Не бей копытом

      Я забрался на табуретку в центре стойки, повернувшись к ним боком. Когда я уселся и заказал бутылку пива, они возобновили прерванный разговор. Прислушиваться к их беседе я не пытался - слишком далеко.
      Немного погодя Бонни взяла свою сумочку, прошла к двери, на которой было написано "Мухерес"-женщина по-испански-и пробыла там довольно долго. Мигуэль заказал ещё пива и почти допил его к тому времени, когда она вернулась. Она не стала вновь садиться, а положила сумочку на стул и подождала. Через пару минуты Мигуэль допил свое пиво, поднялся и они вместе направились в заднюю часть бара.
      Я соскользнул с табурета и двинулся следом. По дороге я сунул руку в карман, где лежал нож с выкидным лезвием, и проверил его работу, так как он мог в случае необходимости оказаться полезным. Они прошли сводчатым коридором, в котором я их догнал. Коридор был узким и там едва хватило места для нас троих. В конце коридора находилась дверь, выходящая наружу. Бонни шла немного впереди Мигуэля, а я оказался непосредственно за его спиной.
      - Альто! Стой! - тихо сказал я по-испански.
      Он замер на месте, а я вытащил нож.
      - Слушай внимательно, - сказал я.
      В коридоре было тихо и когда я нажал кнопку и освободил лезвие, то послышался щелчок - не очень громкий, но в то же время достаточно громкий, чтобы можно было понять, о чем идет речь.
      - Этот нож у твоей спины, Мигуэль, - сказал я. - Так что стой спокойно.
      Бонни обернулась и неуверенно посмотрела назад. Глаза у неё были припухшими и красными, а на щеках остались следы слез.
      - Бонни, - сказал я, - выйди через переднюю дверь, сядь в свою машину и подожди меня там.
      - Мистер Шофилд...
      - Делай, что говорю, - оборвал я.
      - Пожалуйста... - начала она. - Я очень сожалею о той сцене, которую устроила вашей жене и обо всем остальном, но...
      - Делай, как я сказал, Бонни, - повторил я.
      Мигуэль пошевелился и я слегка ткнул его слева в поясницу. Он снова замер.
      - Все будет хорошо, Бонни, - сказал я.
      Она взглянула на Мигуэля, потом на заднюю дверь, но затем подчинилась, проскользнула мимо Мигуэля и я слышал, как её каблуки простучали по полу в сторону двери.
      - Очень хорошо, Мигуэль, - сказал я. - Иди вперед - и только вперед. Вамос! Иди!
      Он двинулся не сразу и я слегка уколол его. После этого он пошел. Он подошел к задней двери, открыл её и вышел в аллею. Я подождал, пока дверь не захлопнулась, повернулся, прошел через забегаловку и вышел наружу. Бонни сидела на переднем сидении "ягуара" на месте водителя. Я обошел машину и сел рядом с ней. Она даже не взглянула на меня.
      - Во что ты впуталась? - спросил я.
      - Вы все равно ничего не сможете с этим поделать,..
      - Нет, думаю, что смогу.
      - Пожалуйста, мистер Шофилд, вы не понимаете...
      - Кое-что я понимаю. Я знаю, что смогу повести эту машину, причем ты будешь сидеть в ней, пересечь границу и доехать до твоего дома, где ты окажешься в безопасности.
      - Нет, вы не сможете этого сделать, - сказала она. - Это все равно, что совершить самоубийство.
      Она повернула ко мне свое милое, убитое горем лицо.
      - Мистер Шофилд, - сказала она, - вы даже не представляете насколько вы были близки к смерти вчера вечером - там, на дороге.
      - Тогда почему же меня не убили? - спросил я.
      - Потому что...я кричала и умоляла Панчо до тех пор, пока он не сдался. Но он все равно убьет вас. Он собирался бросить вас там вместе с машиной и... с Эль Лобо...
      - А почему ты остановила его?
      - Потому что...потому что вы хорошо отнеслись ко мне...вы мне помогли...
      - Позволь мне ещё раз помочь тебе.
      - Вы не сможете!
      Я схватил её за руки и повернул к себе. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.
      - И ты собираешься сидеть здесь, прекрасная восемнадцатилетняя американская девушка, и говорить мне, что если я отвезу тебя домой, в твою собственную страну, в Лос-Анжелес, то это будет самоубийством?
      На её лице появилось твердое упрямое выражение.
      - Эль Лобо мертв? - спросила она.
      - Да, но послушай, Бонни...
      - Тогда, пожалуйста, мистер Шофилд, ради Бога, оставьте меня в покое!
      Все её существо от пяток до кончиков волос выражало это желание. Я отпустил её и она повернулась к двери и поискала что-то под рулем. Затем она открыла свою сумочку и вытащила оттуда ключи.
      - Но если ты не отправишься домой, - сказал я, - если ты сейчас начнешь делать то, что, как ты думаешь, ты должна делать...
      - О, я не думаю, мистер Шофилд!
      - Разве это не будет таким же самоубийством, только немного растянутым по времени?
      - Нет. Это мой единственный шанс.
      Я взглянул на нее. Убедить её было невозможно.
      - Хорошо, Бонни, - сказал я, открывая свою дверь. - Желаю тебе удачи.
      Я вышел, закрыл дверь и на мгновение наклонился к открытому окну. Она вставила одной рукой ключ в замок зажигания, а кулаком другой руки отбивала по рулевому колесу медленный размеренный ритм. Глаза её были закрыты, а губы шевелились.
      - Еще раз, - услышал я, как она сказала, словно пытаясь уговорить себя в чем-то. - Еще только раз.
      Это выглядело так, словно меня здесь уже не было. Я повернулся, перешел улицу и остановился перед отелем. Я видел, как "ягуар" выехал со стоянки, повернул на улицу и направился к северу.
      Моя машина стояла за углом в боковой улочке. Я попытался вспомнить, осталось ли у меня в отеле что-нибудь из того, что следовало забрать с собой. И в конце концов пришел к мысли, что там нет ничего стоящего, если не считать бутылки виски.
      На прощанье я взглянул на вестибюль отеля и увидел у большого окна женщину, глядевшую в мою сторону. Это была Кэрол Данди. Пришлось собрал нервы в кулак и войти внутрь
      Она была изумительна, как всегда. Мне почему-то оказалось очень трудно взглянуть ей в лицо.
      - Выпьешь что-нибудь? - спросил я.
      Она кивнула и мы пошли к бару. В отличие от того заведения, которое именовалось "Бомбой", здесь было прохладно и чисто, он был модно и нарядно отделан. Мы сели у стойки, она достала сигарету и я дал прикурить. Заказали виски с содовой. Я достал новенькие хрустящие банкноты, которые она прислала мне с Дженни, и передвинул их по полированной деревянной стойке.
      - Мне очень жаль, но все, что я могу - это признаться в своей полной неудаче.
      Она взглянул на деньги, потом на меня. Ее изумительные платиновые волосы мягко обрамляли лицо.
      - Вы не должны осуждать себя, - сказала она. - Я знаю, вы пытались что-то сделать.
      Я продолжал думать о Бонни. Кэрол вытянула руку и её холодные пальцы коснулись ссадины на моей щеке.
      - Мне очень жаль, - сказала она.
      - Существует ещё один последний способ спасти Бонни от неё самой - или от того, во что она оказалась замешанной.
      - Что это такое? Я имею в виду, что это за способ?
      - Мы можем связаться с полицией. По обе стороны границы.
      Она закрыла глаза, словно от боли.
      - Во что она оказалась замешанной, Пит? Что это за ужасная вещь, что она никого не хочет слушать?
      - Ты говоришь так, словно что-то знаешь, - заметил я.
      Она погасила сигарету.
      - Бонни приходила ко мне вчера вечером.
      - Куда?
      - Думаю, что я должна кое-что объяснить, - сказала она. - После того, как Дженни - твоя жена - получила вчера твою телеграмму, мы решили приехать сюда. Я точно не знаю, почему мы это сделали, если не считать того, что мы обе были очень взволнованы и расстроены - это естественно. Во всяком случае мы приехали и остановились в том большом мотеле, возле самой границы. Ты его знаешь.
      - Да, знаю. Вы приехали вместе на маленькой машине Дженни?
      - Нет. Я приехала на своей. Дженни отвезла меня в отель, чтобы я могла её взять. Понимаю, что это было рискованно, но после всего, что случилось, слишком многое было поставлено на карту, и кроме того, я могла по крайней мере надеяться, что Эль Лобо - его тело, - она закрыла глаза, - привезли куда-то сюда и полиция вообще меня не ищет. Во всяком случае никаких проблем не возникло. Мы приехали сюда и зарегистрировались. Мы пытались дозвониться к тебе в отель, но никто не отвечал.
      - Итак, - сказал я, - позднее в этот вечер Бонни пришла к тебе?
      - Да.
      - Как она узнала, где тебя найти?
      - Это оказалось просто более или менее счастливой случайностью. Мы Бонни и я - останавливались здесь прежде. По-видимому она пыталась дозвониться мне домой, но не смогла, позвонила в мотель, просто на всякий случай. И я оказалась там.
      - Ты не заметила, как она приехала туда? Я имею в виду, она была на своей машине или приехала на такси?
      - Нет. Когда она приехала, мы с Дженни играли в карты и она просто постучала в дверь. А когда уезжала, я была настолько взволнована, что не обратила внимания.
      - Что она сказала, что так взволновало тебя?
      - Это было ужасно, Пит. Мне... мне просто стыдно говорить тебе об этом. Видишь ли...я была не совсем честна с тобой. В том, что касается Бонни и меня...я никогда не делала этого из простой благотворительности; не было и речи об уступчивости незамужней женщины или о чем-то в этом роде. Я не отношусь к женщинам подобного типа, Пит. Я...ну, наверно наиболее мягким словом будет... я - авантюристка. Может быть это слово выглядит несколько старомодно, но я уверена, что ты понимаешь, что я хочу сказать.
      - Давай не будем заниматься всякими мелочами, - сказал я. - Где ты нашла Бонни?
      - Это правда, - продолжила она, - что она была беременна. Ей было около пятнадцати. Я познакомилась с ней через Гретхен Уайли. А та познакомилась с Бонни на пляже. Девушка была из неблагополучной семьи, болталась без присмотра и в результате попала в беду. Гретхен спросила, не смогу ли я ей помочь, так как ей не приходилось рассчитывать на какую-то помощь дома.
      Она достала вторую сигарету и я снова дал ей прикурить.
      - Мне нечего говорить тебе, какой изумительной девушкой она была. Но это было больше, чем просто красота - у неё было что-то ещё глубоко внутри, что-то особое, какое-то детское обаяние, и все это вместе с какой-то диковинной индивидуальностью. И, как ребенок, она до полусмерти перепугалась, когда узнала, что беременна.
      - Ну...я познакомилась с ней, поговорила, и что-то произошло. Я не могу тебе этого объяснить. Может быть, материнский инстинкт... но я должна была помочь этому ребенку, позаботиться о ней. Ты можешь не верить, но это правда...мне хотелось заботиться о ней так, словно она была моей собственной дочерью. Мне хотелось увидеть, смогу ли я помочь ей стать тем, чем по моему мнению и мнению Гретхен, она могла бы стать.
      Она ещё немного отхлебнула из своего стакана. Я взглянул на часы, висевшие на стене бара, не потому что мне стало скучно, а потому что я думал о чем-то, какая-то смутная мысль как червь шевелилась в моем мозгу и часы, казалось, каким-то образом были связаны с этой мыслью.
      - Так, чтобы она не была похожа на меня, - продолжала Кэрол. - Может быть ты даже не поверишь, но у меня не было никакого намерения сделать из неё куртизанку, если уж использовать это старомодное слово.
      - Как вы справились с беременностью? - спросил я.
      - Об этом я тебе тоже солгала, - сказала она. - Хотя ты должен поверить, что я предоставила ей возможность выбора. Я сказала, что позабочусь о ней во время беременности и возьму на себя все расходы, если она захочет оставить ребенка. Однако она этого не захотела. Итак...я знала врача и у неё был ещё небольшой срок, около месяца, поэтому все прошло очень хорошо.
      Я снова взглянул на часы и увидел, что уже четверть двенадцатого.
      - Ну, - сказал я, - а как вы уладили дело с твоей собственной - м-м работой? Бонни знала о ней?
      - Нет...по крайней мере, довольно долго. В течение двух лет после аборта её здесь не было, она была в школе. Я её навещала. И потом, ты, конечно, понимаешь. Я же не выходила на улицу и не ловила там мужчин, чтобы потом приводить их домой.
      - Очень хорошо, - кивнул я, - суть заключается в то, что ты старалась не позволить Бонни узнать о твоем образе жизни.
      - Да. И как мне казалось, я добилась в этом успеха.
      - И только вчера вечером ты узнала, что дело обстояло вовсе не так?
      - Вчера вечером я много чего узнала.
      Я не мог удержаться, чтобы снова не взглянуть на эти проклятые часы и на этот раз она заметила это.
      - Я говорю слишком долго, да? - спросила она. - Я стараюсь покончить с этим и оставить тебя в покое.
      - Нет, нет, все в порядке, просто я...
      - Я знаю, что ты торопишься вернуться к жене и не осуждаю тебя за это. Она - изумительная женщина. Я ей завидую.
      - Это может её удивить. Ты говорила...
      - То, что я говорила об Эль Лобо - о том, как Бонни встретилась с ним и без памяти влюбилась - это все правда. С этого момента мы стали как-то меньше общаться друг с другом. Бонни начала ездить в Тихуану, бродила по окрестностям. Она перестала со мной разговаривать - она полностью вычеркнула меня из своей жизни.
      - Но Гретхен Уайли должна была знать, чем она занималась.
      - Не совсем. Гретхен могла приезжать сюда с ней, но она не была в курсе её дел. Она же не следовала за ней каждую минуту. Это не входило в её обязанности. Ты можешь это понять.
      - Думаю, да.
      - Так что когда Эль Лобо оказался мертвым в моем гараже, то понятно, что я перепугалась. Это было ужасно, что я пыталась втянуть тебя в это дело в тот вечер - дело в том, что я слышала, что ты собираешься быть там и подумала, что могла бы как-то организовать, чтобы ты помог мне, как бы случайно, понимаешь? Но я думаю, что мы оба были слишком пьяны. Если бы ты не пришел на следующий день, то не знаю, что бы я делала. Возможно, вызвала бы полицию.
      - Но ты почему-то ждала, что я вернусь на следующий день, не так ли?
      Она посмотрела в свой стакан.
      - Ну, - сказала она, - ведь я же кое-что понимаю в мужчинах и в их привычках.
      - Сдаюсь, - буркнул я. - Продолжай.
      - Пожалуйста, поверь мне, Пит - все, о чем я всерьез беспокоилась это Бонни. Я боялась, что она загонит себя в какой-то ужасный угол и окажется связанной с этим убийством, я знала, что она нуждается в помощи. Вот поэтому я и позвала тебя.
      Я взглянул на часы, а потом на нее.
      - Мне очень жаль, что я все испортил.
      - Ты сделал все, что мог. Теперь Бонни уже ничем не поможешь. Я поняла.
      - После вчерашнего вечера?
      - Это не могло продолжаться так долго, - сказала она, - я должна была понимать - такая женщина как я должна была понимать, - как я могла надеяться, что мне удастся вытащить из грязи девочку-подростка, которая уже вполне сформировалась?
      - Но именно вчера вечером она все прояснила. Правильно?
      - Ужасно прояснила. Она сказала мне, что если я не оставлю её в покое, то я никогда больше её не увижу. Она знала, что ты последовал за ней в Мексику и дала мне всего час на то, чтобы я убрала тебя от нее, позвонила и сказала, что я отказываюсь от твоих услуг, - вот как она поставила вопрос. Она даже сказала несколько больше - назвала меня проституткой и обозвала другими грязными словами. Она обвинила меня в том, что я своими собственными руками убила Эль Лобо.
      - А что ты сказала ей? Я имею в виду вчера вечером.
      - Я сказала ей не так уж много. Она просто не дала мне такой возможности.
      - Но ты обещала ей, что отзовешь меня.
      - Да, Пит. Я обещала. Она была в таком безумном состоянии! Я боялась, что она что-нибудь сделает с собой - и с другими.
      - И потому ты послала деньги с Дженни.
      - Да, потому. Я не знаю, правильно я поступила или нет. Я знаю только, что Бонни была единственным живым человеком в моей жизни. Какая-то часть во мне умерла вчера вечером. Я думаю, что я была неправа, а она - права. Я пыталась использовать Бонни, чтобы справиться со своими собственными проблемами, а она была права, когда хотела сбежать.
      В её прекрасных глазах появились слезы. Они медленно собирались в уголках нижних век, а затем как сверкающие жемчужины катились по щекам. Я взглянул на свой стакан, а затем на часы.
      - Понимаю, - сказал я, - какой это был для тебя удар. Что касается меня, я бросаю это дело. Я не могу взять твои деньги, потому что не справился с ним.
      - Пожалуйста...
      - Нет.
      Я вложил банкноты в её руку, накрыл их другой и какое-то время подержал её руки в своих. Потом встал.
      - Позаботься о себе, - сказал я. - Возможно, мы когда-нибудь встретимся.
      - Надеюсь, Пит.
      Я двинулся прочь, но потом обернулся.
      - Слушай, а Дженни присутствовала при твоем разговоре с Бонни? Я имею в виду, что должно быть вдвое тяжелее, когда такой разговор происходит в чьем-то присутствии...
      - Нет. Дженни вышла перед самым приходом Бонни. Она сказала, что проголодалась, и спустилась в ресторан.
      - А когда она вернулась, Бонни уже ушла?
      - Да. Разговор продолжался не так уж долго.
      - О да, - кивнул я. - Ну, прощай.
      - Прощай, Пит, и спасибо тебе за все.
      Я помахал ей рукой и вышел на улицу, а затем быстро свернул в переулок и направился к своей машине. На ходу я взглянул на уличные часы и увидел, что они показывают без двадцати двенадцать. Бонни уехала сорок минут назад. Этого времени должно было ей хватить, чтобы доехать до ранчо. Нужно было ещё сделать массу вещей - и сделать быстро.
      Глава 12
      .
      Если вы захотите нарисовать маршрут от Сан-Диего в Мексику через Тихуану и Текату, то вам нужно будет изобразить прямоугольный треугольник: его вертикальный катет будет идти на юг от Сан-Диего до Тихуаны, основание треугольника будет соединять Тихуану и Текату, а гипотенуза пройдет на северо-запад от Текаты до Сан-Диего. Основание треугольника одновременно будет государственной границей. Я двигался параллельно основанию треугольника так, что Теката была прямо передо мною примерно в восемнадцати милях, а ранчо дона Луиса Альвареса находилось справа и впереди примерно в пятнадцати милях.
      Дорога, по которой я ехал, была самым естественным путем для человека, который намеревался быстро посетить Мексику с короткой остановкой на ранчо и быстро вернуться в США, то есть от Тихуаны через ранчо до Текаты, затем через границу и обратно в Сан-Диего. Конечно, её можно было проделать и в обратном направлении, но это было бы менее логично и менее безопасно. План, который был у меня в голове, выглядел несколько сумасбродным, однако, я надеялся, он может удасться, если я смогу все сделать вовремя. Он был не очень надежен, так как перед тем, как проверить свои подозрения, я должен был убедиться в некоторых вещах.
      Не доезжая примерно двенадцати миль до Тихуаны, я наткнулся на первую из непредвиденных остановок, которые ожидали меня в этот день. Я увидел голубой "ягуар". Он очень медленно двигался по обочине дороги. Я заметил, что Бонни по-прежнему одна в машине и что с машиной ничего не случилось. Я пришел к выводу, что она едет так медленно потому, что ещё не приняла окончательного решения.
      Я пристроился позади нее. Над пустыней плясали миражи. Я отставал от неё примерно на четыреста ярдов, когда она доехала до ворот ранчо, притормозила, затем медленно свернула в ворота и поехала по длинной и пыльной проселочной дороге, ведущей в долину.
      Это был первый контрольный пункт и пока я шел впереди. Я вдавил в пол педаль газа.
      Мне пришлось снова притормозить, когда я проезжал деревню возле Текаты, но теперь граница находилась всего лишь в четверти мили по дороге. На мексиканской стороне был небольшой домик пограничников и пара бетонных проходов, настолько узких, что приходилось почти останавливаться, чтобы переговорить с пограничниками. Сразу же за разделительной линией была уже Теката, штат Калифорния, на перекрестке через улицу от пропускного пункта стоял универсальный магазин, крытый проезд с односторонним движением и офис размером с гостевой домик в одну комнату.
      Поскольку не существовало ничего такого, что американец не мог бы вывезти из Мексики, и что не поощрялось бы - при условии, что он заплатил мексиканские полицейские приветливо улыбнулись мне и выразили надежду, что я остался доволен своим визитом. Я уверил их, что чудесно провел время.
      На американской стороне был только один дежурный полицейский. Он выглядел не очень дружелюбно, но я решил, что его настроение объясняется жарой и скукой. Движение на пропускном пункте в Текате было совершенно ничтожным. Не было никого ни впереди, ни позади меня. Полицейский спросил, где я родился, и я ответил. Затем он спросил, купил ли я что-нибудь в Мексике, и я ответил отрицательно. Он заглянул внутрь машины и решил заставить меня открыть багажник. Я вышел из машины, обошел её, замок багажника нормально щелкнул, но защелка отказалась подчиниться, так как была помята в результате столкновения с грузовиком Мигуэля, и я не мог открыть её.
      Полицейский показал на помятый бампер.
      - Где это вас угораздило?
      - В Тихуане, - ответил я. - Парень-мексиканец ударил меня на стоянке.
      Он подумал минуту, а затем сказал:
      - Ладно, проезжайте.
      Я сел в машину и отъехал от пропускного пункта. На первых нескольких милях дороги, ведущей в Сан-Диего, я вновь увеличил скорость, но потом притормозил. Эта часть пути была особенно опасной и я не мог себе позволить оставаться здесь достаточно долго. Но здесь снова началась расчетливая игра. На американской стороне границы должна быть точка погрузки или перегрузки товара, и она должна была быть расположена не очень далеко от границы. Опасность задержки такого горячего товара, как наркотики возрастала прямо пропорционально времени, в течение которого он находился в вашем распоряжении.
      Поэтому я полагал, что если они использовали Бонни, чтобы перевозить товар через границу, то должны были забирать его обратно при первой же возможности.
      Вся операция выглядела далеко не любительской. Использование двух одинаковых "ягуаров", причем либо использовалась только одна машина, чтобы иметь возможность в любой момент быстро заменить её чистой; либо они использовались одновременно так, чтобы чистая машина могла подменить другую во время погони - все это указывало на тщательность и продуманность операции и на то, что количество денег, поставленных на кон, было весьма значительным. Тут нужна была организованность, дисциплина и сила воли, чтобы справиться с операцией. Операция должна была возглавляться кем-то, кто имел прочное и безупречное положение на американской стороне границы: вполне возможно, подумал я, что это была Гретхен Уайли.
      Я проехал три или четыре мили в сторону Сан-Диего. Это был отдаленный, почти незаселенный район с большими промежутками между тем, что могло бы сойти за города. Вот почему меня всегда удивляло наличие мест для пикников как в этом районе, так и в других аналогичных районах штата. Если не считать случайных уик-эндов, то они практически постоянно пустовали. Одно из них называлось "Долина" и я проехал мимо, не обратив на него особого внимания. Там был ржавый знак со стрелкой и поворот, который вел с автострады в рощу. Вдали среди деревьев были видны столы для пикников и печи для поджаривания мяса, сложенные из дикого камня. Домик, в котором можно было бы освежиться, был закрыт. Там была ещё старая автомашина без крыши, изрядно побитая непогодой и лишь частично выглядывавшая из листвы, но не было никаких признаков людей, которые собирались бы воспользоваться столами для пикника.
      Я проехал около мили после этого и остановился. С того момента, когда я увидел Бонни, сворачивающую в ворота ранчо, прошло почти полчаса. У меня не было больше времени рыскать по дороге на Сан-Диего. По дороге меня обогнала пара автомашин, одна очень большая и стремительная, которая прошелестела мимо, а другая - маленькая, её звук напоминал тарахтение подвесного мотора. Я не обратил на них никакого внимания. Что-то занимало меня, заставляло рыться в уголках моей памяти, как это часто бывает, когда вы видели что-то краем глаза и не обратили внимания, пока вновь не наткнулись.
      Я быстро миновал поворот, так что поврежденный закрылок сильно прижало к правой задней покрышке, и повернул обратно к Текате. По мере того, как я приближался к месту для пикников под названием "Долины", я ехал все медленнее и медленнее. Я почти полз по дороге, пока снова не увидел это место и старый полуразвалившийся автомобиль без крыши, брошенный в кустах, и смутное несформировавшееся воспоминание превратилось в яркую картину. Последний раз я видел эту развалину в каньоне к северу от Санта-Моники.
      Я проехал ещё пятьдесят ярдов и съехал на обочину. Затем прошел пешком по диагонали ко входу на площадку для пикников и нашел небольшую тропинку, которая вела в глубину рощи. Затем я нашел место, с которого мог через листву видеть эту развалившуюся колымагу, а также отдельные открытые участки, на которых стояли столы и прочее оборудование. Постоял там пару минут, внимательно осматривая окрестности, и наконец обнаружил Джорджа Уайли. Он сидел за одним из столов спиною ко мне и что-то ел из бумажных пакетов. На нем были брюки из грубой бумажной ткани, старая рубашка с обрезанными по самые плечи рукавами и котелок. Его гитары я нигде не увидел.
      Теперь я знал почти все, что надеялся узнать к данному моменту и время для того, чтобы остановиться, ещё не пришло. Выбравшись обратно на дорогу, быстро пересек её, сел в машину и поехал прочь. Дал полный газ и проехал с четверть мили, когда задняя покрышка, с которой так плохо обращались, капитулировала и сообщила мне об этом. Раздалось громкое продолжительное шипение, серия толчков, и автомобиль как пьяный, шатаясь из стороны в сторону, съехал на обочину. Мне едва удалось затормозить.
      Ругаясь я выбрался наружу и обошел машину. Затем вставил ключ в замок багажника и снова выругался. Однако это нисколько не помогло. Не было никакой возможности открыть багажник и достать инструменты и запасную покрышку. Это уже пытался сделать служащий федерального правительства. Какой ещё авторитет мне нужен?
      Я пнул покрышку и крыло и обругал замок. Ничего не изменилось. Я оглянулся назад в сторону "Долин" и вперед в сторону пограничного пропускного пункта - там лежали четыре длинных жарких мили. Если мне повезет, то я смогу одолеть их пешком за полчаса - или за двадцать пять минут, если смогу выдержать быстрый темп. Или я могу проехать это расстояние на порванной спустившей покрышке, на что мне понадобится минут пятнадцать.
      Позади я услышал характерное тарахтение небольшого автомобиля, который обогнал меня, направляясь в противоположную сторону, минут десять-пятнадцать назад. Я даже не взглянул на него. На дороге было полно таких маленьких автомашин.
      Однако я опомнился и сообразил, что могу по крайней мере попросить подвезти меня до границы и уже почти повернулся, чтобы поднять большой палец, когда автомобиль свернул с дороги на обочину и остановился в нескольких футах от меня. Это был "вольво" и за рулем сидела моя рыжеволосая Дженни. Она не помахала мне и не высунулась; она даже не нажала на клаксон. Она просто выключила мотор и продолжала сидеть. Я подошел к окну и заглянул внутрь.
      - Как, мы сейчас разговариваем? - спросил я.
      Она провела рукой по волосам.
      - Это зависит от того, о чем ты хочешь спросить.
      - Ты ехала за мною всю дорогу от Тихуаны, не так ли? Ты становишься почти детективом. Пожалуй я смогу использовать такого человека как ты.
      Она рассматривала свой маникюр.
      - Я слушаю.
      - Именно сейчас мне чертовски нужна машина с четырьмя исправными колесами.
      Она взглянула на меня, а потом начала рассматривать другую руку.
      - Ну, - протянула она. - Ты имеешь в виду, что я должна остаться здесь на дороге, пока ты отправишься на свидание со своими блондинками?
      - Пожалуйста, Дженни, - сказал я. - Я отвезу тебя в Текату и там ты сможешь посетить большой прекрасный магазин. Ты можешь выпить кока-колу или съесть что-нибудь - я уйду не так уж надолго.
      - Я знаю, - кивнула она, - или не так уж далеко. Но ты можешь отсутствовать сколько угодно.
      - Очень хорошо, - рявкнул я, - не нужно делать мне одолжение.
      Я отвернулся от маленького автомобиля и быстрым шагом двинулся по дороге. Она дала мне отойти не так далеко; примерно на полмили. После этого "Вольво" затарахтел возле меня, потом остановился, она выглянула и посмотрела на меня с явным удовлетворением.
      - Ну, ладно, садись, - сказала она. - Ты можешь заработать тепловой удар на такой жаре, а я не уверена, что твоя страховка своевременно оплачена.
      Я обиженно фыркнул, обошел машину и сел за руль.
      - Куда мы направляемся? - спросила она минуту спустя.
      - Ты направляешься в Текату. А я намерен заглянуть кое-куда в Мексике.
      Она ничего не сказала. Она действительно рассердилась на меня и с её точки зрения у неё были для этого причины, но мне нужно было обдумать, что я должен сделать, и поэтому я не очень страдал по этому поводу. Сожаление должно было прийти позднее. Во всяком случае, это был уже второй раз, когда она в нужный момент оказывалась на месте. Больше я не мог надеяться на чудеса.
      Когда мы въехали в Текату, проверявший меня ранее полицейский пересекал улицу, направляясь на пропускной пункт. Ни в ту, ни в другую сторону не было никакого движения. У мексиканского перехода границы двое полицейских в рубашках с короткими рукавами сидели в плетеных креслах, опершись спинами о стенку своего офиса.
      Я остановился перед магазином и взглянул через улицу в сторону пропускного пункта. Дженни молча сидела в машине и ждала.
      - Не осталась бы ты здесь ненадолго, - сказал я, - и занялась бы своими собственными делами?
      - Нет, - заявила она.
      - Дженни, я не могу взять тебя туда, куда я еду...
      - Почему?
      - Потому что это опасно.