Женщина-цунами - Простушка и трубочист

Татьяна Луганцева

Простушка и трубочист

© Т. Луганцева

© ООО «Издательство АСТ»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

Глава 1

Сказка о «принце на белом коне» в жизни Варвары Викторовны Ландышевой, тридцати четырех лет, довольно быстро превратилась в сказку о «нагруженном ослике», вернее «ослице», вынужденной работать день и ночь во благо семьи.

Варя росла очень красивой девочкой, этакой куклой с длинными ресницами, огромными светлыми глазами, ямочками на румяных щечках и к тому же еще обладала ангельским характером. Девочка с детства не доставляла никому никаких проблем, что называется, была и умницей, и красавицей, очень послушной дома и хорошей ученицей в школе. Отец души не чаял в своей дочке, она была для него принцессой. В детстве, как Варя помнила, она все свободное время проводила с отцом. Они играли вместе, что-то мастерили, гуляли, развешивали скворечники в парке, катались на велосипедах и ходили в туристические походы. Так уж сложилось, что Варвара была ближе к отцу, рассказывая ему иногда то, что не могла поведать даже матери. Мама Вари Любовь Александровна Ландышева являлась инвалидом по состоянию здоровья, очень часто лечилась в больницах, никогда не работала, получая пенсию по инвалидности. И сколько себя помнила Варя, мама почти всегда лежала в постели, глотала горстями таблетки или выезжала на все лето в санаторий. Но она с удовольствием читала своей дочке разные книжки, они вместе вечерами слушали классическую музыку и беседовали о жизни. Она всегда говорила, что если других детей приносили аисты, то ее, Варю, принесли ангелы. Хорошие оценки, ни одного замечания и полное послушание…

Варя очень переживала, когда умер ее горячо любимый отец, но она быстро взяла себя в руки, поняв, что сейчас она будет как никогда нужна маме. Так для Варвары закончилось ее беззаботное детство.

Варвара окончила педагогический институт, но после его окончания стала работать не в обычной школе, а в школе для детей с отклонениями в умственном развитии. Ее подруга, очень близкий и очень важный для Вари человек, по этому поводу всегда высказывалась в одном ключе:

– Ты с ума сошла! Это при твоем-то таланте, при твоем знании иностранных языков, да ты могла бы быть переводчиком при посольстве! Да тебя с твоим красным дипломом с распростертыми объятиями возьмет любая элитная, частная школа. Там ты спокойно получала бы тысячи три долларов зарплаты плюс дорогущие частные уроки. Ты бы теперь была вся в шоколаде. А что я сейчас вижу? Педагог-дефектолог. Я с ума сойду! Да ты сама станешь дефективной в этой школе! Помещение убогое, дети брошенные, на них родители махнули рукой, государство махнуло рукой, а вот тебе они очень нужны!

– Кому-то ведь они должны быть нужны, – возражала Варвара.

– Конечно же – тебе! Больше некому! Ты же у нас мать Тереза! Варя, ты, честное слово, словно не от мира сего. Не в наше время ты должна была родиться.

– Время всегда одно, – снова возражала Варвара.

– Нет! Сейчас все только за себя, где бы урвать, где бы получше устроиться, побольше заработать. Вот обрати внимание на меня. Я – яркий пример современной женщины, хотя мне повезло, у меня уже был стартовый капитал.

Арина Анатольевна Резник, подруга Вари, имела в виду, что ее родители занимались бизнесом и, как только дочь закончила обучение в университете, оплатили ей полугодовые курсы повышения квалификации и языковой тренинг в Оксфорде, а затем открыли частную школу для детей богатых родителей, где Арина Анатольевна и стала благополучно директором.

Надо отметить, что деловая хватка у Арины действительно была в крови, «бизнесвумен» из нее получилась отменная. Она была яркой личностью, умной, самодостаточной, с чутьем на большие деньги. Она умела заводить нужные знакомства, всегда участвовала во всех мероприятиях, во всех выставках, презентациях, посвященных частному образованию в России. Она развернула очень умелую рекламную кампанию, исключительно в богатых кругах, потому что сразу поставила для себя цель – в ее школе будут учиться только дети обеспеченных родителей. Она предлагала полный пакет отличных услуг, и родители за это были готовы платить. Уже через год-два ее бизнес стал приносить доход. Укомплектованность педагогическим составом у нее была полная. Арина чутьем вычислила нужных педагогов и проявила организаторский талант: в смутное время перестройки смогла уговорить уважаемых людей бросить стабильное место работы и прийти к ней. Причем конкретно пообещать что-то Арина не могла, так как сама не знала, получится у нее или нет, но она знала одно: что расшибется в доску, чтобы получилось. Народ поверил, а Арина, почувствовав ответственность еще и за других, полгода платила людям из своего кармана и, стиснув зубы, терпела.

Сейчас ее частная школа «Вундеркинд» была процветающим предприятием, вот уже тринадцать лет дающим достойное образование детям. Правда, как она и планировала изначально, учиться в «Вундеркинде» могли только дети очень состоятельных родителей, так как за учебу следовало выложить крупную сумму денег.

Сама Арина была видной женщиной, высокого роста, с большим бюстом и стройными ногами, с серо-зелеными кошачьими глазами и короткими темными волосами, которые она красила в радикально черный цвет. Речь у нее была твердая, взгляд тяжелый, походка решительная. В общем, ее имидж был рассчитан на то, чтобы отпугивать всех особей мужского пола; так она и жила вплоть до тридцатилетнего возраста. Затем судьба свела ее с неким Федором Маховым, который в отличие от Арины абсолютно ничего не смыслил в бизнесе, да и ни в чем другом. В очень узких кругах он слыл художником и скульптором, но которому до конца не дали раскрыться и загубили, так сказать, талант на корню. Помешали Федору быт, жена-деспот, людское непонимание в целом и алкогольная зависимость в частности. Сколько его знала Варя, а в законном браке с ее подругой Федя состоял уже четыре года, он все время был в хорошем настроении, совершенно без забот и всегда слегка пьян. Жили они с Ариной как кошка с собакой, но все равно жили. Варваре казалось, что только мягкий характер Феди и способен был выдержать несносный характер ее подруги. Как она его только ни называла: «несчастье мое», «мой крест», «мое недоразумение», «подкаблучник в квадрате», «чудо в перьях», «тряпка», «дармоед», «хреновый домохозяин» и «бездарный художник».

Федя все это терпел, словно был бесхребетным существом, и действительно выполнял всю домашнюю работу, ходил в магазин, мыл посуду, убирал большой коттедж Арины, несмотря на штат помощниц по хозяйству. Это был вполне симпатичный мужчина с веселыми синими глазами, темными кудрявыми волосами, высокого роста и худой комплекции, что делало его сутуловатым. В перерывах между занятостью по дому он иногда творил что-то в своей мастерской, оборудованной для него вечно недовольной женой.

Варя даже подозревала, что Арина любит своего мужа, хоть и жаловалась на него постоянно. Так что слово «подкаблучник» для Феди было самым подходящим, но он на него не обижался. Он знал, что в душе Арина мягкая и пушистая, только это было так глубоко запрятано, что допускались до этого «пуха и мягкости» буквально единицы. Свою лучшую подругу Варвару Арина любила, и больше всего хотела ей помочь финансово, поэтому уже очень давно и очень настойчиво она приглашала подругу к себе в школу в качестве завуча, историка, учителя иностранных языков, психолога и кого только она пожелает. Но Варвара не могла бросить бедных и больных детей, прекрасно отдавая себе отчет, что они никому не нужны и на ее место, может, никто и не придет. Дети очень любили свою учительницу и очень бы расстроились, если бы она ушла. Поэтому такая покладистая, добрая и порядочная Варя, которая никому не могла отказать в вопросах помощи, твердо держала оборону в том, что касалось ее подопечных детей.

– Какая же ты мне подруга? – возмущалась Арина. – Мне-то ведь тоже помощь нужна! Такой педагог, как ты, очень бы поднял рейтинг моего заведения! – шла она на любые ухищрения.

– Ничего… найдешь себе других специалистов, – смеялась в ответ подруга.

Арина постоянно следила за всеми новинками в области образования и часто пользовалась опытом и инновациями зарубежных коллег. Вот тут-то Варя и подрабатывала у Арины, переводя статьи с трех языков. И все равно достаток у Варвары был более чем скромный, но ей хватало. Жила Варвара с матерью-инвалидом и своим бывшим мужем Дмитрием Лаврентьевым, красивым парнем, ее ровесником, риелтором по специальности, с которым Варя прожила в законном браке восемь лет. Когда-то они были очень красивой, видной парой, свадьбу отметили с размахом, но еще на свадьбе Арина безапелляционно заявила, что это не ее, Варин, человек.

– Почему, Арина? Я люблю его, – неприятно удивилась тогда невеста.

– Люблю! Детский сад! Сейчас люблю, потом разлюблю, а человек это не твой! Ты же у нас – наивный ангел, а это… эх, подруга! Узнаешь потом сама! – не стала сразу расстраивать Варвару Арина.

Не прошло и пяти лет, как Варя почувствовала, что Арина, как более проницательная женщина, имела в виду. Дима оказался очень нудным, рациональным типом, коллекционирующим бабочек и женщин. Варя, как наивное дитя, поздно поняла, что попалась ему в сачок. Три последних года они жили уже очень плохо, а потом разошлись. Арина вздохнула с облегчением.

– Наконец-таки ты избавилась от этого озабоченного кота!

Но потом ее чуть удар не хватил, когда узнала, что Дима продолжает жить в квартире Вари.

– Что этот упырь делает в вашей малогабаритной трехкомнатной квартире? – кричала она.

– Ты же знаешь, что он приезжий… ему некуда идти… куда же я его выгоню? Он же не собака, чтобы жить на улице! – оправдывалась Варвара.

– Ты в своем уме?! Он – твой бывший муж! Читай по слогам: быв-ший!

– Вот именно… не чужой же человек… – по-своему разъяснила ситуацию Варя.

– Ты блаженная, честное слово! Я с тобой с ума сойду! – в сердцах возмутилась Арина. – Не чужой человек! Да он изменял тебе с каждой юбкой! Приезжий! Вот и нашел такую дурочку, как ты! Он же работает? Работает! Зарабатывает больше, чем ты, пусть квартиру себе снимет. Там денежку платить надо, а зачем это делать, если можно жить бесплатно?! Ты должна выгнать его и устраивать свою личную жизнь. Или все уже? В тридцать четыре года сложила крылышки? Не рановато ли?

– У меня голова не тем занята, – ответила ей Варвара.

– Дети, дети и еще раз дети… А нужно о себе думать… Какой же мужчина к тебе пристанет, если ты не смотришь ни на кого, а в твоей квартире живет твой бывший муж?

– Пусть живет… – отвечала добрая Варя.

Когда же Дмитрий привел к себе новую пассию, совсем молоденькую девочку лет восемнадцати, и поселил ее в квартире Варвары, терпению Арины пришел конец. Она даже целую неделю не разговаривала с подругой, но потом поняла, что по-другому та все равно не может. Она сразу представила себе большие, несколько наивные глаза Варвары, честно глядящие на мир.

– В этом нет ничего странного. Мы в разводе, Дима – совершенно свободный человек, и ему необходима личная жизнь.

– Ага! А еще кролики любят размножаться, только не обязательно это делать у тебя в квартире. Хотя… что я на тебя накинулась? У самой личная жизнь не очень устроена, чтобы других учить, – смирилась Арина, снова намекая на своего мужа-домохозяина.

– Юля – очень хорошая девочка, – твердо ответила Варя, имея в виду молоденькую пассию Дмитрия.

– Я не сомневаюсь! – воскликнула Арина, покрываясь пятнами, сразу сворачивая разговор, чтобы не рассвирепеть и не наброситься на подругу с новой силой.

Варвара так и проживала в обычном панельном доме, в трехкомнатной квартире на первом этаже, окнами на безлюдную серую трассу, где машины проносились с бешеной скоростью. Окна, сколько их ни мой, покрывались слоем пыли и гари от автомобилей и все были забраны чугунными решетками, как это часто делают на первом этаже. В самой маленькой комнате жила мама Вари, в гостиной, которая выполняла еще и функции спальни, проживала она сама, а в дальней комнате жил Дима с Юлей.

Иногда Варю одолевали невеселые мысли, когда она сидела за письменным столом и смотрела в окно за решеткой, ощущая себя заложницей своего характера и своего жизненного выбора, чувствуя себя словно в тюрьме, причем с пожизненным сроком. И никто не обратит на нее внимания, никто не придет на помощь, как и эти бездушные агрегаты, на бешеной скорости проносящиеся мимо ее больших, тоскующих глаз…

Глава 2

Молодой мужчина с темными взъерошенными волосами, смуглый, с мускулистым торсом, в черных плавках спустил босые ноги с кровати и с большим трудом открыл глаза.

Звали его Леонид. Он много работал и в свои тридцать два года был уже очень богатым человеком. Он относился к той породе умных людей, которые умели делать деньги, и деньги любили его. Зарабатывал он их легко, при этом обладал чувством юмора и способностью радоваться жизни.

Отдыхал Леня тоже на полную катушку, вчера, видимо, и был один из таких дней. Он не мог даже сразу вспомнить, где, с кем и по какому поводу. Радовало только то, что по очертаниям комнаты и обстановке в ней он узнал снимаемый им люкс в одном из элитных отелей Москвы. Друзья не понимали его расточительности.

– Зачем оплачивать такой номер в этом отеле уже на протяжении трех лет? Да на эти деньги можно было уже второй Эрмитаж построить.

– А вы не считайте мои деньги, мне так комфортно… – отмахивался Леонид.

У него была и квартира, которая больше напоминала офис из-за того, что он в ней не жил. Имелся дом в Подмосковье, который внутри еще не был до конца отделан. Леонид все это забросил потому, что удобно и комфортно ему было жить в отеле. Огромного трехкомнатного номера для него одного вполне хватало. Климат-контроль, джакузи, все кабельные каналы, каждодневная уборка и смена белья, завтрак «шведский стол» и высококачественное ресторанное меню. Что еще для счастья холостяцкой жизни надо?

Человек он был легкий, веселый, что называется – «чертовски обаятельный», и очень полюбился персоналу отеля. Его знали все – от директора до горничных и работниц химчистки. Его любили как клиента, как мужчину и как человека, оставляющего щедрые чаевые. Но и номер содержался в идеальном порядке. И все его просьбы исполнялись мгновенно.

Этот номер он сейчас с большим трудом и опознал. Те же портьеры, мебель, ненавязчивая подсветка на стенах, картины и африканские маски, привезенные им из путешествия.

– Слава богу, я дома! – проговорил он вслух, потянулся и тут же наткнулся на что-то мягкое, теплое. Леня услышал стон и вздрогнул. Он обернулся и увидел молодую красивую девушку, лежавшую на его широкой, удобной кровати. Ее светлые, слегка волнистые волосы разметались по подушке, личико было очень милым, но совершенно незнакомым. Леня почесал затылок, этот факт, разумеется, его не испугал, такие случаи в его практике были часты. Главное, что она была не «крокодил», а весьма даже ничего.

Леня зевнул и босыми ногами зашлепал в ванную комнату. Завтракать Леонид не хотел, а вот от бутылки минеральной воды не отказался бы. Ее и достал из бара. Живительная, холодная вода разлилась по его воспаленным внутренностям успокоительным бальзамом. Леня посмотрел на часы как раз в тот момент, когда из спальни выскочила обнаженная девушка и сразу же кинулась ему на шею.

– Дорогой Леня, ну, в чем дело? Почему мой пупсик не в кроватке?

– Пупсику пора на работу, – ответил Леня, целуя девушку в щечку и несколько отстраняясь.

– Какая работа, Лелик? – капризно надула губки девушка. – Ты же обещал мне провести весь день со мной!

– Когда это я обещал? – сдвинул брови Леонид, испытывая некоторую неловкость из-за того, что не может назвать эту девушку по имени, так как попросту не знает его, или они сразу «проехали в нумера»?

– Вчера в «Бегемоте», – ответила девушка, у которой оказались чудные голубые глаза и крепкие объятия.

Леонид вздохнул с облегчением, так не раз уже бывало. Хорошо, что он нажрался до бесчувственного состояния в своем собственном клубе «Бегемот», да и девушку взял оттуда же, что тоже было неплохо, туда проникали только красивые девушки из «золотой молодежи».

– И очень круто! – закатила глаза девушка. – Было сногсшибательно! Мартини, шампанское лилось рекой. А как мы все весело купались в твоем аквапарке! Это было сногсшибательно! Ты, кстати, плавал прямо в одежде!

– Я, видимо, совсем ничего не соображал…

– Ага! А из всех девушек в бикини ты выбрал меня! – похвасталась девушка, запуская свою руку в его густую шевелюру.

– Ты, наверное, победила в конкурсе «Мисс бикини»? – усмехнулся Леонид, целуя ее в лоб.

– Я могла бы солгать… все равно ты ничего не помнишь, – прикусила губу девушка, – но я даже не участвовала в конкурсе… я подрабатываю моделью…

– Это видно… – оценивающе скользнул взглядом по ее фигуре Леонид.

– Спасибо! – хихикнула девушка. – Мы оказались в «Бегемоте» по твоему приглашению.

– Кто – мы?

– Девушки из модельного агентства.

– Я пригласил вас? – спросил Леонид.

– Ну ты же босс?

– Это точно, – кивнул он, – это я еще помню.

– Вот и славненько! Я подцепила самого главного! – захлопала в ладоши и запрыгала девушка. Леня на какое-то мгновение испугался, поняв, что она очень юна…

– Слышишь? А… Это… доченька, сколько тебе лет?

– Тоже мне – «папик»! Ты такое вытворял ночью… Это были недетские забавы!

– Тебе хоть есть восемнадцать?! – ужаснулся Леня.

– Не дрейфь! Я уже взрослая девочка, мне девятнадцать лет! – показала она ему язык.

Леонид вздохнул.

– Слава тебе…

Он повернулся и пошел в гардеробную.

– Я даже живу со взрослым мужчиной, – похвасталась девушка, – он обещал мне помочь стать моделью и помог… Мы познакомились с ним на улице, он взял меня к себе… Но больше он мне ничем не помогает, он не очень богат… – последовала за ним девушка.

– Знаешь… я не готов брать на себя ответственность по содержанию кого-либо, – ответил Леонид.

– Обманываете девушку?

– Без обид! Я же не насиловал тебя!

– К сожалению, нет, – вздохнула девушка, – а то я бы заставила тебя жениться на мне.

– Я бы не загадывал так далеко… – пробубнил Леонид, рукой перебирая многочисленные пиджаки у себя в гардеробной. – Что бы мне выбрать сейчас? Не люблю я эти костюмы… пиджаки… предпочитаю, детка моя, джинсы. Но сегодня – случай особый… Я должен быть при полном параде…

– Опять вечеринка? – оживилась девушка.

– Нет, сегодня все серьезно, – повернулся к ней Леонид. – Э… киска, вон на том столике телефон, видишь?

– Угу.

– Набираешь своим аккуратненьким пальчиком «один-один-четыре», и тебе самым приятным голосом на свете ответят: «Обслуживание номеров». Тогда ты сможешь заказать поесть и выпить все, что твоей душе угодно. И рябчиков, и ананасы, и мидий, и королевских креветок. Оплату попросишь записать на счет номера сто тринадцать.

– Я могу здесь остаться? – обрадовалась девушка.

– До вечера, малышка, только до вечера. Я возвращаюсь поздно и надеюсь, что к моему приходу тебя тут не будет. Без обид, ладно? Ведь если я приду с кем-то, то тебе будет неприятно.

Девушка обиженно надула губы.

– Не сердись, крошка… спасибо за развлечение, но не более того. Надеюсь, понимаешь все, раз ты девочка уже такая большая. Развлекайся! Смотри кабельное, а здесь полно дисков. Можешь посетить тренажерный зал, бассейн, сауну, косметический салон – все при отеле. А вот в той шкатулочке из перламутра на столике лежат одинаковые кольца с брильянтами. Возьмешь одно на память о нашей встрече.

Леонид принял душ, оделся и вышел из номера, послав на прощание юной модели воздушный поцелуй.

Девушка, накинувшая на свое обнаженное тело одну из рубашек Лени от «Пьера Кардена», вышла проводить его с кривой улыбкой на своих красивых, пухлых губах.

«Детка, киска, крошка, дорогуша, малышка… Я заставлю тебя запомнить мое имя. Ты у меня еще попляшешь… ты мне все отдашь, не только одно колечко. Я тебе не дешевая шлюха! Я долго шла к этой цели и тебя с крючка не спущу, „золотая рыбка“. Ты выполнишь три желания, а потом еще три и еще… И так всю жизнь…» – вела внутренний диалог, сжигаемая ненавистью, эта юная фея, но Леонид этого не слышал. Фактически он уже забыл о ее существовании. «Эх, безобразно-безответственный образ жизни вела нынешняя молодежь…» – подумала бы старая вахтерша, но и ее не было в этом элитном отеле.

Глава 3

Представительского класса «БМВ» с Леонидом за рулем подъехал к парковке у одного из продуктовых рынков Москвы. Рынок считался дорогим, хорошим, к тому же находился на пути следования Леонида Владленовича, что при его занятости было немаловажным. Он настолько редко бывал в магазинах, что забыл, когда это делал в последний раз. Но где-то подсознательно овощи и фрукты на этом рынке ему запомнились как более красивые, сочные и свежие, и закупить их он решил много, и еще он хотел купить семьдесят роз, столько, сколько исполнилось его самому любимому и важному человеку в жизни – Соколовской Софье Петровне.

Леня рос в очень неблагополучной семье алкоголиков. Когда ему исполнилось одиннадцать лет, его родители были лишены родительских прав, а мир получил маленького озлобившегося человечка. В интернате Леня прослыл очень трудным, неуправляемым подростком. За систематические побеги, нарушение дисциплины, грубость и, в конце концов, за нанесение тяжких телесных повреждений двум подросткам он был отправлен в колонию для несовершеннолетних. После выхода из исправительного учреждения Леня с приятелями ограбил продуктовый ларек и уже попал в колонию общего режима для взрослых фактически как рецидивист. Как он – девятнадцатилетний пацан – не сломался там? Наверное, потому что привык уже к отсутствию любви, не нуждался в ней и не особо страдал по этому поводу. К тому же у него был железный характер, закаленный улицей, побоями и черствыми людьми, встреченными им в интернате. А еще Леонид был физически развит, очень неплохо играл в волейбол, футбол и любил все выяснять на кулаках.

Его заприметил главарь одной бандитской тусовки, вор в законе, и взял под свое крыло. Он захотел сделать парня своим подручным, своей правой рукой, будущим паханом на зоне. Для этого Леониду надо было после отсидки как можно скорее возвращаться на зону, желательно на большой срок по солидной статье. И вот когда Леонид вышел из мест заключения во второй раз, имея двадцать один год от роду и восемь классов школы за спиной, ему на жизненном пути встретилась чудесная женщина, которая занималась трудными подростками и очень многим помогла встать на ноги. Она была доктором психологии, почетным членом нескольких зарубежных университетов, где много лет выступала с лекциями по проблемам детской преступности. Встретились они по просьбе соседки Леонида, которой было жалко парня, летящего в пропасть.

Леня явился к Соколовской на квартиру на окраине Москвы. Софья Петровна жила одна. Это была миниатюрная пожилая женщина с ясным взглядом умных глаз.

– Проходите, молодой человек… присаживайтесь, – пригласила она его неожиданно сильным и низким для ее комплекции голосом. – Я, правда, не совсем понимаю, какой толк от нашей встречи… я уже отошла от всех дел… Сижу на пенсии и занимаюсь разведением фиалок.

– Я тоже не вижу смысла в нашей встрече. Мне сказали, что я должен прийти сюда, что вы якобы мой наблюдатель, который будет смотреть за мной после досрочного освобождения. А раз меня обманули, то я пошел! – небрежно ответил Леонид, поднимаясь с кресла.

– А я бы на твоем месте задержалась! – ответила ему Софья Петровна, а когда он обернулся, то с удивлением увидел в руке милой дамы «магнум». – Присядьте, юноша! Я ведь на пенсии, а это знаете, что означает? Что мне одиноко, а пожилые люди хотят общения, и иногда приходится прибегать к нестандартным методам, чтобы тебя выслушали, то есть получить это самое общение, понятно? Тем более я ждала вас в гости, заварила чайку, насушила сухариков, хотя в вашем случае это неактуально… А вы вот так сразу уходить… Нехорошо, молодой человек, – покачала головой женщина, кладя пистолет на свои коленки. – Кстати, я на протяжении тридцати лет сдавала нормы ГТО на «отлично»! И я не милицейский работник, я это делала, чтобы держать себя в тонусе и форме.

Леониду ничего не оставалось, как молча сесть напротив. Эта тетка и правда казалась сумасшедшей и вела себя, как пахан на зоне, в принципе как он и привык.

– Я ознакомилась с твоим делом, сынок.

– Каким делом? – спросил Леонид.

– Не перебивай старших, сынок, а то ненароком отстрелю яйца! Что? В шоке? Уясни сразу, что разговаривать будем на общепринятом, человеческом языке, а не на жаргоне. Потому что мы не на равных условиях. Ты – сопляк, в двадцать один год окончивший восемь классов, а я – образованная тетка! Так что я до твоего уровня опуститься могу, а вот ты до моего подняться, по крайней мере сейчас, не сможешь… Узнала я о твоей жизни, о твоих судимостях и поведении на зоне… Нехороший ты человек, Леня. Как же я много слышала слезливых и сопливых историй о трудном и несчастном детстве. Как же мне все это надоело! – закатила глаза Софья Петровна, смешно сморщивая свое маленькое личико, и Леня не на шутку испугался, что она сейчас возьмет да и пальнет по нему.

Пенсионерка между тем продолжала:

– Мама пила, папа пил, потом зверствовали… бедный я! Вырасту – отомщу всему миру! Психология ущербного человека. Вы же – счастливые люди! У вас с детства перед глазами тот пример, которому нельзя следовать, и стимул выбраться из этой клоаки! Пока парни и девушки из приличных семей будут пробовать на себе наркотики и алкоголь, вы бы с умом использовали отведенное вам время, уже зная, к чему это приведет. Но нет! Вы выбираете путь жалости к себе и плывете по течению, обвиняя окружающих вас людей и злясь на них фактически за свою же слабость. Да, ты попал в интернат, и что ты там увидел? Боже мой! Меня не любят и не понимают преподаватели! А с какого рожна? С какого хрена они тебя должны были любить? Они совершенно чужие тебе люди, а насчет понимания… Я так скажу… еще ни один человек сам себя до конца не понял, что уж говорить о понимании посторонних людей! – Тетка взмахнула пистолетом, и спина Леонида покрылась липким потом.

«Черт меня дернул прийти сюда…» – думал он только об одном.

– Очень многим детям, возомнившим себя трудными подростками, я вправила в свое время мозги. Жаль, что не встретила в свое время тебя, а то и тобой бы занялась. А сейчас ты уже полностью испорченный продукт и взрослый дядька. А я больше никого не учу и не перевоспитываю.

– Ну, так я… это… пойду? – робко спросил Леонид.

– Сидеть! – не меняя интонации и выражения лица, ответила Софья Петровна. – Я еще не решила… Тебе не повезло, парень, но я думаю, что ты будешь последним моим ребенком, которого я верну на путь истинный. Что-то в твоем характере дает мне эту надежду. К тому же я постарела, и перевоспитуемый должен быть тоже постарше. Ты же на всех парах катишься вниз. Задам я тебе один тест… Вот катится шар по наклонной плоскости. Что его может остановить?

– Ничего, – буркнул Леня, почему-то решивший, что за неправильный ответ эта сумасшедшая будет отстреливать пальцы.

– Думай! – грозно посоветовала она.

– Препятствие на пути? – предположил Леня.

– Распространенная ошибка. Какое препятствие? Что может выступить в роли этого препятствия или кто? А если этот шар весит несколько тонн? Неужели я – маленькая, хрупкая женщина – могла бы остановить такой шар? Это не игра в боулинг, это – жизнь!

«Да она – форменная сумасшедшая! То-то мне сказали, что она – одна такая. Вот уж точно!» – крутилось в голове у Лени.

– Ладно, паренек, не тушуйся! Я всю жизнь искала ответ на этот вопрос и поняла, что шар остановится, если вдруг примет другую форму… Куба, например…

– Как это? Примет другую форму? – оторопел Леня.

– Шар-то не примет другую форму, а вот человек должен властвовать над своими поступками, он вполне способен измениться, – прищурила глаза Соколовская, словно оценивала расстояние от себя до парня. – Так вот я тебя и спрашиваю: способен ты принять форму куба, то есть измениться?

– У меня есть выбор? – покосился на «магнум» Леонид.

– Выбор есть всегда. Будь мужчиной, взвесь свои возможности и ответь честно, исправишься или нет? Я ведь сейчас тоже делаю выбор. Мне легче пристрелить тебя и спасти жизнь тех несчастных, которых ты обязательно убьешь. Не смотри на меня так… Знаю, о чем говорю. Мой выстрел принесет наименьший вред человечеству в целом. И кто что сделает мне? Заслуженному педагогу России и именитому психологу, выпустившему одних только книг по психологии штук пятьдесят, многие из которых переведены на иностранные языки? Я – беззащитная пенсионерка, а что делал ты у меня в доме, едва выйдя с зоны? Я спасала свои сбережения и свою жизнь. Расклад будет не в твою пользу, сынок… – женщина резко отложила пистолет в сторону и встала. – Я свой выбор сделала… идем!

Леня покорно поплелся за ней. Она действовала на него просто-таки магнетически, только потом он поймет, что виной тому невероятный ум Софьи Петровны и потрясающая сила воли. Они вышли из ее квартиры, поднялись на чердак, запертый на амбарный замок. Соколовская вытащила из кармана своих темных спортивных брюк ключ и отперла решетчатую дверь. Через минуту они оказались на крыше этого девятиэтажного панельного дома. Унылая картина невзрачных однотипных построек и труб какого-то завода предстала перед Леней. А еще, что потрясло сознание Леонида в тот далекий летний вечер, он увидел огромное количество цветущих фиалок. Они здесь были повсюду: на полу, на полках специальных стеллажей. Цветы были крупными и самой невероятной расцветки: нежно-розовые и алые, лиловые и малиновые в крапинку, белоснежные, сиреневые и темно-фиолетовые… По форме цветки тоже были разнообразны – от простых трехлепестковых до каких-то причудливых махровых с кружевными краями. И все это великолепие находилось под стеклянной крышей парника, выстроенного здесь чьими-то заботливыми руками.

– Смотри, – остановилась у одной из фиалок Софья Петровна, – красивая?

– Очень, – согласился Леонид, рассматривая нежно-персиковые лепестки с золотистым оттенком, словно лучи солнца позолотили их.

– Очень… – сказала Соколовская, – очень редкий и дорогой вид. Красивая, да? Растет себе… чудо природы и никого не трогает…

Софья Петровна нагнулась и грубым движением вырвала фиалку из земли, затем безжалостно выкинула ее за парапет.

Леня оторопело смотрел на торчащие из земли оборванные корешки с выступившими на них капельками жидкости, словно крови или слез фиалки, и на несколько красивых лепестков этого необычного цветка, валявшихся на кафельном полу.

– Э… училка хренова! Ты что сделала?! Зачем ты это сделала?!

– Когда-то давно я вот так же вырвала из своего тела ребенка, сделав аборт. Как я уже говорила, сделала выбор, и он оказался неверным. Я была молодая, глупая и самонадеянная и думала, что у меня еще все впереди. Но иногда судьба показывает нам длинный язык. Тебе этого сейчас не понять. У меня в жизни действительно было много чего, а вот детей я больше не смогла иметь. Запомни эти плачущие корешки, Леня, запомни надолго. Нельзя делать того, чего не сможешь исправить. Чувства сожаления и раскаяния – жуткие чувства, они смогут разрушить и растоптать даже самую крепкую нервную систему. У меня в квартире, в шкафчике за иконой, лежат пятьдесят тысяч рублей, мои сбережения. Не бог весть что, но все же… Довольно большую ценность представляют мои награды – медали, кубки из цветных металлов. А медаль от Организации Объединенных Наций, я подозреваю, из настоящего золота. Что скажешь? Одинокая пенсионерка, свихнувшаяся на старости лет на разведении фиалок, поднялась на крышу, потеряла равновесие и сорвалась вниз. Как тебе такая развязка этого эпизода? – внимательно посмотрела на него Софья Петровна.

– Не очень, – честно ответил парень.

– Ну, что ж… хорошо, очень хорошо… приберись здесь пока, а я пойду заварю чай…

Так и познакомились эта неординарная женщина и непутевый Леня. А дальше начались будни, наполненные тяжелой физической и умственной работой. Софья Петровна, как заслуженный педагог, стала заниматься с Леней по всем предметам десятилетки, так как в вечернюю школу ему ходить было стыдно. Но на сертификационный экзамен он пришел и выдержал его перед комиссией. Леонид получил аттестат и поступил на юридический факультет МГУ без протекции Софьи Петровны. Она развивала его по всем областям, таскала по музеям, выставкам и театрам. Заставляла его читать, что потом уже Леонид стал делать с большим удовольствием. Софья Петровна заставила его выучить два языка, она вкладывала в него знания с неистовой силой, с энергией, странной для ее возраста. Это был ее последний ученик, последний ребенок, которому она, пусть и не биологически, но дала жизнь. Что там говорить! Между ними возникли взаимная симпатия и притяжение, и Леонид стал звать ее мамой, совершенно спокойно и искренне. Софья Петровна не возражала, она тоже полюбила Леню как сына и очень гордилась его успехами. Парень с красным дипломом окончил университет, но работать пошел в бизнес.

С его юридической подготовкой ни одна его фирма прогореть не могла, что и вылилось потом в огромный капитал.

Конечно, прошлая жизнь не так просто отпустила Леню. Когда он учился на втором курсе, бывшие сотоварищи нашли его и пригласили в дело. Леня отказался, зная, чем ему это грозит.

– А, стал пижоном! – поняли «дружки».

Тогда-то его и нашли с восемью проникающими ножевыми ранениями поздно вечером в подземном переходе. Софья Петровна пять суток провела у дверей реанимации. Спасли Леонида только молодость, крепкое здоровье и распространенная группа крови, которую ему неоднократно переливали из-за сильной кровопотери. Когда его перевели в палату, первой, кого он увидел, была Софья Петровна – его настоящая семья. Он ни разу не пожалел о своем выборе на той крыше… Жалко было тех мальчишек, которые вовремя не остановились, которым не встретилась такая женщина, как Софья Петровна.

– Вот ты и очнулся, сынок… Судьба дает тебе еще один шанс… а знаешь почему? – спросила она его.

– Я не нужен богу в качестве ангела, а для воина темных сил я недостаточно еще натворил дел? – попытался пошутить он.

– Дурак ты! Хороший ты человек, Леня. Будешь жить и не смей умереть раньше, чем я покину этот мир.

– Придется брать академотпуск, – отвел глаза Леонид, чтобы не расплакаться и не получить из уст Софьи Петровны «комплимент» – «сопливая девчонка».

– Какой еще «академ»?

– Я же весь продырявлен…

– Не ныть! Все зарастет, уж я-то об этом позабочусь и в учебе тебе не дам отстать. Что я там не знаю в вашей юриспруденции?

– Я уверен, что знаешь все, – улыбнулся Леонид.

– То-то же! – Уж чего, чего, а слов она на ветер не бросала.

Глава 4

Естественно, что когда Леонид стал богатым, он захотел сделать для Софьи Петровны все и сразу. Он на коленях стоял, упрашивая, чтобы она переехала жить к нему или в коттедж со штатом прислуги, на свежий воздух. Он просто жаждал отплатить хоть малой толикой за все то, что она в свое время сделала для него. Но Софья Петровна была бы не Софьей Петровной, если бы приняла все эти заслуженные блага.

Она отказалась наотрез, как всегда в резкой и упрямой форме.

– Ни за что! С ума сошел? Сам живи, как знаешь, а мне уж поздно помещицей становиться! Я никуда не уеду из своей квартиры и от своей единственной «цветочной крыши» в районе.

– Да я построю для тебя оранжереи! – горячо высказывался Леня.

– Ох, я всегда знала, что ты горяч! Возьми себя в руки, сынок! Я – пожилой человек, перемены я уже не приемлю. Я останусь в своей двухкомнатной квартире, и точка! Ко мне приходят мои ученики, мои соседи, мои друзья именно сюда! Что делать с ними? Тоже поселить их рядом со мной? Построишь такой коттеджный поселок под названием: «Все для мамы. Зуб даю»! – рассмеялась Софья Петровна.

– Но, мама!

– Не «нокай», я не лошадь! Я не лезу в твою жизнь, и ты не лезь в мою, дай помереть спокойно!

– Ни за что! Ты же мне в свое время не дала! – возразил Леонид.

– Да уж… вырастила на свою шею, – вздохнула Софья Петровна, лукаво глядя на него, словно что-то знала в этой жизни такое, чего он пока не понял.

Леонид понял одно, что перетащить ее к себе – дело невозможное. Он навещал ее как можно чаще, приносил продукты, лекарства, насильно заставлял проходить раз в полгода полное медицинское обследование и приглашал к ней девушек из сервисной службы для уборки квартиры. Нельзя не отметить, что в свои семьдесят лет Софья Петровна являлась примером для своих ровесников и людей много моложе ее. Она находилась в прекрасной физической форме, всегда бодрая и энергичная с абсолютно ясным и, что называется, трезвым умом. Болезней у нее, кроме кратковременного повышения давления, не наблюдалось. Софья Петровна ежедневно пробегала в парке по два-три километра и каждое утро обливалась холодной водой, а также организовала группу пенсионеров, которые стали заниматься своим здоровьем вместе с ней. Она активно посещала музеи, выставки, ходила со своими бывшими учениками в ночные клубы и на соревнования сноубордистов, объясняя это себе так, что человек молод душой и способен полноценно жить, пока интересуется жизнью молодежи и пока понимает ее.

– Ведь в конечном счете как бы старшее поколение ни ругало молодых, ни осуждало их, но именно молодежь является двигателем прогресса в мире, – говорила неисправимая оптимистка Софья Петровна.

Ей всегда было безумно интересно с молодежью, потому что они могли дать миру что-то новое и интересное. Она словно заряжалась у молодежи энергией и передавала ее своей группе подопечных – группе пенсионеров, часто примиряя их с собственными внуками.

Леонид ходил по овощным и фруктовым рядам рынка, ища малосольные огурчики, которые очень любила его мама. Он уже купил азербайджанские помидоры, свежайшую зелень, красные перцы, орехи, гранаты, килограмм отборного чернослива.

Продавцы всячески зазывали богатого клиента к своим лоткам, расхваливая товар. То, что Леонид был богатым клиентом, ни у кого не вызывало сомнения, даже не из-за того, что он был одет в добротные фирменные вещи, а по тому, как себя вел. Сразу чувствовалось, что это очень уверенный в себе человек, а уверенность эту ему давала его состоятельность.

– Дорогой, подходи, бери яблоки, виноград! Что хочешь выбирай!

– Не стесняйся! Смотри, какие фрукты! Самолетом из Баку! Мандарины пахнут праздником! – наперебой кричали продавцы.

Леонид не любил панибратства, но воспринимал такое обращение как национальную особенность этих продавцов и мило улыбался.

Внезапно раздались крики, и какое-то движение пронеслось по рынку, словно струя воздуха. Это было настолько неожиданно, что Леонид не сразу понял, что произошло.

– Держи! Держи его! Подонок! Стервец! Вор! Убью! Сволочь! Охрану! Сам урою!

Несколько крепких парней в темной одежде метнулись в сторону переполоха, и заварилась какая-то возня. Люди недоуменно и растерянно остановились, с интересом и страхом наблюдая за происходящим.

Леонид сделал несколько шагов по направлению к разборке, мимо него промелькнула какая-то женщина, он заметил только ее спину со светлыми, развевающимися волосами. Еще Леонид четко услышал ее крик:

– Да что же вы делаете?! Это же ребенок! Немедленно прекратите!

Леонид ускорил шаг, а из эпицентра конфликта уже доносились отборная брань и глухие удары. У Лени вся кровь прилила к голове, когда он услышал плач женщины и грязный мат в ее адрес. Тогда он дал волю своим кулакам, отшвыривая упругие мужские тела в разные стороны, сам не зная, к чему он стремился. Раскалывающая череп боль остановила его победное шествие внезапно… Затем темнота ослепила его, и он отключился.

Глава 5

Леня знал, что многие девушки мечтают танцевать стриптиз, совмещая приятное с полезным. Выгодно преподнося свое молодое, упругое тело, зарабатывать на этом неплохие деньги и еще иметь возможность выбирать себе клиентов. Вот с этим пойду, а с этим нет! Попробовала бы она выкидывать такие фортели на трассе Москва – Санкт-Петербург. «Вот в эту фуру сяду, а в эту „шестерку“ ни за что!» Сутенер быстро бы прочистил ей мозги. Поэтому стриптиз – это красиво и желанно, даже модно. Леонид часто председательствовал или являлся просто членом всевозможных конкурсов «Мисс» и «Миссис», а также на лучшую стриптизершу, проводимых в его ночном клубе.

Вот и сейчас Леонид видел перед собой красивую девушку – блондинку, которая просто жаждала обнажиться перед ним. Леня не понимал одного – почему на этот раз конкурс проводится в «свинарнике». Пахло ужасающе, девица быстро обмазалась какой-то гадостью и полезла к нему. Но вместо объятий и приятных, ненавязчивых эротических движений Леонид с ужасом заметил, как девушка снимает с себя туфлю с острым каблуком-шпилькой, потом ощутил на себе в полной мере удары этого адского оружия, причем в голову.

– Очнитесь! Мужчина, откройте глаза! – доносился противный голос до сознания Лени. Он поморщился и открыл глаза. Кроме ударившего в глаза света Леонид увидел какое-то незнакомое женское лицо, перепачканное грязью и кровью, хотя именно это лицо только что ему и привиделось.

– Что? Кто? Кто вы? – прошептал мужчина, не понимая, почему ему так плохо и почему так гнусно пахнет.

– Как же хорошо, что вы очнулись! – всплеснула руками женщина. – А то я думала, что вы того… этого…

– Что?

– Коньки отбросили… У вас так рана на голове кровоточила, я перевязала своей одеждой, – несколько виновато произнесла женщина.

– Чего? – разом потерял свою сообразительность Леонид, приподнимаясь на локтях.

– Своей футболкой, – ответила женщина, – вы не волнуйтесь, она чистая.

Леня понял, что пора завязывать пить, так как второй раз за день он видит перед собой незнакомую женщину, совершенно не помнит, как ее зовут, и самое неприятное, что эта женщина была значительно хуже той… первой, с которой он проснулся утром, словно его рейтинг стал стремительно падать.

– Как-то мне нехорошо, – проговорил он, чтобы потянуть время и собраться с мыслями.

– Да чего уж… хорошего? – вздохнула женщина. – Идти-то можешь?

Леонид осмотрелся, и если бы не присутствие женщины, он закричал бы в голос. Он лежал на груде какого-то мусора и хлама, среди каких-то объедков и еще черт знает чего. Но самым страшным было то, что эта свалка простиралась вокруг на такое расстояние, какое было подвластно человеческому глазу. Только после этого он заметил, что женщина фактически раздета. Если учитывать, что сейчас был март, то женщина явно замерзла, лицо ее побелело, губы стали синими.

– Господи! Где мы? – выдохнул Леонид, не веря своим глазам.

– Городская помойка, свалка, мусорник, я не знаю, как обозначить правильно, – стуча зубами, ответила женщина, поежившись.

– Вижу, что не пляж…

– Привезли сюда и кинули, как собак… – жалобно ответила женщина, – совсем озверели!

Леонид сфокусировал на ней взгляд. Женщина, видимо, была высокая и очень худая и сейчас в такой сложившейся позе напоминала кузнечика, который внезапно проснулся посреди зимы, вернее уже в конце. Она была в ссадинах и грязи, но почему-то Леонид понял, что она значительно моложе, чем показалось ему с первого взгляда. Он осмотрел себя. Его дубленки на нем не было, но с ним поступили более гуманно: оставили джинсы и свитер. Он, морщась и стискивая зубы, стянул через голову свитер и кинул его девушке.

– Оденьтесь… а то замерзнете совсем и умрете…

– На это и рассчитывали, – хлюпнула носом она, осеклась под его строгим взглядом, – про вас думали, что вы уже «одной ногой» на том свете, а меня раздели, чтобы замерзла.

– Ублюдки… Но кто? За что? Мои конкуренты в бизнесе? – ужаснулся Леня.

– Какие конкуренты? Какой бизнес? – фыркнула женщина. – Вы тут вообще ни при чем. Это я ввязалась в это дело.

– Вы?

– Так вы ничего не помните? – спросила женщина, косясь на теплый свитер и все же решив натянуть его на себя, пока мужчина не передумал. – Я была на рынке, чтобы купить пряных специй для приготовления пиццы, и стала свидетелем очень неприятного эпизода. Мальчишка школьного возраста стащил два помидора и побежал вдоль рядов. Продавцы просто-таки накинулись на бедного ребенка, схватили, скрутили его и начали избивать. Ребенок был такой жалкий… плохо одетый, грязный, худой… Может, он сирота, от голода и стащил эти помидоры! Разве же можно было так издеваться над ребенком всего лишь из-за несчастных помидоров? Ему захотелось есть! – возмущалась девушка, а ее голос просто звенел в его голове, причиняя жуткую боль. – Я была в шоке и кинулась образумить их. Люди они или злые собаки? Ну разве можно было…

– Ой, я это уже слышал! – сморщился Леонид. – Прекратите орать! Какая вы ужасная женщина…

– Что?! – вскричала она еще сильнее. – Да я тоже думала, что вы – труп! Давно бы ушла, да жалко было! А вы еще на меня и орете!

– Да это вы орете!

– Я хотела вырвать этого ребенка из их лап! – пафосно сказала женщина. – И мне это почти удалось! Правда, я сама попала под раздачу, меня тоже хорошо потрепали, – трещала женщина. – Честно говоря, я думала, что меня убьют. И нас спасли вы… только вы и кинулись на помощь. Я еще успела подумать, куда же делись настоящие мужчины, почему никто не заступится? И тут как раз вы… Здорово вы их раскидали, они хоть перестали избивать меня и ребенка, отвлеклись на вас.

Леонид с ужасом посмотрел на свою странную собеседницу.

«Да она не в своем уме… чокнутая, точно! Теперь я все вспомнил. Ох, зря я ввязался! Как-то машинально получилось…» – поморщился Леонид.

– А дальше… что? – спросил он.

– Вас огрели по голове, вы потеряли сознание, я кинулась на помощь…

– Тоже мне помощница, – усмехнулся Леня.

– Я не лгу! – обиделась женщина. – Вас бы забили сапогами и тяжелыми ботинками насмерть.

– И чем же вы мне помогли? – удивился Леня, чувствуя себя персонажем дурацкой истории.

– Я не знаю… У меня кетчуп был… Упаковка разорвалась, кетчуп пролился, и мужики решили, что это кровь. Тогда один из них зловеще прошептал: «Остановитесь, козлы. Мы, кажется, замочили обоих… что делать?»

– И что?

– Это известие как-то остудило их пыл, я прикинулась мертвой, так как поняла, что только в этом наш путь к спасению. Они быстро разогнали зевак, сказали, что вызвали «скорую помощь», а сами отнесли нас в грузовик, вывезли на помойку и свалили здесь как мусор.

– А ребенок? – внезапно похолодел Леня.

– Мальчишка убежал… отделался синяками, – ответила женщина с довольным видом, что их жертва не была напрасной.

– Они совершили одну ошибку… – процедил сквозь зубы Леонид, пытаясь встать.

– Какую? – быстро отреагировала женщина.

– Не удостоверились, что мы мертвы… Ну, дайте мне только выбраться, я им устрою! Черт, ничего не помню. Надеюсь, вы запомнили их лица? Кто во всем этом участвовал? – спросил он у женщины в его свитере.

– Нет… знаете, я никого не опознаю. Они все были для меня на одно лицо и все в темной одежде…

– Я тогда весь этот рынок разнесу в пух и прах! – продолжал горячиться Леонид.

– Вы для начала выйдите отсюда живым и, желательно, меня тоже не забудьте, – откликнулась женщина.

– Тебя как зовут? – спросил он ее, переходя.

– Варвара.

– Шутишь? Это та, у которой длинный нос?

– Мне не до шуток… и нос у меня не длинный, а курносый.

– Ладно! Меня зовут Леонид… ну что, Варя, боевая подруга, помоги своему командиру подняться на ноги.

Ее не пришлось просить дважды, она наконец-то разогнула свои сложенные конечности и ткнулась ему под мышку, словно худой и нескладный костыль.

Леонид поморщился, но промолчал, только подумал:

«Вот ведь бог дал фигуру… зацепиться не за что ни взглядом, ни рукой в нужную минуту».

Они шли очень медленно по утрамбованному мусору, кое-где ощущая мягкость под ногами.

– Сколько же здесь метров мусора под нами? – пыхтела девушка, тыкаясь в него острым плечом.

– Не знаю… но ощущение, что километры, – ответил Леонид.

– Не провалиться бы… идите осторожно, – сказала ему женщина.

– А куда мы идем? – спросил он. – Со всех сторон сплошной мусор.

– Я видела, куда уехала машина, после того как нас здесь бросили, вон две полоски от шин грузовика. Значит, если мы пойдем по их следу, тоже выйдем отсюда.

– Логично, – согласился Леонид, трогая затылок и стараясь не вдаваться в подробности, что за липкая жидкость ощущалась под его ладонью.

– Сколько мусора! – выдохнула женщина.

– А что бы ты хотела? Это не единственная свалка… Москва – город-монстр. Из каждой квартиры один-два раза в день выносят мусор… А сколько отходов от предприятий, магазинов, различных производств и ресторанов?

– Похоже, что вы говорите со знанием дела, – стрельнула на него снизу вверх голубыми глазами Варвара.

– Да, я известный производитель мусора! – засмеялся Леонид. – Если взять все мои предприятия, то от меня вывозят тонны мусора и, чтобы их вывезти, я трачу большие средства.

– Ага… научились бы еще все это утилизировать, – фыркнула Варя, чувствуя себя под его мощным торсом просто спичкой, которую можно сломать одним неосторожным движением.

– Мэр уже построил мусороперерабатывающий завод, теперь будет строить второй, но этого все равно мало, – сказал Леонид.

– А я слышала, что мусорные свалки заняли столько квадратных километров площади, что это уже становится угрожающим для экологии. Поэтому машины теперь не сваливают мусор по краям свалки, а едут в центр, утрамбовывая все эти отходы. Водители даже бастовали, требовали повышения зарплаты за то, что вдыхают, пока едут по свалке, вредные испарения. Но из этой затеи ничего хорошего не вышло, потому что – это знает каждая хозяйка – если льешь густой соус или сметану в центр, то она все равно расползается к краям, занимая все больший периметр, – бухтела женщина.

– Откуда ты все это знаешь? Как будто сама провела на помойке всю жизнь? – улыбнулся Леонид.

– Я? Нет… читала, смотрела…

– Не журналистка?

– Не-а, учительница, – сопела Варя.

– Ой! Самая ужасная категория населения, я имею в виду женского, это учителя!

– Это еще почему? – удивилась она, считая свою профессию лучшей в мире.

– Все знают, упрямые, как ослицы, настаивающие на своем. Ни в чем невозможно их переубедить… Хуже только черти в табакерке.

– Знаешь, друг, посиди-ка ты здесь, а я одна быстрее добегу до помощи и направлю к тебе, а то мне что-то совсем тяжело стало тащить такого крупного мужчину и вдобавок такого умного.

– А вот чувства юмора у тебя нет, – покосился на нее Леня, – не хотел бы я остаться здесь посреди свалки в гордом одиночестве.

– Вот и правильно, не думайте, что я так рада вашему обществу. Не бросила только потому, что вы совершили благородный поступок, заступились за нас с мальчиком на рынке. Я чувствую, что в долгу перед вами. Вот выведу вас отсюда, и мы квиты.

Они замолчали на некоторое время, переваривая каждый свои мысли.

«Знаю я такую категорию людей. Самодовольный самец, бабник, красив, холен… Смотрит на меня, как на прыщ на чужой заднице, ой… что это я такие выражения допускаю в своих мыслях? Тоже мне – учительница! А как он, кстати, об учителях негативно отозвался?! Ух, как его это задело! Прямо затрясся весь! Понятно, это комплексы! Мальчика не должна учить какая-то тетка, мальчик использует этих теток. Женщина для таких существует исключительно в одном ракурсе – в сексуальном. Просто удивительно, как это такой типчик пришел нам на помощь…» – думала Варвара.

«Терпеть не могу таких баб. Всезнайка! Такая интеллигентная, тьфу ты! Везде им все надо, все они знают, и нос свой во все суют. Мужики для них – самцы и похотливые кобели, а женщины, свободно живущие с мужчинами, вступающие в сексуальные отношения с несколькими сексуальными партнерами, для таких вот пуритански настроенных дамочек – развратные стервы. При слове „секс“ они закатывают глаза и цокают языком, мол, куда катится мир?! Вот идет, сопит и все грудь руками прикрывает. Господи, да на что там смотреть? Уж расслабилась бы! Закомплексованная училка!» – думал Леонид.

«За такими экземплярами идет настоящая охота, каждая думает, что она сможет его взять и будет лучшей. А он с самодовольно-снисходительной улыбкой хозяина жизни наблюдает за их возней у его ширинки. Да! Только у любовницы с богатой фантазией есть шанс – это несомненно», – продолжала накручивать себя Варя.

«Видел я достаточно таких зажатых, закомплексованных женщин с лицом ученой крысы, а в глазах такая тоска по простому бабьему счастью… Думаю, что она старая дева».

«Наверняка еще и женат, и любовниц имеет, и думает, что любая баба – его».

– Чего молчишь, Варвара? – спросил Леонид, решив прервать затянувшееся молчание.

– Да вот думаю, что это за подонки такие, бросить двух людей, один из которых сильно ранен, просто так на улице умирать? – ответила она.

– А ты еще не поняла, как несправедлив мир?

– Не знала, что настолько… Это же фактически – убийство! – возмутилась она.

– Ну это ты брось! Мы им такой радости не доставим. Я уже даже вижу дорогу, – подбодрил ее Леня.

– Да? А я что-то нет… – вытянула худую шею Варвара.

– А я просто выше, вот дальше и вижу, – ответил он.

– Опять вы шутите! – обиженно поджала губы Варя.

– Да нет… там правда что-то виднеется… какой-то ларек.

Варвара посмотрела на Леонида и рассмеялась.

– Чего смешного?

– Не знаю… Мы как из книжки «Принц и нищий» Марка Твена. Бродяги со двора объедков.

– Похоже… – усмехнулся Леня.

До конца этой мусорной дороги им так и не удалось дойти, навстречу им вырулила мусорная машина. Водитель хотел проехать мимо, но Леня остановил его, фактически преградив путь.

– Ты что, идиот?! – высунулся из машины грозного вида мужик с плохо выбритым лицом. – Совсем от вас, бомжей, житья не стало!

– Мы не бомжи! – выкрикнул Леня.

– Бомжи – не мы! – вторила ему Варвара, воспринимая это недружелюбное лицо за лик ангела с небес, потому что идти по колкому мусору почти раздетой и под такой тяжестью она больше уже не могла.

– Что же вы тут все рыщете? – продолжал ругаться водитель, и Леониду пришлось объяснить, почему они здесь оказались.

– И если вы нам не поможете, то будете отвечать перед законом за неоказание помощи, – напугал он водителя напоследок.

Водитель скинул весь мусор, не доехав до центра свалки, и запустил их в машину. Варвара подавила приступ тошноты от накатившего запаха растревоженного мусора и с блаженством свернулась в кабине. Во-первых, было мягко, во-вторых, тепло. С двух сторон ее подперли двое мужчин, и мусоровоз, развернувшись, направил свои колеса в город.

– У меня сегодня такое событие! – вздохнул Леонид. – День рождения самого важного для меня человека, а я в таком виде, цветы потерял, деньги вытащили…

– Что вы за человек такой?! Думаете только о себе! Может, у меня тоже были свои планы, и на тебе! Я прямо мечтала оказаться на помойке!

– Какой же у тебя противный голос, – поморщился Леонид.

– У меня профессиональное несмыкание связок!

– Много болтаешь?

– Типа того! Я должна общаться с детьми! Если я буду молчать, я им ничего не объясню. А моим ученикам приходится объяснять одно и то же по многу раз.

– Почему? – удивился Леонид. – Дети сейчас весьма сообразительные.

– Мои дети отстают в развитии, они особенные, – поджала колени Варя, – я педагог-дефектолог.

– Это всяких там даунов лечите? – спросил шофер.

– И детей с синдромом Дауна в том числе, – уверенно ответила Варвара.

– А я бы их всех перестрелял, вернее, убил бы в младенчестве, – спокойно заявил человек за рулем мусоровоза.

– Как убил? – оторопела Варвара.

– А так… Для чего растут эти уроды? Они и тупые, и слабые, и больные, сколько на них государство денег тратит? А отдача какая? Ноль! Так пусть лучше деньги на здоровых детей пойдут, на учебу, на отдых там… Или вылечить тех, кого можно вылечить, может, сердце пересадить или почку. Говорят, это дорого стоит. А всех тупых «овощей» нужно уничтожать, – спокойно пояснил водитель, мирно крутя баранку.

– Да как вы можете так говорить! – закричала девушка. – Уничтожать детей! Да они такие же, как и мы, только более беззащитные! Они добрые! Они талантливые! Да видели бы вы, какие прекрасные картины рисует одна моя ученица! Да она талантливее вас! И вы не смеете так говорить! Не вам решать!

– Замолкни! Что думаю, то и говорю!

– Кто-то уже говорил так и плохо кончил, – подал голос Леонид, – самая лучшая раса людей на земле – арийская, все остальные – рабы, еврейской нации вообще не должно быть. Рожать детей надо только здоровых, а всех больных уничтожать сразу же. Государство не должно лечить то, что отбраковала природа.

– И кто же это был такой умный? – им в лицо пахнуло несвежим дыханием водителя.

– Гитлер! – закричала Варя.

– Что? Ах вы извращенцы проклятые, меня с Гитлером сравниваете?! Ты – сучка… – возмутился водитель.

– Не смей на нее кричать! – заступился за Варю Леонид.

Водитель грязно заматерился и резко остановился.

– А ну-ка проваливайте!

– Мы никуда не пойдем, мы там замерзнем и умрем, – спокойно сказал Леня.

– А мне наплевать! – рявкнул он.

– Варя, нагнись, – резко сказал Леонид и вмазал водителю по лицу. Тот ударился затылком о стенку кабины и затих. Леонид вылез из кабины и открыл дверь с другой стороны, крикнув Варе: – Подвинься!

Девушка, сильно испугавшись, подчинилась. Леня спихнул оглушенного водителя на срединное место и сам сел за руль.

– Что с ним? – покосилась на водителя Варя.

– Вас, баб, не поймешь. Ты только что была готова убить водителя за его расистские взгляды.

– Убить я не хотела бы никого, даже тебя, – ответила Варвара.

– Все-таки ты – несносна, – Леонид завел мотор и сдвинулся с места, – ничего не будет с твоим «водилой».

– У тебя очень мощный удар, – отметила она, – и похоже, что ты часто пускаешь кулаки в ход. Я знаю тебя совсем недавно, а из драк мы фактически не вылезаем.

– Вот и молчи, – подмигнул ей Леня, лихо крутя руль.

– Ты боксер? – спросила Варвара.

– Любитель… но кандидата в мастера заслужил! Когда меня избили и я вышел из реанимации, моя мама сразу же определила меня к своему знакомому в секцию бокса и заявила, чтобы я не думал пропускать занятия и мухлевать на тренировках.

– Твоя мама жестких правил.

– Она справедливая.

– И сейчас ей надо сказать спасибо. Если бы не твой удар с правой руки, он высадил бы нас, и мы «куковали» бы на улице, и тогда бы точно замерзли.

– Я бы этого не допустил, – усмехнулся Леонид.

Мусоровоз наконец-то выехал на дорогу и помчался в сторону Москвы.

– А ты неплохо водишь такую большую машину, – отметила Варвара.

– Я вообще хороший парень, – снова усмехнулся Леня.

– А вот в этом я уже не так уверена, – сказала Варя. – Тебе бы в больницу… Кстати, а куда мы едем?

– В милицию, конечно! – ответил Леня.

– Что мы там будем делать? – продолжала вести светскую беседу Варвара.

– Ты забыла, что нас чуть не убили? Ах да, какие глупости! Ведь не убили же! Какая ерунда! Мы сейчас припудрим носик и пойдем учить своих учеников. Мы привыкли глотать все, что нам преподносит судьба!

– Что ты несешь?! – возмутилась Варя и толкнула сидящего между ними водителя, тот мешком навалился на Леонида.

– Ты что делаешь?! – И Леня пихнул его обратно на Варвару.

Она так просто сдаваться не собиралась.

– Ах ты негодяй!

Тело водителя полетело на Леонида, машина резко вильнула вправо.

– Ты что, истеричка?! Мы сейчас попадем в аварию!

– Идиот!

– Я – идиот?! Да, я идиот! Вместо того чтобы быть на дне рождения у своей матери, я оказался на помойке с бабой-ягой!

– Так тебе и надо! – показала ему язык Варвара, израсходовав все свои силы и перестав сопротивляться.

Водитель открыл глаза.

– Вы куда едете, черти? Угнали «мусорку»? Остановился я на свою шею… я вас в милицию сдам.

– Мы туда и едем, – хмуро ответил Леня.

– Да? – удивился водитель, удрученно вздыхая.

Глава 6

Следователь Артем Иванович Корейко оторопело смотрел на парочку страшных молодых людей – полураздетых, грязных, в крови, которых ему доставили из отделения милиции. Там, решив, что то, что они рассказывают, слишком сложно и запутанно, отправили их сразу в убойный отдел.

Варвара с Леонидом уже рассказали ему все, что с ними произошло, все было занесено в протокол.

– Выехала группа захвата? – спросил Леонид.

– Куда? – следователь был очень спокоен.

– Как куда? Вы что – издеваетесь?! На рынок, конечно! Нас чуть не убили!

– Успокойтесь, не убили же… – ответил Артем Иванович.

– Да вы что, в самом деле?! Да вы знаете, кто я?! Хорошо же вы работаете! Мы тут спешим, чтоб их всех взяли по горячим следам, а вам все равно?!

– Он всегда такой горячий или это последствия перенесенного стресса? – обратился к Варе следователь, спрашивая о Леониде в третьем лице.

– Я его вообще не знаю! – резко ответила Варвара. – Но думаю, что просто псих!

– Истеричка!

– Хам!

– Сердобольная дура!

– Самовлюбленный осел!

У следователя глаза на лоб полезли.

– Может, вы прекратите?! Оба хороши! Еще пререкаетесь в кабинете у следователя. Наши люди работают на рынке, не волнуйтесь… Меня больше другое интересует…

Следователь изобразил на лице глубокую работу мысли, глядя на какие-то бумаги, которые ему занесла в кабинет молодая девушка.

– Скажите, Варвара Викторовна…

– Да? – с готовностью откликнулась та.

– А он приставал к вам?

– Кто? – оторопела Варя.

– Леонид Владленович Тихонов, – ответил следователь. – И сейчас вы должны сказать мне правду! Ничего не бойтесь. Он пытался изнасиловать вас? Или изнасиловал? Не выгораживайте его… не думайте, что он откупится от такого преступления. Только ваше слово, и этот насильник не выйдет отсюда без наручников. Это я вам обещаю.

После минутного замешательства, в течение которого Варя и Леонид смотрели в глаза друг другу, Варвара честно ответила:

– Никакого изнасилования не было. – Хотя душа ее скандировала: «Вот так вот! Я всегда знала, что он маньяк, идиот и псих! Не одна я так подумала!»

– Ну что ж… – разочарованно протянул следователь, – может быть, вы еще передумаете…

– Может, вы объясните, в чем дело? – подал несколько охрипший голос Леонид. – У меня достаточно женщин, чтобы у меня не возникала необходимость кого-то насиловать, тем более… – он покосился на Варю.

Она сжалась, ожидая услышать его хлесткое: такую, как эта!

Но не услышала.

Следователь снова углубился в бумаги.

– Леонид Владленович, здесь у меня на вас сводка. Интересное дело, Леонид Владленович, вы объявлены в розыск, а к нам явились сами. Может, тогда уж и явку с повинной оформим? Пару лет скостят.

Ни один мускул не дрогнул на лице у Леонида.

– В чем меня обвиняют?

– А сами, значит, не знаете?

– Даже и не догадываюсь. Я знаю одно – я не сделал ничего криминального.

– Всего лишь изнасиловали и избили молоденькую девушку, – сказал следователь, наблюдая за реакцией Леонида.

Конечно, такое обвинение не могло не произвести на него впечатления.

– Я уверен, что это – ошибка. Я не знаю, чего вы добиваетесь и чего хотите, – ответил Леня.

Варвару раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она была ошарашена таким заявлением следователя, напугана и уничтожена. Где-то противное внутреннее «я» просто-таки ликовало:

«Я так и знала! Я чувствовала, что этот несносный красавец окажется каким-нибудь маньяком! Просто урод! Изнасиловал девушку! А что с него еще взять?»

С другой стороны, она не могла в это поверить. Что-то противилось той информации, которую она получила. Где-то проскальзывала нестыковка. Она не ощутила на себе ни одного похотливого взгляда, не было ни намека на сексуальное домогательство. А уж она знала, что обладает внешностью, может быть, и не сногсшибательной, но все же весьма привлекательной. Сколько раз она ловила на себе мужские взгляды определенного толка. Не могла она поверить, что единственный человек, кинувшийся ей на помощь, когда их чуть не забили с ребенком на рынке до смерти, оказался насильником. Не пошел бы он сам и в милицию. Или уже забыл, что сделал? Нет, на сумасшедшего Леонид тоже не был похож. Как бы они ни ссорились, но свой свитер он ей отдал, а ведь он тоже изрядно замерз. Да и если уж быть до конца честной…

– Посмотрите на него! – воскликнула Варвара. – Он не мог этого сделать!

– Почему? – спросил следователь.

– Ему и так все дадут! – выдала она, и Артем Иванович рассмеялся.

– Это, конечно, аргумент!

– Спасибо за скромную оценку моих возможностей, – усмехнулся Леонид.

– Зря улыбаетесь, гражданин Тихонов, – обратился к нему следователь. – Вы, гражданочка, свободны. В вашем состоянии я бы обратился в больницу, а вот вы, Тихонов, имеете право на один телефонный звонок. На вашем месте я бы позвонил адвокату, – перевел он взгляд на Леонида.

Глава 7

Варвара вышла из следственного управления тогда, когда дежурный в бюро пропусков стал косо на нее смотреть.

Задерживать ее он не имел права, так как у нее был пропуск, подписанный следователем, и ничего плохого не делала, просто сидела в тепле. Она уже видела адвоката, который приехал по звонку Леонида. Это был очень высокий и худой мужчина с длинным носом и близоруко щурящимися глазами даже в очках. Он был в кашемировом пальто цвета кофе с молоком, в черном костюме, светло-бежевой рубашке с ярким галстуком и дорогих ботинках. Он мог бы и не представляться. Ежу было понятно, что это адвокат, причем не из дешевых. Но он подошел к бюро пропусков широким, размашистым шагом и представился:

– Здравствуйте. Я – адвокат Прохор Витальевич…

– Шаляпин? – дежурный «гоготнул», по всей видимости, он не любил адвокатов.

– Шляпин, – поправил его высокий лысеющий брюнет. – Меня вызвал мой клиент Леонид…

– Да знаю я, – прервал его дежурный, – проходите! Комната двести двадцать четыре.

Мужчина с кожаным портфелем рванул по коридору.

Варвара вышла на улицу и поежилась. Она все еще была в грязи, в засохшей крови Леонида; вся в синяках, в разорванной одежде. Из теплых вещей на ней был только свитер Леонида. К ногам Варвары словно подвязали гири, уходить она не хотела, как будто этим она могла предать того, с кем вошла в это здание.

«Какую-то я чушь несу… Почему я должна его ждать? Я его совершенно не знаю и ничем не обязана… А вдруг Леонид виновен? Мало ли что мне кажется… Я замерзну, к чертовой матери! А уйти все равно не могу… Нет, придется дождаться адвоката».

Варвара присела на ступеньку здания напротив и, сжавшись в комок, приготовилась ждать. Мимо проходили люди в пуховиках, шапках, вечно спешащие куда-то. Худая симпатичная женщина в грязной одежде вызывала у некоторых только слегка рассеянный взгляд и ощущение того, что кому-то еще хуже, чем ему. Из задумчивости Варвару вывел звон монеток, которые ей под ноги кинул один парень. Сначала она захотела крикнуть: «Молодой человек, вы обронили!» Но затем слова застряли у нее в горле, так как Варвара поняла, что ей подают милостыню. От ощущения позора ее бросило в жар, она растерянно подобрала мелочь.

«Дождалась! Какой ужас! Приняли за бомжа!»

– Не знал, что этим промышляете, – услышала она насмешливый голос у себя над головой.

Варя вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял следователь и, прищурив глаза, рассматривал ее с легким оттенком интереса.

– А говорите, что учительница… Как там? Де… дефек… фектолог? Так это дети с дефектом или вы сами?

– Сами вы с дефектом! – огрызнулась Варвара.

– Ладно, не обижайтесь! Что вы тут высиживаете? У вас уже губы синие. Я же вам велел обратиться в больницу!

– Я жду… – ответила она, осознавая, что следователь прав.

– Не выйдет ваш принц сегодня, – ответил следователь, отводя глаза и шаря по карманам своей куртки, явно в поисках сигарет.

– Как? А что? Кстати, к вам же пошел адвокат! – воскликнула Варя.

Следователь наконец достал что искал, и этим предметом оказался ингалятор. Он сделал два шумных вдоха с лекарством и продолжил:

– Извините, астма. Обостряется, собака, в такую ветреную погоду. Адвокат пришел не ко мне, мне адвокат не нужен. Они сейчас общаются, Леонид ни в чем не сознается, но его это не спасет. Все улики против него… даже адвокат его не вытащит под залог, это я вам говорю. Можете идти… хотя куда же вы в таком состоянии? Жалко, но у нас в органах не предусмотрена услуга доставки свидетелей и пострадавших по домам. Дать вам на такси? – сжалился следователь.

– Не надо… – клацая зубами, ответила Варвара.

– Я вообще шел на обед… здесь дешевые и сытные бизнес-ланчи, – сказал следователь, – а с работников следственных органов берут еще меньше. Пойдемте со мной, поедите и согретесь.

– Неудобно… – жалобно ответила Варя, внезапно ощущая острый приступ голода.

– Восемьдесят рублей я могу себе позволить потратить на голодную и холодную девушку, – не стал ее больше уговаривать Артем Иванович и поднял за локоть со ступенек того самого заведения, в какое и повел.

Это оказалось небольшое кафе. Артем присел за крайний свободный столик у окна, Варя расположилась напротив. Она заметила, что Артем Иванович поздоровался с присутствующими в кафе мужчинами. Видимо, все их следственное управление питалось здесь бизнес-ланчем со скидкой за восемьдесят рублей. Подошедшая к ним официантка тоже поздоровалась с ним и вопросительно посмотрела на Варю.

– Это со мной, – пояснил следователь, сразу пресекая все недоуменные вопросы. – Наш агент, была на задании, поэтому немного не в форме.

– Так, может, сто грамм? – предложила сразу вошедшая в положение напрочь замерзшего «агента» официантка.

Варвара попыталась было отказаться, но официантка добавила интимным шепотом:

– За счет заведения.

– Тебе это необходимо! – возликовал следователь, подмигивая Варе. Варвара была сообразительной девушкой и сразу поняла, что на сто грамм для согрева «агента» покушается сам следователь, и она согласилась.

– А так два бизнес-ланча, – добавил Артем Иванович, – все как обычно, Зоечка.

– Одну минуту! – девушка отчего-то раскраснелась и упорхнула за коричневую дверь, ведущую на кухню.

Варя наконец рассмотрела следователя. В кабинете он вызывал исключительно негативные эмоции, сейчас же показался ей вполне симпатичным мужчиной. Темно-русые волосы, неправильные черты лица и красивые синие глаза совсем не злого человека.

Официантка быстро принесла два салатика из свежей моркови и капусты с растительным маслом, два борща со сметаной и жареную капусту с котлетой. Варе почему-то сразу представилось, что ночью хозяева этого кафе грабанули овощной склад и нарвались на капусту, так как именно она присутствовала во всех трех блюдах предлагаемого на сегодня меню.

Порции были небольшие, но еда была вкусной, как домашняя. Варвара с большим аппетитом принялась за пищу. Артем Иванович опрокинул половину содержимого граненого стаканчика внутрь себя и захрустел салатом.

– Тебе что, жалко этого красавчика?

– А вам нет? Вдруг он невиновен? – вопросом на вопрос ответила она.

– Работа у меня такая, гражданочка Варвара.

– Странно звучит – гражданочка Варвара.

– Это я так… В нашей работе не может быть жалко – не жалко, вдруг – не вдруг… Только факты, голые факты, а они против Тихонова. Есть заявление гражданочки, есть зафиксированные побои и следы насилия. Взяли на анализ сперму. У девушки есть свидетель, который видел, как Леонид грубо запихивал ее в свою машину. И если анализ даст положительный результат, а я почему-то думаю, что так оно и будет, не стала бы проходить все это девушка за просто так, то твоему рыночному спасителю – крышка! – Следователь отставил пустую салатницу и приступил к поеданию борща. – Не пойму, почему тебя это так волнует? С ваших слов, вы всего лишь несколько часов как знакомы.

– Сама не знаю… Это были не самые легкие часы… Он зарекомендовал себя явно не как насильник.

– Мало ли что! Может, ты не в его вкусе. Ты себя в зеркале-то видела? Не хочу расстраивать, но вряд ли ты сейчас станешь объектом сексуального преследования.

– Спасибо на добром слове.

– Пожалуйста! – Артем Иванович легко махнул вторую порцию водки и достал сигареты.

– А ничего, что вы пьете в обеденный перерыв? – заметила Варвара.

– Я сам себе хозяин, а сегодня выпивка досталась мне просто так.

– На халяву?

– Можно и так сказать. Кроме того, я себя несколько неуютно чувствую, то есть заболеваю, меня продуло, – нашелся следователь.

– Что будете пить? – подошла к ним официантка Зоя.

– Мне чай, а даме?…

– Кофе, – ответила Варвара.

В этот момент в кафе вошел господин, которого Варя видела ранее, то был адвокат Прохор Витальевич Шляпин. Вид у него был несколько растерянным и удрученным. Официантка бросила на него пытливый взгляд.

– Что угодно?

– Мне бы кофе…

– Сожалею, столики все заняты, но можете присесть за барную стойку.

Прохор Витальевич посмотрел на высокие, неудобные табуреты у барной стойки, сплошь уставленной пивными колонками с различными марками пива. Чувствовалось, что его эта перспектива не впечатляла. Следователь привстал с места и привлек его внимание.

– Присаживайтесь к нам!

– Здравствуйте, – откликнулся адвокат, присоединяясь к ним и представляясь Варваре. Следователь уже приступил к последнему блюду. После непродолжительной паузы он спросил:

– Дождались результатов экспертизы?

– Да.

– Судя по вашему виду, господин адвокат, вам нечем крыть…

– Сперма моего клиента, но это еще ни о чем не говорит. Леонид и не отрицает, что имел половой контакт, но он никого не насиловал.

– Кто же признается в таком злодеянии? Ему туго придется в камере предварительного задержания… Все! Друзья мои, мне пора! А вы можете еще пообщаться. Кстати, это та самая женщина, из-за которой вашего клиента чуть не убили. Над этим покушением мы тоже работаем, но это не снимает с него ответственности за изнасилование.

Следователь выложил на стол деньги за два обеда и посмотрел на адвоката.

– Мне нечего расследовать, других подозреваемых нет.

– Я понимаю, возможно, я обращусь к услугам частного детектива.

– Ваше право, – пожал плечами следователь.

– Что я могу сделать, чтобы моего клиента выпустили под залог? Леонид очень богат, и сумма выкупа может быть очень большой.

– Если бы имелась хоть какая-то зацепка, что он не единственный, кто мог это сделать… – сказал следователь.

Адвокат и Варвара остались одни. Мужчина растерянно крутил чашечку кофе в руках, периодически кофе выплескивался, обжигая пальцы, но он этого, казалось, не замечал.

– Вы так расстроены… – осторожно начала разговор Варя, которой тоже было невесело.

Адвокат вздрогнул, отвлекся от своих каких-то мыслей и посмотрел на нее.

– Я в шоке, если честно… Это такая нелепица, такая гнусная история, такая неправда, – сказал он с ударением на последнем слове. – И не думайте, что я говорю так, потому что являюсь адвокатом и призван защищать даже самых отпетых мошенников и преступников. Я это говорю, потому что являюсь другом Лени Тихонова и знаю этого человека много-много лет. Он не то чтобы на такое не способен, об этом даже речи не может быть!

– Вы в этом очень уверены, – констатировала Варвара.

– Более чем. Он мухи не обидит, а уж от женщин отбоя не было, чтобы применять к кому-то силу! Бред! Он всю жизнь только и делает, что помогает другим.

– Чем вы можете ему помочь?

– С теми уликами, что сейчас против него… ничем. Я могу поговорить с этой девушкой и предложить забрать заявление за любые деньги. Надеюсь, что именно это ей и надо, ради этого и затевался весь этот цирк, другого объяснения я не нахожу.

– Так встретьтесь с ней!

– Какая вы быстрая… она вправе отказаться разговаривать со мной. По всей видимости, она – страшный человек, раз пошла на такое! – Прохор Витальевич говорил с той позиции, что Леонид абсолютно ни в чем не виноват.

– А может, она ждет этого… Ну, денег? Вы же сами говорили, – подбодрила его Варвара.

– Для начала у нее наверняка есть сообщники, хотя бы один. Тот, кто ее избил, потому что следы побоев, что называется, налицо… – Прохор задумался и, поймав вопросительный взгляд Вари, пояснил: – Вы не представляете, что значит оказаться среди уголовников по такому обвинению даже на одни сутки.

– Наслышана.

– Но не представляете реалии! – адвокат выпил уже остывший кофе. – А если еще на него поступит заказ… опустить или издеваться до потери сознания… Да Леонид будет готов отдать все свое состояние, нажитое честным трудом, этой проходимке. Так что, думаю, сейчас она на контакт не пойдет, сейчас она выжидает и играет роль жертвы.

– А кто она? – заинтересовалась Варя.

– Пока не знаю! А уж свидетель, который якобы видел, как Леонид тащил ее в машину, в интересах следствия вообще засекречен! Конечно, по своим каналам я все могу узнать, но этим можно навредить Лене, если они ему еще впаяют давление на свидетеля. А так сидеть тоже нельзя, сердце обливается кровью. Нет, решено! Сейчас я поеду и попытаюсь хоть что-нибудь предпринять, хоть что-то сделать. Я не могу так сидеть, когда его там уничтожают. Думаю, даже то, что он серьезно занимался боксом, вряд ли ему сейчас поможет.

– Ничего не могу сказать… – пожала плечами Варя, – как хоть звали девушку? Может, Леонид обидел ее чем? Почему она решила так поступить?

Адвокат поправил сползшие на нос очки и несколько смутился.

– Леонид расслабился в ночном клубе… девушку не помнит, то есть проснулся утром… она рядом, счастливая, довольная и без синяков.

– Имени он не помнит? – поняла Варя.

– Ну… – развел руками Прохор.

– И вы считаете, что Леонид ничем не обидел девушку? Провел с ней ночь, а утром не вспомнил ее имени?

– Я понимаю и принимаю вашу иронию, но это не повод, чтобы засадить человека в тюрьму лет на семь-восемь. Девочка тоже была пьяна и поехала в гостиницу не в шашки играть. Не святая, понимаете? А аморальные поступки не подлежат у нас в стране уголовному преследованию.

– Понимаю… Да я не против, чтобы ваш Леонид оказался не виноват, просто я-то вообще помочь ничем не могу. Меня он не домогался, не трогал и не обнимал… почти, это я следователю и сказала.

– А ведь вы можете помочь! – воскликнул адвокат, со стуком ставя чашку на блюдце.

– Я?! Чем? – испугалась Варвара.

– У Леонида же сегодня особенный день. Он ехал на день рождения к своему самому главному человеку в жизни, к матери.

– Да, он что-то говорил о цветах…

– Вот-вот! Она же будет ждать! Я сейчас рвану по делам, а Леня просил что-то наплести его матери, успокоить ее и поздравить от его имени. Могу я попросить вас об этом?

– Меня?! Ну, я не знаю… Как я могу? Я ее не знаю, я и Леониду-то никто. Что я скажу?

– Пожалуйста, помогите! Это очень важно для него! Скажите, что Леонид был вынужден уехать за границу срочно… Волноваться ей нельзя, человек в возрасте. Я вас умоляю, сделайте это для нас! Я дам адрес и деньги на такси! А я, может, хоть чем-то смогу ему помочь в это время!

Варвара вздохнула, в таких случаях твердость характера она проявлять не могла и не умела.

Глава 8

Соколовская Софья Петровна поняла, что ее семидесятилетие не принесет ей покоя и умиротворения. Поняла это Софья Петровна тогда, когда так и не дождалась приезда Леонида Тихонова, своего сына. Уже на протяжении многих лет в этот день этот красивый парень, юноша, а затем и молодой мужчина появлялся с утра с букетом роз, с продуктами и неизменным ювелирным украшением. Софья Петровна терпеть этого не могла и всегда сильно возмущалась.

– Господи, Леня! Ну зачем ты покупаешь мне эти брильянты? Мне ими что, гроб потом украшать?

– Ты сама, как брильянт.

– Скажешь тоже… Мне уже столько лет и мне абсолютно ни к чему все эти побрякушки.

– А я хочу, чтобы они у тебя были и чтобы ты всегда чувствовала себя женщиной.

– Камни не греют, уж поверь мне.

– Верю, но я в них вкладываю свою любовь, – упрямился Леонид.

– Леня, дари ты все эти украшения своей девушке.

– Девушкам, – поправил ее Леонид, – и так дарю.

– Да я и не сомневаюсь, что даришь, – улыбалась ему Софья Петровна, – ты – щедрый и добрый мальчик. Когда же ты уже остепенишься? Когда же у тебя появится одна-единственная?

Леонид смеялся.

– Я не знаю… Меня все устраивает.

– Конечно, устраивает! Чего уж тут! Это раньше мужик не мог жить один, стремился к семейной жизни, чтобы женщина была под боком, чтобы его обстирывали, кормили… А сейчас? Женщины у тебя всегда под боком, да все разные, да красивые, да, наверное, стараются, ублажают в постели, чтобы заполучить такого красавца и богача в единоличное пользование. Что смеешься? Даже не краснеешь, вот ведь нахальная молодежь сейчас.

– Хочу отметить, что и девочки целомудрием не отличаются, – хохотнул Леня.

– Вот только не говори, что не на ком жениться! По Станиславскому «не верю»! Просто ты не хочешь и не особо стараешься, чтобы найти.

– Некогда мне, – отметил Леонид, – да и незачем.

– Вот с этого и начинай. Квартиру, вернее, номер в гостинице, тебе уберут, обедаешь ты в ресторане… А ведь если вдуматься, то, что происходит – просто ужас! Жить в отеле одиноким волком, и это – предел мечтаний… Леня, а как же дети? Они из воздуха не делаются! Леня, их не принесут работники сервисслужбы.

– Будут у меня дети, мама, будут, мальчик и девочка, устроит?

– Когда, балбес?

– Еще не готов…

– Тьфу! Увлеклась я твоим физическим и умственным развитием и чего-то тебе недоложила в душу.

– Да все ты мне заложила. Время сейчас другое.

– Время всегда одно! Ущербный ты человек, Леня, если не способен любить! – продолжала агитировать за семейную жизнь своего сына заслуженная учительница, которая сама, кстати, прожила всю жизнь одна, объясняя это тем, что она всецело посвятила себя своему делу.

– А в конце жизни я очень пожалела, что не притулилась под крылом у какого-нибудь мужчины, – сразу же добавила Софья Петровна, чтобы Леонид не ссылался на ее опыт жизни.

Софья Петровна не любила праздники, особенно дни рождения, напоминающие о том, что еще один год жизни завершен. Так же она не любила шумиху вокруг своей персоны и по возможности отклоняла приглашения куда-либо. А уж куда ее только не приглашали! У этой уникальной женщины ее ученики, которым она в свое время помогла в жизни, были в любых отраслях науки, техники, в любой сфере деятельности. Многие жили за границей и настойчиво звали эту женщину к себе в гости. Но Софья Петровна не хотела никого стеснять и постоянно отказывалась, ссылаясь на свой почтенный возраст.

– Я свои километры уже отходила, – говорила она своим ученикам, всем, которых считала своими родными и близкими людьми.

– А ведь ты упрямая, как не знаю кто! Еще меня обвиняешь! – возмущался Леонид, которого больше всего угнетало, что Софья не переезжает к нему жить. – Ради тебя я бы съехал из отеля в дом!

– Лучше бы ты съехал с этой холостяцкой стези из-за какой-нибудь девушки, а не из-за меня! – парировала Софья Петровна.

Все-таки Леонид был у нее на особом положении, он не подчинялся ее требованиям и каждый год превращал ее день рождения в настоящий праздник.

– Несносный мальчишка, – только и бурчала она, пряча довольную улыбку.

И вот впервые за долгое время в ее день рождения не раздался телефонный звонок, не вкатили в квартиру огромный многоярусный торт… Не было ничего, ничего не происходило! Самое главное, что Софья Петровна не видела лучезарной улыбки Леонида, его красивых, искрящихся глаз, не слышала его смеха. С утра ее начали мучить плохие предчувствия. Она пыталась взять себя в руки и ругала на чем свет стоит.

– Дура старая! Еще накликаю на него беду! Как я могу предполагать плохое? – А другой голос противно подвывал: – Он человек большого бизнеса, а в этой среде всегда существует конкуренция и криминал.

Софья Петровна ощущала, как тревожно билось ее сердце, как немели и холодели руки и как предательски тек пот по ее спине. Софья Петровна медленно сходила с ума, а сотовый телефон Леонида находился вне зоны действия. Она не могла есть, прерывала все телефонные разговоры в надежде, что освободится линия и позвонит Леня. Она ловила ухом все шумы, доносящиеся из-за двери. Поэтому, когда Софья Петровна услышала шаги на лестничной клетке, она моментально преодолела расстояние до прихожей и распахнула дверь нараспашку. Ее удивлению не было предела, когда она увидела высокую худую девушку в какой-то грязной, а местами и рваной одежде, со спутанными волосами и растерянным взглядом. Почему-то бывшая учительница сразу поняла, что эта девушка пришла к ней, и, судя по ее виду, все самые худшие опасения о том, что что-то случилось, вполне оправдались.

– Вы ко мне? – проглотила ком в горле Софья Петровна.

– Софья Петровна Соколовская? – спросила девушка вежливо, от чего пожилой учительнице стало совсем плохо.

– Это я, но учтите, что мне сегодня исполнилось семьдесят лет.

– Я учту… – переминалась с ноги на ногу девушка.

– А я смотрю, что эта информация для вас – пустой звук! Я на грани нервного срыва, не понимаете? Немедленно говорите, что случилось с Леней! – почти истерично воскликнула бывший педагог.

– С Леней? Леонидом Тихоновым?

– Да! С ним!

– Ничего… – отвела глаза девушка.

– А я вот точно вижу, что вы девушка – не актриса.

– Я – учительница, – ответила Варвара.

– В других условиях я сказала бы, что мне очень приятно. Мы – коллеги. А сейчас я должна заметить, что ты ни хрена не умеешь притворяться, поэтому говори, что с моим Леней?

– Он был вынужден уехать… за границу. Мне было велено прийти и сообщить вам это…

– Зайди-ка в квартиру! – нервно выкрикнула Софья Петровна, отступая в прихожую.

Варвара очутилась в небольшой, но очень симпатичной и чистой квартире одинокой пенсионерки. Ей не нравилась ее миссия изначально, а уж теперь, когда она увидела тревожные глаза этой пожилой женщины, ей стало совсем тошно.

– Он жив? – спросила Софья Петровна, – говори как коллеге честно!

– Да.

– Уже хорошо, а теперь рассказывай, где он и что с ним? И учти, детка, я жизнь прожила, и мне не надо даже детектора лжи, чтобы понять, лжешь ты или нет, – серьезно проговорила Софья Петровна, облаченная по случаю своего дня рождения в платье благородного жемчужно-серого цвета с белым кружевным воротничком.

– Он в тюрьме… – вздохнула Варя, проклиная себя за слабохарактерность.

– Выпьешь за мое здоровье? – внезапно спросила Соколовская после минутного замешательства.

– Я сыта…

– А я предлагаю не есть, а выпить.

– Пожалуй, только совсем чуть-чуть…

Кухня у Софьи Петровны была небольшая, не захламленная ненужными вещами. Такая функциональная обстановка с дурманящими запахами вкусно приготовленной еды. Варя не заметила, как уже ела жареные кабачки и оладьи из картофеля с морковью и луком.

– Ленины любимые, он не очень любит мясо, – пояснила Софья Петровна, которая даже порозовела за последнюю минуту и, казалось, была очень довольна своей судьбой. Создавалось впечатление, что она обрадовалась тому, что Леонид в тюрьме, по крайней мере он был жив.

Софья Петровна перехватила задумчивый взгляд гостьи.

– Я понимаю твое недоумение… Главное, что он жив, а то, что в тюрьме, так это не имеет никакого значения.

– Его обвиняют в серьезном преступлении.

– Он ни в чем не виноват, я это знаю, – безапелляционно заявила пожилая учительница.

– Как вы все в этом уверены, – удивилась Варя с набитым ртом.

– Поясни, кто – вы?

– Прохор Шляпин – адвокат, вы…

– И еще добрая сотня людей, – прервала ее заслуженная учительница. – Мы знаем Леню и знаем, что он не способен ни на что плохое. Я воспитала его, и я это знаю! – с особым значением в голосе произнесла Софья Петровна. – В чем его обвиняют?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.