Охотники за скальпами

      Он вторично попытался встать на ноги, уже осторожнее на этот раз, и, к счастью, это ему удалось; попробовал пройтись на маленьком пространстве выступа - удалось и это. Тем временем уже промчалось почти все стадо, прошли наконец и последние быки. Галлер решил спуститься ползком с холма и, очутившись на земле, пошел по направлению к югу, где должны были находиться его товарищи. Случай благоприятствовал ему; ему недолго пришлось тащиться.
      Он переждал, пока мимо него прошли гурьбой какие-то белые животные, похожие на стадо баранов (но это были волки, спешившие по следам бизоньего стада), двинулся дальше - и наконец услышал, к своей радости, голоса, а вскоре при ярком свете луны разглядел нескольких всадников, скакавших по долине.
      Он закричал: "Holla!" - на крик отозвались, и один из всадников подскакал к нему.
      Это был Сен-Врэн.
      - Да это Галлер! - воскликнул он с невыразимым изумлением, наклоняясь с седла, чтобы лучше разглядеть пришельца. - Это действительно вы, Галлер, или призрак ваш? Клянусь Богом, это Галлер, и живехонек, здоровехонек!
      - Да, почти, если не считать повреждения ребра.
      - Вы ранены? Дайте взглянуть.
      Одним прыжком соскочил Сен-Врэн с седла, расстегнул одежду Галлера и начал осматривать его.
      - Ничего серьезного, - сказал он наконец, тщательно ощупав каждое ребро. Ни одна кость не повреждена. Только ушиб, который пройдет от компресса и двух-трехдневного отдыха в телеге. Вы еще счастливо отделались, Галлер, дружески сказал он затем, развязывая свой шарф и обвязывая его вокруг тела Галлера по опухоли. - Скажите, однако, что с вами было? Откуда вы - с облаков, с неба? Откуда?
      Эти вопросы повторили и все остальные, успевшие подъехать и так горячо пожимавшие руку Галлеру, словно не видели его целый год.
      Больше всех казался огорченным канадец Годэ.
      - Монсиньор перенес нападение! - бормотал он как будто про себя, покачивая головой, - нападение миллионов бизонов - и остался жив! Чудо, черт возьми!
      - Мы отправились на поиски вашего тела, или, вернее, ваших останков, сказал Сен-Врэн, - так как мы видели, как вздернули вас звери на воздух и вы упали в самую гущу, в середину стада. Разумеется, мы уже и не ждали увидеть вас живым. Да расскажите же, ради Бога, как вы спаслись?
      Галлер рассказал изумленным слушателям свои приключения.
      - Непостижимо, клянусь Богом! - воскликнул Годэ. - Ну, счастлив этот соня, что вы уцелели! - прибавил он током угрозы.
      Последнее восклицание экспансивного канадца относилось к Гиббетсу, не известившему товарищей Галлера о месте его нахождения и поставившего таким образом Галлера в опасное положение.
      С этого момента Галлера перестали считать новичком в кругу охотников, а приобщили его к "посвященным".
      Впрочем, охотники поработали недурно, об этом свидетельствовала дюжина распростертых на земле быков. Удалось им также найти втоптанные в землю ружье и одеяло Галлера. Когда Галлер выпил для подкрепления несколько капель из фляги Сен-Врэна, все вернулись снова в свой прежний лагерь, назначили новую, на этот раз более надежную стражу и проспали остаток ночи без помехи.
      Когда утро посеребрило жемчужным сиянием беспредельный простор равнины, небо начало розоветь и затем из-за горизонта величаво поднялось солнце, наши охотники были уже в сборе за завтраком в ожидании каравана, который и прибыл через час.
      Прохладная ночь ухудшила самочувствие Галлера. Он был бледен, и его слегка лихорадило; товарищи заботливо уложили его на одну из телег, устроив ему мягкую постель; но предсказание Сен-Врэна оправдалось: ушиб не повлек за собой ничего серьезного. После нескольких дней покоя и прикладывания некоторых трав, известных жителям прерий, опухоль почти бесследно прошла, и Галлер мог бы вспоминать без всякого неудовольствия о своем приключении, если бы нетерпеливый пациент не томился настояниями Годэ и Сен-Врэна провести на покое в лагере, по крайней мере, неделю.
      Уже на четвертый день Галлеру показалась нестерпимой эта вынужденная неподвижность; он уверял, что чувствует себя совсем здоровым, совсем отделался от лихорадки и утром следующего дня сел на коня. Все это так и прошло бы, вероятно, бесследно для его здоровой натуры, если бы судьбе не угодно было послать ему в этот день новое приключение.
      В это утро было решено, что маленький отряд купцов отправится вперед, чтобы прибыть в Санта-Фе дня на два раньше каравана и приготовить все к его прибытию, то есть поговорить с губернатором той провинции, человеком, пользовавшимся дурной репутацией, без разрешения которого иностранцы не могли перейти границу.
      Несмотря на все увещания и просьбы друзей, Галлер пожелал присоединиться к передовому отряду, и они отправились до Симмаронской дороги.
      V. Злополучная охота на антилоп
      Путь их лежал через голую пустыню, лишенную зверей и почти безводную, тянувшуюся на пространстве почти ста миль. Бизонов совсем не было видно, и только изредка попадались олени; отряду пришлось поэтому довольствоваться захваченным с собою вяленым мясом. Это была так называемая "полынная пустыня". Время от времени пробегала антилопа, но это чрезвычайно пугливый зверь, и он держится всегда на расстоянии, недосягаемом для выстрела.
      На третий день их отъезда Галлеру показалось, что совсем близко промелькнула рогатая голова антилопы. Спутники не были уверены, что он не ошибся, и не пожелали отправиться с ним на поиски, и он один свернул с дороги. Годэ оставил при себе собаку Галлера, которую тот не хотел взять с собой, чтобы не спугнуть дичь. Моро проявлял бодрость и был полон свежих сил, и Галлер счел, что даже в случае неудачного исхода охоты ему удастся присоединиться к своим товарищам.
      Холмистый хребет Симмарона имел странное строение: тянулся с востока на запад, поперек долины; вершина его была частью покрыта чащей из кактусов, к которой и подъехал Галлер.
      У подошвы холмов он сошел с коня, повел его тихонько под уздцы вверх и слегка привязал к ветвям кактуса; в большей предосторожности надобности не представлялось ввиду послушного нрава Моро. Затем он тихонько пробрался сквозь колючки к тому месту, где скрылась, как ему показалось, антилопа.
      К удовольствию Галлера, там оказалась даже не одна, а две красавицы антилопы, но, к сожалению, они были слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на удачный выстрел: на расстоянии не менее трехсот шагов. К тому же они стояли на голом и гладком обрыве, и нигде поблизости не было даже засохшего кустарника, за которым мог бы укрыться Галлер.
      Что оставалось предпринять? Несколько минут Галлер простоял неподвижно, стараясь припомнить, какие приемы, употребляемые охотниками за антилопами, о которых слышал от своих спутников, он должен был бы применить в этом случае. Попробовать подражать крикам животных? Помахать носовым платком? Или лучше попробовать привлечь их, растянув свое красное подседельное одеяло?
      Наконец он остановился на последнем и повернул назад, чтобы захватить свое одеяло, как вдруг внимание его привлекла какая-то линия цвета глины, тянувшаяся поперек степи по ту сторону убежища антилоп. Она перерезала поверхность долины и могла быть либо буйволовой тропой, либо руслом какого-то потока, - но так или иначе, это было как раз таким прикрытием, какое ему нужно было, тем более что животные были от него шагах в ста и даже все больше приближались к нему.
      Галлер выбрался из чащи и побежал по краю обрыва к тому месту, где хребет спускался, как он заметил, все ниже, до уровня долины. К его изумлению, здесь оказался широкий ручей, чистая, прозрачная вода которого протекала по песчаному и известковому руслу.
      Берега были низкие, приблизительно до трех футов выше поверхности воды, за исключением того места, в которое упирался хребет холма. Тут берег был повыше; с него-то и спустился Галлер и пошел по руслу вброд вверх по течению. Подвигаться таким образом вперед было трудной задачей. Дно ручья было очень мягко и податливо; вдобавок двигаться надо было очень осторожно, чтобы не спугнуть дичь. Но Галлера так соблазняла перспектива добычи на ужин, что это побуждало его напрягать все силы. Правда, начинал побаливать поврежденный бок, - но что за беда! Путь не очень долог.
      Галлер очутился наконец перед полынными кустами, покрывавшими часть берега; здесь, по его расчету, и должно было быть самое удобное место. Выпрямившись тихонько настолько, что мог заглянуть сквозь листву, он убедился, что не ошибся: дичь находилась как раз на таком расстоянии, что можно было сделать меткий выстрел.
      Взявшись за ружье и прицелившись, он выстрелил и, взглянув затем, увидел, что самец успел отчаянно метнуться единственный раз и упал мертвый наземь, а самка бросилась бежать.
      Галлер хотел побежать к тому месту, где ждала его добыче, как вдруг с изумлением почувствовал, что не может высвободить ноги, как будто они увязли или что-то крепко держало их. Он еще раз попытался шагнуть, еще и еще раз рванулся, но так же безуспешно, а при третьей попытке он потерял равновесие и упал навзничь в воду.
      Задыхаясь от усилий, он добился наконец того, что снова встал на ноги, но тотчас же снова почувствовал, что ноги его как бы вросли в землю. Напрасны были все усилия - ног невозможно было подвинуть ни назад, ни вперед, ни вправо, ни влево, - и в довершение он почувствовал, что вязнет все глубже... Тогда только ему стала ясна страшная правда: он увяз в зыбучем песке!
      Мягкий песок доходил уже до самого верха его кожаных сапог, так тяжко сжимая в них ноги, что нечего было и думать высвободить их из сапог, - и он чувствовал, что погружается все глубже и глубже, медленно, но неумолимо, как будто бы какая-то подземная нечистая сила властно увлекала к себе свою жертву.
      Весь охваченный невыразимым ужасом, он стал громко кричать, призывая на помощь, - но откуда он мог ожидать ее? На несколько миль вокруг в этой пустыне не было ни души, - быть может, ни одного живого существа, кроме его привязанного коня, ответное ржание которого звучало как насмешка над отчаянием его господина.
      Галлер изгибался вперед, насколько только позволяла его прикованность к земле, и, словно обезумев, начал исступленно взрывать песок у ног, но он только царапал его с поверхности, и небольшая ямка, которую ему удавалось сделать, почти тотчас же снова наполнялась песком.
      Вдруг у него мелькнула мысль. Если бы удалось уложить горизонтально ружье, оно, быть может, могло бы ему послужить некоторой опорой. Он оглянулся, отыскивая его глазами, но ружья нигде не было видно. Зыбучий песок почти совсем засосал его!
      Последняя его надежда рухнула почти в ту же минуту, как вспыхнула, - и с крушением ее пришлось отказаться от всякой мечты о спасении: по крайней мере, Галлеру больше ничего не приходило в голову. Им начинало овладевать какое-то странное отупение; надо было собрать всю силу воли для борьбы с этим душевным оцепенением, чтобы мужественно встретить смерть лицом к лицу.
      Стоя совершенно прямо, он то обводил глазами необозримую поверхность прерий, то подымал их вверх, к безоблачной синеве неба, и в душе его рождались то покаянные, то молитвенно благоговейные чувства.
      Солнце лило свои яркие, радостные лучи на несчастного обреченного, словно желая пролить утешение в скорбное сердце его, словно вдыхая в него мужество... Так, безнадежно и безропотно ожидая конца, погрузившись уже почти до пояса, он вдруг расслышал знакомый звук, вмиг прояснивший его мысли и наполнивший душу новой надеждой. Это снова заржала лошадь... Его конь!.. Боже всемогущий! Быть может, через коня Он пошлет ему в самую последнюю минуту спасение...
      Не теряя ни секунды Галлер начал, как только мог громко, звать лошадь по имени. Он знал, что она непременно прибежит на его зов, если только услышит его, потому что привязана она была слабо и, если рванется, ветка кактуса должна будет уступить лошадиной силе. После короткой паузы Галлер снова принялся звать словами, знакомыми и привычными его верному Моро, затем снова умолк, прислушиваясь с сильно бьющимся сердцем. Несколько секунд все было тихо; потом послышался шум, как будто лошадь рвалась, освобождаясь; наконец отчетливо раздался ее быстрый и мерный галоп.
      Все ближе и явственнее звучал ее бег, пока красавец конь не вскочил на береговой край, под которым стоял, погибая, его господин. Тут он остановился, встряхнул гривой и пронзительно заржал, по-видимому, смущенный тем, что не находил своего господина, нервно поводя мордой во все стороны. Галлер, отлично знавший все привычки несравненного создания, протянул руки, продолжая обращаться к нему с магическими ласкательными словами.
      Конь взглянул наконец вниз, увидел своего господина и одним скачком прыгнул в ручей. Через мгновение повода были в руках Галлера.
      Ни одного мгновения медлить было нельзя - уже он ушел в песок по грудь, уже касался подмышками воды. Быстро ухватившись за спускавшийся с седла ремень и потянув его, чтобы убедиться, прочно ли он висит, он сделал, как мог быстро в своем неудобном положении, петлю и продел в нее голову и плечи, так что она поддерживала его под мышки.
      Пока он все это делал, животное хорошо понимало, казалось, чего от него ждали. Оно, по-видимому, понимало и особенность почвы, потому что все время, пока Галлер связывал ремень, оно беспрестанно переминалось с ноги на ногу, не позволяя себе увязнуть.
      Приготовления были кончены, и Галлер, с тоской и ужасом в душе, сделал сигнал своему коню бежать вперед. Но умное животное, как бы вполне ясно понимая положение своего господина, не помчалось сразу - что могло бы вывихнуть руки Галлеру, - а тихо тронуло и медленно двинулось вперед. Ремень туго натянулся, Галлер почувствовал, что тело его шевельнулось, еще минута - и он с невыразимым восторгом убедился, что извлечен из песка.
      К сожалению, радостное чувство Галлера было омрачено ощущением острой, колющей боли. Правда, он дотащился до лошади, собрался еще с силами и крепко обнял шею верного животного в благодарность за спасение, с неимоверным усилием взобрался даже на седло, - но тут его силы совершенно иссякли. Оставив ружье и сапоги на произвол судьбы, пожертвовав даже охотничьей добычей, он желал только одного теперь - бежать с места своего страшного приключения.
      И, судорожно ухватившись руками за луку седла, собравшись еще с последними силами, чтобы направить, куда следовало, коня, он медленно поплелся к условленному месту стоянки, куда и приехал наконец, измученный страшными болями в боку и в бедре.
      VI. Одиночество
      Последствия последнего приключения были очень серьезны для Галлера. На следующее утро он проснулся в сильном жару; боли в боку, причиненные ушибом, очень усилились вследствие напряжения, с которым он освобождался из своей песчаной могилы, и опухоль приняла такой злокачественный вид, что друзья его серьезно испугались; главное же, было очевидно, что о возможности для него сесть в седло нечего было и думать еще, вероятно, несколько недель.
      Сен-Врэн делал для своего больного друга все, что только было в его силах: обмывал ему раны, делал перевязки, говорил ему слова утешения. Но поездку в Санта-Фе откладывать было все же невозможно, необходимо было обеспечить свободный въезд каравана, а Галлер был совершенно неспособен к верховой езде. Ничего другого не оставалось, как покинуть в этом временном лагере больного под надзором и уходом двух спутников, пока не прибудут с караваном его собственные телеги.
      Дня через два прибыл караван, больного устроили с возможными удобствами, и после недельного пути по долине Рио-дель-Нортэ он был сердечно встречен своими прежними спутниками в знаменитом Санта-Фе, столице Нью-Мексико. Там он был передан попечениям искусного хирурга, который предписал ему полный покой и уверил всех, что через две недели Галлер будет совершенно здоров.
      Но судьбе Галлера было угодно, чтобы этим не кончилась его злополучная охота на антилоп, а повлекла за собой, наоборот, целую цепь страданий и злоключений.
      Первой прискорбной вестью было для него тяжкое испытание, которому его подверг врач своим требованием полного покоя. Караван вез слишком значительный транспорт товаров, чтобы мог удовольствоваться сбытом их в одном только Санта-Фе, и вынужден был поэтому отправиться на третий день в Чихуахуа, дальше по Рио-дель-Нортэ.
      Ослушание врача грозило ему верной смертью, так что в сопровождении каравана Галлер и думать не мог. Не было другого выхода, как оставить его в Санта-Фе с одним только верным канадцем Годэ, как ни искренне сожалели об этом все. Галлеру же было особенно грустно расставаться с вечно бодрым и веселым Сен-Врэном, который так умел развлекать и успокаивать его в дни страданий. Как истинный друг, Сен-Врэн предложил взять на себя заботу о товарах Галлера и об их сбыте в Чихуахуа.
      - Не сокрушайтесь, любезный друг, - говорил, прощаясь, Сен-Врэн, - мы мигом справимся там и снова прикатим к вам. А с товарами вашими положитесь на меня. Я навьючу вам мула мексиканскими долларами. Будьте же здоровы, храни вас Всевышний!
      Через полчаса Галлер, которому разрешалось садиться, опершись на подушки кровати, увидел из окна белое полотно навесов телег, купцов, своих недавних спутников, садившихся на коней; ему слышны были щелканье бичей погонщиков и их громкие возгласы. С тяжелым чувством одиночества и покинутости печально опустился он на постель.
      Потянулись долгие, томительные дни, которые не могла скоротать и скрасить даже сердечная заботливость Годэ, тем более что и его неунывающий юмор не вполне уцелел в обстановке этого варварского города.
      Минула, однако, и эта тяжелая пора. Врач разрешал ему понемногу вставать, потом гулять по улицам, что доставляло ему очень мало удовольствия, так грязны были жители и даже самые улицы. Наконец ему было разрешено привыкать понемногу и к седлу, и он ездил каждый день на своем Моро, делая с каждым днем все более длинные концы.
      Так прошло две недели. Однажды утром, проснувшись и почувствовав себя совсем здоровым, Галлер сказал Годэ:
      - Я больше не вынесу такой жизни, Годэ!
      - Ах, монсиньор, скука действительно нестерпима! - с живостью воскликнул Годэ.
      - Я решился положить этому конец!
      - Но как же быть, сударь? Что же вы можете сделать?
      - Уеду из этого проклятого места - и завтра же!
      - Достаточно ли вы окрепли для такого долгого пути?
      - Я хочу попытаться, во всяком случае. Ведь и доктор не предвидит ничего дурного при известной осторожности. Ну, а если бы мне и сделается хуже дорогой, - есть ведь и другие города по пути, где можно остановиться. Где угодно будет лучше, чем здесь!
      - Это правда, сударь, вдоль реки много красивых деревень. Я тоже нахожу, что всюду лучше, чем в этой грязной дыре.
      - Итак, решено, Годэ! Приготовьтесь сегодня же, совсем, так как мы завтра уедем ранним утром.
      - Слава Богу! Я с удовольствием сейчас же начну собираться!
      Галлер решил во что бы то ни стало выехать из Санта-Фе и последовать за караваном; быть может, ему удастся нагнать его где-нибудь. Это могло удасться, потому что по глубокому песчаному приречному пути караван мог успевать пройти в день немного. Но если бы это не удалось, он всюду мог бы остановиться с таким же успехом и с не меньшим удовольствием, чем в Санта-Фе.
      Хозяин гостиницы, в которой он жил, всячески старался отговорить его от этого предприятия.
      - О, не ездите, сеньор! Не рискуйте, если вам жизнь дорога!
      - Почему же, добрый мой Хосе? - спросил удивленный Галлер.
      - О, сеньор, индейские разбойники, браво... Это злые люди, эти навахо! карамба!
      - Да ведь я еду не к индейцам, а вниз по реке, через новомексиканские города.
      - Ах, сеньор, и эти города не застрахованы от разбойничьих нападений навахов! Кто же этого не знает!
      Но, как и следовало ожидать, все эти страхи не отпугнули Галлера. Чуть забрезжил рассвет, он был уже в седле и в сопровождении Годэ и двух тяжело навьюченных мулов выехал из опостылевшего ему города по дороге на Рио-Абахо.
      VII. "Путина смерти"
      В первые дни путешественники не имели интересных впечатлений. Канадец давно и хорошо знал уже эти места, а Галлер был весь поглощен желанием догнать своих товарищей и мало интересовался впечатлениями пути. Довольно долго путь шел вдоль Рио-дель-Нортэ, и большинство встречных селений ничем не отличалось от Санта-Фе. Встречались искусственные каналы для орошения, маисовые поля, виноградники; вообще по мере приближения к Рио-Абахо - южной области - земля становилась все богаче и плодороднее.
      Местность обновилась красивее и живописнее от окружавших ее на востоке и на западе высоких темных гор, как будто упиравшихся вершинами в небо. Живописны были и костюмы встречавшихся по дороге и в деревнях жителей: мужчины в своих "serape" - полосатых шерстяных плащах, в круглых широкополых шляпах "sombrero", в широких полотняных или бархатных "calzonero" - шароварах с отделкой из рядов блестящих металлических пуговиц и опоясанных шарфами ярких цветов. Пурпурно-красные "makdos", плащи на мужчинах, грациозные "reboso" покрывала на женщинах - все было необычно и художественно красиво.
      Галлеру не могли не бросаться в глаза также грубые земледельческие орудия. Эти грохочущие "carret'ы" с их широкими, необитыми деревянными колесами, первобытный плуг, вилообразно выструганный из дерева и едва взрывающий землю, быки, запряженные попарно в одном ярме на рогах, - все это было для него ново; но остановиться он не мог ни на чем, движимый одним желанием: вперед, вперед!
      На пятый день пути путешественники въехали в жалкую деревеньку Парида, которая обещала, как оказалось, так мало комфорта, что на другое же утро они были снова на пути в городок Сокорро, последнее населенное место Нью-Мексико вплоть до самой ужасной пустыни - Jornade del muerte, то есть "Путина смерти".
      По этому пути, в "Путину смерти", Годэ еще никогда не случалось ездить, но в Париде им представился случай нанять проводника по пустыне. Этот человек сам предложил свои услуги, а так как Галлер узнал, что в Сокорро нелегко будет найти проводника, то он согласился взять этого, хотя наружность грубого малого ему и не понравилась.
      Прибыв в Сокорро, он убедился, что проводника здесь действительно не достать ни за какие деньги, и постарался примириться с нанятым парнем ввиду серьезных опасностей, предвидевшихся в "Путине смерти" и среди ее случайных гостей, диких апачей.
      В Сокорро только и было толков, что об индейцах. Рассказывали, что дикари напали на крупный караван неподалеку от Фра-Кристоваля, увели всех мулов и перебили всех до одного "arrieros" - погонщиков. Все местечко было в большом волнении по поводу этой вести, в страхе от ожидания нападения, и здесь на Галлера посмотрели, как на сумасшедшего, когда узнали об его намерении проехать через "Путину смерти".
      Но Галлеру чужда была нерешительность. Он узнал, что караван проходил через Сокорро всего три дня назад; таким образом, у него была надежда догнать своих прежних спутников и присоединиться к каравану еще раньше, чем он успеет выехать из Эль-Пасо. Ввиду этого он приказал обоим слугам собираться и рано утром выехать.
      Галлер и Годэ проснулись еще до рассвета. Годэ вышел, чтобы разбудить проводника и вместе с ним оседлать животных, но через минуту вбежал с криком:
      - Сударь, он убежал! Мошенник сбежал!
      - О ком вы говорите? Кто сбежал? - воскликнул Галлер.
      - Этот гнусный мексиканец! И мула увел... Украл мула, сел на него и ускакал! Да взгляните сами!
      С тревожным чувством пошел за ним Галлер. Что, если... конь... его конь?.. Но нет, слава Богу, конь здесь! Но один из мулов вместе с навьюченным грузом исчез.
      "Быть может, негодяй еще не успел скрыться, - подумал Галлер, - быть может, он еще в городе".
      Во все стороны разослали гонцов, пошли и сами на поиски; все было напрасно. Наконец они узнали от одного новоприбывшего, что он встретил человека, похожего по виду на проводника, скакавшего галопом на муле вверх по течению. Сомнений не оставалось.
      Что было предпринять? Погнаться за вором в Париду? Это был бы напрасный труд, так как тот не будет, конечно, так глуп, чтобы ехать по большой проезжей дороге. Галлер решил волей-неволей примириться с этим, пока не получит возможность с возвращением купцов поймать мошенника и предать его в руки властей.
      Надо было, однако, позаботиться найти другого проводника. Галлер обратился к хозяину гостиницы, но безуспешно: никто теперь не согласится отправиться через "Путину смерти". Он обращался и к торговцам, и к разным зевакам на рыночной площади - один и тот же ответ отовсюду: невозможно, страшно, апачи, один и тот же отрицательный жест, общий во всей Мексике: помахивание указательным пальцем перед носом.
      - Ну, Годэ, как быть? Ясно, что проводника нам не достать. Остается попытаться самим отправиться. Что вы об этом скажете, товарищ?
      - Я готов, сударь! Едем без проводника!
      И Галлер отправился в путь в сопровождении своего преданного спутника и единственного уцелевшего вьючного мула. На ночлег они остановились в так называемых "Бельведерских развалинах" и утром выехали навстречу опасности, быть может, гибели.
      Через два часа они подъехали к ущелью Фра-Кристоваль. Тут дорога прерывалась речкой и, изгибаясь, вела в безводную пустыню. Путешественники переправились вброд на восточный берег и, прежде чем двинуться дальше, наполнили драгоценной влагой кожаный мех мула и свои походные фляги и напоили вволю животных.
      Со свежими силами и в довольно бодром настроении поехали они дальше. Галлер уже перестал жалеть о потере другого мула и весело думал о скором свидании с Сен-Врэном и остальными друзьями; но обстановка очень мало благоприятствовала сохранению этого бодрого настроения. Пустыня начинала оправдывать свое ужасное прозвище "Путины смерти". Тропинка была вся усеяна костями животных, порой среди костей виднелись и человеческие; вместе, в одних кучах лежали они, и волки одновременно обгладывали их. Тут погибали они, в ужасе и отчаянии, на этом безводном пути - а между тем стоило сделать еще немного усилий - и воду можно было достать; если бы они только знали об этом!..
      Попадались путешественникам на дальнейшем пути и другие предметы, изделия рук человеческих: погнутая жестяная бутыль, старая шляпа, обрывок седла, ремня... все это рассказывало печальную повесть погибших жизней.
      А они добрались только до начала пустыни. Пока еще они бодры. Как-то они доедут до противоположного края ее? Не оставят ли и они подобных знаков на память?..
      Тягостные предчувствия овладевали душами Галлера и Годэ при взгляде на голую, бесконечную равнину. Они не боялись апачей, но сама природа внушала эти тоскливые и тревожные мысли и чувства. Приближается полдень. Солнце подымается все выше, и с каждым мгновением его лучи становятся все нестерпимее знойными. Дует сильный ветер, но он не обвевает путников прохладой, а, наоборот, обдает их духотой и больно царапает лицо взметаемым колючим песком.
      Вот солнце достигло зенита. С трудом подвигаются они по зыбкому песку. На целые мили вокруг ни кустика, ни былинки. Нет больше путеводной нити в следах тележных колес: их занесло зыбким песком. Голое песчаное однообразное пространство, желтоватая безводная и бесплодная пустыня...
      И вдруг - словно чьей-то волшебной силой рожденная картина: взметенные могучим вихрем массы песка подымаются, растут, вытягиваются огромными колоннами к самому небу, кружатся, колышутся над голой равниной. Желтые и светящиеся, они отражают в своих кристаллах блестящие солнечные лучи. С безумной быстротой движутся они вокруг самих себя и медленно подвигаются вперед, все ближе и ближе к путникам.
      С испугом и страхом смотрит Галлер на эти песчаные колонны. Он слышал, что такие бури обладают чудовищной силой, что они могут подхватить даже тяжелые предметы, подбросить их на ужасающую высоту и снова швырнуть наземь - и не без основания боялся такой участи для себя и своего спутника.
      Вдруг, испуганный этим жутким явлением, мул рванул аркан и, сорвавшись, бросился бежать за холмы. Годэ погнался галопом за ним. Галлер остался один.
      Вот снова закружились десять, двенадцать колоссальных колонн, движутся, обступая одинокого всадника со всех сторон, замыкая его в свой круг. Есть в них что-то призрачное, словно они существа из таинственного мира духов, одаренные демонической жизнью.
      Вот две из них движутся навстречу друг другу, сошлись, вступили в бой, уничтожили друг друга. Песок рухнул на равнину, а пыль желтой бесформенной массой насыщает воздух, разносится ветром.
      Несколько колонн приблизились друг к другу и, не сливаясь, обступили Галлера тесным кольцом. Сенбернар Альп лает и воет, Моро дрожит всеми членами.
      Галлер сидит в нерешительности в седле и ждет исхода. В ушах у него шумит и звенит, глаза перестают различать действительные цвета, все кажется окрашенным огнем, мозг словно застывает...
      Вот закружился насыщенный песком воздушный поток в дикой пляске. Мгновение - Галлера завертело и выбило из седла. Глаза, рот, уши полны песка; песок и камни яростно хлещут в его лицо... Вот его со страшной силой швырнуло наземь.
      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      С минуту Галлер пролежал там, куда упал, полуослепший, полузасыпанный, как в могиле. Все, что он еще мог разглядеть, это что над ним все еще носятся густые тучи пыли. К счастью, он не ушибся. Открыть глаза и свободно смотреть он не мог: глаза были полны песка и страшно болели. Но он мог протянуть руки и принялся шарить и щупать вокруг себя.
      Пощупав и не найдя коня, он позвал его по имени; в ответ послышался слабый стон; он ползком добрался до того места, откуда послышался голос, и провел рукою по телу верного животного - оно лежало на боку; но как только Галлер взялся за повод, конь тотчас вскочил, хотя он весь дрожал, подымаясь.
      Долго стоял Галлер, опершись о шею коня, очищая глаза от песка и выжидая, пока уляжется вихрь. Наконец воздух очистился, проглянуло опять голубое небо, и Галлер, быстро вскочив в седло, начал прежде всего озираться, отыскивая Годэ. Но его и следа не было видно, и на долгие, громкие крики Галлера только ветер гудел в ответ.
      Тогда Галлер поехал по равнине на поиски товарища. Долго скакал он от холма к холму, беспрестанно окликая Годэ по имени, но отклика не было, и не было следов на земле - все было заметено вихрем.