Одинокие в толпе

Лита понимающе кивает. Я продолжаю:

– Сначала нужно сформировать правильное положение кисти. Бери пистолет, – я вкладываю рукоять в её изящную руку, – четыре пальца вместе, большой – отведи в сторону и держи параллельно другим... Теперь сжимай их. Большой – фиксирует рукоятку в ладони, указательный – на спусковом крючке... Эту хватку ты должна отработать до автоматизма. После долгих тренировок придут лёгкость и уверенность.

Лита попыталась взять пистолет правильно.

– Вот так? – спрашивает она.

В голове мелькает мысль, что зря я всё-таки учу воплощение красоты нести смерть, но её перебивает другая: в нашем мире – либо ты, либо тебя... Поэтому каждый должен быть вооружён.

– Тебе надо постоянно контролировать, чтобы ствол пистолета находился на одной линии с рукой... Большой палец выпрями и направь вдоль ствола. Если будешь держать его, как прежде, согнутым, ухудшится охват, а из-за напряжения большого пальца усилится дрожание оружия. Так... Плотнее обхватывай рукоятку! Пусть средний палец верхним краем упрётся в скобу спускового крючка. Тогда, во-первых, вес оружия лучше распределится по кисти, во-вторых, скоба станет ограничителем для пальцев... Спуск курка научись производить сгибанием только первого сустава указательного пальца. Иначе, когда ты преодолеешь усилие хода, палец провалится и пуля пролетит мимо.

– Так?

– Не совсем. Ногтевая и вторая фаланги указательного пальца не должны касаться боковой поверхности пистолета... Да, теперь лучше... Поднимай пистолет и целься, не стреляя.

– Действительно стало легче, и ствол меньше водит.

– То, что я тебе говорю – базовые элементы, которым учат везде. Усилие хвата потом закрепит твоя мышечная память. Но первое время тщательно проверяй положение оружия. Проще всего делать это так: изготовься, прицелься, усиливай и ослабляй сжатие рукоятки. Если ты держишь пистолет правильно, ничто не должно отражаться на положении мушки в прорези прицела.

Я встаю сзади и направляю её руку на цель.

– Теперь научимся правильно стоять. Ноги на ширину плеч, стопы слегка разверни! По окружности отставь назад правую ногу. Она будет упором для гашения отдачи... Корпус правым плечом поверни несколько назад... Немного наклонись вперед... Подбородок должен быть чуть впереди коленей...

Я отхожу и смотрю на Литу со стороны. В её позе чувствуется ещё некоторая напряжённость, но в целом вполне сносно для новичка.

Случайный прохожий, забредший в переулок, в страхе убегает, завидев Литу, целящуюся из пистолета.

– В такой стойке колебания ствола значительно уменьшатся, быстрее сможешь восстанавливать наводку, а отдача будет поглощаться всем телом. Перенос огня на другую цель осуществляй поворотом корпуса за счёт мышц спины...

Это не мои слова. Так говорил наш инструктор, Вильгельм Альцварт – человек со старомодными манерами и цепкими глазами. Я лишь передаю его знания некоторым новичкам.

– А мне говорили, что правую ногу назад отставлять не надо, – замечает Лита.

– Если её не отставлять, хуже гасится отдача, усиливается напряжение мышц, а отсюда – дрожание всего корпуса... Это стойка для стрельбы на меткость при дальних расстояниях, а в уличных перестрелках нужна скорость прицеливания. Кстати, на ближних дистанциях, когда держишь пистолет двумя руками, их можно не распрямлять до конца, но если цель дальше 15 метров, то лучше держать руки прямыми.

– Чёрт, откуда ты всё это знаешь? Тоже работал в полиции, как Штейнер?

– Просто я ходил одно время на курсы стрельбы.

– А, понятно.

Конечно, Лита не достигнет моего уровня. Я ведь в своё время упорно работал по особой методике. В частности, отлично натренировал свою навигационную систему: завязывал себе глаза и шёл вслепую на источник звука, всё усложняя обстановку. Опасность падения или удара удивительным образом мобилизует большинство ресурсов организма! Дойти до источника звука... Вернуться на исходную позицию... Повторить то же самое с движущимся звуком... И так – много раз, до автоматизма...

Можно научиться делать безупречно 90% всех дел – нужна только упорная тренировка по рациональной системе. Оставшиеся 10% требуют ещё и чего-то неуловимого, необъяснимого, интуитивного...

Кажется, основное Лита затвердила. Вон как держится – прямо настоящий снайпер... Однако мы ведь не в тир собирались...

Через пять минут ходьбы она вводит меня в какие-то подвалы. Там очень жарко, пахнет благовониями.

Появляются странные бритоголовые люди в рясах шафранового цвета.

– Это ещё кто? – с удивлением интересуюсь я.

– Это последователи Безначального. Они попросили меня о помощи.

– Какого ещё Безначального? Секта? Во что они верят?

– В великого бога Одо, Отца Машин, который наделяет каждую вещь частичкой жизни. Они с величайшим почтением относятся ко всякой технике – это их культ. Уважают и хакеров. Они считают нас пророками Одо.

Усмехаюсь: мало ли безумцев в наши дни?..

А вот и главное помещение. Тут действительно курятся благовония, лёгкий дымок витает в воздухе. Люди в шафрановых халатах усаживают нас за стол, уставленный компьютерами. В углу я замечаю Ивара.

– Вот как? И ты здесь?

Ивар пожимает плечами:

– Просто хочу понять других людей. Мне забавны эти сектанты...

Лита ловко распутывает провода, подключает компьютеры к энергосети.

– Несколько братьев были захвачены полицией два дня назад. Нам надо зайти в сервер полицейского управления, чтобы выведать, где их держат, какие обвинения предъявляют, – говорит она, ставя клавиатуру по привычке себе на колени.

Киваю. Значит, опять придётся взламывать... С другой стороны, смешно ожидать от хакеров, чтобы они, к примеру, целыми днями просто играли с роботами...

Взлом прошёл на удивление легко. Сама атака длилась не более трёх минут, и вскоре мы получили доступ к базе данных.

– Всё, – сказал я, откидываясь на спинку кресла, ходящего ходуном под моим весом.

И вдруг начинаю понимать, что собравшиеся смотрят на меня как-то странно, включая Литу. Лишь Ивар улыбается, сидя под слуховым окошком подвала.

– В чём дело?

Никто не отвечает. Ребята в смешных шафрановых рясах один за другим опускаются передо мной на колени, бубня какую-то мантру.

Лита, широко открыв глаза, не в силах вымолвить ни слова.

– Ивар, что происходит?

Он отвечает своим бархатистым баритоном, широко улыбаясь:

– Просто когда вы начали атаку, ты вдруг перестал стучать пальцами по клавиатуре. Твои глаза остекленели, ты как будто застыл и не реагировал на наши слова... Мы хотели вынуть тебя из-за стола, но заметили, что команды продолжают идти в компьютер, причём во много раз быстрее, чем раньше. Транс продолжался, пока ты не сказал: «Всё!» Сектанты теперь считают, что ты – аватар: воплощение великого Одо! Поэтому можешь общаться с компьютерами силой мысли... Ну как, и сейчас не веришь, что в человеке скрыты внутренние силы, которых не объяснить науке?

– О, чёрт!

Конечно, я забылся, погрузившись в привычную стихию, и чисто рефлективно активировал имплантант!.. Ещё бы они на меня так не смотрели. Это зрелище может заставить излишне слабонервных полезть в карман за таблеткой чего-нибудь успокоительного!..

* * *

Я вернулся домой, крайне на себя раздосадованный – допустить такой промах!.. Если среди присутствовавших был хоть один кланер, меня раскусили... Всем им прекрасно известно о способности Нейромантов взаимодействовать с компьютерами посредством имплантированного в мозг чипа.

Ну да ладно, сделанного не вернёшь... Я вообще-то не слишком склонен переживать о своих промахах. Самокритика ещё никого ни до чего хорошего не доводила...

По пути заглянул в соседний магазинчик – купил целый пакет различных пирожных и три литра молока.

Теперь надо как можно скорее найти Инфа и покончить с этим...

...Через стены я слышал орган.

Его поддерживал мощный хор мужских голосов – инквизиторы на общем молебне пели литанию от Тьмы. Благодарение за пережитую ночь. И одновременно – очищение от следов Зла, которое было так близко...

Брат Роберто оказался полноватым и невысоким – ну, копия моего реального физического носителя. А я в виртуальном мире – длинный, хулой человек с неулыбчивым липом. Волосы острижены довольно коротко: не терплю ни малейших неудобств в бою.

Брат Роберто был также болтуном, что меня вполне устроило. Он не успокоился, пока не рассказал мне обо всём примечательном, что произошло у них за последние полгода.

Время в виртуальном мире течёт иначе, чем в реальности: обычный час равен двенадцати виртуальным. Но погружённое в киберпространство сознание этой скорости не замечает.

Мне безразлично, что происходило здесь, в Альбрехте. Мне нужен кто-то, умеющий оживлять трупы...

– А на чём вы специализировались, брат Манфред? – спросил меня брат Роберто.

– На ведьмах.

– Разве простых охотников на ведьм недостаточно?

– Я искал ведьм внутри городских стен. Среди ремесленников... Среди военных... Среди высшего света...

– Действительно? – изумился брат Роберто. – Поиски ведьм среди высшего света?.. Да, дворяне чаще остальных склонны к нечестивому колдовству... Наверно, вам пришлось нелегко?

– Несомненно, – на моих губах появилась самодовольная улыбка, обычная для служителей церкви.

– Ваши поиски были успешны? – не отставал брат Роберто.

– Будучи послушником, я следовал за братом Феоктистом. Оказывал ему помощь по мере своих скромных сил в поимке Хортсваальской Колдуньи и Пляшущих Красавиц в Олдмонде... А когда стал работать один, мне выпала честь расследовать дело о ереси октетов.

Брат Роберто уважительно покачал головой:

– У вас хороший опыт... Вы носите целый арсенал оружия, видимо, неплохо им владеете?

Арсенал – это громко сказано. Я ношу лишь тяжёлую боевую рапиру с широкой чашкой, 15-люймовый кинжал с «лепестками» да пару новомодных пистолетов – на манер тех, которыми вооружены лёгкие пистольеры элитного конного отряда Радении. В нём служат две сотни дворянских отпрысков, затянутых в чёрный шёлк и бархат. Своими пистолетами они наносят немалый урон врагу, внезапно появляясь и исчезая... Многие недолюбливают это оружие, а мне оно нравится.

Изобретение пистолета с кремневым колесцовым замком дало коннице возможность пользоваться огнестрельным оружием – с тяжёлым мушкетом неудобно управляться верхом на коне.

В бою сначала стреляет первая шеренга пистольеров, потом она отъезжает, освобождая место второй шеренге – перезаряжает пистолеты и вновь атакует после третьей шеренги. Тяжёлая конница, конечно, пистольеров сомнёт – если догонит. Да и проредят ряды рыцарей пистольеры основательно... Кого-то пугает быстрое развитие вооружения. У меня же оно вызывает лишь любопытство...

– Для блага святого дела можно принять вид и разбитного дворянского повесы. Лишь бы расследование не заглохло!

– Ну, если так... Тогда вам будет особенно приятно узнать, что мы отправляемся к леди Амалии эн-Горнедье. Очень родовита, красавица, жемчужина графских балов. Её подруга, леди Генриетта эн-Тронье, уличена два дня назад в ереси, колдовстве и призывании демонов. Мы должны допросить леди Амалию. У меня есть сомнения насчёт её невиновности.

– Как скажете, брат Роберто, как скажете...

Хмурые улицы Альбрехта... Тучи в небесах– словно серое гигантское лицо – с уродливыми губами, обвислыми щеками и маленькими впавшими глазками... Хорошо хоть дождя нет...

Невесёлый город... Лица людей угрюмые, неулыбчивые... Серость. Здесь властвует серость...

Единственное живое – это запах свежего хлеба поутру...

Крысы... Они здесь, таятся в тёмных углах, сверкая голодными глазами... Серое воинство... Как же их много...

Даже не знаю, кого больше: монахов в серых рясах или серых крыс?..

Инквизиторы носят чёрное с красным. Толпа расступается перед нами... Но кто знает, что говорят в спину?..

Шикарная карета с лазурным гербом проехала по мостовой. Из окна виднелась белая женская ручка, державшая батистовый платочек с искусно вышитым вензелем.

Рядом с каретой скакал дворянин при шпаге и в чёрном бархатном плаще. Иногда он почтительно склонялся к окну и выслушивал летевшие оттуда слова, время от времени постукивая хлыстиком по голенищу высокого сапога.

Мы остановились напротив резной ограды шикарного особняка. Завидев нас, садовник бросился открывать калитку.

–Леди Амалия дома? – спросил брат Роберто.

– Да, святой брат.

– Отлично! – Брат Роберто решительно направился к дверям.

...Леди Амалия оказалась жгучей брюнеткой, высокой и грациозной. Она сверху вниз смотрела на пухлого брата Роберто. Инквизитор неодобрительно поморщился: платье, сшитое по последней моде, слишком открывало плечи и грудь... Леди Амалия поняла гримасу и накинула алый шарф.

– Вам известно, зачем мы здесь? – сразу перешёл к делу брат Роберто.

Леди Амалия кивнула... Настоящая светская лама, она поразительно хорошо скрывала свои чувства:

– Да, конечно... Присаживайтесь, пожалуйста.

Она и сама медленно опустилась в богато украшенное золотым шитьём кресло, прошелестев платьем и заставив шелохнуться воздух, напитанный запахом её духов. Фиалка, корень барвихи, какие-то масла, если я правильно разобрал...

Не одобряю. Мне никогда не нравилась фиалка – предпочитаю жасмин...

Я остался стоять, осматривая комнату. Брат Роберто с облегчением плюхнулся в ближайшее к леди Амалии кресло:

– Думаю, не стоит напоминать, чем грозит ложь инквизитору... Итак, леди Амалия, вы знаете леди Генриетту с самого детства ?

Она изящно наклонила головку:

– С семи лет, если вам угодно.

Брат Роберто пошевелил мокрыми губами:

– Когда вы узнали, что она виновна в ереси и колдовстве?

Леди Амалия пожала плечами:

– Как все – когда её арестовали...

Я сделал несколько шагов по комнате, чтобы лучше рассмотреть стоявшие на мраморной полке над камином золотые часы. Отличная работа, филигранное исполнение: движущиеся фигурки, мелодичный звон... Весьма изысканно. ..

–...За леди Генриеттой вы не замечали ничего такого?

– Чего – такого?

– Чего-нибудь странного или особенного? Не совсем обычных друзей или знакомых?.. Возможно, появились какие-то странные привычки, слова?..

Если бы мы были сейчас в реальности, я бы легко определил, лжёт она или нет. А здесь остаётся лишь следить за нею.

– Нет... Я даже подумать не могла, что Генриетта... Ах, это до сих пор не укладывается в моей голове!..

Очень грамотный вздох. По всем правилам искусства. Вполне естественно...

– ...Как вы думаете, ради чего могла леди Генриетта решиться на колдовство? Кто-то колдует ради денег, кто-то ради любви – ну, вы ведь не хуже меня знаете! – Брат Роберто вопросительно смотрел на леди Амалию.

...Я прошёл на другую половину комнаты, чтобы насладиться висевшей там картиной. Великолепно! На холсте была изображена классическая сцена из Священного Писания – Спаситель, стоящий перед царём Минхом, приказывающим распять его ножами на брёвнах, положенных буквой "Т"... Работа выполнена настоящим мастером. Отлично прописаны грустное, всепрощающее лицо Спасителя и яростное, блестящее от пота, как у раба в каменоломнях, лицо Минха – на фоне восковых лиц остальных людей.

–...Даже не могу себе представить, чтобы Генриетта... Она была богата, любима, счастлива...

– Подумайте хорошенько, леди Амалия, – настаивал брат Роберто. – Ведь должно быть что-то?.. Чего ей не хватало? Острых ощущений? Власти?

– Я не знаю!.. А достаточно ли сильны доказательства против неё, брат Роберто? Не могу поверить, чтобы Генриетта – этот ангел, образец доброты и святости – так низко пала!

– Вы не доверяете Святой Инквизиции? – угрожающе спросил брат Роберто.

– Нет, что вы...

– Кто автор этой картины, леди Амалия? – Я внезапно повернулся к ней.

– Михаил из Крольма.

– Неужто подлинник?

– Конечно, – горделиво подняла голову леди Амалия.

– Благодарю вас.

Брат Роберто продолжал задавать вопросы, а я уже знал ответ: она виновна не меньше своей подруги. Скорее всего леди Генриетта была вообще невиновна, для Инквизиции она была лишь поводом, чтобы вплотную заняться леди Амалией.

Дело в том, что Михаил из Крольма продавал как подлинники, так и копии, которые не отличались ничем, лишь стоимостью – примерно на порядок. Поэтому обычно простаки довольствовались копиями. Однако ходили разговоры, что подлинники обладают некими магическими свойствами... Михаил продавал подлинники только некоторым счастливчикам и всегда с условием: картины никому не будут перепродаваться, а ему позволяется иногда навещать картины на новом месте.

Заметил я и чёрные камни, щедро рассыпанные рядом с каминными часами – абсолютно такие же использовали еретики в Ладене. Их откалывали от знаменитой Проклятой Скалы, одиноко высящейся в болотистых топях Норгемра. Под нею, по легенде, был похоронен некогда могущественный лич Валаэдра, покончивший с собой. Его магию и впитала Скала.

Да и имя леди Амалии довольно часто встречалось в архивах инквизиции – мельком, осторожно, но всё же чересчур часто, чтобы это было случайным.

А самое главное – я учуял проведённый прошедшей ночью в этой комнате магический обряд. Давно, когда я еще следовал за братом Феоктистом, меня ударил молнией один колдун. Я выжил. Метался месяц в постели, весь обложенный компрессами и молитвами – но выжил. (Не без некоторой подправки файлов здоровья, конечно!) Напоминание о молнии – сеть багровых шрамов, покрывающая мои спину и грудь. Она теплеет, когда рядом витают частицы магии...

Инквизиция терпелива. Она, как хищник, следит за жертвой, а потом убивает одним уларом...

– Благодарю вас за искренность, леди Амалия, – сказал брат Роберто, вставая.

– Я всегда была верной дочерью Церкви, – ответила она, склоняясь для благословения.

– Мы знаем, – ответил брат Роберто, крестя её головку толстыми пальцами. – Мы знаем...

...Вечером мы сидели вместе с Корвином-Флейтистом в одной из таверн старого Альбрехта. Солнце – редкий гость в этих краях – всё же прорвалось сквозь тучи и грело нас через оконные стёкла. На столе дымилась мясная похлёбка, сладко пахла краюшка хлеба.

Всё, казалось бы, замечательно... Но это не так!

Солнце – прощальный луч жизни. Когда оно закатится – настанет время Зла!..

Краюшка хлеба стоит дороже десяти похлёбок!

В этом виноваты крысы. Они съедают запасы зерна, загрызают детей в колыбелях, они превратили жизнь города в сущий ад! От них не спасают ни капканы, ни коты, ни молитвы...

– Подумать только! Целых три флорина за краюху!.. На Равнинах она стоит три медяка, – усмехнулся Корвин, а я подумал, что его усмешка мне кого-то напоминает... – Здесь какая-то странная публика. Они за весь день кинули в мою шляпу лишь горсть мелкой монеты...

Корвин, как обычно, попытался играть на площади, но горожане в трудные дни не расположены к музыке...

Музыкант проводил глазами хозяина, прошествовавшего из конца в конец таверны с неторопливостью, присущей галерам Внутреннего моря.

– А ты, я вижу, везде побывал?

– Да, – ответил Корвин. – Брожу, ищу материал для песен.

– Откуда же ты родом?

– Из Альдег... из Арлена.

Арлен... Когда-то эта страна была оплотом рыцарства. Двенадцать примархов возглавляли самых лучших воинов, что когда-либо ступали по земле. Они верили в Слепого Стража – бога, которому не нужны были глаза, чтобы видеть всех насквозь...

– У вас еще сохранились старые храмы?

– Что? А, ты об этом... Они почти все разрушены, а на их месте построены церкви Спасителя. Разве что вне городов еще зарастают травою руины.

– А люди помнят Стража?

Корвин засмеялся:

– Так я и скажу инквизитору, что у нас развиты языческие культы!

– Не бойся... Я спросил лишь потому, что мне интересна история падения Арлена. Он ведь последним покорился Святому Престолу.

Я искренен – история этого вымышленного мира, мрачная и пугающая, заворожила меня. Потому что он тоже готовится к Армагеддону...

– У меня есть мелодия, посвящённая той битве... – ответил Корвин, доставая из футляра чёрную флейту.

Он заиграл негромко, несмело... Мелодия постепенно заполнила таверну поднялась к потолку и оттуда обрушилась на меня безумной мощью...

Я словно сам стоял 31 августа 1213 гола на широком поле близ Дусдорна. Последний день лета... Впереди расступились ряды лёгкой энедской пехоты, пропуская тяжёлую конницу. Вокруг меня лишь плотнее сдвинулись воины, готовясь встретить улар... Тонкая, дребезжащая нота – внезапно грянули боевые рожки, взвились вверх разноцветные стяги... Протяжная, скользящая мелодия – небо темнеет от тучи стрел, выпушенных по приближающейся"свинье". В ответ бьют арбалеты эгерских латников. Ещё некоторое время я слежу за ужасающе-красивой конной атакой. А потом пехота подняла вверх частокол копий, конница сшиблась с ней, с боков подоспели ландскнехты, срубая древки длинными двуручными в рост человека мечами... Торжественные, сильные звуки – инквизиторы, стоящие среди вражеской армии, начинают петь Гимн Света, добавляя сил всем слушающим его единоверцам... Дальше мелодия кружится вихрем, молнией выхватывая отдельные эпизоды: падающего знаменосца... блестящие щиты селинорской панцирной пехоты, вооружённой короткими широкими мечами... облако дыма, скрывающее конных пистольеров после их залпа... далёкий гул пушек... мастерски проведённый удар паладинов во фланг арбалетчиков... Потом были кровь, грязь, дым, трава, темнота... Последний день лета...

Корвин замолчал, отнимая от запёкшихся губ флейту.

Теперь я понял, почему на неё надеты стальные колечки: дерево трескается от такой игры!..

– Очень хорошо, флейтист... Я словно сам стоял на том поле... Где ты научился так играть?

– В своём родном городе.

– Как он называется?

Корвин замялся на мгновение.

– Альдегран...

Я поднял изумлённо бровь:

– Никогда не слышал о таком.

– Он... не очень большой... И те, кто там побывал, не рассказывают о нём... Там все умеют играть на чём-нибудь. Или петь.

Я кивнул – мало ли мелких городков на земле? Мне всё равно... Я ищу Инфа...

...Откидываюсь на спинку стула и смотрю на гаснущий экран.

Найти Инфа...

На самом деле я не только ради этого хожу в виртуальный мир. Эскапизм – вот как это называется: бегство от реальности...

Мне всё равно... Не вижу в эскапизме ничего плохого...

Всё же виртуальность круче всего остального. И нет ничего плохого в том, что человек хочет уйти от реальности. Главное, чтобы реальность не захотела уйти от него, как гласит древняя мудрость...

Пора спать... В нашем мире ночью не ходят по улицам колдуны, ожившие мертвецы и призраки... Впрочем, у нас вечная ночь, а выйти на улицу ничуть не безопаснее, чем в Альбрехте. Мы были бы благодарны даже за серое сумрачное небо, какое бывает там...

У нас нельзя прожить день, чтобы не стать свидетелем – хорошо, если не участником – какого-нибудь инцидента.

Человек, все люди вокруг тебя такие разные, но в них всех есть что-то общее. Каждый – лишь равноценная часть гармонии.

Но двери остаются закрытыми на несколько замков, а под одеждой спрятан пистолет, готовый к бою.

Ты растрачиваешь свою краткую жизнь, ты делаешь её ещё короче ненужными спорами, вспышками гнева, ненавистью.

Ты переживаешь по пустякам, которые кажутся тебе значимыми событиями.

Ты боишься одиночества. Из-за этого совершаешь множество поступков, о которых потом жалеешь.

В вас всех спрятана особенность, которой нет у Нейромантов: не представляю, как бы я мог жить обычной человеческой жизнью, зная, что проживу максимум 60 лет (а скорее лет 45, воздух ещё полон вредными веществами)? Чувствуя приближающуюся стену темноты? А люди могут. Они большую часть своей жизни не помнят о смерти и живут так, словно собираются жить вечно. Это наполняет моё сердце восхищением.

Ты, человек, проснёшься и встанешь однажды с постели, всем своим существом ощущая близость смерти. Ужас поселится в твоих глазах и перевернёт твою жизнь с головы до ног А ты так много ещё не сделал в жизни.

Полицейские никогда не рассказывают о случаях из своей работы, связанных с перестрелками. Восхищение смертью – это для подростков, которые мечтают иметь такой же большой пистолет и так же метко стрелять.

Просто они не знают, на что похоже поле боя после победы...

Ты придёшь однажды на работу и увидишь, что твои коллеги что-то обсуждают. Как дела? Неужели? Какая жалость, ну да с кем не бывает.

Просто одну твою знакомую вчера ночью убили.

Люди не дышат воздухом вечности. Им надо спешить. Это мы, меняя тела, как одежду, получили иллюзию бессмертия – именно иллюзию, потому что, кроме физического старения, есть и старение психическое.

Большинству людей этого не заметить. Многие люди, прожив 40 лет, всё ещё обладают мировоззрением 15-летнего подростка.

А мы? Мы несём в себе накопленный долгими годами жизненный опыт, мириады психологических решений и бесчисленное множество выбранных путей. С каждым прожитым годом ценность кланера увеличивается в арифметической прогрессии – так гласит неписаный закон Клана.

Иногда я сомневаюсь в нашей элитарности. Спрашиваю себя: действительно ли мы – следующая ступень развития? В людях есть что-то неуловимое, мне не выразить это словами, но именно оно – неназываемое – и заставляет любить людей. Бывает, я чувствую ненависть, теряю голову от злости, но всякий раз эти волны отливают. Лишь когда они захлестнут меня полностью, я перестану смотреть на мир с улыбкой...

Сон пришёл незаметно...

...Мне снились звёздные дороги... Тысячи тонких, изогнутых дорожек в бескрайнем космосе... Я сначала думал, что дорожки висят во тьме, но нет... ведь космос – живой!..

Куда свернуть? Налево или направо?.. Скорее, скорее – нельзя стоять! Дорожка опасно прогибается пол ногами!.. Нельзя стоять, только вперёд!

Но иногда страшнее идти, чем упасть в бездонный космос...

Звёзды ужасно далеки от нас... Настолько далеки, что мне всё равно – существуют ли они на самом деле, или это картинка, нарисованная на недостижимом фоне умелым художником...

На тех дорожках, до которых и не допрыгнуть, ходили люди.

Многие оступались, исчезали во тьме.

Я хотел крикнуть, но в космосе нет воздуха, а значит, нет и звука.

«Ну куда же вы смотрите, люди! Не смотрите пол ноги, смотрите вперёд!» – неприятной плёнкой застывали на губах несказанные слова и болело, кровоточило сердце.

Никто не слышит. Никто не видит.

В одиночестве я продолжал идти – медленно, только чтобы не упасть. За моей спиной дорожка рассыпалась на осколки...

* * *

Я просыпаюсь и лежу, глядя в потолок. Страшно не хочется вставать.

А придётся.

Протягиваю руку к коммуникатору, который заливается тревожным звонком. Это Старк. Он очень взволнован.

– Ну, и зачем ты меня разбудил так рано? – бурчу я недовольно.

– Рано? В 13 часов ты ещё спишь?

Смотрю на часы – действительно 13 часов. Забыл вчера включить будильник...

Массирую затёкшие мышцы шеи. Она ещё побаливает.

– Я вчера очень устал... А в чём дело-то? – спрашиваю, морщась.

– Ты должен быть теперь очень осторожен, потому что Чёрные тобой занялись серьёзно. Они поклялись, как мне передал Крис, содрать с тебя кожу за помощь Котам. С живого!

Смеюсь.

– Бред... Откуда они могут знать, что это был я? Всё чисто, никаких следов... Успокойся, старик, я халтурой не занимаюсь.

– Неро рассказал им про тебя! Я только что подслушал его разговор!

Резко сажусь.

– Неро? Какого чёрта?!

– Ну, знаешь, он на тебя злится с того дня, как ты его систему грохнул на виду у всей группы... Он ведь очень самолюбив.

К счастью, Неро не знает, где я живу, и потому дома я в безопасности.

– Спасибо за предупреждение, Старк.

– Нет проблем... Мне не нравится, что он так кидает всех... Я вообще подумываю перейти в группу к Дэвису, он давно меня приглашает.

– Пока, Старк.

– Пока, Анри...

Бросаю коммуникатор на столик, он сталкивает комочек вчерашнего пластыря, который падает на пол и исчезает где-то в углу.

Вот и подтверждение тому, что я – хороший психолог и могу распознавать истинную сущность людей.

Проклятье... Этот Неро – тот ещё проходимец!.. Ладно, мне всё равно. Пусть ищут...

Достаю из сумки свой пистолет-пулемёт и проверяю его. Это всегда отлично успокаивает нервы.

Сегодня мне некуда спешить...

Слишком много зубной пасты выдавил из тюбика –большая часть её не удержалась на зубной щётке и упала в раковину...

Пытаясь достать бритвой волосок на верхней губе, порезался. Давно со мной такого не случалось.