Девушка с планеты Эффа

      Рэшэд явно удивлен, увидев нас.
      - Что это такое, друзья? - спрашивает он. - Вы еще не уходили или специально собрались по какому-нибудь поводу? Может быть, вы пришли сюда, чтобы коллективно отречься от меня и той бессмысленной работы, которую я поручаю вам?
      Пожалуй, именно мне нужно объяснить ему, почему мы здесь, но меня опережает самая молодая и самая робкая из сотрудников нашей лаборатории.
      - Просто мы очень верим в вас! - порывисто выкрикивает она. - И совсем мы не собрались, а просто не уходили еще...
      Рэшэд заметно растроган. Молодец девчонка! Сказала хоть и не очень складно, но зато душевно. У Рэшэда не должно остаться никаких сомнений, что это - от чистого сердца.
      Рэшэд действительно счастливо улыбается, пожимая всем нам руки.
      - А в девушку с Эффы тоже верите? - спрашивает он весело.
      - Она симпатичная, - снова выскакивает эта девчонка.
      Все смеются. Я никогда еще не видела Рэшэда таким счастливым.
      ГЛАВА ШЕСТАЯ
      В сегодняшних утренних газетах большая статья о планете Юлдэ, обращающейся вокруг звезды Ызры. Автор ее Джэхэндр. С необычайной торжественностью сообщает он читателям, что мы являемся свидетелями редчайшего случая прохождения звезды чужой звездной системы вблизи нашей Джэххэ. Оказывается также, что на Юлдэ обнаружена жизнь.
      Сами по себе эти факты, как объяснил мне один из наших астрономов, были известны читателям и раньше, но о них писалось порознь, а Джэхэндр соединил их теперь, кое о чем умолчав, а кое-где сгустив краски. И получилось это довольно внушительно. Выводов он хотя и не сделал, но они и сами напрашиваются: торопитесь использовать счастливую случайность изучайте жизнь на уходящей от нас планете, а Эффой еще успеете заняться - она почти вечная наша спутница.
      Не знаю, как другие, а я именно так понимаю тайную цель статьи Джэхэндра. Непременно нужно поговорить об этом с Хоррэлом...
      - Что же это такое, Хор? - спрашиваю я брата, протягивая ему газету со статьей Джэхэндра. - Зачем он опубликовал ее?
      Хоррэл, видимо, уже читал статью. Он откладывает мою газету в сторону.
      - Да, пожалуй, ему действительно не следовало печатать этого сейчас, - хмурится он.
      - Разве не ясно, с какой целью пишется это накануне посылки в космос Первой Звездной экспедиции? - горячусь я. Видимо, он надеется, что все сразу же отвернутся от Рэшэда с его загадочной девушкой и заинтересуются его, Джэхэндра, планетой...
      - Одно другому не мешает, - пытается успокоить меня Хоррэл. - Планета Юлдэ звезды Ызры представляет несомненный интерес. На ней действительно обнаружены признаки жизни.
      - Но какой? Кроме скудной растительности там, видимо, ничего нет.
      - Да, там предполагается существование лишь растительных форм, - соглашается Хоррэл.
      - Вот видишь! Зачем же тогда торопиться с изучением этой планеты? Разве она так уж скоро удалится от нашей звездной системы?
      - Ызры движется по слишком вытянутой орбите и имеет скорость большую, чем средняя скорость окружающих нас звезд. Однако при всем этом исчезнет она из поля зрения наших телескопов, конечно, не так скоро.
      - Вот видишь! - снова восклицаю я. - Для чего же тогда сгущать краски и создавать впечатление, будто уйдет она от нас чуть ли не завтра? Не знаю, как тебя, Хор, но меня просто возмущает стремление Джэхэндра во что бы то ни стало потеснить Рэшэда и добиться посылки Первой Звездной на свою планету!
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      Как ни рано прихожу я в нашу лабораторию, Рэшэд, видимо, уже побывал тут до меня: на моем пульте лежит его записка.
      "Приготовьте аппаратуру для просмотра этой ленты".
      Догадываюсь, что лента в кассете, на которой лежит записка. Ну да, так оно и есть. Наверно, это магнитная запись звука и изображения. Любопытно посмотреть, что там такое...
      Торопливо иду в павильон Рэшэда. Аппаратура у меня всегда в порядке. На всякий случай пробую ее еще раз. Контрольные лампочки сигнализируют об исправности всех ее блоков. Нажатием кнопки распускаю упругую ткань экрана. Захлопываю на окнах плотные шторы.
      Монотонно журчат механизмы проекционной аппаратуры. Несколько секунд экран мерцает голубыми точками. Они то гаснут, то вспыхивают вновь. Из динамика тоже слышится пока лишь хаотический шорох. Начинаю беспокоиться, не повреждена ли магнитная лента... Но вот возникает, наконец, мужское лицо. Совсем незнакомое и очень юное. Приветливо улыбается.
      - Добрый день, Рэшэд Окхэй! Читал я о вашей гипотезе. Хотелось бы поверить. Но эта девушка...
      Юноша медлит некоторое время, потом продолжает почти скороговоркой:
      - Я покажу вам сейчас свою сестру Фюрель.
      На экране появляется лицо девушки, очень напоминающее мне кого-то...
      - Присмотритесь-ка к ней хорошенько, - снова раздается голос юноши, теперь уже за кадром. - Не догадываетесь, кто это? Ну, тогда я попрошу Фюрель сыграть маленькую сценку.
      Ясный взгляд девушки становится настороженным. Гневно сходятся брови у переносицы. Простертые вперед руки призывают к чему-то...
      - И теперь не узнаете? - снова слышится голос юноши. - Да ведь это ваша "девушка с Эффы"!
      Да, теперь и я вижу, что это девушка с Эффы или еще какая-то, удивительно похожая на нее. Даже платье на ней такое. И прическа такая же пышная, хотя ни у кого из наших девушек я никогда не видала не только подобной прически, но и таких густых волос.
      На этом лента кончается, а я стою ошеломленная и растерянно шепчу:
      - Что же это такое?..
      И вдруг слышу за своей спиной тяжелый вздох.
      Не оборачиваясь, догадываюсь, что это Рэшэд. Как же я не услышала, когда он вошел сюда? Наверное, он давно уже стоял тут и видел все это...
      Мне почему-то страшно обернуться и посмотреть на него. А он все стоит молча, не шевелясь, и мне уже начинает казаться, что я ошиблась, приняв свой вздох за его. А когда решаюсь наконец обернуться, слышу возглас Рэшэда:
      - Невероятно!
      Мне кажется, что только теперь до его сознания доходит то, что он увидел на экране.
      - Откройте окна, Шэрэль, - просит он.
      Я отдергиваю шторы. Яркий дневной свет заполняет павильон. Поворачиваюсь к Рэшэду и вижу его необычайно бледное лицо. Задумчиво смотрит он куда-то мимо меня. Чтобы не мешать ему, хочу незаметно уйти, но он снова обращается ко мне:
      - Вы верите, Шэрэль, что на Джумме может существовать двойник девушки с Эффы?
      Не знаю, что в это мгновение руководит мной, но я восклицаю убежденно:
      - Не может этого быть! Такая девушка немыслима на нашей планете! Разве видали вы у кого-нибудь такие волосы и глаза?
      Рэшэд в раздумье качает головой, разводит руками:
      - Да, очень странно...
      - Но кто принес вам эту ленту? - спрашиваю наконец я самое главное, то, что, может быть, разрешит всю загадку.
      - Не знаю, - рассеянно отвечает Рэшэд. - Она пришла с утренней почтой без обратного адреса.
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      Теперь меня не покидает мысль об этой новой загадке. Кто мог прислать Рэшэду магнитную ленту с двойником девушки с Эффы? Почти не сомневаюсь, что сделано это с каким-то недобрым умыслом. Но кем и зачем?
      Перебираю в памяти возможных недоброжелателей Рэшэда. Как будто и нет таких... А что, если Джэхэндр? Да, пожалуй, он мог бы это сделать, но ведь его нет сейчас здесь. Вот уже несколько дней, как он уехал проводить какие-то астрономические наблюдения в западном полушарии нашей Джуммы.
      Любопытно, откуда же все-таки пришла эта магнитная лента? Должен же быть на ней какой-нибудь почтовый штемпель...
      Звоню в экспедицию. Выясняется, что кассета с магнитной лентой, полученная Рэшэдом, прибыла авиапочтой из Эллахи. Где же находится эта Эллаха? Кажется, где-то в западном полушарии. Нужно посмотреть в справочнике. Торопливо листаю его. Ну да, конечно, в западном! Почти рядом с Хюлем, где Джэхэндр ведет свои астрономические наблюдения.
      Уже более не раздумывая, бегу в павильон Рэшэда.
      Рэшэд, однако, оказывается, не один. Он делает мне знак, который я понимаю как просьбу помолчать. С трудом сдерживаю себя. Присматриваюсь к седоволосому мужчине, разглядывающему за столом Рэшэда какие-то фотографии. Подхожу ближе и различаю на них девушку с Эффы.
      - М-да, - негромко произносит наконец гость Рэшэда. - Дилетантская работа. На голове - явный парик. На лице - грим. Этим достигнуто некоторое внешнее сходство. Но строение черепа "девушки с Эффы" явно иное. Как скульптор-антрополог, я вижу это совершенно отчетливо. Могу прислать вам официальное заключение с приложением результатов измерений и с воспроизведением подлинного лица второй девушки.
      - Нет, спасибо, - благодарит Рэшэд. - Мне достаточно и устного вашего заключения.
      Когда скульптор-антрополог уходит, я торопливо говорю Рэшэду:
      - А знаете, кто прислал нам эту ленту? Джэхэндр!..
      Рэшэда это, кажется, не удивляет.
      - Теперь это не имеет никакого значения, - равнодушно говорит он. - Для меня было важно лишь одно: может ли существовать на нашей Джумме женщина, подобная девушке с Эффы. Но теперь, когда фальсификация очевидна, все остальное меня уже не интересует.
      - Но нельзя же оставить это так, - возмущаюсь я. - Как он мог позволить себе такое? Я не нахожу слов...
      - И не надо. Не ищите никаких слов. Не до того нам теперь. Есть дела поважнее. Необходимо возможно скорее вернуть голос девушки с Эффы.
      - А это поможет разгадать ее тайну?
      - Думаю, что в этом вообще единственная возможность ее разгадки.
      - Но что же можно сделать, если фонограмма так безнадежно испорчена? - тяжело вздыхаю я. - Боюсь, что всей ее речи нам никогда не удастся восстановить.
      - Поищем тогда иных путей.
      По моим удивленным глазам Рэшэд догадывается, что я его не понимаю, и поясняет:
      - Обратимся к помощи кибернетиков.
      Это тоже ничего мне не объясняет, но я больше не спрашиваю.
      Наконец-то угомонился северный ветер. Можно открыть окна. В вечерних сумерках стройные пальмовые деревья кажутся устало-поникшими, обессиленными многодневным сопротивлением натиску урагана. Не видно и пэннэлей - бедные пташки только теперь добрались до своих гнезд.
      В моей комнате уже темно. Зажигаю свет. Почти тотчас же вокруг настольной лампы возникает ореол из пестрой мошкары. Я могу уничтожить их генератором ультразвука, но мне почему-то жаль несчастных мошек, прятавшихся где-то все эти дни от яростной северянки. Пусть покружатся теперь вокруг лампы, погреются, полюбуются светом.
      Что это я расчувствовалась, однако? Нужно посмотреть, что там сегодня, в вечерних газетах.
      Ну да, конечно, главная их тема - космос. И уже ни у кого никаких сомнений в возможности существования обитаемых миров. Этого, впрочем, и раньше не отрицали, но были слишком уж осторожны. Не отрицая жизни в принципе, некоторые считали, что возникновение разума в процессе ее эволюции лишь вероятно, но вовсе не закономерно. И, даже допуская другие разумные миры, кое-кто не исключал возможности того, что на современном этапе развития Вселенной Джумма - единственная планета в нашей Галактике, на которой существует разумная жизнь.
      Я постараюсь сделать все возможное, чтобы девушка с Эффы заговорила и опровергла пессимистические утверждения этих "минималистов".
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      На следующий день, как только к нам приходит крупнейший наш специалист по кибернетике, Рэшэд приглашает и меня.
      Кибернетик высокий, худощавый, очень строгий. Смотрит на меня, как на неживое существо. Говорит раздельно и жестко, будто подает команду одному из своих роботов:
      - Включите ленту!
      Я догадываюсь, что речь идет о магнитной ленте с изображением девушки с Эффы. Не задавая лишних вопросов, начинаю готовить аппаратуру. По сигналу Рэшэда затемняю помещение и включаю проектор. На экране снова - в который уж раз! - возникает девушка с Эффы. Почему она такая взволнованная? К чему призывает своих соотечественников?
      А в том, что она призывает их к чему-то, у меня нет никаких сомнений. Это чувствуется по решительности ее жестов, по гневному блеску глаз и даже по беззвучному, но достаточно выразительному движению полных, хорошо очерченных губ. Чем больше я смотрю на нее, тем основательнее убеждаюсь в этом.
      Кибернетик всматривается в изображение девушки с Эффы немигающими глазами. Догадываюсь, что он интересуется главным образом артикуляцией - движением ее губ и языка.
      Просмотрев магнитную ленту два раза подряд, кибернетик делает мне знак выключить проектор..
      - Ну как? - спрашивает его Рэшэд. - Достаточно ли этого? Есть надежда на разгадку?
      - Все, что имеет хоть какую-нибудь систему, поддается расшифровке, - уверенно заявляет кибернетик. - А артикуляционный аппарат речи имеет свои закономерности. В зависимости от произносимых звуков он принимает совершенно определенные положения. Жаль только, что изображение этой девушки не очень контрастно. Хорошо еще, что нижняя часть ее лица имеет достаточную четкость.
      "Для него наша девушка - всего лишь запись световых сигналов на магнитной ленте, - с неприязнью думаю я. - Одни из этих сигналов, более четко воспроизводящие детали изображения, его удовлетворяют, другие, плохо записанные или чем-то поврежденные, раздражают. А до самой девушки ему и дела нет. И такой ученый педант должен помочь нам разгадать ее тайну!.."
      - Вы можете изготовить абсолютно точную копию этой ленты? - обращается он ко мне.
      - Всей ленты или достаточно будет части ее? - уточняю я.
      - Всей, конечно, - с заметным раздражением отвечает кибернетик и недовольно поясняет: - Речь разумных существ есть не что иное, как закодированная система информации. А любой код мы в состоянии декодировать лишь в том случае, если будем иметь достаточное количество повторяющихся элементов кодировки, чтобы стала понятной ее система. В данном случае мы попытаемся по системе артикуляции этой девушки восстановить фонетику ее речи.
      - В том, что мы вам продемонстрировали, - замечает Рэшэд, - количество повторяющихся элементов, по-моему, должно быть вполне достаточным.
      - Да, пожалуй, - соглашается кибернетик. - Задача, однако, будет не из легких, - нам совершенно неизвестен язык, на котором говорит эта девушка. Надо полагать, он не похож ни на один из наших. А фонограмма совсем, значит, безнадежна?
      - Восстановить ее полностью, видимо, не удастся... - смущенно отвечаю я.
      - Нам достаточно было бы одной-двух фраз, - резко поворачивается ко мне кибернетик. - Нужно знать хотя бы, как звучит голос девушки, каков вообще характер звуков речи обитателей Эффы. Каковы его фонемы.
      - Это, может быть, и удастся, - не очень уверенно обещаю я.
      - Да, задача будет не из легких, - задумчиво повторяет кибернетик. - Кроме нашей кибернетической техники придется, конечно, прибегнуть к помощи врачей-ларингологов, а такжефонетиков и лингвистов. Но я не сомневаюсь, что совместными усилиями нам удастся заставить вашу девушку заговорить.
      Рэшэд тепло прощается с кибернетиком, а когда он уходит, говорит мне:
      - Эти кибернетики очень толковые, я бы даже сказал, виртуозно изобретательные и универсально образованные ученые.
      Некоторое время он возбужденно ходит по павильону. Потом распахивает окно и садится на подоконник. Говорит, глядя куда-то вдаль:
      - Вы ведь знаете, Шэрэль, я никогда не сомневался, а теперь более, чем когда-либо, уверен, что тайну девушки с Эффы мы непременно разгадаем. Фактов мало, конечно, но нам поможет решить эту задачу общность закономерностей не только природы, но и общественного развития мыслящих существ.
      - Вы полагаете, значит, что язык обитателей Эффы может быть чем-то похож на наш? - робко спрашиваю я.
      - Вне всяких сомнений, Шэрэль! Разумные существа немыслимы без хорошо развитого языка. А язык обитателей Эффы безусловно достиг высокого развития. В этом убеждает меня состояние их техники. А если это так, то их язык, так же как и наш, имеет свою морфологию, синтаксис и фонетику.
      - Но как же все-таки электронные машины кибернетиков разберутся во всем этом?
      - Не беспокойтесь, Шэрэль, разберутся, - улыбается Рэшэд. - В кибернетике, как вам должно быть известно, информация играет одну из главных, а может быть, даже центральную роль. Во всяком случае, изучение законов передачи и преобразования этой информации составляет основу кибернетики. А для осуществления передачи и последующего преобразования информации необходимо, чтобы она была представлена в виде определенной последовательности знаков.
      - То есть в виде кода?
      Одобрительно кивнув, Рэшэд продолжает:
      - Любой неизвестный язык в этой связи является своеобразным кодом. А декодирование его есть не что иное, как перевод с этого неизвестного языка на известный, то есть на наш. Следовательно, язык девушки с Эффы для кибернетиков всего лишь какой-то пока неизвестный им код. А как обращаться с кодами - они лучше нас с вами знают. Если же вы восстановите несколько или хотя бы одну фразу из фонограммы нашей девушки, это очень облегчит их задачу.
      ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
      Сегодня я опять в лаборатории раньше всех. Мне удалось наконец раздобыть старые записывающие и воспроизводящие магнитные головки, которыми пользовались в те годы, когда беспилотная ракета была запущена в сторону Желтой звезды. Имеется теперь и химический анализ кусочка магнитной ленты, на которой записан голос девушки с Эффы. Оказывается, лента покрыта слоем ферромагнитного порошка, имеющего немагнитную основу. Значит, его игольчатые частицы обладают различными свойствами вдоль оси и в поперечном направлении. Попав в зону мощных космических излучений, они частично разориентировались и порождают теперь тот шум, который заглушает полезные сигналы. Но я с каждым днем все более совершенствую свою аппаратуру, и у меня появляется некоторая надежда на успех.
      Приходит в свой павильон и Рэшэд. Он не один. Вместе с ним мой брат Хоррэл. Они так увлечены разговором, что не замечают меня, а я хорошо их слышу сквозь неплотно прикрытую дверь.
      - Если масса Эффы в триста с лишним тысяч раз меньше массы Желтой звезды, когда, по-твоему, могла избавиться Эффа от своей первичной атмосферы? - спрашивает Рэшэд.
      - Для этого следует прежде уточнить возраст Эффы, - замечает Хоррэл. Я хорошо знаю манеру своего брата - непременно все уточнять. От него Рэшэд не так-то скоро добьется нужного ответа.
      Но Рэшэд и сам не хуже Хоррэла знает то, что ему нужно.
      - Возраст Эффы, - уверенно говорит он, - как и самой Желтой звезды и всей ее планетной системы, никак не менее пяти-шести миллиардов лет.
      - Да, пожалуй, - соглашается мой брат.
      - В первые три-четыре миллиарда лет, - развивает свою мысль Рэшэд, - условий для возникновения жизни на Эффе, конечно, не было. За это время Желтая звезда, имевшая первоначально гораздо большую массу, постепенно потеряла значительную часть ее вследствие более мощного, чем сейчас, корпускулярного излучения. Это дало ей возможность прийти в устойчивое состояние. Ты не возражаешь против такого предположения?
      - Картина, нарисованная тобой, более или менее верна, снова соглашается Хоррэл. - Во всяком случае, судя по всему. Желтая звезда за последние миллиард-полтора миллиарда лет почти не изменяла своего состояния.
      - Ну, а что же за это время происходит с Эффой? - продолжает Рэшэд, и я представляю себе, как он неторопливо прохаживается вокруг Хоррэла, сидящего по давней своей привычке верхом на каком-нибудь стуле. - А происходит с ней, видимо, вот что. Эффа за это время постепенно теряет свою первоначальную атмосферу с излишком водорода и других первичных газов. Потом на поверхности ее начинается миграция зольных элементов. Образовываются сложные органические вещества, и осуществляется длительный процесс естественного отбора их до тех пор, пока не возникают аминокислоты - отдельные звенья той цепи, которая лежит в основе белковой молекулы.
      - О, я вижу, ты неплохо осведомлен в вопросах биохимии? смеется мой брат. - И когда же, по-твоему, могла возникнуть жизнь на Эффе?
      - Не менее миллиарда-полутора миллиардов лет назад.
      - Тогда жизнь там должна достичь значительно большего совершенства, чем у нас, - замечает Хоррэл, и в голосе его слышится явное сомнение.
      - Она и достигла там несомненного совершенства, - убежденно заявляет Рэшэд. - Отрывок телевизионной передачи лучшее тому доказательство. Я вижу, однако, что ты все еще сомневаешься.
      - Честно тебе признаться - да.
      - Но почему?
      - Да потому, что не верю я в более высокое развитие обитателей Эффы. Если бы это было так, они непременно чем-нибудь дали бы о себе знать.
      - А разве из того, что жизнь на Эффе существует дольше, чем на нашей Джумме, следует, что она достигла там большего развития, чем у нас? - спрашивает Рэшэд.
      - Но ведь ты только что сам согласился со мной...
      - Я согласился с тобой лишь в том, что жизнь на Эффе достигла высокого совершенства. Но из этого вовсе не следует, что она там выше, чем у нас.
      - А по какой же причине жизнь, возникшая на Эффе раньше, чем у нас, могла отстать от нас в своем развитии?
      - А по той, что развитие жизни и особенно общества разумных существ идет не по восходящей прямой, а по более замысловатой линии. У них все могло оказаться гораздо сложнее, чем у нас.
      - Не понимаю я этого, - все еще не соглашается с Рэшэдом Хоррэл.
      Я-то знаю, каким он может быть упрямым иногда...
      - Ну что ж, - спокойно замечает Рэшэд, - я ведь и не требую от тебя слепой веры. Будем, значит, искать более веских доказательств, чем те, которыми располагаем в настоящее время.
      - А в этом я охотно помогу тебе! - оживляется Хоррэл, и я слышу звук их энергичного рукопожатия.
      - Как обстоит дело с твоим новым телескопом? - спрашивает Рэшэд.
      - Со дня на день вступит в строй. Принято решение смонтировать его на десять дней раньше намеченного срока.
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      Вчера весь день прошел в напряженной работе, а сегодня я опять раньше всех в лаборатории. Но нет, ошибаюсь, кажется, за дверью Рэшэда раздаются чьи-то шаги. Прислушиваюсь, стараясь угадать, кто там. Но дверь распахивается, и я вижу Рэшэда.
      - Здравствуйте, Шэрэль! Опять вы раньше всех. Ну как, получается у вас что-нибудь?
      - Думаю, что кое-что получится, - отвечаю я осторожно, хотя теперь у меня начинает зарождаться все большая уверенность, что часть фонограммы восстановить, видимо, удастся.
      - Вы будете нужны мне. Мы устроим сегодня "медицинский осмотр" нашей девушки.
      По улыбке Рэшэда догадываюсь, что он шутит, но смысл шутки мне непонятен. Смотрю на него вопросительно.
      - К нам придет известный антрополог, - поясняет Рэшэд. Будет "осматривать" ее. Может быть, это даст нам что-нибудь новое, хотя я лично не очень в этом уверен. Приготовьте, пожалуйста, аппаратуру.
      Я знаю, Рэшэд много работает в последнее время и конечно же очень устает. Это я заметила уже несколько дней назад по его глазам.
      Знаменитый антрополог приходит лишь к концу дня. Он очень вежлив и несколько старомоден. С удивлением узнаю, что ему более ста лет. Вот уж ни за что не дала бы ему столько!
      Затемняю окна. Включаю аппарат. Антрополог внимательно смотрит на экран. Когда лента кончается, просит:
      - Еще раз, пожалуйста.
      Снова с тем же вниманием смотрит он на возбужденное лицо девушки. Так еще никто на нее не смотрел. Даже Рэшэд, видевший ее чаще всех и почти влюбившийся в нее.
      Лента кончается. Я отдергиваю шторы, а антрополог все еще смотрит на экран. Сосредоточенно думает о чемто. Не ожидая его просьбы и разрешения Рэшэда, включаю аппарат в третий раз.
      Антрополог признательно улыбается.
      Наблюдаю теперь за Рэшэдом. На лице его нет ни тени утренней усталости. Не обращая внимания ни на меня, ни на девушку с Эффы, он смотрит только на антрополога. Мне не трудно прочесть в его взгляде затаенную надежду.
      - Ну что? - с трудом скрывая волнение, спрашивает он антрополога, как только я выключаю аппарат.
      - Вы понимаете, голубчик, - будто очнувшись от забытья, поворачивается антрополог к Рэшэду, - готов согласиться с вами, что девушка не наша.
      - То есть как это - не наша? - восклицаю я, сама удивляясь своему порыву.
      Рэшэд недовольно машет на меня рукой.
      - Похожа, конечно, - продолжает антрополог. - Но строение черепа и удивительное совершенство всех линий лица свидетельствуют о чрезвычайно высоком развитии. Видимо, там, антрополог показывает пальцем вверх, - мыслящие существа в эволюции своего вида прошли более длительный, чем мы, путь и достигли очень высокого физического совершенства.
      - А этот более длительный путь их развития обязательно ли должен увенчаться большим, чем у нас, успехом в технике и общественном устройстве? - спрашиваю я, хотя хорошо понимаю, что задать этот вопрос мне следовало бы не антропологу, а историку.
      - Не обязательно, конечно, - охотно отвечает антрополог. - Скорее всего, наоборот. Их каменный век, видимо, длился дольше, чем наш. И это потребовало от них значительно большего физического напряжения и развития скелетной и мышечной системы. Они к тому же могли не сразу научиться обрабатывать металлы. Длительное время могло быть отсталым и их земледелие. Все это, видимо, являлось результатом их разобщенности, невозможности заимствовать опыт друг у друга. В такой обстановке приходилось полагаться главным образом на безупречное физическое развитие, на совершенство структуры всего организма, ибо в суровой борьбе за существование, которую, конечно, пришлось вести обитателям Эффы, могли выжить только физически хорошо подготовленные существа.
      - Но почему же все это так усложнилось у них?
      - Тому могло быть немало причин, - терпеливо поясняет антрополог. - Главным же образом потому, что на Эффе были, наверное, более суровые природные условия, чем у нас на Джумме. В результате постоянной борьбы с природой у них и выработался очень совершенный физический тип. Полагаю в связи с этим, что их девушка, запечатленная на магнитной ленте, только нам кажется такой красавицей. На Эффе она, может быть, самая заурядная. Даже сокрушается, пожалуй, что другие красивее ее.
      Почувствовав, что его ответ не вполне удовлетворяет меня, антрополог смущенно улыбается и поясняет:
      - Я ведь не специалист в вопросах общественного развития, а всего лишь антрополог, поэтому высказал вам только те соображения, которые относятся к объяснению возможности существования на Эффе физически более совершенного вида разумных существ. Причем под физическим совершенством я имею в виду главным образом анатомическую структуру.
      - Но вы, конечно, понимаете, Шэрэль, - улыбаясь, замечает Рэшэд, - что совершенство физического строения тела жителей Эффы вовсе не означает интеллектуального превосходства их над нами. Нам просто не потребовалось развивать свое тело до такого совершенства.
      - А вас не удивляет, что живые существа на Эффе так похожи на нас? - спрашиваю я антрополога.
      - Нисколько. Это закономерно. В грандиозном эксперименте природы, поставленном на гигантском пространстве целой планеты и длившемся более миллиарда лет, совсем не случайно складываются внешние формы разумных существ. Живая природа разнообразна лишь в своих низших формах. Развитие высших происходит в более узких, я бы даже сказал, в жестких границах. Мыслящие существа выделил из царства животных труд. Это он сделал и их, и нас из четвероногих двуногими, ибо для того, чтобы трудиться, следовало иметь свободными передние конечности. Вот эти-то объективные причины и определяют наиболее характерные особенности строения тела мыслящих существ.
      Подняв на меня по-молодому блеснувшие глаза, антрополог спрашивает:
      - Ну, скажите, пожалуйста, можете вы себе представить разумные создания четвероногими? Ни к чему им и четыре руки: для того, чтобы работать, их вполне устроят и две, так же как они устраивают нас.
      Сказав это, антрополог поворачивается к Рэшэду и смущенно улыбается:
      - Вы уже простите, голубчик, что я объясняю вашей сотруднице такие вещи, которые вы растолковали бы ей не хуже меня.
      - Ну что вы! Я и сам с удовольствием вас слушаю, - почтительно наклоняет голову Рэшэд. - Вы считаете, значит, что жизнь всюду непременно подчиняется определенным условиям?
      - В этом убеждают нас представители животного и растительного миров нашей планеты.
      - А вы распространяете эту закономерность и на другие обитаемые миры?
      - У нас нет абсолютно никаких оснований полагать, что на других планетах действуют иные, отличные от наших, законы природы. Напротив, чем больше познаем мы окружающее нас космическое пространство, тем достовернее убеждаемся, что наша Джэххэ во всем подобна другим звездам того же спектрального класса. Во всяком случае, в пределах нашей Галактики. Ну, а планеты таких звезд в соответствующих условиях тоже мало чем будут отличаться друг от друга.
      Знаменитый антрополог задумчиво смотрит некоторое время сквозь широкое окно павильона на голубовато-синие массы пальмовых рощ, на лиловые поля, на склонившуюся к горизонту Джэххэ и заключает торжественно:
      - И всякий раз, когда на какой-либо из таких планет создаются условия, подобные тем, какие существовали на нашей Джумме в пору ее младенчества, на ней неизбежно образуются органические соединения и возникает жизнь.
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      Снова в нескольких газетах статья Джэхэгздра. Ах, как ему хочется "потеснить" Эффу Рэшэда и привлечь внимание к своей Юлдэ!
      Но и в этой новой своей статье Джэхэндр выступает как бескорыстный служитель науки. Он, видите ли, совершенно случайно обнаружил результаты наблюдений Эффы более чем десятилетней давности. Наши астрономы зафиксировали тогда весьма значительное увеличение углекислоты в ее атмосфере. Этому явлению до сих пор не было дано достаточно убедительного объяснения. И вот Джэхэндр, на основании старых данных, выдвигает теперь теорию, согласно которой на Эффе происходит будто бы интенсивная вулканическая деятельность. Этим и объясняет он резкое увеличение углекислоты в ее атмосфере.
      Проводя затем аналогию с развитием нашей Джуммы, Джэхэндр приходит к выводу, что на Эффе завершается сейчас последний период горообразования. У нас он завершился около ста пятидесяти миллионов лет назад. Джумма была населена тогда главным образом гигантскими ящерами. То же самое, по мнению Джэхэндра, происходит теперь и на Эффе. Ни о каких разумных существах на ней не может, следовательно, быть и речи.