Потерпевшие кораблекрушение на "Алкиноосе"

Луи Тирион
 
Потерпевшие кораблекрушение на "Алкиноосе"

       «Алкиноос» - первоклассный корабль, способный перевезти на Землю пятнадцать тысяч тонн редких минералов с окраин Галактики, был оборудован двойной системой тяги, ставшей классической со времени прибытия Штольцев на Землю. На его борту, кроме трюма, было сто семьдесят пять первоклассных кают, способных вместить отряды космических шахтеров для работы в любых условиях. Эти люди, в большинстве своем авантюристы, вели очень суровую жизнь. В эпоху, когда на Земле наступил, наконец, мир, они заселяли безымянные планеты с невиданными климатическими условиями.
       Таких людей, как они, вечно не хватало. Набор удавался плохо, так как деньги можно было заработать и на Земле. Поэтому чаще всего приходилось обращаться к приговоренным обществом за какие-либо преступления. Год, проведенный на внеземных шахтах, засчитывался за пять лет заключения. Этим стоило заниматься, так как те, кто возвращался, получали небольшие сбережения. Но для разработки шахт Алонита-2 были нужны особо сильные люди…
      ВЫДЕРЖКИ ИЗ БОРТОВОГО ЖУРНАЛА КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ «АЛКИНООС»
       Командир: Коммодор Жорж Маоган. Алонит-2, 8 октября 2130 года. 8 часов - земное время. 40 часов - местное звездное время.
      «…мы уже загрузили 850 тонн стриферилла и «Алкиноос», безусловно, завтра будет готов к отправлению, если не возобновится сегодняшний бунт. Шахтеры потребовали, чтобы они были все до одного эвакуированы, как только закончится погрузка. Если мы уступим этому требованию, это будет означать, что мы бросаем на произвол судьбы нашу базу на Алоните-2, строительство которой в течение двух лет стоило огромных денег. И в то же время я должен признать, что обстановка на планете со времени нашего последнего посещения серьезно ухудшилась.
      Средняя температура на поверхности, которая ночью была 37 градусов, недавно подскочила до 40, хотя здесь сейчас в разгаре зима. Это, я думаю, связано с недавним увеличением содержания углеводородного ангидрида в атмосфере. Наступившая влажная жара стимулирует рост рыжеватых плор, этих липких растений со студенистыми листьями. Растения завоевывают все, и теперь прокладывать в них дорогу можно только с помощью огнемета каждый раз, когда приходится отправляться в шахту.
      Кроме того, не прекращается буря, покрывшая все небо зловещими зеленоватыми тучами и вздымающая совсем рядом в океане волны высотой в тридцать метров.
      Вода медного оттенка поднимается к подножью горы и желтоватые брызги долетают до самого корабля. Их кислотность разъедает все. Три рабочих транспортера для перевозки минерала вчера сломались, так как их оси были окончательно разъедены кислотностью воды. Единственный металл, который противостоит коррозии - это стриферилл. К сожалению, из него сделан только корпус «Алкинооса». Стриферилл - металл редкий. Я думаю, что постройки базы могут выдержать, если только эта буря не продлится до бесконечности. Но она усиливается!..»
       9 часов 20 минут
      «…Солнце только что взошло, и его безобразный вид придает пейзажу фантастические очертания. Как только оно взошло, радиосвязь стала почти невозможной. Магнитная буря все искажает и громкоговоритель издает лишь неясные хрипы…»
       9 часов 32 минуты
      «…Раздался сигнал тревоги. Ветер дует, не переставая, и с такой яростью, что шестисотпятидесятитонный корабль качается. Сейчас я пойду посмотрю, что творится на командном пункте…»
 

Часть I «АЛКИНООС»

 

Глава 1

 
      Роллинг, старший штурман, указывал на солнце Жоржу Маогану.
      - Оно взрывается. Это больше не солнце, это Новая! Не отрываясь от окуляра небольшого телескопа, Ма-
      оган разглядывал рост короны голубой звезды.
      - Вы уверены, что она взрывается, Роллинг? Может быть, это только оптический обман?
      Не говоря ни слова, Роллинг протянул Маогану серию фотографий.
      - Взгляните, коммодор.
      Маоган быстро перебрал всю пачку.
      - Вы правы, Роллинг. Она взрывается.- Не проявляя никаких эмоций, Маоган сел.- Когда началось это явление?
      Его голос был спокойным и холодным. Роллинг так же бесстрастно отвечал ему. Это были люди, специально подобранные, что иногда оказывалось полезным в космосе.
      - Прошлой ночью, в 6 часов 40 минут.
      - Вы ввели данные в ЭВМ?
      - Да, коммодор.
      Прямо перед ними маленькое бюро из полированного металла украшала эмблема «Алкинооса» - гигантский орел, поднимающий в небо стальной шар. Роллинг взял с него карточку.
      - ЭВМ выдала два прогноза: мы имеем дело не с изменяющейся звездой, и не с переменной. Это самая настоящая новая, даже, без сомнения, сверхновая.
      - Скорость распространения газа?
      - 10 000 км/сек. Приблизительный диаметр звезды в настоящее время более чем удвоился и, теоретически, первые протуберанцы могли бы нас догнать через 27 часов 32 минуты.
      Роллинг положил карточку на место.
      - До сих пор тепловой эффект взрыва звезды был относительно невысоким, 200 градусов, 10 000 метров высоты. Но мои расчеты показывают сейчас повышение на 150 градусов в час.
      Жорж Маоган посмотрел на часы, показывающие местное время, затем поднял голову.
      - Конечно, все это теоретические расчеты,- продолжал Роллинг.- Никто из нас не наблюдал вспышку сверхновой вблизи.
      Маоган не ответил, он только что закончил в уме быстрый подсчет.
      - Итак, в 11 часов 30 минут температура атмосферы в верхних слоях достигнет 2700 градусов.
      - Теоретически это так.
      - А в космическом пространстве? Роллинг пожал плечами.
      - Действительно,- согласился Маоган.- Это невозможно предвидеть.
      Внешняя обшивка «Алкинооса» была выполнена из стриферилла, гофрированного таким образом, что она представляла собой как бы серии ячеек, что придавало ей чрезвычайную легкость и стойкость Весь корпус состоял из миллионов таких ячеек и каждая из них содержала окись стория. Теоретически этот материал гарантировал неприкосновенность корабля при температуре до 3200 градусов.
      Какое-то время Маоган размышлял.
      - Корпус выдержит.
      - На не система внутреннего охлаждения,- возразил Роллинг.
      - Я знаю,- сухо оборвал его Маоган.- Необходимо, чтобы мы в 11 часов 30 минут достигли второй космической скорости и перешли в состояние пространственно-временного сжатия.
      Роллинг с сомнением покачал головой.
      - Никто никогда не пытался перейти в состояние пространственно-временного сжатия внутри звездной системы. Даже Штольцы не осмеливались.
      Маоган сдвинул свой шлем назад.
      - У нас нет выбора, Роллинг. Займитесь посадкой людей, а я займусь взлетом.
      Он снова посмотрел на часы.
      - Роллинг!
      - Да, коммодор?
      - Входные люки должны быть окончательно задраены через 43 минуты без всякой милости к опоздавшим. Объявите это по радио.- После некоторого молчания: - Если можете.
      Штуфф Логан, обнаженный по пояс, работал в глубине шахты. Штуфф был необыкновенным человеком. 115 килограмм веса. Только мускулы. Из команды шахтеров он был единственным добровольцем - сложенный как носорог, Штуфф нуждался в упражнениях… На Земле люди такого типа не могли найти себе занятия по душе. Это было царство бычьих голов, как он часто говорил. Но для разработки девственных планет все еще нужны были люди с бицепсами за неимением емкого мозга.
      С помощью пневматического молота Штуфф откалывал куски минерала стриферилла. Он очень старался и красная пыль, обволакивающая его грудную клетку, придавала ему вид демона из преисподней за работой. Бадья была полной и, не зная, куда бросать минерал, он решил сделать передышку и пошел сделать несколько вдохов чистого кислорода.
      Затем он отправился к переговорнику.
      - Банда лежебок, чем вы там наверху занимаетесь?
      Ответом ему было полнейшее молчание. Немного удивившись, гигант начал нажимать различные кнопки и задействовал все рукоятки. Красная контрольная лампа продолжала регулярно мигать, доказывая этим, что вся система шахты функционировала нормально, но контрольный пост наверху, казалось, начисто вымер.
      - Эти негодяи, должно быть, опять начали свою революцию, - проворчал он.- Шайка грязных стервятников - они бросили меня на произвол судьбы, но у них ничего не выйдет.
      Он машинально вытер лоб. Жара стояла исключительная даже для него, и воздух был довольно неприятным. Несколько раз он вынужден был вдыхать чистый кислород.
      - Сволочная планета,- выругался Штуфф. Спотыкаясь о камни, он направился к подъемнику, находившемуся в глубине шахты. К его счастью, подъемник представлял из себя предельно простую автономную систему: два вертикально поставленных рельса, выходящих на поверхность, и кресло, которое скользили по ним. Небольшой реактор, расположенный в основании, выбрасывал кресло на поверхность планеты. Система была примитивной, но довольно эффективной. Штуфф взялся за широкую изогнутую ручку и нажал ее до предела. Кресло быстро взлетело наверх, его легкометаллическая конструкция сгибалась под тяжестью Штуффа, но тот не обращал на это никакого внимания, целиком поглощенный своими мыслями. Он достиг блестевшей зеленоватым светом вершины шахты. Шум реактора перекрывал шум бури и, когда Штуфф достиг поверхности, мощный порыв ветра, рыча, сорвал его с кресла и швырнул на землю. Штуфф должен был предположить, что товарищи не бросили его, а, должно быть, были унесены ураганом, который дул с удивительной яростью. Молнии, не переставая, расчерчивали небо, и повсюду мокрая земля дымилась в местах их ударов. Грохот, смешиваясь с рычанием ветра, производил впечатление конца света. Укрытие было сорвано со своего металлического цоколя и сила ветра была такой, что невозможно было стоять.
      Скользя по липким листьям плор, Штуфф добрался до скалы, которая защитила его от ярости урагана, и мало-помалу собрался с мыслями.
      Оказавшись в относительной безопасности под скалой, шахтер обратил внимание на новое явление: на жару. Иногда порывы ветра его прямо обжигали, и он задыхался. Никогда при таких условиях ему не удастся добраться до «Алкинооса». Корабль находился в шести километрах отсюда, если только он не улетел или не разрушился.
      В этот момент Штуфф увидел легкий летательный аппарат. Машина катилась сама собой, подталкиваемая ураганом. Она докатила до скалы, которая скрывала Штуффа. Он поднялся. Действуя на пределе своих сил, он, выбрав подходящий момент, затолкал машину в свое убежище.
      Ему повезло: она была исправной и внутри функционировал небольшой приемник.
      В потрескивании помех Штуфф различил голос Жоржа Маогана. Голос коммодора неустанно повторял одно и то же сообщение:
      - «Алкиноос» взлетит через 39 минут. Вам остается только это время, чтобы добраться до «Алкинооса»…
      Это сообщение одновременно вдохновило и ужаснуло Штуффа. Если «Алкиноос» так неожиданно взлетал, значит, ураган был чем-то ужасным, и он не утихал, а, наоборот, усиливался. Но Маоган дождется Штуффа. Надо добраться до корабля и спастись!
      Уже два раза молния ударяла рядом со скалой, от которой дул поток ледяного воздуха, а за ним последовал обжигающий порыв ветра, затем брызнула волна взбесившегося океана. Вода обожгла его кожу и, чтобы защититься от ожогов, Штуфф намазался липким соком плор. Он внимательно осмотрел машину и решил, что она в состоянии передвигаться. Мотор работал, но он понимал, что она недостаточно тяжела, и оказавшись снаружи, она может быть снесена ветром.
      Схватив первый попавшийся под руку металлический брусок, Штуфф начал отдирать весь механизм шасси, за исключением самих шасси и мотора.
      Он работал без остановки, издавая дикие звуки: «Ух-у-ух!». Закончив эту работу, Штуфф подкатил кусок скалы весом не менее 150 килограммов и, помогая себе бруском, поднял его и положил на пустые стойки шасси.
      Несмотря на свой вес, Штуфф работал быстро и точно.
      - «Алкиноос» взлетит через 22 минуты. Вам остается 22 минуты, чтобы добраться до «Алкинооса»,- объявил голос Маогана.
      Штуфф запустил мотор и осмотрел путь, по которому он должен был ехать.
      - Нет. Невозможно, ничего не выйдет!
      Легкие листья плор покрывали почву, превращая ее в каток. Ругаясь, шахтер добрался до стены постройки, поднял стальные цепи, служившие для буксировки минерала, и начал обматывать ими ведущие колеса. Когда он закончил свою работу, аппарат стал похож на сельскохозяйственный трактор, сделанный человеком каменного века. Затем Штуфф расстегнул свой шахтерский пояс и, усевшись на металлический каркас шасси, пристегнулся к нему. После этого, взявшись обеими руками за рычаги управления, он запустил этот кошмарный аппарат в поток бешеного ветра.
      На командном пункте «Алкинооса» царило безмолвие. Лицом к лицу с тремя сотнями переключателей и экранов контроля, которые непрерывно записывали серию из 380 операций, Жорж Маоган заканчивал расчеты, необходимые для взлета корабля. Система внутреннего охлаждения была только что запущена в замедленном режиме и люди заняли свои места в каютах. Входные люки были задраены. В любую минуту «Алкиноос» был готов к взлету. Но еще оставалось семь минут до назначенного срока, и Жорж Маоган не давал команды, так как Штуфф Логан отсутствовал на перекличке.
      Напуганные яростью урагана преступники, из которых состояла наземная команда, покинули шахту и побежали к кораблю, не предупредив Штуффа, который остался под землей. Маоган знал образ мыслей этих людей. Они ненавидели Штуффа только потому, что он был добровольцем. И еще потому, что он был против их вчерашнего бунта. Для них он был «желтым» и они, без сомнения, решили воспользоваться случаем и избавиться от него. И в данный момент Маогану оставалось только надеяться, что Штуфф доберется в срок, без опоздания.
      Он быстро просмотрел график температур, который ему только что передал Роллинг. Он соответствовал предполагаемым; напротив, интенсивность пояса радиации, казалось, возросла много значительнее, чем предполагалось, а в космическом пространстве еще появился фактор «ф». Жорж Маоган нажал на кнопку внутренней связи:
      - Роллинг, что из себя представляет этот фактор «ф»?
      - Я ничего об этом не знаю, коммодор.
      - А ЭВМ? А электронный мозг? Вы вводили данные?
      - Да, коммодор. Но у мозга не хватает информации для ответа. Фактор «ф», кажется, представляет из себя новый вид радиации, последствия действия которой невозможно предсказать.
      - Быстро ли возрастает ее уровень?
      - Да, коммодор, в три раза быстрее, чем температуры. Можно мне дать вам совет, коммодор? - спросил Роллинг после некоторого колебания.
      - Я вас слушаю.
      - Необходимо немедленно нажать кнопку, коммодор, немедленный взлет. Это будет более чем благоразумно.
      Маоган посмотрел на часы.
      - Остается четыре минуты, а Штуфф еще не вернулся.
      - Слушаюсь, коммодор. Но я высказал вам свое мнение.
      Маоган отключился. Затем, после некоторого раздумья, он включил экраны внешнего обзора. Несмотря на неразбериху открывшейся перед ними картины, кровь застыла у него в жилах.
      Неба вообще не было видно, так как разряды образовывали ковер, основой которого был гигантский блистающий купол, где время от времени появлялись черные трещины. На земле валялись последние, вырванные яростью урагана рыжие плоры, а океан казался теперь гигантским хаосом. Вода медного цвета поднималась волнами в шестьдесят метров высотой и билась в подножие горы, вырывая куски из скал и забрасывая их еще выше, в круговорот атмосферных воронок.
      Маоган содрогнулся. Если одна из таких воронок затянет «Алкиноос», то для корабля все будет кончено, да и для них тоже. Он посмотрел на часы. Роллинг был прав, оставалось всего две минуты, а Штуффа еще не было. Он собрался уже нажать кнопку, когда по радио раздался вызов.
      - Коммодор, я здесь.
      Глядя на экран телевизора, Жорж Маоган какое-то время искал место, откуда раздавался этот довольно слабый сигнал. Сначала он не увидел ничего, но потом в сотне метров от корабля он различил невиданный им доселе аппарат, который катился буквально в гуще вихря. Маоган вызвал по внутренней связи Роллинга.
      - Откройте люк, Роллинг.
      - Но, коммодор, уже пора. Я понимаю, что тяжело сделать такой выбор. Но у нас нет времени. Это невозможно…
      - Откройте люк, Роллинг,- твердо повторил Маоган.
      Три раза аппарат чуть было не перевернулся. Накрепко привязанный сверху, Штуфф вел его как парусник на гонках, наклоняясь вправо или влево, яростно пытаясь восстановить равновесие. Штуфф неплохо с этим справлялся, но теперь его силы были на исходе. Задыхаясь, он был вынужден искать убежища у холма, чтобы сделать вираж при ветре наперерез. Через свои шахтерские очки он заметил, что люк в корабле, все еще далеком, медленно открывается.
      «Нет, они никогда не откроют,- подумал он,- они были бы сумасшедшими!».
      В этот момент аппарат закачался, снова рухнул вниз, застыл на какое-то время в воздухе, потом завертелся вокруг своей оси. Гигантский разряд превратил в пыль скалу неподалеку от него, и Штуфф потерял сознание.
      Створки люка плавно открылись и транспортер для исследования вулканов двинулся в путь. Маоган приказал нагрузить на него почти тонну минерала. Он надеялся, что этого хватит, чтобы удержать транспортер на земле при порывах ветра. Нужно было действовать быстро. Маоган увеличил число оборотов до предела и двинулся в сторону аппарата.
      Штуфф оставался привязанным к перевернутой машине, и вытащить его оттуда, чтобы развязать, не представлялось возможным. С помощью переднего манипулятора транспортера Маоган выпрямил аппарат и, подавшись назад, обхватил его двумя передними манипуляторами. Таким образом аппарат получил некоторую устойчивость, благодаря устойчивости и весу транспортера. Убедившись в том, что аппарат Штуффа зажат наглухо, Маоган запустил транспортер на полную скорость.
      «Алкиноос» опаздывал уже на три минуты.
 

Глава 2

 
      Оставшись в одиночестве на командном посту, Жорж Маоган снова надел свой скафандр. Внутри корабля эта одежда была не нужна, но при отлете нельзя было пренебрегать ничем. Какое-то мгновение его взгляд задержался на многочисленных контрольных экранах, затем он решительно нажал на рычаг, украшенный серебряным орлом. Этот рычаг управлял стартом корабля.
      Ничто внутри корабля не говорило о драме, которая разыгрывалась снаружи. Под тихое мурлыканье климатизатора стрелки начали описывать круги по циферблатам и диаграммы выписывали свои четкие кружева на экранах.
      Ураган не являлся препятствием для «Алкинооса», так же как и интенсивные электрические разряды. Диаграммы на экранах искажались при прохождении электрических полей, затем их кривая снова становилась нормальной. Эта часть взлета никогда не беспокоила Жоржа Маогана.
      Его беспокоили скорее последствия - нарушения привычных связей в космосе, где теперь оказался корабль, казались немного больше внушающими опасение, чем водовороты взбесившейся атмосферы Алонита-2, которая, не смотря на катаклизм, все еще выполняла свою защитную функцию. Особые опасения вызывал этот пресловутый фактор «ф».
      Маоган нажал на клавишу, заняв свое место перед микрофоном.
      - Всеобщий вызов,- сказал он.- С вами говорит Жорж Маоган. Мы только чТо стартовали и вот-вот выйдем в открытый космос. Температура за бортом 2700 градусов, но специальная смола - экзодубль-В - покрывающая корпус корабля, испаряется так, как нужно, обеспечивая тем самым нормальную температуру на борту. Я подчеркиваю: окись стория,.из которой состоят ячейки, может выдержать до 3200 градусов. Вы понимаете, что мы пока в полной безопасности, к тому же система климатизации работает пока не на полную мощность…
      Неожиданно в то время, как он говорил, резкое колебание диаграмм полета привлекло его внимание. Это производило впечатление того, что правый атомный двигатель заработал с перебоями. Но ничто в голосе Маогана не выдало его тревоги. Он продолжал говорить:
      - В то же время, учитывая особые условия использования этого вида оборудования, я прошу вас немедленно закрыть ваши камеры для анабиосна. Может так случиться, что нам придется перейти в состояние пространственного перемещения довольно скоро.
      Ручным приводом контроля Маоган попытался отрегулировать забарахливший двигатель. Но в это время стала ненормальной и кривая второго двигателя.
      - Как только ваши камеры будут закрыты, я пущу газ, который вас усыпит. Эта процедура абсолютно безвредна и вы от нее не пострадаете,- продолжая говорить, Жорж Маоган поставил кондиционер на предельную мощность, так как смола охлаждения целиком испарилась с поверхности корпуса.- Я прошу вас поспешить, у меня здесь есть работа.
      На этот раз все поняли, что произошло что-то катастрофическое. Почти одновременно зажглись лампы, сигнализирующие о том, что камеры закрыты.
      - И вот еще что,- продолжал Жорж Маоган.- Я включил автомат операции перехода. Если я вдруг погибну, корабль, достигнув скорости выхода в искривленное пространство, сам совершит переход. В этом случае, когда вы проснетесь, Том Роллинг принимает командование кораблем…
      С этими словами коммодор осторожно повернул рукоятку пуска газа в камеры. Их обитатели заснут сейчас тем самым сном, который позволяет человеческому организму сносно переносить переход. Закончив эту операцию, он взглянул в иллюминатор. Ставшее гигантским, солнце занимало теперь половину видимого горизонта, и контрольный термометр показывал, что температура за бортом достигла со стороны солнца 3200 градусов. Роллинг был прав, задержка взлета из-за Штуффа могла закончиться катастрофой. Необходимо было немедленно начинать переход.
      «Алкиноос» только пересек орбиту Феоба, спутника Алонита-2, очень похожего на Луну. Теоретически с этого момента нужно было ждать еще целый час, прежде чем начать переход.
      Но ждать было невозможно. Температура той части корпуса, которая была обращена к солнцу, достигала уже 3300 градусов, еще несколько минут, и окись стория начнет разлагаться.
      Жорж Маоган включил атомные реакторы и с помощью аварийных двигателей придал кораблю медленно вращательное движение. Температура на поверхности корпуса стала более равномерной и упала до 2900 градусов.
      Тем не менее Маоган задыхался в своем скафандре. Жара на командном пункте стояла невыносимая, хотя холодильные установки работали на пределе. Но Маоган не обращал на это внимания. Основной его задачей теперь, когда корабль находился в промежуточной позиции, было определение положения в пространстве. Маоган попробовал открыть створки космического секстанта. Но естественно, заклиненные от адской жары, они не сдвинулись с места. Это было катастрофой, так как из-за этого корабль при неудачном переходе мог затеряться в бесконечности космоса. Тогда коммодор бросил взгляд на магнетометр.
      Прибор словно взбесился. Поток нейтронов за бортом достиг невиданной плотности и внешняя радиоактивность превысила допустимый безопасный уровень.
      Ни на секунду не теряя присутствия духа, не сделав ни одного лишнего жеста, Маоган включил боковые двигатели и выправил положение корабля. Потом он сделал то, что совершил его предок, королевский корсар из Сан-Мало. Он склонился к иллюминатору и, повернувшись спиной к Алониту-2, который сверкал под лучами солнца, при помощи секстанта в руке определил местонахождение корабля. Через десять секунд он ввел данные в ЭВМ, а получив нужные результаты, передал их в электронный мозг корабля. Затем он посмотрел на часы. У него оставалось всего четыре минуты и тридцать секунд, и самое сложное, что надо было сделать.
      К счастью, бурители пространства легко вышли из своих гнезд, но несмотря на кажущееся спокойствие, Маоган содрогнулся от вида на экранах, которые контролировали их работу. Он понял, что на этом участке даже ход времени был спутан. Кораблю, может быть, удастся начать переход, но что с ним будет дальше? Даже самый совершенный мозг не мог бы это предсказать.
      Маоган решительно привел в действие устройство выдержки времени и, расстегивая скафандр, направился к своей камере. Менее чем через две минуты корабль начал переход.
 

Глава 3

 
      Чистый кислород, шипя, проникал в камеру Маогана, а над ним мигала лампа, сигнализирующая о том, что он мог выйти.
      Доля секунды понадобилась ему, чтобы понять, что произошло. И в то время, как воздух заполнял его легкие, память быстро возвращалась к нему. Он вспомнил вспышку звезды и катастрофическое бегство. Коммодор встряхнулся и, весь дрожа от нетерпения, нажал ручку люка своей камеры.
      На корабле все было спокойно. Коридоры были залиты светом голубых ламп. По одному из таких коридоров
      Маоган поспешил на командный пост. Там тоже все было в порядке, но оплавленный след на урдилоксе иллюминатора сказал о том, что корабль начал переход в самую последнюю минуту.
      Маоган все еще был одет в комбинезон, украшенный серебряным трезубцем. Такие комбинезоны были обязательны при нахождении в камерах. Он направился в гардероб, где висела его униформа. Переодевшись, он надел фуражку с галунами - отличие его чина - и медленно приблизился к иллюминатору, и был буквально ошеломлен открывшимся перед ним видом.
      Несколько секунд он думал, что у урдилокса, может быть, изменилась структура. Коммодор ничего не различал снаружи. Ни малейшего отблеска какой-нибудь звезды или далекой галактики. Жорж Маоган часто попадал со своим кораблем в зловещие межгалактические просторы, но всегда присутствие далеких миров, мигающих, как дружественные маяки в бесконечном пространстве, придавало ему оптимизм.
      Но на этот раз Маоган напрасно протирал глаза - он ничего не видел.
      Подумав о том, что иллюминатор выходит, может быть, в пустую часть пространства, Маоган направился к другому. Но повсюду не было ничего, кроме полнейшей тьмы.
      Тогда коммодор предположил, что урдилокс потерял свою прозрачность из-за перегрева или по какой иной причине. Вернувшись на пост, он включил камеры внешнего обзора и увидел абсолютную пустоту, заполнившую экраны. Где-то в уголке его мозга билась мысль, что и телевидение вышло из строя из-за жары. С нервозностью, необычной для человека его закалки, Маоган включил все приборы, способные служить кораблю глазами и ушами. По старой привычке он считывал ответы вслух:
      - Прямой обзор - 0. Телевидение - 0. Радиотелескоп…- он заколебался.- 0.
      Своим привычным жестом, щелчком, он сдвинул фуражку на затылок.
      - Это невозможно! Весь белый свет сошел с ума! Он продолжал свои исследования:
      - Магнетометр - 0.
      - Внешний термометр - абсолютный нуль.
      - Нуль! - выругался он,- нуль, нуль, везде только нуль!
      В первый раз за долгие годы он закурил сигарету и решительно двинулся к выходной камере.
      Скафандры находились в боксах внутри шлюзовой камеры, также освещенной небольшой синей лампочкой.
      В окружающей его со всех сторон тишине Маоган натянул свой скафандр, проверил, работают ли ракеты индивидуального двигателя. Тщательно осмотрел крепления шнура, соединяющего его с кораблем. Закончив эти приготовления, он вошел в люк, который почти не пострадал от жары, и провалился в пустоту.
      Маоган был космонавтом высшего класса. Тесты показывали, что четкость его мышления, хладнокровие и здравый смысл исследователя не могли быть поколеблены ни при каких условиях. Но сейчас, выбравшись наружу, он весь сжался, чтобы не завыть от тоски, нахлынувшей на него.
      Ужасающее впечатление от пустоты, полнейшего отсутствия жизни были настолько сильны, что уже через несколько секунд, объятый неудержимой паникой, Жорж Маоган потянул за шнур и вернулся в шлюзовую камеру.
      Он стянул с себя скафандр, надел униформу и вернулся в центральный пост. «Алкиноос», запущенный при отлете по произвольной траектории, затерялся в бесконечности. Он заблудился в пространстве и, может быть, во времени, и…
      Раздался шум шагов и в центральной рубке появился Роллинг. Как и полагалось, он был разбужен через полчаса после, пробуждения командира корабля.
      Когда штурман вошел в рубку, на его лице застыло рассеянное выражение, с которым обычно человек выходил из камеры анабиоза. Но увидев Маогана на своем посту, он радостно улыбнулся.
      - Ну как, коммодор? Можно сказать, что дело было жаркое, но мы выиграли.
      Маоган обернулся и некоторое время разглядывал Роллинга.
      - Старина, кажется, нам не до шуток. Мы вполне можем считать себя мертвецами.
      Вот уже два часа коммодор и штурман пытались хоть как-то прояснить ситуацию, в которой находились. Электронный мозг неустанно поглощал горы вводимой информации, но каждый раз они получали один и тот же ответ: «Расчет не может быть сделан, необходимы координаты места отлета».
      Посовещавшись, они решили не будить ни членов экипажа, ни шахтеров, до того момента, когда они смогут найти и предложить им мало-мальски приемлемое решение.
      Но чтобы найти это решение, мозгу требовались правильно поставленные условия, а этого они сделать не могли.
      Маоган снова включил климатизатор и они оба принялись за работу, засучив рукава. Роллинг, только что закончивший подъем гигантского зеркала оптического телескопа, повернулся к Маогану.
      - Это наш последний шанс, Жорж!
      С помощью рукоятки коммодор медленно и осторожно раскрыл купол обсерватории корабля. Нужно было быть очень внимательным при обращении с внешними приборами, так как было вполне очевидно, что они сильно пострадали при взлете. Жара, различные виды радиации, фактор «ф» - все это способствовало порче брони, которая, казалось, стала хрупкой, как стекло.
      - Купол раскрыт,- объявил Маоган. Послышался шум мотора телескопа.
      Роллинг не стал реанимировать прямой обзор, а начал запись на сверхчувствительную пленку. При этом Маоган поворачивал корабль так, чтобы телескоп мог охватить все пространство вокруг корабля.
      Как только осмотр закончился, Роллинг снял кассету и вставил ее в анализатор. При первом же взгляде на результаты он вскрикнул:
      - Коммодор, есть свечение! У нас появились данные для ЭВМ!
      Индикаторы подтверждали, прибор работал, и оба космонавта с тревогой ждали появления перфокарты, которая должна была вынести им приговор.