Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Оцеола, вождь семинолов

ModernLib.Net / Исторические приключения / Томас Рид / Оцеола, вождь семинолов - Чтение (стр. 21)
Автор: Томас Рид
Жанр: Исторические приключения

 

 


      Во время перестрелки индейцы не стремились приблизиться к нам, хотя, без сомнения, их было значительно больше. К группе, которую мы преследовали, присоединилась еще одна, равная ей по численности. На поляне скопилось не меньше ста индейцев - сейчас их было столько же, сколько в начале боя. Но они ограничивались тем, что осаждали нас. Быстро ринувшись вперед, они, конечно, могли бы сразу подавить нас своим численным превосходством. Но они знали, что, прежде чем им удастся подойти к нашей цепи, их ряды значительно поредеют и лучшие их воины падут. В таких случаях индейцы проявляют крайнюю осторожность. Они редко решаются напасть на противника, если тот засел даже в незначительном укреплении. Самый слабый форт, самая непрочная ограда может нередко устоять против краснокожих воинов Запада.
      После того как их тактика потерпела неудачу в первой же атаке, они, казалось, не замышляли уже ничего нового и держали нас в осаде, понимая, что позиции наши сильно ослаблены. Вскоре выстрелы стали раздаваться все реже и наконец почти прекратились. Но мы знали, что это не отступление. Напротив, мы увидели, что индейцы в нескольких местах развели костры. По-видимому, они собирались готовить себе завтрак.
      Между нами не было ни одного, кто бы им не позавидовал!
      Глава LXXXV
      СКУДНЫЙ ОБЕД
      Это временное перемирие не принесло нам облегчения: мы не рисковали отойти от своих деревьев. Находясь от воды буквально в двух шагах, мы умирали от жажды. Лучше бы совсем не видеть нам этого сверкающего бассейна! Он только дразнил нас, причиняя нам муки Тантала79.
      Мы видели, как индейцы завтракали на своих боевых постах. Одни ели, а другие, ожидая своей очереди, пока что подносили им от костров пищу. Видно было, как женщины бродили взад и вперед, почти в черте досягаемости наших выстрелов.
      Все мы были голодны, как отощавщие волки. Уже целые сутки, даже больше, у нас не было во рту ни крошки. А вид неприятеля, уплетающего свои запасы, еще больше возбуждал наш аппетит и разжигал нашу злобу.
      Индейцы как бы издевались над тем, что мы умирали от голода.
      Особенно неистовствовал Хикмэн. Он довел до всеобщего сведения, что "так голоден, что готов съесть целого индейца живьем, если только он попадется ему на зуб". И охотник выглядел достаточно свирепым, чтобы осуществить свою угрозу.
      - При виде этих проклятых краснокожих,- ворчал он,- которые жрут мясо целыми тушами, тогда как у белых христиан нет даже и косточки, чтобы погрызть, любой нормальный человек может взбеситься и встать от ярости на дыбы! Клянусь аллигатором самого дьявола, что это именно так!
      Нас окружало голое пространство, где даже такие люди, как Хикмэн и Уэзерфорд, не могли, казалось, добыть никакой пищи. И все же не было такого положения, из которого они не нашли бы какого-нибудь выхода. Они призвали на помощь всю свою изобретательность, и вдруг их осенила блестящая мысль. Они начали быстро разгребать сухую хвою, которая толстым слоем лежала на земле. Чего они искали? Червей? Личинок? Ящериц? Но нет, до этого еще дело не дошло. Как бы они ни были голодны, они вовсе не собирались питаться пресмыкающимися. У них возникла более светлая мысль, и скоро радостные восклицания возвестили нам, что поиски увенчались успехом.
      Хикмэн держал в руке какую-то бурую массу конической формы, несколько похожую на большой ананас. Оказалось, что это сосновая шишка - ее легко было отличить по размеру и форме. Хикмэн заорал на всю поляну:
      - А ну-ка, друзья, соберите-ка эти древесные яйца да раскокайте их! Внутри есть зерна, или ядрышки,- это вполне подходящая закуска. Конечно, это вам не свинина и не кукурузная каша. Но у нас здесь нет поросенка с кашей. Поищите-ка в трухе вокруг себя - вы наверняка найдете целую кучу этих шишек.
      Предложение было встречено с энтузиазмом, и все сразу бросились разрывать сухую хвою. Это были шишки сосен, которые нас окружали. Некоторые лежали на поверхности, прямо под рукой, а другие пришлось вырывать из-под земли с помощью шомполов и ружейных дул. Как бы там ни было, у каждого образовался порядочный запас этих "яиц". Мы с жадностью пожирали зерна. Их вкус всем нам понравился, но шишек было слишком мало, чтобы ими можно было насытить пятьдесят голодных желудков.
      Некоторые остряки отпускали шуточки по поводу "завтрака всухомятку". Самые беспечные из нас весело смеялись, чистя шишки. Но, вообще говоря, нам было не до смеха - положение сложилось слишком серьезное. Пока стрельба прекратилась, у нас было достаточно времени заняться обсуждением грозящей нам опасности.
      До сих пор нам как-то не приходило в голову, что нас в самом деле осаждают. Яростное напряжение боя не давало нам времени опомниться и поразмыслить о своей судьбе. Пока что мы расценивали перестрелку только как схватку, которая скоро должна была завершиться победой одной из сторон.
      Но теперь нам стало ясно, что неприятель ведет правильную осаду. Мы были окружены со всех сторон, заперты как бы в крепости, но отнюдь не надежной. Единственным нашим укреплением было кольцо деревьев. У нас не было даже наскоро сколоченного блокгауза, чтобы укрыть там своих раненых. Каждый стоял часовым на бессменном посту!
      Наше положение было крайне опасным. Вырваться из осады не представлялось никакой возможности. Все наши лошади умчались. Только одна валялась мертвой у пруда. Она пала от пули, но эту пулю пустили не враги, а сам Хикмэн. Его поступок удивил меня. Но у охотника были свои особые цели, и только впоследствии я узнал о них.
      Мы могли удержать свои позиции против неприятеля в пять раз более сильного, против любого неприятеля. Но чем питаться?
      Жажды мы не боялись. Ночью будет легче: под покровом темноты мы сможем пробраться к пруду.
      Сосновые шишки лишь отчасти выручили нас, но поблизости их больше не было. Мы должны будем сдаться под угрозой голода.
      Мы свободно разговаривали, не сходя с мест, как будто стояли лицом к лицу и обсуждали наши перспективы. Они были довольно мрачными.
      Чем все это кончится? Как нам выйти из этого опасного положения? Вот вопросы, которые переходили из уст в уста, которыми были заняты все умы.
      Нам оставалась только одна надежда на спасение: сделать попытку под покровом ночи прорваться через неприятельскую цепь.
      Риск был велик - нам предстояло пройти через строй противника.
      Некоторым из нас, быть может даже многим, суждено было пасть, но кое-кто мог и спастись. Оставаться там, где мы были, значило принести себя в жертву. Помощи нам ждать было неоткуда. Да мы и не питали таких несбыточных надежд: мы великолепно понимали, что стоит нам ослабеть от голода - нас перебьют всех до одного.
      Не желая подвергаться подобной участи, мы решили, пока есть силы, рискнуть пробиться сквозь ряды осаждающих; темнота будет благоприятствовать нам. Все мы с нетерпением ожидали заката солнца.
      Глава LXXXVI
      ПУЛЯ В СПИНУ
      Время тянулось для нас очень долго не потому, что нечего было делать.
      В течение дня индейцы много раз возобновляли перестрелку и, несмотря на нашу крайнюю бдительность, убили у нас еще одного человека и нескольких легко ранили. В этих стычках выяснилось, что индейцы стремились подойти ближе к линии нашего фронта, перебегая вперед от дерева к дереву. Нам был понятен их план: они вовсе не желали сойтись с нами вплотную, хотя их численность могла бы оправдать такое стремление. Теперь их было еще больше, чем в начале боя: еще одна группа индейцев подошла к месту сражения. Мы слышали их радостные приветственные возгласы. Но, даже имея превосходство в силах, они не хотели вступать с нами в рукопашный бой. У них была иная цель наступления, и мы разгадали ее. Индейцы заметили, что, подойдя ближе, они смогут взять на мушку и тех из нас, которые находились на противоположной стороне поляны.
      Теперь нам важнее всего было предотвратить этот маневр, поэтому мы решили удвоить свою бдительность. Мы стали зорко всматриваться в стволы деревьев, за которыми скрывались дикари, и наблюдали за ними, как охотник на хорьков наблюдает за их норами. Мы всеми силами мешали им подойти ближе. В попытках продвинуться вперед они не добились особого успеха: это стоило им жизни нескольких самых смелых воинов. Как только наши противники делали шаг вперед, раздавалось несколько выстрелов, и почти каждый нес кому-нибудь из них верную смерть.
      Вскоре индейцам надоели попытки осуществить этот опасный маневр. С наступлением вечера они, по-видимому, отказались от своего намерения и решили продолжать осаду.
      Мы обрадовались, когда зашло солнце и наступили сумерки. Они сулили нам желанную возможность вскоре подойти к пруду. Люди изнемогали, сходили с ума от жажды. Это продолжалось уже целый день. Еще днем многие из нас собирались отправиться к пруду. Но более опытные предупредили их об опасности, а еще больше нас убедил в этом случай, свидетелями которого стали все. Один из нас, более отчаянный, чем остальные, решил рискнуть. Ему удалось добраться до пруда и вдоволь напиться воды. Но когда он поспешно возвращался назад, один из дикарей уложил его наповал. Это был наш последний убитый. Его мертвое тело лежало у нас перед глазами. Несмотря на мучения, которые мы испытывали от жажды, никто больше не отважился повторить эту рискованную попытку.
      Наконец долгожданная тьма опустилась на землю. Только мерцание тусклого света еще не угасло в свинцовом небе. По двое и по трое люди выходили из-за деревьев и пробирались к пруду. Они двигались, как привидения, неслышными шагами, пригнувшись и легко ступая по траве. Мы не могли сделать вылазку все вместе, хотя всем хотелось поскорее утолить жажду. Но предостережение старого охотника сдерживало даже самых нетерпеливых, и они ждали, перенося ужасные мучения, пока другие не вернутся на свои места.
      И мы поступали вполне благоразумно, так как индейцы, предвидя то, что должно произойти, начали обстреливать поляну еще сильнее. Гремели ружейные залпы. Индейцы разряжали свои винтовки впустую - темнота мешала им целиться: пули свистели и жужжали вокруг нас, как осы, но летели мимо.
      Вдруг кто-то отчаянно закричал, что индейцы наступают. Все мы сейчас же врассыпную бросились от воды к деревьям. Многим так и не удалось глотнуть освежающей влаги.
      Я все время неподвижно стоял за своим деревом. Рядом, как верный часовой, находился мой черный слуга. Мы условились, что пойдем пить по очереди. Джек настаивал, чтобы я пошел первым. Я уже почти поддался его уговорам, как вдруг противник снова открыл огонь. Мы опасались, что индейцы возобновят атаку, и нам пришлось остаться на месте.
      Я стоял, "одним глазком" выглядывая из-за своего ствола, и держал ружье наготове. Я ждал огненной вспышки из винтовки своего противника. Вдруг руку мою подбросило вверх, и я выронил ружье.
      Все было ясно: мою руку навылет пробила пуля. Я слишком далеко выставил плечо и был ранен - только и всего.
      Первым делом я взглянул на рану. Я ощущал довольно сильную боль, и это позволило мне точно определить место ранения. Я увидел, что пуля прошла через верхнюю часть правой руки, чуть пониже плеча, и дальше скользнула вниз по груди, оставив след на мундире. Из раны широкой струей хлынула кровь. Было еще достаточно светло, и я заметил это. Я начал расстегивать мундир, чтобы перевязать рану. Черный Джек уже был около меня; он разорвал на бинты свою рубашку.
      Вдруг он с удивлением воскликнул:
      - Что это такое, масса Джордж? Выстрел сделан сзади.
      - Сзади? - переспросил я, осматривая рану.
      У меня самого мелькнуло такое же предположение: я действительно почувствовал, что болит плечо сзади.
      Внимательный осмотр раны и разорванной одежды убедил нас в справедливости нашей догадки. И я невольно воскликнул:
      - Это верно, Джек! Значит, индейцы подошли к опушке леса с той стороны поляны. Теперь мы погибли!
      Мы оба оглянулись.
      И в тот же миг, как будто в подтверждение нашей мысли, вторая пуля, очевидно пущенная с противоположной стороны, с глухим стуком впилась в ствол дерева, за которым мы стояли на коленях. Не оставалось никаких сомнений, откуда она была пущена. Мы видели вспышку и слышали выстрел.
      Куда же девались наши товарищи на той стороне? Неужели они оставили свои посты и позволили подойти индейцам? Неужели они, пренебрегая своим долгом, отправились к пруду утолить жажду? Такова была наша первая мысль. Но, всматриваясь в темноту под тенью сосен, мы никого не увидели около пруда. Это нас удивило. Мы громко окликнули товарищей. Ответа не было, его заглушил дикий вой индейцев. И в ту же минуту мы увидели зрелище, от которого кровь застыла у нас в жилах.
      Вблизи от расположения индейцев, как раз напротив того места, где стояли мы с Джеком, внезапно, как из-под земли, вырвалось яркое пламя и взметнулось вверх. Оно поднималось рывками все выше и выше, пока не достигло вершин деревьев. Похоже было, что вспыхнуло большое количество пороха, подожженного на земле. Так оно в действительности и оказалось. Индейцы пытались поджечь лес.
      Их попытка почти мгновенно увенчалась успехом. Как только язык пламени достигал засохших игл сосен, они вспыхивали, как трут, с быстротой выпущенных ракет.
      Пламя разгоралось, ширилось и уже плясало над кронами самых высоких деревьев.
      Мы оглянулись - и повсюду наш глаз видел одну и ту же картину. Дикий вой индейцев был сигналом к началу огненной осады. Пламя приближалось к нам со всех сторон. Огонь охватывал деревья, как сухую траву, и длинными языками вздымался к небу. Поляна была охвачена стеной пламени, алого, гигантского, ревущего... Весь лес был в огне!
      Нас окружали клубы дыма, с каждой минутой он становился все гуще и гуще. Жара была уже невыносимой, и мы почти задыхались.
      Мы смотрели прямо в лицо смерти. Отчаянные крики людей заглушались ревом бушующего огня. Невозможно было расслышать голос даже ближайшего товарища. Но мысли каждого можно было прочитать на лице, ибо, несмотря на дымовую завесу, поляна была озарена ярким светом и мы могли видеть друг друга с какой-то неестественной отчетливостью. На всех лицах, освещенных пожаром, ясно читались ужас и отчаяние. Но я уже ничего не чувствовал. Совершенно обессилев от потери крови, я хотел было отступить от дерева на открытое место, видя, что так сделали другие. Но едва я успел отойти на два шага, как ноги подкосились и я без сознания рухнул на землю.
      Глава LXXXVII
      СУД СРЕДИ ПЛАМЕНИ
      Падая, я подумал, что настал мой конец, что через несколько минут меня охватит пламя и я погибну мучительной смертью.
      Эта мысль исторгла из моей груди слабый стон, и я потерял сознание. Я не ощущал ничего, словно был уже мертв. Если бы в эту минуту меня охватило пламя, я бы этого даже не ощутил; мог бы сгореть, превратиться в золу, не почувствовав никакой боли.
      Я лежал в беспамятстве - ни образы, ни видения не витали передо мной. Мне казалось, что моя душа уже покинула свое земное жилище.
      Но мне еще можно было вернуть жизнь. И, к счастью, под рукой нашлось спасительное средство.
      Когда я пришел в себя, я прежде всего почувствовал, что лежу по горло в воде, прислонившись головой к берегу. Около меня на коленях, также наполовину погруженный в воду, стоял мой верный Черный Джек. Он щупал мне пульс и с тревогой вглядывался в мое лицо.
      Когда же сознание начало возвращаться ко мне и я наконец открыл глаза, он радостно вскрикнул:
      - Боже ты мой, масса Джордж, да вы живы! Слава создателю, вы живы! Держитесь бодрее, масса, вы сумеете... ну конечно, вы сумеете справиться с этим делом!
      - Надеюсь, Джек,- отвечал я едва слышно.
      Но как ни был слаб мой голос, это привело моего верного слугу в несказанный восторг, и он продолжал ликовать, испуская радостные восклицания.
      Мне удалось приподнять голову, и я осмотрелся вокруг. Страшная картина представилась моим глазам, а света, чтобы как следует рассмотреть ее, было более чем достаточно.
      Пламя, охватившее лес, продолжало бушевать с неистовым ревом; стоял оглушительный грохот, похожий на гром или шум урагана, в который иногда врывались шипящие ноты и резкий треск, напоминавший стрельбу из мушкетов,- как будто стрелял целый взвод. Казалось, что это снова открыли огонь индейцы, но это было невероятно. Они, по-видимому, давно уже отступили перед все расширяющимся кольцом всепожирающего пламени.
      Но теперь стало как будто меньше пламени и дыма. Сухая листва и хвоя обратились в золу, а ветки падали на землю и лежали в густом слое тлеющих углей.
      Над ними поднимались высокие стволы, лишенные ветвей и охваченные огнем. Хрупкая кора быстро разгоралась, а густая смола пылала ярким пламенем. Многие деревья прогорели почти насквозь и казались огромными железными колоннами, раскаленными докрасна. Это походило на сцену в аду.
      Жара стояла нестерпимая. Воздух дрожал от движения раскаленных слоев. Даже волосы на голове у меня оказались опаленными. На коже от ожогов вздулись пузыри. Воздух, который я вдыхал, напоминал пар, вылетающий из клапана паровой машины.
      Я инстинктивно оглянулся кругом, ища своих товарищей. Человек двенадцать находились возле пруда, но это были далеко не все. Ведь нас было около пятидесяти... Где же остальные? Неужели они погибли в пламени? Где они?
      Машинально я задал этот вопрос Джеку.
      - Вон там,- отвечал он, указывая на воду.- Живы, здоровы и, кажется, все целы-целехоньки.
      Я взглянул на пруд и увидел десятка три каких-то странных шаров. Это были головы моих товарищей. Как и я, они лежали по горло в воде и этим спасались от нестерпимой жары.
      Но другие, там, на берегу,- почему они тоже не воспользовались этой остроумной уловкой? Почему они оставались в этой раскаленной атмосфере, задыхаясь от дыма? Тем временем дым начал рассеиваться, и очертания людских фигур стали яснее. Но они, как в тумане, приняли гигантские размеры, и такими же огромными казались их винтовки.
      Казалось, что они о чем-то возбужденно спорили. Среди них я узнал главных участников нашего отряда: Хикмэна, Уэзерфорда и других. Хикмэн и Уэзерфорд оба яростно жестикулировали, и я не нашел в этом ничего удивительного: несомненно, они обсуждали, как действовать дальше. Так я подумал в первый момент, но, вглядевшись внимательно, я понял, что ошибся.
      Это было не обсуждение плана будущих действий. В минуты затишья, между двумя залпами трескавшихся сосен, я мог различить их голоса. И убедился, что у них шел ожесточенный спор. У Хикмэна и Уэзерфорда время от времени вырывались негодующие восклицания.
      В это мгновение среди дыма, который внезапно рассеялся, я увидел еще одну группу людей, несколько дальше от пруда. В этой группе было шесть человек, разбившихся на две части, по трое. Среднего крепко держали двое. Очевидно, это были пленные.
      Неужели это индейцы? Два врага, которые среди хаоса пламени и дыма помчались невесть куда через поляну и были захвачены в плен?
      Так я подумал сначала. Но в этот момент язык пламени, мотнувшийся ввысь до самых вершин деревьев, озарил поляну потоком ослепительного света. Всю группу можно было видеть ясно как днем. Я больше не сомневался в том, кто были эти пленники. Я видел их бледные, искаженные от ужаса лица. Даже багровое пламя не могло придать им алый оттенок. Я сразу узнал этих людей: это были Спенс и Уильямс.
      Главa LXXXVIII
      БЫСТРАЯ РАСПРАВА
      Я обратился к негру за разъяснениями, но, прежде чем он успел ответить, я уже сам сообразил, в чем дело. Мое собственное состояние подсказывало мне правильный ответ. Я вспомнил, что пуля, ранившая меня, и другая, засевшая в стволе дерева, были выпущены сзади. Я думал, что этим мы обязаны дикарям. Но нет! Худшие злодеи - Спенс и Уильямс - выпустили эти пули!
      Ужас охватывал при этой мысли. Что же это за загадка? Тут я вспомнил события предыдущей ночи: поведение этих двух молодцов в лесу, подозрительные намеки старого Хикмэна и его товарища; и другие, более давние события, врезавшиеся в память, ясно встали передо мной.
      Опять здесь приложил руку Аренс Ринггольд! Боже ты мой, подумать только, что это архичудовище...
      - Они допрашивают двух негодяев,- сказал Джек.- Вот и все!
      - Кого? - спросил я машинально, хотя уже знал, о ком шла речь.
      - Масса Джордж, разве вы не видите их? Черт побери! Они белые, как облупленная гнилушка. Это ведь Спенс и Уильямс. Это они стреляли в вас, а вовсе не индейцы. Я сразу догадался и сказал масса Хикмэну. А масса Хикмэн сказал, что он и сам это видел. И масса Уэзерфорд тоже видел. Они видели, как те стреляли. Теперь они допрашивают их перед казнью - вот что они делают!
      С каким-то странным интересом я снова взглянул на эту группу.
      Огонь шумел уже не так сильно, смола почти вся сгорела, и легкие взрывы слышались гораздо реже. Голоса ясно доносились ко мне с поляны. Я внимательно вслушивался в импровизированный судебный процесс. Там возник спор: судьи не пришли к единогласному решению. Одни требовали немедленной казни, другие возражали против такой быстрой расправы. Они считали, что для дальнейшего расследования пока нужно сохранить преступникам жизнь.
      Некоторые даже отказались верить в такое неслыханное преступление: уж слишком чудовищным и неправдоподобным оно казалось. Какие мотивы руководили ими? Как обвиняемые могли решиться на подобное злодеяние, когда их собственная жизнь была в непосредственной опасности?
      - Ничуть не в опасности! - воскликнул Хикмэн, отвечая на вопросы товарищей.- Да они за весь день не выпустили ни одного заряда! Говорю вам, что между ними и индейцами заключено соглашение. Они были шпионами. Их вчерашние предательские выстрелы - лучшее доказательство этому. Это все чушь, обман, будто они заблудились! Это они-то заблудились? Да они знают этот лес лучше, чем любой зверь. Они здесь побывали сотни раз, даже слишком часто. Фу-ты, черт! Разве вы когда-нибудь слышали о заблудившемся еноте?
      Кто-то стал возражать ему. Я не слышал слов, но голос охотника снова зазвучал ясно и отчетливо:
      - Вы тут болтаете об их "мотивах". Я полагаю, вы имеете в виду причины, которые толкнули их на такое кровавое дело. Ладно, я и сам не совсем их понимаю, но кое-что подозреваю. За последние пять лет я много слыхал о темных делишках этих молодчиков. Но говорю вам, ребята, что последний поступок превзошел все, что можно было бы себе представить.
      - Уверены ли вы, что действительно видели вспышку огня в этом направлении?
      Этот вопрос был задан высоким пожилым человеком сурового и благообразного вида. Я узнал в нем одного из наших соседей, богатого плантатора и хорошего знакомого моего дяди. Как друг нашей семьи он счел необходимым присоединиться к нашему походу.
      - Конечно,- ответил Хикмэн.- Разве мы с Джимом не видели всего этого собственными глазами? Мы за этими гадами наблюдали весь день. Мы уверены были, что они замышляют какую-нибудь пакость. Мы видели, как они стреляли через поляну и целились в молодого Рэндольфа. Да и негр видел это. Каких еще доказательств вам нужно?
      В эту минуту над моим ухом раздался голос Джека.
      - Масса Хикмэн,- закричал он,- если нужно еще доказательство, так негр может его дать! Одна из пуль пролетела мимо массы Джорджа и попала в дерево, в шелковицу, за которой мы стояли. Оно еще не сгорело. Джентльмены, я думаю, что вы найдете пулю. Тогда можно будет узнать, к какому ружью она подойдет.
      Это предложение было немедленно принято. Несколько человек кинулись к дереву, около которого мы стояли с Джеком. Оно почему-то не загорелось, его обугленный, черный ствол все еще высился в самом центре пожарища. Джек побежал и указал точное место. Обследовали кору, нашли отверстие от пули, и свинцовый свидетель был осторожно извлечен. Пуля еще сохранила свою круглую форму и лишь слегка была поцарапана нарезками в дуле. Эта пуля годилась только для винтовки большого калибра. Все знали, что такое ружье было у Спенса. Принесли ружья всего отряда и стали поочередно примерять пулю. Она не входила ни в какую другую винтовку, кроме винтовки Спенса.
      Вина была доказана. Приговор вынесли незамедлительно: все единодушно решили, что преступники должны умереть.
      - Собаке - собачья смерть! - сурово произнес Хикмэн, негодующе возвысив голос и поднимая ружье.- Джим Уэзерфорд, бери их на прицел!.. А вы, ребята, отойдите прочь. Мы дадим им еще один шанс сохранить их проклятую жизнь. Пусть, если хотят, бегут к тем деревьям, а то очутятся в еще более жарком месте... Да отпустите же их, отпустите, говорю я вам, или, черт вас всех раздери, я буду стрелять в самую середину толпы!
      Видя угрожающую позу охотника и боясь, что он и вправду начнет стрелять, те, кто держал преступников, бросили их и подбежали к судьям.
      Негодяи, по-видимому, были совершенно ошеломлены. Ужас отражался на их лицах, они не могли произнести ни слова, не могли сделать ни шагу, они как будто были прикованы к месту. Ни один из них не сделал попытки бежать. Вероятно, абсолютная невозможность такой попытки была очевидна им самим и убивала в них всякую волю к действию. Они не могли спастись бегством с поляны. Предложение удрать в чащу леса было только язвительной насмешкой со стороны рассвирепевшего охотника. Бежать было некуда: в десять секунд они изжарились бы среди пылающих стволов и ветвей.
      На минуту все затаили дыхание. В тишине был слышен только один голос голос Хикмэна:
      - Джим, Спенса поручаю тебе, а другого беру на себя.
      Эти слова были сказаны почти шепотом. Едва охотник произнес их, как одновременно прогремели два выстрела.
      Когда дым рассеялся, перед взорами всех предстала картина расстрела. Казнь была совершена. Презренные изменники прекратили свое земное существование.
      Глава LXXXIX
      НЕОЖИДАННЫЙ ВРАГ
      Как в театре после волнующей мелодрамы иногда ставится водевиль, так и за этой трагической сценой последовала сцена в высшей степени нелепая и комическая. Она вызвала у всех нас смех, который при данных обстоятельствах скорее всего походил на смех сумасшедших. Действительно, нас можно было принять за маньяков, которые предавались бурному веселью, хотя будущее наше было мрачным и угрюмым - нас ожидала почти верная смерть от руки дикарей или от голода.
      Индейцев в этот момент мы, пожалуй, не боялись. Пламя, которое выгнало нас из леса, заставило и их покинуть свои позиции, и мы знали, что теперь они далеко. Опаленные ветки свалились с сосен, хвоя совершенно сгорела, и лес просматривался на огромном расстоянии. Через просветы между алыми тлеющими стволами открывалась перспектива чуть ли не на тысячу ярдов вперед. По шипенью пламени и непрерывному треску ветвей мы могли догадаться, что уже и другие деревья были охвачены пламенем.
      Этот треск все отдалялся от нас и напоминал слабые раскаты отдаленного грома. Сначала можно было подумать, что пожар прекращается. Но багровый отблеск над лесом, наоборот, свидетельствовал о том, что пламя продолжает распространяться. Шум и треск слышались слабее потому, что доносились к нам издали. Наши враги, вероятно, ушли еще дальше, за пределы зоны пожара. Они скрылись из леса, как только подожгли его, и теперь, должно быть, ожидали в саванне результатов своей деятельности.
      С какой целью они подожгли лес - нам было не совсем ясно. Может быть, они надеялись, что пламя охватит весь лес и мы сгорим заживо или задохнемся в дыму. Так оно и случилось бы, если бы поблизости не оказался пруд. Мои товарищи говорили, что дым причинил им страшные мучения. Они задохнулись бы, если бы не бросились в пруд и не высунули головы из воды, уровень которой был на несколько футов ниже уровня земли. Это произошло, когда я лежал без сознания. Мой верный негр притащил меня из леса и опустил в воду, где были все наши товарищи. Он думал, что я уже умер.
      Позднее, когда дым немного рассеялся, начался суд над изменниками. Беспощадный приговор был приведен в исполнение, и бывшие судьи снова кинулись в воду, чтобы спастись от невыносимой жары.
      Только двое, казалось, не чувствовали жары и остались на берегу. Это были Хикмэн и Уэзерфорд.
      Я увидел, как они с ножами в руках нагнулись над каким-то темным предметом. Это была лошадь, которую утром пристрелил Хикмэн. Теперь я понял, почему он ее убил: он еще раз доказал свою инстинктивную предусмотрительность, которая была его отличительной чертой.
      Охотники сняли с лошади кожу и вырезали несколько кусков мяса. Затем Уэзерфорд пошел к горящим деревьям, быстро собрал несколько пылающих головней, притащил их к пруду и развел костер. Хикмэн и Уэзерфорд, усевшись на корточках, начали жарить куски конины на вертелах, сделанных из сучьев молодых деревьев. При этом они беседовали так весело и хладнокровно, как будто сидели у камелька в своих собственных хижинах.
      Прочие голодающие немедленно последовали примеру охотников. Муки голода одолели страх перед бушующим пламенем. Через несколько минут десятки людей, как коршуны, набросились на убитую лошадь, рубя и кромсая на куски ее тушу.
      Здесь-то и произошел комический эпизод, о котором я упомянул выше. Все мы оставались в пруду, кроме тех, кто был занят варварской стряпней. Мы лежали рядом в воде у берега круглого водоема и никак не думали, что кто-нибудь может нас теперь потревожить. Мы больше не боялись огня, а индейцы были от нас далеко.
      Вдруг возле нас появился новый враг. Из самой середины пруда, где было глубже всего, поднялась какая-то чудовищная масса. В тот же момент до нашего слуха донесся громкий рев, как будто на поляну выпустили целое стадо буйволов. Вода мгновенно взволновалась, вспенилась, и целый фонтан брызг обрушился нам на голову.
      Хотя это появление было внезапным и фантастическим, в нем все-таки не было ничего таинственного. Огромное, отвратительное туловище, идущий из самой утробы рев, похожий на мычанье быка,- все это было нам хорошо знакомо. Это был всего-навсего аллигатор.
      Вероятно, мы не обратили бы на него особенного внимания, если бы он не отличался огромными размерами. Его длина почти равнялась диаметру пруда, а в разинутой пасти виднелись страшные зубы. Он мог проглотить любого из нас одним глотком. Его рев внушал ужас даже самым смелым.
      Сначала зверь буквально ошеломил нас. Испуганные взоры тех, кто укрылся от пламени в воде, суматоха, растерянность, неуклюжие попытки выбраться из воды, паника на берегу, где каждый сломя голову бросился бежать куда попало,- это было поистине смешное зрелище.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24