Творчество Томаса Мура в русских переводах первой трети XIX века

Общим местом становится традиционное для русской критики восприятие поэмы Мура "Любовь ангелов" как одного из слабейших его произведений: "Поэму Мура "Любовь ангелов" вообще находят ниже других его сочинений. Ангелы Мура столько же походят на библейских ангелов, сколько ангелы Рафаэля и даже А.Дюрера на тех, которых видим в библейских драмах французов"¹⁰³. В статье, написанной в полемическом тоне, А.С.Горковенко высказал суждение о лиризме Мура как "образце самого утонченного и классического языка"¹⁰⁴, тем самым вновь подведя литературную критику своего времени к вопросу о необходимости изучения языка и стиля ирландского барда. Другая мысль, вытекающая из суждений А.С.Горковенко и также интересная исследователям последующего времени, заключается в наличии у стиха Мура некоего заранее заданного мелодического рисунка, имеющего способность формировать тот или иной музыкально-поэтический образ. По предположению А.Н.Гиривенко, к 1854 г. относится факт нового обращения А.С.Горковенко¹⁰⁵ к личности и творчеству Мура: косвенные указания в некрологе, хранящемся в РГАЛИ¹⁰⁶, позволяют высказать мнение о принадлежности А.С.Горковенко краткой заметки об "известнейшем" поэте в восьмом томе выходившего под редакцией А.В.Старчевского "Справочного энциклопедического словаря"¹⁰⁷.

В 1852 г. в "Современнике" Н.А.Некрасова и И.И.Панаева был опубликован цикл из двух статей о Томасе Муре, содержавший множество малоизвестных и при этом нередко второстепенных фактов биографии ирландского барда, изложение которых было спонтанным, не направленным на отражение процессов творческой эволюции. "Жизнь Томаса Мура имеет двойную литературную занимательность, – утверждал анонимный автор, – во-первых, по своей личности, игравшей важную роль в английской современной литературе; во-вторых, по дружеским сношениям его с людьми, еще более популярными, чем он сам"¹⁰⁸. В этой связи в статье обращено справедливое внимание на творческие взаимосвязи Мура с Байроном, Вальтером Скоттом, Кэмпбеллом, Роджерсом. Называя Мура "народным писателем", русский критик дает глубокую оценку событиям в Дублине, связанным с подавлением в 1798 г. восстания "Объединенных ирландцев", – именно от этих событий ведется своеобразный отсчет творческой биографии ирландского барда. Сближение с лондонской литературной средой привело Мура к начальному формированию путей развития романтической образности, способствовало проведению экспериментов по трансформации уже имевшихся лирических жанров, свидетельством чему стал относящийся к 1801 г. цикл "Юношеских стихотворений" – удачная проба творческих сил, демонстрировавшая богатые творческие возможности молодого автора, сразу же заслужившего осторожно-благоприятные оценки и имя "английского Катулла". Характерная народность, по указанию русского критика, особо ярко проявилась в сатирических сочинениях Мура, созданных скорее "в стиле Ювенала и Чурчилля, чем Горация и Попе"¹⁰⁹.

Вторая статья цикла примечательна суждением о существовании "ирландской школы" в драматической литературе Трех Королевств¹¹⁰. Таким образом определялось положение Томаса Мура как родоначальника новой ирландской литературы, однако многие сложные вопросы (в частности, традиции ирландского барда в произведениях поэтов-современников, а также литераторов последующего времени) оставались вне поля зрения критика. Априорное суждение середины XIX в. об "ирландской школе" нашло обоснование в трудах зарубежных литературоведов второй половины XX в., установившими контекстуальные переклички Мура с Байроном, Кольриджем, Шелли, Вордсвортом, По, Китсом, Теннисоном, Браунингом. Истоки "ирландского стиля" Томаса Мура справедливо усматриваются в неразрывной связи лучших произведений поэта с национальной музыкальной культурой¹¹¹.

В№ 3–4 "Современника" за 1853 г. увидела свет статья "Толки английских журналов о Томасе Муре и его "Записках", свидетельствующая о том, что появление первых томов мемуаров Мура вызвало широкий общественный резонанс. Републикация отдельных фрагментов мемуаров сопровождается переложением содержания зарубежных источников, нередко наполненных поверхностными замечаниями, не способными отразить глубинную суть творческого мира Томаса Мура. Например, суждение о связи ирландского поэта с национальной музыкальной культурой, весьма характерное для критических статей о Муре начала 1850-х гг., получает в материале "Современника" неожиданный ракурс, совершенно искажающий представление о писателе-труженике, не мыслившем свое существование без литературного труда: "Музыка и народные песни были началом славы будущего поэта <…>, избавили его от тяжелых годов неизвестности, от печальной необходимости грудью пробивать себе дорогу между толпою искателей славы и счастья"¹¹².

Видимо, сознавая предвзятость рассмотренной выше публикации, опирающейся исключительно на мнения зарубежной критики, "Современник" поспешил уже в № 5–6 за 1853 г. дать развернутый анализ первых двух томов записок одного из "блистательнейших" поэтов эпохи романтизма. И в патриотических произведениях, и в любовной лирике Мура автор статьи ощущает особый ирландский дух, близость к родной земле, ее обычаям и традициям, проявившуюся и заметно усилившуюся с эстетической точки зрения благодаря мелодике и яркой образности поэтического слова. В статье вновь отмечается интерес Мура к народной музыке, во многом объясняющий то эстетическое наслаждение, которое возникает при чтении его произведений: "Всякая мелодия, народная или созданная им, соединялась у него с известным чувством, воспоминанием или впечатлением, которые обозначались или в первых двух стихах песни, или в отдельном припеве; потом он развивал свою поэтическую тему, смотря по ритмическому складу песни"¹¹³. Помимо традиционного изложения биографии Томаса Мура, статья в "Современнике" содержала интересные наблюдения над "прозрачным стилем", придающим неповторимое своеобразие поэзии ирландского барда, включала размышления о сути литературного мастерства, о программной значимости того или иного произведения для наследия писателя и, в конечном итоге, отражала эстетические пристрастия своего времени. Впрочем, и этот материал "Современника" был не оригинальным, а переводным, заимствованным из "Revue des Deux Mondes"¹¹⁴. "Современник" ив дальнейшем следил за публикацией записок Томаса Мура, о чем свидетельствует отклик на выход последнего, восьмого тома, принадлежащий Н.Г.Чернышевскому и помещенный в отделе "Заграничные известия" в№ 7 за 1856 г.: "Появился последний том биографии Т.Мура, написанной лордом ДжономРосселем¹¹⁵.

Появление двух первых томов записок и писем Мура вызвало в 1853 г. и отклик "Московских ведомостей", писавших, что "такое литературное явление возбуждает к себе общее участие в Англии", заключающееся, в частности, в том, что интерес к нему проявляют не только литературные издания, но и "политические журналы"¹¹⁶. Очевидно, издание, предпринятое Джоном Росселем сразу после смерти Томаса Мура, не только вызвало всеобщий интерес, но и во многом невольно способствовало ускорению процессов переоценки творческих заслуг поэта, обусловленных деятельностью лейкистов. Именно этими процессами можно объяснить существенное ослабление внимания к Муру в русской критике в последующие годы.

Критические статьи, опубликованные в России во второй половине 1840х – начале 1850-х гг., сформировали представление о Муре как выдающемся деятеле английского романтизма, авторе гениальных произведений, человеке интересной, яркой судьбы. Биографические материалы о Томасе Муре сочетались в статьях с аналитическими суждениями о его художественном наследии, наивысших творческих достижениях. На страницах российской периодики были опубликованы отклики на смерть Мура, подробные материалы о выходе отдельных томов посмертно издававшихся дневников и писем ирландского барда. Републикация отдельных фрагментов дневников Мура в России свидетельствовала как об общественном интересе к личности великого романтика, так и о предпочтениях русской публики, которую привлекала мемуарная литература. В конечном итоге именно эти материалы создали предпосылки для дальнейшего более глубокого осмысления наследия Мура литературоведением.

Периодика второй половины 1850-х – 1860-х гг. не дала приращения знаний о Томасе Муре. Традиционной стала констатация всеобщего признания творческих достижений Томаса Мура: "Имя его уважается его соотечественниками и сочинения его переведены на все европейские языки"¹¹⁷. Немногочисленные критические суждения прессы о Томасе Муре отличались недоброжелательностью априорного характера, не содержали элементов анализа художественных текстов¹¹⁸. Существенно больший интерес представляют суждения о Муре в учебной литературе этого времени, в частности, в опубликованной А.Линниченко в Киевской университетской типографии в 1860 г. книге "Курс истории поэзии для воспитанниц женских институтов и воспитанников гимназий". Для А.Линниченко наиболее существенными представляются национальные корни творчества Томаса Мура, его патриотический пафос, связь с ирландским национально-освободительным движением: "Пробудив своими песнями нацию от долгого сна, Т.Мур и сам прославил и других возбудил петь ее прошлую свободу, скорби и радости борцов за независимость ее. Наконец, воспламененный патриотическим гневом на притеснительную систему правления, он разразился острою сатирою на религиозную нетерпимость Англии и продажность парламента ее и социальную порчу"¹¹⁹.

Поскольку уже с конца 1820-х – начала 1830-х гг. творчество Мура вошло в программы университетских курсов, интересно посмотреть на изложение материала о нем в вузовских учебниках, в большинстве своем являвшихся переводными. Из всех учебников только книга Юлиана Шмидта "Обзор английской литературы XIX-го столетия", изданная в Петербурге в 1864 г., уделяет Муру пристальное внимание, содержит подробный анализ его основных произведений. В традиционной манере Ю.Шмидт сопоставляет Мура и Байрона, делает несколько интересных замечаний, касающихся стилистики произведений ирландского барда, упоминает их русские переводы, из чего можно предположить, что Ю.Шмидт в процессе работы познакомился с ними. Наконец, подчеркивается международное признание, которое получили "Ирландские мелодии", пробуждающие у соотечественников чувство национальной гордости и являющиеся лучшей частью художественного наследия поэта: "Сочувствие, с каким встретили везде эти песни, было необыкновенное. Они были переведены на латинский, французский, немецкий, русский и польский языки¹²⁰. Рассмотрение наследия Мура с определенной исторической дистанции помогло Ю.Шмидту дать вполне объективную оценку всех основных сочинений писателя.

Популярность в России имели также учебные пособия Ч.Тернера "Our great Writers" (1865) и "Lessons in English literature" (1896), обнаруживающие существенные различия в оценках: если в раннем пособии звучала снисходительно-вежливая характеристика творческих заслуг Мура, то в позднейшем издании подчеркивалась бесспорная художественная ценность основных произведений писателя. На суждения Ч.Тернера, видимо, существенно повлиял ход литературного процесса, многочисленные обращения современных ему писателей к переводам и рецепции творчества Мура. Традиционными были суждения о Муре и его лирической поэзии в учебной книге К.Вейзера "История английской литературы", вышедшей в 1899 г. в Санкт-Петербурге; автор пособия рассматривал наследие Мура в контексте с творчеством Байрона и Шелли.

В трех переводах, опубликованных в 1893, 1898 и 1907 гг., известна в России книга датского литературного критика Георга Брандеса "Главные течения литературы девятнадцатого столетия"¹²¹, две главы в которой посвящены литературно-критическому осмыслению лучшего из созданного Томасом Муром. В главе "Ирландское восстание и оппозиционная поэзия" творчество Мура как истинно национального писателя рассматривается через трактовку исторических событий, связанных с национально-освободительным движением в Ирландии рубежа XVIII–XIX вв. Именно эти события подготовили, по мнению Георга Брандеса, появление "Ирландских мелодий", благодаря которым Мур сделал "для своего отечества более того, что было сделано кем-либо другим, даже более того, что сделал Бернc для Шотландии". Муру было суждено "облечь в бессмертную поэзию и музыку славные имена, воспоминания и страдания своего отечества, а также совершенное над Ирландией страшное злодеяние и лучшие качества ее сынов и дочерей"¹²². "Лалла Рук" оценивалась Георгом Брандесом существенно ниже "Ирландских мелодий"; в частности, при характеристике "Огнепоклонников" как "единственной вполне удавшейся части" "восточной повести" он утверждал, что читательский интерес "пробуждается лишь тогда", когда приходит осознание, что "под гебрами разумеются ирландцы и Ирландия"¹²³. "Даже названия Иран (Iran) и Эрин (Erin) мало-помалу сливаются в ушах читателей в одно слово, – размышлял далее Г.Брандес. – Эта прекрасная поэма, в которой герой – благородный и несчастный мятежник, а героиня живет в такой среде, где постоянно говорят о нем с отвращением, по-видимому, внушена воспоминаниями о Роберте Эммете и Сарре Карран. Сходство заметно даже в некоторых мелких подробностях"¹²⁴. Излагая подробности, Г.Брандес подводит прочные основы под свою научную концепцию: "Незадолго перед тем, как Гафед стал призывать гебров к восстанию, он бродил изгнанником по чужим странам, а Гинда, со страхом за жизнь Гафеда, ежедневно слушает рассказы о кровавой расправе с бунтовщиками. Когда же Гинда сама себя лишает жизни с отчаянья, что ее возлюбленный погиб на костре, поэт обращается к ее трупу с плачевной песнью, в которой стоит только заменить слово Иран словом Эрин и целые из нее строфы можно будет присоединить к песне "She is far from the land"¹²⁵, так что никто не заподозрит присутствия постороннего элемента"¹²⁶. Вместе с тем следует признать, что в своей работе Г.Брандес исходил из исторических событий и современных ирландских реалий в больше степени, нежели из собственно художественных достоинств конкретных произведений Мура, в результате чего многие оценки и характеристики оказались далеки от объективности.

На основе книги Г.Брандеса М.К.Цебрикова написала и опубликовала в "Русском богатстве" в 1887 г. статью "Романтизм в Англии (по Брандесу)"¹²⁷, первая часть которой полностью посвящена Томасу Муру. Статья, носившая популяризаторский характер и предвосхитившая появление книги Г.Брандеса на русском языке, повторила многие ошибки и просчеты датского исследователя. Автору, однако, удалось сделать и ряд интересных преломлений художественного материала, – в частности, интересен эпизод, передающий предысторию "ирландской мелодии" "Она далека от родной земли…", получившей отклик в пушкинском стихотворении "Для берегов отчизны дальной…".

Как видим, на исходе XIX века обращение русской критики к творчеству Томаса Мура носило во многом внесистемный характер, что может быть обусловлено причинами внешнего плана, в частности, новым этапом развития русского общества, изменением его идеологических и эстетических представлений.

Глава вторая

Традиции творчества Томаса Мура в русской литературе 1820–1830-х гг

§ 1. Творчество Томаса Мура в русской поэзии 1820–1830-х гг

Появлению в 1822 г. в "Благонамеренном" А.Е.Измайлова первой статьи о Томасе Муре, содержавшей характерное сближение ирландского барда с Байроном и Вальтером Скоттом¹, предшествовали суждения, сохранившиеся в частной переписке деятелей русской культуры. Например, находясь на дипломатической службе в Лондоне, Д.Н.Блудов сообщал И.И.Дмитриеву в письме от 25 марта (6 апреля) 1820 г., что "ирландцы с упорством и запальчивостью ставят всех выше своего земляка Мура", которого можно назвать "ирландским Батюшковым" и определенным образом сблизить с англичанином Байроном и шотландцем В.Скоттом². ОМype Д.Н.Блудов услышал сразу по прибытии в Лондон на должность советника посольства в 1818 г., однако первоначально воспринимал его прежде всего как автора анакреонтических стихотворений, мастера эротической лирики, что отразилось, в частности, в его письме В.А.Жуковскому, датируемом августом 1818 г.

В сознании С.И. Муравьева-Апостола Мур также сближался с Байроном и, более того, воспринимался в качестве последовательного сторонника тенденций обновления окружающего мира, усилившихся в поэзии благодаря революционным событиям во Франции. Осознание "высокого назначения человека", побудившее поэзию стать более гражданственной, "мужественной", вызвало появление "Байронов и Муров"³.

Восприятие декабристами Mypa в качестве гражданского поэта стало вполне традиционным, о чем можно судить по "Воспоминаниям о Рылееве" Н.А.Бестужева, известного своим переводом третьей вставной стихотворной поэмы "The Fireworshippers" из "Лалла Рук". Цитируя одно из самых известных стихотворений К.Ф.Рылеева "Гражданин" ("К молодому поколению"), Н.А.Бестужев делает пафосное замечание: "Кто не скажет, что это стихотворение может стать наряду с лучшими ирландскими мелодиями Мура?"⁴. Тем самым Н.А.Бестужев сближает произведения английского и русского поэтов, имеющие характерное гражданское звучание. Вместе с тем характерное сближение Байрона и Томаса Мура на основе гражданственности их лирики, в существенной мере повлиявшей на движение декабристов в России, было свойственно далеко не всем представителям российских литературных кругов. В переведенной Л.Крестовцевым для "Литературной газеты" в 1831 г. статье Ш.Нодье "Байрон и Томас Мур" утверждается, что сопоставляемые поэты – "суть гении-близнецы", однако один из них является "падшим"⁵, – в этих словах можно усмотреть прозрачное осуждение Мура за сожжение байроновских записок. В примечании к публикации, подписанном "Издатель" и, вероятно, принадлежащем О.М.Сомову⁶, признается, что Томас Мур – "человек с поэтическим дарованием и музыкальным слухом", "обладает прекрасным талантом", однако при этом выражается сомнение, что "его радужные, отчасти жеманные картины можно ставить наряду с произведениями широкой и сильной кисти Байрона", поскольку последний – "гений необыкновенный, представитель поэзии своего века"⁷.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.