сын Лейфа. Он исполнительный директор компании. Он на самолете возил меня в Тронхейм, чтобы я могла увидеть, где родилась бабушка. Есть еще одна ветвь семьи — в Осло, но я не располагаю временем, чтобы встретиться с ними. У меня билет на паром, в пятницу отходящий в Ньюкасл. Так что в субботу вечером я буду дома. — Кирстен понимала, что говорит чересчур много и чересчур быстро, поэтому остановила себя. — Папа, я все расскажу подробно, когда вернусь. А сейчас лучше передам трубку Лейфу.

Она позвала Лейфа в комнату, откуда звонила, и он взял трубку.

— Hallo, kusine, — сказал он и тут же, перейдя на английский, с теплотой добавил: — Наконец-то твоя дочь соединила нас.

Почти ничего не видя, Кирстен смотрела в окно, вполуха слушая разговор только одной стороны. Человек, с которым ей больше всего на свете хотелось бы быть вместе, очевидно, и не помышлял об этом. Терье взял то, что ему предложили, как сделал бы любой мужчина на его месте, и, вероятно, готов еще раз повторить это, если представится возможность. Но не более. Дальше он не пойдет! Позволить себе влюбиться в него — большей глупости нельзя и вообразить, особенно если учесть, что она знала о нем. Он не доверял всем англичанкам вообще, в этом все дело.

— Ваша мать хочет поговорить с вами, — обратился к ней Лейф, протягивая трубку.

— Привет, мама! — Взяв у него трубку, Кирстен постаралась, чтобы голос звучал радостно.

— Ты просто потрясла нас, — услышала она голос матери, в котором звучал легкий упрек. — Ты должна была сказать нам о своих планах.

— Ни ты, ни папа не одобрили бы их, — все еще бодрым голосом защищалась Кирстен. — Если бы мне не удалось восстановить связь, вы бы об этом ничего не узнали. — Лейф снова перешел в гостиную, чтобы она могла свободно поговорить. — Что ты думаешь о нашем кузене? — спросила она у матери.

— Он кажется очень симпатичным, — признала миссис Харли. — Солнышко, у тебя все в порядке? Что-то мне не нравится твой голос.

Материнская интуиция позволила услышать скрываемую печаль в голосе дочери, недовольно подумала Кирстен.

— У меня все прекрасно, абсолютно, — заверила она мать. — Лучше трудно и вообразить! Норвегия очень красивая страна, вы с папой должны когда-нибудь приехать и сами все увидеть.

— Лейф уже пригласил нас приехать навестить его, но не уверена, сможем ли мы выбраться. Твой отец счастлив уже оттого, что наконец все улажено. По-моему, пора кончать разговор. Он и так, должно быть, стоит уйму денег. Увидимся в следующий уик-энд.

В эту минуту у Кирстен было такое состояние, что она с удовольствием поменяла бы билет и уехала завтра, не дожидаясь пятницы. С этой мыслью она и положила трубку. Паром отходил как раз сегодня вечером и в понедельник прибывал в Ньюкасл. Она еще могла бы успеть на него.

Но как бы она объяснила Лейфу такое внезапное изменение плана? Приступ тоски по дому вряд ли покажется ему убедительным доводом. Она должна пройти через это, подумала Кирстен. Другого выбора нет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Кирстен вернулась в гостиную, Руне смотрел телевизор, Лейф читал журнал, а Терье исчез.

— Я вам очень благодарна, Лейф, — с искренним чувством обратилась к нему Кирстен, — за все, что вы сделали. Ведь я свалилась на вас как снег на голову.

— Кто-то должен был сделать первый шаг, если мы хотим раз и навсегда покончить с этим делом, — спокойно ответил он. — Я надеюсь на скорую встречу с вашими родителями. Как вы думаете, они смогут приехать в Норвегию?

— Не уверена. Их не назовешь любителями путешествий. — Она немного помолчала, потом набралась смелости и спросила: — Можно ли и мне надеяться, что вы в скором времени приедете в Англию?

— Вполне возможно. — Очевидно, он не хотел связывать себя обещанием. — Терье пошел к озеру, чтобы проверить, готова ли яхта. День завтра будет хорошим для плавания.

Кирстен приняла изменение темы разговора, нехотя признавая, что, даже если Лейф заинтересован в дальнейшем продолжении родственных отношений, все равно есть определенные границы близости.

— Вы поедете с ним? — спросила она, надеясь, что вопрос прозвучал равнодушно.

— Нет, — покачал он головой. — У меня другие планы. Вы говорили с Нильсом?

— Он заедет за мной в девять, — подтвердила она и заметила быстрое изменение выражения в таких же, как у сына, голубых глазах. — Надеюсь, с этим все в порядке? — быстро добавила она. — Мне неприятно думать, что может создаться впечатление, будто я использую ваш дом словно отель.

— О, конечно, ничего подобного, — заверил он. — Пока вы здесь, можете приходить и уходить когда захотите. — Лейф внимательно посмотрел на нее. — Нильс — большой дамский угодник.

Кирстен выдержала его взгляд и подумала: интересно, что рассказал ему Терье? Безусловно, не всю историю, иначе, конечно, Нильса не принимали бы в этом доме.

— Это предупреждение? — беззаботно спросила Кирстен.

— Скорее, совет, — улыбнулся он. — Бывает, что сердце правит головой.

Уж она-то это знает, мелькнула грустная мысль.

— Мое сердце закрыто для Нильса, — твердо сказала она. — Так что здесь риска нет, но я ценю вашу заботу. — Притворившись, что подавляет зевок, она добавила: — Хотя сейчас всего лишь половина десятого, вы не будете возражать, если я отправлюсь спать? Я мало спала прошлой ночью.

И в тот момент, когда она произнесла эти слова, Кирстен почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Но Лейф, судя по его виду, как будто бы ничего не заметил.

— Время отходить ко сну наступает тогда, когда человек чувствует себя усталым. — Он ласково улыбнулся ей. — Got natt.

Она ответила тоже по-норвежски, а потом перешла на английский:

— И еще раз спасибо — за все.

На ее «Got natt» Руне отреагировал всего лишь ворчанием, но, по крайней мере, он наконец заметил ее присутствие. Есть надежда, что он начинает принимать возникшую ситуацию.

Несмотря на пасмурное небо, все же еще было чересчур светло, чтобы ложиться спать. Минут двадцать она потратила на маникюр, полистала один из журналов, которые лежали у нее в комнате, потом подошла к окну, чтобы опустить шторы, словно обманывая себя, будто и в самом деле пришло время спать.

С озера возвращался Терье. Он шел легким пружинистым шагом любителя пеших прогулок в любое время года. Руки в карманах брюк, голова наклонена вперед. Казалось, он был целиком погружен в свои раздумья. Ей вдруг захотелось, как прежде, ненавидеть его. Но разве она действительно когда-нибудь по-настоящему ненавидела его? Своей враждебностью она всего лишь пыталась защититься от тех чувств, которые он возбуждал в ней с самого первого слова. Достаточно одного его взгляда — и она теряет всякий контроль над собой.

Светловолосая голова вдруг вскинулась вверх, словно поднятая какой-то невидимой силой, и Терье посмотрел прямо в ее окно. Отступать было поздно, и Кирстен осталась стоять у окна — и даже умудрилась небрежно помахать ему рукой. На таком расстоянии ей не удалось разглядеть выражение его лица, но он ответил на ее жест и продолжал идти к дому. Неважно, что его чувства к ней неглубоки, в чем Кирстен не сомневалась, но она многое бы отдала, чтобы провести завтрашний день с ним, а не с Нильсом, вновь мелькнула грустная мысль. А уж ему-то, конечно, завтра не придется быть в одиночестве. В его положении и при том, что он еще не женат, все женщины Бергена и окрестностей, не имеющие возлюбленных, не говоря уже об Ингер, с жадностью ухватятся за возможность составить ему компанию.

Когда Кирстен наконец заснула, сон ее был прерывистым и тяжелым. Утром она встала с больной головой и в подавленном настроении. Когда она спускалась вниз, откуда-то вернулся Лейф и как раз входил в парадную дверь. Интересно, подумала она, куда он ходил. Почти наверняка в воскресное утро не с деловым визитом. Вроде бы ничто не мешает ему жениться еще раз. Не говоря уже о его положении, он привлекательный мужчина и полон сил. Должно быть, решила Кирстен, он сильно любил свою жену.

Одетый в джинсы и легкий свитер, Терье уже завтракал. Когда она заняла свое место за столом, он налил ей кофе и кивком головы ответил на слова благодарности. Голубые глаза снова казались непроницаемыми.

— Почему вы убежали вчера вечером? — спросил он.

— Вовсе я не убежала, — запротестовала Кирстен, стараясь также сохранять невозмутимый вид. — И от кого бы мне бежать? Просто я устала и рано пошла спать. С вами такого не бывает?

Пожатием плеч он словно бы отмел эту тему.

— Когда заедет за вами Нильс?

— В девять часов. — Она помолчала, желая продемонстрировать полное отсутствие энтузиазма в связи с предстоящим свиданием, но тут же засомневалась, что это будет иметь для Терье какое-то значение. Нравится это ему или нет, он не имел права возражать против ее воскресной прогулки с Нильсом. Потому что это могло значить, что он связывает себя, проявляя хотя бы небольшую заинтересованность в ней. А этого ему, очевидно, не хотелось. Поэтому Кирстен продолжила светский разговор: — Наконец-то погода улучшилась. Похоже, будет хороший день для плавания.

— Да, — согласился Терье.

— Вы отправляетесь в одиночестве?

— Со мной поедет Ингер, — покачал он головой.

— Почему вы не женитесь на ней? — Слова сами выскочили, помимо ее воли. — Вы же наверняка знаете, какие чувства она испытывает к вам.

— Я могу этим лишь ухудшить дело, — бесстрастно возразил он. — В отличие от своего брата она очень приятный человек.

— Ни минуты не сомневаюсь. — Кирстен с трудом проглотила комок в горле.

На дорожке, ведущей к подъезду, раздался шум мотора. Только что пробило пятнадцать минут девятого, так что вряд ли это был Нильс. Когда машина остановилась, Терье встал и пошел к двери. Минуту спустя он вернулся с Ингер. На той были такие же джинсы и легкий свитер, как и на Терье, и Кирстен отчетливо поняла, что в своих хорошо сшитых бежевых брюках и кремовой шелковой рубашке она не подходит для этого мужчины.

— Hallo, — вежливо приветствовала ее Ингер. — Простите, что я прервала ваш завтрак.

— Я только пью кофе. — Кирстен изобразила подобие улыбки. — Там еще много в кофейнике. Не хотите?

На столе стояла чистая чашка, будто заранее приготовленная. Ингер села рядом с Терье, налила свежего кофе ему, а потом себе. Она вела себя как человек, привыкший сидеть за этим столом. Когда они встретились взглядами, Ингер обдала Кирстен холодом.

— Наверно, вы нашли Норвегию очень отсталой по сравнению с Англией?

— Я нашла ее очень красивой, — возразила Кирстен. — Даже больше, чем ожидала.

— Но вы, конечно, предпочитаете свою родину?

Терье безучастно слушал этот обмен репликами.

Кирстен по-прежнему выдерживала веселый, беззаботный тон.

— Безусловно, я люблю свою страну, но не до такой степени, чтобы не могла жить где-нибудь еще.

— Я бы нигде не смогла жить, кроме Норвегии, — бескомпромиссно заявила Ингер. — Это единственное место, где я хотела бы быть всегда.

— Наверно, моя бабушка тоже так считала, пока не встретила дедушку. — На этот раз Кирстен решилась бросить быстрый взгляд на Терье и отметила, как крепко он сжал губы. — Естественно, если вы выходите замуж за человека своей национальности, то никаких проблем не возникает.

— То, что она сделала, было ошибкой. — Терье отодвинул стул. — Ты готова, Ингер?

— Конечно. — Она встала, оставив чашку кофе недопитой. — Надо захватить ветер, пока он не стих. Надеюсь, вы с Нильсом весело проведете день, — добавила она, повернувшись к Кирстен.

Терье уже почти подошел к двери.

— Спасибо, — чуть натянуто Поблагодарила Кирстен. — Уверена, что день пройдет прекрасно.

После их ухода дом словно бы опустел, хотя где-то рядом слышались шаги домоправительницы Берты. Оставалось еще полчаса до приезда Нильса, и Кирстен решила пройтись немного, но потом вспомнила, что она неподходяще одета для прогулок по мокрой траве, и осталась в доме.

Все вышло бы по-другому, если бы она сегодня отправилась с Терье на яхте, запоздало размышляла она. Нет, вряд ли можно было ожидать другого результата. Через несколько дней она уедет. Жаль только, что с самого начала она не осталась в отеле.

Нильс прибыл точно вовремя и удивился, хотя нельзя сказать, что он был этим недоволен, когда нашел ее одну. Сногсшибательно красивый, в желтовато-коричневом замшевом пиджаке и в прекрасно сшитых в тон ему брюках, он выглядел как мечта любой девушки, подумала Кирстен. Но в ее сердце не дрогнула ни одна струна.

Она заставила себя быть любезной, когда он, восхищаясь ее внешностью, осыпал ее комплиментами.

Хотя бы за это надо быть ему признательной. И все же как поверхностно его очарование. А ей еще ужасно долго предстоит терпеть это испытание, недовольно размышляла Кирстен, когда он усаживал ее в великолепную двухместную спортивную машину красного цвета.

Немногим больше часа они гуляли по городу, любуясь прекрасно отреставрированными средневековыми зданиями, замком Хакона[14] и башней Розенкранц. Попутно Нильс рассказывал ей девятивековую историю старого Бергена. Хотя его желание очаровывать раздражало своей искусственностью, в знании истории своего города отказать ему было нельзя. Стоило Нильсу забыть о себе, как он становился вполне приятным спутником.

Уже миновал полдень, когда они наконец выбрались из Ганзейского музея. Улицы Бергена заполнили туристы, в гавани теснились корабли всех цветов и размеров. Вытянутые, словно пальцы одной руки — длинный и короткий, два пирса, обвешанные шинами для смягчения удара, принимали маленькие суда. Ряды голых мачт упирались в безоблачное небо и отражались в зеркале прибрежных вод.

— По-моему, летом картина здесь более спокойная, чем зимой, — заметила Кирстен, прислушиваясь к звукам марша, который играл на набережной молодежный оркестр. — Вы часто катаетесь на лыжах, Нильс?

— Все катаются, — ответил он. — Зимой здесь больше нечего делать.

Она удивленно взглянула на него, пораженная его тоном.

— Если вам Берген кажется таким скучным, почему бы не переехать хотя бы в Осло?

— Здесь держит семейный бизнес, — вздохнул Нильс. — Конечно, он вовсе не такой большой, как у Брюланнов! — Последние слова он произнес с нескрываемой желчностью. — Если им захочется, они могут купить наше дело тысячу раз!

— Если бы вам предложили место в компании«Брюланн», вы бы приняли предложение? — Кирстен заметила, как скривились его губы.

— Это почти невероятно, пока Терье занимает свой пост. Мы с ним несовместимы. Он повез вас в Тронхейм только потому, что мы с вами собирались вместе провести субботу. Поломка в моторе не больше чем уловка!

— Это нелепо, — запротестовала Кирстен. — Там и вправду была неисправность. Я стояла в гавани рядом с ним, когда он обнаружил утечку топлива.

— Вы слышали только то, что сказал Терье, или, может быть, кто-то другой подтвердил его слова?

— Допустим, что слова другого я не слышала, — пришлось ей признать. — Но это же бессмысленно — устраивать себе столько хлопот только ради того, чтобы я не встретилась с вами.