Черная дыра, или Страна, которая выбрала Януковича

Остановит гаишник, ну и что! Он тоже кушать хочет. Часто бывает, что если едешь с дозволенной скоростью 60 км/ час по второй полосе, то сзади начинают сигналить, чтобы ехал быстрее или пропустил. Особенно нагло себя ведут водители дорогих авто. Они соревнуются друг с другом, пролетая мимо с сумасшедшей скоростью и угрожая тем, кто рядом. Гаишники не всегда решаются останавливать дорогие машины. На этих автомобилях обычно особые номера, которые говорят о том, что за рулем власть имущий или его дитя. Таких останавливать бесполезно и даже опасно – можно и работы лишиться.

У нас в голове: 1. Если у меня есть машина – значит я важный и правила дорожного движения мне выполнять не обязательно.

2. Если у меня машина дороже твоей – значит я лучше тебя и мне позволено больше, чем тебе.

1.6 Наше образование

Учиться мы не любим и не хотим. Когда наш ребенок только идет в первый класс, его родители уже думают о том, как ему получить аттестат с хорошими оценками, чтобы потом он мог поступить в какое-нибудь высшее учебное заведение. Поэтому задача родителей сводится к тому, чтобы обеспечить своему ребенку эту возможность. Слава Богу, в наших школах нет ничего невозможного. Наши учителя не стараются научить, а стараются выгодно продать оценку.

Сегодня в наших школах есть два варианта дать понять родителям, что на учительскую зарплату прожить не возможно.

Вариант 1. Ребенок способный, старается, но оценки не дотягивают до «хороших». Родители не понимают, почему. «Способный, но не хочет учиться», – отвечает учительница, «надо бы подтянуть». Что делать, приходится соглашаться на дополнительные занятия, тогда уж точно все будет, «как надо». А как надо? Надо, чтобы аттестат был хороший, ведь потом поступать.

Вариант 2. Ребенок не очень способен к обучению. Трудно дается учеба. Что делать? – волнуются родители. А учительница тут как тут: «Нужно подтянуть». И опять дополнительные занятия. Теперь уже не важно, может ли ребенок освоить обучение или нет, главное, что оценку он теперь будет иметь «какую надо». А какую надо? Ту, которая отражает его реальные знания, ведь для этого оценки существуют? Нет, знания наших родителей не особо интересуют. Оценку надо такую, чтоб аттестат был хороший, ведь потом поступать.

Для решения материальных проблем школы в целом и учителей, в частности, создаются родительские комитеты, которые теперь называются попечительскими советами, и которым учитель доверяет все самое сокровенное. Они посвящены в нужды школы и осуществляют их реализацию. Сами, при этом, являясь доверенными лицами директора, могут рассчитывать на особое отношение к своему ребенку.

Пролетает год за годом, ребенок переходит из класса в класс, меняются учителя, а все остается по – старому – оценки ни каким образом не отражают знаний. Они отражают вклад родителей в улучшение материального положения учителей и содержания школы.

У нас в голове: моему ребенку нужны хорошие оценки в аттестате, и я готов за это заплатить. Его знания не имеют для меня никакого значения.

Сегодня в Украине ребенок идет в школу и оканчивает ее не для того, чтобы получить образование, а для того, чтобы потом поступать. Поступать – что это такое, известно каждому из нас. Поступать – это целое явление в умах украинцев, олицетворяющее мечту каждого украинского родителя и одновременно вселяющее ужас. Самый страшный сон наших родителей, дедушек и бабушек, начиная с первого класса, что их ребенок не поступит. Поэтому сразу после школы они стараются «засунуть» своего ребенка в любое высшее учебное заведение. Зачем? Всем ли нужен ВУЗ? Оказывается всем для того, чтобы получить диплом. Без диплома о высшем образовании мы своего ребенка не представляет. Учебное заведение выбирается родителями в зависимости от их материальных возможностей. Ребенка, как правило, не спрашивают. Есть престижные ВУЗы и они стоят дороже. В каждом заведении есть свои расценки за поступление, а также в дальнейшем за сдачу экзаменов во время сессии. Стоимость успешной сдачи сессии может доходить в престижных ВУЗах до нескольких тысяч долларов. Например, в такую сумму обходится заочное обучение тем, кто «плавает». Так у нас в Одессе называют моряков дальнего плавания. Плавает – значит, много зарабатывает. Пусть платит. Кстати, сам моряк тоже не против этого. Он ведь ничего на самом деле учить не собирается и новые знания его не очень интересуют, а диплом о высшем образовании нужен, чтобы продвинуться по службе. Приходит моряк с плавания, идет в свою академию, сдает столько долларов, сколько скажут, и получает зачетку с оценками. А потом снова в рейс. Всем хорошо – и преподавателям и студентам. Все по обоюдному согласию.

Наши студенты знают, за деньги возможно все. И мы пошли дальше. Нам теперь можно, вообще, не появляться в своем университете.

В Западной Украине выросло целое поколение детей «заробитчан». Эти молодые люди тоже выезжают на заработки за границу. Там они убирают или ухаживают за престарелыми, и, одновременно, учатся в украинском университете. Можно сказать, учатся без отрыва от производства, заочно. Настолько заочно, что «в очи не бачили» своих преподавателей, зато они знают расценки и покупают контрольные, зачеты и экзамены, а затем и диплом. Говорят, итальянцам нравится, чтобы у них убирали украинцы с дипломами.

Учитывая особую потребность украинца в наличии диплома, с каждым годом становится все больше и больше учебных заведений. Например, в советские времена в Одессе было 14 ВУЗов, а сегодня их более 30. Они плодятся и множатся на потребу страдающим от комплекса неполноценности украинцам. А преподаватели этих ВУЗов хорошо зарабатывают на психокомплексах своих соотечественников.

Несколько лет назад на одной из одесских улиц открылась сеть пивных ларьков, торговавших «живым» пивом, в качестве продавцов брали девушек только с дипломами. Что это, идиотизм или страна с высокой культурой быта?

Трудно приходится тем немногим, кто учится осознанно, потому что хочет. Не все преподаватели готовы поставить оценку без денег за реальные знания. Зато почти все готовы за деньги поставить хорошую оценку тому, кто ничего не знает и даже не ходит на занятия. Просто, в последнем случае, это будет стоить дороже.

У нас в голове: у моего ребенка должен быть диплом, иначе он будет хуже других. А знания к этому не имеют никакого отношения.

1.7 Наши дети – наше будущее…

Наши дети растут в пространстве страха и уныния, в котором находится сегодня вся наша страна. Пока политики спекулируют «мовами», наши дети не знают ни одного языка, не умеют правильно писать и говорить ни по– украински, ни по– русски.

Наши дети растут без понимания, что их любят и что они нужны своим родителям. Они видят, как живут их родители и боятся своего будущего.

Наши дети не знают, зачем им учиться, т. к. они не видят связи между знаниями и качеством жизни.

Наши дети, как и мы все, не владеют хорошими манерами. Они не знают, как себя вести, не умеют пользоваться столовыми приборами, не знают элементарных правил приличия.

Наши дети не знают, зачем им быть умным и честными, т. к. вокруг они видят коррупцию и воровство.

Наши дети знают, что, если ты обличен властью, то тебе и твоим детям все позволено, а быть умным и честным для этого не обязательно.

Наши дети впитывают с молоком матери, что тот чего-то стоит, у кого много денег, и готовы добывать деньги любой ценой, как их родители.

У наших детей один Бог – это деньги, они растут в обществе без чести и совести и сегодня помочь им невозможно.

У наших детей в голове: тем, у кого есть деньги, позволено все, я хочу иметь много денег.

1.8 Мы – страна непрофессионалов

Работать по-настоящему мы не умели и не хотели еще с советских времен. После Октябрьской революции наша страна назвала себя государством рабочих и крестьян, и постепенно избавилась от образованных людей, профессионалов, доставшихся ей по наследству от царской России. Со временем появились собственные образованные люди, советская интеллигенция. Это были талантливые люди, создававшие духовные и интеллектуальные ценности.

Они получали удовлетворение от своего творчества и работали не ради денег. Советская интеллигенция была оплотом нарождавшейся нравственности в государстве рабочих и крестьян. Но Коммунистическая партия ее не любила. Партии были чужды эти ценности. Интеллигенция считалась несознательной еще во времена дедушки Ленина, и при советской власти ее продолжали всячески притеснять.

Однако, при этом, как ни старалось советское государство привить уважение к рабочим и крестьянам, ничего у него не получалось. Рабочие и крестьяне стеснялись своего происхождения и хотели, чтобы их дети получили диплом о высшем образовании. Им казалось, что тогда они станут интеллигенцией. Родители не хотели, чтобы дети шли на завод или работали в селе.

«Что ты себе думаешь? Ты же никуда не поступишь и пойдешь на завод», – так пугали своих детей советские папаши и мамаши. На самом деле, мамашам и папашам было очень страшно, что их дитя может пойти работать простым рабочим. Что скажут люди? Мы будем хуже других!

И это не смотря на то, что рабочим в Советском Союзе была везде дорога и почет. Зарплаты рабочих были выше, чем у профессора. В партию их принимали без ограничений, в отличие от интеллигенции. И больше того, даже уговаривали. Как рассказывал мой знакомый рабочий, позовет парторг к себе в кабинет, возьмет бутылку и уговаривает в партию вступить. А что значит быть членом Коммунистической партии, знают те, кто жил в советские времена. Если ты не член партии, ты не мог продвигаться по службе, не мог занимать руководящую должность, не мог стать старшим офицером советской армии и т. д. Короче говоря, в той нашей стране не членам партии дорога была закрыта. Поэтому в партию не принимали евреев и ограничивали интеллигенцию. Партия была фильтром для отсева тех, кого нельзя допускать к власти. Государственная политика заключалась в том, чтобы продвигать на государственные посты только рабочих и крестьян по происхождению, которыми было легко управлять, т. к. они, в силу своего развития, еще не имели своих принципов и руководствовались тем, что говорила партия и очередной генеральный секретарь. Поэтому детям из рабочих семей, как, впрочем, и крестьянам, поступить в ВУЗ было гораздо проще, чем детям из интеллигентных семей.

Для справки.

Детям из интеллигенции в советские времена поступить в институт было сложно. А евреям почти невозможно. Знаю по одесским ВУЗам, где мой отец в течение 40 лет заведовал кафедрой математики в Институте связи, теперь академии, и неоднократно был председателем вступительной комиссии. В те времена существовала официальная установка принимать только 20 % детей интеллигенции, а еврейских детей – 2 %. Для Одессы это было особенно актуально, т. к. у нас в городе тогда проживало много одесситов еврейской национальности. В связи с этим старались ограничить их поступление в институты. Как это реализовывалось? Все экзаменационные работы имели код. Однако, если работа была выполнена на «отлично», код вскрывали и не ставили заслуженную «пятерку» евреям и детям из интеллигенции. В случае с «двойкой» поступали наоборот. Если работа выполнена абитуриентом из рабочей семьи или крестьянской, то двойку не ставили. Доходило до того, что дети из еврейских семей меняли фамилии, чтобы попасть в институт, или уезжали в другие города, что бы попытаться поступить там.

Некоторые ВУЗы так рьяно старались выполнить поставленную перед ними задачу, что составляли разные варианты вступительных заданий для детей рабочих и крестьян и для детей интеллигенции. Разница состояла в том, что варианты задании, например, по математике, для детей интеллигенции отличались сложностью, в то время как варианты для детей рабочих были гораздо проще. Группы формировались соответственно происхождению.

Для того, чтобы знать социальное положение абитуриентов, в 70-е годы на экзаменационном листке ставили буквы «с» – служащий, т. е. интеллигенция, «р» – рабочий и «к» – крестьянин. На эти буквы никто не обращал внимания, но я знала, что это такое, потому что папа мне твердил: «Тебе нужно знать в сто раз лучше, что бы поступить».

Однако весь советский народ все-таки хотел стать той самой «несознательной» интеллигенцией, думая, что для этого достаточно лишь получить диплом. В ВУЗах были сумасшедшие конкурсы, что и породило, еще тогда, коррупцию при поступлении.

В результате, еще в Советском Союзе все стремились получить диплом для галочки. Все больше и больше становилось людей с дипломами, но настоящих специалистов было немного. Наши врачебные дипломы не признавались в развитых странах. Большинство инженеров после института были способны выполнять лишь работу чертежника или техника. Разрастались НИИ как грибы, но это были мыльные пузыри. Как любил говорить один мой знакомый, работавший в засекреченном НИИ, что их засекретили, чтобы американцы не узнали, на каком низком уровне мы находимся.

Советская армия – гроза империализма – на самом деле представляла собой тоже мыльный пузырь. Ее подготовка велась на опыте Великой Отечественной войны. Если американцы при помощи спутника могли видеть объект на другом конце Земли, то в нашей армии с КПП нельзя было связаться со штабом, который находился в 100 метрах, а хвост колоны батальона не мог связаться с ее головой. В учебных частях готовили механиков-водителей, а самой машины в части вообще не было. Вождению обучали в теории по рисункам и чертежам. При этом бойцам выдавали удостоверения на право вождения.

Наши офицеры были плохо образованы и практически не обучены. Это были в основном выходцы из сел или дети военных, которых папочки продвигали по службе. Они не владели военным мастерством, так как реальной боевой подготовки в частях Советской армии не было. Все сводилось к бесконечным построениям и уборке территории. Вспоминаю анекдот. «Мама, смотри, военные карту разворачивают, сейчас дорогу спрашивать будут». Могу приводить бесконечное количество примеров, т. к. будучи женой офицера, лично видела, что происходило в советской армии.

Наша армия представляла опасность лишь в том смысле, что при наличии атомного оружия и таком непрофессионализме могло случиться всякое. Этого и нужно было опасаться Европе.

Советские рабочие тоже работали без напряга. Они были в почете и могли себе это позволить. Рабочие выпивали во время работы или даже прогуливали ее. За это их слегка журили, в то время как инженера уволили бы с соответствующей характеристикой. И, действительно, избавиться от прогульщика и дебошира рабочего было очень сложно. Если уж рабочий совсем сопьется и забудет про работу, то его уговаривали написать заявление «по собственному желанию», давали блестящую характеристику, чтобы он мог поскорее устроиться на другую работу. Так выходили из положения тогдашние руководители в борьбе с пьющим рабочим классом. А пил этот класс много, в том числе и во время работы, и это считалось нормальным. Какой рабочий не любит рюмочку к обеду. Стоит на ногах – значит трезвый.

Как в анекдоте. Японская делегация посетила наш завод, и спрашивает рабочего:

– Правда говорят, что вы можете выпить бутылку водки и продолжать работать?

– Правда

– А две?

– Правда

– А три?

– Так я же работаю.

В селах работали тоже «спустя рукава». Колхозное добро разворовывалось. Все меньше и меньше становилось людей, любящих землю и способных на ней трудиться.

У основной массы советских людей не было внутренней потребности хорошо работать. Не было также и мотивации – все получали одинаково, не зависимо от своих способностей и вклада в работу. Результаты нашей работы были соответствующие. Мы смеялись: «Если вы считаете, что вы нам платите, то считайте, что мы работаем». Мне могут возразить, как же так, ведь мы создавали ракеты и строили корабли. Да, создавали и строили, но качество их, все равно, было советское.

Хочу закончить советским анекдотом. Прошу простить за не литературный язык, но из песни слов не выбросишь.

Загадка.

Вопрос. Что это такое: маленькое, жужжит, но в ж… не влазит?

Ответ. Машинка для жужжания в ж…, сделанная в СССР.

Кстати, история с поездами «HUNDAY», которые закупило наше правительство к ЕВРО-2012, подтверждает, что и сегодня в Украине ничего не изменилось. Закупили высокоскоростные поезда и пустили их по нашим трещащим доисторическим железнодорожным путям, по которым не то, что скорость развивать невозможно, но и ездить с каждым годом становиться все опаснее и опаснее. Настоящая машинка для жужжания в …

Однако в отличие от сегодняшней Украины, в Советском Союзе были «мозги» и таланты, и так как границы были закрыты, то они оставались в стране, поддерживая в ней определенный научный и культурный уровень. Коммунистическая партия внимательно следила за тем, чтобы наши ученые, актеры, музыканты не бежали из страны. Все таланты были «невыездные».

Сегодня из Украины выехать не проблема, а жить невозможно. Поэтому умственно зрелые из нее уезжают. Сначала, уехали очень способные, потом те, кто умеет работать, и, наконец, сейчас уезжают те, кто просто хочет работать, чтобы жить. В Украине, в основной своей массе, остались не просто не умеющие, но даже не желающие трудиться.

В результате, украинская армия – на смех курам. Рабочих и крестьян у нас уже нет совсем. Заводы разграблены, а в селах остались одни пенсионеры. Зато ширится и развивается индустрия поступления. Желание получить диплом о высшем образовании продолжает быть навязчивой идеей каждого украинца.

Сегодня в Украине престижно иметь диплом юриста, и при каждом ВУЗе открыт юридический факультет. Теперь все юристы: от милиционера до политика. Эти юристы не умеют грамотно писать и правильно говорить по – русски, а об украинском, я и не говорю. Получить профессиональную консультацию по юридическим вопросам у нас не возможно. Зато за деньги следователь легко закроет любое дело и освободит преступника или, наоборот, за очень большие деньги откроет дело на кого нужно.

А судьи кто? Судьи в Украине это те, у кого хватило денег заплатить за место судьи, а это очень недешево. Но платят и не жалеют, знают, что вложенные средства отобьются очень быстро.

Нужны ли в Украине адвокаты? Конечно, нужны. Кто же будет вести переговоры с судьей о том, сколько стоит нужное решение суда и передавать ему деньги. Решение суда у нас принимается на аукционной основе. Кто больше даст, тот и выиграет дело.

Моя дочь адвокат. Она оставила свою профессию, т. к. сегодня в Украине это никому не нужно. Обращаясь к ней за помощью, интересовались лишь тем, есть ли у нее знакомый судья в нужном районе города.

Наших учителей не интересуют знания учеников, а интересует, сколько эти ученики могут заплатить за оценку.

По сравнению с советскими временами сегодня в Украине не престижно быть инженером. В инженерные ВУЗы идут самые бедные. Там и поступление дешевле стоит и экзамены. Исключение составляют строительные профессии. Тут можно заработать. Если устроишься прорабом, можно хорошо заработать, украв у хозяина или государства. Сегодня, в условиях тотального желания украинцев «строиться», созданы всякого рода контролирующие организации. Если туда устроиться, то можно очень хорошо заработать на разрешительных документах. Хочешь получить разрешение на строительство – заплати, провести газ – заплати, иметь свет – заплати и т. д. Но заплати не только в кассу, но и непосредственно тому, кто разрешает, иначе все равно найдет, почему нельзя.

Очень хорошо можно заработать на составлении липовой сметы на строительство. Так у нас отмываются деньги на строительстве и ремонте в государственном секторе.

Вот такие мы врачи, инженеры, строители, учителя, офицеры. У нас нет осознанной необходимости в самореализации, мотивацией к труду являются либо страх, либо деньги, причем очень большие, за зарплату никто напрягаться не будет. Нам нужно много денег, сразу и желательно, чтобы при этом ничего не делать.

У нас в голове: работать – это значит уметь «крутиться» и добывать деньги любой ценой, а профессионализм к этому не имеет никакого отношения.

1.9 Наша медицина

Наша медицина – это боль каждого из нас. В Украине нет страховой медицины и по конституции нам гарантирована бесплатная медицина. Медицинские работники государственных медицинских учреждений получают зарплату от государства. Средняя зарплата врача, как и у большинства в стране, очень маленькая, она составляет – 2500 грн., а для среднего медицинского персонала еще меньше. Конечно, на эти деньги нельзя прожить. На целую зарплату врача можно купить один самый недорогой холодильник, или две пары сапог, или одно пальто, или диван, или месяц заправлять машину. На телевизор или компьютер одной зарплаты уже не хватит.

Но наши медики не возмущаются. Они не защищают свои интересы и не требуют от правительства повышения зарплаты. Они боятся. Но кушать-то хочется. И наши врачи нашли другой безопасный способ улучшить свое материальное положение. Пользуясь безвыходным положением больных людей, стариков и детей, которые без их помощи не могут обойтись, жизнь которых зависит от них, наши врачи переложили ответственность за свое материальное положение на их плечи, и изобрели для этого разные способы. Некоторые из врачей получают в аптеке «откат» от стоимости лекарств, которые купили по их рекомендации. Поэтому эти врачи назначают лекарства дорогие. Они это делают и не стесняются, причем, стараются назначать, как можно больше, даже, если в этом нет необходимости. Эти дорогие лекарства они рекомендуют приобретать в определенных аптеках, с которыми сотрудничают.

Есть врачи, которые находят несуществующие болезни и кормятся за счет этих людей. Известно, что наши хирурги могут делать операции, которые по показаниям нам не обязательны. С другой стороны, наши врачи не всегда в состоянии поставить правильный диагноз и лечат совсем не то. Поэтому сегодня лечиться у них бесполезно, а последнее время становится опасно. Еще в 2000 г. мой знакомый реаниматолог однажды сказал: «Мы людей лечить уже не можем, но они еще об этом не знают». Вот прошли годы, и мы уже знаем, что нас лечить не умеют и, даже, не стараются.

Недавно я подала жалобу главврачу одной из одесских больниц по поводу вопиющей некомпетентности одного из врачей поликлиники. В ответ на это, он поделился со мной, что из всех специалистов этой поликлиники он доверил бы лечить себя и свою семью всего двум врачам. Не смотря на это, все эти бездарные «специалисты» продолжают работать и продолжают калечить нас.

Кроме того, во всех наших формально бесплатных медицинских учреждениях требуют плату за все виды «бесплатных» медицинских услуг, гарантированных нам Конституцией. На все эти услуги установлены тарифы, которые передаются из уст в уста. Необходимо платить за все исследования; за каждую введенную инъекцию, за поставленную капельницу, и т. д. Врач или санитарка, оказывая помощь, не скрывают, что ожидают вознаграждения. Официально все это наши медики цинично называют «благотворительной помощью». А мы в страхе за свое здоровье не смеем им отказать, не смотря на то, что даже за деньги не можем получить квалифицированную медицинскую помощь.

Сегодня ни для кого из нас не секрет, что наши медицинские ВУЗы выпускают таких специалистов, что доверить себя им опасно. Недавно в автобусе я познакомилась со студенткой Одесского медицинского университета. Она со мной поделилась, что очень трудно учиться. Преподаватели оговаривают стоимости экзаменов и зачетов заранее и торговля неуместна. Говорят, ничего, сейчас заплатите, зато потом все отобьете. Так, например, стоимость зачета по анатомии на тот момент составляла 50 дол, а по внутренним органам – 40. В ее группе было 30 человек, и только одна эта девушка, отказалась сдавать деньги. Она жаловалась: «У моих родителей нет таких денег. Зачем я с «Золотой медалью» окончила школу, чтобы потом так учиться». И еще удивлялась, как ее сокурсники собираются лечить людей, если они не будут знать даже анатомии. А ведь сегодняшние наши медики и не собираются нас лечить, они собираются на нас деньги зарабатывать.

У нас нет понимания, что врач – это не специальность, а миссия, определенный уровень нравственности. Чтобы быть врачом нужно, прежде всего, хотеть помогать людям, уметь сострадать, если хотите, быть способным к самопожертвованию. В царской России врачи совершали акт самопожертвования, проверяя на себе новые препараты и вакцины. Наши же рассматривают свою деятельность лишь как возможность заработать. Как правило, их не интересует даже результат, лишь бы платили.

Есть, конечно, и другие, их так немного. Низкий им поклон и благодарность за то, что и сегодня они остаются верны клятве Гиппократа.

В Украине открываются частные клиники. Эти клиники растут как грибы. В них уже современное оборудование, но настоящих специалистов там еще меньше, чем в государственных.

В нашей стране сегодня медицины практически нет. В поликлиниках нет самого необходимого: реактивов для исследований и бумаги для рентгеновских снимков. В больницах нет капельниц, одноразовых шприцов, подсовов, бинтов. Все это мы должны принести с собой, если хотим чтобы нас лечили. Мы идем на прием к гинекологу со своими перчатками и гинекологическим зеркалом. Большинство наших клиник не оснащены современным оборудованием, и люди умирают, не получив нужнойпомощи.

На наше лечение украинского правительство просто не выделяет средства. Зато себя не обделяет. Например, расходы на лечение, поликлиническое обслуживание и санатории для одного депутата Украины согласно бюджета-2011 равны расходам на здоровье 5130 граждан. Наши депутаты рожают своих детей и лечат их за границей.

Мы молчим, мы не требуем права на жизнь. Однажды меня спросила украинская мать: «Почему мой ребенок должен умереть только потому, что он живет в Украине?»

У наших врачей в голове:

– я получил диплом врача, чтобы зарабатывать много денег.

– хочешь жить – найдешь деньги, а где, меня не интересует.

1.10 Наша милиция

Наша милиция представлена, в основном, выходцами из села, людьми плохо образованными, с невысоким уровнем культуры. Их цель вырваться из своих сел и, наконец-то, избавиться от нищеты. При этом они ни чем не брезгуют и все средства для них хороши.

Поэтому, в отличие от всех остальных украинцев, которые до сих пор, «что охраняют, то имеют», украинская милиция охраняет тех, от кого имеет. А имеет она от всех, с кем должна вести борьбу и от кого должна защищать нас с вами.

Наша милиция имеет от проституток, которые в нашей стране все еще вне закона, но работают вполне легально. Под ее «крышей» успешно развивается детская проституция и ничего не боится. Хочешь этим заниматься – плати, иначе все будет по закону.

Недавно во Львове раскрыли преступную группировку работников милиции из Управления по борьбе с преступлениями, связанными с торговлей людьми, которые сотрудничали с сутенерами. За открытие «фирмы» сутенеры должны были заплатить милиционерам 2 тыс. дол., ежемесячный взнос – от 2–4 тыс. дол. Условиями сотрудничества сутенеры были довольны, т. к. за первый месяц была предусмотрена скидка, так сказать на развитие, на праздники – скидки в подарок, а также скидка в случае болезни. Этих милиционеров будут судить, но ведь это система.

Наша милиция имеет от продавцов наркотиков и надежно охраняет их от закона. Маленькие милиционеры охраняют маленьких наркоторговцев, которые варят всякую всячину у себя на дому. Хочешь торговать «дурью» – плати, иначе все будет по закону.

Однажды, моя дочь, увидев, как в ее подъезде молодые люди курят марихуану, пригрозила им милицией, на что один из них сказал, что он сам из райотдела, так что жаловаться некому.

Большие милиционеры защищают от закона больших наркодельцов, которые ворочают миллионами. Хочешь зарабатывать миллионы – делись, иначе все будет по закону.

Наша милиция имеет от хулиганов, если им не повезло, и они попались. Специально за такой мелочью милиция бегать не будет – нерентабельно, но если сам попался, то плати, иначе все будет по закону.

Хочешь, чтобы тебя защитили от хулигана, который мешает тебе жить – заплати и все будет по закону.

Как-то мне пришлось обратиться за помощью в милицию и попросить защиты от хулигана, который мне угрожал. Выслушав меня, следователь выставила мне счет в размере 1000 грн. «Вы же понимаете, ребята будут работать», – сказала она.

С другой стороны, в нашей милиции есть, так называемые, показатели работы. Это означает, что каждое

подразделение должно в отчетный период завести столько-то уголовных дел и раскрыть столько-то преступлений. Короче говоря, плановое хозяйство. Как же выполняется план, если учесть, что наша милиция охраняет тех, на кого нужно заводить дела?

Есть разные способы. Один из них всем известный – бить подозреваемого до тех пор, пока он не сознается в том, что совершил или чего не совершал.

О другом способе я узнала, работая в рамках благотворительности в женской колонии. Одна из заключенных, девушка 18 лет, рассказала мне, за что она получила срок. Эта девушка поссорилась с матерью и ушла из дома. А кушать – то хочется, вот и посоветовала ей подруга подзаработать. Местные милиционеры по борьбе с наркотиками платили по 300 грн. тем, кто позволял на себя завести дело за употребление наркотиков, которые никогда не употреблял. Дело открывалось, план выполнялся, а потом это дело закрывалось. Так решила подзаработать и эта девушка, однако, ее дело не закрыли, как обещали, а дали ему ход. В результате она попала в колонию на 2,8 лет, а отдел по борьбе с наркотиками выполнил план.