Долорес

Долорес сидела рядом с сестрой и держала ее за руку.

– Послушай, Нита, если ты действительно любишь Эрика, может, лучше не навязываться ему?

Сестра рассмеялась.

– Ты, похоже, наловчилась давать советы в любви…

– Нет, наверное. Но даже я знаю, что любой мужчина сразу старается сбежать, если женщина начинает его преследовать. Европейские женщины потому и считаются прекрасными любовницами, что знают, когда нужно отпустить поводья.

– Легко тебе рассуждать, – тихо сказала Нита, и на ее глазах опять появились слезы. – А знаешь ли ты, что такое бессонница и неотступные мысли об одном-единственном? По-твоему, Эрик, конечно, урод. Но, Доло, когда он входит в комнату, я слабею. Не могу думать ни о ком другом.

– Когда ты едешь? – спросила Долорес.

– На следующей неделе. Скажи, что можно подарить человеку, у которого есть все?

– Эрику? – задумалась Долорес – Не знаю.

– И не можешь знать. Ты ведь ледышка, Доло. Мы всерьез никогда не были близки и совсем не знаем друг друга.

– Почему ты решила, что я ледышка?

– А что у тебя вообще было – и с Джимми, и после его смерти? Вспомни! Муж твоим до конца никогда не был, менял любовниц одну за другой. Потом у тебя появился шанс завести роман с одним из самых привлекательных мужчин. Я имею в виду Эдди Хэрриса. Ты прошла мимо. Он теперь с голливудской кинозвездой. Ты оттолкнула Бэрри Хейнза… Скажи, чем ты вообще занята?

– Обедаю раз в неделю с Бриджит. Тимоти совсем плох. Для нее было бы лучше, если бы он умер. Тяжело смотреть, как старика поднимают и опускают в инвалидную коляску, слышать его стоны. И, представляешь, к ним мне придется отвезти на Пасху детей. – Долорес помолчала. – Нита, скажи, ты все еще принимаешь демерол?

– Да, когда чувствую себя совсем несчастной. Но вот уже третий день не пью. Хочу встретить Эрика с ясной головой.

– Я верю, что вы будете вместе, если ты, конечно, хочешь этого.

– Значит, ты так ничего и не поняла.

– Да нет же. По-моему, он, несмотря на все титулы, понятия не имеет о настоящих чувствах, о любви.

Нита резко поднялась.

– Ну что ты вообще об этом знаешь? Попробуй хоть переспать с кем-нибудь там, в Вирджинии. И, пожалуйста, Доло… Пожелай мне удачи.

Глава 20. НАЖИВКА

После отъезда Ниты Долорес впала в настоящую депрессию. Зимой пусть не часто, но сестры встречались – обедали вместе, вели долгие беседы. Между ними даже возникла какая-то близость. Но теперь все стало на свои места. Долорес поняла, что Нита никогда ее не любила. Как это тяжело – быть одной. И ни одного близкого человека рядом. Хотя, может быть, это и неправда. Ее любят дети. И Бэрри. Сегодня он придет в последний раз и уедет с Констанс на три недели в Палм-Бич.

Долорес пробыла в Вирджинии только два дня, когда пришла телеграмма от Ниты: «Приезжай ко мне скорее. С детьми или без них. Захвати все вечерние туалеты. Об остальном я позабочусь. Ты мне нужна. Пожалуйста, поторопись».

Бриджит, прочитав телеграмму, озабоченно посмотрела на Долорес.

– Ходят слухи, что муж изменяет твоей сестре. Но я считала, что между ними существует определенная договоренность. Бедная девочка, похоже, попала в беду. Поезжай немедленно.

– Ох, боюсь, будут проблемы с паспортами детей.

– Оставь их здесь, – спокойно предложила Бриджит. – Ты хорошая мать и четыре года провела в одиночестве. Я знаю, что это такое… Подумай теперь немного о себе, отдохни как следует. Детям здесь нравится. Джойс, как наседка, квохчет над своими и над твоими. На следующей неделе появится Бонни со своим выводком, а чуть позже Анна и Беатрис. Нянек будет более чем достаточно. Не думай. Собирайся в Лондон.

Перед отъездом Бриджит сунула невестке конверт.

– Купи себе духи и красивое платье.

В конверте Долорес обнаружила две пятисотдолларовые бумажки.

Она купила два вечерних туалета, уложила в чемодан все свои лучшие платья, не забыв о брюках и теплых свитерах.

Что там, у Ниты случилось? Эта мысль не давала ей покоя. Неужели Нельсон узнал об Эрике? Может быть, она опять наглоталась таблеток и проговорилась? Боже… Муж может выгнать ее. Ведь ясно, что с Эриком у сестры ничего не вышло. Иначе не было бы телеграммы.

Охранники проводили Долорес к самолету еще до того, как была объявлена посадка. Стюардесса никому не позволила сесть рядом и даже оставила пустыми кресла напротив. Никто не смел тревожить покой миссис Райан.

Долорес включила телевизор, смотрела какой-то фильм, много ела. Но все ее мысли занимала Нита. Неужели сестра рассказала об Эрике этому сплетнику Горацио? Нет, скорее всего, нелады с мужем, которого Нита всегда считала обузой, несмотря на то, что носила имя леди Брэмли и пользовалась его огромным состоянием.

Увидев Нельсона рядом с Нитой на летном поле, Долорес облегченно вздохнула. Значит, между ними все в порядке. В ее паспорт чиновник глянул прямо у трапа.

– Теперь мы сможем улизнуть от репортеров, – объяснил Нельсон.

Через несколько минут они уже мчались в Лондон в его лимузине. Слуга лорда Брэмли остался, чтобы позаботиться о багаже гостьи.

– Как давно я здесь не была, – вздохнула Долорес, глядя на мелькавшие в окне дома, площади, мосты.

– Молодец, что приехала. – Лорд Брэмли не скрывал удовлетворения. – У вас в Штатах еще день, а у нас – уже девять вечера. Завтра поспишь дольше, чтобы не ощущать разницу во времени. Визиты и приемы начнутся послезавтра. А потом будет бал в нашем загородном имении.

– Мы остановились в городской квартире, – добавила Нита. – Я решила, что ты захочешь немного побыть в Лондоне. Посетишь наши модные ателье, слетаем в Париж. Барон Эрик де Савонн обещал дать свой самолет. Он будет присутствовать на балу.

– Ните нравится барон, – сказал Нельсон, прикуривая сигарету. – Я же нахожу его чертовски скучным. Впрочем, как и его приятельницу. Моя женушка обожает окружать себя исключительными личностями. А как вы думаете, дорогая свояченица, двадцать миллиардов могут сделать необыкновенной личностью любую посредственность?

– Не говори глупостей, – засмеялась Нита. – Знаешь, наш бал будет настоящим парадом графов, принцев, герцогов для всяких знаменитостей. Мы пригласили Ротшильдов. Обещали приехать Мария Каллас и Мелина Меркури. Прилетит Регина… И, конечно же, – она лукаво прищурилась, – не забыты и богатые холостяки…

Долорес откинулась на спинку сиденья. Она поняла все. Нита снова заполучила Эрика и решила отметить это событие. А ее, Долорес, она использует в качестве приманки.

Дом лорда Брэмли уже осаждали репортеры, полиция изо всех сил старалась удержать их на расстоянии. Это напоминало разгон демонстрации. Но когда Долорес вышла из машины, газетчики, прорывая заслон, ринулись к ней. Когда на ее лицо нацелились телекамеры, она улыбнулась, легонько кивнула и тихо сказала:

– Я приехала к сестре…

Ее голос вдруг сорвался, и она сама удивилась неожиданно появившимся слезам. Здесь они были вместе с Джимми… Тогда он был живой, смеющийся, молодой. И вот уже четыре года, как он в земле. Уже нет его глаз, его улыбки. Без него растут и взрослеют дети. Продолжается жизнь… Она опустила голову и быстро пошла за Нельсоном и Нитой.

Глава 21. ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Городской дом Ниты оказался настоящим дворцом со множеством огромных комнат. Повсюду сновали слуги. Они выстроились в две шеренги, приветствуя гостью.

Нельсон предложил сестрам по рюмочке «шерри», потом поднялся и сказал:

– Надеюсь, меня не сочтут невежливым. Но уже почти одиннадцать, а завтра – масса дел. Я оставлю вас.

Он чмокнул Долорес в щеку, потом так же небрежно попрощался с Нитой и ушел.

Некоторое время они молчали. Долорес разглядывала высокие потолки, гобелены, картины английских пейзажистов. Наконец Нита сказала:

– Моя телеграмма тебя удивила, верно?

– Это был приятный сюрприз, – ответила Долорес. – Но вначале я испугалась, не случилось ли что-нибудь страшное. – Она сладко потянулась. – Нита, как здесь хорошо. Я так хочу встряхнуться – побывать в театрах, потихоньку пробежаться по магазинам. Я слышала, что у вас появился великолепный модельер – Tea Портер.

– Дорогая, у королевы Англии больше шансов остаться незамеченной, чем у тебя. Завтра твои фотографии появятся на первых страницах всех лондонских газет и журналов. Но к Tea мы съездим вместе.

Нита поднялась.

– Думаю, что твоя горничная Агнес уже распаковала вещи. Пойдем в твою спальню и вдоволь наговоримся.

– Скажи, у тебя все нормально? – спросила Долорес.

– Дети здоровы. Нельсон переживает переходный период – от одной любовной связи к другой.

Демерол больше не пью. Сумела справиться. Со мной все в порядке. Как любят говорить в Штатах, я собралась…

Войдя в спальню, Долорес замерла от восхищения. Роскошная мебель, камин, серебряный прибор для чая, блюдо с бутербродами на маленьком столике. И здесь же готовая услужить Агнес.

– Я все распаковала, мадам. На тумбочке – колокольчик. Звоните, если что-нибудь понадобится. Я позволила себе забрать ваши платья в утюжку. Они будут готовы к утру.

– Агнес это делает мастерски, – сообщила Нита.

– Извините, а когда прибудет багаж? Здесь только два чемодана и сумка.

– Миссис Райан специально приехала налегке, – перебила служанку Нита, – чтобы сделать покупки в Лондоне, Париже и Риме. Ты свободна, Агнес… Я разолью чай сама.

– Мадам, Миртл хотела бы знать, понадобится ли она вам.

– Нет, пусть ложится спать.

Агнес сделала глубокий реверанс и удалилась.

– Миртл – моя горничная, – пояснила Нита. – Выпьешь чаю?

– С удовольствием, – сказала Долорес, подсаживаясь к столику. – Какая прелесть эти бутерброды с огурцами! Я чертовски голодна.

– Разве ты не обедала в самолете?

– Да, но несколько часов назад. Не забывай, у нас еще только восемь вечера.

– Доло, тебе следует похудеть.

Долорес откусила чуть ли не половину бутерброда и откинулась в кресле.

– А тебе поправиться.

В дверь легонько постучали. Появился дворецкий с телеграммой на подносе и с поклоном подал ее Долорес.

– Совсем как в Белом доме, – заметила Долорес. – Мне поначалу казалось, что нужно давать чаевые.

– Кто это так быстро соскучился?

– Наверное, Бриджит сообщает, что с детьми все в порядке.

Пробежав глазами текст, Долорес опустила голову, чтобы скрыть охватившее ее волнение. Телеграмма была от Бэрри: «Приезжал на два дня. Узнал, что ты уехала. Возвращаюсь в Палм-Бич. Скучаю. Люблю. Б.»

Долорес хотелось прижать этот листок к сердцу. Внезапно она пожалела, что уехала. Целых два дня они могли провести вдвоем. Предлог удрать из Вирджинии, конечно, нашелся бы – заболел зуб, выпала пломба. Бриджит легко обмануть. Долорес понимала, что сестра наблюдает за ней, и поспешила улыбнуться.

– Заскучал Бэркли Хаузмен… Это один новоиспеченный сенатор, который пытается ухаживать за мной. Бедняга приехал из Вашингтона, а меня нет.

Но едва Долорес смяла телеграмму и бросила на столик, как Нита тут же схватила ее.

– Очень он нежен, твой новый поклонник… А почему он подписался буквой Б.? А не фамилией?

– Хотел, наверное, оградить меня от сплетен, если кто-то из слуг прочтет. Ему тридцать два. Не представляешь, какой зануда! За мной ухаживают только такие. Ни Роберта Редфорда, ни Джорджа Скотта среди моих обожателей нет.

– Тебе нравится Джордж Скотт? – спросила Нита.

– Ах, никто мне не нравится. Просто я восхищаюсь его талантом, – с досадой ответила Долорес.

– Ну, красавцем Скотта не назовешь. – Сестра упорно продолжала неприятный для Долорес разговор.

– Конечно, нет. Можно ли быть красавцем, если тебе несколько раз ломали нос.

– Откуда ты знаешь?

– Где-то прочитала. Я вообще много читаю, сестричка.

– Не думаю, что Эрик выглядит более грубым, чем Джордж Скотт.

– Да оставь, ради бога, бедного мистера Скотта в покое. Скорее всего, он сейчас лежит в объятиях своей прелестной жены. Нашла о чем говорить!

– Потому что я хочу говорить об Эрике. Долорес зажгла сигарету.

– Не возражаю… Давай.

– По-твоему, Эрик – мужлан.

– При чем тут мое мнение об Эрике?

– Он хочет жениться на тебе.

Глава 22. ОТВЕТ

От неожиданности Долорес выронила сигарету, но мгновенно подхватила ее и сдула пепел с ковра.

– Ужасно, что нельзя курить на людях, – лепетала она, понимая, что несет чушь, не смея встретиться с ледяным взглядом сестры. – Мне Джимми запретил курить в общественных местах…

– Не ломай комедию, – процедила Нита. – Повторяю: Эрик хочет на тебе жениться.

– Но я вовсе не собираюсь выходить замуж за твоего Эрика. Мне он неприятен.

– Ты же его совсем не знаешь!

– Почему? Мы встречались раза три, если не ошибаюсь. Этого вполне достаточно.

– Я хочу, чтобы вы поженились.

– Зачем? Ты ведь любишь его!

– Да, но мне его никогда не заполучить. Он действительно не знает, что такое любовь. Какие-то чувства к Людмиле у него, может быть, и есть, они вместе уже очень давно… Но, по-моему, и к ней Эрик относится как к старой любимой туфле.—

Помолчав, она продолжала:– Недавно я провела целый вечер с этим подлецом. Он разрешил мне признаться, что жить без него не могу. Принял подарок – портсигар из платины. А потом… Потом он погладил меня по голове и сказал: «Малышка, я не люблю тебя. Но в твоих силах дать мне то, о чем давно мечтаю». Доло… Я наклонилась вперед, готовая сдаться на любых условиях. А он заявил: «Хочу жениться на твоей сестре». Я, конечно, разрыдалась… А знаешь, что еще сказал этот мерзавец, утешая меня? «В деньгах, моя прелесть, ты не нуждаешься. У лорда Брэмли их предостаточно. Но своего состояния у тебя нет. Поэтому ты вынуждена закрывать глаза на любовные интрижки супруга и играть роль верной жены, хотя и не любишь его. Если уговоришь сестру выйти за меня замуж, получишь пять миллионов долларов».

– Зачем я ему нужна?

Нита грустно покачала головой.

– Не знаю. Но подумай над этим, Доло. Какую жизнь ты ведешь! Сидишь одна вечерами, ходишь на прогулки с детьми, обедаешь с Бриджит и благодаря моим подаркам считаешься элегантной женщиной. Каникулы – на ферме, лето – в Нью-Йорке плюс пять-шесть вылазок на люди с Майклом или судьей.

– Прости, но я не могу даже представить, что он когда-нибудь дотронется до меня. – Долорес вздрогнула от отвращения.

– Доло, он отличный любовник – ласковый, внимательный, страстный. Подумай. У тебя будут деньги. Свой океанский лайнер, собственный самолет… Такая жизнь тебе и в Белом доме не снилась. Эрик сказал, что положит к твоим ногам весь мир. Плюс огромную сумму по брачному контракту.

– Брачному контракту?

– У него четверо сыновей. Завещание они способны опротестовать в судебном порядке. На это уйдут годы. А так ты сразу, когда вы поженитесь, получишь пять миллионов, которые даже налогом не облагаются. Если в будущем дело дойдет до развода, ты их оставишь себе и получишь еще столько же в качестве компенсации за моральный ущерб. Понимаешь, что это значит? Десять миллионов плюс драгоценности. Если вы останетесь вместе, ты получишь все, чего бы ни пожелала.

– Кроме любви.

– А была ли она у тебя? Сама знаешь, как вел себя Джимми. Все знали. Охрана отворачивалась, когда приятели таскали к нему в отель девок во время служебных поездок. В дом № 1600 на Пенсильвания-авеню, как к себе домой, заявлялись шлюхи. Ты его никогда не любила, Доло. А я… Я тоже получу пять миллионов и смогу бросить сукиного сына Нельсона. Возможно, потом я встречу кого-нибудь и полюблю. Женщина с пятью миллионами может менять мужчин, как перчатки.

Долорес покачала головой и еле сдержалась, чтобы не схватить скомканную телеграмму.

– Нет, Нита, нет! Прости… Не могу.

Глава 23. ШУБЫ

Нита не оставляла сестру в покое, уговаривая ее, умоляя, а то и просто шантажируя.

– Я не пришлю тебе больше ни одного платья и никогда не одолжу денег.

Долорес стоически молчала.

На бал к супругам Брэмли Эрик де Савонн приехал без Людмилы и несколько раз танцевал с Долорес. Высокий, хорошо сложенный, барон тем не менее выглядел на свои шестьдесят два, хотя она не могла не признать, что в нем чувствовалась животная мужская сила, которая так влечет к себе женщин. Эрик очень неплохо смотрелся бы в качестве сопровождающего, когда приходится бывать, скажем, на приемах, но как муж… Долорес посмотрела на его огромные руки и задрожала, представив себе, что они будут прикасаться к ее телу. Она была безумно влюблена в Бэрри, и только в Бэрри.

После третьего танца барон с улыбкой сказал:

– Говорят, на мое предложение вы ответили отказом?

– Не в моих правилах принимать такие предложения без любви… И через вторые руки.

– Вы – не деловая женщина. А я-то всегда считал, что американцы умеют делать деньги.

– Да, но бизнес у нас не имеет отношения к браку. Во всяком случае, мы предпочитаем думать, что любовь и семья – часть американской мечты, – она кокетливо рассмеялась. – Конечно, иметь деньги тоже неплохо.

– А у вас они есть?

– Хватает.

– У меня другая информация. Не только от вашей сестры, но и от моих юристов. Как может красивая женщина с тремя детьми прожить на тридцать тысяч в год? Я могу дать вам на меха гораздо больше в течение одного дня.

– Неужели вы влюбились в меня?

– А кто говорит о любви?

Ошарашенная этим признанием, Долорес даже сбилась с такта.

– Зачем же вы добиваетесь этого брака?

– Есть свои причины… Думается, у вас они тоже должны быть.

– Для меня деньги, которые вы готовы дать, конечно же, целое состояние.

Барон понимающе кивнул, а Долорес продолжала:

– Но почему выбор пал на меня?

– Я надеюсь стать президентом Франции.

Она не могла сдержать изумленного возгласа. Как он это произнес – холодно и по-деловому, даже не пытаясь солгать, что она ему не безразлична.

Зная, что присутствующие наблюдают за ними, Долорес постаралась улыбнуться.

– И, женившись на мне, вы этого добьетесь?

– Я был однажды женат. Потом развелся. Снова женился. Жена умерла. Много лет я живу с любовницей. Об этом знают все, она хороша собой и талантлива. Но брак с вами в корне изменит мое общественное положение. Обожаемая всеми вдова самого популярного президента Соединенных Штатов выходит замуж за барона Эрика де Савонна. Это потрясет мир!

Долорес принужденно рассмеялась.

– Значит, ваша конечная цель – стать президентом Франции? Но женой президента я уже была.

– И вы имели деньги? Собственный океанский лайнер… Имения в любом уголке мира… Драгоценности, о которых можно только мечтать… Да, вы были первой леди могущественной державы. Но это в прошлом. Последние несколько лет, и смею заметить – лучшие в вашей жизни, вы просто прозябали.

Долорес попыталась придать своему лицу бесстрастное выражение.

– Вы забываете о вещах, не менее важных.

– Надеюсь, не любовь имеется в виду?

– Нет. Моя вера. Я – католичка, может быть, не самая ревностная, но это помогает мне жить и воспитывать детей. Брак с вами для меня невозможен. Даже если бы я и хотела выйти за вас замуж, ничего не получится. Моя религия не признает расторжение брака, а вы были разведены.

– Скажите «да», и мой прежний брак будет признан недействительным. Я могу сделать все.

Глава 24. САМАЯ СЧАСТЛИВАЯ ЖЕНЩИНА В МИРЕ

Прилетев в Нью-Йорк, Долорес опять окунулась в свое одиночество. Констанс уговорила Бэрри совершить морскую прогулку на яхте ее подруги, и он появился лишь через неделю, дочерна загорелый и еще более красивый. Долорес едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею, когда Мэри Лу и близнецы прыгали от радости, снова увидев дядю Бэрри. Ужин, казалось, тянулся бесконечно. Долорес сидела и смотрела, как ел ее проголодавшийся возлюбленный. Сама она даже не притронулась ни к чему. Наконец они остались одни. Какое это было счастье! Устав от любви, они курили, и Долорес не отрывала глаз от лица Бэрри, содрогаясь при одном воспоминании об Эрике. Это и есть любовь – всю себя отдать другому человеку, раствориться в нем, подчинить ему волю, чувства, желания. Все остальное не имело значения.

И вдруг Бэрри вскочил и начал быстро натягивать на себя одежду.

– Куда ты идешь? Уже почти полночь.

– Домой.

Долорес смотрела, ничего не понимая.

– Бэрри, любимый, я сделала что-то не так? Мы не были вместе четыре недели и…

Он нежно привлек ее к себе.

– Не волнуйся. Я люблю тебя. Дни разлуки были для меня пыткой. Вокруг были одни и те же лица, но я видел только тебя… и твоих детей. У меня своих уже не будет – у Констанс начинается климакс. То ее в жар кидает, то беспокоит сильное сердцебиение. Она не хочет в это верить и приехала со мной, чтобы показаться специалистам. Мне сегодня нужно вернуться. На покер целую ночь не спишешь.

– Я так надеялась, что она проведет в Палм-Бич весь апрель.

Бэрри продолжал одеваться.

– Так всегда и было, но Констанс пожелала лечь в клинику на обследование. Ей нравится играть роль дамы с камелиями.

– Значит, я тебя не увижу до…

– Я загляну завтра, а в среду сошлюсь на совещание и поздний ужин с коллегами.

– Любимый мой! – Долорес накинула халат и проводила Бэрри в переднюю. На пороге она внезапно прижалась к нему. – Без тебя мне так одиноко.

– Долорес, не придумывай.

– Это правда. Я ни с кем не была по-настоящему близка. С матерью доверительные отношения не сложились, с сестрой мы не ладили. Казалось, зимой мы даже подружились. Но это не так. Вокруг Ниты всегда вертелись неприятные мне люди. Детям я нужна тогда, когда им хочется сходить в зоопарк, погулять в парке, заняться французским. Мэри-Лу больше интересуется подружками, любит у них ночевать, а близнецы заняты друг другом. Получается, – она улыбнулась, – что ты единственный близкий мне человек.

– Нет, моя прелесть, нельзя так относиться к своему окружению. Присмотрись и увидишь, что немало людей искренне любят тебя и хотят узнать поближе.

Долорес расхохоталась.

– И что остается делать? Выйти с табличкой: «Добрая, искренняя, но слегка подержанная вдова президента ищет дружбы»?

Бэрри тоже залился веселым смехом.

– Ты мне очень напоминаешь Грету Гарбо. Отгораживаешься стеной от мира, а он тебя боготворит. Такой же мне двадцать лет назад казалась Грета. А когда мы познакомились, выяснилось, что у нее великолепное чувство юмора и она легко идет на общение. Вот и представь себе, сколько она потеряла в жизни.

– А может быть, и нет. Наверное, в жизни великой Гарбо тоже был свой Бэрри Хейнз. В твоих объятиях я чувствую себя самой счастливой женщиной в мире. И мне никто не нужен.

Глава 25. ЯХТА

Назавтра она напрасно ждала Бэрри целый день. Он не зашел, а толькопозвонил всемь вечера.

– Дорогая, извини, не получилось. Я звоню из клиники.

– Что произошло?

– Собственно, ничего такого. Конни не поверила диагнозу здешнего эскулапа и потребовала тщательного обследования. Три специалиста проделывают всякие анализы. Я могу прийти в десять. К этому времени посетителей выгоняют.

– Ужин будет ждать тебя.

– Не надо, здесь еду можно заказать в палату. Встретимся попозже.

Пять счастливых ночей подарила им судьба, но однажды Бэрри появился сам не свой.

– Констанс… – произнес он и замолчал.

– Узнала о нас?

– Нет, с ней что-то не то. Анализы показали высокое давление и диабет.

Долорес облегченно вздохнула.

– О, это, конечно, плохо. Но такие болезни вполне излечимы.

– Конни боится уколов. А врачи считают, что инсулин в таблетках ей не поможет, содержание сахара в крови слишком высокое. И, конечно, давление. Она всегда играла в гольф, вела активный образ жизни и боится стать полуинвалидом.

– Чепуха! Несколько месяцев – и здоровье вернется. Констанс еще нас переживет.

– Ты все сказала сама.

– Не понимаю…

– Она действительно проживет очень долго, но в постоянном страхе и без движения. Завтра Конни выписывают. Она хочет месяц провести на море и уже одолжила яхту у Дебби Морроу.

– Вот и прекрасно.

– Вовсе нет. Похоже, придется ехать и мне. Долорес изо всех сил старалась не разрыдаться.

А Бэрри нервно ходил по комнате.

– Она уже договорилась с моим шефом. Они отпускают. Выхода нет.

– На целый месяц, – тихо сказала Долорес.

– Это целая вечность, – как эхо, повторил он. Прижимаясь к Бэрри, она шептала:

– Когда ты вернешься, деревья зазеленеют… Наступит май… И мы проведем его вместе.

Бэрри направился к двери. Пряча слезы, она бросилась за ним.

– Останься, ведь Констанс еще в клинике.

– Нет, мне нужно уложить вещи. Она хочет уехать завтра.

– Уже завтра?!

– Да, врачи настоятельно рекомендуют забрать Констанс как можно скорее, не хотят, чтобы она впала в депрессию. У нее на самом деле климакс.

– Пиши мне.

– Постараюсь придумать что-нибудь получше. Я буду звонить тебе из каждого порта. Надеюсь, Дебби поедет с нами. Мне будет легче справляться с настроением Констанс.

– Дебби?

– Да, Дебби Морроу, ей принадлежит яхта. Долорес уже почти овладела собой.

– Я знаю Дебби. Ей уже, должно быть, пятьдесят пять. Смешно, когда женщину в таком возрасте называют, как ребенка.

– У Дебби более пятидесяти миллионов. Думаю, что с такими деньгами ее и до девяноста лет будут называть так, как она пожелает.

– Откуда у Дебби столько денег?

– Во-первых, наследство. Да и замуж она вышла за денежный мешок. Когда муж умер, ей досталось все его состояние. – Бэрри внезапно крепко обнял Долорес. – Почему мы с тобой не имеем ничего?

– Потому, что Дебби и Констанс нужны только деньги. А мы необходимы друг другу.

Глава 26. НЕЧТО ТАКОЕ…

Бэрри хоть раз в неделю, но звонил. А Долорес не знала, куда деваться от гнетущего одиночества. Она по-прежнему гуляла с детьми и охраной, делая вид, что ей наплевать на постоянно околачивающихся у дома репортеров. На самом деле ей было приятно. Хотя в последнее время интерес к знаменитой вдове-затворнице стал потихоньку угасать… За месяц лишь в одном журнале появилась одна-единственная ее фотография. Ее сняли на открытии центра Линкольна, где они с Майклом присутствовали. Шурин признавался, что Джойс уже стала ворчать из-за его поездок в Нью-Йорк.

– Хочу сводить тебя завтра на премьеру нового мюзикла – «Хэтти», – сказал он, наливая себе бренди.

Долорес стояла у окна, глядя на реку.

– Об этом начнут кричать все газеты, а Джойс, как ты говоришь, недовольна твоими частыми отлучками.

– Нет, в тебе соперницу она не видит. Но в проницательности моей энергичной маленькой женушке не откажешь. Джойс нюхом что-то чует.

Долорес отвернулась и принялась возиться с кондиционером.

– Здесь очень жарко. – А эту штуку почему-то не включают до середины мая.

Она тянула время. Майкл в сексуальном плане ее никогда не интересовал. Но с ним хоть изредка можно было появиться где-нибудь. От верховного судьи толку мало, газетчики его не замечают. А брат Джимми хорош собой, и они отлично смотрятся вместе. А главное, пока люди болтают о ней и Майкле, никто не заподозрит ее в недозволенных отношениях с Бэрри. Бэрри! Даже при мысли о нем закружилась голова. Осталось уже меньше десяти дней… Она снова очутится в его объятиях, ощутит вкус его поцелуев… Ни одного мужчину она так не целовала. Интересно, многие ли знают, что поцелуй дает такое же наслаждение, как и физическая близость?

– Долорес, оставь в покое кондиционер. Если хочешь, я открою окна.

Она окинула Майкла, удобно расположившегося в любимом кресле Бэрри, долгим, внимательным взглядом. А что, если придется изредка спать с ним, чтобы удержать возле себя?.. Нет! Это невозможно.

– Долорес, успокойся и сядь. Я хочу поговорить с тобой.

– Мне нужно посмотреть, все ли в порядке у детей.

– Ради бога, они не младенцы, и не нужно качать их колыбельки. Мэри Лу вон какая вымахала, близнецы тоже тянутся вверх.

Долорес присела на краешек тахты.

– Думаю, нам не стоит появляться на премьере. Будет слишком много шума. У Джун Эймз потрясающая популярность. Она всегда играет против правил. А пресса это смакует. Известные кинозвезды редко соглашаются выступать в мюзиклах на Бродвее. Вчера один из телекомментаторов довольно пространно распространялся об этом. Джун, болтал он, потеряет все, если ей не удастся убедить критиков, что кроме красивой мордашки у нее есть и талант.

– Дай мне хоть слово вставить. Я хочу поговорить, – Майкл явно злился, – о серьезных вещах. Ты так хорошо знаешь Джун? Откуда?

– Смотрю телевизор, читаю газеты, просматриваю все журналы. Нужно же иметь представление, что пишут о моей персоне, – без стеснения заявила она. – Да и чем еще заполнить свое время?!

– А куда ты подевала подруг? У Джойс их невообразимое количество. Займись, в конце концов, благотворительностью.

– Джойс – жена сенатора и живет в Вашингтоне. Я же…

– Да, да… королева Виктория. Только очень красивая.

– Надеюсь, ты не будешь отрицать, что пресса называет меня таинственной, недосягаемой.

Майкл уставился на невестку.

– Неужели ты действительно веришь той чепухе, которую о тебе пишут?!

– Хотелось бы, но нет, – осторожно ответила она.